Текст книги "Пророчество не лжёт (СИ)"

Автор книги: Леди Асока Тано

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 50 страниц)

«Да как же так?» – не верил он, продолжая входить в ежедневную медитацию – «Ведь если бы она была мертва, то на её месте в Силе я ощутил бы холодную чёрную пустоту, какую вижу на месте своего отца, а я ощущаю живое тепло. Оно желто-оранжевого цвета. Она жива и я это докажу».

И правда взялся за это, при каждом удобном случае сбегая на Дантуин и как это ни странно, помогать в этом ему взялся канцлер, который уже успел забыть былую неприязнь к нему этого мальчишки, единственный поверил его словам и охотно покрывал его. Под видом особых заданий они вдвоём летали на Дантуин, при этом много и подолгу беседуя. Говорили в основном об Асоке, о том, почему она так поступила и в конце-концов Энакин не выдержал и высказал ему свои чувства к этой девушке, надеясь, что тот не выдаст их Совету. Но Палпатин был далёк от этого намерения, казалось, был даже рад, что юноша именно с ним решил поделиться таким откровением.

– Я думаю, что ты не совсем прав, считая, что она тебя не любит, я думаю, наоборот, просто пока ещё не поняла этого так явно, как ты – сказал канцлер во время одной из таких вылазок – Думаю, когда Асока осознает это в полной мере, то ей станет досадно от того, как долго она не видела твоего чувства. Она очень глубоко переживает чужие эмоции, особенно тех, кто ей близок. Покойный отец. Магистр Пло. Ты – никого нет важнее в её жизни. Осталось только дождаться этого. А я тебе помогу, ты только верь мне.

И Энакин верил, хотя бы потому, что Палпатин говорил об Асоке как о живой, уверенно и спокойно, словно не сомневался в том, что они её найдут. Только вот время шло, а успехов поиски не приносили, почти весь Дантуин перерыли они почти до основания, но следы Тано затерялись. Не нашлось даже намёка на то, что она тут была. Скоро, как это было не печально, придётся окончательно поверить в то, что предположение о смерти —правда, ведь на всём Дантуине Асоки не оказалось. Лишь только в одном месте они не побывали, почему-то упорно обходя его стороной – маленьком домике на окраине, стоявшем вдали от посёлков, в который никогда не заходили случайные визитёры и который не сразу даже увидишь среди отвесных скал. В нем жил одинокий рыбак и совсем недавно его сеть принесла ему необычный улов.

====== Глава 75. Сети недоумения ======

День сегодня был совершенно особенный, причём, трижды, хотя и не все его особенности могли порадовать. Начать следовало, конечно же, с хорошего. Именно в этот день Энакину исполнялось восемнадцать, и в качестве подарка Совет готовил ему нечто совершенно особенное, то, о чем мечтает любой падаван – звание Рыцаря. Какое же это было счастье, лютой бы на месте юного Скайуокера плясал бы от радости, получив сразу два таких удивительных дара – самостоятельность и совершеннолетие. Впрочем и он бы тоже плясал, причём, так лихо, что узорчатая плитка Зала Совета стерлась бы до белесого оттенка, а люстра свалилась бы с крючка, когда он задел её длинными руками, подскакивая под потолок. Бы. Если не одно обстоятельство, то самое третье, которое делало этот день из самого счастливого в жизни Энакина в самый тяжёлый безрадостный – именно сегодня исполнялось три года со дня официального признания смерти Асоки, а так же он ознаменовал прекращение их с канцлером неофициальных поисков. Дантуин был исследован до молекулы, однако, никаких следов пропавшей там не нашли, хотя, возможность имели и очень хорошую, но как назло, каждый раз оправлялись совсем не в том направлении, где ждала их истина. И потому посвящение Энакина в Рыцари прошло почти так же, как это было и у Асоки – скромно и сдержано, без особого ликования. Мысли его вообще были настолько далеки от всего этого, что порой он искренне не понимал, где находится и чего от него хотят эти двенадцать странных личностей. Зачем спрашивают у него что-то такое, что приходится переспрашивать? Для чего просят склониться и для чего просят повторить слова какой-то клятвы? И совсем уж неуместными выглядели их улыбки в конце всего этого. Так и хотелось стереть их, сказав, что ему тяжело и даже неприятно смотреть на них в день, когда умерли его надежды. В день, когда ему придётся окончательно поверить в то, что Асоки больше не будет. Что никогда она больше не войдёт в храм и не заговорит с ним. Не будет больше тёплого взгляда её родных красивых глаз. Останется же с ним лишь его боль и память о том, что было у них за все годы, проведённые вместе. Как же непросто принять это всё и поверить, что большего не будет. Продолжение этой истории никто не напишет и так она и останется навеки замершей на полуслове. И всё, что останется тем, кто выжил, это вспоминать её и думать о том, как могло бы быть, если бы Асока осталась жива.

