Текст книги "Манъёсю"

Автор книги: Поэтическая антология

КНИГА ПЯТАЯ

РАЗНЫЕ ПЕСНИ

793

Песня, сложенная Отомо Табито, генерал-губернатором Дадзайфу, в ответ на соболезнование [по поводу кончины его жены]

 
Теперь, когда известно мне,
Что мир наш суетный и бренный,
Никчемный и пустой,—
Все больше, все сильней
Я тяжкой скорби преисполнен!
 

794

Плач {Яманоэ Окура}

 
В дальней стороне,
Где правление вершит
Наш великий государь,
Там, где яркие огни
Зажигают на полях,
Там Цукуси есть страна.
Словно малое дитя
Плачущее, в ту страну
Ты, тоскуя,
Прибыла.
Не успели мы вздохнуть
И побыть с тобой вдвоем,
Не успели миновать месяцы, года,
За такой короткий срок
Что и сердцем не гадал,
Надломившись, ты слегла.
Что сказать, что делать мне,—
Я в отчаянье не знал.
У деревьев и у скал
Я хотел найти ответ,
Но ответа не нашел.
Если б дома ты была,
Я бы облик видел твой…
Но, несчастная жена,
Божество мое, скажи,
Что ты думала тогда
Обо мне в последний час?
Вдруг, нарушив наш обет,
Что давали мы с тобой,
Обещая быть всегда
Вместе, рядом, как в воде
Утка с селезнем своим,—
Ты оставила наш дом
И покинула меня…
 

795—799

Каэси-ута

795

 
Домой возвратившись,
Как быть, что мне делать?
Как тяжко мне будет
В покинутой спальне
Увидеть на ложе твое изголовье!
 

796

 
Как жаль безгранично мне доброе сердце
Любимой жены, что, любя и тоскуя,
Ко мне прибыла
Из далекого дома,
Чтоб вместе со мною прожить так недолго…
 

797

 
Как об этом сожалею я…
Если б мог заранее я знать,
Что случится с нею страшная беда,
Здесь, в стране прекрасной зеленью листвы,
Сколько бы я мог ей показать!
 

798

 
Верно, лепестки лиловые ооти,
На которые любила ты смотреть,
Все опали…
Только слезы, что струятся,
Высохнуть не могут до сих пор…
 

799

 
Над горою ближнею Оону,
Подымаясь, расстилается туман…
Из-за ветра —
Вздохов горести моей —
Подымаясь, расстилается туман…
 

800

Песня, посвященная обращению на истинный путь заблудшего сердца

 
Глядя на отца и мать,
Люди почитают их,
Глядя на жену, детей,
Люди нежно любят их.
В мире здесь
Закон таков!
Как приманка – птиц,
Крепко держит всех закон!
От него уйти нельзя!
И упрямый человек,
Что идет, презрев его,
Как бросают, сняв с ноги
Стоптанный башмак,
Не из дерева ль такой,
Не из камня ли, скажи,
Сделан этот человек?
Имя назови свое!
Коль уйдешь на небеса,
Делай там, что хочешь ты,
Коль живешь ты на земле,—
На земле есть государь.
Здесь, под солнцем и луной,
Озаряющими мир,
До пределов, где плывут
В дальнем небе облака,
До пределов, где ползет
По долинам дальним тварь,
Он правление вершит
На просторах всей страны!
Так иль эдак
Делать все, что на ум тебе взбредет,—
Допустимо ли, скажи?
 

801

Каэси-ута

 
В небеса путь не простой,
Чем стремиться в эту высь,
Лучше
Поверни домой,
Нужным делом там займись!
 

802

Песня [Яманоэ Окура], сложенная в думах о детях

 
Дыни ли отведаю —
Вспомнишься ты мне,
Каштанов ли отведаю —
Стремлюсь к тебе вдвойне.
Откуда только взялся ты
Назойливый такой?
Все пред глазами вертишься,
Стоишь передо мной!
Одними лишь заботами
Мне наполняешь грудь,
Из-за тебя спокойным сном
Я не могу уснуть!
 

803

Каэси-ута

 
Для чего нам серебро,
Золото, каменья эти?
Все ничтожно.
Всех сокровищ
Драгоценней сердцу дети!
 

804

Поэма сожаления о быстротечности жизни {Яманоэ Окура}

 
Как непрочен этот мир,
В нем надежды людям нет!
Так же, как плывут
Годы, месяцы и дни
Друг за другом вслед,
Все меняется кругом,
Принимая разный вид.
Множество вещей
Заполняют эту жизнь
И теснятся на бегу,
 
 
Чтобы вновь спешить вперед.
С женщин мы начнем.
Женщине привычно что? —
Жемчуг дорогой
Из чужих краев надеть,
Любоваться им,
Белотканым рукавом
Другу помахать в ответ
Или алый шлейф —
Платья красного подол,—
Идя, волочить
И с подругою своей,
Взявшись за руки,
Играть —
Вот он радостный расцвет
Жизни сил!
Но тот расцвет
Удержать нельзя.—
Все пройдет:
На прядь волос,
Черных раковин черней,
Скоро иней упадет,
И на свежесть
Алых щек
Быстро ляжет
Сеть морщин.
 
 
А теперь – мужчин возьмем.
Рыцарям привычно что?
Славный бранный меч
Крепко привязать к бедру,
Крепко в руки взять
Стрелы счастья,
Оседлать
Своего коня
И, красуясь так в седле,
Забавляясь, разъезжать.
 
 
Мир, в котором мы живем,
Разве прочен он?
Там, где сладко девы спят,
Рыцари, сойдя с коней,
Двери распахнут
И приблизятся
И рук яшмовых рукой
Чуть коснутся – и тотчас,
Обнимая юных дев,
Руки вмиг переплетут
И в объятьях
До зари
Будут вместе спать.
Но глянь!
Нет этих ночей:
Вот уж с посохом в руках,
Сгорбившись,
Они бредут,
И теперь – они
Презираемы людьми,
И теперь – они
Ненавидимы людьми.
В мире здесь конец таков
Яшмою сверкающей
Юной жизни
Жаль тебе,—
Но бессилен ты.
 

805

Каэси-ута

 
Ах, неприступным, вечным, как скала,
Хотелось бы мне в жизни этой быть!
Но тщетно все:
Жизнь эта такова,
Что мы не в силах бег ее остановить!
 

806-807

Две песни генерал-губернатора Дадзайфу царедворца Отомо [Табито]

806

 
Эх, коня бы сейчас,
Что подобен дракону,
Чтоб умчаться
В столицу прекрасную Нара,
Среди зелени дивной!
 

807

 
Наяву нам, увы, не встречаться с тобою,
Но хотя бы во сне
По ночам этим черным,
Что черны, словно черные ягоды тута,
Ты всегда бы являлся ко мне в сновиденьях!
 

808-809

Две песни, посланные в ответ [другом Отомо Табито из столицы]

808

 
Скакуна, что подобен морскому дракону,
Я искать буду всюду,
Для того чтоб приехал
Ты скорее в столицу прекрасную Нара,
Среди зелени дивной!
 

809

 
Не увидеться нам с глазу на глаз с тобою,
И надолго, наверное, будет разлука.
Что же, буду являться к тебе в сновиденьях,
Не разлучаясь с твоим изголовьем,
Мягкою шелковой тканью покрытым…
 

810-811

 
Отомо Табито почтительнейше подносит
Японское кото из павлонии,
из боковой ветви с горы Юисияма
на острове Цусима
 

Это кото, во сне превратившись в юную деву, сказало: “На далеком острове, на высокой горе пустила я корни. Мой ствол озарял прекрасный свет восходящего солнца. Долго окутанная туманами, бесцельно жила я среди рек и гор, любуясь издали волнами, вздымающимися от ветра, и не знала, буду я служить какой-нибудь цели или не буду. И боялась лишь одного: что пройдут сотни лет и напрасно буду гнить я среди этих долин. И желала лишь одного: чтоб пришел настоящий мастер, срубил бы меня и сделал маленькое кото и, несмотря на звук мой слабый и вид мой грубый, стала бы я постоянным спутником просвещенного человека”.

 
Когда это будет,
И день тот настанет,
Чтоб стали моим изголовьем колени
Того человека, что любит и знает
Звук песни?
И в ответ ей сказал я:
Пусть ты всего лишь
Безгласное дерево,
Стать должно ты отныне
Излюбленным кото—
И всегда находиться возле милого друга!
 

И девушка– кото, отвечая, сказала мне: “С почтением выслушала я ваши добрые слова и очень, очень счастлива”. Тут я проснулся, тронутый ее словами, услышанными в сновидении, глубоко взволнованный, не могу хранить молчания, поэтому через посла, едущего в столицу, подношу вам этот скромный дар и почтительно докладываю обо всем. Простите за неискусность.

Седьмой день десятого месяца первого года Тэмпё [729 г.]

Подношу почтительно через посла. С уважением сообщаю об этом его превосходительству начальнику охраны двора.

Опускаю дальнейшие выражения почтения.

812

[Послание и песня Фудзивара Фусасаки в ответ на письмо и подарок от Отомо Табито]

Преклонив колени, внемлю благоуханной вести. Восторги и радости, сменяя друг друга, наполняют глубину моего сердца. Итак, я все понял.

Милости из ворот дракона велики для меня, ничтожного. Чувства любви и приязни, всегда переполняющие сердце, возросли в сотни раз.

С почтением отвечаю на поэзию белых облаков и подношу грубую неумелую песню.

С почтением заканчивает письмо Фусасаки.

 
Пусть дерево раньше и было безгласно,
Но нынче – пред нами —
Прекрасное кото,
Любимое другом моим неизменно,
Смогу ли его положить я на землю?
 

Восьмой день одиннадцатого месяца [первого года Тэмпё (729)]. Вручаю отъезжающему домой посланцу—старшему инспектору судебного ведомства.

С почтением передаю в канцелярию почтенных ворот.

813

[Предание о чудодейственных камнях, связанное с походом императрицы Дзинго в Сираги]

 
Вам хочу поведать я:
Беззаветно чтили все Тарасихимэ,
Что богинею была
На земле у нас.
Раз корейскую страну
Собираясь покорить
И желая успокоить
Дух светлейший свой,
Освященные молитвой
Повезла в поход с собой
Камня два, что красотой
Яшме дорогой равны.
И потом их завещала
Бренным людям на земле,
И чтоб шел из века в век
Сказ о силе тех камней,
Положила их она
Царственной своей рукой
В месте Кофунохара,
Где селенье Фукаэ,
Возле берегов морских,
Что лежали на пути,
Где далека глубина
У долин на дне морском.
И божественными стали,
Божество в себе тая,
Эти камни с дивным даром,
Камни, что богов веленья
Навсегда в себе хранят.
И теперь, и в наши дни
Почитаются они!
 

814

Каэси-ута

 
Верно, для того чтоб вечно
Вместе с небом и землей
Шел в веках рассказ такой,
Эти камни с дивным даром
И поныне там лежат!
 

815-846

Тридцать две песни о цветах сливы

815

{Песня Ки, первого заместителя генерал-губернатора Дадзайфу}

 
Когда настанет первый месяц
И снова к нам придет весна,
Все будет так же, как и ныне:
Срывая белых слив цветы,
Мы будем наслаждаться ими!
 

816

{Песня Оно Ою, второго заместителя генерал-губернатора Дадзайфу}

 
Душистых слив прекрасные цветы,
Ах, так же пышно, как цветете ныне,
Не опадая,
Вы красуйтесь вечно
У дома моего в моем саду!
 

817

{Песня Авата, второго заместителя генерал-губернатора Дадзайфу}

 
А из ветвей зеленой ивы
В саду, где расцветают
Сливы,
Нельзя сплести венок красивый,
Чтоб им украситься могли?
 

818

{Песня Яманоэ [Окура], губернатора провинции Тикудзэн}

 
Придет весна,
И первыми цветут у дома моего
Цветы душистой сливы…
Ужель совсем один, любуясь ими,
Я буду проводить весною дни?
 

819

{Песня Отомо [Миёри], губернатора провинции Бунго }

 
О бренный мир!
Как много в нем тоски!
И чем томиться мне, влача удел печальный,
Хотел бы лучше стать простым цветком
Душистой белоснежной сливы!
 

820

{Песня Фудзии [Онари], губернатора провинции Тикуго}

 
У сливовых цветов теперь расцвет!
Любимые друзья, украсимся же ими,
Цветами нежными и молодыми.
У сливовых цветов
Теперь расцвет!
 

821

Песня Каса Сами

 
Зеленой ивой
И цветами сливы
Украсимся, сорвав цветы с ветвей,
И будем пить вино, а после пира —
Пусть осыпаются цветы, – мне все равно!
 

822

{Песня хозяина—[Отомо Табито]}

 
Не в моем саду ли
Ныне опадают
Белые цветы душистой сливы?
Или с высоты извечной неба
Снег струится, падая на землю?
 

823

{Песня Отомо Момоё, старшего инспектора Дадзайфу}

 
Где это сливы белоснежные цветы
На землю ныне опадают?
Но нет, не то:
На склоне гор Кинояма
Снежинки белые по воздуху летают…
 

824

{Песня А[бэ] Окисима, младшего инспектора Дадзайфу}

 
Жалея цветы распустившейся сливы,
Что наземь потом, отцветя, опадут,
Средь бамбуковой чащи
В саду моем ныне
Соловей свои песни поет!
 

825

{Песня Хани[си] Момамура, младшего инспектора Дадзайфу}

 
Из веток молодых зеленой ивы
В саду, где расцветали
Слив цветы,
Мы сделаем венки и веселиться будем,
Хочу в веселье время проводить!
 

826

{Песня Фухито[бэ] Охара, главного секретаря Дадзайфу}

 
То ива ль, что цветет весной,
Окутанной всегда туманной дымкой,
Иль слив цветы у дома моего?
Как мне понять,
Что здесь красивее всего?
 

827

{Песня Яма[гути] Вакамаро, помощника главного секретаря Дадзайфу}

 
Пришла весна, – и вот в тени ветвей
Листвой зеленою от взоров скрытый,
Смотрите, соловей
Пел песни и уснул
На нижних ветках белой сливы!
 

828

{Песня Фунэ Маро, главного судьи Дадзайфу}

 
Каждый человек
Цветы срывает сливы
И венки сплетает, веселясь.
Все же всякий раз цветы душистой сливы
Кажутся прекрасней и милей!
 

829

{ Песня Тё Сакико, лекаря Дадзайфу}

 
Когда бы, отцветя,
Цветы у слив опали,
То разве в свой черед не зацвели
Цветы вишневые,
Что зацвести должны?
 

830

{Песня Са[хэки] Кобито, помощника губернатора провинции Тикудзэн}

 
Пусть тысячи веков
Приходят и уходят годы,
А белых слив цветы,
Конца не зная, снова
Здесь будут продолжать по-прежнему цвести!..
 

831

{Песня Ита[моти] Ясумаро, губернатора провинции Ики}

 
Когда приходит время быть весне,
Ты должен расцвести, цветок душистой сливы,
И только стану думать о тебе:
Когда ты расцветешь? —
Уснуть уже не в силах…
 

832

{Песня Инафу, главного жреца – хранителя культа в Дадзайфу}

 
Все люди, что себя венками украшают,
Срывая сливы белоснежные цветы,
Сегодня,
Веселясь и забавляясь,
Цветами будут наслаждаться целый день!
 

833

{Песня Сукунамаро, старшего секретаря Дадзайфу}

 
О, каждый год,
Когда придет весна,
Мы будем также собираться,
Венками белой сливы украшаться
И, наслаждаясь, пить вино!
 

834

{Песня Умабито, младшего секретаря Дадзайфу}

 
У сливовых цветов
Теперь расцвет.
Пора весенняя, как видно, наступила,
Когда повсюду сотни птиц поют,
И слышится их щебет, милый сердцу!
 

835

{Песня Ёсимити, лекаря Дадзайфу}

 
Цветы прекрасных слив,
Что я мечтал увидеть,
Когда настанет вешняя пора,
Сегодня на пиру
Я наконец увидел!
 

836

{Песня Исо Норимаро, прорицателя Дадзайфу}

 
Сорвав цветы душистой сливы,
Украсив голову венком,
Я веселюсь,
Но все мне мало,—
Такой сегодня ненасытный день!
 

837

{Песня казначея Дадзайфу по имени Омити}

 
Стараясь не отстать от соловья,
Поющего в полях весенних песни,
В саду моем
Цветы душистых слив
Раскрылись вместе с соловьиной песней!
 

838

{Песня писца провинции Осуми по имени Мохимаро}

 
На том холме,
Где опадают наземь,
Смешавшись с снегом, сливы лепестки,
Запели песни соловьи:
Весенняя пора все ближе…
 

839

{Песня писца провинции Тикудзэн по имени Махито}

 
В полях весенних встал туман повсюду,
И вот, как будто падающий снег
Несется в воздухе…
Так кажется всем людям,—
А это сливы опадает цвет…
 

840

{Песня писца провинции Ики по имени Отиката}

 
Для венка
Из веток вешней ивы
Я сорвал душистых слив цветы.
Кто же лепестки заставил плавать
В чарках этих с налитым вином?
 

841

{Песня писца провинции Цусима по имени Ою}

 
Услышав звуки песни соловьиной,
Здесь вместе с ней
Цветы прекрасных слив
В саду у дома моего цветут
И, отцветая, падают на землю…
 

842

{Песня писца провинции Сацума по имени Ама}

 
У дома моего
На нижних ветках сливы,
Играя,
Песни распевает соловей,—
Жалеет, что цветы осыплются на землю…
 

843

{Песня Ханиси Мимити}

 
Когда смотрю, как здесь,
Цветы срывая слив
И украшая головы венками,
Все веселятся, радости полны,
Столицу я с тоскою вспоминаю….
 

844

{Песня Ону Куниката}

 
У дома, где живет любимая моя,
Не снег ли падает, по воздуху летая? —
Так взору кажется…
А это опадают,
Кружась по ветру, белых слив цветы…
 

845

{Песня Кадо[бэ] Исотари, инспектора провинции Тикудзэн}

 
Душистых слив цветы,
Что в нетерпенье
Ждал соловей средь молодой листвы,
Пускай всегда цветут, не падая на землю,
Для той, которую люблю!
 

846

{Песня Ону Танри}

 
Пусть в долгий день весны,
Окутанной туманом,
Мы надеваем на себя венки,
Расцветшей сливы белые цветы
Становятся для нас еще милее!
 

847-848

Две песни [Отомо Табито], сложенные в тоске по родным местам

847

 
Моей жизни расцвет,
Ты прошел безвозвратно!
Пусть и выпью я зелье,
От которого люди взлетают на небо,
Вряд ли вновь буду молод!
 

848

 
Чем мне пить это зелье,
От которого люди взлетают на небо,
Лучше я бы увидел скорее столицу:
Мое жалкое тело
Сразу ожило б снова!
 

849-852

Четыре песни о цветах сливы, сложенные позднее в подражание предыдущим

849

 
С оставшимся на листьях белым снегом
Смешался сливы белоснежный цвет.
О сливы лепестки!
Не падайте на землю,
Пусть даже и растает белый снег!
 

