Текст книги "Пророчество не лжёт (СИ)"
Автор книги: Леди Асока Тано
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 50 страниц)
– Я хотела спросить, что мне нужно взять с собой, когда мы полетим на твою родину? Я договорилась насчёт тебя, отправляемся завтра, ранним утром – ответила девушка, посмотрев в его разгоряченное лицо. Энакин был настолько рад, что даже не спросил почему его отпускают, а ведь обязан этим он был тому, с кем всегда соперничал. Ведь до того, как пойти сюда, Асока заглянула к старому другу...
====== Глава 84. Солнечный край ======
Асока вышла из Зала и подумав ещё немного, отправилась туда, где её ждали – в кабинет канцлера. Только наутро девушка поняла, как сильно скучала о нем и ей остро захотелось его увидеть. Доступ в кабинет он ей обеспечил и потому Асоке нужно было лишь постучаться, чтобы зайти, услышав негромкое разрешение. Вот и сейчас едва она толкнулась в дверь, как услышала родной приветливой голос. Казалось, Палпатин знал кто ждёт по ту сторону и потому сразу же прекратил разговор, что до этого вёл по комлинку.
– Всё идёт по плану – сказал он кому-то – Да, я сожалею о его гибели, но не больше того, ведь совсем скоро у меня будет другой ученик, более способный, более молодой.
Но как только послышался стук в дверь, разговор закончился, а сурово сжатые губы канцлера растянула радостная улыбка:
– Асока, проходи, милая, я рад увидеть тебя.
Тогрута привычно вошла и села напротив. Только теперь Палпатин заметил излишне серьёзный взгляд своей любимицы и яркое недовольство собой, светившееся в потемневших глазах.
– В чем дело, Асока? Что-то опять тревожит тебя? – поинтересовался канцлер, быстро меняя тактику, наставления и нотации – это явно не то, что ей сейчас нужно, этого добра она наслушается и от своих собратьев по мечу, к нему она явилась совсем за другим. Тем, чего, как он подозревал, искала и не находила в Ордене – пониманием и поддержкой.
– Господин канцлер, это просто ужасно, я просто не знаю, что делать с этим всем – начала Асока чуть хриплым, надломленным голосом, какой позволяла себе лишь в разговорах с ним – Я не тот джедай, каким я должна быть! Я всё время стремлюсь к иному, чем все! И этого не изменить.
Палпатин выдержал паузу, сложив на груди обе ладони, придав лицу соответствующее моменту сочувственное выражение. Глаза стали спокойными и внимательными. Он молчал, давая эмоциям выйти и лишь когда Асока выдохлась и остановилась перевести дух, решился вставить слово:
– Асока, ты совершенно напрасно так плохо думаешь про себя. Нет ничего плохо в стремлении к большему, чем имеешь, это совершенно нормально.
– Но не для джедая – возразила ему тогрута – Нас с малолетства обучают, что мы должны быть рады тому, что имеем, я же так не могу, я, наверное, слишком привязана к прошлому.
– Вот, ты сама ответила на свой вопрос – легко нашёл он зацепку в словах тогруты —Просто, как ты верно заметила, другие попали сюда почти младенцами, не знавшими иной жизни, ты же—совершенно иное, ты успела узнать большой мир, познала привязанность и чувство дома, всё то, что недоступно никому из них. Это не может не ставить тебя на другую ступень, нежели ту, на которой стоят они.
– То есть, вы хотите сказать, это делает меня выше? – по-своему истолковала Тано его слова – Но почему же тогда мне изо дня в день дают понять обратное? Нет ни дня, чтобы при мне не подчеркивали, насколько я обыкновенна, нисколько не выделяюсь из толпы Ордена. И при всём при этом называют меня Избранной. Я уже не понимаю, в чем состоит этот статус.
– Это значит, моя девочка, только одно – произнёс Палпатин, подняв вверх указательный палец – Что они видят твои отличия и понимая, что это играет явно не в их пользу, стараются всеми силами стереть их, уровняв тебя со всеми, а ведь это совсем даже не недостаток, а преимущество – уметь то, чего не дано никому из них.
