Текст книги "Манъёсю"

Автор книги: Поэтическая антология

[Неизвестный автор]

 
В тоске о милой
Я уснуть не в силах,
А в это время, скрытые от глаз туманом утренним
В час алого рассвета,
В далеком небе гуси дикие кричат!
 

3666

[Неизвестный автор]

 
Лишь вечер настанет,
Сразу холоден ветер осенний.
Пойду и надену скорее одежду свою,
Что готовила милая мне,
Провожая с любовью в дорогу…
 

3667

[Неизвестный автор]

 
Похоже, в пути я
Скитался немало,—
Как взглянешь на грязь, что пристала к одежде,
Которую ныне ношу постоянно,
Которую в дар получил от любимой!
 

Прибыв в Карадомари в уезде Сима, что в провинции Тикудзэн, причалили к берегу и провели там три дня. Луна в эти ночи сияла необыкновенно ярко. И тогда были сложены шесть песен, в которых каждый, любуясь лунным сиянием и томясь в далеком странствовании, выразил свои чувства и думы.

3668

{Песня посла}

 
Хоть считают, что Дадзайфу тоже
Государя дальнее владенье,
Но в дороге
Много дней минуло,
И тоской я полон по родному краю!
 

3669

{Песня старшего судьи}

 
Обо мне, для кого
Светят ночью огни,
Хоть я и в пути нахожусь,
Может быть, дорогая жена в темноте
Постоянно в разлуке грустит…
 

3670

[Неизвестный автор]

 
Бывают дни, когда в Карадомари,
В заливе Ноко,
Волны не встают.
Но не бывает даже дня в разлуке,
Когда бы я о доме не грустил!
 

3671

[Неизвестный автор]

 
Если был бы луною, плывущей
Ночью черной,
Как ягоды тута,
О, как встретиться мне бы хотелось
С моей милой, оставшейся дома!
 

3672

[Неизвестный автор]

 
В извечном небе
Светится луна,
И видно, как огни сверкают всюду,
Что зажигают рыбаки,
Идя на лов…
 

3673

[Неизвестный автор]

 
Когда ветер подует,
Говорят, очень страшны
В белой пене встающие волны на море,
И поэтому в гавани Ноко, причалив,
Уже много ночей на стоянке проводим!..
 

3674–3680

Семь песен, сложенных, когда корабли стояли в гавани Хикицу

{Две песни старшего судьи}

3674

 
Тяжел был путь,
Где на полях трава служила мне в скитанье изголовьем,
Что я затосковал,
И вот средь гор Кая
В ответ раздался горький плач оленей!
 

3675

 
О, слышали ли там,
В столице дальней, люди,
Что встретились тяжелые нам дни,
Когда кругом в открытом море волны
Вздымались в белой пене высоко!
 

3676

[Неизвестный автор]

 
Если б сделать мне своим гонцом
Гуся дикого,
Что в небесах летит,
И в столицу Нара с ним послать
О себе с дороги дальней весть!
 

3677

[Неизвестный, автор]

 
Хоть и цветут цветы прекрасных хаги,
Что блеском заполняют все поля
Осеннею порой,
Но любоваться ими не суждено:
Ведь я теперь в пути…
 

3678

[Неизвестный автор]

 
В тоске о любимой сном не мог я забыться,
А в поле осеннем в ночной тишине
Горько плакал олень:
Он сдержать был не в силах
Безутешной тоски о жене…
 

3679

[Неизвестный автор]

 
К большому кораблю
Приладив много весел,
Я думал, что дождусь
Погожих, ясных дней,
А вот уж месяцы прошли напрасно!..
 

3680

[Неизвестный автор]

 
Долги ночи,
И сном я забыться не в силах,
А средь гор распростертых,
Принца горного громко кричать заставляя,
Горько плачут олени!..
 

3681–3687

Семь песен, сложенных ночью, когда корабли стояли, в гавани Комасима в уезде Мацура, в стране Хидзэн, в которых каждый выразил тоску, навеянную странствием, глядя вдаль на вздымающиеся морские волны

3681

{Песня Хата Тамаро}

 
Сусуки и осенний нежный хаги,
Которые растут у дома моего,
Которыми мечтал,
Вернувшись, любоваться,
Наверное, там отцвели давно!..
 

3682

{Песня девушки}

 
Молясь богам
И неба и земли,
Я буду ожидать тебя домой.
Скорее возвращайся, милый мой,
Ведь ожидать мне будет тяжко!
 

3683

[Неизвестный автор]

 
Тоски я полон о тебе…
Моя любовь
Не покидает никогда меня,
И новояшмовые месяцы идут,
Свободного не оставляя дня!..
 

3684

[Неизвестный автор]

 
Не оттого ль,
Что ночи осенью так долги,
О, почему, скажи, наступят лишь они,
Заснуть я не могу…
Не потому ли, что провожу их без тебя, один?
 

