Текст книги "Пророчество не лжёт (СИ)"
Автор книги: Леди Асока Тано
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 50 страниц)
– А как же ты? Ведь его подарил его твой папа? – Асока была удивлена щедростью его души.
– Да, правильно, а ещё он сказал, что радостью и счастьем обязательно нужно делиться, ведь это единственное, чего становиться больше, если отдать его часть – пояснил мальчик с недетской серьёзностью.
Он сказал правду, положительными эмоциями всегда следует делиться, а негативные стараться изжить, а если ещё вернее, отпустить их далеко от себя, в глубину Великой Силы, заставив раствориться в ней, чтобы не навредить самому себе и своему окружению. Что же на это скажет новый ученик, когда расскажут об этом буквально на второй день после зачисления в клан юнлингов?
====== Глава 18. Начались проблемы ======
Среди учеников Храма, попавших туда в более старшем возрасте, чем положено, иной раз возникали сомнения в правильности выбора своего пути. Ведь не напрасно Совет джедаев старался принимать на обучение детей в возрасте до четырёх лет, чтобы они не могли сами влиять на его решение. Пусть это было и не совсем честно по отношению к кандидатам, но за то избавляло от многих проблем, вроде недовольства небогатой на изобилие жизнью Ордена и строгими его правилами. Ибо в этом случае ученик просто не знает иного существования, чем быт Ордена и невольно считает его единственно возможным и приемлимым. Хуже обстояло с более старшими детьми, которые уже успели пожить в большом мире и увидеть другие уклады существования. В частности узнать понятие дома и семьи, которых Орден уж точно никогда не даст ему, учитывая запрет на привязанности и личные отношения. Хотя и плюсы в таких ситуациях тоже имелись, например в том, что ученик сам, по своей воле приходил в храм, испытывая желание добровольно сделаться Джедаем, не по отбору в Храме, а по зову своего сердца, по которому и велит жить сама Великая Сила. Впрочем, не она ли сама указывала таким детям дорогу на Корусант? Да, наверно, но если бы они и дальше так же следовали её призыву. Увы, такое случалось не всегда. Часто, зная об Ордене только то, что рассказали другие, старшие ученики имели не совсем верное представление о нем. В их воображении рисовались красивые картины с межпланетными перелетами, красивыми взмахами светового меча и подвигами, гремящими на всю галактику, создавая иллюзию того, что именно из этого и состоит жизнь джедая. А когда узнают, что ко всем этим привлекательным благам прилагается ещё и весьма строгий и почти аскетичный уклад, ввиде четкого распорядка дня, обязательной формы одежды и системы ограничений, то иной раз выдают волну протеста. Ведь тут, в отличие от родного дома, ученику было нельзя очень многое: покидать храм в одиночку и без предупреждения, не иметь личных вещей, кроме тех, что даёт храм, проявлять открыто свои эмоции и чувства, посещать родных, кроме одного дня в полгода. Список можно было продолжать до бесконечности, прибавьте к нему ещё и скудную пищу и изнуряющие тренировки. А уж про сложные и скучные духовные практики и занятия теорией, занимавшие порой почти весь день не стоит и упоминать. В общем, как уже становиться понятно, такой порядок по душе отнюдь не каждому, не того ожидают амбициозные дети, попадая в храм. Им, всем до одного, кажется, что все навыки дадутся им легко, а некоторым вообще не надо ничему учиться, ибо они всё знают и так. Лишь единицы готовы ради настоящего успеха целыми днями не вылезать из тренировочного зала, сбивая руки до кровавых мозолей и по несколько часов сидеть в медитативной позе, чтобы хоть на пять минут достичь состояния полной отрешенности, а ночами, когда уснёт учитель, пробираться в библиотеку и до потери сознания штудировать особо незапомнившиеся строки из голокронов. Чтобы потом заснуть головой на столе, а утром проснуться с треугольным отпечатком на лбу и сильно пополнившимся багажом знаний. Именно таких учеников любили наставники, именно их уважали и ставили в пример другим. И именно к таким никак нельзя было причислить Энакина Скайуокера. Этот маленький выходец с Шили с самых первых минут появления в Храме успел попортить немало крови и старшим и младшим. Ровестникам тоже досталось немало, им с утра до ночи приходилось выслушивать:
– Да ну, как так, почему тут нельзя купаться? А когда мне дадут денег на карманные расходы? Как не дадут? Нет, не согласен! Стоп! А почему нас кормят такой гадостью? Где мой любимый жареный порг?
И так изо дня в день уже почти полгода. Все устали и крайне замучались делать ему замечания. Даже крайне терпеливый и снисходительный ко всему Мастер Йода и то часто не удерживался, время от времени высказывая Скайуокеру недовольство его поведением:
– Об одном, Скайуокер юный, помнить должен ты, что правила наши чтить и уважать тебе следует. Иначе, отправка в корпуса обслуживания в скором времени светит тебе.
Эта отповедь ненадолго заставляла Энакина прийти в себя и не выкидывать никаких выходок, ведь в корпуса обслуживания обыкновенно отправляли тех, кого считали недостойным обучения в Храме. Это считалось самым большим кошмаром для юнлингов, этого боялись и всеми силами пытались недопустить. Но выдержки его обыкновенно хватало лишь на несколько часов, чтобы потом опять:
– Фу, не буду я есть эту кашу! Она такая отвратительная! Похожа на завтрак ранкора, который он ест уже второй раз!
После такого высказывания аппетит пропадал уже не только у него, а как минимум, у половины группы учеников. Но всё менялось, стоило появиться в поле его зрения тоненькой фигурке оранжево-коричневого цвета и сложив на груди тоненькие ручки, посмотреть на него недовольным взглядом больших голубых глаз. В тот же миг, как по мановению волшебной палочки, вся дурь тотчас же исчезала из мыслей Энакина, а лицо становилось серьёзным. А уж когда она подходила к нему и сев рядом принималась расспрашивать о делах, тот и вовсе преображался. Выпрямила спину и подперев щеку рукой, Скайуокер начинал подробно рассказывать о том, что изучил за последнее время, стараясь не упустить не единой подробности. Остальные товарищи смотрели на это действо и просто диву давались как может один человек резко перемениться только увидев другого. Конкретного и определённого. И действительно, только эта девушка, только она, Асока Тано, ученица замкнутого, но очень доброго и отзывчивого Магистра Пло, умела укротить непростой нрав Энакина Скайуокера. Лишь только в её присутствии он начинал вести себя прилично и доброжелательно. Другим не удавалось так на него влиять. И каждый раз, когда появлялась возможность, они уединялись где-нибудь в рекреации и подолгу разговаривали обо всем на свете. Оба они, попав в храм уже взрослыми, имели много общих проблем и мыслей. Им постоянно было, что обсудить. Иногда говорили о доме, Энакин вспоминал маму и думал о том, как ей живётся на родине с новым мужем, о чем ему говорили короткие послания, приходившие с Шили, Асока часто думала о своём отце, которого давно не видела, скучала по нему и иногда, в особо тяжёлые моменты почти срывалась на слёзы. Скайуокер тогда не выдержав боли в её взгляде, чуть обнимал её за плечо и просил не плакать, а потом, когда никого не было рядом, давал ей своего любимого Хвостика. Асока прижимала игрушку к себе и редкие соленые капли падали на её овальные ушки. Товарищи Энакина, видя эту нежную дружбу, тайком посмеивались над ними, а один, особенно бойкий на язык Феррус Олин, бывший на пару лет старше Энакина, один раз насмешливо заявил, глядя прямо на них:
– Ну, что, парочка, не надоело вам ещё обниматься? Может быть, поженитесь уже?
Эти слова заставили Асоку почти рассмеяться, а вот Энакина, наоборот, нахмуриться и сдвинув брови, шагнуть в сторону Ферруса:
– Вот, надо будет и женюсь! Дай только вырасти!
– Я-то дам – ничуть не уступил Феррус – Но как вы Кодекс обмануть умудритесь? Вряд ли Йода согласиться быть вашим шафером, а Винду принести вам кольца, впрочем и я тоже не горю желанием нести шлейф от платья твоей прекрасной престарелой невесты. Слишком большая цена за изгнание из Ордена.
Это было уже слишком и побагровев лицом, Энакин наступил на Ферруса и взмахнув руками, Силой толкнул его к стене, заставляя удариться об неё и упасть. Затем он прямо-таки сел на противника и схватив рукой за волосы, другой начал лупить его по лицу и задыхаясь от охватившей душу злости, почти шипеть ему в лицо:
– Не смей больше так говорить! Слышишь? Я кому сказал? Никогда больше так не говори!
Асока встала возле них и начала разнимать, растаскивая в разные стороны.
– О! Вот и сама Избранная явилась! – насмешливо бросил Феррус – Думаешь, ты нужна ему? Да как бы не так! Просто хочет рядом с тобой постоять, чтобы и на него твоя исключительность свет бросила, а после бросит, моложе найдёт!
– Что ты сказал? А ну захлопнись, Златовласка! – снова обозлился Энакин и сильно пнул Ферруса.
Тот так же здорово оскорбился, понимая отчасти справедливость этого прозвища. Дело в том, что в темно-русых волосах Олина с рождения было несколько золотистых прядей, что невольно придавало ему сходство с героиней известной сказки.
– Замолчи, маменькин сынок! – тут же взвился Олин – От одной мамки забрали, так ты новую нашёл, да ещё и известную!
Тут не стерпела уже сама Асока и снова подойдя к драчунам, попыталась докричаться до них, но те были так захвачены дракой, что совершенно не слышали её. И в конце-концов потеряв терпение, тогрута схватила каждого из них за плечо и используя Силу, развела их в стороны. Мальчики, недоумевая, что же случилось, снова кинулись навстречу друг другу, но оба врезались в стоявшую между ними Асоку, отчего та пошатнулась и упав на пол, ударилась головой о цветочный горшок библиотекаря Джакасты, которых она наставила по всему храму как у себя дома, что не раз становилось предметом упрёков со стороны начальства, но всегда прощалось пожилой сотруднице в память о её прошлых заслугах. Впрочем, Асока сейчас точно не собиралась ни упрекать Джакасту, ни восхищаться ею, она вообще ничего сейчас не собиралась делать, так как, ударившись о горшок, тотчас обмякла и упала на пол, раскинув руки в стороны. На её правом виске, возле бело-голубого монтралла, виднелась кровавая ссадина, из которой прямо по этому отростку спускалась красная струйка. Глаза были закрыты и она не подавала признаков жизни.
– Асока! Асока! Что с тобой? – воскликнул Энакин в полном отчаянии. Тогрута не ответила ему, лишь продолжая безучастно лежать на полу.
– Похоже, дело дрянь – подал голос Феррус, напуганный не меньше его.
– Молчал бы лучше, и имел ввиду, что если она умрет, то я точно тебя прибью! – обратил на него свою бессильную злость Энакин.
– Что тут произошло? – послышался над ними властный голос. Оба мальчишки замерли от ужаса, но перепугались ещё сильнее, когда поняли, кто пришёл на место происшествия.
====== Глава 19. Загадка Силовой связи ======
– Что тут произошло? – повторил властный мужской голос. Оба ученика вздрогнули, подняв головы, этого они не ждали. Этого человека они уважали и в тайне боялись.
– Господин канцлер – нерешительно начал Феррус – Я случайно, я не хотел, она сама.
– Помогите ей, надо срочно доставить её в медкрыло – не слушая жалкие оправдания товарища сказал Энакин. Он опустился рядом с подругой и приподнял ей голову, не замечая, что кровь, идущая из неё, пачкает его руки и бежевую тунику.
– Не переживай, мальчик, я сам отнесу её, помоги мне только – быстро включился в ситуацию канцлер и с помощью Энакина поднял бесчувственную тогруту на руки. Скайуокер пошёл за ним следом, оставив Ферруса стоять посреди коридора с открытым ртом.
– Что с ней? Почему она не открывает глаза? – спрашивал он взволновано, держа прохладную руку Асоки.
– Не думаю, что это серьёзно, – успокоил его Палпатин – Но сотрясение мозга наверно есть, она ведь сильно ударилась?
– Наверно, я не видел, – Энакин напрягся, припоминая момент падения Асоки – но кровь...почему она ещё течёт?
– Она виском ударилась, это серьёзно, могла и вовсе умереть – пояснил канцлер, когда они уже вошли в коридор медицинского крыла, занимавшего отдельный корпус. Там, в отличии от Храма, царила совсем иная и в обстановка. Тут постоянно что-то шумело, звенело и гудело. Персонал носился и кричал, отдавая распоряжения механическим помощникам-дроидам. И в отличие от бежево-коричневой плитки Храма, отделка медкорпуса имела в основном белый и жёлтый цвета. Работниками здесь являлись так же джедаи, избравшие своей специализацией целительство. Одной из них была уже знакомая Асоке талотианка Стасс Аллие, впрочем и ученица Мастера Ундулли так же зачастую посещала медкорпус, чтобы брать уроки у царившей там верховной целительницы. Её звали Вокара Че, она принадлежала к расе твилеков и несмотря на весьма солидный возраст, была весьма активной и деятельной особой. Именно она сейчас приняла Асоку, внесённую в её кабинет Палпатином. Вбежавший следом за ним Энакин тут же сбивчиво рассказал, что случилось.
– Ну вы прямо как сорванцы уличные, хотя и джедаи – проворчала твилечка и попросила сопровождающих выйти в коридор.
– Позаботьтесь о ней хорошо, эта девочка очень важна для меня – сказал канцлер, прежде, чем выйти.
– И для меня! Если что-то будет нужно, вы скажите, я принесу! Я буду потом сидеть с ней рядом! Только не прогоняйте – со всей горячностью заявил Энакин и Палпатину пришлось едва ли не силой вывести его из кабинета Мастера Че.
– Я очень волнуюсь о ней – сказал он канцлеру, когда они сели на скамейку в коридоре – Она одна здесь, кто понимает меня.
– Верно, Асока очень чуткая девочка. Очень ранимая, что бы она не говорила – подтвердил его слова Палпатин – Она доверяет тебе?
– Да, во всем! – с готовностью сказал Энакин – Мы часто говорим с ней обо всем на свете, про дом, про задания, про учителей. Она часто бывает недовольна Магистрами, часто думает, что они к ней несправедливы.
– А в чем, например? – канцлер вытянутся в струнку и поднял вверх указательный палец, словно услышав что-то важное в словах мальчишки-юнлинга.
– Например, Асоке всегда кажется, что они умышленно дают ей задания, которые слишком слабы для неё, что она может больше, а те не верят в это – Скайуокер сам не понимал зачем он это говорит, но остановиться уже не мог, волнение за подругу заставляло говорить, ведь в молчании оно навалилось бы с утроенной силой.
– Это она мне тоже говорила, а как там её отец? О нем говорит? – последовал новый вопрос от канцлера.
– Асока очень о нем скучает, её учитель говорит, что иногда она говорит про него во сне – Скайуокер сказал самое главное – Она очень дорожит тем, кто ей близок. Иногда я даже считаю, что Асока сильно боиться, что таких людей станет меньше. Так она волнуется, когда говорит о каждом. Про отца, учителя, про вас. А вот про меня не говорит, наверно, стесняется. Я слышал, что девочки часто не решаются говорить о своих друзьях-мальчиках.
– Интересно. А разве у вас есть уже что-то такое, что нужно скрывать? – поинтересовался Палпатин, посмотрев на дверь кабинета Вокары. Он специально отвед глаза, чтобы Энакин не увидел как они блеснули странным блеском.
– Она очень мне нравиться – доверительно сказал Энакин, радуясь возможности наконец выговориться, ведь он не мог сказать ничего такого в Ордене, опасаясь выговора, а Палпатин всё же не был Джедаем, и посему мог понять его – Когда она только прилетела ко мне на Шили, вместе с учителем, я уже заметил, какая она особенная, я никогда ещё таких не встречал. У меня ведь никогда не было друзей, а к ней я сразу доверие почувствовал. Всё мог ей рассказать. И сейчас тоже. Она как солнце, приходит и светлее становиться. Я бы даже женился на ней, если бы не правила.
Последняя фраза прозвучала смущеннее и тише, чем другие. Было заметно, что Энакин едва ли не впервые озвучивал её вслух, до этого лишь иногда, да и то очень робко, говорил её мысленно. В темноте и перед сном. И теперь, высказанная наконец-то вслух, она приобрела ещё более таинственное, почти сакральное значение.
– А сама Асока так же относиться к тебе? – отвечая на его мысли произнёс канцлер.
– Я не уверен в этом. Она всегда рада мне, всегда откровенна, но чтобы думать так же...я не знаю. Наверное, я маленький для неё... – сомнения полились рекой, о них Энакин тоже думал, но боялся сказать даже Асоке.
– А разве никто не говорил тебе о Силовой связи между двумя джедаями? – искренне удивился или просто изобразил удивление Палпатин – Время от времени такое явление возникает в Ордене. Привязанности запрещены, это верно, вот только как быть, если Сила сама указывает на то, что два джедая должны быть вместе? Ты не думал об этом?
Энакин ненадолго задумался. Да, ему рассказывали что-то такое на уроках духовных практик. Но тогда это показалось ему не слишком интересным и он быстро про это забыл. А сейчас вдруг заинтересовался.
– А разве были уже такие случаи? Вот прямо среди джедаев? – решился он спросить.
– Среди нынешнего поколения нет – добросовестно порылся в памяти Палпатин – А вот несколько столетий назад...
Однако, договорить он не успел, открылась дверь кабинета и верховная целительница позвала обоих зайти к себе. Она уже закончила свою работу и убедилась, что с девочкой нет ничего серьёзного, всего лишь сотрясение мозга и небольшой порез на голове. Целитель погрузила её в целительный транс и обещала вывести к завтрашнему утру. Сейчас же тогрута лежала в специальной закрытой прозрачной капсуле, наполненной густым желто-оранжевым веществом, на лице её была дыхательная маска, а глаза были прикрыты. Правый висок пересекала красная линия шва, а грудь равномерно поднималась в такт спокойному дыханию. Капсула находилась в небольшом помещении, в которое вела внутренняя дверь кабинета. Свет был приглушен и единственным звуком был негромкий шум дыхательного оборудования. Как жаль, что не позволили остаться с рядом с Асокой. Канцлера ждали переговоры, а Энакину следовало сказать всё Магистру Пло, он сильно сомневался, что Феррус сделает это. Но ничего не вышло, тот был на задании, Асока не успела об этом сообщить и посему, в его отсутствии Скайуокер считал, что именно он ответственен за девушку. Именно ему нужно быть с ней рядом, пока учитель не вернётся. Однако это было не так уж и просто, ведь оставаться к медкорпусе сколько угодно было нельзя, особенно когда ты младший ученик и не можешь никуда пойти без одобрения куратора группы юнлингов. А он вряд ли разрешил бы Энакину провести ночь в палате медкорпуса, возле больной подруги. Но когда такие мелочи смущали горячее сердце, стремившееся помочь другому. Медкорпус на ночь не запирался, так же как и комнаты младших учеников, это должно было сыграть на руку маленькому авантюристу. Едва дождавшись того, как уснут товарищи, а Феррус, перестав коситься на него злорадным взглядом, спрашивающим, почему Скайуокер собрался спать не раздеваясь, а повернувшись на бок, громко захрапит, осторожно встал с кровати и неспеша двинулся по коридору. Ступая неслышно, вздрагивая от каждого шума, Энакин выбрался из жилого крыла и уже шёл по коридору, ведущему к медицинскому. Дойдя до середины он вдруг услышал как скрипнула дверь и послышались два голоса, один принадлежал верховному целителю, другой был странно знакомым, но пока не определялся. Скайуокер вздрогнул всем телом и в последнюю секунду успел юркнуть за занавеску, чтобы не быть обнаруженным и со скандалом возвращённым обратно в комнату. Он знал, что Вокара в гневе способна на это, Феррус однажды неделю не забирал свои длинные волосы в хвост, чтобы прикрыть распухшие красные уши. А нечего было ночами лазить в её кабинет, воруя стимуляторы Силы, которые всё равно лежат в защищённом шкафу. Но Энакина подобная участь минует, ведь он был сейчас невидим, за то прекрасно слышал каждое слово.
– Мастер Че, скажите, с ней точно всё будет в порядке? – спрашивал целительницу неизвестный.
– Будет. А если ещё и не волновать её попусту, то и вовсе быстрее поправиться – успокоила его Вокара. Она всегда сидела у себя допоздна, и уходила лишь убедившись в безопасности состояния своих подопечных.
– Может быть ей нужно что-то особенное? Скажите мне, я принесу – сказал мужчина почти так же, как Энакин и тот, не удержавшись, посмотрел в небольшую щель между шторами. И тут же спрятался обратно. Спрятался и сжал кулаки. Он увидел кто говорил с целительницей и ему это сильно не понравилось.
«Да как вы только посмели волноваться о ней? Говорить те же слова, что и я? Не смейте больше никогда этого делать! Иначе...иначе я просто уничтожу вас и никакой Кодекс не станет мне помехой!» – подумал Скайуокер, глядя на удалявшуюся по коридору фигуру канцлера. В одну секунду этот человек из глубоко уважаемого и почитаемого им превратился в мерзкое отвратительное существо, отнимавшее у него самое дорогое. Друга, доверенное лицо и... Да Энакин и сам толком пока не знал, что именно «и», но явно начинал ощущать, что Асока для него явно больше, чем просто друг из Ордена. И в данный момент он направлялся прямо к ней, чтобы она увидела, чтобы она поняла, что он готов для неё на всё и уж точно на большее, чем этот престарелый канцлер. Асока часто говорила о нем с большим восторгом, почти с таким же, как о своём отце. Энакину и раньше это было не слишком приятно, а сейчас, услышав такое вслух, его сердца и вовсе подсознательно коснулось что-то похожее на ревность. Причём, не совсем детскую и не совсем дружескую. И очень большого труда стоило ему не показаться, пока эти двое не уйдут и только тогда выйти из укрытия, чтобы озираясь, как воришка, проскочить в небольшое помещение возле кабинета начальницы медкорпуса. Там уже погасили свет и он лился только из окна, прикрытого полупрозрачной шторой. Его отбрасывала бледно-серебристая полная луна и её дети – маленькие точки звёзд, пасущиеся на темно-синем поле небосклона. Они старались вовсю, бросая яркие отсветы, игравшие за блестящей поверхности капсулы, чтобы лежавшая там девушка смогла увидеть какую красоту таит в себе ночной Корусант и открыла глаза. Но нет, не открывала, слишком глубоким ещё был транс. За то старания небесных светил заметил другой ночной гость – тощий мальчишка десяти лет, пришедший навестить заболевшую подругу. Больную по его же вине. Очень тихо, стараясь не зашуметь, Энакин подошёл совсем близко к капсуле и опустившись прямо на пол с ней рядом, стал внимательно смотреть на спящую. Асока не подавала признаков жизни, лишь только дыхание говорило о ней, и сейчас, в этой безмолвности, со сложенными на груди тонкими руками, тогрута смотрелась особенно беззащитной и хрупкой. Эта всегда такая смелая и бойкая девчонка, умевшая постоять за себя и других. Сердце Энакина едва не сжалось от вида её такой, как же остро хотелось ему обнять её, прижать к себе и не отдавать никому, даже отвратительной смерти. И не менее мерзкому канцлеру. Но знал, что сейчас это невозможно, Асока даже не сможет его услышать и уж тем более дать прикоснуться к себе. Но Скайуокер знал, что делать, стоило лишь вспомнить уроки Мастера Йоды, так яро ненавидимые им прежде. Мальчишка прикрыл глаза и начал всматриваться в чёрную темноту перед собой, и сперва ничего, кроме этой черноты, он не увидел, но скоро она начала синеть, а потом на её поверхности появилась одна-единственная точка, светившаяся слабым желтым светом. Как путеводная звезда для заблудившегося в лесу. Именно она и нужна была сейчас, чтобы указать на живое единственное существо, находившееся рядом. Себя самого Энакин видеть не мог и потому в Силе сейчас отобразилась одна Асока, в то время как и она сейчас видела в ней одного его. Он позаботился об этом, мысленно протянув невидимую линию между собой и этой бледной точкой. Нить стала осязаемой, значит, ментальная связь установилась и можно было передать любую мысль или посыл. Но Скайуокер сообщил иное:
«Асока» – шептал его неслышный другим голос – «Я здесь, я с тобой рядом. И я никому больше не дам обидеть тебя. Я обещаю, что теперь и ты будешь моей семьей, так же как моя мама и твой папа. И ещё, я обязательно женюсь на тебе, как только мы вырастем, я знаю, нам этого нельзя, но я найду выход. Непременно найду. Только поверь мне и дай знать, что ты тоже согласна».
Ментальный контакт в эту же секунду исчез, уступив место физическому. Асока на секунду открыла глаза и найдя ими своего друга, поднесла ладонь к стеклу капсулы. Энакин это увидел и положил свою на то же место и даже почувствовал как холодное стекло стало теплее от её руки. Или от его. Нет, от их. Таким образом свершилось такое странное обручение двоих детей, волей судьбы повзрослевших так рано, но странным образом укрепившее их связь. Хотя и длилось лишь пару секунд. Потом Асока отняла руку и снова заснула, а Энакин так и сидел рядом до самого утра, сумев уйти за пару минут до подъема. Тогруту выписали уже к вечеру и после ужина Энакин устроил ей кое-что необычное...
====== Глава 20. Горячие сердца. Начало ======
Асока очень любила это время, когда вечер уже закончился, а ночь ещё не вступила в свои права. С самого детства ей нравилось сидеть возле окна и смотреть, как постепенно темнеет небо, опуская за землю синие сумерки, окрашивающие привычные днем уличные виды в разные оттенки от серого до иссиня чёрного. От этого они казались какими-то особенно таинственными. Девочке невольно начинало казаться, что Татуин исчез и она находится в сказочном городе неизвестной планеты, где ждёт её особое приключение. Но вот уже пять лет как её нет на Татуине, а сказочный город, как и раньше, сопровождает её с приходом первых сумерек. Будто бы следуя по пятам за её душой, постоянно чего-то искавшей и не способной поймать, чтобы приблизить к глазам и рассмотреть наконец, что же такое она ищет и за чем бежит. Нет, этого не получилось ещё ни разу, лишь вот это состояние вечного поиска и нескончаемого бега всю жизнь преследовало Асоку и стало для неё родным. Так было и сегодня. Её час назад выписали из медкорпуса и по этому случаю Магистр Пло разрешил ей не посещать вечернюю тренировку. Против внепланового отдыха Тано не возражала, отсутствие тренировки перенесла с трудом. Она очень любила сражаться и не могла дождаться момента, когда её возьмут в настоящий бой. Пока же из самостоятельных мероприятий ей доверяли только вождение спидеров и аэрокаров разных моделей сложности. Небо как и раньше привлекало Асоку и понимало лучше, чем кто-то ещё, даже сейчас она сидела на подоконнике, подобрав под себя ноги, и с замиранием сердца смотрела вверх, где на темно-синей, казавшейся бархатной, небесной поверхности медленно, по одной, загораются белые точки звёзд. Сперва тонкие и робко-прозрачные, они постепенно увеличивались и отбрасывали в сторону мерцающие лучи. Это зрелище всегда больше других притягивало Асоку и никогда не надоедало ей. Правда сегодня её настроение было немного испорчено отсутсвием любимой тренировки, ведь как она не пыталась уговорить учителя отпустить её в тренировочный зал, всегда такой мягкий и понимающий, Магистр был непреклонен.
– Асока – говорил ей кел-дор, положив обе руки на её плечи, как часто до этого делал отец девочки – Пойми меня правильно. Мне не жаль отпустить тебя и я, может быть, даже хотел бы, чтобы ты вместо того, чтобы сидеть весь вечер в комнате и бездельничать повторила бы навыки пройденного и приобрела новые, но...
– Ну так и в чем же тогда проблема? – перебила его Тано, подпрыгивая и едва не сбрадывая с плеч тяжёлые ладони учителя – Вот и отпустите меня туда. Если и сами понимаете как для меня это важно.
– Да, Асока, я это понимаю – всё тем же спокойным голосом продолжил Магистр – Но к сожалению понимаю и другое, то, что у тебя было сотрясение. С этим не шутят. Ты должна как следует отдохнуть. А завтра, с новыми силами, вернёшься к занятиям. Уверяю тебя, много ты не пропустишь.
Асока с тяжёлым вздохом уступила и когда учитель ушёл, чтобы провести занятие по Основам Пилотирования с другими учениками, плюхнулась в кресло и с досадой ударила руками по подлокотникам.
– Как же я ненавижу безделье! – сказала она с недовольным видом – Просто сидеть и ничего не делать, когда другие заняты чем-то интересным?
Это было, к сожалению, правдой. В этот час времени все адепты Ордена, даже самые маленькие, были при деле. Юнлинги – на занятиях по Истории Республики, падаваны либо тренировались вместе с учителями, либо были на совместных заданиях. Даже Баррис нашла, чем занять время в отсутсвие наставницы – дежурила в медкорпусе, залечивая ожоги от тренировочных мечей и погружая с лечебный транс простудившихся, а так же в очередной раз пытаясь вывести из медитации старого Мастера Джоруса, ушедшего в неё добрых десятка два назад и возвращаться похоже не планировавшего. Одна только Асока не знала, что ей делать. Она взяла с полки какой-то голокрон и открыла его. Но вскоре закрыла обратно и Силой закинула на полку. Это оказалась запись Кодекса, да ещё и с пояснениями.
– Фу, ну и скукотища! – поморщилась Тано и влезла на подоконник. За окном по-любому интереснее. Так и вышло, засмотревшись на закат и темнеющее небо, девочка понемногу забыла о своих горестях, высота в очередной раз помогла ей. Причём, увлекла настолько, что она не услышала тихого скрипа приоткрываемой двери и не сразу почувствовала лёгкое касание на своей руке.
– Асока – услышала она чуть позже – Я слышал, что тебя отпустили. И что не разрешили на тренировку идти. Это очень грустно.
Тогрута оторвала взгляд от неба и перевела в сторону комнаты, где тут же увидела Энакина. Мальчик стоял возле подоконника, одетый в свою обычную бежевую тунику и такие же брюки. Его сильно отросшие в последнее время волосы заметно потемнели, перестав выгорать, ведь на Корусанте солнце было не таким жарким, как на Шили, зато загар никуда не исчез. Он стоял и смотрел на Тано, робко улыбаясь. При виде него настроение девочки тоже начало приходить в норму, они всегда действовали друг на друга подобным образом, словно питая Силой. Особенно теперь, когда Асока была так расстроена из-за сорвавшихся планов и он, видно почувствовав это, нашёл способ сбежать с занятия и прийти к ней. Она тотчас спросила об этом и ответ последовал немедленно:
– Я сказал, что мне было так стыдно за вчерашнюю драку, что я не спал всю ночь и теперь у меня ужасно болит голова и Мастер Йода отпустил меня. Велел посидеть в своей комнате и подумать о своём поведении.
– Однако, ты предпочёл иное, интересно знать почему? – лукаво улыбнулась Асока, предвидя заранее, что скажет этот малолетний шалун с большим и добрым сердцем. И его слова заставили улыбнуться:
