Текст книги "Паучий престол I (СИ)"
Автор книги: Lelouch fallen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)
Блондин помог ему слезть с коня, но на этот раз Саске даже не подумал о том, чтобы возмутиться, мол, он не беспомощная девица и не безнадежный больной, с молчаливым, восхищенным удивлением оглядываясь по сторонам. Скорее всего, это и была жилая зона, в которую они въехали, так сказать, через парадные ворота, так как никаких ни сараев, ни амбаров, ни конюшен Саске не заметил, а вот дом сразу же приковал его взгляд.
Двухэтажный, белый, с коричневой черепицей и широкой, деревянной верандой, с флигелем и гаражом, с брусчатой подъездной дорожкой и в обрамлении пестрых цветников – слишком неожиданный контраст, чтобы сразу же поверить своим слезящимся спросонья глазам. В Лос-Анджелесе большинство особняков намного шикарнее и вычурнее, ведь дом – это не просто крепость своего хозяина, а ещё и показатель его зажиточности, могущества и влияния, но здесь, в фермерском поселке, Учиха явно не ожидал увидеть нечто подобное. Нет, не так. Саске и предположить не мог, что Наруто, оказывается, богат, более того, похоже, доходы фермы Намикадзе были ничуть не ниже доходов самых влиятельных бизнес-семей Лос-Анджелеса.
– Молодой хозяин, что-то случилось? – Саске вздрогнул, обернувшись как раз в тот момент, когда к ним, слегка прихрамывая, подошел мужчина в возрасте.
– Да, – чуть нахмуренные брови и сконцентрированный взгляд, который, как уже понял Учиха, не предвещал ничего хорошего. – Где мама?
– В доме, – коротко ответил мужчина, и Саске тоже нахмурился, так как этот деревенский теперь посмотрел на него. Нет, не с неприязнью, как на чужака, и не оценивающе, как на незнакомого человека, а с той, уже знакомой Саске, располагающей теплотой в глубоком взгляде серых глаз, словно он вернулся после не длительного отсутствия, но по нему все равно уже успели соскучиться. Это было как-то… неприятно, словно он подводил чьи-то ожидания и вообще был недостоин подобного отношения, а ещё… Ещё подросток никак не мог понять, почему постоянно сталкивается с какими-то крайностями: то его принимают, словно родного, то смотрят на него так, будто при первой же возможности готовы всадить нож в спину, – и это озадачивало, сметало и вводило в замешательство, ещё раз напоминая о том, что в этом деревенском мире он не сможет прижиться по одной банальной причине – ему просто здесь не место.
– Хорошо, – с неким облегчением выдохнул Наруто, передавая поводья мужчине. – Отведите лошадей в конюшню и присмотрите за Лаской, – блондин бросил на него короткий взгляд, но не тот, сконцентрированный и колкий, а уже знакомый, взволнованный, который заставлял его сердце моментально ускорять свой бег. – Она сбросила Саске.
– Да как же это так… – пробормотал мужчина озадачено, словно в том, что произошло, была и его вина, хотя, скорее всего, он и чувствовал себя виноватым, очевидно, будучи то ли управляющим, то ли конюхом, хотя сам Саске мог винить только себя. Впрочем, сконцентрироваться на угрызениях совести ему не дал Наруто, подойдя вплотную и приобняв за плечи, поддерживая, тем самым полностью перебрав его внимание на себя. Нет, на этот раз он не вздрогнул и не отшатнулся, не фыркнул и не замаскировал свои настоящие эмоции неопределенным «хн», приняв эту поддержку. Хотелось, чтобы этот длинный, насыщенный событиями и, чего уж таить, открытиями день закончился как можно быстрее, но, похоже, времени, которое продолжало течь в своем устоявшемся ритме, было безразлично до его желаний, напоминая о том, что произошедшее придется объяснять не только Какаши, но и, скорее всего, родителям, и не только своим.
– Пойдем в дом, – бросил Намикадзе через плечо, мягким нажатием на плечи вынуждая его пойти в ногу с собой, хотя Саске не мог отрицать, что так даже проще, легче и не так досаднее, ведь он совершенно не так представлял себе знакомство с родителями Наруто. Честно сказать, он вообще не представлял это самое знакомство, даже не задумывался над тем, что оно может произойти по каким-то причинам, как и не задавался вопросом, а каковы родители Намикадзе.
Конечно же, речь шла не только о внешности, хотя было интересно в кого, мать или отца, пошел Наруто, кто из его родни был таким же золотоволосым и синеглазым, солнечным и обаятельным, красивым, раз уж на то пошло. Скорее всего, мама Наруто. Почему-то Учиха представил невысокую женщину с длинными волосами цвета солнца, милую, с нежной улыбкой и мягким взглядом глаз цвета индиго, а, будучи медсестрой, она была ещё и доброй, и сердобольной, и внимательной.
Получается, характером Наруто пошел в отца, и Саске определенно не хотел встречаться с этим человеком, опасаясь его. Может, отец блондина и не был страшным, угрюмым, молчаливым фермером, который на фоне своей милашки жены казался брутальным великаном, но если Наруто, и правда, сочетал в себе внешность матери и характер отца… В общем, подростку казалось, что тот расколет его, как грецкий орех в кулаке, выведав всю подноготную, в том числе и то, что он испытывает к его сыну. И все – прощай пусть и обманчивость этой дружбы, как не известна была ещё и реакция самого Наруто на подобное откровение. И Саке теперь даже не знал, что его страшило больше – осуждение со стороны взрослого мужчины или же брезгливое выражение на лице возлюбленного.
– Ну, счас отгребем… – понуро пробубнил Инудзука, и Саске даже запнулся на веранде, с опаской посмотрев на входную двустворчатую дверь, к слову, сейчас распахнутую настежь, и только белый, плотный тюль вихрился у самого порога, словно заманивая.
Наруто снова не позволил ему принять самостоятельное решение, а ведь рука уже и не болела, так, щипало немного, поэтому он мог свободно развернуться и уйти, ведь ферма Хатаке по-соседству, он и пешком дойдет, ведь так? К слову, Саске никогда не считал себя трусом, просто он умел избегать неприятных, щекотливых моментов, продумывая и просчитывая наперед, но сейчас в голове, словно каша кипела, и он был настолько растерян, что без лишних вопросов нырнул под приподнятый тюль, оказываясь в небольшом коридорчике.
– Мам! Мам, ты где?! – разуваясь, громко крикнул Наруто, а брюнет, поразмыслив, тоже разулся, присматриваясь к паркетному полу, скользя по нему взглядом и упираясь в новый порог, за которым лежал плотный ковер – похоже, следующей комнатой была прихожая. Может, он и не ступил бы дальше порога, вкрадчиво рассматривая светло-бежевую побелку коридора и подвесные потолки, но Инудзука с Собаку потеснили его, хотя сам Учиха мог бы сказать – отрезали путь к отступлению, так что пришлось идти дальше, пряча за спиной израненную руку.
Кстати, а почему Собачник, собственно, посетовал на то, что им достанется? Ну, да, они выпили, но даже дома, когда он после вечеринки приходил подвыпившим, Микото никогда его не ругала, словно это было в порядке вещей в его-то возрасте. Наверное, она ему доверяла, ведь он никогда не позволял себе лишнего, прекрасно зная, насколько быстро алкоголь развязывает языки и как спорно обнажает истинную личину человека, хотя это было не самым важным, именно для Саске, проявлением доверия. Лучше бы родители позволили ему приобщаться к семейному бизнесу, раз уж он должен был занять место Итачи. Да, Саске этого не хотел, но выбора не было, а Микото и Фугаку почему-то были категоричны и непреклонны относительно стажировки хотя бы во время каникул, в то время как Итачи в его нынешнем возрасте уже принимал участие в совещаниях и собраниях. Как-то что-то не вязалось, и Саске даже бровь удивленно вскинул, недоумевая по поводу того, почему эта находчивая мысль посетила его голову именно сейчас, к слову, в столь неподходящий момент.
– Чего?! – раздалось где-то совсем близко, и Саске насторожился, пытаясь что-то сопоставить в своей голове, точнее, сопоставить этот дерзкий в своем звучании голос с образом той милой жены-мамы Намикадзе, который он уже успел нарисовать в своих мыслях.
– Вернулись после полудня, хвосты поджаты, глаза виноваты – в общем, все понятно. Кто возьмет на себя ответственность? – все его представления и сопоставления рухнули в тот момент, когда в прихожей в темно-зеленом платье и оранжевом переднике появилась женщина, которую он точно, встретив где-нибудь посреди улицы, не признал бы как Намикадзе.
Невысокая – да, миниатюрная – это тоже, красивая – как и думал Саске, ну уж никак не золотоволосая милашка с синими глазами и доброжелательной улыбкой. Это была рыжеволосая сероглазая бестия с грозно сложенными руками на груди, пристальным, обезоруживающим взглядом и лихо переброшенным через плечо полотенцем – да, эта женщина, которая запросто могла сойти за старшую лет на десять сестру Наруто, определенно могла потягаться характерами с самой Микото Учиха. Теперь брюнет понимал, у кого Наруто научился таким взглядам, и почему Киба буквально проскулил это «счас отгребем». Кажется, отгребут они, и правда, по полной программе.
– Ласка сбросила Саске, и он поранил руку, – без какой-либо запинки ответил Наруто, став перед ним, словно живой щит. Да, это было неожиданно, но в полное замешательство Учиху привело то, что Инудзука и Собаку тоже вышли вперед, будто не только разделяя ответственность, которую взял на себя блондин, но и защищая его, гарадского, в чем сам Саске совершенно не нуждался, считая себя, может, даже виновнее других, ведь на лошадь его никто насильно не сажал, а то, что произошло, было результатом его самомнения и неосторожности, но эти деревенские, похоже, считали иначе.
– Пили, – полотенце хлестко хлопнуло по бедру Кибы, но тот даже не поморщился, лишь голову свесил, да носом шмыгнул.
– Забылся, – укоризненный прищур остановился на поникнувшем Гааре.
– Недосмотрел, – небольшой кулачок всколыхнул воздух возле лица упрямо смотрящего вперед Наруто. И пусть Саске был поражен проницательностью этой женщины, но он не мог позволить кому-то выгораживать себя – это было неприемлемо для Учиха, пусть в этой деревне гордость и достоинство Учиха было не совсем к месту, зато гордость и достоинство ответственного человека была как нельзя кстати.
– Простите, миссис Намикадзе, – ему удалось пробиться сквозь щит этой троицы и тоже предстать перед женщиной, повинно склонив голову. – Я виноват не менее.
– Ох, Саске, ну что ты! – всплеснула руками багряноволосая, и Саске снова вздрогнул, когда она оказалась возле него слишком близко, ожидая если не удара полотенцем, то выговора точно, но женщина миролюбиво притянула его к себе, обнимая так аккуратно и с такой заботой, с которой Микото не обнимала его, наверное, ещё с младенческого возраста.
– Не выгораживай этих оболтусов, ведь кому, как не мне, знать, насколько они бывают безрассудны, – а Саске не знал, что сказать, но даже не потому, что его не винили и, опять-таки, приняли с такой заботливой расположенностью, а потому, что его, оказывается, знали. Да, можно было предположить, что Наруто рассказывал матери о новом ученике и друге, можно было даже списать все на то, что это Какаши сболтнул лишнего, мол, Саске там у меня появится, гардской, временно, уж примите, если что, но все это было не то. У него складывалось такое впечатление, что эта женщина знала его очень давно, в то время как он сам видел её первый раз в жизни.
– Пойдем, осмотрим твою рану, – и его увлекли за собой, так и оставив троицу топтаться в прихожей. Кажется, он даже бросил на них беспомощный, просящий взгляд, но в ответ получил лишь облегченный тройной вздох – ну, по крайней мере, он помог им избежать сурового наказания.
Впрочем, все оказалось не так уж и страшно, а первое впечатление о суровом и крутом нраве этой женщины пусть и не было обманчивым, но позволило понять, что таковой она бывает редко, но, как говорят, метко, хотя деревенские методы воспитания все так же продолжали поражать Саске. Да, вполне возможно, что таковыми были не все семьи, скорее всего, чета Намикадзе вообще была исключением из правил, но даже после столь короткого общения она уже нравилась Саске.
Нет, дело было не в том, что за подобный просак он сразу же был бы наказан, например, ограничением личного времени или запретом на еженедельную встречу с Итачи, в то время как Наруто отделался выговором и партзаданием сообщить Хатаке о случившемся и попросить его приехать за своим подопечным, а в том, что мать настолько доверяла и верила в своего сына, что не видела необходимости в этом самом наказании. Его родители в него не верили и ему не доверяли – вот что понял Саске, наблюдая за тем, как Кушина, он таки вспомнил, как её зовут, обрабатывает его, к слову, не такую уж и страшную рану.
Если бы со стороны Микото и Фугаку была хотя бы толика доверия, они бы, в первую очередь, не отгораживали бы его от дел семьи, а, во-вторых, полагались бы на его сознательность и ответственность, но, похоже, младший сын не был в их глазах примерным и благоразумным настолько, чтобы снять с него узду контроля, и был слишком слаб для того, чтобы управлять компанией. К тому же, его отправили в деревню на целый семестр, в школу, программа которой была для него несравнимо слаба, что, после возвращения, определенно скажется на его успеваемости в «Harvard School». Этого Саске и не понимал, ведь ему едва ли не с рождения твердили о его роли и важности, а, оказывается, это была всего лишь видимость и прикрытие для чего-то, чего подросток не понимал. Может, они ждали, что Итачи одумается и вернется? Хотелось в это верить, но все же, где-то глубоко в душе, Саске знал, что в своих размышлениях он ни на шаг не приблизился к истинной причине происходящего.
Но, как бы там ни было, а сейчас он был в доме Намикадзе, точнее, на кухне, и Саске понял, что это шанс – шанс узнать больше о самом Наруто. Кто его знает, пойдет ли женщина на контакт, начав отвечать на расспросы о своем сыне, но, похоже, она была расположено настроена по отношению к нему, так что подросток надеялся выведать не только некоторые факты о любимом человеке, но и то, откуда же она его знала, ведь если его знала Кушина, значит… Значит, Наруто каким-то образом мог знать его ещё до того дня, когда Учиха Саске объявился в деревне, что объяснило бы многое.
– Скажите, миссис Намикадзе…
– Узумаки, – перебила его багряноволосая, профессионально накладывая повязку. – После замужества я оставила свою девичью фамилию, – чуть склоненная вбок голова и добрая улыбка, в ответ на которую Саске просто не мог не улыбнуться.
– Да, конечно, – и Саске решил, а почему бы и нет? Почему бы не пустить в ход свое обаяние? Нет, не соблазнять, конечно, просто быть милым и очаровательным, как он делал, ещё когда интересовался девушками, точнее, когда приходилось кем-то интересоваться потому, что она была дочерью, внучкой, сестрой, кузиной, племянницей или же состояла в ином родстве с очередным деловым партнером отца.
– Скажите, миссис Узумаки…
– Кушина, я дома, – в дверном проеме появился высокий мужчина, а Саске чуть шею себе не свернул, пытаясь его рассмотреть, ведь было вполне логичным предположить, что раз Наруто внешне не пошел в мать, то был похож на отца.
Похож? Нет, это было не совсем так. Пусть с запрокинутой головой и приоткрытым ртом он и выглядел глупо, но это того стоило, потому что, казалось, перед ним стоит Наруто, только лет на пятнадцать старше, хотя, когда брюнет присмотрелся, он понял, что эта схожесть отца и сына довольно условна. Да, волосы у них были одинакового, золотистого цвета, только у старшего Намикадзе они были длиннее, спереди обрамляя лицо двумя прядями, а сзади ложась на плечи, хотя в данный момент их придерживала сложенная в несколько раз темно-синяя бандана. Глаза мужчины были более насыщенного голубого цвета с темным ореолом вокруг зрачка, а сами черты лица более мягкими, чем у Наруто. К тому же, Минато был хорошо сложен, худощав, но жилист, что ещё более выразительно подчеркивала плотно прилегающая к телу водолазка и безупречно сидящие на мужчине джинсы. Саске, на миг задержав свой взгляд на лице мужчины, спешно, пусть и не совсем вежливо, отвернулся: Минато был красив и мужествен, а самому Саске было достаточно неразберихи и с одним Намикадзе.
– Ты сегодня рано, – с мягкой улыбкой на устах произнесла женщина, но её вмиг потеплевший, успокоившийся, уступивший взгляд сказал Саске намного больше, чем эта тройка слов – искренность и сила чувств этой пары не подлежала сомнению. Подросток задумался, точнее, попытался вспомнить, замечал ли он когда-нибудь подобные взгляды за своими родителями, моментально, даже не пытаясь выудить из памяти хоть что-то, признавая, что – нет, не видел и не замечал. Микото и Фугаку Учиха смотрели друг на друга с уважением, доверием, пониманием, поддержкой, иногда, даже страстью, но никогда так, влюбленно, словно трепет первых чувств все ещё жил в их душах и сердцах. А Саске хотелось, чтобы его родители хотя бы дома, когда не нужно быть именно Учиха, смотрели друг на друга так, как смотрели сейчас Намикадзе. Может, тогда они смогли бы понять Итачи? Может, они смогли бы понять и самого Саске?
– День был фартовым, – мужчина улыбнулся в ответ, запуская ладонь в свои золотистые волосы и слегка ероша их на макушке. Саске узнал этот жест: Наруто тоже так иногда делал, когда пытался придумать какую-то отговорку прямо на ходу, вот только такие моменты были единичны, казалось, блондин всегда и все знает и просчитывает наперед. Интересно, был ли в этом Намикадзе младший похож на своего отца или же все-таки позаимствовал только его внешность?
– Хоть у кого-то, – вздохнула Кушина, заканчивая с повязкой, на которую сам Саске смотрел с толикой удивления, поражаясь профессионализму этой женщины, пусть и в таких мелочах. – А у нас вот – ЧП, – багряноволосая приподняла его руку, дабы, очевидно, наглядно подтвердить свои слова. – Наруто, между прочим, не уследил.
– Он ещё подросток, – пожал плечами Минато, подходя ближе. – Да и, судя по всему, ничего серьезного не произошло.
– Какой же ты все-таки мягкотелый, – посетовала Узумаки, но не с укором, а словно это была именно та черта в её муже, которая её и привлекала больше всего, хотя сам Саске был в корне не согласен с тем, что Намикадзе Минато может быть мягкотелым. Он просто мужчина, который понимает своего сына, как мужчина.
– Я просто вспомнил тебя, Кушина, в этом же возрасте, – блондин задорно подмигнул своей супруге, от чего та сразу же надулась, как мышь на крупу, начав спешно собирать медицинский принадлежности в домашнюю аптечку. – Помнится, именно я накладывал тебе повязки и замазывал синяки каждый раз, когда ты влезала в очередную неприятность, так что не тебе сетовать, мамочка.
– Не подавай ребёнку дурной пример на мне, – фыркнула багряноволосая, резко подымаясь и демонстративно возвращаясь к готовке, будто она, и правда, обиделась на мужа, но Саске видел, понимал, чувствовал, что это не так, и что эта перепалка – шутливая и обыденная, ведь, кажется, Минато тоже нравилась эта непоседливая искорка в своей жене.
– Ты как, боец? – мужчина оказался близко, и эта близость смутила Саске. Минато смотрел на него так же, как смотрел тот конюх, как смотрел директор Хирудзен, как смотрела его жена – с теплотой и отеческой заботой, словно они все понимали то, что было у него на душе без слов, вот только самому подростку было не столько приятно от столь располагающего приема, столько совестно, особенно перед Минато Намикадзе, в сына которого он имел наглость влюбиться.
– Вот, – Саске приподнял руку, стараясь смотреть мужчине в лицо, но не в глаза, дабы не чувствовать себя ещё паршивее.
– Ну, это до свадьбы заживет, – и Минато потрепал его по волосам, по доброму так, с заботой и опекой, будто перед ним, и правда, был ребёнок, который нуждался в поддержке. Кажется, теперь подросток понимал, в кого пошел Наруто – он просто впитал самое лучшее от обоих своих родителей.
– Ладно, у меня ещё дела, – мужчина отстранился, подходя к жене и слегка приобнимая её за талию. – Проеду с ребятами на западный участок, намечу объем осенних работ.
– Только не задерживайся, – Кушина подставила щеку под легкий поцелуй. – Ужин скоро.
– Ну, на ужин-то я точно не опоздаю, – фыркнул мужчина, после чего, подбадривающее ему подмигнув, ушел, оставив Саске в легком недоумении. Не то чтобы он не видел, как двое демонстрируют свои чувства, но все же, будучи уже, скорее всего, лет двадцать в браке, пройдя какие-то жизненные испытания, фактически воспитав взрослого сына и ведя столь успешное хозяйство… Пока что он не мог понять, как Минато и Кушине удалось сохранить нетленность их чувств и сберечь эту нежную, понимающую с полуслова атмосферу. Да, его собственная семья кардинально отличалась от четы Намикадзе.
– Миссис Узумаки, – Саске наконец-то вспомнил, о чем хотел спросить, тем более после того, что он увидел, узнать все хотелось прямо до вертлявого нетерпения, благо теперь им точно никто не должен помешать, – скажите, откуда…
– Саске, – Учиха вздрогнул и сразу же обернулся, хмурым взглядом буравя так не вовремя появившегося на кухне Наруто, впрочем, его мысленные гневные посылы не возымели никакого эффекта, так как блондин даже не запнулся на полуслове, в то время как сам подросток потерял нить и без того постоянно ускользающей от него мысли, – Какаши звонил – он уже подъезжает.
– А как же ужин? – всплеснула руками Кушина, и брюнет даже подался назад, сконцентрировано следя за полотенцем, перекинутым через её плечо. – Разве Саске не останется?
– В другой раз, мам, – уклончиво ответил Намикадзе, но у самого Саске сложилось такое впечатление, что Наруто просто не хотел, чтобы он остался – что ж, навязываться ни блондину, ни его семье он не собирался.
– Да, миссис Узумаки, в другой раз, – он поднялся, чинно склонив голову в знак благодарности. – Простите за беспокойство, – развернулся и с гордо приподнятой головой прошел мимо Наруто, пусть сердце и колотилось о ребра от негодования, потому что блондин опять, и это уже порядком достало, закрывался от него именно в тот момент, когда, кажется, до полного взаимопонимания между ними оставался всего лишь шаг. Впрочем, если Намикадзе не готов его сделать или же не желает этого, Саске, вновь-таки, навязываться не собирался, тем более что он надеялся на то, что с его чувствами все не так уж и запущено, и его любовь окажется все-таки мимолетной, пусть и яркой, вспышкой.
– Милый мальчик, – констатировала Кушина, когда Саске скрылся за дверью, выгнув тонкую бровь и с легким укором посмотрев на сына, – о котором у всех нас сложилось обманчивое первое впечатление.
– Слишком милый, как для гарадского, – фыркнул Наруто, разворачиваясь, – и уж тем более, как для Учиха, – Кушина только вздохнула, с тоской посмотрев вслед своему сыну.
========== Глава 6. Часть 1. ==========
Оголив плоть и кости,
Посмотри в глубь лжи, которую ты знаешь.
Все хотят говорить об уроде,
Никто не хочет копать так глубоко,
Позволь мне взять тебя в глубину.
*А. Ламберт Unerneathd
Эта внезапная, ошарашивающая мысль озарила его столь спонтанно и так не вовремя, что Саске аж чертыхнулся, с силой надавив на карандаш, сломав грифель и, конечно же, смазав четкость линии. Но рисунок, точнее, витиеватая надпись над ним, это мелочь, за которую его вынудили взяться только потому, что у него был красивый почерк. Говоря откровенно, его каллиграфия была на высшем уровне, более того, Учиха когда-то увлекался леттерингом, так что его просто поставили перед фактом, поставила именно Шион, которой он, только из уважения к её статусу женщины и старосты, не смог отказать. И вот именно в этот момент, когда Учиха корпел над очередной заумной буквой, его будто вытолкнуло из тумана беспросветных вопросов, в которых он блуждал уже третью неделю, в то время как ответ на один из них оказался чрезвычайно прост.
Находясь в этой глуши, вдали от дома, на попечении одноглазого чудака, с которым постоянно нужно быть начеку, потому что даже понятия не имеешь о том, какие тараканы обитают в его пепельноволосой голове, Саске больше всего волновался за Итачи, который, скорее всего, остался в полном неведение или был убежден в том, что младший брат оздоравливается на каком-нибудь шикарном курорте, в то время как он загибал здесь. Загибался – более меткое определение. Подросток мучился тем, что не мог связаться с братом, не мог услышать его голос и заверить его в том, что все с ним в относительном порядке.
Итачи не из тех, кто пускает все на самотек. Саске был уверен в том, что брат забил тревогу сразу же, как только не смог к нему дозвониться, ведь отец запретил им только видеться, но не разговаривать по телефону, а, значит, он искал его. В школу Итачи точно не пошел – Фугаку ему не простил бы такую вольность, а вот с родителями мог связаться, и Саске даже страшился думать о том, что ему могла наплести мать, только бы вернуть в лоно семьи, как она часто повторяла после ухода старшего сына, её единственную надежду. В том, что Итачи будет идти до конца и докапываться до правды, подросток не сомневался, так что нужно было что-то придумать, причем в срочном порядке, но путных мыслей в голове до этого момента не было.
Сперва он думал написать брату обычное и банальное письмо, а после, пусть даже и прогуляв урок-другой, отправить его отсюда, из города, но у Учиха Фугаку были слишком обширные связи, чтобы глупо надеяться на то, что жизнь Итачи, даже после его изгнания, не находится под бдительным контролем, и что за ним не наблюдает десяток неприметных прохожих, которые, на самом деле, являются натренированными молодчиками СБ его отца, так что вариант с письмом отпадал. Саске думал о том, чтобы позвонить, но, обшарив весь дом Какаши, благо у него было на это время, пока он отсиживался на ферме с перебинтованной рукой, ни стационарного, ни какого-либо другого телефона он не нашел. Можно было бы связаться с Итачи через электронную почту, но тут была та же ситуация, что и с письмом – что-то подсказывало подростку, что если Итачи позволили остаться в Лос-Анджелесе, значит, его поставили в жесткие рамки контроля и надзора. И поэтому эта идея, которая, и правда, огорошила его, показалась подростку такой простой, банальной и доступной, что он едва ли не расхохотался, поражаясь собственной, мягко говоря, несообразительности.
Он знал номер Итачи наизусть – мобильный, домашний, рабочий, даже номер телефона Дейдары, в том числе и колледжа, в котором учился блондин, так что дело оставалось за малым – попросить у кого-нибудь мобильник и просто набрать нужный номер. Схема была проста, но, тем не менее, надежна, ведь даже если отец и узнает об этом звонке, это случится уже после того, как он поговорит с Итачи, да и отвечать за этот поступок будет только он, а не брат. Так что дело оставалось за малым: решить, у кого попросить телефон.
– Достало? – приподняв светлую, едва заметную бровь, спросил Собаку, который вместе с ним был освобожден до конца дня от занятий, трудясь над плакатом для ежегодного фестиваля в честь праздника урожая, который проводился в этой округе с завидной регулярностью, в последнюю субботу октября, и на котором, похоже, гудела вся эта самая округа.
Впрочем, им с аловолосым ещё повезло – отделались лишь плакатом, в то время как добрая половина школы корпела над художественными номерами для этого самого фестиваля. Именно выпускники, кажется, собирались делать какую-то постановку, в которой, к слову, главные роли достались, конечно же, Наруто и Шион. Саске подумал, что если это будет традиционный отрывок из «Ромео и Джульетта», то у Какаши, как фермера, определенно должен где-нибудь быть крысиный яд – странный ход мыслей, но вполне его устраивающий, потому что меньше всего хотелось смотреть на то, как Наруто и эта девка будут разыгрывать любовь и страсть. Или, может, не разыгрывать? Так что в данный момент трудно было сказать, что Учиху не устраивало больше: сам факт или же его возможная мотивация.
– Что-то вроде того, – отстраненно бросил Саске, просчитывая в голове возможные варианты своей маленькой аферы. В принципе, он мог попросить телефон у кого угодно, но не каждый отзовется на его просьбу, и речь не только об учениках, но и о преподавателях, ведь что-то подсказывало Учихе, что директор Сарутоби более чем осведомлен и предупрежден на его счет. Значит, нужно брать мобильник у кого-то из учеников, причем из знакомых, тех, кто ему точно не откажет, а таковых, к слову, было только трое.
Прямо сейчас, не сходя с места, он мог попросить телефон у Гаары, который, оказывается, рисовал с завидной профессиональностью. Правда, его рисовка была слегка странной, мрачноватой, можно сказать, готической. Аловолосый не использовал краски, только простой карандаш, занимаясь лишь контурами, фоном и прорисовкой важных деталей, а раскраску поручили кому-то другому, но все же это не отметало тот факт, что у парня явный талант, которым, получается, пользовались. Впрочем, возвращаясь к более не терпящей отлагательств проблеме, Учиха сразу же проанализировал, предположил и сделал выводы, которые не совсем его устраивали.
Нет, Собаку, скорее всего, не будет возражать и расспрашивать, в отличие от Инудзуки, у которого он точно не попросит телефон, дабы тот, ввиду своего настойчивого любопытства, не увился за ним неотцепным хвостом, но Саске аловолосому не доверял. Подросток и сам не мог сказать – почему, но что-то его в этом человеке сметало, пусть на самом деле Гаара и не был злобным, ненавидящим и нелюдимым, но что-то подсказывало Учихе, что этот парень тоже неплохой аналитик, а даже намекать Собаку на то, что у него есть какой-то секрет, Саcке был не намерен. К тому же, Гаара сам был полон секретов и противоречий, а ещё он был психом, потому что, и правда, выполнил желание Кибы, сделав татушку точно над левым глазом.
Войдя в школьный автобус Учиха едва не уселся на какую-то девчонку, когда заметил это нечто на лбу у Собаку. Да, татуировка была красивая – подросток это не отрицал, но она, во-первых, была ярко-алой, а, во-вторых, это был иероглиф, как позже объяснил ему сам Гаара – японское кандзи, обозначающее слово «любовь».
В «Harvard School» подобная выходка стоила бы места в ней. Да что там! Это был бы скандал, поэтому Саске и был удивлен тем, насколько естественно преображение Собаку было воспринято не только учениками, но и преподавательским составом, для которого подобное, именно со стороны Гаары, словно было нормой или даже меньшим из того, на что был способен этот человек. Да, он мог понять, что Гаара пытался самовыразиться, все подростки через это проходят, но куда, черт его дери, смотрели родители Собаку, спуская своему сыну с рук подобные выходки?! Впрочем, он непозволительно отвлекся от более важного, точнее, от, и правда, насущного, словно именно сегодня, в этот день, сейчас же, в эту минуту, и не часом ранее или позже, он должен был действовать. Он должен позвонить Итачи.