3685

[Неизвестный автор]

 
На море в Мацура,
Где, кажется, стоял
Корабль принцессы Тарасихимэ,
Проходит день за днем желанный месяц,
Когда меня ты ждать должна была к себе…
 

3686

[Неизвестный автор]

 
Я и мысли оставил о радостной встрече,
Оттого что теперь я в далеком пути,
И все ж
О любимой, что дома осталась,
Исполнены думы глубокой тоски…
 

3687

[Неизвестный автор]

 
Дикие гуси,
Летящие в небе
Над распростертой далекой горой,
Если ваш путь в дорогую столицу,
Вы повидайтесь с любимой моей!
 

3688

Плач, сложенный, когда по прибытии на остров Ики неожиданно заболел и скончался Юки Якамаро

 
Милый друг,
Что плыл в страну
По названию Кара,
Что была с древнейших пор
Дальним округом для нас,
Где правления вершат
Внуки славные богов…
Может, близкие тебя
Ожидали, не молясь?
Иль, циновки не святя,
Совершили грех они?
Отправляясь в дальний путь,
Матери своей родной
“Я вернусь, – ты говорил,—
Лишь настанет осень здесь…”
Миновали сроки те,
Месяцы уже прошли.
“Может, нынче он придет,
Может, завтра быть ему?” —
Верно, думали с тоской,
Ждали всей семьей тебя…
Но до дальней стороны
Не пришлось тебе доплыть,
И, с Ямато разлучаясь,
Далеко от мест родных,
Здесь, на диких островах,
В недрах одиноких скал,
Вечный ты нашел приют!..
 

3689

Каэси-ута

 
Средь полей Ивата в недрах диких скал
Ты покоишься теперь, мой друг.
Если близкие вдруг спросят,
Где же ты,
Что тогда скажу я им в ответ?
 

3690

 
Говорят, всегда таков
Этот бренный и непрочный мир,
Не напрасно ль буду тосковать
О тебе, что с нами разлучен
Горькою судьбою навсегда…
 

3691

{Плач Фудзии Коою о Юки Якамаро}

 
С небом и землей
Вместе вечно жить хочу!—
Говорил ты нам всегда
И, наверно, думал так…
Горячо любимый дом
Ты оставил и поплыл,
По волнам качаясь, вдаль…
Мчались месяцы и дни
Новояшмовых годов,
Гуси дикие не раз
Прилетали с криком вновь…
Мать, вскормившая тебя,
И любимая жена,
Верно, в утренней росе,
Промочив подол одежд,
И в тумане, ввечеру,
Увлажнив рукав насквозь,
Выйдя из дому, глядят,
Ожидая у ворот,
Словно ты еще живой,
Словно не было беды…
Но тебе печаль людей
Мира бренного – теперь
Недоступна навсегда.
И, наверно, оттого
В дни осенние в полях,
Где осыпались уже
Хаги нежные цветы,
Там, покрыв шалаш себе
Цветом первых обана,
В чуждой дальней стороне,
Словно облака небес,
Посреди пустынных гор,
Где холодная роса
Покрывает камни скал,
Вечный ты нашел приют!..
 

3692–3693

Каэси-ута

3692

 
Сердцу близкие —
И дети и жена,—
Верно, с нетерпеньем дома ждут,
Что же скрылся ты от взоров навсегда
Средь чужих и дальних островов?..
 

3693

 
Верно, дома ждут еще тебя,
Что нашел приют среди далеких гор,
Где, наверное, осыпалась давно
Кленов алых яркая листва…
Люди бедные! О, горе вам!
 

3694

{Плач Мусаба о Юки Якамаро}

 
Страшный путь
Владыки вод
С неспокойною душой
В муках тяжких проходя,
Думал ты:
“Хотя б теперь
Без беды
По морю плыть!”
Перед тем как в путь идти,
Панцирь черепахи жег,
О судьбе своей гадал
У искусных рыбаков
Острова Юки,
Но нежданно,
Как во сне,
В мире изо всех дорог
Выбрал ты небесный путь,
Навсегда покинув нас!..
 

3695–8696

Каэси-ута

3695

 
Ведь еще с былых времен
Говорили люди все:
“На чужбине жизнь горька”,—
Вот и ты расстался здесь
С нами навсегда!
 

3696

 
В Сираги ль плыть,
Вернуться ли домой?
На острове далеком Юки
О том, как плыть,
Не может думать он!
 

Когда корабли достигли бухты Асадзи в Цусима и причалили к берегам, не было попутного ветра и стоянка длилась пять суток. Тогда были сложены три песни, в которых, любуясь листьями клена, каждый выразил печаль своего сердца.

3697

 
Гора Асадзи
Острова Цусима,
Куда приходят сотни кораблей,
От легкого дождя вся стала алой ныне
От заалевших кленовых ветвей!
 

3698

 
И глушь далекую,
Как дальний свод небес,
Ведь озаряет эта же луна,
И все же, о любимая моя,
Как далека ты от меня в разлуке!
 

3699

 
Настала осень,
И, как видно,
Не в силах выдержать холодную росу,
Все горы, что стоят вокруг столицы,
Покрылись ярко-алою листвой!
 

