Текст книги "Манъёсю"

Автор книги: Поэтическая антология

3809

 
Вижу, извещают нас отныне,
Что в делах торговых перемены.
А когда такие есть законы,
Я прошу, заветные одежды
Возвратите мне немедленно обратно.
 

Вот что об этом передают и рассказывают: жила когда-то одна женщина, была она возлюбленной знатного вельможи. После того как его чувства к ней остыли, он вернул ей ее подарки.

И тогда, говорят, разгневавшись, сложила она эту песню и преподнесла ему.

3810

 
Вкусные яства,
Сакэ из настойки готовила я,
И тебя я ждала,
Но только напрасными были старанья,—
Ведь больше нам вместе не быть никогда.
 

Вот что об этом передают и рассказывают: в старину жила девушка. После того как она рассталась со своим возлюбленным, в любви и ожидании прошел целый год. Тем временем он женился на другой, а к ней так и не явился, только прислал ей подарок. И тогда девушка сложила и послала ему эту песню, полную упреков.

3811

Песня о любви к возлюбленному супругу

 
Слов привета от тебя,
Что пригож и краснолиц,
С веткой яшмовой гонец
Не приносит для меня.
Сохну я, живя в тоске,
О, как одинока я!
Сокрушающих миры
Не моли богов, мой друг,
И, гадателей призвав,
Черепах напрасно жечь.
Ведь любовью лишь одной
Я болею, милый мой.
Ясно видно людям всем,
Как я сохну от любви,
Словно печень на куски
Раскололась у меня.
Сердце бедное мое
Рвется в муке и тоске,
Так нежданно для меня
Жизнь окончена навек.
И отныне слышу я,—
То не ты ль зовешь меня?
Иль вскормившая меня
Это мать зовет меня?
У скрещения дорог
Вопрошала грозный рок,
Но в гаданьях все одно—
Умереть мне суждено.
 

3812

Каэси-ута

 
У гадателей святых
На скрещении дорог
Я гадала о судьбе,
Но не знала я, увы,
Как увидеться с тобой…
 

3813

Каэси-ута из неизвестной книги

 
Жизнь мою
Совсем не жаль,
Только для тебя,
Что пригож и краснолиц,
Я хотела б долго жить.
 

Вот что об этом передают и рассказывают. Жила когда-то девушка из рода Курамоти. Долгое время она не встречалась со своим возлюбленным и, любя его горячо, в конце концов слегла.

И когда приблизился час ее смерти, она послала гонца и призвала своего возлюбленного. Но когда увидела его, она заплакала, и, плача, пропела ему эти песни, и, говорят, тут же скончалась.

3814

Посланная песня

 
Я слышал: у жемчужины прекрасной
Порвалась нить—и, пожалев о ней,
Решил:
Я нанижу ее вторично
И сделаю жемчужиной своей!
 

3815

Ответная песня

 
Все это правда: у жемчужины прекрасной
Порвалась нить, – слух справедлив такой.
Но тот,
Кто нанизал ее вторично,
Унес эту жемчужину с собой.
 

Вот что об этом передают и рассказывают. Жила когда-то одна красавица. После того как ее бросил муж, сосватали ее в другой дом. Некий юноша, не зная, что она опять ушла из родительского дома, послал ее родителям песню, испрашивая у них согласия на брак.

Поняли родители, что не знает он толком, что случилось с нею, и, сложив песню, послали ему ответ.

Так он узнал, что она снова ушла из родительского дома.

3816

 
Песня принца Ходзуми
Ох, замучила меня.
Ведь в сундук запрятал я,
Ключ повесил, а она —
Вот мошенница-любовь —
Ухватила меня вновь.
 

Эта песня считалась любимой песней принца Ходзуми, которую он имел обыкновение исполнять во время пиршеств, когда веселье было в самом разгаре.

