Текст книги "Последнее предупреждение"
Автор книги: Лита
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)
Дом:, сколько Люк уже здесь? Неделю? Больше? Дни утекали незаметно. Постоянный ровный свет внутри корабля и темнота снаружи. Постоянная ночь – не оттого ли течение времени становилось иррациональным? И если бы не четкое расписание с завтраками-обедами-ужином-сном – можно было быстро сбиться с привычного режима. Хотя на корабле вахты велись круглосуточно, и Люк часто бодрствовал не только в дневную смену.
Хотя, почему он решил, что не в дневную? Только потому, что на корабль попал когда, на Татуине был день? Но ведь время тут текло согласно с Центром Империи, и вполне вероятно, что тогда была ночь. Люк плохо помнил, что делал в первые сутки, прежде чем адаптироваться к общегалактическому времени. Только свои ощущения.
Шорохи бумажного абажура, мягкие тени и приглушенный свет, голография и книга – это только самые явные, бросающиеся в глаза детали. Несомненно, были и более скрытые. Доктор явно умел быстро обустраиваться – и имел богатый опыт путешествий. Заметка на будущее: расспросить Линнарда о других мирах.
«Как же мало я знаю!» – Люк снова, как в том разговоре с пилотом, ощутил стыд за свою необразованность. «Ничего», – успокоил он себя. – «Как говорил дядя, главное терпение и настойчивость, а остальное приложится».
– Люк, ты хотел поговорить, – напомнил врач.
– Я... хотел расспросить вас про бой.
– Извини, что рисковал твоей жизнью.
– Да что вы! Я же сам напросился. Да и потом – я очень рад, что помог Хану... – юноша помрачнел. – Хотя, погибшего пилота жалко.
– Он знал, на что шел, – проговорил Линнард, сочувственно глядя на Скайуокера. – на войне такое случается.
– Значит, я, наверное, не военный...
– У тебя сильная способность к эмпатии, сочувствию. Это и хорошо, и плохо. Хорошо тем, что ты понимаешь людей глубже остальных. А плохо... тем, что ты также сильнее страдаешь. Если бы ты служил во флоте, ты бы научился смотреть на такие вещи со стороны, с позиции чистой и безэмоциональной логики. Откладывать эмоции «на потом»... когда можно будет позволить себе чувствовать.
– В бою я был спокоен. Наверное, это и была ваша «чистая логика». Временами я даже не замечал, что делают мои пальцы, так быстра была реакция.
– Удивительно, – пробормотал врач, – и пояснил для Люка: – То, что ты описываешь, напоминает рефлексы. Видишь ли, чтобы научиться, к примеру, ходить, ребенок прикладывает массу усилий, повторяет движение раз за разом. В конце концов, это становится столь привычным стереотипом, что человек уже не задумывается над тем, как ему переставлять ноги. Просто идет. Пилоты в Академии делают то же самое. Отрабатывают маневры до седьмого пота, пока правильно уклоняться от атаки не станет таким же рефлексом, как дыхание. Не обдумыванием, – автоматической двигательной реакцией, позволяющей спастись. Ты... совсем другое дело. Проводя параллели, это – как ребенок, который, в первый раз встав на ноги, сразу побежал. Да еще так, что обогнал взрослых профессионалов. Конечно, возможно, что тебе просто повезло.
– А может быть, это – от Силы? – спокойно закончил Люк. – Именно из-за нее я и пришел. Понимаете, я не совсем понял, что это такое и чего от нее ждать. Как-то мало приятно иметь нечто, способное на всякие неожиданные сюрпризы. Лучше уж подготовиться...
– Ну, от всего в жизни не убережешься. Самые идеальные планы порой ломаются неожиданностями. Однако и твоя позиция понятна. Вероятно, ты сейчас – как солдат, которому вручили многофункциональный бластер и сказали: «Знаешь, его рукояткой очень удобно бить врага по голове».
Люк невольно улыбнулся:
– Да, очень напоминает мой случай. Вот я и хотел бы понять...