3700–8717

Восемнадцать песен, сложенных во время стоянки кораблей в бухте Такасики, в которых каждый выразил свои думы

3700

{ Песня посла}

 
Листья алых кленов,
Что сверкали
У подножья распростертых гор,
Может быть, сегодня все опали,
Беспорядочно смешавшись на земле…
 

3101

{Песня помощника посла}

 
Когда в Такасики мой взгляд упал
На алую листву цветущих кленов,
Я понял – встречи срок,
Что ждать ты обещала, любимая моя,
Уже настал!
 

3702

{Песня старшего судьи}

 
В бухте Такасики алые клены,
Прошу, не роняйте на землю листву,
Пока не уеду
В далекие страны
И снова из дальних краев не вернусь!
 

3703

{Песня младшего судьи}

 
В бухте Такасики
Склоны горы Уэката
Окрасились ныне повсюду
В густые тона
И блещут листвой ярко-алого цвета!
 

{Две песни девушки из Цусима по имени Тамацуки}

3704

 
Средь гор в опавших
Алых листьях клена,
Плывущих кораблей
Плененная красой,
Я вышла на берег, чтоб встретиться с тобой!
 

3705

 
Твой корабль,
Что уходит из бухты Такасики ныне,
По дороге сгибая морские жемчужные травы,
Буду ждать я с одной лишь единственной мыслью
“О, когда он вернется сюда?”
 

3706

{Песня посла }

 
На берег чистый,
Будто крытый яшмой,
Нахлынул и заполнил все прилив,
Не насмотреться мне, и на пути обратном
Я буду любоваться этим вновь!
 

3707

{Песня помощника посла}

 
Когда на берегу морском
Украсились мы алою листвою
Осенних гор,
Нахлынул вдруг прилив
И кленом я не смог налюбоваться вволю!
 

3708

{ Песня посла}

 
То, что тоскую я,
Не видно, верно, людям,—
Ведь, как заветный шнур, завязанный внизу,
Так в сердца глубине храню тоску,
И много месяцев прошло в тоске бесследно…
 

3709

[Неизвестный автор]

 
Хотел на берегу ракушек я собрать,
Чтобы в подарок привезти домой.
И вот в волнах,
Что с моря мчатся к берегам,
Я промочил до нитки рукава…
 

3710

[Неизвестный автор]

 
Только схлынет прилив,
Я приду сюда снова.
А теперь ухожу от морских берегов:
С новой силой раздался вдали
Шум морского прилива!
 

3711

[Неизвестный автор]

 
Пусть мой рукав
Промокнет весь насквозь,
Но все равно
Я не уйду отсюда
Без этих раковин “забудь любовь”!
 

3712

[Неизвестный автор]

 
Нету милой жены
С волосами чернее, чем ягоды тута,
Которая высушить мне бы одежду могла.
Что же буду я делать в моем одиноком скитанье,
Если вымокнут в волнах прилива мои рукава?
 

3713

[Неизвестный автор]

 
Листья алые клена теперь отцветают,
Скоро ими покроется всюду земля,
Вот и сроки проходят,
Которые ждать обещала,
Со мною прощаясь, дорогая моя…
 

3714

[Неизвестный автор]

 
“Раз осень,—
Думал я, любя,—
То милую хоть в снах
Сумею долго видеть”,—
А ночь, увы, уже прошла!..
 

3715

[Неизвестный автор]

 
Когда б один в пути
Я шнур свой развязал
У платья, что ношу в дороге,
О, кто тогда б мне завязал его
Так далеко от дорогого дома?
 

3716

[Неизвестный автор]

 
Пока скитался я в пути,
Как облака в далеком небе,
В осенних кленах
Склоны милых гор
Свой изменили цвет и отцвести успели!
 

3717

[Неизвестный автор]

 
Шнур заветный, завязанный милой моей
Со словами: “Вернись поскорее!
Хоть и будешь в пути,
Но беды ты не знай!” —
Как успел этот шнур загрязниться!..
 

3718–3722

Пять песен, сложенных в Иэдзима, что в стране Харима, на обратном пути из Цукуси в столицу

3718

[Неизвестный автор]

 
“Остров-дом” – Иэдзима —
Название одно!
Нет любимой моей и в помине,
О которой в далеком пути тосковал,
Проплывая морскую равнину…
 

3719

[Неизвестный автор]

 
“Навряд ли пробуду я долго в пути,
Где зеленые травы кладут в изголовье”,—
Говорил я любимой, готовясь уйти,
А с тех пор
Целый год уже минул в дороге…
 

3720

[Неизвестный автор]

 
Любимую мою
Спешу скорей увидеть!
Мне виден средь колодца облаков
Авадзи– остров,
И похоже, что прибываю в дом родной!
 

3721

[Неизвестный автор]

 
До рассвета всю ночь,
Что черна, словно ягоды тута,
Пусть плывет наш корабль в родные края,
Многолетние сосны у милого берега Мицу
Ожидают, наверно, с тоской и любовью меня!
 

3722

[Неизвестный автор]

 
Когда ж, причалив наши корабли
В заливе Мицу,
В стороне Отомо,
Мы гору Тацута
Сумеем перейти?
 

ПЕСНИ-ПОСЛАНИЯ, КОТОРЫМИ ОБМЕНИВАЛИСЬ В РАЗЛУКЕ НАКАТОМИ ЯКАМОРИ, НАХОДИВШИЙСЯ В ИЗГНАНИИ, И ЕГО ВОЗЛЮБЛЕННАЯ САНО ОТОГАМИ

3723–3726

{Четыре песни Сано Отогами, сложенные при расставании}

3723

 
О тебе, что должен проходить
Трудные пути
Средь распростертых гор,
Сердце тяжкой думою полно,
И душе покоя не найти!..
 

3724

 
Пусть с небес сошел бы вдруг огонь
И разрушил бы навек и сжег дотла
Все далекие и трудные пути,
По которым нужно
Странствовать тебе!
 

3725

 
Когда будешь уходить,
Любимый мой,
Помаши мне белотканым рукавом!
Не спуская глаз я буду вдаль смотреть,
Думая с любовью о тебе!
 

3726

 
Ах, теперь еще полна любви к тебе,
А откроется лишь ларчик дорогой
И придет рассвет,
Что делать мне тогда?
Я не знаю, как мне дальше жить…
 

3727–3730

{Четыре песни Накатоми Якамори, сложенные в пути}

3727

 
Я еще не стал
Ни прахом, ни землей,
А из-за меня
Ты уже в волненье и тоске.
Вот она – печаль возлюбленной моей!
 

3728

 
Хорошо широкой улицей идти
В Нара,
Дивной в зелени листвы,
Но как тяжко будет мне идти
Этой узкой горною тропой!
 

3729

 
Как желанна ты! —
Все думаю теперь
О тебе, любимой нежно мной,
Верно, оттого и тяжек мне
Мой напрасный, одинокий путь!
 

3730

 
Зная, что бедою это нам грозит,
О тебе все время я молчал,
Но когда достиг путей в страну Коси
И поднес дары священные богам,
Имя дорогое я назвал!
 

3731–3744

{ Четырнадцать песен Накатоми Якамори}

3731

 
Весь я в думах и заботах о тебе,
О, когда бы встретиться с тобой
Хоть на краткий миг,—
Ведь без твоих очей
Вряд ли я смогу на свете жить!
 

3732

 
Днем с ярко-алой зарею
Я тоскливою думою полон,
Ночью черной, как ягоды тута,
Напролет
Только в голос кричу я…
 

3733

 
Если б не было здесь у меня сердцу милого платья,
Что на память дала мне с собой
Дорогая моя,
Что б я делал тогда, как бы мог продолжать я
Эту жалкую жизнь одиноко влачить?
 

3734

 
Горы дальние,
Заставы миновал,
Прежде чем явился я сюда…
О тоска, когда не можешь больше
Встретиться с любимой никогда!..
 

3735

 
Без тоски, без думы о тебе,
В самом деле, я могу ли жить?
Даже и во сне,
Когда ночами сплю,
Постоянно грезишься ты мне…
 

3736

 
О, не думай, милая моя,—
Если я далек, то не могу любить,—
Даже день один, одну лишь только ночь
Я без думы о тебе
Не в силах жить!
 

3737

 
Хуже всех людей
Любимая моя!
Без любви хочу на свете жить!
А она все мучает меня,
Заставляя вечно тосковать о ней!
 

3738

 
Потому ль, что, тоскуя, ложусь я на ложе
Ночью черной, как черные ягоды тута,
Каждый раз,
Ни одной не забыв меня ночью,
Постоянно являешься ты в сновиденьях!..
 

3739

 
Если б мог заранее я знать,
Что такие муки
Ждут меня,
Должен был бы я на свете жить,
Не встречаясь с милою моей!
 

3740

 
О, если только нет совсем богов
На небе и земле,
О, только лишь тогда
Мне будет суждено судьбою умереть,
Не встретившись с тобой, любимая моя!
 

3741

 
Лишь бы только жизнь
Нам сохранить,
Будем живы – будет счастье и любовь.
Ах, не может так на свете быть,
Чтобы после нам не встретиться с тобой!
 

3742

 
Неизвестен мне счастливый день —
День, когда мы встретимся опять,
В вечной тьме живу,—
О, до какого дня
Буду я томиться по тебе?
 

3743

 
Говорить о странствии, увы,
Только на словах это легко,
А вот мне
В тоске и думах о тебе
Тяжко так, что погибаю я…
 

3744

 
Милую мою
Всей душою горячо люблю.
Даже этой жизни краткий миг,
Что сверкает яшмой дорогой,
Потерять из-за тебя не жаль!
 

3745–3753

{ Девять песен Сано Отогами}

3745

 
Если будем живы мы с тобой,
Значит, встречи нам не миновать!
Ах, из-за меня
Не горюй так сильно, милый мой,—
Лишь бы только довелось дожить!
 

3746

 
На полях сажают люди рис,
Ты же поля своего не засадил
И покинул нынче край родной.
Ах, оставшись без тебя одна,
Что я буду делать, как мне быть?
 