3817

 
Вон китайская ступа
Под навесом у сторожки средь полей.
А любимый мой,
Вижу, как стоит и, глядя на меня,
Весело хохочет вдалеке,
 

3818

 
Утренний туман
У сторожки, где костер горит…
Если б милая моя была со мной!
Чтобы ей сказать, как я таю любовь,
Словно плачущий тайком речной олень…
 

Эти две песни принц Кавамура имел обыкновение исполнять под аккомпанемент кото у себя дома в самом начале пиршества.

3819

 
Когда на землю дождь
Обильным ливнем льет,
Долину Касуга я вспоминаю вмиг
И белую росу, сверкающую там
На лепестках прелестных обана.
 

3820

 
Озаренный весь вечерним светом солнца
Дом, построенный на берегу реки,
Так хорош,
Что все к нему стремятся,—
Дом такой напоминаешь ты…
 

В дни пиршества принц Отай, беря в руки кото, имел обыкновение петь непременно в самом начале эти две песни.

3821

Песня принцессы Кобэ, высмеивающая [девицу Сакадо]

 
Пусть прекрасных молодцов
Тьма вокруг со всех концов,
Но девице Сакадо
Больше всех урод пристал —
Ведь Цуно ей мужем стал,
 

Жила однажды девица. Была она родом из семейства Сакадо. На предложения красивых, знатных юношей эта девица ответила отказом и приняла предложение некрасивого юноши низкого происхождения. И тогда принцесса Кобэ сложила эту песню, высмеивая ее глупость.

3822

Старинная песня

 
Дитя прелестное, ханари,
Что приводил я спать в нагая,
В Татибана, в буддийском храме,
Наверное, уже должна
Прическу делать, как большая?
 

По поводу этой песни Сиину Нагатоси сказал: в храмовых помещениях миряне не ночуют. Кроме того, ханари называют совершеннолетних девиц, и, поскольку об этом упоминается уже, нельзя сказать так, как сказано в последней строке.

Исправив, он сказал:

3823

 
Дитя прелестное мое,
Что приводил я спать в нагая,
Когда плоды татибана сверкали,
Наверное, уже ханари
И делает прическу, как большая?
 

3824–3831

Восемь песен Нага Окимаро

3824

 
Вот в кастрюле, мой дружок,
Вскипяти-ка кипяток.
И лису, что по мосту из священных хиноки
К нам бежит из Итихи, где причал есть у реки,
Мы обварим кипятком.
 

Вот что передают и рассказывают об этой песне. Однажды среди ночи, когда все собрались и пировали, послышался крик лисицы. Тогда позвали Окимаро и просили его сложить песню, которая была бы как-то связана с криком лисицы, с утварью, употребляемой для пищи, с рекой, мостом. И Окимаро, говорят, сразу же сложил им эту песню.

3825

Песня на заданные слова: “доспехи”, “овощи”, “циновка”, “застрехи”

 
Расстели циновку ты,
Овощи потом свари и снеси дружку тому,
Что повесил на застрехи
Свои жалкие доспехи
И спокойным сном уснул.
 

3826

Песня о листьях лотоса

 
Вот он должен быть каков,
Лотоса прекрасный лист.
То, что дома расцвело
У тебя, Окимаро,
Видно, просто лист картофеля умо.
 

3827

Песня о кубиках сугуроку

 
Не один глаз и не два —
Больше у него куда,
Он имеет пять и шесть.
Три, четыре даже глаза
Здесь у сугуроку есть.
 

3828

Песня на заданные слова: “ароматы”, “пагода”, “рыбные отбросы”, “отхожие места”, “раба”

 
К пагоде святой,
Где воскуряют ароматы,
Ты не приближайся, грязная раба,
Что съедаешь рыбные отбросы
У речных отхожих мест.
 

3829

Песня на заданные слова: “уксус”, “соя”, “чеснок”, “окунь”, “водяная трава”

 
Мне, что просит у тебя
Сою, уксус для стола,
Чтоб, приправив чесноком,
Вкусный окунь подала,—
Не показывай ты мне суп, что сварен на траве!
 

3830

Песня на заданные слова: “веник”, “серп”, “дерево муро”, “нацумэ”

 
Срезать, серпик, помоги
Мне для веника травы,
Чтоб под деревом муро
И внизу, под нацумэ,
Вымести бы мусор мне.
 

3831

Песня о белой цапле, летящей с веточкой в клюве

 
В Икэгами, над прудом,
Будто пляшет страж с копьем
Иль летает в вышине
Цапля белая, кружа,
В клюве веточку держа?
 

3832

Песня Имибэ [Куромаро], воспевающая разные вещи

 
Каратати, у которых есть шипы,
Срежу и повыдерну совсем,
И построю я амбар.
Мусор свой подальше убери,
Эй, хозяйка, что гребенки мастеришь!
 

3833

Песня принца Сакаибэ, воспевающая разные вещи

 
Эх, когда б имел я бранный меч,
Чтобы тигра злого оседлать,
Миновать скорее Фуруя
И в пучине темно-голубой
Победить дракона и вернуться с ним.
 

3834

{Неизвестный автор}

 
Зреет наси, нацумэ за ним,
Просо ава вслед за просом посевным,
Плющ ползучий встречу новую сулит,
И как знак, что мы увидимся с тобой,
Аухи зацвел – “свидания цветок”.
 

3835

Песня, преподнесенная принцу Ниитабэ

Вот что слышал и рассказывал об этой песне некий человек. Однажды принц Ниитабэ отправился гулять по столице и, увидев пруд Кацумата, преисполнился восхищения.

Возвращаясь домой, не в силах сдержать свой восторг, он тут же стал рассказывать об этом своей приближенной.

“Сегодня я гулял и любовался прудом Кацумата. Прозрачная вода наполняла доверху пруд, и лотосы сверкали белизной. Об этой красоте невозможно рассказать словами”,– так сказал он, и его приближенная тут же сложила эту шуточную песню и пропела ему:

3836

Песня {ученого мужа царедворца Сэна Гёмона} высмеивающая льстецов

 
Как средь гор Нараяма
Лист конотэкасива
Этой стороной и той
Вертится во все концы,
Так обычно и льстецы.
 

3837

 
Из вечного неба
Пусть дождь бы пролился!
Я хотел бы увидеть, как на лотоса листьях
Заблестела бы жемчугом
Светлая влага.
 

Вот что передают и рассказывают об этой песне. Жил один стражник. Был он очень умелым в искусстве сочинять песни.

Однажды в главном управлении провинции устроили угощение и созвали на пир чиновников. Беря яства, все клали их вместо блюда на листья лотоса. Собравшиеся много пили, ели, и не было конца песням и пляскам. И вот подозвали они стражника и сказали ему: “Сложи-ка ты песню об этих листьях лотоса”. В ответ на их просьбу он и сложил эту песню.

3838–3839

Две песни без всякого смысла

3838

 
Вот вам шишка на седле
У быков,
Что в сугуроку есть игре,
Выросла громадная на лбу
Той, которую женой своей зову.
 

3839

 
Рыба хио мелкая висит
В Ёсину средь гор,
Где груда глыб лежит,
Из которых я фундоси мастерю
Милому, что мужем я зову.
 

Об этих песнях рассказывают, как однажды принц Тонэри обратился к своим слугам и сказал: “Тому, кто сочинит нелепые песни, без смысла, я дам денег и шелка”. И тогда Абэ Коодзи, старик из стражи, сложил две эти песни и поднес принцу. За это ему были пожалованы деньги – две тысячи мон.

3840

Песня Икэда, высмеивающая Омива Окимори

 
Как в буддийских храмах здесь
Женский черт голодный есть,
Говорил он: “Омива —
Черт мужской, такой, как я.
Мужем сделаю его и рожу ему дитя”.
 

3841

Песня Омива Окимори, сложенная в ответ и высмеивающая [Икэда]

 
Коль тебе для статуй будд
Киновари мало, друг…
Там, где есть вода в пруду…
У Икэда с носа ты
Позаимствуй красноты!
 

3842

Шуточная песня Хэгури [Хиронари]

 
Дети милые, я вас прошу,
Не косите вы зеленую траву —
Пышным колосом тадэ цветут…
Вы у Ходзуми, что служит при дворе,
Срежьте травы, что под мышками растут!
 

3843

Песня Ходзуми, сложенная в ответ

 
Ах, скажите, где найти мне холм,
Чтобы красной глины мог я взять?
…“Где циновки сложены горой…
Там у Хэгури с верхушки носа ты
Позаимствуй нужной красноты”.
 

3844

Шуточная песня о черном цвете

 
Черный, как ягоды тута,
Большой вороной из Хида,
Каждый раз, как смотрю на тебя,
Каждый раз вспоминается мне
Небольшой вороной из Косэ.
 

3845

Ответная песня

 
Оттого что Хадзи наш Сибимаро
Мастерит коней и кони у него
Цвета белого – другого цвета нет,—
Он, понятно, хочет видеть
Черный цвет.
 

Вот что об этих песнях передают и рассказывают. Был придворный страж Хадзи Мимити по прозвищу Сибимаро. И был в то же время придворный страж Косэ Тоёхито по прозвищу Муцукимаро. У Косэ и у асоми Хида кожа была черного цвета. И поэтому Хадзи Мимити сложил шуточную песню о них.

Тогда Косэ Тоёхито, услышав ее, тут же сложил в ответ песню, отплатив ему также насмешкой.

3846

Шуточная песня, высмеивающая монахов

 
Вместо леса пышной бороды
У монахов лишь пеньки одни торчат.
Можешь привязать к пенькам коня,
Да не дергай сильно впопыхах:
Заревет от боли наш монах.
 

3847

Ответная песня монаха

 
Мой светлейший господин,
Ты не смейся надо мной:
Сельский староста придет
Да потребует оброк,—
Зареветь и твой настанет срок.
 

3848

Песня, сложенная во сне

 
Рис с полей, где рыскал зверь,
С нововспаханных земель,
Положили на хранение в амбар.
Ох, сушили, засушили зря.
И с тобою так, любовь моя.
 

Вот что известно об этой песне. Имибэ Куромаро в звании обито увидел во сне, что он сложил песню о любви и послал ее другу. Проснувшись, он попытался прочесть ее, и она выглядела так, как приведена выше.

3849–3850

Две песни, в которых выражено разочарование и сожаление о бренности этого мира

{записаны на Ямато-кото в буддийской часовне храма Кавара}

3849

 
Жизнь и смерть —
Два моря на земле —
Ненавистны были вечно мне.
О горе, где не достигнет их прилив,
Я мечтаю, чтоб уйти от них.
 

3850

 
Ах, во временной сторожке дел мирских,
В этом мире бренном и пустом
Все живу я и живу…
До страны грядущей как смогу дойти?
Неизвестны мне, увы, туда пути…
 

3851

 
Когда бы сердцем был в краю таком,
Где нету лжи
И царствует природа,
Тогда, наверное, гора Хакоя
Мне ближе бы видна была.
 

3852

 
Там, где ловят чудище-кита, – Море. Разве знает смерть оно?
Горы, разве знают смерть они?
Но придется умереть и им.
У морей с отливом убежит вода,
На горах завянут листья и трава…
 

3858–3854

Две песни, высмеивающие исхудавшего человека

3853

 
Я тебе, Исимаро,
Вот о чем сказать хочу:
Знай: от летней худобы
Хорошо, твердят, ей-ей,
Наловить и есть угрей.
 

3854

 
Хоть худым-худой, но все равно,
Лишь бы только жив был – не беда.
Только, милый мой Исимаро, смотри:
Ты, ловя в реке своих угрей,
С ними сам от нас не уплыви.
 

По поводу этой песни известно, что был человек по имени Ёсида Ою, по прозванию Исимаро. Он был сыном Ёсида Ёроси. Он очень исхудал. Как бы много ни ел, он всегда казался голодным. Поэтому Отомо Якамоти сложил эти песни, вышучивая его.

3855–3856

Две песни о разном, сложенные принцем Такамия

3855

 
Где глициния цветет,
Там же, с ней переплетясь, растет
Плющ вонючий,
Нет ему конца,
Как и нашей службе для дворца.
 

3856

 
Ворон, что зерно клевал
В поле, где пахал брахман,
Из-за вспухших глаз
На конец копья уселся
И теперь торчит на нем.
 

3857

Песня о любви к мужу

 
Пусть я ем,
Но все невкусно мне,
Пусть гуляю я,
Но нет покоя мне.
Красноликий мой,
Любовь твою ко мне
Не могу забыть я и во сне.
 

Вот что об этой песне передают и рассказывают. Одна женщина из личной свиты принца Саи была занята во дворце и не могла встретиться со своим мужем. Стремясь к нему всем сердцем, она сильно тосковала о нем. Однажды ночью во дворце ей приснилось, что она встретилась с ним. Когда она проснулась и не нашла мужа рядом, она залилась слезами и пропела эту песню громким голосом. И принц, услышав песню, разрешил ей, говорят, с тех пор никогда больше не ночевать во дворце.

3858

 
Если б силу мощную любви,
Мной проявленной за эти дни,
Всю собрать
И требовать наград,
Пятый ранг мне при дворе могли бы дать.
 

3859

 
Если силу мощную любви,
Мной проявленной за эти дни,
Не сумеют оценить сполна,
Я в столичное присутствие пойду,
Буду горько жаловаться я.
 

3860–3869

Десять песен о моряке [Арао] из местности Сика провинции Тикудзэн

3860

 
То не государь послал его,
Самый близкий друг послал его,
Ради друга
Наш Арао в путь отплыл
И в открытом море машет рукавом.
 

3861

 
О, вернешься, наш Арао, или нет?
Блюда полные несем в руках,
За ворота мы идем
Его встречать,
 

3862

 
На горе, что высится в Сика,
Не рубите много дров, прошу,
Уплывая, он стремился к ней,—
Посмотрев на Ёсуга– гору,
Буду я Арао вспоминать.
 

3863

 
С той поры, когда Арао наш
Дом покинул
И отплыл в далекий путь,
Царствует тоска повсюду в бухте,
Плачут об Арао рыбаки.
 

3864

 
Не по должности
Он послан был туда,
Ради дружбы
Плыл он в дальние моря
И один оттуда машет рукавом.
 

3865

 
Ах, Арао наш!
О судьбе жены своей, детей,
Верно, нету думы у тебя?
Восемь лет прошло, все ждут и ждут,
Но Арао больше не придет.
 

3866

 
Если мимо дальних островов
“Чайка” поплывет – его корабль,
Страж на мысе,
Названном Яра,
Ты скорей скажи об этом нам!
 

3867

 
Средь далеких островов морей
“Чайка”, заблудившийся корабль,
Мыс Яра уже не обогнет,
Нет, уже не плыть ему домой,
Слухов даже нет о нем давно…
 

3868

 
Ах, плывущему в далекие моря
Красному челну подарок дам,
Попрошу его тебя искать,
Только я боюсь: мой узелок
Моряки откроют без тебя.
 

3869

 
Если бы к большому кораблю
Крепко привязать мою ладью,
Если б я нырнуть могла на дно,
Дорогой Арао, мне скажи,
Может, я найду тебя на дне?
 

Рассказывают, что во время годов правления Дзинки Мунакатабэ Цумаро крестьянин из уезда Мунаката провинции Тикудзэн получил приказ отвезти груз с рисом из Дадзайфу в Цусима. Он пришел в селение Сика в уезде Касуя к рыбаку Арао и сказал ему: “У меня есть небольшая просьба. Не согласишься ли ты исполнить ее?”

Арао ответил: “Мы с тобой живем в разных уездах, но давно ездим на одном судне, ты всегда был ко мне добр больше, чем родной брат, можешь ли ты сомневаться в том, что готов я умереть вместе с тобой?”

“Власти в Дадзайфу назначили меня главным по перевозке риса в Цусима, – сказал Цумаро, – но я стар и мне не выдержать морского пути. Поэтому я и пришел просить тебя поехать вместо меня. Пожалуйста, не откажи мне”.