– О феномене пресловутой Силы я достоверно знаю лишь одно: он существует. Знаешь, я, старый и замшелый материалист, еще могу, – с некоторым скрипом, – воспринять теорию единого информационного поля, с которого одаренные «считывают» сведения. Возможно, у них, и правда, от природы ослаблены границы между я и мы – не знаю. Но пресловутый симбиоз с мидихлорианами, – врач покачал головой. – Я нормально воспринимаю идею, что люди и другие сложные организма мирно сосуществуют с бактериями и прочими одноклеточными. Но – объяснять этим, например, повышенную скорость реакции:
– А почему нет? Может, эти-хлориане вырабатывают какие-то питательные вещества...
– Для чего? Ускорить проведение возбуждения по нерву? Люк, хочет того человечество или нет, но в этой Галактике мы – далеко не самые быстрые и выносливые существа. Те же ботаны и все семейство, к которому относится их раса, быстрее человека по определению. Это определяется особенностями нервной организации. Что ты знаешь о рефлексах?
– Ну, то, что говорили в школе. Ответная реакция на внешнее воздействие:
– Сойдет для начала. Так вот, чтобы человек отреагировал, информация о «воздействии» должна попасть в мозг, обработаться, и затем – уже другим путем – попасть к мышцам и прочим органам. Пока доступно?
– Вполне.
– Отлично. Так вот, скорость этого процесса зависит от свойств нерва – его толщины, длины и.т.д. Но большая часть задержки в реагировании приходится на моменты «переключения». Ибо нерв – это не один непрерывный шнурок – процесс скорее напоминает движение по дороге с развилками, на каждой из которой стоит пропускной пункт. Соответственно, чем больше раз проверяют документы, тем больше времени надо, чтобы добраться. Число же развилок – базовая характеристика вида. Где бы ни родился человек, чему бы он ни учился, его тело устроено именно так. Именно поэтому мы можем ботанов обмануть, подловить, но – не опередить. Потому что у этого ВИДА скорость реакции больше, чем у нашего. И «пропускную систему» не отменить, даже если у «курьера» жизненно важное донесение. Это актуально для всех, кроме форсъюзеров. Они как будто живут по другим физическим законам или в другом времени, – Линнард встряхнулся. – Но – извини, я загружаю тебя вопросами, вместо ответов. Знаешь, тебе стоило бы расспросить того, кто имеет больше практического опыта в этих материях... тем более что теория тут запутана, и мне, как врачу, не понятна до конца.
– Я склонен, вообще, усомниться в наличии какой-то стройной теории. Даже Вейдер, говоря про Силу, вдарился чуть ли не в мистику. А он показался мне ярко выраженным прагматиком.
– Да, он такой... но что же ты хочешь узнать? Я, конечно, могу рассказать пару сплетен о возможностях Силы, но затрудняюсь сказать, как это поможет. Тебе, уж прости, надо учиться у профессионала.
– В том-то и соль, что меня не вдохновил ни один из кандидатов.
– Даже Сид?
– Ах, значит я прав: он форсъюзер. А разве он хочет меня обучать?
– В смысле?
– Мне показалось, наши разговоры – для него просто досуг.
– Ну, думаю, чистого досуга у него нет уже давно.
– Тем более. Не думаю, что обучение – такая легкая вещь, чтобы провернуть его между делом. У Вейдера, как я понял, тоже куча всяких обязанностей, да и отношения наши строятся с таким скрипом, что просто жуть! Боюсь, что мы слишком разные и ему быстро надоест работать нянькой... уже надоело, судя по скорости его отлета на Альдераан.
– Это был приказ Императора, – напомнил Линнард.
– Он мог взять меня с собой – если бы действительно хотел. Любые приказы можно исполнить по-разному.
– Может, он боялся за тебя. Там же не прогулка планируется.
– Может, не может... к чему гадать? Я вижу, что он... избегает лишнего сближения. Нет, я без обвинений. Просто – это трудно, вот так...
– А что ты к нему чувствуешь? – Линнард давно хотел задать это вопрос.
– Чувствую? Ну, я знаю его слишком плохо... но, вероятно, благодарность. Кто бы его упрекнул, оставь он меня на Татуине? Я ведь ему никто, – «ну, в этом ты заблуждаешься», – подумал Линнард. и Люк, будто услышав фразу, поправился: – Ну, или – почти никто. Незнакомец, от которого одни хлопоты. За последнюю неделю я столько всего узнал... попробовал. А, не будь Вейдера, – гнил бы на Татуине до скончания веков. Растратился бы на пустые мечты с нулевым результатом. У нас там много таких... мечтателей. Знаете, доктор, скорее всего, я тоже прагматик. И свои возможности оцениваю вполне здраво. Чтобы вырваться с Татуина своими силами, нужно быть изворотливым и целеустремленным как... ну, как Император, наверное. Столько препятствий на пути преодолеть... наверное, я бы отступил.
– Ну, человек редко знает, на что он действительно способен. А вот как станет нужно, и...
– Да? А сколько тех, кто при малейших сложностях складывают лапки на груди и сетуют на судьбу? Я, может, и не такой беспомощный, но и такой героической силы – идти, сметая все препятствия, во мне нет.
– Ну, умный в гору не пойдет...
Люк рассмеялся:
– Да, доктор. «Умный» прицепится к Лорду Вейдеру и еще будет сетовать на невнимание с его стороны.
– Ну, я же не в упрек...
– Знаю. Но – факт есть факт. Он занят. Ему – не до моей учебы. А Бен... – Люк сдвинул брови и помрачнел. – Хотел бы я встретить его и спросить: «Почему?». Я же знал его всю жизнь... хороший старикан был, разве же можно столько лет притворяться? Или люди могут быть хорошими в одних вещах и отвратительными в других?
– Ну, мир же не черно-белый. Не в сказке живем.
– Вы правы, сэр... правы. Но мне так хочется определенности... – Люк на мгновение запнулся, а потом резко сменил тему: – Доктор, а что будет с экипажем «Сокола»?
– Они решили обходными путями, манипулируя тобой... – начал возмущаться врач, но Скайуокер неожиданно твердо возразил:
– Нет. Мне самому интересно.
– Они тебе понравились?
Люк задумался, но потом все же решил ответить честно.
– Да.
– Их судьба мало зависит от меня. Но, судя по косвенным признакам, им сойдут с рук все приключения в столице. А вот что касается Главкома, я не в курсе его первоначальных планов. Поэтому...
– А почему вы решили, что им сойдет с рук? И главное – что?
– Скажем так: твои новые друзья сунули нос туда, куда их никто не просил. И узнали гораздо больше того, что хотели. Без подробностей, сам понимаешь. А почему я решил, что их простили за беспорядки в столице? Все просто: в противном случае за ними пришел бы челнок и отвез в столицу, в тюрьму. Дело их разбиралось на самом высоком уровне.
– На уровне Вейдера?
– На уровне Императора. И пощадил их именно Палпатин.
– А... Вейдер? – Люку неожиданно вспомнились все туманно-обтекаемые словесные конструкции, которые Хан употреблял в отношении Главкома. Не то, чтобы юноша сомневался в опекуне, просто он только сегодня, произнеся это вслух, осознал, насколько мало его знает.
– Не знаю, Люк. Знаю только то, что если бы он желал их смерти, они бы уже были мертвы. Так что... – Линнард вполне отчетливо зевнул.
– Ладно, док, извините, что так поздно.
Люк подошел к своей каюте и увидел принцессу, которая, задремав, сидела, прислонившись к входной двери.
– Ле-я, – осторожно позвал он.
«Как это приятно – вот так называть ее по имени», – подумал юноша, – и тут же одернул себя: – «Ты замечтался, дружище. Что у принцессы общего с таким как ты? И потом – она девушка Хана».
Неписаный кодекс мужской чести в таких случаях предписывал смотреть в другую сторону, но противный внутренний голосок твердил: «Она пришла к тебе!». «Вряд ли для романтики», – твердо ответил себе Скайуокер. Девушка ему нравилась, очень нравилась. Но он затруднялся определить, готов ли пожертвовать зарождавшейся дружбой с Ханом ради нее. Он всегда думал, что любовь, это как удар грома. А Лея: Лея как будто была рядом всегда.
В этот момент персона, занимавшая все мысли юного Скайуокера, подняла голову и непонимающее уставилась на Люка. А, узнав, приветливо кивнула и слегка потянулась.
– Я, кажется, уснула, – улыбнулась она.
– Если бы я знал, что меня ждут... – не договорив, Люк протянул руку, помогая девушке подняться, другой открывая дверь, – добро пожаловать. Не смотри на беспорядок.
Беспорядком был брошенный на стол раскрытый рюкзак.
– Ой, а что это? – Лея подошла к столу. – Древний меч?
– Ну не такой он и древний, – отозвался молодой человек.
Она повертела рукоятку.
– Осторожно, там кнопка, не нажимай ее – напряженно произнес Люк.
– Эта? – спросила принцесса, активировав меч.
– Да, эта, – молодой человек нахмурился, а потом рассмеялся, – ты как ребенок.
– На себя посмотри, – беззлобно огрызнулась Лея, но меч отключила. – Это оружие джедаев?
– Это оружие моего отца.
– О! – только и произнесла она.
– Я сам не джедай, – признался Люк, несколько смущаясь из-за того, что его приняли за другого. – Я только начинаю понимать, что такое быть одаренным.
– И что такое быть одаренным? – в вопросе помимо вежливости содержалось еще что-то. Интерес.
– Одаренным? Значит – быть отличным от других и пытаться это скрывать. В детстве мои опекуны пугались...
– Чего пугались?
– Необычных способностей. Я, сколько себя помню, всегда чувствовал, говорят ли мне правду. И предугадывал многое. Правда, я всему этому не предавал значения, до недавних пор.
– Тебя ругали за... необычность?
– Да. Из меня пытались сделать правильного нормального человека.
– Как и из меня, – эхом отозвалась Лея.
– Так ты тоже?.. – Люк уставился на нее и...
И вдруг многое понял.
Понял, почему ему оказалось так легко находиться рядом с ней, почему возникло ощущение, что они давно знакомы. Похоже, это – не любовь: не столько любовь. Может, они и с Вейдером ощутили бы то же самое, если бы между ними, как счет, не стояла масса недомолвок, и порожденное ими недоверие? Или – дело все-таки том, что Лея – женщина и между ними нет ни капли чисто мужского соперничества? Может, с одаренными другого пола достичь понимания много проще? Он слишком мало знал, чтобы делать выводы. Поэтому Люк не нашел ничего лучше, как мысленно спросить:
«Так ты тоже нераскрытый форсъюзер?»
«Видимо, да».
«Вот почему тобой заинтересовался Вейдер!»
«Ты, полагаешь поэтому? А мне казалось, по другой причине».
«По какой?»
«Мы случайно узнали его тайну».
Ах, да, Линнард говорил что-то такое:
«Какую тайну?» – попытался конкретизировать Люк.
«Ну, для тебя, это не тайна», – мысленно отмахнулась Лея, присаживаясь на краешек стола. И задала мучивший ее вопрос. Мысленно это оказалось гораздо легче: – «Скажи лучше вот что: ты когда-нибудь убивал?»
Люк удивился.
«Живого человека?» – уточнил он.
«Да. С помощью Силы?»
«Нет. А ты?»
У Леи пронеслась картина в кафе. Судя по всему, Люк ее тоже увидел, потому что его закачало и он сел на кровать.
– Сила Великая... – прошептал юноша.
Лея погрустнела.
«Ну вот, ты теперь меня будешь ненавидеть или осуждать».
Люк поднял голову.
«Вовсе нет, Лея», – искренне подумал молодой человек. – «Ты себя не контролировала».
«Разве это меняет дело!»
«Конечно да! Это же банальная самооборона».
«А как же твоя реакция?»
«Она не относится к тебе. Я просто не полагал, что можно так пользоваться этими способностями».
«А разве Вейдер тебе не показывал ничего такого? О нем говорят:»
«Что?»
«О нем говорят как о Палаче Императора. Правда, так его зовут больше за глаза. Боятся».
«И что, есть причины?» – напрягся Люк.
«Ну, он душит людей, не прикасаясь рукой. Мысленно».
«Неужели?»
Лея вздохнула. Большую часть информации она знала от Тима. На посту сенатора она практически не пересекалась с Главкомом, но была наслышана о его жесткой хватке и неподкупном характере. Не мудрено, что ходило множество всякого рода сплетен. Сама Лея напрямую не участвовала в обсуждении странностей Милорда. Поправка: не обсуждала до побега. Но что-то слышала.
«О нем ходит масса историй разной степени достоверности: от того, что вполне похоже на правду, до совсем откровенного вранья. Так часто бывает, когда люди строят домыслы, почти не имея информации. А Вейдер: ну, очень таинственный, что ли. Эта его маска с доспехами смотрится жутковато, да и добрым он вряд ли когда-то был. Скорее – жестким и расчетливым. Прибавь сюда пресловутую Силу: и получишь личность, которой лучше не перечить. Я видела его пару раз, так что, скажу от себя: на пути ему лучше не вставать. Однако на такой должности сложно представить человека несдержанного: или некомпетентного. Так что, большую часть слухов я бы, не задумываясь, отбросила. Но, с другой стороны...»
С другой стороны была сцена в кафе.
«А если не брать слухи, что ты сама думаешь о нем? Только без тактичной вежливости и недомолвок».
«Если без этого: я плохо знаю Лорда Вейдера, но то, что о нем слышала, в том числе и от близких, не дает особых иллюзий. Он кажется мне жестоким человеком».
«Понятно», – грустно отозвался Люк. По крайней мере, удалось отвлечь принцессу от самобичевания.
Лея внезапно решилась на вопрос, который пыталась подавить в себе во время этого мысленного эксперимента:
«Люк, а почему ты отца называешь Вейдером? Даже мысленно? Я понимаю твое инкогнито, но:»
Люк искренне удивился.
«Потому что он мне не отец. С чего ты взяла, что он мой отец?»
«Ты меня разыгрываешь? Или это тайна?»
«Да нет же!»
«Ты же сам представился...»
«Сыном Энекина Скайуокера».
«Да?..» – рассеянно спросила Лея.
«Так и есть».
«Значит, Люк не знает?!»
Вот это номер! Ну, Милорд, что же вы за человек такой? Каждый раз, упоминая ваше имя, нарываешься на новую тайну. Не считала я, что когда-нибудь пожалею о своем любопытстве – очень полезное в жизни качество, если вдуматься. Но, похоже, придется пересмотреть эту позицию. Итак, Энекин Скайуокер, что за сюрпризы вы нам приготовили? Или – уж по привычному:
«Чего я не знаю?»
«Что связывает Дарта Вейдера и Энекина Скайуокера?»
«Дружба?»
«Безусловно. Но не уклоняйся от ответа!»
«Я не уклоняюсь».
«Тогда я ничего не понимаю».
«Я тем более».
«Постой, ты сказал, что жил с опекунами».
«Ну да».
«И как давно ты их покинул?»
«Неделю назад. Вейдер прилетел к нам на ферму неделю назад, совершенно неожиданно. Ни я, ни мои родственники ничего о нем не слышали:», – хотя нет, ему Бен говорил об этом человеке. Просто было не до того. – «Как бы то ни было, он пришел и забрал меня с собой. Назвался другом моего отца».
«Вот так раз!»
«Я не лгу, Лея».
«Допустим. А до этого ты что-нибудь слышал про Лорда Вейдера?»
«Только то, что он был джедаем, но перешел на темную сторону, предал и убил моего отца».
«Что?» – удивилась Лея.
«Правда, потом появился Вейдер и опроверг эту версию. Сказал, что мой отец обо мне ничего не знал, а если бы знал, поручил бы ему позаботиться обо мне».
«Так Люк ничего не знает!!!»
Снова эта ее мысль. И странная реакция. Почему она решила, что он сын Главкома? И что все-таки связывает Вейдера с Энекином? Почему знают все, кроме меня? Что это, в самом деле, за пытка!
«ЧЕГО я не знаю?»
«Не читай мои мысли!» – потребовала Лея.
«А ты мои!»
«Не могу. Ты слишком ярко думаешь».
«Ты тоже! Ответь, почему ты решила, что я сын Милорда?»
«Подожди, дай мне все обдумать. Только не читай мысли...»
«Я не могу заткнуть уши. Потому что ты ничего не проговариваешь вслух. И как отключиться от мысленного разговора – я не знаю. Я даже не знаю, на какое расстояние мне нужно уйти, чтобы все это прервалось. Может просто отвернуться? А может, и другой уровень – не помеха».
Лея отвлеклась от возникшей дилеммы: раскрыть Люку правду или не стоит. Чувства ей говорили, что нужно сказать. Люк – такой наивный и беззащитный, имел право знать – более, чем кто бы то ни было, например, она. А разум – напоминал об осторожности. Про то, что если Люку не говорили правду, значит, была какая-то веская причина и влезать в чужие отношения – не стоит.
Часть ее сомнений молодой человек уловил и просто ждал решения. Словно зная заранее, что получит ответ. Поэтому она с радостью заговорила на постороннюю тему, которая ее к тому же интересовала.
«А как, кстати, у нас получилось ТАК общаться?»
Люк устало уткнулся лицом в ладони.
«Я уже общался так. С Вейдером в том числе. И там точно не я держал связь. А здесь – не знаю. Либо ты, либо я неосознанно».
«Значит, ты точно прекратить это не можешь?»
Горько признать:
«Да я даже не могу мысленно взять меч».
Определенно, она не зря решила перед сном поговорить с ним. Правда, на другую тему, более бытовую.
«А разве это возможно в принципе?» – спросила и тут же подумала: – «Конечно, возможно, чтобы по этому поводу не считали материалисты».
«Да. В принципе возможно», – подтвердил он.
«Ты уверен?» – ей нужно доказательство, вернее даже не ей, а некому осколку критичности, саднящему в мозгу.
Люк протер руками лицо и посмотрел на нее.
«При мне его так брал Вейдер».
Способности по-прежнему пугали своей непредсказуемостью, но сейчас, вдвоем с Люком, фобии, и правда, казались почти смешными. А любопытство росло. И Лея, неожиданно для себя, предложила:
«Ну, раз так возможно, давай вместе попробуем?»
Скайуокер обрадовался предложению:
«Давай! А как?»
«Не знаю».
«Простым приказам меч не поддается».
«Еще бы. У него же нет разума».
«У него нет даже искусственной памяти».
Они расхохотались.
«Я попробую передать тебе ощущение, которое возникло у меня там, в кафе. Мне показалось, что все со всеми связаны. Нужно только потянуть за ниточку».
Люк уставился на меч.
– Ниточку... – пробормотал он.
Меч поддался и на пару сантиметров сдвинулся с места.
«Не помогай мне!»
«Даже не думала! Я сама не умею ничего такого. У меня ж получилось только в минуту опасности».
«Может, корабль качнуло?»
«Да, нужно признать, что чистота опыта под вопросом». – Лея решила, что самое время задать свой щекотливый вопрос, то ради чего она и пришла. – «Кстати, по поводу чистоты... ммм... неудобно спрашивать, но, понимаешь, я убежала из дома неделю назад. И переодеваться мне просто было некогда. Мы постоянно куда-то спешили или убегали».
Оказалось – так просто. Люк понял с полуслова. И неловкость вся ушла.
«Сомневаюсь, что на корабле будут платья. У меня есть новый комплект одежды. Мужской. Мы примерно одного роста. Хотя идея плохая, наверное, он черный, да и простой. Надо у Линнарда спросить, может у мед. персонала есть что-то подходящее, белое».
«Ненавижу белый цвет».
«Почему?»
Перед глазами – ворох воспоминаний из детства. Ее всегда одевали в белое. А она всегда хотела играть там и так, что одежда сразу пачкалась. Принцессы не бывают грязными, говорили ей. Принцессы не играют там, где могут испачкаться. Принцессы не делают того, принцессы не делают этого:. Как же ей опротивело быть принцессой. Как же ей опротивело носить то, в чем требовалось чинно и благородно сидеть во Дворце.
«Значит?..»
«Если твое предложение в силе, и тебя не стесню, то...»
«Одну секунду...»
Люк подошел к ящику шкафа и достал пластиковый пакет.
«Спасибо».
Лея взяла одежду и подошла к входной двери. Уходить не хотелось. Хотелось еще побыть здесь. Ей давно так не было приятно и уютно. Может, даже никогда. Хотя с Ханом тоже было приятно, но всё-таки не так. С Люком было безопасно. Нет, не то. Дело ведь не в безопасности. Тогда в чем? Никогда и никто не был на нее таким похожим, кроме него. Видимо, просто потому, что она не сталкивалась с форсъюзерами, и ее окружали обычные люди, с которыми остро ощущалась собственная чужеродность и даже ненормальность. А с Люком можно было не стыдиться своего уродства и даже чувствовать полноценность. Не играть. А быть собой.
«Ты не хочешь мне ничего сказать? О том, что знаешь, о моем отце? Ты ведь знаешь?»
«Да. Я знаю».
«Может, поделишься?»
«Ох, не думаю, что это хорошая идея».
«Лея, я должен знать. Я всю жизнь хотел хоть что-то узнать о родителях. Я жил в глуши, где моя фамилия не вызывала никаких реакций. Я думал, что отец – погибший пилот грузового судна. Мне так говорили. Вообще, мне много чего говорили. И еще больше скрывали. Как оказалось. Сейчас я встречаю людей, которые реагируют на мою фамилию, которые дают странные намеки на Главкома, раздразнивают и уходят в глухую немоту. И это тяжело. Лучше бы эта фамилия находилась бы в забвении!»
Мне тоже много чего говорили... и тоже лгали.
«А Вейдер? Как он объясняет свое молчание?»
«Никак. Он улетел на Альдераан».
«На Альдераан!!!»
«О! Я забыл, что ты оттуда. Ты испугалась? На Альдераане что-то есть?»
«Там есть мой отец, который в оппозиции... могут быть санкции... хотя то, что Милорд – Главком – к лучшему. Он должен будет подчиняться закону...»
Мысли Леи стали сбивчивы. Сколько дней она вне дома. Думала ли, что отец будет переживать из-за нее? Вообще, она думала о ком-то еще, кроме себя? Нет. Вот и сейчас, она думает о собственных выгодах и осторожностях, когда человек, первый в жизни человек, действительно близкий, просит о пустяке. Какая разница, кто ему скажет. Он все равно узнает. Но он имеет право знать. Не когда того захочет его отец. А когда захочет он сам.
«Ты проговорилась, что узнала тайну Вейдера. Что это за тайна?»
«Я могу сказать тебе больше, много больше этих расплывчатых фраз: пошли».
«Куда?»
«У меня есть кристалл, на котором находятся все данные по Энекину Скайуокеру и частично по Лорду Вейдеру. Ты добиваешься правды – ты имеешь право ее узнать. Но, если тебе будет нелегко, – обещай, что ты придешь поговорить со мной».
«Почему мне будет нелегко?»
«Я знаю, что будет. Правда – вещь такая – неприятная. И весьма болезненная. Помнишь, Хан говорил, что исполненное желание – не принесет ничего хорошего? Я начинаю думать, что он прав. Ну, это не важно. Просто пообещай. Что придешь поговорить. Потому что... потому что, понимаешь, я тоже хочу выяснить одну правду, о своих родителях. Я тоже подозреваю, что и от меня так же скрывали некоторые факты или даже сознательно лгали. Потому что мне тоже нужна помощь, твоя помощь. И потому, что только я смогу тебя понять. Поэтому, если ты не придешь утром, я сама приду. Скажи код каюты».
Люк слегка растерялся от такого слишком эмоционального всплеска гостьи.
«Что там такого на кристалле, что ты так боишься за меня? Я достаточно уравновешенный человек и у меня никогда не было срывов или депрессивных мыслей. Я с планеты, где жить нелегко, где каждый день борешься за жизнь, за глоток воды. Если уж ветер с песком меня не сбил с ног, думаешь – собьет прошлое?»
«Прошлое завязано с настоящим и будущим в один узел. И... да, я беспокоюсь».
«Код каюты R2D2. Но если я захочу быть один, неужели ты думаешь, я его не сменю? Глупо все это».
Любопытство – прежде всего:
«А что такое R2D2?»
«А, это старый астродроид из мастерской дяди».
Лея улыбнулась.
«Я поняла, из какой серии у тебя коды. Меняй себе на здоровье! Наверное, следующий будет – R2D3?»
«Нет. Не угадала».
Улыбка погасла.
«Я не шучу Люк. И не отдам кристалл, если...»
«А если я, независимо от того, что узнаю и почувствую, тебе пообещаю, – вместе позавтракать?..»
«Договорились».
И хотя Лея снова улыбалась – беспокойство все более и более захватывало ее.
«Что будет, когда он узнает?..» – додумать мысль она боялась.
Люк вошел в свою каюту: заблокировал дверь: и посмотрел на кристалл, отданный принцессой. Вот сейчас он стоит перед разгадкой – но почему-то медлит, словно: боится положить этот носитель информации в гнездо считывающего устройства. Опять эта странная нерешительность: да что же с ним?
«Ты слишком долго этого ждал. Слишком долго хотел узнать правду – всю правду. Целую жизнь. Но потом: потом откровения посыпались, как песчинки в пустыне. Сначала – Бен:
«Дарт Вейдер убил твоего отца»:
... следом – попечитель:
«Мы были друзьями»:
... затем – Сид с его пугающими, но правдивыми речами:
«во время революции твой отец встал на сторону Императора, против бывших друзей, против жены и джедаев. За это Орден желал его смерти, – и Кеноби поручили его убить»:
... странная пациентка Линнарда:
«Джедаи не имели права жениться. Не имели права растить детей. Твой отец, если ты и на самом деле сын Энекина Скайуокера, нарушил устав. Странно, никогда не думала, что он может перешагнуть через законы. Такой правильный юноша: Энекин Скайуокер казался таким безупречным. Настоящим воплощением рыцаря:», «...не знаю, какую игру затеял Вейдер, но, скорее всего, ты унаследовал от отца необычные способности. Те, которые были у джедаев. А твой отец был сильнейшим. В десять лет он мог уже управлять истребителем»...
...и, наконец, Лея:
«Так ты не знаешь, что связывает Энекина Скайуокера и Дарта Вейдера»?
Она ничего не скрывала – но от этого становилось еще тревожнее.
«Ты знаешь:»
Он чувствовал, что истина – проста, и на самом деле, можно было самому догадаться. Но противоречивые намеки, полуправда, связывали и заводили в тупик. И вот, наконец-то, сегодня, он поймет, о чем же ему говорили.
Каждой клеточкой тела прочувствовать эйфорию: наконец-то!
До аппарата несколько метров, но что-то заставляет юношу медлить. Словно гурман, растягивающий удовольствие, он присел на кровать и полуприкрыл глаза.
Отец. Мальчонкой он выбегал на горячие дюны, чтобы заглянуть за линию горизонта: вдруг кто приедет к ним в гости. Как правило, его предчувствия сбывались, и спустя какое-то время, действительно, показывался расплывающийся в мареве горячего воздуха летательный аппарат. И в ту минуту Люку отчаянно хотелось, чтобы его вел незнакомец. Чтобы он вышел из спидера и, скрутив Люка, подбросил бы так же высоко, как подбрасывал, возвращаясь с работы пропахший потом и машинным маслом, старик Дарклайтер Биггса. Чтобы прилетевший к нему в гости незнакомец, потрепав его за непослушные вихры, сказал: «Как ты подрос, СЫН!». Чтобы он, наконец, забрал его с собой.
Люк знал, что родители мертвы, и что этим желаниям не суждено сбыться, знал, что в показавшемся на горизонте спидере – сосед, даже угадывал, кто это к ним пожаловал, еще до того, как можно было различить модель транспортного средства. Но безумно хотел ошибиться, хоть раз.
Кристалл с данными, хранящими историю жизни одного человека, зажатый в правой ладони. Человека, которого Люк не знал, но всегда хотел узнать. Человека, умершего несколько десятилетий назад.
И снова как в детстве возникло иррациональное желание: ошибиться. Пусть он не погибнет.
Более того, Люк верил в это, вопреки рассудку.
Ладонь разжалась. Люк открыл глаза, почувствовав, что кристалла на ней нет.
Он вскочил и первым делом оглядел пол. Лихорадочно развернулся, шаря глазами вокруг – и внезапно заметил кристалл, уже в гнезде устройства.
«Когда это я вставил его туда? Я что – сплю на ходу?» – Люк провел рукой по лицу, словно пытаясь снять наваждение. Но кристалл был реальностью.
«Наверное, я поставил его туда машинально, а сам думал, что он у меня зажат в руке. Ходил как дурак с пустым кулаком».
И это был не первый подобный случай. На Татуине он изредка не мог понять, что произошло, потому что не помнил, удивляя всех кругом своей машинальностью.
Так же, как и с дишкой... Он не мог сказать, что делал. Просто выполнял команды на автомате, особо не думая.
