Текст книги "Паучий престол I (СИ)"
Автор книги: Lelouch fallen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)
Он сделал намеренную паузу, смотря на Намикадзе, хотя мог высказаться до конца и только потом обратить внимание на реакцию собеседника, но Саске было невтерпеж. Он хотел знать сейчас, решив, что если заметит хотя бы тень презрения или неодобрения со стороны блондина, то сразу же закроет эту тему, настояв на том, что пришла очередь Наруто говорить и повествовать. Но Намикадзе ответил. Не сразу, о чем-то сперва подумав, но Учиха был готов поклясться, что тот размышлял не над тем, что ответить, а, например, над темными тучами, которые грозно поплыли по небу, насколько его взгляд был безмятежен.
– Я что, похож на миссионера? – внезапно спросил блондин, повернувшись к нему и улыбнувшись так, что у Саске язык к небу прилип. Было такое ощущение, что Наруто потешается над ним, точнее, было бы, если бы он сам, чуть приподнятыми в неподдельном изумлении бровями, не демонстрировал, что это был риторический и лишенный какой-либо подоплеки вопрос. Учихе оставалось только посмотреть в ответ на него так, словно он его оценивал, а после пожать плечами и выдать свое коронное «хн», мол, в этом мире есть место и для всякого рода неожиданностей.
– У нас в городе есть бар для неформалов, в котором мы частенько бываем, – все-таки снизошел до объяснений Намикадзе, уже следя за дорогой, – который почему-то облюбовали и сексменьшины, так что можешь не читать мне лекции о, – беглый, слегка прищуренный взгляд в его сторону, – гендерной теме и равноправии вне зависимости от сексуальной ориентации.
– Да не к этому я вел! – вдруг вспылил Саске, которого зацепило то, что его слова о брате не были восприняты всерьез. – А к тому, что если бы Дей был кем-то из нашего круга, то единственное, что предприняли бы родители, так это меры предосторожности, чтобы подобное не стало достоянием общественности. Но Дей – простак с очерненной репутацией, да и ещё несовершеннолетний. Они воспротивились потому, что такая любовь – это недостойная Учихи любовь. Да о чем я! – снова вспыхнул подросток, видя, что Наруто совершенно не проникся его пылкой речью. – Любовь вообще не нужна настоящему Учихе! Любовь – для обывателя, которому нужно чем-то наполнить свою пустопорожнюю жизнь! А Учихе под стать партнер, который будет выгоден и удобен не только в быте и постели! – высказался, руки на груди сложил и насупился, сам поражаясь тому, какой бред только что сорвался с его языка. Впрочем, и не бред вовсе. Это было его, саскино, мнение, которым он раньше делился только с братом, но тогда он почему-то называл его не саскиным, а личностным. Получается, что до знакомства с Наруто в нем была просто личность, без лица и характера, теперь, сформировавшись, эта личность саскина и только его. Бред, да и только, но сколько же смысла было в этом абсурде.
– Но причина твоих пререканий с родителями не только в этом, ведь так? – Намикадзе покосился на него, и Саске пожалел, что они в дороге, потому что хотелось смотреть блондину в глаза, а не ловить его взгляды и пытаться понять, что скрывает величественный профиль. Наверное, он мог бы попросить, и Наруто уступил бы ему, но атмосфера беседы уже сложилась, и, пока она его практически устраивала, подросток ничего не хотел менять. Практически потому, что он пытался вывести Намикадзе не скользкую дорожку, навязав ему ту тему, которая для него самого сейчас была важной. Нет, о брате он тоже хотел поговорить, не только потому, что это впервые за два года он мог поделиться тем, что не давало ему спокойствия, а и потому, что Наруто, даже если он и не приемлет гомосексуальные отношения, пытался его понять.
Наверное, Суйгетсу и Шикамару тоже поняли бы, не только ситуацию с Итачи, но и его собственную – интуиция, опираясь на наблюдения, подсказывала подростку, что друзья, каковы бы отношения между ними тремя ни были, не осудят его за то, что ему нравятся мужчины, и не перестанут с ним из-за этого общаться, но рассказать им ни о брате, ни о себе Саске не мог. Как бы там ни было и как бы родители не поощряли его умеренное общение с Нара и Ходзуки, их семьи были конкурентами, точнее, Мангетсу Ходзуки был не менее влиятелен, чем Учиха Фугаку, просто несколько в другой отрасли, а Шикаку Нара, как сенатор Конгресса, имел слишком обширные и могущественные связи, чтобы с ним не только считаться, но и побаиваться попасть в его личный черный список. Впрочем, Саске сильно сомневался в том, что Учиха Фугаку может кого-то бояться. Остерегаться – да, но не бояться. И именно в рамках этой осторожности многие темы, на которые, обычно, общаются друзья, были для Учиха под грифом «запрещено», как, видимо, и для Суйгетсу, и для Шикамару, о жизни которых вне школы он не знал практически ничего. Скорее всего, Саске так бы и не задумался над тем, что им троим нужно пересмотреть свою дружбу, если бы не увидел и не почувствовал, какой, на самом деле, она должна быть. Впрочем, он снова отвлекся, а все из-за Намикадзе, который побуждал его думать обо всем и сразу, словно у него больше не будет ни времени, ни возможности, чтобы поговорить с блондином обо всем, о чем ему хотелось с ним поговорить.
– Причина в методах, которыми родители пытаются, так сказать, облагоразумить Итачи, – фыркнув, но не зло, а словно подчеркивая абсурдность этих самых методов, ответил Саске. – Выгнать из дому, лишить фамилии и наследства, заблокировать доступ к финансам, создать легенду, по которой Учиха Итачи уже два года как живет в Японии и не желает общаться ни с друзьями, ни с родственниками, сделать все для того, чтобы нерадивый сын почувствовал, что значит быть отбросом, отвергнутым и преследуемым Учиха – вот на что сделали ставку мои родители, считая, что подобные лишения могут сломить Итачи.
– Какая наивность, – Наруто хмыкнул, а Саске даже брови удивленно приподнял, пытаясь понять, какие мысли скрываются за предвкушающей, слегка лукавой улыбкой, словно блондину импонировал такой, стоящий на своем и ни на йоту не уступающий Итачи.
– Я могу судить о твоем старшем брате только из твоих слов, но уже сейчас более чем уверен в том, что он, если действительно любит того парня, не откажется от него даже под столь мощным прессингом, а твои родители, которые воспитывали его с детства, так и не смогли этого понять. Уж прости, Саске, – Наруто снова повернулся к нему лицом, – но они слепы, а, когда прозреют, боюсь, будет поздно, – и они оба замолчали: Наруто потому, что высказался, Саске потому, что задумался. Впрочем, молчание было лишь возможностью сменить тему, в обсуждении которой они так и не смогли прийти к пониманию, но Учиха этим шансом не воспользовался. Нет, он не собирался оправдывать родителей или же цеплять на них какие-то ярлыки. Он просто посчитал нужным довести дело до конца, пусть Намикадзе, кажется, дал понять, что он больше не желает обсуждать чью-то семью.
– Уже поздно, – запрокинув голову и всматриваясь в потолок, на выдохе, произнес брюнет. – Во-первых, Итачи уже не тот, которым был раньше: мир, в котором он сейчас выживает, давит на него, нависает над ним проблемами маленьких зарплат, больших счетов и среднестатистического обывательства. Брат загибается в это серости. Я это не только чувствую, но и вижу, пусть Итачи никогда не жаловался мне на что-то. Во-вторых… Я даже родителям этого не говорил, – Саске все же задумчиво покусал губу прежде, чем подать то, о чем не знал никто, кроме него. Нет, он не передумал и не собирался брать свои слова обратно. Все, о чем они с Намикадзе говорили и что между ними происходило, было важным, причем ещё и потому, что Саске наблюдал за реакцией блондина, пытаясь понять, а стоит ли в своей откровенности идти до конца?
– В общем, Итачи и Дей хотят пожениться этим летом – в Калифорнии ведь разрешены однополые браки, – подросток пожал плечами, а Наруто едва заметно кивнул, словно и не был удивлен услышанным, – и после этого пути назад не будет…
– Но твой отец, как я понимаю, сделает все для того, чтобы такой путь был, – продолжил за него Намикадзе, но перебив не из-за своей нетерпеливости или же потому, что все было и так очевидно, а потому, что понимал, как в подобной ситуации будет действовать такой человек, как Учиха Фугаку. – Если не получается надавить на сына, значит, – Наруто остановился, пропуская гордо и меланхолично шествующий через дорогу выводок броненосцев, и, уличив момент, повернулся к нему всем корпусом, не намеренно, но все-таки доказывая, что он не просто слушатель или жилетка для чужих слез, – мишенью станет тот, кто ему дорог.
– И они начали с меня, – Саске кивнул, поражаясь тому, настолько предельно ясно и четко вырисовывается ситуация, и шпыняя себя за то, что непростительно тянул с этим разговором. Да, сперва он не был готов, после боялся, что чем-то выдаст свои чувства, предполагал, что Наруто могут претить гомосексуальные отношения, и поэтому он не только не поймет, но и перестанет общаться с ним, как, например, процентов восемьдесят на его месте, но при этом Саске как-то забыл, что с Намикадзе ни статистика, ни анализ, ни расчеты ему не в помощь. У Наруто на все свое мнение, причем, как подметил Учиха, далеко не всегда соответствующее общепринятому.
– Сперва я думал, что меня отправили сюда потому, что я оскорбил отца. Да, – на этот раз Саске размеренно, методично закивал головой, размышляя вслух, – я считал, что мне хотят преподать урок воспитания и послушания, на самом же деле это была попытка припереть Итачи к стенке. Но я, – подросток хмыкнул, – всего лишь его любимый младший брат, но не его слабое место.
– И поэтому… – многозначительно протянул Наруто, ухмыляясь так, словно он уже, неважно как и каким образом, знал, что у такого человек, как Учиха, пусть и самого младшего, припасен козырь в рукаве.
– И поэтому, – Саске снова замешкался, ведь это только его секрет, даже Итачи не знал, точнее, до поры до времени Итачи и не должен знать, но Наруто ведь никак не связан с его семьей, значит, не представляет никакой угрозы для его личных планов, пусть Учиха все ещё твердо был убежден в том, что секрет – не секрет, если его знают уже двое, – ещё до приезда сюда я написал письмо Мадаре, брату отца, – подросток хмыкнул: гений – что тут ещё скажешь. – Уж он-то точно не оставит все, как есть, тем более если речь идет об Итачи.
– Вижу, ты считаешь, что поступил благоразумно, – с легким укором подметил Наруто, и Саске резко вскинулся, на этот раз не понимая, за что, собственно, блондин порицает его, если план был прост и действенен.
– Да, считаю, – стоял на своем Учиха. – Пусть Мадара и в опале у моего отца, но там, – брюнет неопределённо махнул рукой, – в Майами, он не последний человек, который сможет помочь брату, даже если… – подросток глубоко вдохнул, сжимая губы в плотную нитку, а после медленно выдохнул, принимая последствия своего же поступка, – даже если я больше никогда его не увижу.
– Не утрируй, – Наруто фыркнул, и Саске вновь заметил, что тот настолько снизил скорость, что они ползли по трассе так же, как недавно встреченные ими броненосцы. Но если Наруто хотел побыть с ним подольше, то почему, например, не пригласил его к себе? Или вне автомобиля Намикадзе, в котором они могли говорить откровенно, без всех этих туманных фраз и завуалированных подтекстов, начиналась какая-то особая зона отчуждения?
– Просто тут два варианта, – рационально, пристукнув пальцами по рулю и слегка пожав плечами, продолжал Намикадзе таким тоном, словно снова говорил незыблемую истину, – либо все пойдет по твоему сценарию, либо… – блондин окинул его скептическим взглядом, – ты стравишь двух псов, которые будут рвать друг другу глотки за самый сочный кусок мяса.
– Не сравнивай моего брата с собачьим кормом! – рыкнул Саске, с силой откинувшись на спинку сидения и нахмурившись, думая над тем, что он только что услышал.
Наруто был прав. Даже не так. Наруто озвучил тот вариант развития событий, который он продумывал сам ещё до того, как решился перешерстить кабинет отца в поисках контактов Мадары. Да, все могло быть и так, тем более что речь шла не о нем, а об Итачи – почему-то Саске думал, что, пожелай дядя забрать его, родители отстаивали бы младшего сына, скорее, из принципа, чем по причине его важности для семьи – так что не исключено, что отец и Мадара, и правда, сцепятся. Но это лишь предположение – он ведь до сегодня даже не знал, правильным ли был тот адрес в Майями, который он нашел в старом, ещё бумажном блокноте отца, и получил ли Мадара его письмо вообще, так что гадать заранее не было смысла, тем более что расстояние до фермы Хатаке неумолимо сокращалось.
– Я понимаю, почему ты так поступаешь, – после несколькоминутного молчания, которое, видимо, было нужно именно блондину для того, чтобы осознать, осмыслить и сделать выводы, сказал Намикадзе. – Знаешь, Саске, если бы у меня был брат, – может, подростку только показалось, но Наруто сильно, до скрипа, до побелевших костяшек пальцев сжал руль, чуть хмуря свои золотистые брови, – я бы тоже защищал и отстаивал его всеми возможными способами, как ты сейчас. Неважно, каким бы он был, – парень сглотнул, как вновь-таки показалось Учихе, громко и судорожно, словно Наруто сдерживал целую бурю эмоций внутри себя, причем уже давно. – Нельзя вычеркивать чужие жизни только потому, что они не соответствуют своим ритмом твоей собственной.
– Уверен, что в твоей семье такого бы не произошло, – Саске почувствовал острую необходимость поддержать Намикадзе, пусть и не зная, что его тревожит в этот момент, но и оставаться в стороне не собираясь, ведь, как бы там ни было, а все это время именно он опирался на Наруто, так почему бы блондину сейчас не опереться на него?
– Мне очень понравились твои родители, – его щеки покрыл легкий румянец, но не потому, что он сделал кому-то комплимент, его слова были искренними, а семья Намикадзе явно заслуживала в свою сторону больше лесных слов, чем просто «нравится», а потому, что если бы они с Наруто… Хотя, во-первых, о таком даже мечтать не стоило, а, во-вторых, отцовско-материнское отношение к нему, просто Саске, ещё не давало гарантий того, что чета Намикадзе-Узумаки примет его как парня своего сына, как и не факт, что Наруто с пониманием отнесется к его признанию. А признаться нужно. Пусть и не сейчас. Но хранить в себе чувство первой любви всю жизнь, а после сожалеть о том, что он даже не попытался, Саске не собирался. Просто нужно выбрать подходящий момент, который, как назидательно утверждала его интуиция, сейчас таковым не был.
– Да, они хорошие люди, – Наруто кивнул, – и я говорю это не потому, что я – их сын, а потому, что так оно и есть. Они много вложили в нашу ферму, которая досталась отцу от его отца в, мягко говоря, запущенном состоянии. Фактически, мои родители начали с нуля, добившись всего, что у нас есть, своим трудом. Мама работает медсестрой в городской больнице, отец никогда не отказывает в помощи, как бы занят он ни был, но… – на этом слове, которое и сам Саске отчасти недолюбливал, зная, что оно, зачастую, служит переходом от хорошего к плохому, Намикадзе запнулся и цыкнул, словно порицал кого-то, – не всем это по душе.
– Зависть – один из семи смертных грехов, – заметив быстрый, удивленно-вопросительный взгляд, Саске фыркнул. – Я не набожный. За всю свою жизнь я лишь пару раз, и то только потому, что так было нужно, был в церкви, даже молитвы ни одной не знаю наизусть, зато знаю, что такое зависть и на что она толкает людей.
– В таком случае наша деревня просто кишит грешниками, – Наруто фыркнул, и на этот раз была очередь Саске удивленно приподнимать брови, намекая на то, что не мешало бы объясниться. Наивным он, конечно, не был, даже не предполагая, что попал в Эдем – достаточно было и школьного мини-социума, чтобы понять, что даже подростки в этом месте не божьи одуванчики, способные не только на мелкие проделки, но и на откровенные издевательства и даже преступления, но все же он надеялся, что такая глубинка может быть менее испорчена, чем большой город, в котором доступно больше соблазнов.
– Например, семья Инудзука, – вот значит как, плавно и неторопливо, постепенно подводя его к нужному настрою для максимально четкого понимания ситуации, Наруто решил ответить на его просьбу, пусть Саске и не считал, что блондин настолько бесстыж, что проигнорирует её, но он мог и не отвечать, по крайней мере, не приукрашивая действительность.
– Киба с одиннадцати лет единственный мужчина в своей, между прочим, довольно большой семье, что порождает сплетни и пересуды, – продолжал Намикадзе, и брюнет обратился в слух, пытаясь не пропустить не только ни единого слова, но и ни единой эмоции, считая, что важно – знать, как к сказанному относится сам Наруто. – Его мать, тетка и сестра – все матери-одиночки, – парень пожал плечами, – по разным причинам, но эти причины никого не волнуют, никто даже помнить не хочет, например, о том, что у мисс Инудзука был муж, как и то, при каких обстоятельствах она осталась одна с двумя детьми на руках. Все видят в них падших женщин, но при этом лебезят перед ними, потому что Инудзука – самые лучшие ветеринары во всей округе, которые не откажут в помощи ни ночью, ни в грозу, ни даже тогда, когда другие бессильно разводят руками.
– И поэтому Киба так рвется во взрослую жизнь, – резюмировал Саске, теперь зная достаточно для того, чтобы понять шатена, его дурную привычку стебаться над остальными, словно так, в шутливой манере, но, порой, обижая от глубины души, он мстил тем, кто улыбался ему в лицо, а поза глазами поливал грязью его семью. – Киба считает, что только так он сможет не только избавиться от опеки, но и самому стать щитом для своей семьи. Мужчина – он и есть мужчина, – подросток фыркнул, – что бы там ни говорили о гендерном равенстве.
– Что-то вроде этого, – на этот раз Намикадзе ответил уклончиво, и Саске понял, что он в чем-то ошибся. Может, причиной было то, что Наруто все-таки был не до конца с ним откровенен, может, в том, что он все ещё не мог понять деревенскую душу с её ценностями и приоритетами, но, какова бы ни была причина, было ещё что-то, что и вынуждало Инудзуку выдавать себя за шута, при этом скрывая не только свои личные мотивы, но и самого себя. И Учихе почему-то казалось, что эта причина относится именно к Кибе, а не только к тому, что думали о его семье окружающие, и что он им хотел доказать.
– С Гаарой все обстоит ещё сложнее, – подметил Намикадзе, сжимая губы в тонкую нитку, и Саске на время отвлекся от своих размышлений по поводу Собачника, внимательно вслушиваясь в каждое слово, потому что Собаку казался ему куда более интересной и загадочной личностью, что своей первой фразой и подтвердил блондин. – Людская молва разрушила его семью, – это тоже было знакомо Саске. Не на примере собственной семьи, конечно же – Учиха безупречны во всем, и это их осуждения и опалы нужно бояться – но у Фугаку было достаточно конкурентов… Да, было, потому что глава корпорации «Katon» знал, как расправиться с угрозой так, чтобы избежать любых подозрений, и одним из этапов устранения конкурента было очернение его репутации, чтобы у него не осталось ни единой живой души, на поддержку которой он мог бы рассчитывать. К тому же, теперь была понятна и нелюдимость Собаку, пусть причины такого отношения к его семье все ещё оставались загадкой.
– Почему? – таки спросил Саске, по затянувшемуся молчанию поняв, что Намикадзе не хочет развивать эту тему, и если бы Наруто отказался отвечать, он бы понял, все-таки Саске, будучи Учихой, ценил тех, кто умел хранить чужие секреты, но попытаться узнать и понять стоило.
– Потому, что Гаара родился рыжим, – ответил Наруто, и Саске впервые почувствовал в его голосе нотки злости, которые можно было понять ввиду того, что Собаку был его другом, но он уже научился более-менее понимать Намикадзе, который именно сейчас был зол по другой, вновь-таки непонятной ему причине.
– Все судачили о том, что мать Гаары нагуляла его с кем-то, – тяжело вздохнув, продолжал Наруто, а Саске даже внимания не обратил на то, что они уже повернули к ферме Хатаке, насколько он был напряжен и сконцентрирован, пытаясь понять и прочувствовать те эмоции, с которыми говорил Намикадзе. – Мать – блондинка, отец – темноволосый, старшие дети, Темари и Канкуро, похожи на своих родителей, Гаара – рыжий, а рыжих в семье Собаку никто не помнил.
– Бред какой-то, – пробормотал Саске, таки заметив, что машина остановилась, но он не спешил выходить из салона, решая, стоит ли ему что-то предпринимать. Пригласить Наруто к себе, точнее, к Хатаке, но имел ли он на это право? Нет, Какаши против не будет, его вообще может ещё не быть дома, поскольку фермер сегодня вроде как собирался в город на встречу со своими заказчиками, но дело не в фермере и его причудах, а в том, что он сам был не готов пускать кого-то на свою территорию.
Да, он любит Наруто – от этого чувства Саске не собирался отказываться, но и сближаться с блондином настолько, чтобы выстроить абсолютно доверительные отношения, он опасался. Как бы там ни было, в том числе и с его чувствами, но Учиха все ещё не доверял Намикадзе, так и не отмахнувшись от мысли, что тот что-то скрывает, причем не просто свою личную тайну, секреты своей семьи или же друзей, а что-то относительно его самого, что, пусть и иногда, но все-таки было остро заметно. Пока что им лучше ограничиться пространством салона авто, и уже после Саске примет решение. Окончательное – так решил Учиха, как и обещал брату.
– Да, бред, – согласился Намикадзе, – но этот бред стал первым звеном той цепочки, которая исковеркала жизнь семьи Собаку, – Наруто шумно выдохнул и откинулся на спинку сидения, прикрыв глаза, словно так ему было легче, то ли вспоминать, то ли говорить – не суть, главное, что блондин не молчал, а для Саске это было намного важнее, чем история Гаары.
– Общественное мнение сильно повлияло на отца Гаары: он возненавидел сына и стал больше внимания уделять чему угодно, но только не семье. Когда Гааре не было ещё и года, его мать умерла, и люди снова стали судачить о том, что это Бог наказал Собаку но Каруру за прелюбодеяние и рождение бастарда. Впрочем, отцу Гаары нужно отдать должное, – Наруто, приоткрыв глаза, посмотрел на него, и Саске замер, ликуя, пусть и понимал, что сейчас не самый лучший момент, но Намикадзе требовалась его поддержка, он это чувствовал, и этого было более чем достаточно, – он не отказался от младшего сына, правда, переложив заботу о нем на дочь.
– Но ведь существует же ДНК-экспертиза, – возмутился неосведомленности и предрассудкам деревенских Саске, который напрочь не понимал любителей распускать сплетни, словно это было их пищей и воздухом. – Да, может, двадцать лет назад это и не было общедоступно, но, главное, желание, раз уж этот Собаку хотел сохранить свою семью.
– Результатами экспертизы всем рты не заткнешь, – резонно подметил Наруто, и Саске все понял: раз механизм запущен, остановить его можно только сломав – да, отцовская любовь бывает разной, но нужно отдать должное этому, неизвестному ему человеку, который выбрал презрение общественности, но не отказался от собственного сына, а то, что рыжий… Человечеству без малого миллион лет, а ему не известна и единица всех тайн Вселенной.
– Основа фермерского хозяйства Собаку, – продолжал Наруто, теперь постоянно смотря на него, словно пытаясь донести что-то важное, к чему он все это время подводил, – теплицы, рассада, саженцы, отщепи, овощи, фрукты – они были самыми крупными поставщиками штата, пока…
– Пока… – затаив дыхание, прошептал Учиха, чувствуя, что они подошли чуть ли не к ключевому моменту всего их разговора.
– Пока отца Гаары не наши мертвым, – на выдохе произнес Наруто, и у Саске по коже прошли мурашки, словно смерть незнакомого человека своими холодными пальцами коснулась и его, но, скорее, это было просто понимание той трагедии, которую пережила семья Собаку, в которой было трое детей, и которые, скорее всего, оказались никому не нужны.
– Это было убийство? – все-таки решил уточнить Саске, хотя его безупречная интуиция твердила, что догадка была правдивой.
– Да, хотя в этом деле у полиции даже подозреваемых не было, – без утайки ответил Намикадзе, снова обрушивая на него ушат холодной и мерзкой истины, которая скрывалась за всеми этим картинными пейзажами и размеренной деревенской жизнью. – Рано утром он вместе с тремя помощниками ушел в поле, а спустя двое суток их всех нашли в овраге неподалеку от угодий Собаку с перерезанными глотками. Никаких следов, кроме отпечатков шин и чьих-то сапог. «Скорее всего, Собаку но Шукаку связался с мафией, за что и поплатился», – вот что говорили у нас в деревне. Мерзость! – раздраженно бросил Наруто, и Саске рискнул.
Ладонь Наруто была теплой, большой и мягкой, и пусть это прикосновение явно не вписывалось в рамки товарищества или дружбы, Учихе было все равно. Нет, именно сейчас Наруто не нуждался в поддержке. Наоборот, этим прикосновением Саске хотел усмирить тот огонь негодования, который ярко полыхал в глазах цвета индиго, придавая им непримиримый, алый отблеск.
Он никогда не понимал фанатиков, готовых на все ради своих, порой, откровенно глупых и нелепых убеждений, но уважал тех, кто был верен своим принципам и идеалам, при этом не навязывая их другим, а доказывая их нужность и верность. Таким был Наруто, пусть его обостренное чувство справедливости и непримиримости с действительностью было утопичными и, практически, невыполнимым в тех условиях, в рамки которых заключено современно общество, но это ещё не означало, что один человек ничего не способен изменить.
Да, идти против устоявшейся системы тяжело и чревато – Саске испытал это на собственной шкуре. Он сам не раз был свидетелем того, как ломались подобные Наруто, с порывами и помыслами, которые были либо слишком масштабны, либо же настолько индивидуальны, что об их восприятии другими и речи не шло, но Намикадзе не сломается – Саске был в этом уверен.
Взгляд – вот что давало Учихе эту уверенность, потому что он видел, как Итачи смотрел на родителей, твердо отстаивая свое решение, так же сейчас смотрел на него и Наруто, не боясь быть непонятым и отвергнутым, но будучи до конца преданным своему убеждению. Людская ненависть друг к другу погубит этот мир – эту фразу он слышал не единожды, причем не только из уст брата. Похоже, так считал и Наруто. И их дружба, дружба троих, судьбы которых были исковерканы этой ненавистью, пусть история Намикадзе так пока что и не была известна Саске, стала доказательством того, что её можно преодолеть, превратив слабость в сильную сторону. Вот почему, порицая Гаару за то, что он сделал со своим сокомандником, ни Наруто, ни Киба его не ненавидели, а пытались сделать все для того, чтобы подобное больше не повторилось.
– Темари тогда было семнадцать, Канкуро – четырнадцать, Гааре – двенадцать, – продолжал Намикадзе, положив вторую ладонь поверх его и слегка похлопав по ней, словно благодарил за попытку поддержать, но при этом не вкладывал в это прикосновение чего-то большего, чем обычный тактильный контакт.
– Их распределили по приютам? – спросил Саске, осторожно освобождая ладонь и пытаясь за ровностью тона своего голоса скрыть разочарование. Похоже, как бы Наруто к нему не относился, но рассчитывать на что-то большее, чем дружба, ему не стоит, а вся эта забота, поддержка, присутствие подле… Просто Наруто такой человек. У него есть принципы и идеалы, он хочет защищать слабых и отвергнутых, ему нужна справедливость и открытость хотя бы в его собственном мини-мире, так что все, что делал Намикадзе, было продиктовано всего лишь его убеждениями. Да, Саске был разочарован, но это ещё не означало, что он не расскажет Наруто о своих чувствах, тем более, после того, как блондин сам доверии ему ту часть себя, о которой, похоже, не знал никто, кроме Кибы и Гаары, а теперь и него.
– Нет, – слегка резко ответил Наруто, и Саске удивленно приподнял брови, не понимая, что же в этой ситуации так задевает блондина. – Над ними взял опеку мой дед, – и индиго снова потемнело – Учиха уж знал, что это означает. Наруто негодовал, а Саске оказался в замешательстве, не понимая причину.
– В общем, – Наруто вздохнул и улыбнулся, снова став таким же, каким его видели остальные, но Саске-то понимал, что блондин просто ушел от неприятной ему темы, связанной то ли с поступком его деда, то ли с самим этим человеком, – не так уж и спокойна и безоблачна деревенская жизнь, – Учиха не нашелся, что ответить, с сожалением понимая, что на сегодня их разговор закончен, причем по инициативе блондина, хотя он был бы не против вот так вот посидеть ещё, просто посидеть, может, болтая о чем-то обыденном и малозначимом, главное, чтобы вдвоем.
– Пойдем провожу, что ли, – пришлось выбраться из машины, слегка фыркая, мол, возмущаясь, что его, как маленького, провожают под самое крыльцо, но на самом же деле Саске было приятно, пусть он и понимал, что не стоит видеть в этом что-то большее, чем есть на самом деле. Конечно же, Наруто просто проводит его, прежде, чем он войдет в дом, не возьмет за руку и не коснется его губ своими, но, осознавая, что этого не будет никогда, Саске мог позволить себе хотя бы помечтать.
– Кстати, – уже на пороге, когда они, попрощавшись, разошлись в разные стороны, Саске вспомнил, что так и не спросил, с чего же началась их дружба, – а как вы втроем сдружились-то? – да, с Собаку все было понятно, раз опеку над ним взял дед Наруто, но Киба… Может, они и до этого дружили, просто блондин об этом не упомянул.
– Мы – утраченное поколение, – обернувшись, с каким-то, слишком спокойным выражением лица ответил ему Намикадзе. – Это и объединяет нас троих.
– Утраченное поколение? – Саске моргнул, не понимая, что это может означать, и почему утраченное поколение – это только трое.
– Те, кто в один и тот же год попали в одну и ту же лечебницу, – Намикадзе буднично, словно говорил о чем-то совершенно незначащем, пожал плечами, – правда, по разным причинам.
– Какую лечебницу? – одними губами прошептал Саске, надеясь на то, что блондин его не услышит или не захочет отвечать, ведь, как бы ему ни хотелось узнать всю правду и стать ближе, интуиция твердила, что это не та часть жизни его возлюбленного, о которой стоит говорить вот так, когда их разделяет несколько метров и пронизывающий до костей ветер.
– Психиатрическую, – уже через плечо бросил Наруто, удаляясь. Новый порыв ветра поднял дорожную пыль, и Саске зажмурился, ощущая, как в ритме бешеной тревоги заходится его сердце. Не отпускать – вот чем руководствовался Саске, сбежав с крыльца, но его пальцы поймали лишь воздух и отблеск моргнувших габаритных огней. Ответов не было. Только новые вопросы, болезненные и назидательные, змеиными кольцами сжавшие его сердце, бьющееся в оковах неразделенной любви.