850

 
Похитив белый цвет у снега,
На сливах нынче расцвели цветы.
Как раз теперь
Пришла пора расцвета.
О, если бы его могла увидеть ты!
 

851

 
У дома моего душистых слив цветы,
Достигнувшие своего расцвета,
Должны опасть…
Ах, если б, зная это,
Явилась ты ко мне взглянуть на них!
 

852

 
Приснился мне цветок душистой сливы
И мне сказал доверчиво во сне:
“Считаюсь я
Цветком столичным и красивым,
Так дай же плавать мне в вине!”
 

853

[Песня Отомо Табито, сложенная во время прогулки у реки Мацура]

 
Хоть вы и говорили мне:
Мы – дети рыбака простого,
Что рыбу удит для себя в реке,
Но, поглядев на вас, я понял сразу:
Из рода знатного я встретил дочерей!
 

854

Ответная песня рыбачек

 
Хоть у этой реки, в ее верхнем теченье,
На Яшмовом острове
Дом наш стоит,
Но, стесняясь тебя,
Мы тебе не открылись душою…
 

855-857

Еще три песни, посланные странником

855

 
Там, где Мацура,
В блеске текущие струи реки…
То намокли подолы одежды жемчужной
Юных дев, что стоят по колено в прозрачной воде,
Когда ловят играющих юных форелей.
 

856

 
В дивной Мацура, в водах реки,
Там, где Яшмовый остров,
Чтоб поймать в свои сети играющих юных форелей,
Стоят средь потоков лучистых прекрасные девы.
Увы, я не знаю дорогу к их дому!
 

857

 
Человека из краев далеких ждут…
Милая, что ловит молодых форелей
В Мацура– реке,
Рукав атласный свой
Мне на изголовие постелет!
 

858-860

Еще три песни, сложенные в ответ девушками

858

 
Если думы мои,
Как на Мацура волны,
Где мы ловим играющих юных форелей,
Если б думала я о тебе, как о многих,
Разве так глубоко полюбить я сумела?..
 

859

 
Лишь наступит весна,
У села, где мой дом,
В устье светлой реки,
Будут резво кружиться форели,
С нетерпеньем тебя ожидая к себе…
 

860

 
Пускай остановятся быстрые воды
Реки этой Мацура,
Пусть будет заводь…
Тебя никогда я любить не устану,
Я буду тебя ожидать, мой любимый!
 

861-863

Три песни, сложенные позднее как отклик на предыдущие

861

 
У реки светлой Мацура
Быстро теченье,
И, наверно, подолы пурпурной одежды
Намокают водою,
Если ловят форелей…
 

862

 
На реке светлой Мацура —
Яшмовый остров,
Который, наверно, увидят все люди…
Ужель я, не видя,
Любить буду вечно?
 

863

 
Как завидую людям,
Что увидят прекрасную деву,
Которая ловит форель молодую
У берега бухты, где Яшмовый остров,
Где Мацура воды…
 

864

Песня [Ёсида Ёроси, посланная Табито] в ответ на его песни, посвященные цветам сливы

 
Чем здесь оставшись, быть мне одному
И долго пребывать в тоске унылой,
Мне лучше было б стать
В твоем саду
Цветком прекрасной белой сливы!
 

865

Ответ [Ёсида Ёроси] на песни о феях в Мацура

 
Те девы юные
У Мацура– реки,
Что ждут тебя, мой друг любимый,
То не рыбачки ль из страны счастливой,
Где вечна жизнь и вечна красота?
 

866-867

Две песни [Ёсида Ёроси], сложенные в глубокой тоске о друге

866

 
Какой далекой
Кажешься ты мне,
Страна Цукуси, от которой
Нас отделяют тысячи слоев
Плывущих белых облаков в небесной дали…
 

867

 
Так много дней прошло,
Как ты ушел от нас,
И даже малые деревья,
Растущие в Сима, где в Нара путь лежит,
За это время постарели…
 

868—870

[Три песни Окура, посланные генерал-губернатору Дадзайфу Отомо Табито]

868

 
Ужели вечно слышать буду
Лишь имя той горы,
Где бедное дитя Саёхимэ
У Мацура– залива
Махала шарфом, милого зовя?
 

869

 
Кто видел камень,
Где стояла,
Ловя форелей молодых,
Богиня эта неземная —
Принцесса Тарасихимэ?
 

870

 
Не сотни дней
Ведь будет продолжаться
Дорога в Мацура:
Сегодня вышел я, а завтра я вернусь.
Но что же мне мешает и не дает отправиться туда?
 

871

[Песня Отомо Табито, навеянная преданием о Мацура Саёхимэ]

 
Ожидающая человека издалече,
Мацура Саёхимэ, душою всей любя,
Здесь махала мужу шарфом белым,
В память этого
И названа гора!
 

872

Песня о том же, сложенная позднее {Табито}

 
Название горы в веках передавай.
Молва передает его недаром:
Принцесса Мацура Саёхимэ
Когда-то в старину на той горе
Любимому махала шарфом белым!
 

873

Песня о том же, сложенная в более поздние времена {Табито}

 
Пусть тысячи веков рассказывают люди,
И слух пойдет в века по всей земле,
Как на вершине здесь
Махала шарфом белым
Принцесса Мацура Саёхимэ!
 

874-875

Две песни о том же, сложенные в еще более поздние времена

{ Песни Табито}

874

 
Среди равнины вод
Корабль, плывущий в море,
Стремясь остановить, крича ему: “Вернись!”
Наверно, здесь махала шарфом белым
Принцесса Мацура Саёхимэ!
 

875

 
Махая кораблю,
Что удалялся в море,
Не в силах тот корабль остановить,
Каким полна была, наверно, горем
Принцесса Мацура Саёхимэ!
 

876-879

Четыре песни Яманоэ Окура, сложенные на прощальном пиру в честь Табито

876

 
Когда бы в облаках я мог парить,
Как в небе этом реющие птицы,
О, если б крылья мне,
Чтоб друга проводить
К далеким берегам моей столицы!..
 

877

 
Вот люди близкие прощаются с тобою,
Печали и уныния полны,
Но лишь доедет конь
До Тацута– горы,
О них, наверно, ты забудешь!
 

878

 
Хоть и говорили мы не раз,
Но лишь после понимаешь все.
О, как сильно,
Верно, будем мы скучать
Без тебя, без друга своего!
 

879

 
Пусть ты вечно пребываешь на земле,
В Поднебесной,
И не знать тебе конца,
Пусть все время службу ты несешь,
Никогда не отлучаясь из дворца!
 

880-882

Три песни, в которых пытаюсь высказать свои думы

880

 
В далекой, словно свод небесный,
Пять долгих лет я жил в стране глухой,
И вот теперь
Столичные приметы, привычки, нравы —
Все забыто мной!
 

881

 
Неужели будет так и впредь,
Буду я, вздыхая, продолжать здесь жить?
Не узнав, когда придет конец
Уходящим
Новояшмовым годам?
 

882

 
Коль милости тебе теперь и слава,
Ты и меня пригреешь как-нибудь,
Когда придет весна,
В столицу нашу Нара
Позвать меня к себе не позабудь!
 

883

Песня принца Мисима, воспевающая Мацура Саёхимэ, сложенная в подражание предыдущим песням

 
Молва лишь только долетала,
А сам еще не видел я
Тебя, о Мацура– гора,
Где шарфом, говорят, любимому махала
Принцесса Мацура Саёхимэ!
 

884-885

Две песни, сложенные Асада Ясу от лица Отомо Кумагори

884

 
От родины вдали
Далёкий путь пройдя,
В отчаянье таком ужель сегодня
Из мира я уйду, простясь навек,
Не высказав своей последней просьбы?
 

885

 
Подобно утренней росе, что быстро тает,
Ужели жизнь моя
Исчезнет навсегда
И гибель ожидает на чужбине?
Родителям в глаза хоть раз взглянуть бы мне!
 

886-891

Шесть песен, сложенных губернатором провинции Тикудзэн Яманоэ Окура в ответ на песни, в которых были выражены чувства Отомо Кумагори

886

 
Во дворец собрался я,
Где указывают нам
День работ.
Идя туда,
Мать, вскормившую меня,
Я покинул и ушел
В незнакомые края,
В глубь страны моей родной…
Через сотни гор я шел,
Сотни гор я миновал,
О, когда же, наконец,
На столицу я взгляну? —
Думал неустанно я
И расспрашивал людей.
Но в пути я занемог
И не стало сил идти.
У дороги, что давно
Здесь отмечена была
Яшмовым копьем,
Я нарвал зеленых трав
И валежник я собрал,
Разложил их в стороне
И как будто на постель
Я улегся и лежал
И все думал про себя,
Лежа в горе и тоске:
Был бы я в родном краю,
Холил бы меня отец,
Был бы в доме я родном,
Холила бы мать меня.
Бренный и непрочный мир!
Верно, ты всегда таков!
Как собака, лежа здесь,
У окраины дорог,
Неужели кончу я
Жизнь недолгую свою?
 

887

Каэси-ута

 
Верно, больше не увижу я
Мать родимую, вскормившую меня,
И в отчаянье,
Не зная, что там ждет,
Этот мир покину навсегда!
 

888

 
Незнакомый мне,
Далекий путь!
Мучась и страдая без конца,
Как сумею я его пройти,
Без еды оставшись, без воды?
 

889

 
Если бы я в доме был родном,
То за мной смотрела б мать моя,
Сердце б успокоила мое,
Ну, а если надо умирать,
Пусть бы умер около нее!
 

890

 
Считая каждый день
С тех пор, как я ушел:
Вот нынче, нынче, – каждый раз твердя,
Наверно, будут ждать они меня —
Отец и мать мои родные!
 

891

 
О, всего единственный лишь раз,
Во второй раз мне не увидать
В этом мире ни отца, ни мать.
Их оставив в дальней стороне,
Неужель простился с ними навсегда?
 

892

 
Диалог бедняков
Когда ночами
Льют дожди
И воет ветер,
Когда ночами
Дождь
И мокрый снег,—
Как беспросветно
Беднякам на свете,
Как зябну я
В лачуге у себя!
Чтобы согреться,
Мутное сакэ
Тяну в себя,
Жую
Комочки соли,
Посапываю,
Кашляю до боли,
Сморкаюсь и хриплю…
Как зябну я!
Но как я горд зато
В минуты эти,
Поглаживаю бороденку:
“Эх!
Нет, не найдется
Никого на свете
Мне равного —
Отличен я от всех!”
Я горд, но я озяб,
Холщовым одеялом
Стараюсь я
Укрыться с головой.
Все полотняные
Лохмотья надеваю,
Тряпье наваливаю
На себя горой,—
Но сколько
Я себя ни согреваю,
Как этими ночами
Зябну я!
 
 
Но думаю:
“А кто бедней меня,
Того отец и мать
Не спят в тоске голодной
И мерзнут в эту ночь
Еще сильней…
Сейчас он слышит плач
Жены, детей:
О пище молят,—
И в минуты эти
Ему должно быть тяжелей, чем мне.
Скажи, как ты живешь еще на свете?”
Ответ
Земли и неба
Широки просторы, А для меня
Всегда они тесны,
Всем солнце и луна
Сияют без разбора,
И только мне
Их света не видать.
Скажи мне,
Все ли в мире так несчастны,
Иль я один
Страдаю понапрасну?
Сравню себя с людьми —
Таков же, как и все:
Люблю свой труд простой,
Копаюсь в поле,
Но платья теплого
Нет у меня к зиме,
Одежда рваная
Морской траве подобна,
Лохмотьями
Она свисает с плеч,
Лишь клочьями
Я тело прикрываю,
В кривой лачуге
Негде даже лечь,
На голый пол
Стелю одну солому.
У изголовья моего
Отец и мать,
Жена и дети
Возле ног ютятся,
И все в слезах
От горя и нужды.
Не видно больше
Дыма в очаге,
В котле давно
Повисла паутина,
Мы позабыли думать о еде,
И каждый день —
Один и тот же голод…
 
 
Нам тяжело,
И вечно стонем мы,
Как птицы нуэдори,
Громким стоном…
Недаром говорят:
Где тонко – рвется,
Где коротко —
Еще надрежут край!
И вот я слышу
Голос за стеной,
То староста
Явился за оброком…
Я слышу, он кричит,
Зовет меня…
Так мучимся,
Презренные людьми.
Не безнадежна ли,
Скажи ты сам,
Дорога жизни
В горьком мире этом?
 

893

Каэси-ута

 
Грустна моя дорога на земле,
В слезах и горе я бреду по свету.
Что делать?
Ведь нельзя мне улететь:
Не птица я, и крыльев нету!
 

894

Песня о благополучном путешествии и благополучном возвращении

 
Со времен еще богов
Говорят из века в век:
“Вот Ямато! То страна,
Что заметили с небес
Боги в ясной высоте
И могуществом ее
Наделили с давних пор.
То страна, где сила слов
Счастье людям принесла”.—
Так передавали нам,
Сказ ведя из века в век.
И все люди, что живут
В нынешние времена,
Это все перед собой видят,
Ведают про то…
И хоть множество людей
Наполняют ту страну,
Все же повелитель наш,
Тот, что озаряет высь,
Солнца лучезарный сын,
Милостью тебя почтил,
Выбор свой остановив
На тебе, чей славный род
С давних пор вершил дела
В Поднебесной при дворе.
Высочайший тот указ
Получив,
В страну Китай,
В дальний незнакомый край,
Ты отправился теперь.
И когда отчалишь в путь,
И у берегов морских,
И в открытом море, знай:
Встанут боги на пути,
Будут всем повелевать,
Будет множество богов
На корме тогда стоять,
Твой корабль вести вперед.
Боги неба и земли
И страны Ямато бог —
Оокунимитама,
В белых облаках паря,
С ясной высоты небес,
С вечных сводов
Вниз глядя
На простор морских равнин,
Будут охранять тебя!
А в тот день,
Когда дела
Ты закончишь и домой
Повернешь в обратный путь,
Снова, как и в прошлый раз,
Боги встанут на корме,
Будут на море глядеть,
Будут охранять тебя!
Будто по канату ты
Прямо по морским волнам
От Тиканосаки вверх,
Где Отомо– сторона,
К Мицу – милым берегам,
Сразу к пристани сюда
К нам причалишь свой корабль!
Будь же счастлив, друг, в пути,
Возвращайся поскорей!
 

895-896

Каэси-ута

895

 
В Отомо, в Мицу,
Освятив обрядом
Зеленые сосновые леса,
Стоять я буду, друг мой, ожидая…
Скорей на родину вернись!
 