3747

 
Не спуская взора с зелени сосны,
Что растет у дома моего,
Буду ждать тебя,
Скорей ко мне вернись,
О, пока не умерла я от тоски!
 

3748

 
Ведь недаром люди говорят —
Плохо жить всегда в стране чужой,—
О, скорей, скорей
Вернись ко мне!
Ах, пока не умерла я от тоски!
 

3749

 
Жить заставили тебя
В стране чужой,
До каких же это пор, скажи,
Буду жить, тоскуя, без тебя?
Эти сроки неизвестны мне!..
 

3750

 
До пределов крайних
Неба и земли,
Верно, не найти на свете никогда
Человека, чтобы мог любить
Так, как я люблю, любимый мой!
 

3751

 
Ах, одежду белотканую мою,
Нижнюю одежду, я прошу,
Ты не потеряй и береги,
До тех пор пока с тобою мы
Не увидимся опять наедине!
 

3752

 
В дни весенние
Так грустно на душе,
А оставшись без тебя одна
И тоскуя постоянно по тебе,
Разве я смогу на свете жить?
 

3753

 
О, до дня того, как встретимся с тобой,
Пусть одежда будет
Памятью тебе —
Та одежда, что я, слабая жена,
Сшила дома в горе и тоске!
 

3754–3766

{Тринадцать песен Накатоми Якамори}

3754

 
О, когда бы только мог
Без помех кукушкой пролетать
Над заставой, выстроенной здесь,
Верно, без конца бы я тогда
Прилетал к возлюбленной моей!
 

3755

 
С милою моей,
Что сердцу дорога,
Разлучен навеки я сейчас,
Реки, горы разделяют нас,
И покоя не найти душе!..
 

3756

 
Каждый день с тобой —
Лицом к лицу
Все глядел, но наглядеться я не мог,
А теперь давно живу без встреч,
Даже месяцы проходят без тебя…
 

3757

 
Только тело бренное мое
Перешло заставу этих гор
И как будто здесь живет теперь,
А ведь сердце вечно близ тебя,
Около возлюбленной моей!
 

3758

 
Знатные вельможи при дворе,
У которых за спиной торчит бамбук,
Верно, нынче так же, как всегда,
Любят заниматься лишь одним —
Только насмехаться над людьми!
 

3759

 
Снова, снова плачу я, но все равно,
Сколько я ни плачу,
Пользы в этом нет.
Много уж ночей лежу без сна,
И горюю, и тоскую о тебе…
 

3760

 
Ах, ночей, когда ложился спать,
Было много,
Но таких ночей, чтоб не знал тоски
И спал спокойным сном,
О, таких, клянусь я, не было ночей!
 

3761

 
Как видно, в мире здесь
Таков закон людей,
Что нас с тобой
Постигла эта кара.
Увы, то семена, посеянные мной!
 

3762

 
Гору Осака – “Заставу встреч”,
Там, где с милою встречаются своею,
Перешел —
И постоянно плачу,
Но надежды больше нет на встречу нам!
 

3763

 
Говорить о странствии, увы,
Только на словах все кажется легко.
Ах, о странствии мучительном моем,
Где надежды нет,
Как рассказать в словах?
 

3764

 
Пусть реками и горами мы
Навсегда разлучены с тобой,
Пусть мы друг от друга далеки —
Все равно ведь сердцем мы всегда близки,
Помни это, милая моя!
 

3765

 
Зеркало кристальной чистоты —
Мой подарок,
Что тебе дарил
Со словами “береги и помни”,—
Людям не показывай другим!
 

3766

 
Если думать будешь
Обо мне с любовью,
Дар повесь мой на заветный шнур
И носи его всегда с собою,
Постоянно помни обо мне!
 

3767–3774

{Восемь песен Сано Отогами}

3767

 
И вечером и утром я всегда
Молитвой душу очищаю вновь,
Но все равно
Болит моя душа
Из-за того, что велика любовь!
 

3768

 
Эти дни,
Лишь подумаю, любимый, о тебе,
Сразу я полна безвыходной тоски,
И лишь в голос
Громко плачу я…
 

3769

 
С тобою, с кем виделась черною ночью,
Черною ночью, как ягоды тута,
Когда рассвело,
Я не встретилась утром,
О, как же я нынче об этом жалею!
 

3770

 
О, дождусь ли я, любимый мой,
Срока, чтоб тебя идти встречать,
Чтобы вновь вернулся ты ко мне,
Ты, что нынче приютился на ночлег
На полях далеких Адзима?
 

3771

 
Дома люди близкие твои,
Верно, сном спокойным не уснут:
“Нынче, нынче ли?”—
Все думают и ждут,
А тебя все нет, любимый мой!..
 

3772

 
Когда сказали мне, что человек пришел,
Вернувшийся обратно в дом родимый,
Услышав,
Я едва не умерла,
Подумав про себя: “Не ты ль пришел, любимый?”
 

3773

 
Лучше было б вместе
Мне с тобой уйти:
Все равно держать один ответ.
Хоть и, проводив тебя, осталась здесь,
Радости мне тоже больше нет!
 

3774

 
О, только ради тех счастливых дней,
Когда придешь ты,
Возвратись домой,
Я продолжаю мучиться и жить,
Так не забудь об этом, милый мой!
 

3775–3776

{Две песни Накатоми Якамори}

3775

 
Новояшмовых годов
Хоть и долго будет длиться нить,
Долго не увидеться нам вновь —
Все равно нет в мыслях у меня,
Что нам может изменить любовь!
 

3776

 
И сегодня, если б только я
Вдруг в столице очутиться мог,
Я мечтал бы вновь увидеться с тобой
И, наверно, стоя у ворот западной конюшни,
Ожидал тебя!
 

3777–3778

{Две песни Сано Отогами}

3777

 
Ни вчера, ни нынче – никогда
Не встречаюсь я теперь с тобой,
И как быть, что делать мне,
Не знаю я…
И лишь в голос громко плачу здесь!
 

3778

 
Платья белотканого рукав,
Платья, что дала тебе с собой,
В руки ты возьми,
Молись, любимый мой,
До тех пор пока не встретимся опять!
 

3779–3785

{Семь песен Накатоми Якамори, в которых он, воспевая цветы и птиц, выражает свою тоску}

3779

 
Распустившиеся пышно померанцы,
Что растут у дома моего,
Верно, понапрасну
Будут осыпаться,
Ты не полюбуешься на них…
 

3780

 
Не хочет ли сказать кукушка мне:
“Коль умирают от любви,
Умри и ты!” —
В часы, когда исполнен я тоски,
Она вдруг начинает громко петь!
 

3781

 
Когда в пути я думы думаю свои,
Грустя, что милая отныне далека,
Кукушка!
Песен понапрасну ты не пой,
Еще сильней от них моя тоска!
 

3782

 
В часы, когда скрываюсь от дождя,
С тоскою думы думая свои,
Кукушка,
Прилетев в село, где я живу,
Вдруг начинает громко песни петь!
 

3783

 
Когда, в пути далеком находясь,
Я полон о возлюбленной тоски,
Кукушка
В том селе, где я живу,
С печальным криком пролетает в вышине!
 

3784

 
У этой птицы,
Вижу, сердца нет!
Кукушка,
В час, когда тоски я полон,
Как можешь ты еще здесь звонко петь?
 

3785

 
Кукушка,
Подожди хоть миг, не пой!
Когда ты петь вдруг начинаешь,
Ведь сердце это, полное тоски,
Болит от звонкой песни нестерпимо!
 

КНИГА ШЕСТНАДЦАТАЯ

ПЕСНИ, СВЯЗАННЫЕ С ПРЕДАНИЯМИ, И РАЗНЫЕ ПЕСНИ

В старину жила одна девушка. Звали ее Сакурако – “Дитя Вишни” или “Вишенка”. И жили в ту пору двое отважных юношей. Оба они хотели взять ее в жены. И затеяли они спор не на жизнь, а на смерть и вызвали друг друга на смертный бой.

Девушка опечалилась и решила: “Ни в старину, ни теперь, никогда еще не слыхали и не видали, чтобы одна девушка была невестой в двух домах. Но трудно смирить сердца этих отважных юношей. А стоит мне умереть – и вражда их, наверно, исчезнет навеки”.

Подумала она так и вскоре ушла в лес и там повесилась.

А двое отважных юношей, не в силах сдержать своего горя, лили кровавые слезы. И каждый из них сложил тогда песню и излил в ней все, что было у него на сердце.

Вот эти две песни:

3786

 
Облетели
Лепестки у вишни,
И мечтал напрасно я, что буду
Украшать себя ее цветами,
Лишь пора весенняя наступит…
 

3787

 
Всякий раз как расцветут цветы
Вишни розовой, что носит
Имя милой,
Вечно буду вспоминать о ней
И любить сильнее с каждым годом…
 

Люди рассказывают: в старину жили трое отважных юношей. И все они добивались руки одной и той же девушки. Девушка, видя это, опечалилась и сказала себе: “Хрупкому телу одной девушки исчезнуть легко: оно как роса; сердца же трех отважных юношей смирить трудно: они подобны скале”.

Подумала она так и бросилась в пруд.

А отважные юноши были в отчаянии, и каждый из них сложил песню и излил в ней все, что было у него на сердце.

Вот эти три песни:

3788

 
Ненавистен мне пруд,
Пруд глухой в Миминаси.
Моя милая дева,
Когда ты пришла, чтоб на дне его скрыться,
Пусть бы высохли воды его в то мгновенье.
 

3789

 
Дитя Кадзура —
Плющ среди гор распростертых.
Если б только тогда ты обмолвилась словом
О том, что ты ныне уходишь навеки,
Я б, наверно, немедля вернулся обратно!
 

3790

 
Дитя Кадзура —
Плющ среди гор распростертых.
Как и я нынче,
Так же и ты приходила
И искала в пруду себе место поглубже.,
 

В древности жил один старик. Его прозвали старик Такэтори – “Старик, собирающий бамбук”.

Однажды, в последний месяц весны, он взобрался на холм, и когда взглянул вдаль, то вдруг увидел девять юных девушек, варивших на костре еду. Они были красоты необыкновенной, облик их напоминал прекрасные цветы, и он не встречал им равных.

Девушки, смеясь, окликнули его и сказали: “Дедушка, иди к нам, раздуй огонь под котлом”. И вот старичок, приговаривая:

“Ладно, ладно”,– потихоньку добрался до них и сел у костра.

Немного спустя девушки, еле сдерживая улыбки, наперебой стали спрашивать друг друга: “Кто позвал этого старичка?” И тогда старик Такэтори, смутившись, стал просить у них прощения: “Уж очень неожиданно встретился я с прекрасными феями, растерялся и осмелился дерзнуть. Теперь вижу свою вину и хочу попытаться искупить ее песней”.

Вот эта и две сопутствующие ей песни, сложенные им:

3791

 
Ах, когда на свет родился,
Был младенцем нежным я,
Согревала мать родная
На груди своей меня.
Подвязав к спине, с любовью
Бережно несла меня.
А когда я начал ползать,
Мать, вскормившая меня,
Безрукавку на подкладке
Надевала на меня.
А когда я стал подростком
И спускались у меня
Волосы уже до шеи,
Стали наряжать меня
Сразу в платье с рукавами,
Сразу в пестрые шелка.
А когда таким был юным
И прекрасным, как и вы,
Черных раковин чернее
Были волосы мои.
Я расчесывал их гребнем,
И спускались у меня
До плечей густые пряди,
То я вверх их поднимал,
То, как юноши в те годы,
Распускал их по плечам.
И лиловое, в узорах,
Платье дивное носил,
Ах, с отливом темно-красным,
Мной любимым, я носил.
Платье, крашенное хаги,
Теми хаги, что растут
В Суминоэ,
В поле дальнем,
В поле Тоодзатону.
Надевал тогда, бывало,
Шнур корейский из парчи,
Много дивных, ярких платьев
Со шнурами я носил.
На одно такое платье
Я другое надевал,
Как носили, наряжаясь,
В те былые времена.
Платья разные из ткани,
Что простые девы ткали,
Смачивая долго пряжу
Конопляную в чанах,
Платья шелка дорогого,
Те, что способом особым
Из домов богатых девы
Ткали только для меня.
И носил еще я платья
Из ручного полотна,
Что на солнышке белили
Девы только для меня.
И двухцветные, в узорах,
Надевал носки в те дни,
Подарила мне их дева
Из семейства Инаки.
Та, что ото всех скрывалась,
Долго взаперти жила,
А когда ее сосватал,
В дом хозяйкою вошла.
Обувь черную носил я,
Ту, что, пряча от дождя,
Знаменитый шил сапожник,
Живший в Асука тогда.
Надевал я синий пояс,
Что в подарок мне дала
Дева, что меня не знала,
Лишь слыхала про меня
И, когда в саду гулял я,
Повстречала там меня.
И парчи корейской пояс
Надевал, бывало, я
И носил на бедрах тонких,—
Тонкий был я, как оса,
Что над кровлею летает
У дворца владыки дна.
Расставлял я в ряд, бывало,
Дорогие зеркала
И собою любовался.
Вот каким я был тогда.
А весна придет, бывало,
Я гуляю по полям,
Оттого ли что красивым
Я казался всем тогда,
Но ко мне летели птицы,
Песни пели для меня.
А осеннею порою
В горы уходил гулять,
Оттого ль что с виду милым
Я казался всем тогда,
Приплывали и стелились
Предо мною облака.
А когда я возвращался
И тропою горной шел,
Мне навстречу выходили
Дамы знатные порой
Из дворца, где объявляют
Для народа день работ,
И мужчины, что служили
В страже этого дворца,
У которых за спиною
Были стрелы и колчан.
Любовались люди мною,
И, оглядываясь, шли,
И друг другу говорили,
Громко восхищаясь мной:
“Из какого это дома
Дивный юноша такой?”
Вот каким я был красивым,
Как я нравился тогда,
Вот каким я был когда-то,
В те далекие года.
Нынче ж старцем безобразным
Перед вами я стою,
И сегодня вы насмешкой
Помощь встретили мою.
Говорите меж собою,
Что не знаете, кто я,
Я, что славой избалован
Был в былые времена.
Старцем безобразным нынче
Перед вами я предстал.
Но, узнайте, жил на свете
Мудрый человек один,
Пусть хранят об этом память
Люди будущих годин.
Ту повозку, на которой
Провожали старика,
Он привез назад,
Чтоб знали:
Будет очередь твоя.
 

3792–3793

Каэси-ута

3792

 
Если б рано умереть вам довелось,
С горем старости встречаться б не пришлось,
Но, когда еще придется в мире жить,
Знайте, и красавиц участь ждет одна:
Черный волос быстро сменит седина.
 

 
Ах, когда у вас, как у меня,
Черный волос сменит седина,
Тот, кто в эту пору будет молодой,
Станет и над вами издеваться,
Как теперь смеетесь надо мной.
 

3794–3802

Девять ответных песен девушек

3794

 
Дивной песней старца
Мы посрамлены,—
Девять безрассудных юных дев,
Горько каяться мы перед ним должны,
Восхищаться мудростью его.
 

3795

 
Наполняет горький стыд меня,
От стыда совсем замолкла я.
И покорно,
Не сказав ни слова,
Я внемлю советам старика.
 

3796

 
Соглашаетесь вы с ним иль нет,
Все, что он захочет, вижу я,
Вы готовы сделать для него.
Как и вы, склоняюсь перед ним
И внемлю советам старика.
 

3797

 
Буду ль против вас идти, друзья? —
Взяли клятву вы священную с меня
Вместе жить и вместе умереть,
Наши чувства общие храня.
Как и вы, склоняюсь перед ним.
 

3798

 
Почему же только я одна
Буду против всех теперь идти?
Соглашаюсь или нет,—
Поступаю как друзья мои,
Как и вы, склоняюсь перед ним.
 

3799

 
Ничего не значу
В мире я,
Пусть другие
Слов не тратят на меня,
Как и вы, внемлю советам старика.
 

3800

 
Будто бы камыш, что флагом поднялся
И скрывает колос, так таилась я.
Он же понял,
Что на сердце я храню…
Как и вы, склоню я голову пред ним.
 

3801

 
В Суминоэ
На полях, на берегу
Хаги есть, им красят платья все.
Даже я, что им не красила совсем,
Я окрашу платья, как и все.
 

3802

 
Как в полях весеннею порой
Долу клонится зеленая трава,
Так склоняюсь перед ним и я.
Я окрашу тем же цветом платье,
Подчиняясь вам, мои друзья.
 

В старину жили отважный юноша и красавица девушка. Ничего не говоря родителям, они тайно сблизились друг с другом. Но однажды девушке захотелось рассказать обо всем отцу и матери. И тогда она сложила песню и послала ее своему возлюбленному.

Вот о чем говорилось в этой песне:

3803

 
Если любишь, нет муки сильнее,
Чем таить любовь и скрываться.
О, когда бы луна, что скрыта за гребнями гор высоких,
Вдруг показалась на небе,
Что сказал бы тогда мой любимый?
 

По рассказам людей, и у юноши была сложена песня, в которой он ответил ей. Но до сих пор никак не найдут эту песню.

Жил в старину один юноша. Только он женился, как сразу же взяли его в вестовые и послали на дальнюю границу. Пока продолжалась служба, ему не полагалось свидания. А время шло, и молодая жена, тоскуя о нем и печалясь, заболела и слегла.

Спустя несколько лет его служба окончилась и он вернулся в родные края. Сразу же явился он домой. И когда взглянул на жену, увидел, что совсем извелась она без него и от слабости не может слова сказать.

И тогда, в печали и горе проливая слезы, он сложил песню и прочел ее жене.

Вот эта песня:

3804

 
Вот так и бывает
В жизни.
А я думал, чем дальше, тем глубже
Будет дно у реки Инагава,
Тем прочней будет счастье…
 

А жена его лежала в постели. Но услышав песню своего любимого мужа, она подняла с подушки голову и тут же ответила ему.

Вот ее песня:

3805

 
Словно черные ягоды тута,
Черный волос твой влажен,
И хоть падает снег, словно белая пена,
И бушует метель, ты пришел, мой любимый,
Не напрасно тебя я так сильно любила.
 

3806

 
Если беда случится,
Я везде буду вместе с тобою,
Даже в склепе
Средь гор Хацусэ,—
Так не бойся же, мой любимый!
 

Вот что об этом передают и рассказывают. Жила когда-то одна девушка. Не говоря ничего отцу и матери, тайком сблизилась она с одним юношей. А тот, боясь гнева родителей, стал колебаться в своей любви. И тогда девушка сложила эту песню и послала ее своему возлюбленному.

3807

 
Мелок тот колодец – в нем
Даже тень горы видна
Той, что Мелкой названа.
Но моя любовь к тебе
Не мелка, как та вода.
 

Вот что передают и рассказывают об этой песне. Однажды, когда принц Кацураги прибыл в провинцию Муцу, нерадивые управитель провинции и чиновники встретили его без должных почестей. Принц был недоволен и имел рассерженный вид. И хотя в его честь устроили пир, гнев его не прошел и он не принимал участия в общем веселье. Но вот среди гостей оказалась одна красавица с утонченными манерами, из бывших унэмэ. Взяв в левую руку чарку для вина, а в правой держа сосуд с вином, она слегка дотронулась до его колена и прочла ему эту песню. Принц сразу же повеселел и пировал с ней весь день.

3808

 
Я пошел на поле в Суминоэ
Песни петь и хоровод водить
И залюбовался там своей женою,
Что сияла зеркалом
Среди жен других.
 

Вот что передают и рассказывают об этом. В старину жил один бедняк-простолюдин. Однажды мужчины и женщины его селения собрались на поле петь песни и водить хороводы. Среди собравшихся была и его жена. Она была очень хороша и выделялась своей красотой. Он еще сильнее полюбил ее и сложил эту песню, восхваляя ее красоту.