Канцлер умышленно не говорил слов «Орден» и «Джедаи», заменяя их подходящими по смыслу местоимениями. Это помогало снизить их значимость в глазах Асоки и учило ставить себя отдельно от своей организации. Ценное качество – был уверен политик, оно очень пригодится ей в будущем.
– Это значит, что они мне просто завидуют? – схватив информацию на лету, ответила Асока – Но если, как вы сказали, я выше, то почему же тогда я не могу исполнить своего главного желания —сделать так, чтобы мои близкие меня не оставляли?
Канцлер повременил с ответом, разговор поворачивался не совсем так, как ему бы хотелось в данную минуту. Слишком поспешно, надо свернуть.
– Потому, что этого не умеет никто из них, даже самые высокочтимых Мастера, но не хотят в этом признаваться, представляешь, как это их раздражает, то, что они не могут того, на что способны другие, некто, посмевшие стать выше них – толкнул политик пространную речь, призванную с одной стороны успокоить Асоку, с другой – заронить в её сознание мысль о немощи и несостоятельности Ордена, как власть держащей организации. Кто были эти самые другие, кто стоял выше, канцлер не сказал, решив, что подождёт момента, когда Асока «дозреет» и спросит об этом сама. Он умел ждать, когда это было нужно. Ждать сколь угодно долго. Ждал же он эти три года, когда другие были уверены в смерти девушки. И в доказательство того, что к Асоке можно и нужно относиться иначе, чем в Ордене, выполнил просьбу Тано, пообещав договориться с Магистром Йодой, чтобы он отпустил с ней в отпуск и Энакина тоже. Привязанность этого мальчишки к Асоке могло так же в будущем сослужить хорошую службу. Он легко это выполнил и следующим утром, одетая в простые чёрные брюки и белую водолазку со спускавшимся с шеи на грудь синим платком, держа в руках небольшую сумку с вещами, медленно поднималась на борт небольшого корабля. Энакин шёл рядом, на одном уровне, он тоже оделся очень просто – в коричневую рубашку и серые брюки, он шёл и улыбался, неизвестно от чего больше. От того ли, что увидит семью, от того ли, что Асока была с ним рядом и будет целый месяц.
– Я знаю, тебе понравится у нас, ты же помнишь, как было в первый прилёт? – спрашивал Энакин, сидя в кресле пилота.
– Помню, как мы тогда в озере плавали, а потом обедали в твоём доме. Интересно, а твоя мама меня узнает? – спросила Асока, тоже улыбнувшись.
– Конечно, она часто спрашивала о тебе, когда я разговаривал с ней по голосвязи – ответил Скайуокер, глядя перед собой на приборную панель корабля – Она вышла замуж за того самого поклонника и теперь счастлива. Он простой человек, но безмерно добрый.
При этих словах Асока подумала, что будь её отец жив, они с Селиной смогли бы отлично поладить и как было бы здорово, произойди всё именно так.
– Я очень люблю природу, ведь её так недоставало в моем родном мире – призналась Асока, принимая сентиментальное выражение лица.
– Вообще, говоря честно, твой настоящий родной мир—это тот, куда мы летим сейчас – пояснил ей Скайуокер – Ведь все тогруты изначально родились на Шили, твой отец был явно оттуда.
– Наверное, он никогда не говорил мне этого, я помню только Татуин, родилась уже там – ответила Тано не слишком громко, но достаточно красноречиво, чтобы Энакин понял, что допрос лучше не продолжать и до конца полёта разговор крутился вокруг общих тем, касаемых того, как они проведут отпуск. Энакину хотелось показать Асоке весь тот мир, которым он жил в детстве, до этого успев продемонстрировать ей лишь малую часть этого природного богатства. А ведь кроме озера есть ещё и леса, горы, поросшие цветами, центральный сектор с множеством торговых лавок, а так же местные памятники – достояние Солнечного края, как называли Шили жители шумного Внешнего кольца. И самое главное, там не будет никого из Ордена и противного канцлера, а значит у Асоки появится возможность посмотреть на него, Энакина, под совершенно иным углом и быть может, хотя, нет, непременно, он сможет наконец признаться ей в своих чувствах. По-настоящему, по-взрослому, а не нести тот детский лепет, что до этого. Как ни крути, хозяином положения там будет он, ведь это его дом и его мир, где он будет старшим и ответственным в первую очередь за неё. Хотя бы потому, что она-женщина, хрупкая и невинная, несмотря на статус и пережитое ранее.