896

 
Если только я услышу, что причалил
В бухте Нанива
Корабль твой дорогой,
Я, не завязав шнуры у платья,
Побегу скорей тебя встречать!
 

897

Песня, сложенная о том, как в старости одолевают болезни, а годы проходят в страданиях и думах о детях

 
Этой жизни краткий срок,
Что лишь яшмою блеснет,
Как хотелось бы прожить
Тихо и спокойно мне,
Как хотелось бы прожить
Мне без горя и беды.
Но в непрочном мире здесь
Горько и печально все,
А особенно тяжка
Наша доля, если вдруг,
Как в народе говорят,—
В рану, что и так болит,
Жгучую насыплют соль;
Или на тяжелый вьюк
Бедной лошади опять
И опять добавят груз.
Так в слабеющем моем теле
В старости еще
Вдруг добавился недуг.
Дни в страданьях я влачу
И вздыхаю по ночам.
Годы долгие подряд
Лишь в болезнях проводя,
Неустанно плачу я,
Проклиная жребий свой.
Думаю лишь об одном:
Как бы умереть скорей,
Но не знаю, как смогу
Я покинуть этот мир.
Разве брошу я детей,
Что вокруг меня шумят,
Будто мухи в майский день?
Стоит поглядеть на них —
И горит огнем душа.
В горьких думах и тоске
Только в голос плачу я!
 

898-903

Каэси-ута

898

 
Ныне сердцу моему
Не утешиться ничем!
Словно птица, что кричит,
Укрываясь в облаках,
Только в голос плачу я!
 

899

 
Без надежды каждый день
Только в муках я живу
И хочу покинуть мир.
Но напрасны думы те:
Дети преграждают путь.
 

900

 
Много платьев у ребенка богача,
Их вовек ему не износить,
У богатых в сундуках
Добро гниет,
Пропадает драгоценный шелк!
 

901

 
А у бедного – из грубого холста
Даже платья нет, чтобы надеть.
Так живем,
И лишь горюешь ты,
Но не в силах это изменить!
 

902

 
Словно пена на воде,
Жизнь мгновенна и хрупка,
И живу я, лишь молясь:
О, когда б она была
Прочной, крепкой, что канат!
 

903

 
Жемчуг иль простая ткань —
Тело бренное мое
Ничего не стоит здесь…
А ведь как мечтаю я
Тысячу бы лет прожить!
 

904

Песня [Яманоэ Окура] о любви к сыну Фурухи

 
Семь родов сокровищ есть
Драгоценных на земле,
Но зачем богатства мне,
Раз у нас родился сын —
Фурухи, подобный сам
Драгоценным жемчугам!
По утрам, в рассвета час,
В час, когда еще видна
Предрассветная звезда,
В мягкой ткани покрывал
На постели у себя
То сидел он, то вставал,
И, бывало, вместе с ним
Забавлялся я всегда.
А лишь вечер приходил
И вдали, на небесах,
Звезды появлялись вновь,
За руки меня он брал,
Говорил: “Идемте спать,
Папа, мама не должны
Сына покидать!
В серединку лягу к вам!” —
Он ласкался, говоря,—
И, казалось, расцветали
Травы счастья для меня!
Думал я тогда, любуясь:
“Время минет, подрастешь,
Ждет ли радость, ждут ли беды,
Встретим их с тобой!”
Как большому кораблю,
Доверяли мы ему,
Но подул тогда нежданно
Ветер злой со стороны,
Заболел малютка наш,
Как нам быть, не знали мы.
Перевязь из белой ткани
Мы надели на себя,
И кристальной чистоты
Зеркало в руке держа,
Мы богов небес молили,
К небу взоры обратив,
Мы богам земли молились,
Низко головы склонив.
“Будет жив или не будет,—
Все зависит от богов”,—
Думал я и всей душою
Им молиться был готов.
И в отчаянье и горе
Заклинал богов, молил,
Но напрасно было, – вскоре
Потеряли мы тебя…
Постепенно становился
Все прозрачнее твой лик,
С каждым утром, с каждым утром,
Все слабее был язык.
И блеснувшая, как яшма,
Жизнь прервалась навсегда…
И вскочил я, как безумный,
Закричал от горя я!
То катался по земле я,
То смотрел на небеса,
То в отчаянье и горе
Ударял я в грудь себя.
Ведь дитя, что я лелеял,
Упорхнуло – не вернуть!
Вот он, этой жизни бренной
Горький и тяжелый путь!
 

905—906

Каэси-ута

905

 
Оттого что очень еще молод,
Он не будет знать, куда идти,
Принесу тебе богатые дары,
Из подземных царств гонец суровый,—
На спину возьми его и отнеси!
 

906

 
Поднося дары,
Молить тебя я буду,
Ты не обмани мое дитя,
Поведи прямым путем малютку,
Покажи, где путь на небеса!