Текст книги "Паучий престол I (СИ)"
Автор книги: Lelouch fallen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)
Целоваться так, на весу, не слишком удобно, тем более, когда Наруто прям сметает его своей настойчивостью и даже жадностью, словно он, и правда, все это время сдерживался, чтобы не спугнуть его своими чувствами. И Саске это льстит. Он отстраняется и глубоко вдыхает. С Намикадзе просто невозможно быть менее… открытым. Его близость словно обнажает, и у Саске есть два варианта: либо остановиться на этом, либо пойти дальше. А ведь раньше он и представить не мог, что отношения могут быть столь кипящими, когда кровь бешено пульсирует в висках, а адреналин до предела обнажает ранее не ведомые инстинкты.
Крепкие руки на его боках делают выбор за него. Саске пыхтит – дурацкие форды с их низкой крышей – но все-таки перебирается Намикадзе на колени. Это уже наглость. Они сидят в машине, остановившись у обочины. Пусть стекла и затемненные, но их все равно могут увидеть, увидеть двух парней, которые жадно целуются на переднем сидении авто. Какой-то животный азарт заполняет его всего. Саске желает прикосновений. Желает чувствовать обжигающие поцелуи, и даже когда его губу больно прикусывают, а в бедра впиваются пальцы, он лишь прижимается ещё ближе, отдавая всего себя.
Сидение узкое для них двоих, поэтому приходится обхватить талию Намикадзе ногами, а шею руками. Толстовка задирается, и он чувствует, как слегка шершавые ладони начинают ласкать его поясницу. Возбуждение колкими мурашками подымается по позвоночнику и, словно крепкое вино, ударяет в голову. Наконец, не сдерживаясь, он вцепляется в золотистые волосы и тянет на себя, задавая темп и без того горячему поцелую.
Наруто целуется невероятно горячо и умело. Весь его опыт меркнет. Или это потому, что раньше он просто не целовался с любимым человеком? Как бы там ни было, но в какой-то момент им все-таки стоит остановиться. Нет, Саске не боится. Он любит и знает, что, если Наруто захочет, они пойдут до конца, но Наруто уважает его чувства, уважает самого Саске. Наруто, черт подери, все-таки романтик, и что-то подсказывает Саске, что у них все ещё конфетно-букетный период, пусть и столь своеобразный, хотя и не сомневается в том, что и конфеты, и цветы он ещё получит. Ведь он для Наруто особенный.
– Потише, детка, – Саске разочаровано выдыхает, когда Намикадзе отстраняется, придерживая его за талию, – иначе не видать тебе ни конфет, ни цветов, ни серенад под окном, – Наруто чуть елозит бедрами, и Саске сразу же стыдливо утыкается лбом ему в плечо. Чувствовать, что тебя хочет любимый человек, причем так, что твердая ширинка давит в бедро, и приятно, и страшно. Наруто прав: им не стоит заходить так далеко. По крайней мере, не сегодня.
– Хн, – смущенно выдает Саске, не зная, спешно думая, что бы ответить. – Пожалуй, от серенад я откажусь, – он фыркает блондину в шею, а после отстраняется, чтобы посмотреть и убедиться – да, наверное, этот алый ореол был всегда, просто он почему-то не замечал его. – Сам же говорил, что поешь ты просто отвратительно. А у Какаши курочки, – подметил дельно-серьезно, едва сдерживая улыбку, – сострессутся и не понесутся.
– У тебя ужасное чувство юмора, – со смешком констатирует Намикадзе, а Саске только пожимает плечами, не обижаясь. Чувство юмора не присуще Учихам, но в данный момент это не так и важно.
Саске ерзает, пытаясь усесться поудобней. Собственное возбуждение опасно и бесстыже. Любимые джинсы стали предательски узкими, а толстовка кусачей, но Саске терпит, потому что Наруто не должен подумать о нем ничего такого… вульгарного и похабного. Наруто должен понять, что он у него первый, любимый и вообще. Ведь сам Саске не скажет ему об этом. Слишком стыдно.
– Что? – Наруто вскидывает золотистую бровь, смотря на него с довольными смешинками в глазах.
– Ничего, – Саске отводит взгляд в сторону, покусывая и без того пульсирующую жаром губу. – Просто как-то не верится, что здесь, в деревне, в которую родители сослали меня якобы лечиться от гомосексуализма, я встретил… – нельзя говорить «свою первую любовь», ведь о таких вещах не стоит ни судить, ни говорить опрометчиво, – тебя. Такого.
– Какого? – заманчиво тянет Наруто, медленно поглаживая его бедра.
– Какого? Какого? – недовольно ворчит Саске, прекрасно понимая, что над ним просто измываются ради морального удовольствия. – Гея, конечно же.
– Я не гей, – слишком уверенно отвечает Намикадзе, и Саске вскидывается, ошарашено смотря на предельно серьезного блондина.
– Но как же… – что это: игра или же он оказался настолько непревзойденным, что смог покорить Намикадзе? Как бы там ни было, но Саске не устраивает ни один из вариантов.
– Бисексуал, – прикладывая палец к его губам, отвечает Наруто, – а это, согласись, разные вещи.
– Да, ты прав, – Саске устало свешивает голову. В принципе, такой ответ лучше того, что он ожидал, но в тот же момент он ещё хуже. В тот же момент он означает, что Наруто может предпочти девушку по до банальности простой причине: с ней он сможет создать нормальную, никем не осуждаемую семью и родить детей. Сам Саске может предложить и отдать Наруто все, но именно этого он дать ему не может.
– Не вешай нос, воробушек, – Наруто шутливо щелкает его по носу. – Я, знаешь ли, тоже во многом не уверен, но ты намного важнее этих сомнений.
– Например? – Саске вскидывает голову и смотрит выжидающе. Наруто и не уверен? Нет, для Саске это несовместимые понятия, потому что в таком случае с его стороны это не неуверенность, а паника, когда он думает о том, что…
– Например, что рано или поздно ты все равно уедешь, – Намикадзе предельно серьезен, и это настораживает. Он и подумать не мог, что Наруто терзают те же сомнения. А почему бы и нет, ведь Наруто такой же человек, как и он.
– Давай не будем об этом, – просит Саске, понимая, что ещё пару слов и столь интимный момент будет испорчен жизненными реалиями. Пусть они подождут, там, за пределами машины, мстительно мокня под дождем.
– Давай, – соглашается Намикадзе, и Саске решает, что все-таки на этом на сегодня стоит остановиться.
Он перебирается на соседнее сидение, подхватывает сумку и, поразмыслив, все-таки целует Наруто на прощание. Спешено выбирается из машины, но, уже обойдя её, вдруг вспоминает кое-что важное, что не стоит откладывать на потом.
– Наруто, – прикрывая голову школьной сумкой, Саске наклоняется к приоткрытому окну, – я хотел спросить о твоем деде, Джирайи Намикадзе, – он видит, что лицо Наруто мрачнеет, но не отступает, превращая все в праздное любопытство. – Почему я только слышал об этом человеке, причем много хорошего, но так и не познакомился с ним?
– Потому, что он исчез, – хмуро бросает Наруто, заводя двигатель. – Два года назад он уехал и не вернулся. На данный момент считается пропавшим без вести, – сухо, как по-написанному, отчеканил Намикадзе, но после, посмотрев на него, таки смог изобразить подобие безмятежной улыбки. – Увидимся, Саске, – и Саске пришлось его отпустить. Отпустить, но не забыть, как бы неприятна эта тема не была для самого Наруто, ведь он пообещал сам себе, что разберется с этой болью, которая гложет его возлюбленного.
Саске тряхнул головой – довольно мечтаний, тем более что все вкладки уже загрузились, а жгучее любопытство все возрастало. Впрочем, он и не надеялся на успех. По крайней мере, не сразу, ведь, по сути, он искал иголку в стогу сена.
Оказывается, Узумаки в США не так уж и много, так что это значительно сужало круг предполагаемых поисков, пусть и не облегчало их. Конечно же, поиск по заявке «Кушина Узумаки» дал единственно-исчерпанный ответ – данные медсестры и благотворительницы, которая работала в одной из государственных клиник Техаса, и которые не были стоящей информацией. Но Саске настойчив, а, когда нужно, и назойлив, поэтому он продолжал просматривать страницу за страницей, будучи уверенным в том, что раз, судя по словам Кушины, семья Узумаки был богатой и известной, значит, о ней, о произошедшей трагедии должно было быть хотя бы мимолетное упоминание в прессе.
И он его нашел. Точнее, Саске нашел целый цикл статей, посвященных аукционному дому «КагурЕ», который тридцать лет назад возглавляла роскошная, багряноволосая женщина – Узумаки Мито. Похоже, это и была мать Кушины.
Саске просмотрел все, от корки до корки, вчитываясь в каждое предложение, пусть информация, в основном, касалась аукционов, на которых с молотка, за баснословные деньги, уходили редчайшие лоты. Пресса и общественность недоумевали по поводу того, как в распоряжении Узумаки Мито оказывались все эти раритеты, и лишь поражались деловой хватке этой женщины, которая успела ещё и дважды стать матерью.
О шизофрении Мито, конечно же, не упоминалось. По крайней мере, до тех пор, пока он не наткнулся на статью о том, что Узумаки Мито была убита неизвестным, а её дети, во неимения близких родственников и изъявивших желание опекунов, были отправлены в детские приюты. И эта информация кардинально отличалась о той, которой владел Саске.
Конечно, он предполагал, что дело с самоубийством просто замяли, потому что Узумаки Мито была слишком известной личностью, чтобы марать её репутацию подобной кончиной, да и страховку в случае самоубийства её дети не получили бы. И вот тут-то и всплыла главная загвоздка. Точнее, даже несколько.
Во-первых, оказалось, что родина семьи Узумаки – Сан-Франциско: не так уж и далеко от Лос-Анджелеса. Во-вторых, если не было ни родственников, ни опекунов, то кто получил наследство. Саске попытался отследить дальнейшую историю аукционного дома «Кагуре», но наткнулся лишь на косвенные упоминания о том, что, спустя, получается, три года, его выкупил кто-то, кто пожелал остаться неизвестным, но он существовал и действовал и по сей день, принося кому-то прибыль. А ведь законные права на него имела Кушина, как и на наследство, и на страховку. Так что же произошло на самом деле? Впервые Саске пожалел, что у него нет таких связей, как у отца, чтобы добыть больше информации. К тому же, настораживал тот факт, что «Кагуре» появился словно из ни от куда, да и не было в прессе упоминаний об Узумаки Мито или других, связанных в ней Узумаки, до того, пока не открылся аукционный дом. И это было странно.
Кушина говорила, что её мать, в припадках, проклинала некого демона, который покарал её безумием за жажду славы и денег. Если все обратить в более-менее здравое русло, то могло быть так, что Мито просто связалась не с теми людьми. Например, заняла денег у мафии или же отмывала эти деньги для кого-то, в таком случае наследство, и правда, могло уйти в счет долгов. В общем, как бы там ни было, а подобный вариант был более реален, нежели история с демоном, пусть эта информация так и не пролила свет на прошлое Узумаки Кушины.
Отыскать Джирайю Намикадзе оказалось куда проще. Местные газеты прям пестрели фотографиями этого человека, то восхваляя его, то порицая. У Джирайи на всех фото, даже двадцатилетней давности, были седые волосы. Впрочем, это не было странностью, ведь всякое бывает в этой жизни. Больше Саске удивило то, что Минато был совершенно непохож на своего отца. Ну, может совсем чуточку, и это заставило Саске задуматься над тем, кто был матерью Намикадзе старшего, и почему о ней он вообще ничего не слышал.
В общем, ознакомившись с биографией этого Джирайи, Саске был полностью согласен с тем, что мнение о нем складывается двойственное. В молодые годы он был писателем, и его первую книгу «Легенда о герое» даже отметили национальной премией. Саске заинтересовался и бегло ознакомился с текстом. Речь шла о колонизации европейцами американского материка и их войне с индейскими племенами. Главный герой, британец, прибывший на новые земли как миссионер, пытается примирить белых и красных, берет под свою опеку потерявшего родителей мальчика-индейца и помогает его племени сбежать до того, как на них началась облава. Священника за измену приговаривают к смертной казни. Он умирает, думая о том, что пусть ему самому и не удалось, но найдется тот, кто спасет этот мир от ненависти. Главного героя звали Наруто.
Жутко – вот что подумал Саске, дочитав аннотацию до конца, но довольно реалистично и исторически достоверно, судя по цитатам из книги. Да, у Джирайи Намикадзе явно был талант, но после столь стремительно взлета у этого человека больше не было достойных работ. Одни только пошлые романчики с обилием разнообразных постельных сцен, которые выходили довольно скудным тиражом. Впрочем, у этого человека было много достоинств, и среди них то, что все заработанные деньги он жертвовал то на больницы, то на приюты, то на другие богоугодные дела, а в местных газетах ещё писали и том, что он, так сказать, опекун со стажем. Впрочем, грязью его поливали не меньше, красочно описывая, как пьяницу, гуляку и бабника, из-за которого в городе то и дело случались заварушки.
В общем, этот человек ничем не отличался от обычного, разве что тем, как он понял, что имел привычку пропадать на неопределенное время, но после все равно, как он говорил в интервью, вдохновившись для очередного «шедевра», возвращался в родную деревню. Получается, что и два года назад Джирайя отправился на поиск вдохновения, но так и не вернулся. Тогда же распалась «Суна». Хоть что-то стало на свои места, пусть все ещё и было непонятно, почему Наруто так… зол на деда, что ли?
Дверь тихонько скрипнула, и Саске спешно свернул все окна. Это было неожиданно, потому что раньше Какаши не заходил в его комнату, по крайней мере, заранее не заявив о том, что он уже у порога. Поэтому Саске и был удивлен, причем вдвойне, когда увидел в руках мужчины тарелку с горячим бутербродами и чашку, судя по запаху, чая.
– Ты поешь, Саске, – поставив еду на стол, невозмутимо, словно подобное было в порядке вещей, сказал Хатаке, – а то желудок себе испортишь.
– Эм… спасибо, – точнее, он хотел сказать, что одними только горячими бутербродами тоже можно испортить желудок, но не сказал. Помешала мысль. Резкая и колючая. Словно заноза, впившаяся и ноющая.
– А Наруто назвал вас дядюшкой, – глупые слова сами сорвались с его языка, но интуиция молчала, значит, вполне возможно, он не упустил нужный момент. – Почему?
– А почему бы и нет? – мужчина посмотрел на него в ответ с неподдельным удивлением. – Джи опекался мной с семнадцати лет, выбил из моей головы всю дурь и помог начать новую жизнь, так что можно сказать, что я Наруто, как дядя, – Хатке слегка смущенно взъерошил волосы, точь-в-точь как сам Наруто или Минато, – хотя я и чувствую себя стариком, когда он меня так называет.
– Джи? – Саксе отставил ноутбук и сел, ошарашено смотря на Хатаке.
– Ну, да. Джирайа Намикадзе – дед Наруто и отец Минато, – Какаши пожал плечами, словно не видел в этой информации ничего особенного. – Ты это, Саске, – мужчина кивнул в сторону стола, – поесть только не забудь. Ладно?
– Ладно, – он ответил на автомате, наблюдая за тем, как за птичником медленно закрывается дверь, а после перевел взгляд на едва заметный дымок над чашкой.
Намикадзе – Хатаке – Учиха. Эти звенья слишком подходили друг другу, чтобы не сложить их в единую цепочку, и если выбросить звено среднее, то… Комната вдруг покачнулась, и уже подзабытое чувство всеобъемлющей паники накрыло с головой, ярко, нарочито, насмешливо выдирая из вороха его мыслей одну. Могло ли быть так, что Наруто лгал ему с первой же минуты их встречи?
========== Глава 9. Часть 1. ==========
Ты живёшь своей жизнью,
Ты идёшь вперёд день за днём,
Словно ничто не может пойти наперекосяк.
Но это искусственно созданная видимость,
Меняющая правила игры.
Ты учишься играть по-жёсткому.
* Within Temptation. Whole World Is Watching
Урчание мотора и рассеявший вечернюю тьму свет спугнули стайку задремавших в кронах птиц, резко взмывших в звездное небо, шумно хлопая крыльями и скрываясь в вечерней мгле. Из приоткрытых окон пикапа донеслась негромкая музыка, сглаживающая разговор на повышенных тонах. Саске пытался спорить, но Наруто был непреклонен, и, в итоге, они таки приехали на это злополучное озеро, с которым было связано слишком много воспоминаний.
Может, ещё неделю назад, он был бы только рад, что, наконец, им с Наруто таки выпала возможность побыть вдвоем, но горечь не отпускала. Она густым илом осела в глубине его души, расползаясь по венам нитями сомнений и страхов, которые только крепчали с каждым днем, доводя Учиху до того самого, нервозно-панического состояния, которое, как думал подросток, он уже перерос.
И вообще: Саске не помнил, из-за чего у него развилась эта странная фобия – страх беспричинного страха. К тому же, она настолько глубоко укоренилась в его подсознании, что даже психолог, которого он посещал, сколько себя помнил, не смог с ней справиться. Саске и сам не отдавал себе отчет в том, чего именно он боится. Просто, иногда, в его жизни наступали моменты беспричинной паники, словно он чувствовал угрозу, но не мог понять её истока, будто она нависала над ним, но никак не обрушивалась. Сам Саске с годами пришел к выводу, что, похоже, в далеком детстве он пережил какой-то стресс, испугался чего-то настолько, что забыл это, но подсознание не забыло, и теперь отчаянно пыталось защитить его от повторения чего-то подобного. Но в ситуации с Наруто это была не угроза, просто сомнения, поэтому Саске и не понимал, откуда же это ощущение опасности, поджидающей за каждым углом.
Кажется, Наруто что-то заметил, поэтому стал уделять ему ещё больше внимания, в итоге уговорив на эту вылазку под открытое небо. Нет, Саске не был против. Он любил Намикадзе, и казалось, что с каждым днем, с каждой минутой, проведенной рядом с Наруто, это чувство только растет, как росло и количество безответных, невысказанных вопросов в его голове.
– Саске, – Наруто позвал его, осторожно прикасаясь к дрогнувшей ладони.
– Чего? – буркнул, супясь. Сейчас он переживал внутреннюю борьбу между любовью и страхом, и первая явно побеждала, отметая все остальное, призывая верить возлюбленному и доверять ему. Но Саске не привык пускать все на самотек, чем причинял боль им обоим.
А предательская интуиция все равно твердила, что нужно верить Наруто и ждать. Чего жать – Саске не знал. Возможно, в этой ситуации у него был только один выход: позвонить брату, который точно что-то знал о всем этом бедламе, и настоять на том, что он, как волей-неволей вовлеченная в семейные интриги сторона, имеет право на правду.
– Может, все-таки расскажешь, что тебя тревожит? – Наруто наклонился, а Саске отшатнулся. Неосознанно, но сам факт.
Он ошарашено посмотрел на Наруто. Золотистые брови сошлись на переносице, а в тусклом освещении салона глаза цвета индиго казались ещё более темными, какими-то нереальными, словно в их глубине, и правда, можно было заплутать, плененный этим алым, пульсирующим ореолом.
– Прости, я просто… – спешно пролепетал Саске, понимая, что только что он таки сорвался, обнажив свой страх, и Наруто это задело. Сильно, пусть тот и не подал виду, пытаясь его понять. И от этого Саске было ещё больнее, нежели если бы Намикадзе, и правда, оказался ублюдком, который решил позабавиться с гарадским, несмышленым, но столь самоуверенным мальчишкой. Может, именно это на самом деле имел в виду Итачи, когда сказал, что эта любовь принесет ему только боль?
– Боишься, – закончил за него Наруто, мягко сжимая его холодную ладонь в своих горячих руках. – Чего бы ты не боялся, Саске, я разберусь с этим, – блондин улыбнулся, прося довериться ему, и если он не оправдает это доверие, то только тогда у Саске будет право в чем-то его обвинять и за что-то осуждать. – Хорошо? – Наруто был чертовски прав, ведь, по сути, что он имел в своем распоряжении? Всего лишь крохи информации, обрывки цепочки, которые он пробовал как-то соединить, причем соединить нелепо, намеренно пытаясь сплавить неподходящие друг другу звенья, обманчиво считая, что так оно и должно быть. Наруто может скрывать и недоговаривать, но не лгать. Не ему.
– Хорошо, – он кивнул, соглашаясь. Может, потому, что выбора просто не было. Или потому, что слишком непростительно сильно был влюблен в Намикадзе. А, может, и потому, что настоящие отношения и должны быть такими – доверительными, пусть и слегка болезненными, с привкусом неизведанного страха. Или же таковы отношения только с Наруто? С этим человеком, который был словно создан для него. Нет, словно это он, Саске, был создан для Наруто, а ему лишь оставалось это принять.
– Подожди немного здесь. Ладно? – снова эта просьба в глазах, с толикой грусти и бессмертным пламенем надежды, словно Наруто, и правда, мог преодолеть все, даже ту скользкую темноту, из которой выползали его собственные страхи. И Саске снова поверил, посчитав, что, какие бы тайны не скрывались во всех этих якобы случайных связях, без Намикадзе он вряд ли сможет добраться до истины.
– Ладно, – он снова кивнул и сам подался вперед, легким поцелуем прикасаясь к сухим, но таким же горячим, как и ладони, губам. – Прости, я на взводе, потому… – прижимаясь, прошептал куда-то в пустоту, зная, что его слышат, что каждое его слово, каждая эмоция касаются сердца любимого человека, – потому что всего слишком много, и я не знаю, с чего мне начать.
– Начнем с нас, – вот так вот просто, с легкостью расставив приоритеты, ответил Наруто. И это тепло – это не просто тепло чужого тела, это тепло ответных чувств любимого человека. Саске уверен в том, что невозможно так искренне, на чувственном уровне, играть и притворяться. Если Наруто и знал что-то о его семье, о нем самом, даже если воспользовался этими знаниями, это ещё не означало, что его чувства к нему не настоящие.
Наруто отстранился плавно, давая привыкнуть к ощущению утекающего сквозь пальцы тепла. Он тоже попытался понять, тем более что взгляд блондина стал предвкушающим и загадочным одновременно. И Саске даже не сомневался в том, что на озеро они приехали не только для того, чтобы поболтать и полюбоваться местными красотами.
В машине он остался один. Пусть и ненадолго, но все же ощущение одиночества было слишком зябким и колючим, от чего Саске ежился, растирая коченеющее тело руками и пытаясь хоть как-то согреться. Холодно не было: на улице, в салоне, в принципе, – но без Наруто все казалось каким-то гротескным и слишком огромным, словно он терялся в этом просторе, окутанный тьмой и беспросветностью.
Дверь с пассажирского места распахнулась резко. Саске чуть не вывалился наружу, но сильные руки поддержали его, прижимая к крепкой груди, и он, наконец, вздохнул с облегчением, понимая, чего именно боялся на самом деле. Не того, что Наруто – лгун и притворщик, что все обманывали его, заставляя верить в то, что мир вокруг него настоящий, в то время когда его правда была спрятана за ширмами, зеркалами, стенами, на которые он натыкался, веря, что это и есть грань. Он боялся, что Наруто оставит его. Выбросит, словно щенка в прорубь, а он, даже не пытаясь бороться, утонет, увлекаемый в глубину грузом собственных чувств, которые были слишком сильны, чтобы быть просто любовью.
– Закрой глаза, Саске, – попросил Намикадзе, и он повиновался, доверяя. Все это время Наруто с чем-то возился, как думал Саске, готовил какой-то сюрприз, и ему до дрожи не терпелось увидеть, что же это. Впервые кто-то дышал им, дорожил им, любил его… наверное. Да, Итачи тоже так поступал, но это совершенно разные вещи, потому что Итачи – брат, а Наруто… Наруто поступал так, словно, и правда, любил его. Так же предопределено, но при этом не боясь сгореть в пламени этой любви.
– Наруто, я… – прошептал Саске, закрывая глаза и улыбаясь. – Я рад, что встретил тебя. Я об этом не сожалею.
– Я тоже рад, Саске, – бормочет в ответ Намикадзе. Конечно же, они оба слышат другое, но смысл один и тот же. Сокровенный, спрятанный за более замысловатыми словами. Может, когда-нибудь они смогут обойтись и без туманных фраз, раскрыв друг другу свои чувства, но пока что, чтобы быть уверенным в надежности ответных объятий, достаточно и этого.
Наруто аккуратно поддерживает его под локоть и медленно ведет вперед. Саске не прячет улыбку, предчувствуя, что его удивление будет неподдельным, и поэтому у него нет даже мысли о том, чтобы незаметно подсмотреть сквозь приоткрытые веки.
Ещё несколько шагов, и они останавливаются. Наруто обнимает его со спины, прижимая к себе крепко и надежно. Даже сквозь плотно-зажмуренные веки он ощущает более яркий, мерцающий свет, а после кромки уха касается легкий шепот:
– Можешь посмотреть, – Саске приоткрывает веки и замирает. Смотрит расширившимися от удивления глазами, а после удивление, то самое, неподдельное, сменяется вихрем. Резкий поворот в кольце крепких рук, и вот уже Наруто в его плену. В плену его объятий, губ и чувств.
– Ты псих, Намикадзе, – шепчет Саске в приоткрытые губы, переводя дыхание.
– Не-а, – довольно, с той, лисьей, ухмылкой тянет блондин, а в его глазах цвета индиго пляшут озорные огоньки-чертята. – Я просто романтик, – Саске фыркает и снова разворачивается, понимая, что, скорее всего, именно таким и должно было быть его первое романтическое свидание с любимым человеком.
Кузов пикапа украшен трепещущими свечами. Наруто все продумал, до мелочей – Саске в этом даже не сомневается, смотря на эти колбочки-светильники, защищающие свечи от ветра. Это красиво и завораживающе. Это все – для него.
– Пойдем, – Наруто так и не размыкает объятия, и Саске привычно хмыкает, потому что сейчас они похожи на утиный выводок, идущий друг за другом след в след. Намикадзе тоже думает о чем-то забавном, фыркая в ответ и подстраиваясь под его неторопливый шаг.
Лишь у самой кромки кузова, Наруто отпускает его, но не отходит слишком далеко. Он помогает ему забраться в их романтический уголок, а после поднимается сам, снова обнимая. Саске осматривается, пытаясь понять, что же ему стоит делать дальше. Слегка неудобно. Потому, что все это время он был занят какими-то глупостями и теперь не может дать Наруто ничего взамен.
– Позволь мне тебя побаловать, – шепчет блондин, уже в который раз читая его мысли по выражению его лица, – ведь не зря же я гонял продавщицу, настаивая на том, что мне нужно именно тридцать пять одинаковых свечей.
– Почему тридцать пять? – Саске удивлен, но все же поддается легкой настойчивости, аккуратно проходя вперед и опускаясь на заготовленные Намикадзе, теплые, плотные пледы.
– Тебе – семнадцать, мне – восемнадцать, – Наруто присел рядом, размотал ещё один плед, огромный, толстый, клетчатый, и укрыл им их обоих так, что было тепло и уютно, но при этом они находились на приличном расстоянии друг от друга, напротив друг друга, чтобы в отблеске свечей смотреть в глаза друг другу. – Вместе – тридцать пять, – Намикадзе забавно, слегка смущенно пожимает плечами. – Ну, вот такая у меня логическая фантазия.
– Тебе восемнадцать? – Саске удивлен, причем искренне. Да, они учатся в одном классе, так что, пусть внешне Наруто и выглядит старше, но ему по определению должно быть столько же, сколько и ему. Честно признаться, Саске, даже зная, что у Намикадзе в начале октября был День Рождения, все же надеялся, что блондин младше. Почему-то. Может, потому, что хотел быть хоть в чем-то на шаг впереди.
– Нам всем, – подчеркивает Намикадзе, доставая из стоящего в углу рюкзака большой термос и две толстобокие чашки. – Вообще-то из нас троих, я имею в виду себя, Кибу и Гаару, – он отдал ему обе кружки, начиная медленно откручивать крышку термоса, а Саске даже шею вытянул, слушая блондина в пол-уха, насколько ему было интересно узнать кофе в термосе или же все-таки что-то… более крепкое, – я самый младший, – Наруто таки откручивает крышку, и его обоняния касается легкий аромат топленого шоколада. Он не разочарован. Он рад. Ведь если бы Наруто принес алкоголь, он бы в нем разочаровался. Почему-то. Может, потому, что их чувства были именно такими же, как и этот горячий, ароматный, тягучий шоколад, который обжигал ладони даже сквозь неприступность термокружки.
– Гааре в январе вообще уже девятнадцать будет, – на этот раз Наруто достал из рюкзака что-то шуршащее, замотанное в махровое полотенце. – Киба у нас июльский, ну а у меня днюха была десятого октября.
– Прям перед моим приездом, – шепчет Саске, жалея о том, что обе его руки заняты, ведь это мешает ему заглянуть в бумажный пакет, из которого одуряющее вкусно пахнет выпечкой. Теперь понятно, почему Наруто настоял на том, чтобы он, так сказал, выголодался перед их поездкой на озеро, похоже, собираясь его обкормить всеми этими вкусностями домашнего приготовления. – Знал бы заранее – привез бы тебе подарок.
– Знаешь, Саске, как говорят, – Наруто набросил на его шею горячее полотенце, потянув за концы на себя, – лучший мой подарочек – это ты.
– Не велика ли для тебя честь, деревенщина, – бормочет Саске, но не зло, уязвлено или же пытаясь обидеть, а с улыбкой на губах, которая медленно тонет в легком, дразнящем поцелуе.
– Ешь давай, – Наруто специально отстранился именно тогда, когда их поцелуй из ласкающего должен был стать более глубоким и страстным – чертов эгоист с лисьей ухмылкой, – пока горячие, – одну кружку у него отобрали и вместо неё дали большой румяный круассан, от которого Саске, даже помня о том, что стоит беречь фигуру и не злоупотреблять местными вкусностями, просто не может отказаться. – Мама специально для тебя с клубникой испекла, – блондин поучительно приподнимает указательный палец, – между прочим, не из супермаркета, а с домашней.
– Что? Для меня? – Саске удивленно моргает, смотря на предельно серьезного Намикадзе с легким недоумением. Сказанное не укладывается у него в голове по простой причине нереальности этого самого сказанного.
– Ты что, – на этот раз он щурится действительно раздраженно, поражаясь беспечности этого человека, – сказал матери, с кем и куда едешь?
– Ну, да, – Наруто снова пожимает плечами, безмятежно откусывает чуть ли не половину круассана, слизывая сладкий джем с пухлых губ и шумно делает первый глоток горячего шоколада. – А почему я должен это скрывать?
– Может, потому, – шипит Саске, отказываясь воспринимать это спокойствие, которые не может не иметь подвоха, – что это НЕНОРМАЛЬНО, – это слово он выразительно, с нажимом подчеркивает, пытаясь донести всю суть и вдолбить её в эту опрометчивую светловолосую голову. – Парню просить мать приготовить еду для свидания с парнем – это ненормально.
– Ты считаешь себя ненормальным, Саске? – предельно серьезно спрашивает Намикадзе, а у него резко пропадает аппетит, стоит только предположить, что именно Узумаки Кушина, женщина, разочарования со стороны которой Саске почему-то боится, могла о нем подумать.