Вот, наконец, мелькнул невдалеке большой зелёный шар с голубыми вкраплениями озёр и пятнами чуть более тёмной зелени, обозначившей хвойные леса. Солнце стояло высоко, ведь уже был полдень, самое время для приятного отдыха и любителей воды. Посадку совершили прямо в поле, недалеко от посёлка, где стоял дом Селины. Энакин не был здесь несколько лет и сильно поразится переменам, произошедшим с знакомом жилище. Дом, прежде бывший одноэтажным строением в три небольшие комнаты, теперь отстроили в два этажа, на каждом из которых было по столько же помещений. Дом выглядел приятно – постороннее из кирпичей, сверху был отделал светло-коричневым деревом, а крыша имела зелёный цвет. Вокруг был устроен небольшой сад, где на клумбах разной формы, огороженных цветными камнями, расцветали лиловые, красные и розовые цветы с большими головками и раскрытыми лепестками, желтевшими сердцевинами. Полуденное солнце играло на капельках воды, блестевших на лепестках и отсвечивало на дверном колокольчике, что отозвался тихим звоном, едва Энакин притронулся к нему. Негромкие шаги за дверью показывали, что жизнь здесь будет совсем иной, чем та, к которой привыкли оба джедая и уже готовит им особый сюрприз, удивительный и...многогранный.
====== Глава 85. Быть или не быть? ======
Селина услышала призывной звон и устремилась навстречу гостям, она не сомневалась в том, кто это. Женщину можно было не предупреждать о том, что сын прилетит, ведь даже не обладая чувствительностью к Силе, тогрута, силой материнского сердца ощущала его приход. И вот он явился и не один, с ним была та, которой в его письмах было всегда уделено больше всего времени. Селина обратила внимание, что Энакин не только здорово вырос, но и стал выглядеть взрослее, став настоящим мужчиной, очень похожим на отца. Асоку до этого она видела лишь однажды, совсем девчонкой-подростком, теперь же это была высокая и очень красивая девушка с серьёзным и задумчивым лицом. Женщина была безмерно рада обоим, не забыв о том, как джедаи спасли однажды её народ и её сына. Селина была ещё достаточно молодой, не справившей ещё сорока лет, а доброе и улыбчивое выражение лица убавляло ей ещё лет пять. На ней было простое платье из коричневого льна и белый передник, видно до этого она хлопотала на кухне, ведь вслед за ней во двор приплыл аромат чего-то пряного. Асока, почти ничего не съевшая за завтраком, почувствовала, что ужасно хочет есть.
– Мама! – почти выкрикнул Энакин, бросаясь в раскрытые навстречу объятия.
– Сынок! – не менее радостно ответила Селина и крепко сжала в объятиях своего взрослого, но от этого не менее любимого ребёнка. У Тано дрогнуло сердце, напомнив о том, что в её жизни ничего такого уже не будет, ведь её отец умер. Но вот Селина, выпустив Энакина, подошла и к ней, так же обняв и поцеловав с совершенно родственной нежностью, тогрута едва удержала слезы, видя такое внимание от почти незнакомой женщины. Впрочем, вскоре она поняла, что в этом доме царят совсем иные нравы, чем те, что она привыкла видеть. В отличие от чопорной и сухой обстановки Храма, здесь было всё очень просто и человечно, где люди всегда говорили, что думали и принимали жизнь такой, как она есть. Под стать этому оказался и стол на чистой и аккуратной кухне, стены которой украшала белая плитка, на некоторых квадратах которой были нарисованы овощи и фрукты. Сам стол застелен бежевой скатертью, расписанном орнаментом из переплетённых цветов, а поверх неё стояло большое блюдо с овощным рагу, тарелка с неизвестными Асоке овальными жёлтыми фруктами и рядом ещё одна, с запеченным мясом, порезанным кругами. Энакин и Асока сели рядом, и прежде, чем наполнить свою тарелку, Скайуокер позаботился о том, чтобы тарелка тогруты не пустовала. Асока сперва стеснялась, ведь она не совсем знала как правильно есть по этикету, прогуливая этот предмет по всевозможным причинам. Но Энакин ободряюще посмотрел на неё, давая понять, что тут никто не будет косо смотреть на её манеры и она смогла наконец начать обедать. Селина сказала, что сразу после обеда пойдёт встречать мужа, который работал на местной ферме инженером и часто приходит на обед домой. Энакин ещё не был знаком с отчимом, но уже заведомо любил его, так как его любила Селина, а мать не могла сделать неверный выбор, по мнению младшего Скайуокера. Асока занесла вилку над куском оранжевого овоща и вдруг дернулась, почуяв, что на её колени плюхнулось нечто тяжёлое и горячее, начавшее при этом яростно топтаться по её брюкам и издавать громкое урчание, похожее на звук взлетающего корабля. Асока наклонилась и увидела огромного серебристо-серого кота с пушистой мягкой шерстью и огромными зелёными глазами. Тано улыбнулась и погладила зверя по загривку. Тот любвеобильно потерся об её руку и замурчал ещё громче.
– Надо же, какой красивый – сказала Асока, продолжив почёсывать котищу.
– Верно, это Арти, наш общий любимец, наглый до ужаса – рассмеялась Селина и хотела уже шугануть кота, но девушка её остановила. Она очень любила животных, а те её. Асока не удержалась и скормила ему кусочек мяса прямо с ладони, тот быстро слизнул его розовым языком и встал передними лапами ей на плечи. Энакин смотрел на них и не мог не умиляться, хотя это было ему несвойственно, от всей этой сцены веяло какой-то семейностью и уютом, что казалось, что это далеко не первый их обед в таком составе, что это происходит у них всегда. Видно, что и Асока испытывала похожие чувства, об этом говорил безмятежный взгляд и совершенно расслабленное выражение лица, которого он уже давно у неё не видел. Энакин осмелился представить себе и то, что возможно будет дальше, например, куда они потом пойдут и что будут делать. Селина вышла из кухни первой, сказав, что ей пора встречать мужа, оставив Энакина и Асоку одних, тот, не говоря ни слова, притянул к себе с тарелки Силой тот самый овальный плод и порезав его на две части, снял кожу с одной из них и таким же способом отправил на тарелку Асоки.
– Я помню, ты не любишь кожуру – сказал он, разрывая возникшую тишину.
– Спасибо, ты один помнишь об этом – ответила ему тогрута, поднося к губам фрукт – Это довольно вкусно. Эти плоды растут здесь?
– Верно, потом покажу, где мы их берём, это рядом с озером – начал рассказывать Энакин – Представляешь, деревья выросли там сами по себе, ещё до того, как я родился, и вот уже много десятилетий они исправно приносят плоды. И ты знаешь, существует поверье, что если двое влюблённых одновременно съедят две половинки одного плода, то их любовь будет с ними всю оставшуюся жизнь.
Асока, до этого слушавшая с интересом, при этой фразе как будто обо что-то споткнулась и отвела взгляд, но Энакин успел заметить, что глаза стали растерянными, а губы вздрогнули, словно в болезненной судороге. Даже лицо немного побледнело, а словно не зная, как ещё показать всю степень бури, поднявшейся в душе его владелицы, бури, которую она должна была поневоле прекратить, являясь здесь старшей и более дальновидной. Она отпила из стакана компот и помолчав несколько секунд, собираясь с мыслями, наконец заговорила, но уже совершенно неузнаваемо, сухо и отстранённо:
– Энакин, мы уже не раз об этом говорили и тебе прекрасно известно, что ждало бы нас, окажись это чувство реальным. Нельзя забывать о том, кто мы такие и как обязаны жить.
Теперь очередь вздрогнуть пришла уже Энакину. Он всё понимал и так, но вдвойне неприятно, когда тебя тычут в это носом, давая понять, что ты иной, чем все. Что то, что в обыденной жизни считается нормой, для них недопустимое нарушение. Верно, это так, но как же быть, если чувства уже есть? Живут внутри тебя и уже давно, появившись раньше, чем стало известно, что рождаться им было нельзя. Никто не будет рад им в настоящей реальности, где они в лучшем случае обязаны будут жить до конца своих дней под маской тайны и полнейшего равнодушия друг к другу, в худшем же, его просто заставят избавиться от них, вырезав из себя, как удаляют неисправный орган или инородное тело. Да, для его души эти чувства были именно инородным телом, которое, однако, вросло в неё так плотно, что оплелось мышцами и связалось с ней сетью собственных сосудов, заимев общее кровообращение. Что же тогда будет значить избавление от этих чувств? Смерть от потери крови? Дальнейшая жизнь с пустотой в душе? Разве это менее неправильно, чем подвергнуть себя нарушению каких-то правил, которые даже не он сам придумал? Можно ещё подавить их, попытаться жить не замечая. Он пробовал, но ничего не вышло. Осталось только признаться. Но похоже опять мимо.
– Асока, я и не забывал, но вспомни, что говорили о любви о Ордене. Да, с одной стороны её выставляют как неверную истину, ведущую к Тёмной стороне, но с другой, именно любовь может и вернуть обратно к Свету оступившегося. Именно она лежит в основе сопереживания всему живому и понимания его чувств. А это нам знать необходимо – продолжил он пояснять, взяв себя в руки.
– То есть, ты хочешь сказать, что в определённом смысле любить нам нельзя, но с другой стороны вроде как положено, останется только найти между ними границу, отделяющую мораль от порока. Но как же это непросто, порой вся жизнь уходит на этот поиск и оканчивается так и не завершив его – ответила Асока невесело, вспомнив о том, что ей рассказывали на эту тему – Я не желаю подобной судьбы ни одному из нас, поэтому, будет лучше, если мы сделаем вид, что не вели сейчас никаких подобных разговоров.
Говорила она по-прежнему твёрдо, но голос был несколько мягче и не такой категоричный, что давало понять, что Асока задумалась над этой идеей и как бы даже рассматривала такое, как своеобразную лазейку. Но это лишь на подсознании, и она пока не позволяла оформиться этому по что-то большее потому, что сама толком не знала, что ей делать с этим со всем. Энакин засчитал это как небольшую победу, а ещё одну надеялся одержать, когда позвал Асоку прогуляться после обеда. Она не стала отказываться и лишь только убрав со стола и умывшись, вышла следом за ним во двор, чтобы пойти к озеру.
– Надеюсь, он не свернёт её с намеченного пути – задумчиво сказала Селина, глядя вслед молодым людям.
– А ты уверена, что это сделает именно он? – лукаво подмигнул ей Дарред, муж Селины, высокий плотный мужчина с жёсткими темно-русыми волосами и добрыми синими глазами – Я склонен больше переживать о нем.
Но так или иначе, обоим придётся многое обдумать и научиться жить с тем, что сейчас открылось и кое-что прямо сейчас приподнимет завесу тайны.
====== Глава 86. Лёгкий ветерок ======
Полдень на Шили выдался тёплым, можно даже сказать, достаточно жарким, чтобы быть благодарным большим деревьям, бросавшим перед собой уютные тени. Асока так долго времени провела до этого на природе, в рыбацком домике старого Бена, что теперь невольно тянулась к чему-то подобному, словно приросла душой и этой первородной красоте нетронутого ещё цивилизацией мира. Шили, в этом смысле, был именно тем, чем нужно, ведь где ещё в галактике можно увидеть такое разнообразие цветов и деревьев, что в изобилие росли здесь. А озера, тут и там сверкающие на солнце своей голубоватой водой, так и прося опуститься в свои глубины. А эти поля, которым, казалось, не будет края. Энакин, как опытный гид, рассказывал Тано обо всем, что они видели, идя по довольно узкой, но достаточной для двоих тропинке:
– Вот это нефропилис – пояснил юноша, указав на невысокое дерево, растущее посреди травы, имевшее длинные, растущие вверх ветви с узкими вытянутыми листьями, у самого же основания ветвей росли гроздья неизвестных плодов коричневого цвета, в форме чуть вытянутых овалов – Плодовое дерево, сейчас как раз период сбора – Энакин не ограничился одним рассказом, а сорвав с чуть покачнувшийся ветки один плод, наиболее крупный и ловко удалив из него косточку, протянул Асоке – Попробуй, это ужасно вкусно!
Тогрута нерешительно приняла из его руки неизвестный плод и опасливо надкусила.
– Мммм до чего же вкусно, никогда такое не ела – сказала она, проглотив последний кусок, плод оказался необычайно сладким и девушка решила взять второй, по сжав пальцами приглянувшийся, Тано потянула его на себя и ветка, спружинив, отлетела и стукнула по носу. Асоке было не слишком больно, за то неожиданно напала почти забытая в последних событиях игривость. Ведь, несмотря на всё это Тано было всего лишь двадцать три года, она была ещё такой молодой, а молодости свойственна беспечность. И сморщив лицо, словно собираясь заплакать, Асока прижала одну ладонь к носу, вторую спрятала за спину, чтобы Энакин не понял задуманного ею раньше времени и с горьким вздохом опустилась на траву. Скайуокер заметно испугался и тут же сел рядом, тронув её за плечо:
– Асока, извини, я не предупредил тебя, что надо придерживать ветку. Очень больно? Дай взгляну.
Тано именно это и было нужно. Подняв на него робкий взгляд полных слез глаз, показала, что боится отвести руку. Энакин встревожился ещё больше и одной рукой держа её за плечо, другой взял за руку и начал медленно отводить её от носа. И когда отвёл окончательно, то едва не заорал, но совсем даже не от ужаса. Нос Асоки, до этого имевший стандартный размер и прямую, аккуратную форму, приобрёл зелёный цвет и размер не меньше пятака гомореанцев. Скайуокер стоял, остолбенев, а Асока, пользуясь этим, резко вывела руку из-за спины и поднесла к лицу Энакина, сунув ему под нос что-то пушистое, от которого тут же разлетелись щекочущие нос семена.
– Хахаха! Попался! – улыбнулась Асока, глядя на своего друга, не знавшего, что ему сделать прежде, расчихаться, рассмеяться или высказать возмущение этой великовозрастной шутнице. В итоге победила, конечно же, реакция организма, в отличие от эмоций и чувств бывшая совсем неуправляемой и Скайуокер начал громко чихать, пугая притаившихся в кустах акулов. Тано отлепила от носа большой листок, сорванный ею и начала собирать свалившиеся с ветки по её милости плоды.
– Ты с ума сошла? – сказал наконец Энакин – А если бы я задохнулся?
– Тебя же учили задерживать дыхание – рассмеялась тогрута – Ты не прогуливал эти занятия, я проверяла.
– Между прочим, ты их и вела – ответил Энакин, перестав обижаться – Я запомнил, как ты надувала щеки.
– Да, а Феррус их лопнуть хотел, да чуть было не лопнул сам, когда, засмотревшись, воды наглотался – Асока тоже развеселилась и после они сели под деревом и начали поедать сладкие плоды, оказавшиеся финиками.
– Поосторожнее с ними – предостерёг Скайуокер, сам закинув в рот большой и мясистый финик – Если их много съесть, то будет изжога, а потом захочется пить.
Но Асока так увлеклась, что потом еле встала от ощущения переполненного желудка. Хотя и обещанная изжога не заставила себя ждать, разведя внутри свой противный кислотный костёр, просящий потушить его, Энакин это заметил и мигом показал ей другое дерево, росшее чуть неподалёку, оно было похоже на предыдущее, только немного выше, с более мощным стволом и ветвями, идущими в стороны. Плоды тоже были совсем другие – жёлтые, ввиде длинного серпа, висевшие гроздью возле ствола. Энакин сорвал один и сняв с него темно-желтую кожуру, протянул Асоке ставший белым и морщинистым плод:
– Вот, съешь, верное средство от изжоги, банан называется – пояснил Скайуокер, так же решивший принять меры относительно себя – Там содержится много щёлочи, она нейтрализует кислоту.
– Смотрю и медицинские курсы ты тоже не загуливал – сделала вывод Асока вслед за тем, как убедилась, что банан, хотя и не был таким сладким, как финик, был не менее вкусным, хотя и совершенно не сочным – А ведь их преподавала медлительная Стасс Алие, которую всегда хотелось подтолкнуть.
– Я ничего не прогуливал, Асока – серьёзно ответил Скайуокер и посмотрел на неё долгим и странным взглядом – Я хотел, чтобы ты поверила в меня.
Тано не нашлась с ответом, до того поразили её эти слова, прозвучавшие таким диссонансом с предыдущими. Они напомнили ей тот разговор на кухне, побуждая вернуться к нему, но Асока не сделала этого. Она понимала, что так нельзя, понимала, что не должна давать волю тому, что всё равно обречено погибнуть. Мальчик так любит её, всем сердцем прикипел к её душе, а она своими словами лишь нанесёт ему глубокую рану, которая на всю жизнь останется на его душе уродливым шрамом. У него и у неё, а всё потому, что не им решать, как жить и быть с этими чувствами. Всё давно решили за них, когда выдали значки с эмблемой Ордена. И их даже не тронет то, что она нечаянно точно так же, как сейчас себе, проговориться, сказав не чувство, как прежде, а чувства. Ведь именно так говорят, когда они взаимны и речь идёт не о любви одного к другому, а о любви, связавшей двоих. Какая Ордену разница, когда и то и другое нельзя? Энакин, возможно, подумал так же, но как и тогрута, решил не портить радость прогулки тяжёлым разговором, который с ними всё равно заведут другие, если только один из по неосторожности что-то ляпнет в присутствии Мастеров. И потому, негласно решив хранить молчание, Энакин и Асока встали и пошли обратно, ведь наступал вечер и становилось прохладно. Всю обратную дорогу они молчали, думая каждый о своей, а в общем-то об одном и том же. Едва они пришли, Селина и Дарред тут же позвали их ужинать, на этот раз подав на стол тушёное мясо с овощами и салат из ветчины и зелёных томатов, посыпанный сыром и чесноком. Асока любила всё острое и потому с восторгом принялась за салат. Энакин с умилением смотрел как она ест, не замечая при этом более, чем красноречивый взгляд Селины. Она тоже решила промолчать и после ужина отправилась показать Асоке её комнату. Комната ей понравилась, она была на втором этаже, выходя окнами на восток. Обстановка была простой, но красивой. Довольно широкая кровать с большой, стоявшей углом, подушкой, прикрытая красным покрывалом, стояла изголовьем возле стены, обои на которых были светло-розовыми с орнаментом из цветов. С потолка свисал красивый круглый светильник, похожий на летающую тарелку, какими их изображают в книгах, а занавески на окне были полупрозрачные и желтоватые с вышитыми цветами. Рядом с кроватью стоял небольшой столик, а рядом, возле другой стены, шкаф для одежды. Потом Селина показала ванную, бывшую через стену, и прежде, чем уйти, внезапно сказала:
– Асока, ты знаешь, не бывает правил без исключения, а то, что положено самой судьбой не убьют никакие правила, иначе они сильно об этом пожалеют.
– Вы о чем это говорите? – не совсем поняла её тогрута, вернее, поняла слишком хорошо, чтобы сказать об этом явно.
– Ты поймёшь это, когда почувствуешь, что внутри тебя есть что-то, что сильнее, чем ты – ответила Селина не менее загадочно, тем самым надеясь подарить своему сыну надежду на лучшее.
Возможно это было благое намерение, вот только уже целую неделю пребывания здесь Асока и Энакин так и не начали разговор о чувствах. Просто отложили это, положившись на волю Силы, которая явно запаздывала, проявив себя в как всегда, неподходящий момент. В тот, когда после обеда, как это уже вошло у них в привычку, Энакин и Асока пошли гулять. Тано уже неплохо ориентировалась в обстановке и успела полюбить многие из этих мест. Особенно тогруте понравилось одно из них – небольшая поляна, находившаяся между озером и небольшой лесной опушкой, в которой преобладали лиственные деревья, уютно шуршавшие под тёплым ветром. Асока вспомнила, как Энакин, ещё в первый день при виде него радостно воскликнул:
– Он есть! Вот это да!
– Кто есть? – спросила она с недоумением.
– Наш водопад! Я постоянно сидел тут в детстве! – пояснил Скайуокер, ведя её к берегу, где озеро делало неожиданный подъем и вода, скатываясь с него, с журчаниям скатывалась вниз. Но большую таинственность этому месту придавали кроны невысоких деревьев, разросшихся так, что они образовали небольшой шалаш из уютной тени. Асока смогла оценить её сегодня, когда был особенно жаркий день, который вскоре охладил тёплый и нежный ветерок, подувший на уставшие от своей тайны юные души.
====== Глава 87. Дыхание сердец ======
Быстро устав от прогулки на жаре, Энакин и Асока решили сделать привал у полюбившегося обоим маленького водопада. Больше недели уже провела Асока на этой чудесной планете, с которой изначально произошли все тогруты и с каждым днём всё сильнее в неё влюблялась. Очевидно, в ней говорил зов крови предков, для которых природа и её девственная нетронутая красота всегда являлись родной стихией. Ведь самые древние тогруты жили племенами в лесах и существовали за счёт охоты на местных зверей. Они всегда держались вместе и говорили сами о себе как об одном целом с командой. К тому же всегда ходили без обуви, уверяя, что так они лучше ощущают связь с землёй. Асока однажды тоже попробовала так и на одной из прогулок сняла лёгкие туфли-балетки, что носила здесь вместо обычных тяжелых сапог и босиком пошла по тропинке. Сначала ей понравилось, росистая трава приятно холодила ступни, а шершавые камешки, нагретые солнцем, давали весьма интересные ощущения. Энакин смотрел на неё, как всегда, с умилением и затаенным восторгом, но сам, однако, не спешил избавиться от ботинок и вскоре Тано поняла почему.
– Ай! – вскрикнула она, наступив на сучок – Ой – добавила через секунду, попав пальцем ноги в грязную лужу – Ну к хаттам! – сделала окончательный вывод девушка, когда вступила в рассыпанную хвою и вытерев ступни травой, опять сунула их в балетки.
– Что? Зов предков резко замолчал? – усмехнулся Энакин, глядя в недовольное лицо тогруты – Или тебе уже не хочется быть собой?
– Да, нелегко приходились мои предкам – согласилась Тано, осторожно ступая снова, забыв, что она уже в обуви.
– А может быть ты реально не от них произошла? – выдвинул новое предположение Скайуокер – Я вот тоже не совсем человек. Ты не знала? А я на самом деле из родианцев, вот, смотри!
И Энакин смешно вытянул губы трубочкой, надул щеки и выпучил глаза и правда становясь похожим на родианца, только, разве, что не зелёным. Асока не могла не засмеяться и не перестать обижаться на своего весёлого не в меру друга.
– Похоже, я и правда не тогрута – сказала она, перевозя дыхание – Вот, интересно стало теперь, кто я такая? Может быть я забрак?
И сорвав несколько несколько веточек с куста, Асока приставила их к голове, изображая рожки. Теперь очередь хохотать пришла уже Энакину. Однако и он тоже выдвинул своё предположение:
– А мне отчего-то кажется, что ты намного больше похожа на каминьонку, у тебя такая же длинная шея.
