Текст книги "Последнее предупреждение"

Автор книги: Лита

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц)

– Министр, судите то, что понимаете. Ни один форсъюзер, даже слабый или латентный, в радиусе половины Галактики такого бы не пропустил. Просто у большинства из них не было под рукой собственного корабля: так что – хватит о глупостях. Мое время слишком дорого для беседы о дураках. Подозревать – ваша работа, но – подозревайте за дело. Что до мотивов Вейдера: м-да. Хотел бы я знать:

Долгое молчание. Затем Пестаж все же осмелился заговорить:

– Мой Император?

– Ах, да. Ну, и что вы, мой министр обороны, рекомендуете «своему Императору»?

– Выходка Зейна Линнарда для нас была полным сюрпризом : но для Альянса это полный провал. Простите за невольный каламбур. Даже если они устроят показательную порку виновных, «Союз за возрождение Республики» все равно будет политическим трупом. Я бы хотел использовать шанс, и упокоить его окончательно.

– Правильно мыслите, Пестаж. Закопаем поганцев поглубже и попляшем на могиле, – удовлетворенно сказал Повелитель Империи. И продолжил – совершенно другим тоном. – Я выслал Вейдера и Линнарда из столицы. Лучше им быть подальше, пока не уляжется буря. Все разговоры об отставке упомянутых лиц советую гасить в зародыше. Я прикажу СИБ и Исарду лично закрыть глаза на инцидент. Пусть ловит повстанцев – а верхушку Империи оставит: в данном случае – вам. Наверняка, вы уже продвинулись в этом направлении:

– Я забрал у СИБ документы по делу с планами.

– Сэт, вы хорошо меня изучили. Но меня сильно тревожит наметившаяся в этих стенах тяга к самоуправству, – Палпатин резко вскинул руку, показывая на стены – и обрывая возможные возражения. – Это – не порицание вам, но приглашение к разговору. Вы, мое ближайшее окружение, те, кому я когда-нибудь оставлю эту Империю: и я желаю видеть вас готовыми к ноше. Однако права без ответственности лишь развращают. Знаете ли вы цену собственной ошибке, Сэти Пестаж?

– Цена – моя жизнь, – голос внезапно сел, а ноги одеревенели – Сэт Пестаж был рад, что не стоит... Кос Палпатин умел испугать, умел быть ужасным: и одновременно величественным в своем могуществе. В ответ Император лишь покачал головой:

– Жизнь – слишком малая плата за то, что можно натворить, владея властью. И – информацией. Вейдер знает: поэтому я в него верю. А в остальных – сомневаюсь, но лишь по одной причине. Вы ведь никогда не совершали СЕРЬЕЗНЫХ ошибок. Если человек не падает, где гарантия, что, когда-нибудь упав, он снова поднимется?

Сэт Пестаж практически забыл дышать. Он и не мечтал о подобной откровенности. Конечно, Палпатин строго дозировал сведения, но все равно: как многое стало понятно!

«Вот почему я в него верю: ему верю: значит, я был прав – Темный Лорд вне подозрений. Остальные?..»

Владыка Империи как будто прочел его мысли:

– Пока мы «закапываем» Альянс, необходимо любой ценой поддерживать монолитность верхушки. Даже, если придется на время определить излишне инициативных сотрудников спецслужб по тюремным камерам. Сейчас, когда в стане республиканцев царят разброд и шатание, мы выступим против них единым фронтом. Повстанцев необходимо добить. Не дать откреститься от линнардовой грязи и перестроить пропаганду. Зейн, кстати, здорово нам в этом помог. Оказывается, что ради скорости наш врач привлек к обработке тестов чуть не половину столицы. Тогда это еще был «объект Х», но мятежники в жизнь не докажут, что результаты фальсифицированы. Только не тем, кто делал их своими руками: представьте, он еще и к независимым специалистам ходил! Искал данные по экзотическим токсинам: но я отвлекся. Так вот, лишь закончив с частью первой, мы займемся шпионами в собственных рядах, – лицо Палпатина внезапно приобрело хищное выражение: – Не обманывайся, Сэт. Я отлично помню о воровстве, – Император прошелся взад-вперед перед креслом министра, заставляя того вжаться в обивку. – Предатель понял, что Альянс продул с разгромным счетом. Теперь будет выслуживаться, прятать улики: вот еще одно задание для вас. Принимайте любые меры, – но мне нужен результат. Я понимаю и принимаю «другие взгляды», но вот обед из обоих кормушек: короче, действуйте тихо, но голова мерзавца должна быть на этом столе, – Палпатин похлопал по столешнице и улыбнулся острой, как бритва, улыбкой: – Надеюсь, она будет не ваша.

