Текст книги "Последнее предупреждение"
Автор книги: Лита
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 32 страниц)
«Лея что-то задумала. Знать бы что. Этот парень, Люк, вроде ничего. Не задается. Вежливый. Не похож на отпрыска Вейдера ни разу. Вот только Лея как-то неровно к нему дышит. А мне-то что? Я ей не брат. Лея мне никто, так прикольная девчонка, ради которой можно рискнуть жизнью. По крайней мере, с ней не скучно».
Соло вздохнул.
«Парень, себя-то не обманывай, девушка тебе нравится, но ты не можешь играть по грязному с человеком, который сражался с тобой бок о бок, и который тебе симпатичен. Что ж, контрабандисту есть, где успокоить сердце. Местечек в Галактике хватит».
Однако Хан на секунду пожалел, что выбрал такую судьбу – свободу от привязанностей, чувств: от безоглядного доверия, открытости другому человеку. И тут же одернул себя: «Эй, приятель! Поздно прятать контрабанду, когда СИБ на пороге».
Настроение разом испортилось и одновременно испарилось желание быть дипломатичным. Поэтому фразу о главкоме кореллианец закончил просто:
– Многие его боятся.
– Почему? – Люк заметил изменение в настроении Хана, но приписал эту внезапную холодность мыслям о Вейдере. Он уже заметил, что когда речь заходит о его попечителе, люди погружаются в себя и как-то «закрываются». Юноша не мог логически объяснить то, что чувствовал, но чувства от этого никуда не пропадали.
– А ты сам: всегда уютно чувствовал себя в его присутствии?
Люк задумался, вспоминая их встречи. Нет: пожалуй, непринужденность появилась только тогда. Когда они разговаривали о Силе. В остальное же время:
– Ты прав. Не всегда.
– А почему? – вернул вопрос контрабандист.
– Ну, – Скайуокер поколебался, но желание разобраться в собственных чувствах пересилило естественную в общении с малознакомыми людьми осторожность, – наверное, я плохо его понимаю.
– В смысле?
– Знаешь: когда говоришь с человеком, ты всегда его немного оцениваешь: ну, там определяешь, какие темы ему неприятны, на что он может обидеться. А с ним: ну, это как тупик. Я что-то говорю – и не могу понять, приятно ему или нет. Все время боюсь ляпнуть лишнее – и даже не почувствовать, что он злится. У вас такое бывало?
Лея затаила дыхание: Люк, казалось, описывал ее собственные чувства. Почти все люди казались принцессе – ну, полупрозрачными в плане эмоций и чувств. Это казалось таким естественным, а вот при встрече с Милордом она словно натолкнулась на стену, столь же непроницаемую, как черная маска и доспехи. И, задним числом, девушка подумала, что это напугало ее чуть ли не больше пресловутой репутации. Может, так у всех форсъюзеров? Вейдер был единственным одаренным, которого она видела. Спросить у Люка?.. Нет, ни при Хане. Он не поймет. Но, в ответ на вопрос Люка, Соло неожиданно кивнул:
– Пару раз, с алиенами. Я ошибался в их логике, мерил поступки человеческими категориями плохо-хорошо. И влипал в неприятности. Но, полагаю, ты имел в виду несколько иное: – Соло вздохнул. – Я плохо знаю Главнокомандующего, и затрудняюсь представить его занятым непринужденной беседой за стаканчиком виски, – Люк непроизвольно фыркнул в ответ на немудреную шутку. – Знаешь, люди часто на работе одни, а во время досуга – другие. А Вейдер и досуг, – кореллианец немного помолчал, прежде чем продолжить. – Знаешь, может, я зря это говорю, но многие не любят Главкома. И даже – считают его достойным всеобщего порицания... хотя большая часть осмеливается злословить только у него за спиной. Высказывать такие обвинения ему в лицо, мягко говоря, побаиваются. Потому как Милорд заработал стойкую репутацию жесткого и даже жестокого человека. Может, это нужная и необходимая жестокость, но она – есть, и Лорд Вейдер даже не пытается как-то замаскировать эту часть своей деятельности. Вот о нем и говорят: хотя, думаю, многие политики проворачивают более кровавые комбинации, только помалкивают о своем участии.
– Так что, вероятно, нам стоит, во избежание конфликтов, обсуждать другие темы, – внезапно вмешалась Лея, промолчавшая почти весь разговор.
Другие, так другие. Люк не был разочарован: он узнал много нового, и теперь информацию стоило обдумать. И разговор плавно перешел в обсуждение мужчинами деталей прошедшего боя.
ГЛАВА 28. КОЛЛИЗИИ
«Бел Иблис, однозначно, свихнулся, если думает, что такие вещи прокатят», – в ярости думал Бен Кеноби, глядя внутрь пещеры. Проследовав за повстанцами, джедай пробрался на крохотный остров, на поверку оказавшийся полой скалой. Помня подслушанный разговор, он ожидал какого-то сюрприза, но – целый тренировочный лагерь! Такое даже не снилось бывшему рыцарю. Ну, да Сила с ними, со сновидениями. Главное, что мятежники явно готовились к диверсии. Острые, вопреки возрасту, глаза Оби-Вана рассмотрели все нужные атрибуты. Старик видел то, что видел – и тихо ужасался слепоте Гарм Бел Иблиса. Бывший сенатор говорил про упущенный момент, а теперь хочет нагнать улетевший корабль. Эта жизнь редко дает второй шанс, а Иблис, похоже, не может смириться с поражением. Поэтому и хорохорится, говорит, что планировал эти полтора миллиона смертей, хотя все чувства Бена при этом кричат: «Ложь! Низкая ложь!». Но Кеноби молчал – и молчит. Потому, что знает: на правду этот человек лишь озлобится. Действиями Иблиса на Альдераане движут гордыня и уязвленное самолюбие, а отнюдь не патриотизм. Открыто заниматься подготовкой к вооруженному мятежу, имея Вейдера над головой – это уже не смелость, а, скорее, глупость. При всех недостатках, что Бен охотно приписывал бывшему ученику, его всегда сложно было назвать человеком с замедленной реакцией. Когда он узнает про отряды Гарм Бел Иблиса, которого вице-король так неосмотрительно приютил, реакция ситха будет вполне предсказуемой. И беспощадной. Гарм Бел Иблис говорил: «Смешно было думать о бескровной революции!» – но своими акциями повстанцы спровоцируют власть на новые чистки. А сейчас – не вовремя, очень не вовремя. На сей раз Императору даже не придется оправдывать акцию устрашения – память о «Звезде Смерти» слишком жива. Очень повезет, если дело ограничится лишь виновными... хотя, «знал, но молчал» – это почти вина. Джедаи тоже так считали – Кеноби оборвал крамольную мысль и вернулся к анализу ситуации.
«Впрочем, тут можно обойтись и без акций с политическими подтекстами. Все может быть проще. Ведь Вейдер не оставит вооруженных мятежников за спиной, а высоко технологичный Альдераан – не какой-то там Геонозис. Применение стандартного вооружения в таких условиях породит столько жертв, что точечные бомбардировки начнут оказаться милосердием. Наверное, бывший ученик так и поступит. Не из гуманности, нет! Применительно к ситхам это слово приобретает ругательный смысл. Просто откажется посылать штурмовиков на верную гибель. Как выкурить хорошо вооруженную группу людей из многоэтажного здания? Когда у них: круговой обзор, хорошие стрелки и много взрывчатки? Генерал Кеноби знал – это значит попрощаться с восьмьюдесятью процентами штурмовой группы. Именно поэтому в ТУ войну они тоже плевали на штатский гуманизм и разрешали клонам бомбить все подозрительные здания с воздуха. Им пришлось переступить через себя, через Кодекс, но в результате джедаи все были вынуждены поступать, как люди. Как существа, сохраняющие своих солдат и думающие о вражеских потерях лишь после боя. Сколько целых домов оставалось в поселениях, когда туда входила армия Республики? Мало. Им все время приходилось жить в палатках, – это уже о чем-то говорит. Они нарушали Кодекс? Наверное, да. Но поступить по-другому оказывалось слишком жестоким. А ведь именно тогда будущий Главком Империи учился воевать. Командовать. Принимать решения, от которых чувствуешь себя подлецом, не достойным не то, что звания рыцаря джедая – просто доброго слова. Потому, что слово «надо» никто не отменял. И потому, что ты, в отличие от гражданских, знаешь, что будет, если:» – Бен немного изменил позу, чтобы получить лучший угол обзора. Внизу двое людей в оранжевых комбинезонах пилотов тащили по ангару стационарное орудие. И Кеноби неожиданно осознал, почему их действия вызывают у него скорее гадливость, чем законный энтузиазм. А все из-за путаницы в мотивах.
То, что Оби-Ван некогда сделал с детьми Энекина, тоже входило в категорию «выбора из зол». Но тогда он знал, чего хотел. Знал, что альтернатива решению – гибель Ордена, и отказался платить такую цену за жалость? Сочувствие? Пустые слова, когда речь идет о выживании того, что ценишь больше себя и – о вере. Эти, новые повстанцы, тоже верят – но их цель слишком размыта для осуществления. Кеноби ведь получил, что хотел. Пусть не стопроцентно, но все же. Теперь у джедаев есть шанс, которого не было бы, попади дети в руки Императора. Пусть близнецы делают собственный выбор – теперь, когда они выросли. Решать за других – не для него, это он понял и принял. Нельзя дважды войти в одну реку. В тот раз ему повезло, но прошлое еще аукнется – старик это чувствовал. За все надо платить, и он заплатит... уже скоро. А пока ему придется смотреть, как глупость одних людей оплатят другие. Вейдер сотрет этот лагерь с лица земли – если понадобится, вместе с землей. А общественность его даже не упрекнет. Да, людьми легко управлять, но, на сей раз, они желают жертвы для показательного битья. Удивительно, что Дарт Сидиус не определил на эту роль Бейла – все джедаи были отчасти политиками, так что Бен понимал, как глупо подставился альдераанец. Детишки! Сидят во дворцах, играют в серьезные игры, но удивляются их трагичным последствиям.
Оби-Ван поморщился: ситуация некстати вызвала в уме печальные параллели с Орденом. По сути, они были такими же детьми, свято верившими в незыблемость своего Порядка. Орден будет всегда, какие бы глупости мы не совершали... печальная слепота! Он-то помнит, как одна ошибочка может сыграть роль снежка, запустившего лавину. Особенно на склоне, где гигантскими буквами написано: «НЕ ЛЕЗЬ! УБЬЕТ!». Органа, хоть и разменял пятый десяток, но так и не понял этого до конца. Да и сам Кеноби пришел к такому опыту не столько с годами, сколько под тяжестью утрат. Трудно было многим. Но он потерял все и выстоял. Это о чем-то да говорит.
Кеноби сконцентрировался на мыслях сенатора Иблиса, и похолодел от ужаса. Только что размышляющий о беспощадности Вейдера – он столкнулся с примерно тем же на этой стороне. Кореллианский сенатор хотел, – ни много ни мало! – взорвать несколько мегаполисов на Альдераане. Он мысленно жалел, что не смог добраться до систем климатизатора – сердца планеты и что лишь заминировал несколько городов. Но и последнего могло хватить. Согласно плану, пилоты Альянса отвлекут разрушитель и ДИ-истребители как раз к этим точкам, и тот момент, здесь, активируют взрыватели. Огонь будет той же мощи, которую способны дать орудия имперского разрушителя. Мало кто поверит, что в этом виноваты повстанцы, а даже и если поверят, то крупный второй прокол Империи подряд – должен ослабить власть и вызвать в гражданах страх. Страх, что Империя не может защитить их. Какой бы вариант не стал бы популярным – все это пойдет на руки Альянсу.
Но многомиллионные жертвы здесь, среди мирного населения? Взрывы заденут всю экосистему – в горах начнут сходить лавины, и жертв будет много больше. И все ради чего? Ради Республики? Или амбиций одного человека?
Республика... этот лозунг слишком хорош, чтобы его проигнорировать... даже для любого джедая, даже бывшего. Как говорится: «Орден есть состояние души», – и его воспитанникам оказалось не по пути с Империей в любой ее ипостаси. За одним исключением в маске Вейдера, но это сейчас не существенно. Важно другое: борьба все же должна питаться идеалами, а не амбициями. А Иблису, похоже, наплевать, кто и как заплатит за его героизм. Вот этого Кеноби не одобрял и не принимал. И, – да! – чувства говорили, что он не прочь бы поторопить неизбежное. И хотел бы, чтобы «Экзекьютор» покончил с этим гнездом прямо сейчас. Пока солдаты Иблиса не окопались в городе.
«Тогда убирайся оттуда, идиот!» – внезапно прозвучал в сознании полузабытый голос. Кеноби встряхнулся и в тот же миг почувствовал Вейдера. Темный Лорд был рядом, и, похоже, собирался... Великая Сила! Забыв осторожность, экс-джедай бросился к выходу, с разбега ныряя в горное озеро. Ледяная вода обожгла джедая, но инстинкты заставляли его абстрагироваться и стараться отдалиться от пещеры как можно дальше.
Он успел отплыть от острова гребков на четыреста, когда этот клочок земли просто исчез с лица планеты. Орудия космических кораблей были рассчитаны на тонны брони и защитные поля, так что природные скалы не могли служить им преградой. Кеноби нырнул очень глубоко, но даже здесь ощутил повышение температуры. Узкая полоса воды, вокруг острова – вскипела, создавая облака пара... как дым для погребального костра. Альянс погиб. По крайней мере, Альянс в своем прежнем значении точно канул в небытие. И всю дорогу до берега Бен задавался вопросом: почему ситх упустил сказочную возможность заодно избавиться и от него?
В приятном полумраке, затопившем апартаменты Властелина Галактики, у окна стоял Император и просто смотрел на закат. Можно было решить, что он глубоко погружен в себя, поэтому гвардеец, вошедший с докладом, полмгновения колебался, стоит ли отвлекать Владыку. Но Император сам повернулся к нему. Уже зная, о чем хотят доложить.
Что ж, тут оставалось только позволить себе удивленно поднять бровь: Айзенн Исард оказалась даже искуснее, чем он рассчитывал. Проникнуть во Дворец через усиленную охрану (которая оказалась не такой уж бдительной), пройти мимо пары десятков СИБовцев, имеющих приказ о ее аресте, и назваться только личной охране Повелителя. Да, эта женщина еще опаснее, чем он думал.
Конечно, он, Император, мог здорово облегчить Айзенн жизнь – если бы она попросила. Но – контрразведчица решила, что справится сама. И – справилась, что заставляло уважать ее куда больше. Пожалуй, в свете новых фактов, надлежит пересмотреть соображения на ее счет. Не временный дублер для Арманда – настоящий Директор, подходящий лучше прежнего.
Но следовало принять некоторые меры, по предотвращению ситуаций, подобных сегодняшней. Экс-Директор не удержался от собственных игр. Было бы глупо два раза падать в одну яму. На этом посту слишком много соблазнов, и, что еще важнее, слишком много возможностей их осуществить. Значит, следует полностью пересмотреть права и обязанности. Прав у нового руководителя СИБ должно стать больше, а вот тайных рычагов – меньше. Самостоятельность – это хорошо, но, чтобы взлететь высоко, леди Исард придется выучить ряд уроков.
– Красивое платье, – заметил он вслух.
Айзенн молча поклонилась. Между двух рослых гвардейцев в алом, она выглядела хрупкой и трогательно-невиннной – хитрюга. Все факторы учла. Подобный имидж даже тренированных СИБовцев заставил стать слепо-глухими, как токующие птицы. А охотник – уже тут как тут. Все просто – и гениально. Любой мужчина рад возможности распушить хвост перед красавицей, вот господа и забыли о бдительности. Непростительная ошибка. Будем считать, что охрана с треском провалила императорский тест. В отличие от младшей Исард, наглядно показавшей, что ее уверенность в себе – не фикция. Да, а вот он тоже сплоховал. Было неосмотрительно доверить охрану дворцового комплекса исключительно мужчинам. Преступная небрежность, сделавшая возможным этот победный марш Айзенн по коридорам. Люди куда подозрительнее к особям своего пола, вероятно, остатки природной конкуренции. А вот противоположный – вызывает совсем иные чувства. Палпатин тщательно анализировал ощущения, собственную реакцию на тонкую фигурку в белом платье. Разум отчетливо понимал, что окружающим скорее необходимо защититься от Айзенн, чем охранять ее от враждебного мира. Но мужская логика твердила о другом. Требовала расплыться в глупой улыбке и положить к этим туфелькам голову дракона или что там добывали древние? Инстинкты... в такое время поблагодаришь судьбу за преклонный возраст, позволяющий не терять головы. Впрочем, ему и в молодости это было не свойственно.
– Вы можете идти, господа, – это охранникам. – Присаживайтесь, леди. Поговорим.
Контрразведчица с любопытством осматривала помещение, где оказалась. Тусклое освещение – оказывается, Палпатин не любил яркого света, предпочитая искусственному освещению – естественное. Тусклая, словно слегка потертая, обивка кресел. Но это вряд ли от неухоженности и времени – у Императора должно быть только самое лучшее. Скорее всего, специально состаренная. Хотя, может, это антиквариат. Интересно, что за материал?
– Шелк, – ответил Палпатин.
«Я что, произнесла последний вопрос вслух? Или это известная проницательность Владыки? Или просто так совпало? Нет, вряд ли. Не верю я в такие совпадения! Я сама виновата. Разумеется, вслух ничего не было произнесено. Я просто обратила внимание на материал. А Владыка – заметил. Любая проницательность – ничто иное, как внимательное наблюдение за мимикой и жестикуляцией».
Айзенн провела ладонью по подлокотнику. Поверхность была шершавой и весьма приятной на ощупь.
– Разве шелк? – удивилась она. – Но ведь он такой тонкий и гладкий, даже слегка скользкий. А это что-то ближе к шерсти.
– Шелк может быть и тонким, и толстым, и каким только человек захочет.
– Не предполагала...
– Значит, контрразведчики не такие уж и всезнайки, как о них сочиняют?
«Ирония? Император иронизирует? Или показалось?» – подумала Исард. – «Нет, вряд ли».
– Контрразведчик не должен быть всезнайкой. Он обязан всего лишь – постоянно совершенствоваться. И обладать хорошей реакцией, логикой, чутьем.
– Так что, для вас всё – урок?
– Да, Повелитель.
Возникла пауза, и хотя Император смотрел в сторону, Айзенн почувствовала, что ее изучают. Причем, ощущение было не из приятных.
«Хорошо, хоть на меня не смотрят пристально, как на музейный экспонат», – возникла у нее мысль, но облегчения она не принесла.
Чтобы не нервничать, Исард продолжила осмотр помещения.
Комната была большой. И уютной. Хотя роскоши как таковой тут не было. Тот же тронный зал выглядел много богаче. А здесь: несколько кресел и диванов из странного необычного по фактуре шелка. Графин, наполненный чем-то темно-красным, почти рубинового оттенка, в компании двух бокалов – на низком столике, отделяющим сейчас ее от Палпатина. В рубиновой жидкости отражались золотые блики заходящего солнца. Блики скользили и по рабочей консоли стола, со встроенной аппаратурой, которая располагалась слева от окна, где сейчас транслировалась роскошная панорама вечернего города. На отдельном возвышении находилась скульптура какого-то старика. В полумраке казалось, что она плывет в воздухе комнаты без всякой опоры, нарушая закон тяготения.
К сожалению, чтобы осмотреть все пространство, ей нужно было встать или обернуться, что в данной ситуации было несколько затруднительно и невежливо. Но и без того контраст между лицевой стороной и изнанкой был весьма ощутим. И людям, привыкшим видеть Повелителя в новостях или воочию на приемах и представлявшим себе, как живется Владыке, было от чего прийти в недоумение.
Сколько в Галактике существует апартаментов, в которых даже незначительный аксессуар выглядит как своего рода дорогостоящий шедевр, в которых дорогая мебель давит своим великолепием или невольно смешит вычурностью и отсутствием баланса между «роскошно» и «аляповато» – Айзенн затруднялась сказать. Понимала только одно: обстановка аскетична для Императора.
«Зато весьма уютная».
Видимо, главной идеей интерьера был уют и удобство, а не роскошь. И автор идеи, судя по остальным помещениям дворца, не архитектор, а сам хозяин апартаментов.
«А у Палпатина, оказывается, есть вкус. Теперь понятно, почему он любит такие, на первый взгляд, невзрачные цветы».
Айзенн повертела в руках букетик, который частично помог пройти через часть кордонов Дворца. Девушка в белом с такими милыми цветами – романтика. Да, образ замечательно действует.
Понюхать цветы и положить их на стол, посередине. Как-то иначе вручить их Императору Исард не решилась.
Она опять начала слегка нервничать. Пауза явно затягивалась. А в голове роем проносились мысли. Например, о том, что немногие могли похвастаться тем, что знают, как живет их Властелин. Большая часть никогда не заходила дальше тронного зала. А тут – личные покои Императора! Пульс невольно участился, и Айзенн несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь взять себе в руки. Но от Палпатина ее волнение не укрылось – в ответ Исард получила мягкую и понимающую улыбку. Что вынудило ее немедленно перестать глазеть по сторонам и собраться. Ох, как же ей не нравилось это «доброе амплуа» Властелина.
– Хотите поинтересоваться целью аудиенции? Вы же скверно относитесь к окольным путям.
– Моя цель – максимальная эффективность, Ваше Величество. А она редко предполагает лобовую атаку.
– Достойный ответ, – Император снял с подноса графин с рубиновой жидкостью: – Вина?
– Благодарю. Предпочитаю трезвость на работе.
Иронично приподнятая и бровь и не менее ироничная улыбка:
– А сейчас вы работаете?
От такого вопроса, невольно сбиваешься с дыхания, но Айзенн быстро нашлась:
– Мой Повелитель пока не уволил меня из СИБ.
– Конечно-конечно. Но, думаю, вы заслужили маленький отпуск, – он наполнил бокал и поставил перед Айзенн. – Пейте.
Она не осмелилась ослушаться и взяла бокал. Вдохнула аромат, прежде чем сделать робкий глоток. Несмотря на значительный опыт светских раутов, Айзенн Исард не могла определить производителя.
Контраст был и здесь: если букет вина вызывал ассоциации с горьковатым запахом диких цветов, то вкус оглушал фейерверком неизведанного ранее. В попытках рецепторами определить его – одни сплошные не: не терпкое и одновременно не мягкое; не крепкое и не слабое; не сладкое и не кислое. Видимо про такой вкус и пишут в ресторанных картах: полный, гармоничный.
«Трудно не только описать, но и определить, на что же похож этот вкус. Он ускользает, как время... или красота: Не находя других аналогов в языке, можно приблизительно назвать первое, что ощущается, как «легкую сладость», а затем, негромкой нотой – горчинку. И мягкость. Определенно, вино скорее мягкое, чем терпкое».
– Тревога. И – страсть, – Палпатин внимательно наблюдал за дегустацией. – Я люблю этот напиток за то, что он никогда не позволит расслабиться. Вызов обыденности и скуке – вы выдержали экзамен. Поздравляю, – теперь он плеснул немного жидкости во второй бокал. – Едва ли стоит принимать угощение от врагов, или – от ненадежных друзей. Добровольно. Но, возможность грамотно отступить перед силой, не уронив достоинства, – сейчас это редкость. Из вас вышел бы неплохой дипломат.
– Благодарю, мой Император.
– Давайте побеседуем о вас, – он неторопливо пригубил вино, рассматривая Исард поверх бокала.
От ситха, конечно, не укрылось ее явное облегчение: «Все-таки думала, что это попытка отравить? Вряд ли. Скорее – похожа на отца: ненавидит ситуации, которых не контролирует. Самодостаточность. Отличное качество для агента, но – помеха для Директора».
– Я прочел ваше досье. Можно сказать – оно безупречно. Дезинформация, которую туда поместил Арманд, обманет лишь школьника. К тому же, я видел вас в деле. Впечатляет.
– Однако имеется какое-то «но»?
– Имеются два вопроса. И ваша судьба зависит от того, насколько мне понравятся ответы. Видите, все очень просто.
– Я скажу вам лишь правду, Ваше Величество. И не в моих силах повлиять на то, нравится вам истина или нет.
Практически дерзость, хотя внешне все в рамках приличия.
– Что ж проверим. Возможно, наши «истины» совпадут.
– Задавайте вопросы.
– А говорили, что редко ходите напрямик. Первый вопрос: почему Вейдер?
– Простите?
– Вы решились на опасную игру. И, несомненно, перебрали массу вариантов, кого избрать покровителем. Глупо спрашивать, почему вы не пошли ко мне. Но выбор у вас был, хоть и весьма ограниченный. Что вас заставило выбрать его?
– Он был связан со «Звездой Смерти». Хорошая возможность...
– Стоп! Это – возможность. А я интересовался причиной.
– Ну, он казался одной из немногих реально сильных фигур...
– И?..
– И мне показалось, он сможет противоречить Директору ради меня.
– Чтобы защитить вас, а не для того, чтобы убрать Арманда с дороги?
Айзенн кивнула.
– Спасибо. Я удовлетворен. А теперь – о втором вопросе. Как далеко вы способны зайти ради меня?
Если бы она стояла, то, наверное, пошатнулась. Ну, и как отвечать на такой... такое, в общем. Император ее поймал. И теперь с безмятежным видом потягивал вино, ожидая ответа.
– Как можно назвать пределы преданности, если я еще до них не дошла?
– Преданность в Империи часто становится товаром. Лишь единицы здесь не торгуют честью, а для большинства это слово – и вовсе пустой звук. Мы же договорились на правду. Да, Айзенн? Так вот, вы – из большинства. Слово «честь» для вас – в лучшем случае значило «профессиональную этику». Букву, которую вы уже успели изрядно нарушить. Так кому же служит Айзенн Исард?
– Императору.
– Вы произнесли банальность, генерированную пропагандой. Потому как затрудняетесь с ответом. И, тем не менее, сказали почти правду. Ваша преданность может принадлежать человеку, но – не организации. СИБ для вас – инструмент. Именно поэтому вы обманули их столь эффективно. И, скажи вы, что служите Империи – я вынужден был бы назвать это ложью. Что бы вы ответили, предложи я вам кресло Директора СИБ?
– Что место уже занято, Повелитель.
– Технически – сие не должно вас волновать. Ваша подготовка без труда позволит решить эту трудность. Проблема здесь, – тонкий палец Императора прикоснулся к своему же виску, – и здесь, – на сей раз ладонь легла на область сердца. – Арманд опасен. Более того – он слишком заигрался в войну, забыв, что большая часть СИБ – аналитики, а не солдаты. Он вредит организации, вредит Империи и – вредит мне. Такое не прощается.
Чуть не поперхнуться вином. Вспомнить, что сидит напротив падающего света, и ее лицо со всеми эмоциями хорошо заметно августейшему собеседнику, который сам сидел против света, в уютном полумраке.
Вот что ее расслабило: полумрак, уют, вино, доброжелательность Повелителя. Кто она? Кукла в руках манипулятора, дергающего за нужные ниточки?
– Он умрет? – тихо спросила Айзенн. Она хотела добиться признания у отца и вопреки ему, но не желала родителю смерти. Он был ее отцом... стоп, а почему в прошедшем времени?!!
Палпатин кивнул, подтверждая догадку контрразведчицы.
– Он – уже мертвец. Просто – еще ходящий и дышащий. Сейчас речь лишь о том, скольких он захватит в могилу, и как СИБ переживет «отставку» Директора.
– Я откажусь его убивать.
– Вот и нашли границы преданности, да, леди? – Айзенн нервно дернулась, бросив взгляд на дверь, ожидая гвардейцев и ареста, но Палпатин мягко произнес: – Успокойтесь. Я даже рад, что ваш карьеризм все же пасует перед высшими ценностями. Но, неужели вам мнилось, что «подставить» Арманда – значит что-то иное, чем «обречь его на казнь»?
Выдавить из себя:
– Когда я ввязалась в его игру, речь шла о более низких ставках.
– А сейчас они выросли до небес. И – решение за вами. Кресло Директора СИБ взамен на уничтожение изменника, шпионившего на Альянс. Разве не этим занимается контрразведка? Может, вас учили другому? Возможно, вы учились столь отвратительно, что сложно сообразить, как это провернуть, чтобы кровь не пала на вашу голову?
– Технически – я могу оказаться ни при чем. Но – буду знать... – младшая Исард запнулась.
– У нас у всех свои демоны. Руководитель СИБ – одна из высших должностей в моей Империи. Полагаете, я могу посадить туда бесхребетного гуманиста?
– Ваше Величество!
– Уже двадцать лет. И остаюсь им в частности потому, что жестко дозирую такие эмоции, как жалость. Если бы я предложил Арманду спасти свою жизнь, отдав вашу голову, – думаете, он бы отказался?
– Вы бы нарушили этот договор.
– Вы тоже из большинства, забывшего про «честь». Я считаю глупым держать слово, данное подлецу. Терпеть их не могу... даже больше, чем дураков, позволяющих сантиментам мешать работе. Вы сделали все, чтобы ваш отец потерпел фиаско. Арманд приказал пилотам СИБ уничтожить «Сокол» с вами на борту. Что же дальше? Не я начал это соперничество внутри семьи господина Директора, но я его закончу. Думаете, ваш отказ его спасет? Или хотите рассказать ему о нашем разговоре, а лучше – силой оружия освободить из-под стражи, став настоящей, а не мнимой преступницей? Что же, не буду мешать. Он сейчас блокирован в собственном офисе, но охрана вас пропустит. Даже не придется применять те штучки, которые вы с успехом продемонстрировали во дворце.
«А все-таки он уязвлен», – с непонятной ей самой радостью подумала Айзенн. Ребячество, конечно, но подобная, даже мелкая шпилька в Императорский адрес доставила странное удовлетворение. Наверное, потому, что этот пожилой человек в простой одежде своим ласковым голосом, шутя, задевал самое болезненное и незащищенное. И младшая Исард чувствовала себя опутанной этими словами, как сетью. Игрушкой в чужих руках. Диким животным, которого посадили в клетку с двумя выходами: в виварий и к кормушке. Так и здесь: вроде бы, выход есть – даже несколько. Она может выбирать, принимать решение, но это – фантом свободы. Потому что все рамки в этой игре уже очерчены Императором. И ей остается только рассматривать ЕГО альтернативы.
«Вот ведь зараза!!!»
Палпатин холодно улыбнулся, – и на какое-то ужасное мгновение контрразведчица вообразила, что произнесла последнюю фразу вслух. Но – нет, не мог он этого слышать, такие промахи допускают лишь новички.
Владыка не дал ей додумать мысль до конца:
– Вы знаете поощрение и наказание. Решайтесь. А сейчас гвардейцы проводят вас к выходу.
Фигуры в красном возникли как по волшебству. Видимо, где-то здесь были сенсоры и кнопка для вызова охраны. Чему удивляться? Это же все же апартаменты Императора, где простота была таким же обманом, как и ласковый голос хозяина.
В дверях она обернулась, смерив хрупкую фигурку Всегалактического Властелина хмурым взглядом.
– Хотите мне что-то сказать, леди Исард?
– Да. Теперь я поняла, за что многие вас ненавидят.
– Вас они тоже не будут любить, что бы вы не выбрали, – ответил Палпатин. Рука потянулась к фиалкам. Поднесла букетик к лицу. – Благодарю, что навестили, – проговорил Палпатин и вдохнул аромат цветов.
– Мне показалось, или мы вошли в атмосферу планеты? – спросил Бейл.
– Вам не показалось.
– Что такое?
– Вице-король, я хочу вас публично поблагодарить за сотрудничество. Благодаря блестящей операции мы заманили самую ортодоксальную группу террористов на остров, предоставленный системой Альдераан, чтобы одним ударом сокрушить врага.
