Текст книги "Пророчество не лжёт (СИ)"
Автор книги: Леди Асока Тано
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 50 страниц)
Асоке это понравилось и она, выгнув спину, ещё сильнее вытянула вверх шею, убрав на спину свои лекку. Но в конце-концов, перебрав все известные обоих расы галактики, Асока наконец поняла, кем она хочет быть на самом деле:
– Ты знаешь, Энакин, я поняла, что я такое – не поверишь, наверное, но я хатт! – выдала она и выпучив и без того большие глаза, упала на траву и поползла по ней животом, опираясь только на руки. В общем, домой они пришли по уши в траве, изляпанные, но донельзя весёлые, порадовав Селину хорошим аппетитом. Но сегодня день выдался жарким и привал потребовался раньше обычного и сделал был в полюбившемся месте, в тени куста возле миниатюрного водопада.
– В это время года редко бывает так жарко – вздохнул Энакин, опускаясь на траву – А сегодня, наверное, можно даже искупаться!
– Это было бы очень здорово – сказала Асока, любившая это дело больше даже, чем тренировки и не дожидаясь ответа, подскочила к озеру и сбросив бывший сегодня на ней тонкий голубой сарафан и балетки, оставшись в одном белом комплекте нижнего белья, с разбегу запрыгнула в прозрачно-голубую воду. Занырнув с головой и проплыв пару метров, Асока высунулась на поверхность и приветливо махнула рукой, призывая Энакина присоединиться. Тот по-прежнему был на берегу и просто смотрел как она плавает, как всегда любуясь ею. Но тут не устоял и тоже скинув рубашку и штаны, прыгнул в воду, на плаву догоняя Асоку. Та уже уплыла на середину озера, ловко размахивая руками, Энакин быстро придумал выход и поднырнув под неё, поймал момент и схватил за ногу. Асока дёрнулась в сторону и с визгом окатила его брызгами. Скайуокер не остался в долгу и мигом отправил в сторону Тано мощный холодный поток, явно используя Силу.
– Ах ты негодник – ругнулась она шутливо – Ты же мне весь макияж размазал! Ух я тебе сейчас!
И тут же в сторону Скайуокера отправился раскидистый фонтан, который на миг закрыл ему зрение, этого достаточно хватило, чтобы она навалилась на него и ловко опрокинув заставила нырнуть и оттолкнувшись руками от его плеч, подпрыгнула и кувыркнувшись в воздухе, плюхнулась неподалеку от него.
– И всё-то ты врешь, – сказал Энакин, отфыркавшись – Никакого макияжа у тебя нет, да он тебе и не нужен, ты и так красивая.
– Ну если я красивая, то ты великий подлиза и страшный обманщик, ведь тогруты не могут нравится людям – рассмеялась Асока и щёлкнула его по носу.
Энакин тоже засмеялась, но уже как-то натянуто.
«Ну вот, она до сих пор считает меня ребёнком. Как же это мучительно. Хотя я в принципе её понимаю, трудно увидеть мужчину в том, кого знала сопливым мальчишкой. Я тоже, наверное, так бы не смог» – подумал он с грустью, выходя из озера. Полотенец у них не было и вытеревшись его рубашкой, молодые люди растянулись на траве, позволив солнцу высушить оставшуюся на них воду. Асока вскоре надела свой сарафан, а Энакин по-прежнему остался в одних штанах, рубашка ещё не высохла. Они перешли под тень куста и открыв привнесённую с собой корзинку с фруктами и начали с аппетитом поглощать джоганы и бананы. Асока протянула Энакину большой финик и при этом вскользнула взглядом по его фигуре, изменившейся за последнее время. Куда только пропала мальчишеская худоба и подростковая угловатость? Когда они успели смениться красиво очерченным рельефом натренированных мышц? Когда же успело его лицо из детского и худого успело принять черты взрослого юноши, такого интересного и, пожалуй, даже красивого.
«Да нет, глупости» – подумала Асока, одёргивая разыгравшуюся фантазию – «Это всё тот же малыш Эни, с которым мы прятались от камнепада в пещере и которого я потом учила управляться с оружием».
Но тут она заметила как ему на лоб упала одна из его русых, чуть завивавшихся прядей и не удержавшись, поправила её рукой. И удивилась тому, что её пальцы при этом странно дрогнули и их словно обожгло, едва они коснулись горячей кожи лба.
«Что это опять за ерунда такая?» – подумала Асока, молча отдав ему финик – «Да мы сотни раз до этого касались друг друга и всё было нормально, что же теперь такое? Наверное, это жара на меня так действует».
Придя к такому выводу, Асока переключилась на фрукты. Энакин так же не стал развивать сложную тему, лишь когда они порезали небольшой арбуз и съели по первой дольке, решился вдруг на один вопрос:
– Асока, скажи мне, а ты хоть раз испытывала к кому-то сильные чувства, ну похожие на те, что запрещены Кодексом?
Асока ответила нескоро, честно попыталась собраться с мыслями, чтобы припомнить что-то такое, но не смогла. Чувства никогда не были той областью, которую она стремилась развить, много больше времени уделялось практике. О чем она и поспешила сказать Скайуокеру, дав тому новую пищу для размышлений о том, почему она так себя с ним ведёт.
– А мне вот кажется так, что настоящее чувство всегда вырастает из чего-то иного, что на первый взгляд не способно породить его, из дружбы, например, когда люди узнают друг друга постепенно и понимают со временем, что стали необходимы друг другу – пустился юноша в пространственные объяснения.
– И закончится тем, что нас накроют и заставят расстаться, если вообще из Ордена не выпрут – разбила Асока его иллюзии, заставив поморщиться. Вот вечно она так, всегда умеет в нужный момент всё испортить. Положение спас какой-то шум прямо над кустами, оба синхронно повернули головы в ту сторону и увидели как по полянке с самым задумчивым видом шествует крупный зверь с густой рыжей шерстью и длинной острой мордой. Асока узнала его, конечно, ещё в прошлый визит познакомились.
– Иди сюда, малыш – позвала Асока, помахав рукой большому акулу.
– Хорош малыш, ну хоть поужинает нормально, ужином из трёх блюд – проворчал Энакин недовольно, но тогрута его успокоила:
– Не переживай, он не кусается, фрукты явно вкуснее нас.
И с этими словами бросила зверьку банан, при этом подошла к нему совсем близко когда тот нагнулся, чтобы взять с травы угощение, положила руку ему на шею и несколько раз провела. Акул в ответ поднял голову и позволил почесать себе подбородок, а потом и вовсе приклонил колени, чтобы Асока смогла залезть ему на спину. Тогрута влезла на него и управляя зверем при помощи касаний, прошлась шагом, несколько раз прыгнула, потом легко побежала. Энакин смотрел с нескрываемым восторгом, вызванным её смелостью и тут же захотел уже сам попробовать повторить это. Тогда Асока спустилась и помогла ему влезть, но не проехал Энакин и нескольких метров, как вдруг свалился со зверька и с негромким вскриком упал на траву. Акул, почуяв неладное, быстро унёсся в лес. Скайуокер остался неподвижно лежать на траве, закрыв глаза. Асока несказанно встревожилась этим и опустившись рядом, нагнулась к самому лицу юноши, желая узнать насколько сильно он пострадал и внимательно взглянула в заставшие черты побледневшего лица. Энакин не проявлял признаков жизни и Асоке пришлось потрогать его рукой на плечо, как тут же оказалась схвачена и резко опрокинута прямо не него.
– Хахаха! – заливался Энакин, не позволяя ей встать – Попалась, которая кусалась!
– Что? Я даже не думала об этом – возмутилась Асока за такой обман – За то сейчас могу, ты мне это официально разрешил!
И острые зубы тотчас же вцепились ему в плечо, обещая оставить большой синяк. Другой раз будет думать, прежде, чем так шутить.
– Ну и зачем ты встал? Мне так понравилось на подушечке – попробовала обидеться Асока, когда они поднялись.
– Сама виновата, придумала же, Кодекс нарушать, о комфорте задумалась – Энакин ответил с таким же деланным возмущением.
Тут с озера подул лёгкий ветерок и распушил волосы Энакина и прилепил на плечо Асоки какой-то сухой листок. Скайуокер протянул руку и снял его, но руки не отнял, просто не смог, почувствовав пальцами нежную мягкость кожи. Он понимал, что это выглядит неприлично, но никак не мог отвести руку обратно, плюс ко всему, юноша и так стоял к Асоке непозволительно близко. И вот он уже совсем было собрался отодвинутся, как вдруг тогрута слегка повернулась и спросила, обдав горячим дыханием ямку между его ключиц:
– Скажи, а тебе нравится ветер?
Энакин на секунду замер и после вместо него заговорила душа, отдаваясь в монтраллах собеседницы приятным, немного щекочущим теплом:
– Ты знаешь, раньше я терпеть его не мог, он был такой резкий, агрессивный, сбивал с ног, а вот сейчас он совершенно другой, такой нежный и мягкий.
Последние слова прозвучали тише, но оказались слышнее предыдущих, сказанных громче, потому, что Энакин наклонил голову, проводя рукой по её плечу, Асока, покорная этому движению, наоборот подняла голову и в следующий миг всё её существо устремилось навстречу погладившей её руке, а разом вспыхнувшие губы легко нашли другие, точно такие же, встречаясь с ними на полпути с намерением долго не расставаться. Поцелуй был сперва робким и словно боязливым, опасаясь отторжения, но постепенно набирал обороты, становясь глубже и нежнее, вмещая в себя то, чего оба так долго не могли выразить словами, но то, что давно жило в их сердцах, соединённых в детстве, прося на потерять друг друга хотя бы сейчас. Ну, дай им Сила прислушаться.
====== Глава 88. Всё-таки нарушили ======
Неизвестно как долго продолжался бы поцелуй, прерывать который никому не хотелось, но видно здравое сознание считало иначе и влезло, как всегда, на самом интересном. Оно взяло и прямо без подготовки натравило на обоих джедаев, обнаруживших своё чувство и начав наконец открываться ему своих самых бесцеремонных и неприятных детей: стыд, ужас осознания, непоправимость. Поцелуй тотчас же сделался горьким, словно яд змеи. И все эти товарищи, порождённые подсознанием, с удовольствием набросившись на них, стоя в стороне радостно наблюдали, как Энакин и Асока, до этого увлечённые друг другом, в один момент отпрянули друг от друга и то смущённо, то виновато смотрели на самих себя, видя их в отражении глаз стоявшего напротив.
«Прости, я не должен был, мне следовало сдержаться» – говорил взгляд Энакина, не отрываясь от глаз Асоки, которые словно отвечали:
«Нет, это моя вина, я же тебе ответила».
И не смогла не признать, что сделала это совсем не из покорности, а испытывая точно такое же чувство и желание, какое и он, вот только признаваться открыто не стала. В конце-концов, она старшая и обязана взять эту ситуацию под контроль, пока это ещё возможно. Пока та окончательно из-под него не вышла, хотя это и будет невыносимо больно, но так надо. Так будет лучше и вернее. Так она сохранит репутацию обоих. Но убьёт любовь...
– Энакин – решилась Тано заговорить первой – Я понимаю, что случившееся у нас нельзя отменить, но мы должны постараться сделать вид, что этого не было, только так мы избежим неприятностей.
Эти слова подействовали как отрезвляющий холодный душ. Какое же это ужасное слово: «неприятность».
«Нет же, это не неприятность!» – так и хотелось закричать несчастному юноше, оскорбленному в лучших чувствах – «Это любовь, то самое настоящее и светлое чувство, что родилось, не спрашивая, и наконец смогло открыть себя, а ты его так называешь, да как это вообще возможно?».
Эмоции отразились на его лице, даже несмотря на то, что он взял себя в руки и сумел ответить не так, как велели правила, но так, как диктовало сердце:
– Нет, Асока, я не намерен ничего забывать, больше того, теперь я уверен ещё сильнее, что мы поступили верно, нам следует держаться вместе, этого хочет сама Сила, мы не вправе противиться ей.
– Нет, Энакин, это необходимо – стояла на своём Тано, силясь не отвести от него глаза и не позволить ему увидеть готовые встать в них слезы – То, что мы сделали поставит под угрозу наше будущее, ты должен это понять и постараться жить дальше.
Скайуокер видел, что убедить её не получиться, хотя и ощущал, что сама Асока думает не совсем то, что пытается внушить ему. И понимая, что Энакин может это понять, поспешила отвернулся и начать собирать в корзинку остававшиеся фрукты. Нет, нельзя ему видеть её настоящие чувства иначе выяснил он, что на самом деле с каждым её словом в сердце ей втыкается острый нож, а душа сжимается от боли. Этот поцелуй легко и безо всяких усилий разрушил всю ту стену, что она так упорно до этого воздвигала вокруг своего сердца. Ту, что не позволяла ей понять, что Асока на самом деле чувствует к своему бывшему ученику. Не позволяла проследить весь путь этого чувства от первой встречи к сегодняшнему дню. То, как из детской дружбы-покровительства она постепенно, день за днём, превращаясь в любовь, самую настоящую и крепкую, которая выдержит всё и победит. И которую поэтому нужно зарубить на корню, ведь они не простые республиканцы, которым всё можно и которые были бы счастливы, открыв для себя взаимное чувство, они—джедаи, для которых любовь и привязанность – страшнейшие из запретов. Но почему же это так больно, словно ты сама живьём отрезаешь от себя кусок плоти. А он упорно не желает отделяться, заливая кровью всё вокруг. И уж больно так, что слезы готовы хлынуть, всё труднее становится их сдержать. Асока встала и посмотрев на небо, поспешила сказать, что следует возвращаться, ведь уже начинает темнеть. Энакину ничего не осталось, кроме как взять у Тано корзинку и пойти вперёд, тогрута двинулась следом и не поднимая глаз, продолжала думать о том, как они будут теперь жить. Как прежде – не получится, как по-другому – неясно. И до конца отпуска ещё почти три недели, надо бы уехать, но так не хочется покидать это тихое и уютное место. Асоке нравилось здесь и она даже подумала мимолётом, как было бы здорово поселиться здесь, устроив родовое поместью, какое обычно бывает у семейных пар... На этом месте Асока себя одернула, обрывая ненужные мысли, этому всё равно не бывать. Их семья – это Орден, а поместье—храм. И вообще, почему их? Его и её, только так и никак иначе. Это тяжело, мучительно, но так надо, так будет лучше. И придя домой, оба несказанно удивили Селину и Дарреда своим хмурым видом и странным молчание, обычно-то они всегда весело болтали и обсуждали прогулку, после рассказывая супругам где они сегодня побывали. Но на все вопросы ответа они так и не дождались, Асока, извинившись, не стала ужинать, а сразу ушла у себе. Не заходя в комнату, отправилась в ванную и набрав полную ванну горячей воды, напустив туда пены с ароматом сирени, вытянулась в полный рост, утопая в ароматных белых клубах. Неизвестно, что она надеялась таким образом смыть, возможно прошедший день и то, что он принёс, или же те глупости, что до этого загромождали ей сознание. Кодекс, правила, запреты. Какая же это ерунда в сравнении с настоящим чувством, что заставляет душу радостно трепетать, сердце, то замирать, то биться быстрее. Асока не узнала бы о том, что оно есть, если бы не этот поцелуй. Тано подняла голову к потолку и закрыв глаза, мигом воскресила в памяти произошедшее на берегу озера, чтобы тут же сжать эти воспоминания в мысленный кулак и погасив вылезшую на губы улыбку, затолкать их в самый далёкий угол сознания, придавив каменно-твёрдыми понятиями Орден, Кодекс и Правила. Из-под них им точно не выбраться.
«Как же хорошо он целуется. И где только научился? Узнаю, кто научил, прибью. Обоих» – подумала Асока и сжала кулаки, жажда праведной мести – «Стоп, стоп, стоп, Асока, ты, кажется, ревнуешь! Нельзя, нехорошо, забудь об этом и не вспоминай. Не было ничего, ясно тебе?»
И дав себе такую установку, тогрута резким движением выдернула пробку из ванной и замерла без движения, вновь вспомнив какими были отношения её и Энакина в последнее время. Вспомнила их прогулки и весёлые разговоры. Теперь от всего этого придётся отказаться, иначе им не отвыкнуть друг от друга. А ещё, надо побыстрее улететь, соврать всем, что вызвали на срочное задание, сорвав из отпуска, никто не усомнится, для джедаев это естественно – идти, когда позовёт Республика. Вода уже давно стекла, тело почти высохло, а девушка всё продолжала сидеть на дне ванной, осознавая как тяжело бороться с самой собой, когда сердце и разум – единые части одного организма, становятся друг непримиримыми врагами, твердя каждый своё. Причём, таким уверенным голосом, что просто не понимаешь, кого из двоих слушать. Магистры Совета сказали бы аналогично разуму – сделать всё, чтобы случившееся не пошло дальше, оборвать влечение на корню, а Скайуокера видеть как можно реже. За то папа с детства учил её жить по велению сердца. А оно велело не отказывается от любви, а сохранить её, что бы не говорили окружающие. И между прочем, примерно так же говорил и Магистр Пло, только иными словами, что любовь, хотя и запрещена в Ордене, является, однако, квинтэссенцией сопереживания и сочувствия всему живому, что составляет основу принципа жизни адептов. То есть, с одной стороны выходило так, что любить ей нельзя, но с другой, что, наоборот, положено Кодексом. Как так? Как разобраться в этом во всем и не сойти с ума? Как понять саму себя и не изменить своим принципам, не пойдя наперекор душе?
Становилось уже прохладно и снова включив душ, чтобы смыть остатки пены, Асока вытерлась и замотавшись в полотенце, скользнула в свою комнату. Дом уже спал, по крайней мере не звука не было слышно. Не став одеваться, она упала в кровать и отвернувшись к стене, закрыла глаза. Надо заснуть, утром должна появится ясность. Но явилась она гораздо раньше.
====== Глава 89. Ночное озеро ======
Тишина в доме оказалась обманчивой и вовсе не одна Асока не находила покоя этой ночью. На нижнем этаже, как же как и она, в эту минуту не спал Энакин. Чувства, так долго сдерживаемые до этого и лишь иногда, очень робко и невнятно обнаруживавшие себя, выбираясь из-под контроля мыслей, сейчас наконец вышли в полной мере и это не давало покоя. Если прежде он ещё сомневался, стоит ли развивать эти отношения, когда все обстоятельства и условия против них, то после этого поцелуя все сомнения казались не больше, чем детскими капризами. Вот именно, детскими, а он—мужчина, настоящий и сильный, который много лет любит одну женщину и никому не позволит осудить себя за это. Никому. И он ещё докажет им всем, что это они с Асокой живет единственно правильно, а не эти члены Совета, закостеневшие в своих заплесневелых правилах, которым и сами уже не рады, следуют им по привычке, а сами втихую творят «великие подвиги». Что, они думают, Энакин не знает зачем Оби-Ван, минимум раз в месяц, мотается на Мандалор? Нет, хорошо известно, ведь он и его однажды взял с собой. И тогда от юноши не укрылось, какими взглядами обменивались Магистр и герцогиня. Даже не зная о том, что связывало этих двоих можно было легко понять значение этих взглядов, а Энакин знал и потому незаметно подмигнул Сатин, показывая, что в курсе их общей тайны и никому её не выдаст. Но раз так, то почему же тогда он не может поступить так же, чем он хуже всех остальных джедаев? Только лишь тем, что он моложе и меньше знает жизнь. Но ведь это не помешало ему познать любовь, даже раньше, чем все науки Ордена. Оби-Ван понял бы его, а вот Асока не захотела, она снова, как и всегда, выставила его глупым влюблённым мальчишкой, спасибо, хоть не при всех, как любит. Но сколько же эмоций она подарила ему до этого, вместе с этим поцелуем. Это стоило того, чтобы ещё не раз вынести подобные отчеты. Энакин смотрел в потолок, на котором виднелись длинные ветвистые тени деревьев, чуть колыхавшиеся от ночного ветра. Заснуть не получалось, мысли были только о том, что где-то там, на втором этаже, в точно такой же комнате находится она – любовь всей жизни юного Скайуокера. Быть может и она сейчас тоже не спит и думает о нем. Мысли только едва коснулись этого, а тело уже ответило на них со всей горячностью молодости, заставив вздрогнуть и заворочаться, чтобы отвлечься от созерцания картин, нарисованных богатым воображением. Конечно, того, что могло бы быть, решись он встать и подняться Энакин знать не мог, среди всех наук, преподаваемых в Ордене, по любовной курс не читали, но даже одного факта того, что они будут там одни в этой ночной темноте хватило, чтобы он вскочил и бросился к дверям. Чтобы тотчас остановиться и силой заставить сбившееся дыхание принять прежний темп, а дрожащие от возбуждения руки мирно сложиться на груди.
«А если я тогда ошибся и на самом деле она меня не любит, причём, не просто не любит, а привязана к другому, тому, кто старше и опытнее и может дать ей намного больше, чем простой мальчишка-джедай» – пришло в голову самое безумное, но, учитывая то, что он до этого видел, вполне здравое предположение, что Асока отвергла его не из-за правил Ордена, а потому, что на самом деле любит другого, канцлера, у которого до сих пор просиживает часы в кабинете. От этого возбуждение сменило направленность, став яростным, требовавшим выхода, а именно – немедленно доказать Асоке, что только он достоин её любви и больше никто. Энакин не знал как это сделает, опыта в чувствах не имелось, но за то была интуиция, всегда готовая подсказать нужные действия. Юноша не стал долго размышлять, а вылетел из комнаты и понёсся на верх, рискуя разбудить родителей. Ему требовалось просто увидеть Асоку, одну, без своего сенатского дружка, чтобы пока его нет, успеть сказать ей всё, что думает, то, чего нельзя говорить при всех. Но сказать оказалось некому, комната встретила юношу ночной пустотой. Кровать была чуть смятой, но стакан с водой на тумбочке стоял нетронутым и полным до краев. Все вещи Асоки были на месте, отсутствовала только она сама, а так же её лёгкий халат с поясом, голубой, украшенный цветами, накидка с капюшоном и пара балеток. В этом всем тогрута и ушла.
«Куда только? А вдруг улетела на Корусант, чтобы не видеться с ним после этого поцелуя?» – предположения сыпались одно круче другого. Когда он дошёл до похищения ситхами, Энакин себя одернул и велев себе поменьше читать на ночь Хроники галактики, к которым, кстати, его Асока и приучила, решил сам попробовать её отыскать, используя их знаменитую Силовую связь, лишь один раз едва не давшую сбой. Сейчас она говорила, что с тогрутой всё в порядке, она просто слегка волнуется и ушла не очень далеко. Энакин так же не стал особенно сильно одеваться, просто надел штаны и набросил сверху плащ. Даже ботинки он обул только на выходе, чтобы не топтать по дому и никого не разбудить, Скайуокер закрыл дверь и пошёл по тропинке, куда вела его Сила, твердившая, что Асока здесь, просто зачем-то ушла. Может быть, как у всех достопочтенных республиканцев у неё разыгрался ночной аппетит и девушка решила утолить его растущими здесь фруктами. Летние ночи на Шили славились прозрачной синеватой темнотой, вроде бы ночь, но всё равно всё видно вокруг, только очертания предметов становятся какими-то мистическими, будто тебя перенесли в страну туманов, с её эфемерным голубым свечением, усиленным льющимся с неба лунным сиянием, смешанным с темнотой, отчего предметы чуть расплывались. Деревья и зелёная трава, прозрачная гладь водоёма и разноцветные дома, то, что днём выглядело обыденно и привычно глазу, сейчас, в этой ночи смотрелось непередаваемо и ново. Энакин на секунду поверил даже, что перенесся в одну из волшебных сказок, которые в детстве читала ему мама. Он – сказочный принц или бедный крестьянин, полюбивший самую лучшую девушку королевства и сейчас готовится совершить всевозможные подвиги, чтобы доказать, как сильно он её любит и что достоин принять её любовь. Вот только здесь особо не разгуляешься, разве только наберёшь побольше фруктов или заплывешь на середину озера, вынырнув через несколько минут. Но он и это сделает, если возникнет необходимость. Но вышло иначе, это стало понятно, когда Скайуокер дошёл до озера, их с Асокой любимого места, с которого доносился тихий голос.
***
Энакин правильно подумал, заснуть у Асоки не получилось, не помогла даже тёплая вода и аромат сирени, призванный успокоить нервы. Видно, они с мыслями всё же идут не совсем параллельно друг другу, если последние и не подумали утихнуть, начав едва только закрылась дверь комнаты, расходится по сознанию, а из него и по телу, отзываясь там сладким томлением. Здравый смысл и чувства вновь заборолись внутри, причём, последний в этой дуэли судеб явно не побеждал. Все доводы, типа нарушения Кодекса и боязнь порицания Ордена беспомощно ретировались, сталкиваясь с воспоминаниями о поцелуе. А те, в свою очередь, опасливо сжимались, когда она представляла себе, что будет с Энакином, как сильно сломает ему жизнь эта влюбленность, свалявшаяся на них, не спрашивая. Но недолго длился этот опасливый страх, вновь поднимала голову любовь, та, что не сломится под напором обстоятельств. Что же тут делать? Непонятно. Ответ лучше узнать у того, кто теперь живет в небе, нашёл себе приют среди серебрянках звёзд, став одной из них. И встав с кровати, Асока сняла сорочку и набросив халат, а поверх него накидку, вышла из комнаты. Дорогу она хорошо знала и даже в ночи легко нашла берег озера, с журчащим водопадом. Она вошла под покров густого куста и устроившись на траве, уставилась в любимое небо. Как всегда, когда ей было непросто, девушка пришла искать ответа у безмолвной синевы, мигавшей серебристыми точками. Небо как и всегда, приветливо сверкнуло ей, как бы здороваясь. Тогрута всмотрелась в эти белые переплетения, ощущая, что пришла в гости к кому-то родному и близкому, впрочем, так и было. Отец часто снился Асоке и она видела как он теперь жил в небе, видела красивый дом с оградой, увитой белыми цветами, а во дворе небольшой пруд. Всё то, о чем Шон так мечтал при жизни, все те блага, которых он так и не дождался. Этот сон подействовал на Тано успокаивающе, позволив поверить, что отец больше не страдает, ему хорошо и спокойно. Он и выглядел так же, как мог бы и при жизни, если бы не изнурял себя тяжёлой работой – стройные, с весёлым улыбчивым лицом, без единой морщинки, с гладкой кожей, нетронутой солнцем. Ведь теперь больше никто не шпынял его, заставляя работать из последних сил. Но мудрость и беспредельная доброта остались прежними.
– Папа, скажи мне, что я должна сделать? Как поступить? – спросила Асока темное небо. И ей казалось, что оттуда на неё тотчас же глянули большие голубые глаза, любящие и понимавшие всё на свете – Как мне быть, папа? Нам нельзя любить друг друга, Орден запрещает это, но если я уже люблю, как обойти это? Как понять саму себя и свои чувства? Я так люблю его, всем сердцем, уже давно, просто я поняла это только вчера, а он знал давно и пытался сказать, я не слушала, считала его ребёнком и так из года в год, пока я не увидела, что он вырос. И его любовь стала нашей...
Вот, что услышал Энакин, когда оказался возле озера и стремглав бросился к кусту.
«Она меня любит! Она тоже любит меня!» – успел подумать перед тем, как его нога зацепилась за корень, а голова встретилась с чем-то твёрдым...
====== Глава 90. Смотрите тут у меня ======
Предательский камушек вырос из ниоткуда в густой траве, как и извитой корешок, принадлежавший кусту. Энакин запнулся за него и растянулся на траве во весь свой высокий рост, при этом встречаясь лбом с этим самым камешком. Голова тотчас же закружилась, заставляя сознание куда-то поплыть и не увидеть, что привлеченная шумом и грохотом, тогрута выбежала из-за куста и увидела как её бывший ученик, любовь к которому она осознавала так мучительно долго, лежал на траве без признаков жизни. Неужели знамение пришло так скоро и так неожиданно? И так неоправданно поздно? Отчаяние завладело Асокой и эта смелая и непоколебимая Рыцарь-джедай, пред мечами которой враги трепетали и кидались в рассыпанную, готова была просто кричать на весь лес от горя. Вот уже второй раз Сила отняла у неё самое дорогое, что она имела. Почему с ней? Почему опять? Неужели только увидев Энакина бездыханным, тогрута смогла понять как сильно и давно она его любит? Возможно это и пытался сказать ей отец, не имея возможности поинтересоваться напрямую: «Асока, а что ты почувствуешь, узнав, что его больше нет?»
И она ответила на этот так и не прозвучавший вопрос, упав на колени возле неподвижного тела и взяв в ладони лицо ученика, начала всматриваться в заставшие черты.
– Энакин, прости меня, я так долго заставляла тебя мучиться и страдать, может я и не знала тогда, каково это – любить, но хорошо понимала, что значит не иметь возможности быть с тем, кто тебе дорог – произносила она, не отрывая глаз от Скайуокера – Ты же это знал и столько раз давал понять и мне, терпя день за днём мои издевательства, ты был таким честным и благородным, что добровольно согласился принести свою жизнь в жертву этой любви, заведомо неправильной и обречённой, но знай, если Сила дала бы нам ещё один шанс, то я бы повела себя совершенно иначе. Я никогда не стала бы мучить тебя и испытывать на прочность, ведь это же большое счастье, знать, что тебя любят. Я потеряла свою семью и сердце замерло в страхе новой потери, заставляя отталкивать всех, к кому я могу привязаться, теряя при этом самое важное в жизни любого. Да, Орден запрещает любить, но, что же есть сама Сила, если не любовь? Скажи мне, вправе ли мы тогда отвергать её дар? Просто скажи и я тебе отвечу.
Красноречие иссякло, горло сжал болезненный спазм. Энакин не ответил, он продолжал молчать, слушая и не веря своему чутью. Асока любит его, она призналась, он нужен ей. Что может быть прекрасней? И уж точно достойно того, чтобы побыть без сознания ещё немного и послушать такие прекрасные слова. Наяву и в глаза она такого уж точно не скажет. Она же гордая и своенравная, его Асока. Да, его. Ведь если придя сюда и услышав первую часть её слов, юноша ещё сомневался, думая, что речь, возможно идёт о канцлере или Феррусе, а вовсе не о нем, то теперь Скайуокер не сомневался, о ком говорила Тано. И когда она замолчала, явно разуверившись в своей надежде, решился открыть глаза, давая понять, что он с ней, не желая издеваться над той, кого любил всю жизнь. Истинная любовь не предполагает мучений, а у них была именно она, сомнения ушли, вместе с ограничениями и тормозами.
– Нет – прозвучало чуть слышно – Нет, Асока, я не ушёл, я никогда не оставлю тебя.
Асока услышала, ей с её обострявшимся до предела восприятием, достаточно было сейчас и полувздоха, чтобы понять нужное ей и более всего ожидаемое. Всё её сознание устремилось навстречу, стремясь прямо сейчас, в эту безумную минуту наверстать упущенное за годы. Отдать всё то, что сама не ведая, хранила внутри себя. Хранила для одного, бывшего теперь дороже всех и всего в этом и остальных мирах галактики.