Шутка? Или: завуалированная угроза? Как будто у него хватит глупости игнорировать ЖЕЛАНИЯ Императора. Не Вейдер: не Линнард: кто же тогда?

Властелин жестом показал, что аудиенция окончена. Пестаж уже подошел к двери, когда Палпатин удивил его во второй раз:

– Сэти, меньше доверяйте СИБ. В этой организации одна рука не знает, что делает другая.

И министр обороны покинул тронный зал с мыслью, что Владыка – почти ясновидящий.

– Милорд!

Резкий поворот вокруг своей оси – и мальчишка-ординарец в страхе отшатывается назад. Не привыкли. Центр Империи – не флот, где он знаком всем и каждому. Здешние – опасаются. Внешности. Манер. Репутации. Да мало ли, чего еще? Главное – возврат казалось бы, давно изжитого ощущения чужеродности, собственного положения вне общества. Сам он их провоцирует, что ли? Или – паранойя Таркина заразнее, чем он думал?

– Я слушаю, офицер.

Сколько же ему лет? Двадцать? Двадцать пять? Вполне достаточно, чтобы перестать трястись перед начальством – пусть оно будет хоть десять раз Повелителями Тьмы. Вейдер специально уделил этому несколько часов в насыщенной программе Академии. Видимо, голой теории здесь недостаточно:

– Получен ответ на ваш запрос с Татуина. Мне:

– Переведите сигнал в мои апартаменты.

– Слушаюсь!

И снова это странное ощущение. Как будто сама судьба спешит к нему навстречу.

Длинный список имен на экране: и – вот оно. Электрическим током по нервам: или языками пламени по коже. Если взять собственный опыт. Во всяком случае, ощущения схожие. Однако если ТОГДА хотелось просто кричать от боли и отчаяния, бессмысленно, срывая голос и рассыпаясь в проклятиях судьбе, то сегодня слов не было. Просто мучительно живо ощущался ход времени. Кап! Прошла секунда. Кап! Вторая. Несколько мгновений: несколько бесконечностей, когда он тупо смотрел на равнодушные символы.

Он ждал сложности, ждал интриг, ждал повстанцев. А все оказалось так просто: просто и по-своему жутко. Потому что: «Оуэн и Беру Ларсы. Люк Скайуокер», – возглавляли список контактов его бывшего учителя. И Энекин, – равно как и Дарт, – не знал, что с этим делать.

Кнопка селектора и очередной серый мундир в рамке экрана.

– Лорд Вейдер?: – звонит вопреки приказу «не беспокоить» и потому отчаянно трусит.

– Что-то срочное, офицер?

– С нами связался шаттл командора Линнарда. Говорят, у вас есть приказ:

Ну да, приказ есть. Самый что ни на есть высочайший. Темный Лорд забыл о реальности, а она – тук-тук, поджидает с сюрпризами. Неугомонный доктор на корабле: да, Император нашел отличное наказание. Причем – без вариантов выбора.

– Примите шаттл. И доложите в столицу: «Девастатор» возвращается на Татуин.

– Милорд, мы собираем флот? – а он далеко не так запуган, как показалось.

– Нет. МЫ отправляемся в творческий отпуск.

Полюбовавшись ошарашенным лицом офицера, командующий выключил связь. Такое заявление – мальчишество, но – полностью соответствующее фактам. Впервые в жизни у ситха появилось свободное время. Спасибо Мастеру! А также Зейну Линнарду и – отчасти – Бену Кеноби. Просто за то, что скучать не придется.

Император еще раз пересмотрел запись последней беседы с учеником. Эмоционально он все еще был взвинчен. Но мышление работало, не оглядываясь на чувства.

Итак, комбинация с Линнардом. Что это? Давно задуманная прелюдия к перевороту? Случай, которым Вейдер воспользовался? Государственная измена? Аттестат на зрелость? Он всегда был в курсе, что ученик когда-нибудь пойдет своей дорогой, отринув ранее беспрекословный авторитет своего мастера, если это, действительно, ученик, а не раб. Но никак не предполагал, что это произойдет вот так, без предупреждения. Хотя, чего он собственно ждал, объявления в Галактик Веб?

А может это не бунт, а всего-навсего идеализм, тот самый, который помогал им обоим проделать столько созидательной работы за двадцать лет? То самое топливо для всех начинаний и реформ, скрытое под четким разграничением обязанностей и сфер влияний.

Идеализм против жажды власти. Что тут ближе к истине?

Непростой выбор.

Попав в тупик, самое разумное вернуться и пойти другой дорогой.

Проступок ученика напомнил ему о весьма неприятной вещи, которую он, оказывается, пытался игнорировать. О собственной несвободе. Сила Великая, какая нелепость! Никто из подданных не то что не поверил бы, но и не воспринял бы всерьез мысль, что Император всея Галактики от чего-то зависит! Что он вынужден искать обходные пути для исполнения своей воли, когда она не находит должной поддержки. Разгадывать головоломки вместо прямого приказа. Заниматься трудоемкой умственной работой для проведения своей политики.

Когда он был простым сенатором, он действовал осторожно и никогда не напрямик, обходя мертвые законы. Став единовластным правителем Галактики, теперь он более чем никогда прежде вынужден был взвешивать каждое слово, каждый свой поступок, обходя свою же выстроенную систему. У него никогда не было иллюзий. Он знал, что правит всем не человек, а закон, пусть даже утвержденный им самим, делающим его своим заложником. Он знал, что дилетанты ошибаются, когда приписывают все политические процессы либо воле правителя, либо судьбе. Волюнтаризм и фатализм – две крайности обывательского представления о делах в государстве. И можно пытаться бороться с подобным невежеством, вводя в учебные учреждения политологию и право, вводя науку, делающего из обывателя гражданина, ее величество Историю. И получать на выходе все те же заблуждения.

Глупость. Нет и не бывает никакой личности, ломающей все под себя, нет и сил, ведущих человека и историю. Все на самом деле просто. Есть некое неравномерное распределение вероятностей, зависящих от происходивших событий и выбора людей. Ветвистое дерево событий. Есть много факторов, одним из которых всегда выступает прошлое, другим психическое здоровье или напротив нездоровье нации. Внешние условия. И некая совокупность, когда переплетаются особенности характера человека с обстоятельствами. В одном случае, события разворачиваются независимо, в другом ситуация такова что от одного шага человека зависит всё.

Например, не проведи Таркин акцию устрашения, не было бы ответной мести, в результате которой полтора миллиона человек были бы живы, а ты бы не решал проблему – верен ли тебе ученик.

Только предоставив свободу, можно увидеть цельную картину.

«Будь тем, кем ты должен быть, мой мальчик. А я буду собой».

ГЛАВА 11. ОБСЛЕДОВАНИЕ

– Вейдер, вы не выполнили распоряжений.

– Чьих?

– Разумеется, моих. Где результаты вашего обследования?

Да, смешно было рассчитывать, что Линнард забудет эту подробность. Отложит разговор – это да, а вот «проигнорирует»: крайне сомнительно.

– Я был занят.

– Допустим, что так. Теперь у нас масса свободного времени. Когда мне покажут кабинет, я рассчитываю узреть там вашу персону. И фокус «проблемы со слухом» не пройдет.

– Восхитительное нахальство! Спасибо, без подчиненных.

– Это – моя работа, милорд. Вы же знаете: я не отстану.

Разумеется. Это происходило столько раз, что разговоры стали ритуалом. Просто Дарту Вейдеру ненавистно слово «здравоохранение». Для подобного отношения нужно вдоволь поболеть, и желательно – тяжело, а данный этап уже пройден. Хотя Зейн Линнард считает по-иному – и, разумеется, прав. Со своей личной колокольни. Карикатурное повторение разговоров с сенатором Мотмой: только здесь грозный Лорд выступает в противоположной роли. ТАМ ты знаешь, что прав, а она упорствует из упрямства. ЗДЕСЬ ты – упрямец, отрицающий очевидное. Вот уже двадцать лет:

– Так что сэкономим нервы друг друга.

– Один-ноль, Линнард. Ждите. Я приду.

Очередной задумчиво-внимательный взгляд, заставляющий думать о скрытом форсъюзерстве. В отношении Силы ответ однозначен – не чувствителен, однако природа одарила врача по-иному. Восприимчив не столько к Силе, сколько к людям, заменяя личным опытом отсутствие сверхспособностей. Наглядный пример того, как обычный человек переигрывает ленивого ситха, полагающегося на мидихлориан. Уязвляет, но тонизирует. Возможно, джедаям следовало бы больше посмотреть вокруг. На мир, на людей, на пресловутую «живую Силу» в терминах Квай-Гона. Да: им следовало бы смотреть вокруг: и на себя. Возможно, тогда они бы не закончили столь плохо.

Хотя история не знает сослагательного наклонения. А вот милорд: милорд излишне замечтался.

– Ну, – врач задумчиво нажал пару клавиш и зашелестел распечатками, – ситуация лучше, чем я ожидал, – Линнард выжидательно уставился на пациента. Но тот сохранил привычную холодность:

– Рад это слышать, – таким тоном впору произносить соболезнования на похоронах. По крайней мере, слово «рад» – явно из другого контекста.

Зейн Линнард ответил сардонической улыбкой. Зубы показаны, веселья – как в тоне собеседника. Приглашение к конфронтации. Перчатка брошена и принята.

– Вы еще скажите: «хорошая новость»!

– Что вас так удивляет?

– Если кратко, то – вы. Ваше пренебрежение к себе, – врач постепенно распалялся. – И ваше желание похоронить себя в этих доспехах.

Ответом на тираду – удивленно поднятая бровь. При ста процентах ледяного достоинства. Эту цитадель так просто не поколебать, но Линнард обожал трудности. Идя торной тропинкой, новому не научишься. Данный субъект игнорирует мягкость? Нужно стать директивнее! Даже если это – не твой метод, и временами становится страшно. Призвание не выбирают. Призванием доктора Линнарда была помощь людям. Что делать, если для этого порой надо казаться хитрой сволочью?

– Линнард, вы решили меня достать?

– Я желаю внятных ответов. А вы?

– Я прошел медосмотр. Это – все.

– Зачем получать информацию, чтобы положить на нее камень? Милорд ведет себя, как мальчишка.

– Хорошая попытка, доктор. Я слишком стар для таких провокаций.

– Стар? Вы – молодой, талантливый, интересный мужчина. Больно видеть, как такой человек вымарывает половину себя.

– Кто дал вам право судить мою жизнь? – голубые глаза сердито блеснули. Ходишь по краю, Зейн: не слишком ли дорого для любопытства?

– Чур меня, чур! Судить – обязанность Императора, не моя. Мне все равно, кто вы и как дошли до жизни такой. Да, факты мне интересны: но это лирика, а здесь – задача по моей профессии. Причем, с формулировкой: «А что с этим делать?».

– Вам – ничего. Это – мои сложности.

Зейн Линнард несколько раз нервно пересек комнату. Единственный раз в его практике, когда внимание врача отвергали столь долго и решительно. Причем за годы знакомства ситуация кардинально не менялась. Он добивался уступок, – главным образом, потому, что их диктовала логика. С этим у Темного Лорда все было без проблем. Нет, поправка: проблемы никогда не сохранялись долго. Молодой Зейн считал, что «другой стороне» нужно время: что ж, двадцать лет картины не изменили. Вейдер был краток, холоден и предельно корректен. Всегда. Однако, сейчас что-то сдвинулось, – это говорило звериное чутье, обостренное опасностью. Возможно, дело в том, что они вместе вляпались в историю? Да – какая, к ситхам, разница! Главное, что пора меняться. Вместе с Лордом: и вместе с миром.

– Ладно, Вейдер. Один-один, – пожалуй, самое время для смены темы. – Так зачем нам на Татуин?

– Мне так захотелось.

Ого! Сопротивление стало сильнее, чем раньше. О Сила, что за дела творятся в этой Галактике?

– Я слышал про «Тантив» и Мон Мотму. Тайна от посторонних, но на одном корабле:

– Понимаю. Но Мотма здесь не причем.

Как интересно: а если мы сменим тактику? Для начала, попробовать голую правду:

– Милорд, игра в «угадайки» становиться утомительной. Энное время назад мы приняли решение, оказавшееся совместным. В итоге нам придется как-то сосуществовать на ограниченной площади: не исключено, что долго. Заключим соглашение? Я – прекращаю давить, а вы – рассказываете, что сочтете нужным. Ликвидируем лишние сюрпризы.

Вейдер тяжело вздохнул. Примечательно, что этот жест здорово получался даже без привычного респиратора. Линнард хитрит, – но от этого не перестает быть правым. Некоторых фактов не утаишь, – да и корыстные мотивы здесь полностью отсутствуют. Какая разница, днем раньше, днем позже? Для дела – нулевая, для отношений – гигантская. Для нервов, впрочем, тоже. Зейн Линнард – тот же политик, пусть и в особой области отношений. Смешно ждать, что доктор успокоится на отказе. Начальник оскорбится, равный – обидится, а у врачей – иные правила. Даже когда они – равные и начальники одновременно.

«Нужны ли тебе проблемы с этой стороны? Однозначно – нет. Беда в том, что добрый доктор... ах, простите, «главный специалист Империи», едва ли сможет «просто хранить» информацию. Слишком уж деятельная натура: а ты еще затрудняешься с приоритетами. Что ж, вот пусть Линнард и поможет, раз хочет. Такой расклад приемлемее альтернативы».

И выход тут в одном – выйти за рамки «целитель – пациент». «Партнерство» – звучит приятнее.

– Вы правы, Линнард. Итак, история началось пропажей планов «Звезды Смерти»:

После краткого и безэмоционального рассказа о событиях последних недель – точнее, той их части, в которой Зейн Линнард не участвовал, – мужчины некоторое время молчали. Один старательно раскладывал по полочкам услышанное, выискивая фактам нужные места в картине мира, а второй: второй, казалось, погрузился в пассивное созерцание. Обманчивое впечатление. По личному опыту Линнард знал, что в подобном настроении Вейдер непредсказуем и обладает обостренным восприятием.

Впрочем, серьезных проб для самообладания Лорда на сегодня не планировалось.

М-да: раньше не планировалось: но некоторые вопросы требуют решения. Зейна сильно тревожила игра, в которую он ввязался. Пусть и по собственной инициативе, но все-таки. А еще его тревожил Темный Лорд, явно пребывавший в каком-то странном для себя-обычного состоянии. Врач намеренно завел серьезный разговор в конце осмотра, помешав собеседнику надеть маску и доспехи. Тревожило то, что это удалось. А также то, что Лорд Вейдер, очень тщательно следивший за своим соответствием черно-бронированному имиджу не воспользовался паузой для обретения привычного облика. Серьезность разговора, г-м-м? Раньше это не являлось помехой.

Линнард искоса смотрел на четкий профиль собеседника, ставший за эти годы столь привычным, на лицо, с которого собственноручно убирал уродливые рубцы, меняя черты – просто потому, что врачебное «я» противилось насилию над природой. Смотрел – и внезапно подумал, как много в данном конкретном человеке осталось от него-настоящего.

– Милорд, а как вас зовут? – внезапный вопрос, заставляющий запоздало стыдиться собственной наглости.

– Уже позабыли?

И главное, несвоевременный:

– Дарт Вейдер. Простите за бестактность.

Вот теперь он повернулся – всем корпусом, а не просто головой. Так обычно рассматривают редкие экземпляры в коллекциях.

– Удивительный вы человек, Линнард. Спокойно говорите мне вещи, за которые каждый второй даст вам по шее. А затем смущаетесь по пустякам.

Пустякам?! Сказать, что Зейн удивился – значит сильно приуменьшить действительность.

– Я считал, что ваше инкогнито:

– А как вы мыслите себе сохранение секрета? Убить всех, кто что-то знает? Знал? Видел? Возможно – убить вас за то, что видели меня без маски? – по спине доктора пробежал предательский голосок. Его посещали подобные мысли. Правда, давно: но посещали.

– Имя я изменил вполне законно, с оформлением документов. Причины сего были чисто личными, но: бумаги подшиты в архив и все, кто интересовался, легко узнали подробности. Удивляюсь, что вы – нет. Доктора так любопытны: а то, что меня редко называют по имени – неприязнь к фамильярности. Разве я называю вас «Зейн»?

– А что бы я сказал вам в ответ на «Зейна»?

– Энекин, – Линнард открыл рот – и остался стоять. Энекин Скайуокер. Знаменитый герой Войн, любимец прессы, джедай... теперь, зная истину, он видел несомненное сходство. Глаза, скулы, телосложение: он сам приложил массу усилий к тому, чтобы это лицо изменилось, но окончательно стереть с него Энекина не удалось. Давно погибший рыцарь: нет, не совсем погибший. Вполне живой, как сегодня выяснилось.

Темный Лорд с улыбкой наблюдал за смятением соратника, чье лицо ясно говорило обо всех переживаниях. Усмешка вышла кривоватая.

– Что, не похож?

Линнард благоразумно промолчал. Он лучше многих знал, сколько и чего осталось от симпатичного юноши из выпусков ГолоНовостей. Потом, видя, что пауза затянулась, все же промолвил:

– Похож: так, что просто страшно.

Вейдер кивнул.

– Страшно: вот ключевое слово от моего прошлого. Глупо и страшно. Впрочем – как и многие глупости, – небольшая пауза. – Однако вы спрашивали про Татуин.

Доктор с трудом сосредоточился. После откровений пятиминутной давности он основательно подзабыл все прочие вопросы. Искренность в исполнении Лорда Вейдера выходила столь пугающий, что он был вовсе не уверен в том, что нуждается в ответах. Здоровье, как говорится, дороже. Тем не менее, он потер виски и проговорил:

– Да, разумеется. Внимательно вас слушаю.

– Правильно делаете. Вы же поняли, что разговоры о минувшем – отнюдь не приступ ностальгии.

Понял. Вот сейчас, услышав это от Вейдера. Приступ откровенности, ждите! Скорее – трезвый и прагматичный расчет без лишнего словечка. Такой человек мало кого запустит в душу: а уж остаться там без присмотра и не мечтай!

– Только вчера я узнал: о существовании сына.

Сюрприз! Даже ситхская выдержка не беспредельна. Можно лгать во всем, – в движениях, в мимике, на словах. Но этот дрогнувший голос сказал Линнарду много больше суетливой жестикуляции. Эмоции у собеседника явно перехлестывают через край. Остается лишь определиться с их знаком.

– Предвидя очевидный вопрос: да, я знал, что буду отцом. Но считал, что: эта женщина потеряла ребенка.

– И теперь вы летите к нему: зачем?

– Посмотреть. Послушать. Оценить. Я многого не знаю.

– Существуют досье:

– Пять строчек формального текста.

– Вы: заберете его с собой? Признаете сыном?

– Сыном: – Вейдер задумчиво сцепил пальцы. – Это тяжелая ноша – быть сыном Дарта Вейдера. Скорее обуза, чем помощь. И в жизни, и в карьере.

Зейн Линнард снова промолчал. Научился осторожности? Какая новость на старости лет:

– Все будет, как получится. Он хотел поступить в Академию: значит, почти лоялен. Понимаю мотивы: в Галактике есть места хуже Татуина, но не очень много. Впрочем, вы сами увидите, – Темный Лорд встряхнулся. – Помогите надеть доспехи. Без дроидов это затруднительно.

И врач покорно потянулся к броне. Он ведь понимал, что просьба о помощи относилась вовсе не к доспехам – Вейдер прекрасно справлялся и без помощников. По сути, это была цена за поддержку против Императора. Неизвестный пока мальчишка с Татуина: незначительная плата за услугу. К тому же – замаскированная под просьбу. Лорд играет в благородство? В просьбе – подвох? Или: он действительно нуждается в опоре?

Снова приглушенный бас сквозь вокодер – и шипение респиратора.

– Мы летим на Татуин. А по пути продолжаем игры с Сенатором. Проверьте ее здоровье – леди плохо смотрится. А заодно – расскажите про «Звезду».

Вот это номер! Значит, Вейдер до сих пор умудрился не посвятить пленницу в такие детали? Стоп! А для чего вообще ее посвящать? Запугивание, или:

– Да, – Вейдер терпеливо ждал нужных выводов. Еще один недостаток респиратора – Лорд редко говорил без необходимости. Где красноречие, когда техника грубо обрывает фразы принудительным вдохом? – Мон Мотма остается с нами.

– Трое против всех? Сомнительные шансы:

– Кто бы говорил.

Да: для осторожности несколько поздновато. Не сейчас, когда твои действия привели на грань кризиса половину Галактики. А вторую – поставили под ружье на разных сторонах.

– Линнард, возможно, здесь понадобится время: не мне учить вас политике. Но нам очень нужен Альянс. По крайней мере, его здравомыслящая половина. Хочется избежать: непоправимых ошибок.

– Хорошо, – сухой щелчок клавиши. – Заключенную в медицинский отсек. Распоряжение Лорда Вейдера. – и далее, в продолжение беседы: – Мне близки ваши аргументы. Очень надеюсь, они подействуют и на: других.

Разговор закончился, но пропущенное имя повисло в воздухе.

«Поймешь ли ты нас, Кос Палпатин? Примешь ли? Наш Император:»

Все они являлись лицемерами. Все – политики, врачи, воители. Когорты людей, жаждавших перемен – и потому последовавших за Палпатином. Но Империю ценили очень высоко. И преклонялись перед ее создателем, – просто потому, что он СМОГ. Переступить условности. Создать государство. И повести их за собой.

Император – это его Империя? Наверное, так. Возможно. Придется проверить.

ГЛАВА 12. ПОПЕЧИТЕЛЬ

Фермеры с удивлением смотрели на шаттл, севший у их дома. На штурмовиков и фигуру в черном.

– Прошу вас, – выдохнул Оуэн, сжимая бесполезное ружье, уже после того, как незнакомец прошел внутрь. – Вы из Академии?? Этот негодный мальчишка все-таки подал заявление?

– Я насчет Люка Скайуокера. Где он?

– В Мос-Айсли, уехал за деталями для влагосборников, но наверняка зашел в мастерскую к друзьям.

– Вы его опекуны?

– Да.

– Хорошо. В мои планы входило сначала поговорить с вами.

– А с кем мы имеем честь... – Оэун Ларс не успел договорить как незнакомец его перебил:

– Дарт Вейдер.

И все. Ни звания. Ни должности. Ни зачем ему понадобился Люк...

Оуэн стал раздражаться:

– Мы его не отпустим.

– Это не обсуждается.

– Поймите, мальчик юн и весьма романтичен. Он погибнет в первом же вылете, как и его отец.

– Да, разумеется, его отец. Как бы это сказать, я явлюсь душеприказчиком Энекина Скайуокера. Он бы хотел, чтобы я позаботился о его сыне.

– Он бы хотел?

– До самой последней секунды своей жизни он не знал, что его ребенок жив.

– Но почему вы возникли только сейчас?

– Как только появилась информация, что Люк жив, я прилетел. Официально его мать умерла до родов.

– А вы в курсе, кто его мать?

– Да.

– И?

– Вы не знаете, имя же вам ничего не скажет.

– Возможно, мы однажды видели ее. Когда Энекин прилетал на пятилетие...

– Возможно.

– Мы не располагаем сведениями, кто вы, и насколько вам можно доверять. Мы не знаем, говорите ли вы правду. Почему мы должны верить вам?

– Потому что от вас ничего не зависит.

Оуэн хлопнул кулаком по столу.

– Эй, мистер, с нами эти шутки не пройдут. Мы не дадим своего согласия...

– Вы хотите, чтобы юноша сгнил тут вместе с вами? Или все дело в том, что вам не хватает работников? Мне казалось, Энекин однозначно четверть века назад устранил рабство.

– Откуда вам это известно? – потрясенно спросил Оуэн. – Этого нет ни в одном официальном реестре.

– Я даже знаю, что Шми Скайуокер умерла у вас на кухне. И похоронена на вашем фамильном кладбище. И что ваш отец любил ее.

– Да это так. Мой отец любил ее. И собирался выкупить. Копил деньги, даже пытался заложить ферму. Ферму, – Оуэн горько вздохнул, – кто вложит деньги в рискованное предприятие? Когда вспыхнуло восстание – он помогал, чем мог. Спас многих, а Шми – нет. Если бы не горячность Энекина, если бы не этот глупый мятеж, через пару месяцев ее бы выкупили, и она была бы жива! Так же, как и мой отец. Он ведь так не оправился от потери. И последующие годы уже не жил, а существовал. Словно тень. Поймите, Люк похож на Энекина. Импульсивностью. Романтизмом. Максимализмом. С такими задатками либо погибнешь, либо погубишь других. Хотя скорее всего будет и то, и другое.

– Интересно. Значит, вы считаете, что он похож на своего отца?

– Да, и именно поэтому я запретил ему думать об Академии.

– Но если Люк до сих пор слушается, то от отца он мало чего унаследовал.

– Откуда вы знаете?

– Я же сказал, что был знаком с Энекином.

– Что вы хотите предложить мальчику? Стать пилотом, пушечным мясом Империи?

– Не волнуйтесь. Я больше вашего хочу, чтобы Люк оставался в живых. А предложить я ему хочу, ни много ни мало, – будущее.

– Как удобно появиться здесь, когда ребенок вырос! – недоверчиво буркнула Беру. – И утверждать, что недавно узнали.

Вейдер оглянулся. Беру Ларс. Он запомнил её заплаканной испуганной девчонкой. Как же эта планета и тяжелая физическая работа старит людей. Его мать была моложе, много моложе, когда он уехал, но тоже выглядела изнеможенной и старой. Как и Беру сейчас. А ведь она ровесница Мон, нет даже младше, а выглядит... А Бен Кеноби, ставший стариком за двадцать лет, проведенных здесь?! Люди сгорают тут, от ведения натурального хозяйства, от невыносимых солнечных лучей. Бесчеловечная планета.

– Это правда, – ответил он ей, – я случайно увидел Кеноби. Который, кстати, тоже числился в мертвых, а оказалось – жил здесь.

– Но если все живы, может и Энекин где-нибудь рядом на Татуине? – пошутила Беру.

– Может быть, – туманно произнес гость, и хозяева поежились.

– Мы привязались к мальчику, своих детей у нас нет. Поймите правильно, нам бы не хотелось чтобы с ним что-то случилось, – после некоторой паузы проговорила Беру.

– Что ж, ваши чувства делают вам честь. У меня один вопрос: как Люк попал к вам?

– Бен Кеноби, его принес Бен Кеноби. Ребенку требовалась мать, а Беру... – Оуэн отвернулся.

– Наш сын умер сразу после рождения. Он был практически ровесником Люка, родился на пару дней позже, – промолвила Беру. – Бен узнал об этом. Люку требовалась кормилица. Мы сразу привязались к малышу. Бен был не против.

– Ясно.

Лорд Вейдер вышел на солнцепек. Зачерпнул горсть песка.

Глядя на утекающие сквозь пальцы крупинки, он дошел до каменной таблички, на которой ветер и песок практически стерли имя Шми Скайуокер.

«Мама, ты говорила, что все беды оттого, что никто никому не помогает», – в мозгу возник голос из прошлого, голос десятилетнего мальчика.

Четверть века назад он помог. Но помощь была половинчатой. Рабство исчезло с этой планеты. Но проблемы остались. И он ни разу не вспоминал об обреченных людях, прозябающих здесь, о людях, получивших свободу, но о которых все забыли.

Можно оправдывать себя тем, что тебе было пятнадцать лет, и ты просто не думал, что будет потом, после восстания. А после победы тебе было проще забыть о Татуине, ссылаясь на то, что слишком сильна была рана.

Проще забыть о тех, кому помогал.

«Мы в ответе за тех, кого приручили». Еще одна народная мудрость. Или не народная? Скорее всего из какой-то книги, которые ты жадно глотал до обучения в Храме джедаев.

Мы в ответе. И вот сейчас тебе придется отвечать по полной.

Ты как хотел? Забрать Люка?

А его приемные родители? Подумал ли ты о них? Забирая Люка, ты обесценишь двадцать лет их жизни. Ведь гуманнее их убить, чем оставлять здесь в одиночестве. Сражаться с песком и старостью. Лишив последней привязанности.