«И как быть, если любовь к ней не думала умирать» – размышлял Энакин, приклонив колени перед Йодой, чтоб тот мог срезать ему косичку ученика. Он знал, что теперь всегда обречен думать об этом, мучаясь, как бы сказали психологи, эффектом прерванного действия. Ведь Энакин давно уже знал, что он сделать как только станет совершеннолетним и получит звание Рыцаря. Всерьёз признается Асоке в своих чувствах и предложить выйти за него замуж. Знал даже, что девушка ему ответит. И не сомневался, чем. Конечно же словом Да. Только согласием. Ведь если раньше она не замечала его из-за возраста и свойственной ему подростковой внешней неказистости, то теперь она могла об этом не переживать. Потому, что за последний год Энакин здорово изменился и похорошел, повзрослев даже внешне. И глядя каждое утро в зеркало, Скайуокер с удовольствием наблюдал там высокую, уже превышавшую отметку сто восемьдесят сантиметров, фигуру. Подростковая угловатость сменилась на красивый рельеф крепких мышц, подчеркнутых чёрной рубашкой и жилетом из кожи того же цвета. Овал лица приобрёл четкие очертания, утратив детскую округлость щёк, тонкие брови шли вразлет, как крылья истребителя, огромные голубые глаза, окружённые густыми ресницами, напоминали два озера, с их гладкой поверхностью, незамутненной порывами ветров. Даже небольшая ямочка на подбородке не портила впечатления, казалось наоборот, придавала его внешнему виду необходимую завершённость. Волосы потемнели, больше не выгорая на солнце, правда несколько последних лет, по стандартам, принятым в Храме, ему пришлось остригать их коротко, оставив на голове лишь небольшой ёжик в пару сантиметров, только косичка спускалась вдоль правого плеча. Его это раздражало, так как подобная стрижка совсем Энакину не шла, нещадно уродуя его, в общем-то, неплохую и даже местами приятную внешность. Но, к счастью, теперь с этим будет покончено, косичку срезали и можно будет опять, как в детстве, отрастить волосы до подбородка. Так ему будет гораздо лучше, Асока тоже так говорит. Именно так, говорит, а вовсе не говорила, так он упорно твердил, вопреки тому, что внушал ему Совет. Энакин засыпал и каждый раз видел перед глазами эту встречу. Вот они с канцлером нашли Асоку, она видит его, выходит ему навстречу и не сказав не слова, падает в его раскрытые объятия и ничего не может сказать от охвативших её чувств. Ну это не страшно. Пусть не говорит, Энакин сам скажет всё нужное, она пускай слушает и слышит:

– Я люблю тебя, как и прежде, давно уже, с самого детства. Я один верил, что ты жива. Один не терял надежды. Я и сейчас здесь, я никуда больше не отпущу тебя, только не отталкивай, только позволь быть с тобой рядом.

Она и тогда ничего не скажет, просто уткнётся в его грудь, замерев, наморожено и выжидающе, лишь только когда он в третий раз произнесёт слова любви, Асока чуть приподнимет голову и посмотрев в его лицо смущённо и ласково, ответил, не повышая голос:

– И я. Я тоже люблю тебя. Всегда любила. Очень сильно и очень глубоко. Как никогда и никого не любила.

Энакин просияет и тотчас же снова обнимет её, но прижав к себе только на одну секунду, чуть отстранится и дрожащей рукой вынув из кармана браслет, тот самый, что сделал специально для неё три года назад, притянул его ей на раскрытой ладони и опустившись на правое колено, тихо, но твёрдо, проговорит:

– Асока! Будь моей женой!

Что же ответила ему тогрута, Энакин так и не узнал, засыпая ровно на этом месте и прекрасное видение сменялось на совершенно иные картины. Чаще всего это была река с плывущими по ней обломками спидера. Ещё иногда мелькал неприметный домик между скалами, скорее всего, заброшенный, ведь, кто согласится жить в такой глуши? Вокруг нет никакой цивилизации, одни только скалы и лес, а чуть подальше – русло реки, шумевшее в такт касавшимся на ветру деревьям. Сам домик выглядел очень бедно, самая настоящая лачуга из расщепившихся и посеревших от времени брёвен, и покосившейся крышей. Единственное окно, давно лишённое стёкол, на ночь закрывалось каким-то тряпьём. Вокруг рос небольшой огород, едва скрываемый неровным забором, почти поваленным от ветра. Кто будет жить там? Вернее, кто добровольно согласится? Но видимо нашлось кому, ведь из небольшой трубы на крыше в чёрное ночное небо вилась тонкая струйка сизого дыма. Этот домик стал сниться Энакину лишь в последнее время, несколько ночей подряд, лишь только недавно сменившись на яркие огни какой-то центральной планеты, идущие из огромного зала развлекательного центра. Хотя, нет, стоило посмотреть снова, как становилось ясно, что никакой это не центр, а всего лишь умело скопированный с него участок, находившийся на маленькой и бедной планете. Этот участок являлся дворцом какого-то местного правителя, в котором всё было устроено для его удобства и комфорта. В том числе небольшая сцена, установленная в зале, на которой пели и танцевали молодые девушки. Их голоса были, как на подбор, красивыми и нежными, как звонкие колокольчики, один из них особо выделялся, так чувственно и проникновенно звучал голос одной из певиц, порой Энакину казалось, что он даже слышит слова тихой печальной песни про девушку, утонувшую в реке и превращавшуюся в русалку. Она пела о том, что теперь навеки осталась на дне и никогда больше не увидит своей семьи и своего возлюбленного, который каждый день стоит на берегу. Она видит его, а он её, но поговорить и прикоснуться друг к другу они больше не могут. И никогда этого не сделают. Песня называлась Кричавший взгляд и именно её больше всего любил хозяин дворца. Ему как-будто доставляло удовольствие слушать о чужих страданиях. Прочем, чужих ли? Очень уж проникновенно поёт эта девушка. Жаль только наутро Энакин не мог вспомнить ни слова из этой песни. Только вот чувство тревожности и потерянного покоя оставалось при нем и на утро и в течении дня, только вот рассказать никому об этом не получалось, да и не хотелось ему уже, особенно сейчас, когда все поиски официально прекратились. И не будет он больше ничего говорить, сам во всем разберётся, достаточно уже и того, что его сознание затянуто в сети недоумения. Точно такие же, какие вытащил из недр реки одинокий рыбак, живший на окраине Дантуина, зарабатывая на жизнь продажей в местных лавках выловленной им рыбы. Он каждое утро и каждый вечер ходил к реке, проверять расставленные сети, собирая почти всегда одинаково богатый улов. Но вот однажды, года, эдак, три назад...

====== Глава 76. Сила не предаёт ======

Его звали Бен и он был очень пожилым, однако, всё равно представлялся всего только по имени, фамилию не называл, впрочем, возможно и сам не помнил её. Или помнил, но просто не хотел лишний раз произносить, чтобы не вспоминать всё то, что было с ней связано. Это произошло давно, ещё во времена далекой молодости, когда он был счастливым мужем и заботливым отцом прекрасного сына по имени Агор. Он жил на Татуине, наслаждаясь спокойствием и семейным счастьем, но всё изменилось, когда его сын бесследно пропал, когда его везли из Храма джедаев в сельхозкорпус, как не прошедшего отбор. Когда Бену об этом сказали, он с трудом смог это принять и начал немедленные поиски. Жена ничем не смогла ему в этом помочь, её сразил сердечный удар и вскоре это молодая здоровая женщина растворилась с потоке Силы. Бен не сдавался, чутьё бывшего Магистра-джедая, оставившего Орден ради семьи, упорно твердило ему, что мальчик жив, его просто не могут убить. Как же иначе, если его украли ситхи. Именно так говорило видение. Оно просто кричало о том, что Агора надо найти, иначе его ждёт большая беда, но ещё более огромная ожидает галактику, если он останется у Ситхов и пройдёт обучение. Его тогда выучат и превратят со временем в самого настоящего деспота и тирана. Бену порой казалось, что он даже видел целые картины будущего, то, как его дорогой мальчик превратился в высокого статного мужчину с густыми светлыми волосами и огромными глазами синего цвета. Недобрыми глазами, смотревшими властно и холодно, как смотрит истинный начальник, но не покровитель. Потом пропавший сын явился уже в другом образе – стройного седовласого господина в чёрной мантии, стоявшего напротив сутулого старика с морщинистым лицом, обезображенным шрамами от ожогов, которое прятал в глубоком капюшоне, из-под которого страшно сверкали красновато-янтарные глаза. Они смотрели друг на друга, словно не понимая и будучи не в силах о чем-то договориться. Этот сутулый старик, казалось, в чем-то старательно убеждал его сына, тот задумывался и часто не знал как ответить. Но в итоге всегда соглашался, чувствуя, что выхода нет. Эти видения время от времени всплывали в сознании Бена, много лет искавшего своего Агора, но так и не нашедшего. А несколько лет назад, когда обстановка на Татуине стала просто невыносимой, настолько, что простым гражданам было там уже не выжить, Бен перебрался на другую планету, имевшую похожее название, но совершенно иную обстановку. Его старый дом на окраине каньона Нищего располагался на территории, незаконно выкупленной Джаббой Хаттом, чтобы построить там большой развлекательный центр и Бена просто поставили перед фактом, что его дом скоро снесут. Хорошо, хоть заплатили, хотя и меньше, чем могли бы, учитывая во сколько обойдётся строительство пресловутого центра, но старик не возразил, он давно уже подумывал убраться с Татуина, чей жаркий засушливый климат явно не шёл на пользу подорванному здоровью Бена. И даже присмотрел себе неплохое место – Дантуин, где была подходящая его атмосфера, и собрав нехитрый багаж, старик отправился на планету, занятую Анклавом, вот только денег, выданных жадиной-Хаттом, хватило лишь на самый скромный домик на окраине, среди скал. Бен, однако, не расстроился, он всегда любил тишину и уединение, общество других людей всегда тяготило его, а потеряв семью, он и вовсе сделался совсем уж закрытым в себе, разговаривая лишь тогда, когда его спрашивали. На оставшиеся у него накопления он купил рыболовные сети и сделался рыбаком, продававшим пойманную рыбу, на скромную жизнь, которую тот вёл большую часть своего существования, пожилому мужчине вполне хватало. Вставая на рассвете, когда ночная темнота едва разбавлялась робкими розоватыми лучами, отчего небо приобретало фиолетовый оттенок, даже облака, подсвеченные ими, походили в этот час на странные фигуры, выполненные из мрамора, мужчина брал сети и шёл к руслу реки. Вынув оттуда те, что поставил вчерашним вечером, Бен ставил новые, а из вынутых доставал попавшуюся рыбу и других водных обитателей, пригодных в пищу, которые частично оставлял себе, чтобы съесть, а большую часть готовил на продажу. После этого Бен упаковывал свой товар и шёл в центральный сектор, чтобы отдать его лавочнику, а заодно забрать выручку за проданное вчера и купить всё, что необходимо в доме. Покупал он всегда очень немного: хлеб, некоторые овощи, масло и крупы. И вскоре лавочники привыкли к странному старику в свободной серой одежде с опущенной почти всегда головой и предпочитавший в любую погоду ходить без обуви. Вернувшись же обратно к себе в домик, Бен принимался хлопотать по хозяйству: прибираться, готовить еду, ремонтировать своё ветхое жильё, а дождавшись семи вечера, вновь направлялся к реке, поменять сети. Вечером, обыкновенно, улов был небольшим, а если случалось иначе, то Бен относил его в средний сектор, затем, возвращался домой и ложился спать. Так обыкновенно проходил каждый его день и этот порядок не менялся уже несколько лет, но вот однажды, три года назад...

Было уже около семи вечера, солнце ещё не село, но, нависнув над скалами, отбрасывала яркие лучи на прозрачную гладь реки, что говорило о скором закате. Бен взглянул туда и со вздохом отложил инструменты, при помощи которых чинил крыльцо, аккуратно убрал их в ящик и выпрямился. Надо идти, иначе стемнеет и лавки закроются. Нельзя сказать, чтобы старик переживал из-за того, что не получит денег, прошлое джедая приучило его не ставить материальные ценности во главе угла, просто привыкнув жить по чётко заведённому графику, иначе он существовать уже не мог. И задвинув ящик под крыльцо, утерев пот со лба, Бен взял пустые сети и направился к реке. Путь был недалёким, всего лишь перелезть через скалы и пройти небольшой редкий лес. Погода в тот день была безветренной и потому водяная гладь была спокойной и ничем незамутненной. Бен посмотрел на поверхность, сетей видно не было, что говорило о том, что под тяжестью улова они ушли на дно, старик страшно обрадовался, значит, рыбы попалось много и взявшись за лежавшую на берегу веревку с привязанным к ней камнем-грузилом, Бен потянул за неё, вытаскивая сеть на поверхность. Но каково же оказалось его удивление, когда обычно так легко поддававшаяся движению его рук, беспрепятственно выходя на поверхность, сейчас сеть словно за что-то зацепилась и упорно не желала показываться. Бену пришлось использовать даже иную силу, служение которой он оставил много лет назад, но не предав её, сойдя во Тьму, что она явно теперь оценила и пришла на помощь, освободив тяжеленную сеть из водного плена. Бен рассмотрел распластанный невод и непременно громко закричал бы, если бы не тренированная годами выдержка. Рыбы там практически не было, лишь две-три случайно попавшиеся дрожали на мелководье, так почему же тогда сеть оказалась такой неподъёмной? Да потому, что мертвое тело всегда имеет огромный вес, особенно тело утопленника. Бен открыл невод и отодвинув в сторону, рассмотрел того, вернее ту, что принесла ему река. Это оказалась совсем молодая тогрута в порванной красной тунике и разодранных лосинах. Обувь на ней отсутствовала, равно как и другое вещи, способные подтвердить личность утонувшей. Она лежала на спине, глаза её были закрыты, а лицо покрывало синяки и царапины, такие же виднелись на груди и плечах девушки. Она выглядела неживой, да и трудно бы это было – остаться в живых, пролежав в воде несколько часов. Однако, припомнившие старые навыки, Бен уловил исходившее от этого тела слабое свечение жизни. Очень слабое. Мужчины осторожно взял тогруту за плечи и вытащив из воды, положил на песок, после чего склонился над ней положив руку поверх её ладони, попробовал уловить в Силе её сигнал. Она откликнулась, очень неуверенно и словно нехотя, так и не придя в чувства, но всё-таки была жива и это обнадёживало. Сердце продолжало работать, выдавая слабые единичные удары, пульсы оказался почти неразличим, дыхание затрудняла вода, залившаяся в лёгкие и дыхательные пути. Тогда Бен перевернул её на спину и Силой надавил на неё, выдавливая всё лишнее, впитавшееся позже в песок. Походя он заметил, что над её затылком, возле заднего лекку, виднеется довольно большая шишка, а на левом плече некий странным символ, похожий на подкову, это была не наколка, а скорее старый шрам от ожога, выступавший над кожей, имея более светлый оттенок, чем она. И лишь услышав, что дыхание тогруты стало более глубоким и ровным, Бен перевернул её обратно, чтобы затем поднять на руки и выверяя каждый шаг, чтобы не растрясти дорогой, принести в дом. Девушка так и не пришла в сознание, было заметно, что она сильно измучена и просто не может даже открыть глаза. Бен положил её на свою лежанку и преодолевая неловкость, избавил ту от мокрой рваной одежды, оставив лишь нижнее белье, чтобы внимательнее осмотреть возможные повреждения. Их оказалось не так и много, всего лишь синяки и царапины, хотя некоторые из них довольно глубокие. Больше всего досталось лицу, голове, спине и коленям. Старик вынул из шкафа аптечку, из которой достал вату, бинт, дезинфицирующее средство и стимулятор регенерации тканей. Походу дела мужчина рассматривал свою находку, отмечая про себя, что тело у неё сложено очень хорошо, хотя и выглядело несколько худощавым, мышцы были просто железными. Лекку не доходили до лопаток, что говорило о том, что тогруте едва ли больше двадцати лет. Руки её были достаточно изящными с тонкими запястьями и длинными пальцами, вот только ногти на них были коротко отстрижены, а кожа на ладонях грубоватая со следами мозолей. Судя по сложению тазовых костей, неизвестная не рожала, обручального кольца так же не имелось. Значит, скорее всего одинокая. Но так или иначе, она нуждалась в помощи и раз именно Бен её нашёл, то значит и помогать тоже следует ему. Кодекс джедаев часто указывал на это. Мужчина тщательно обработал все ссадины с синяками и шишку на голове, после накрыл несколькими одеялами, чтобы согреть. Девушка не приходила в себя весь вечер и целую ночь, она пришла в себя, но не открыв глаза, крепко заснула, уставший организм требовал отдыха, лишь только ранним утром она открыла глаза и первым, что услышал от неё склонившийся над ней Бен услышал:

– А где я?

– Не волнуйся, дитя моё – сказал ей старик как можно спокойней – Ты в безопасности.

Но следующий вопрос просто убил мужчину наповал...

====== Глава 77. Тогрута без прошлого ======

– А кто я такая? – прозвучало в следующий миг, едва проснувшаяся девушка услышала ответ Бена.

– Я нашёл тебя на берегу реки, ты была без сознания – начал он рассказывать, чувствуя некоторую растерянность – Ты была замерзшая и поцарапанная, но твоей жизни ничто не угрожает, можешь не волноваться. У тебя ничего не болит?

Девушка некоторое время не отвечала, видно прислушиваясь к своим ощущениям, стараясь, видно, по средствам их выяснить о себе хоть что-то. Но правда ускользала, единственное, что она поняла не слишком обнадёживало: то, что пол её определённо женский, раса тогрута и лет не более двадцати. Из других ощущений была только ноющая и саднящая боль во всем теле и больше всего в затылке. Девушка подняла руку и потрогала это место, нащупала там повязку компресса и удивилась ещё сильнее. Бен остановил её, взяв за руку:

– Не трогай там лучше, у тебя шишка огромная была, мне даже пришлось вскрыть её, чтобы убрать лишнюю кровь.

Девушка покорно убрала руку обратно под одеяло и вопросительно уставилась на старого Бена своими огромными голубыми глазами, словно прося помочь ей вспомнить самое главное. То, на месте чего у любого человека всегда были разные воспоминания и чёткая информация, но у неё зиял огромный чёрный провал. Нет, она хорошо помнила как плыла по реке, уносимая бурным течением, захлёбывалась от воды, попадавшей в рот и в нос, как теряла сознание, попав на глубину. Но то, что было до этого просто выпало из памяти, стерлось как информация с голокрона. Даже такие мелочи, как имя, возраст и принадлежность затерялись где-то в небытие. Девушка пыталась вспоминать, но от этого получала лишь головокружение и туман перед глазами. Ещё постоянно хотелось спать, но вот пить совершенно нет, видимо напиталась водой из реки вперёд на три жизни. Лишь только к утру тогрута окончательно пришла в себя и первое, что она увидела перед собой, это лицо незнакомого и очень пожилого человека, кожа на нем выглядела грубой и выжженной загаром, потрескавшейся от ветра, лишь только глаза, большие и ясно-серые, смотрели молодо и живо из морщинистых складок. Над ними нависали седые кустистые брови, а чуть ниже торчал круглый обветренный нос. Но лицо было определённо добрым и глаза смотрели в участием. Девушка обвела взглядом всё обозримое пространство и поняла, что находится в небольшой комнате, обставленной небогато, но чисто и опрятно. Помимо лежанки, на которой старик её устроил, тут были ещё небольшой шкаф с непроницаемыми дверями, небольшая тумбочка и обеденный стол, накрытый вытертой, но безукоризненно выстиранной скатертью. Сейчас там стояла закрытая кастрюля, две тарелки и пара столовых приборов. Глянув туда, тогрута, помимо воли, сглотнула слюну. Внезапно она, а точнее скорее её желудок вспомнил, что пищи в нем не было уже давно и неприлично громко заурчал.

– Да ты совсем голодная – без слов понял её Бен – Вот и хорошо, есть хочешь, значит скоро поправишься. Вот только еда у меня простая, не знаю, понравится ли она тебе.

Тогрута неопределённо качнула головой, давая понять, что ей всё равно и Бен, отойдя к столу, открыл кастрюлю и положив в одну из тарелок наваристый рыбный суп с картошкой и овощами. Запах по комнате распространился просто восхитительный, вдохнув глубоко, тогрута прислушалась к себе, но никаких ассоциаций он, к сожалению, у неё не вызвал, вот только где-то совсем далеко, скорее даже на подсознании, мелькнули какие-то воспоминания, где маленький мальчик со светлыми волосами, сидя за столом, погружает ложку в тарелку с похожим супом и с аппетитом поглощает его. Она обрадовалась и попробовала посмотреть внимательнее на эту картинку, однако, при любой попытке сконцентрироваться, изображения начинало расплываться и таять, скручиваясь в воронку и постепенно куда-то улетая. Голова опять закружилась. Девушка прижала руки к вискам и тут заметила, что на ней одета свободная бежевая мужская рубашка, бывшая на ней как платье, а на руках, помимо уже виденных ранее царапин, виднелись ещё странные округлые мозоли на подушечках. Причём, явно не свежие, скорее это были следы от застарелых повреждений кожи, вызванной постоянным соприкосновением с гладким предметом, явно не особо большим, но округлым, судя по форме и расположению мозолей. Сама собой, словно не повинуясь мозгу, правая рука схватила стакан, стоявший на тумбочке и попыталась воспроизвести явно заполненное телом движение. Вот она обхватила стакан всеми пятью пальцами, переместив большой немного кверху, но вышло явно не так. Слишком широким был выбранный предмет, надо что-то поуже. Следом попалась ложка, с которой тогрута повторила движение, но её опять ждала неудача, на этот раз было слишком узко. Но общий принцип она уловила, решив в следующий раз попробовать снова, когда на глаза попадётся что-то вроде металлической трубки, длинной около тридцати сантиметров, диаметром примерно в пять... Думая об этом, а точнее просто отмечая плывущие в голове непонятно как залетевшие туда мысли, тогрута словно наяву видела эту самую трубку, сжимала её, а потом... Правая рука вытянулась вперёд и сжав пальцы в воображаемом захвате, будто и правда ощутив холод металла, согнула кисть назад и несколько раз совершила круговой оборот, как бы взяв трубку двумя пальцами, крутила её между ними. Бен повернулся и несколько секунд молча смотрел на неё, не решаясь прервать. Он чувствовал, что она вспоминает, а в этом мешать нельзя. Но так же неожиданно девушка и прекратила это, вновь схватившись за виски и откинувшись на подушку. Лицо при этом сделалось рассеянным, а глаза несчастными.