Арао согласился принять на себя его поручение и вскоре отчалил от мыса Минэраку в бухте Мацура провинции Хидзэн. Повернув в сторону Цусима, он вышел в море. Но только очутился он в море, как небо почернело, поднялась страшная буря и он утонул. Жена его и дети, любя и безгранично тоскуя о нем, сложили эти песни. Другие же говорят, что их сложил губернатор провинции Тикудзэн – поэт Яманоэ Окура от лица его жены и детей, представив себе их безутешное горе.

3870

 
Корни мурасаки цвет густой дают.
Птицы, что ныряете на дно
В море возле бухты Когата,
Если жемчуг там найдете вы,
Этот жемчуг я возьму себе.
 

3871

 
Молодая водоросль в проливе,
Что над морем, зеленея, поднялась
Возле острова Цунусима,
Хоть всегда с другими непослушна,
Но со мною ласкова она…
 

3872

 
У ворот моих
На деревьях вяза спелые плоды,
Сотни птиц их щиплют, прилетев,
Тысячи собрались разных птиц,—
А тебя, любимый, нет и нет…
 

3873

 
У ворот моих
Кулики без умолку поют.
О, проснись, проснись,
Мой супруг, на эту ночь одну,
Пусть не знают люди про тебя!
 

3874

 
Словно молодая, вешняя трава
Возле берегов этой реки,
Где оленя ищут, что подстреленный бежал,
Так прекрасна милая моя,
С кем я в годы молодые спал.
 

3875

 
За игру на кото жалуют вино…
В Оситару на полях больших
Светлая вода, что там течет,
Быстрою струёй течет она —
Чистая, холодная вода…
Чисты так же в сердце у меня
Мои думы и любовь моя.
На безлюдной на дороге тихой,
Ах, не встречу ли, любимая, тебя?
 
 
На безлюдной на дороге тихой,
Если только встречу я тебя,
Шляпу небольшую, шляпу из осоки,
Что ты надеваешь, милая моя,
Я бы обменял тогда с тобою,
Дав взамен на память жемчуга,
Много дал бы я жемчужных нитей,
Что ношу на шее нынче я.
На безлюдной на дороге тихой,
Ах, не встречу ли, любимая, тебя?
 

3876

Песня рыбаков провинции Будзэн

 
В стороне Тоёкуни,
Там, где Кику-пруд,
Растут хиси.
Верно, собирая водяной орех,
 

3877

Песня рыбаков провинции Бунго

 
Платье, что окрасил
В алые цвета,
Под дождем
Еще красивей станет,
Алый цвет свой не изменит никогда!
 

3878–3880

Три песни провинции Ното

[Из песен северных провинций]

3878

 
В Кумаки на илистое дно
Из Сираги дорогой топор
Уронил и плачу я,
Васи!
Ах, не надо
Горько, горько так рыдать,
Погляжу я,
Не всплывает ли он опять?
Васи!
 

Вот что об этой песне передают и рассказывают. Был один глупый юноша. Он уронил на дно моря топор, но не знал, что железо не всплывает, поэтому и сложил он такую песню и, громко распевая, говорят, утешал себя.

3879

 
В винодельне в Кумаки
Раб, которого ругают все,
Васи!
Я тебя позвал бы с собой,
Я тебя увел бы с собой,
Раб, которого ругают все,
Васи!
 

3880

 
Там, где горы в Касима,
Там, где остров Цукуэ,
Ракушки ситадами
Соберу и принесу.
В руки камень взяв,
Расколю я, разобью,
В быстрых струях рек
Перемою их в воде,
С горькой солью я
Хорошенько перемну,
В такадзуки положу,
На поднос поставлю я.
Поднесла ль их матери теперь
Ты, хозяюшка – любимое дитя?
Поднесла ль их ты отцу теперь
Ты, краса-хозяюшка – любимое дитя?
 

3881–3884

Четыре песни провинции Эттю

[Из песен северных провинций]

3881

 
Пусть в Ооно– стороне
Через рощу путь – заросший путь,
Пусть все зарастет,
Но когда тебе туда идти,
Будут широки тогда пути!
 

3882

 
В Сибутани,
Где гора Футагами,
У орла родился сын, говорят.
Чтобы выйти для тебя могла
Сасиба из перьев орла,
У орла родился сын, говорят.
 

3883

 
Ияхико есть гора.
И сама она являет божество.
Даже в день, когда по небесам плывут
Только голубые облака,
Там над нею дождик моросит.
 

3884

 
Ияхико есть гора.
И у бога той горы
У подножья, верно, в эти дни
На траве лежат теперь олени,
Кожаное платье на себя надев,
Прицепив себе рога.
 

3885–3886

Две песни нищих

3885

[Песня оленя]

 
Дети мои милые,
Государи славные,
Жили-поживали вы,
Может, вы задумали
Из дому в поход уйти?
В стороне Каракуни
Обитают божества,
Что все тиграми зовут.
Этих тигров, взяв живьем,
Привезли сюда в страну,
Сняли шкуры тигров тех
И сложили их горой,
Как циновки на земле.
И в горах тех Хэгури
Весь апрель и месяц май
На охоту все идут,
Чтобы снадобья добыть.
И однажды в день такой
Возле склонов этих гор,
Где стоят в густой листве
В ряд деревья итии,
Там, под сенью их ветвей,
Славный ясеневый лук,
Не один, а много их
Мы держали все в руках,
Из колчанов стрелы мы,
Не одну, а много стрел
Мы держали все в руках,
Поджидая зверя там…
И когда стояли так,
Подошел туда олень
И, горюя, нам сказал:
Будет счастье, говорят…
Похвалите песнь мою!
Похвалите песнь мою!”
 

3886

[Песня краба]

 
В бухте Нанива,
Озаренной блеском волн,
Выстроив шалаш,
Жил, скрываясь от людей,
В тростниках зеленых краб.
И когда призвал его
Наш великий государь,
То подумал он: “Зачем
Государь зовет меня?
Хорошо известно мне:
Ни на что не годен я.
Вряд ли он зовет меня,
Чтоб на флейте я играл,
Вряд ли он зовет меня,
Чтоб на кото я играл,
Как бы ни было, но все ж
Я его приказ приму.
Нынче, нынче – говорят,—
Смотришь: завтра настает…
В местность “Завтра” я пришел.
Отправляться будешь в путь —
Ничего не оставляй…
Я в “Не оставляй” пришел.
Хоть и к месту не прибыл,
До полей “Прибыл” дошел.
Выйдя из ворот дворца
Серединных,
Что стоят,
Повернувшись на восток,
Вновь приказ я получил
Государя моего.
Коли лошадь—
Так узду надевают на нее,
Коли бык —
Веревку вмиг возле носа закрепят,
А меня всего скрутив,
Целый день сушили там
На сверкавшем в небесах
Солнце
Рядышком с корой,
Что содрали в тот же миг
Слуги с множества ветвей
Диких вязов, что растут
Там средь распростертых гор.
И в ступе китайской вмиг
Растолкли потом меня,
А в ступе другой, большой,
Размололи в порошок.
И из бухты Нанива,
Озаренной блеском волн,
Свежую, что горше всех,
Соль морскую принесли.
После глиняный горшок,
Что гончар там мастерит,
Нынче выйдя поутру,
Притащили для меня.
И, глаза мои теперь
Горькой солью засолив,
Будут есть, меня хваля,
Будут есть, меня хваля…
 

3887–3889

Три песни о вещах, внушающих страх

3887

 
На далеких небесах,
На полях огромных Сасара,
На полях косили мелкую траву,
И из скошенных снопов травы
Вдруг вспорхнула птица горя – удзура.
 

3888

 
Крашеная, домику подобная ладья
Короля, повелевающего дальнею страной,
Что средь дальних залегла морей,
В желтый цвет окрашенная странная ладья,
Проплывает грозные врата богов.
 

3889

 
Ночь дождливую, когда
Повстречался я совсем один
С другом, чья умершая душа
Стала предо мною с ликом голубым.
Буду вечно помнить эту ночь!