– Не мучай себя – сказал Бен, просаживаясь рядом – Ты ударилась головой и временно кое-что забыла. Такое случается и ничего страшного в этом нет. Ты не пытайся вспомнить нарочно, память вернётся самостоятельно. Просто когда ты ударилась, на этом месте возникла шишка, которая, распухнув внутри, придавила участок мозга, отвечающий за память, вот когда она спадёт, тогда и вспомнишь то, что забыла.

Голос звучал спокойно и почти ласково, стремясь успокоить, но девушку он только раздражал.

«Да, сущую мелочь забыла, такую ерунду, что и без неё жить вполне себе возможно» – подумала она с досадой, удалив руками по подушке – «Всего лишь не помню кто я такая и откуда вообще взялась!»

Но Бен явно считал иначе, и снова поднявшись, принёс со стола тарелку с супом и велел ей поесть, сказав, что иначе она точно ничего не вспомнит. Девушка и не подумала отказываться, а наоборот с большим аппетитом принялась уничтожать и в правду необыкновенно вкусный суп.

– А озеро тут есть? – спросила она неожиданно – Мне так понравилось купаться там.

Бен обернулся и видно поняв, что началась очень важная часть воспоминаний. Своеобразная шутка памяти, подбрасывавшая время от времени моменты из прошлого. Она словно играла с несчастной, сама выбирая когда и что подбросить ей. Сейчас, очевидно, пришло воспоминание о каком-то походе на озеро. Бен решил осторожно помочь, чтобы не спугнуть призрак надежды:

– Нет, здесь только река есть, озер много на Набу и на Шили – сказал он осторожно, как бы просто рассказывая о чем-то отстраненном. Девушка слушала внимательно и вдруг издала негромкий вскрик:

– Шили! Вы видели это место? Оно такое крутое! Там всегда тепло. Я люблю бывать на природе, особенно когда есть, где купаться. Я люблю воду. Очень. Ведь раньше я так мало видела её...

Речь прервалась на полуслове, видимо спохватившись, тогрута поняла, что говорит о чем-то для себя важном, что напрямую связано с её прошлым и внезапно сильно побледнев, запрокинула голову и начала судорожно хватать воздух ртом, силясь одновременно вдохнуть и о чем-то сказать. Итогом стали лишь несколько жалких нечленораздельных звуков, вылетевших из горла, с трудом сливаясь в два почти неясных слова:

– Папа! Нет!

И едва затихли последние звуки от них, тогрута дернула головой и закатив глаза, упала на подушку. Обморок сразил мгновенно, перейдя в такой же глубокий сон. Бен не стал её тревожить, а просто накрыл одеялом и погасив лампу над потолком, вышел из комнаты. Ему не хотелось мешать ей вспоминать, в этом деле важно не перегнуть, а то можно ведь и так сделать, что она никогда ничего не вспомнит, а лишь сильнее закроется в себе. Однако, старик не знал, что осторожничать таким образом ему придётся ещё очень долго, целых три года, до того дня как...

====== Глава 78. Вот, значит, как ======

Следующий день прошёл более осознанно, проснувшись ранним утром, юная тогрута сама поднялась с лежанки и безо всякого напоминания, прошла в кухонный отсек рыбацкого домика. Странное дело, она поняла, где он находится, правда несколько удивилась тому, что здесь есть газовая плита и пища хранится не в холодильнике, а в странном помещении под полом, вход в которое скрывал люк. Но об этом тогрута узнала уже потом, когда с утренней рыбалки вернулся хозяин, а пока она словно привычным движением открыла навесной шкаф и вынула оттуда чай и что-то похожее на крупу, правда не совсем такую, к которой явно привыкла до этого. Вроде бы марка не совсем такая. Но тем не менее, девушка откуда-то помнила, как варится каша и уже через двадцать минут кастрюля стояла на подоконнике, распространяя приятный аромат. Чуть позже поспел и чай, с ним оказалось ещё проще, всего лишь залить кипящей водой сухие коричневые листья. Потом, когда всё было готово, тогрута словно не думая и не зная, что говорит, вышла во двор и громко крикнула куда-то вдаль: