Текст книги "Пророчество не лжёт (СИ)"
Автор книги: Леди Асока Тано
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 50 страниц)
Энакин говорил, при этом легко и ненавязчиво переложил Асоку на свою подушку, опуская её голову себе на плечо и укрывая одеялом, прижал к себе, образуя вокруг неё защитное кольцо из своих рук. Тёплое и надёжное, сквозь которое не пройдут никакие неприятности, а все ночные страхи просто позорно отступят, при виде такой мощной зашиты противника. Асока прислушалась к голосу мужа, согрелась его теплом и понемногу успокоившись, спокойно заснула, проспав уже до самого утра, уверенная в том, что это всё было не более чем кошмарным самовнушением. Но надолго ли хватит её уверенности?
====== Глава 93. Я должна спасти его ======
Утром Асока поднялась, не в пример вчерашнему, хмурой и разбитой, сказалась бурная ночь. Энакин, в этот раз не стал подниматься раньше её, а напротив подождал, когда она проснётся и только убедившись, что жена чувствует себя лучше, чем ночью, позволил себе начать это день с ней вместе. Асока старалась убедить мужа, что всё в порядке и состояние вполне позволит ей присутствовать на заседании Совета и даже выполнить задание, если такое дадут.
– Представляешь, что будет, если откроется правда – сказала она, прежде, чем выйти первой – Все просто попадают, увидев мой сюрприз.
– Я боюсь, как бы их не хватил удар, всех разом – рассмеялся Энакин, прикинув, что же за этим последует – Что делать тогда будем, а?
– Как это, что? – без тени улыбки ответила тогрута – Поженимся официально и будем вместе растить нашего ребёнка, как мы хотим.
Энакин понял весь тайный смысл сказанного женой и вмиг перестал улыбаться. Эти тайные отношения отнимали у них обоих столько сил, что порой бывает просто невероятно тяжело не сорваться. Не перестать большую часть дня делать вид, что они ничего не испытывают друг к другу. Да, на самом деле, пусть кто-то из них, из этих чопорных Мастеров Совета, попробует вот так же – холодно и равнодушно смотреть на объект любви всей своей жизни. Без эмоций смотреть, как он уходит в сторону от тебя и мило беседует с кем-то другим. Да, это тяжело, просто нечеловечески трудно и будет ещё сложнее, когда беременность Асоки станет заметной, но это стоит того, чтобы быть вместе, чтобы любить друг друга, забывая при этом обо всем остальном. Не стоит ли это тихое, мирное счастье этих постоянных жертв, с мыслями о том, что могло бы быть иначе. Энакину сразу стало неловко за свою неуместную весёлость и подойдя к Асоке, обнял её за плечи и притянул к себе.
– Прости, я совершенно не думаю то, о чем болтаю – сказал юноша, прижимаясь щекой к её монтраллу – Я знаю, что нам обоих приходится нелегко, но тебе всё-таки больше. Тебе, а не мне, придётся вынашивать плод нашего чувства и помочь тебе в этом никто не сможет. Но я могу быть с тобой рядом и помогать.
Асока тоже верно уловила порыв этой светлой и искренной души своего мужа, которого она хотя и полюбила не сразу, но случай помог ей увидеть его сердце и принять его в своё. Понимание любви и того, что по-настоящему важно в человеческих отношениях наступило во время отпуска, когда Тано увидела как Энакин относится к своей семье и что делает лично для неё. Так и понятно ей стало, за что следует в этой жизни держаться и что ценить. И она уступила, приняв горячее, трепетное, но такое чистое и непосредственно-наивное чувство этого бывшего мальчишки, выросшего в прекрасного юношу, красивого и самоотверженного. И теперь, вот уже год как, она не уставала радоваться тому, что есть кто-то, способный так искренно всей душой привязаться к ней, любя её всю, такую, какой она была. Эмоциональную, нестабильную, подчас резкую и грубоватую. Любил и не уставал изо дня в день доказывать ей это. Он был один, кто видел в ней не Избранного, не феномен с большим, чем надо, количеством медихлорианов, а просто человека, близкого и любимого. Вот и сейчас, едва почуяв, что ей необходимо его присутствие, тотчас же пришёл и сказал именно то, что было нужно. Она видела это и умиротворенно вздохнул, потерлась щекой о его ладонь, а юноша, тем временем, продолжал:
– А при первой же возможности мы снова отправимся на мою родину, в солнечный край, туда, где зародилась наша любовь и снова будет только вдвоём и никто и ничто не сможет нас достать.
– Я справлюсь, я попробую, наша любовь поможет нам – ответила наконец Асока и повернувшись, прижалась губами к губам мужа, горячим и трепетным. Во время этих поцелуев она всегда забывала обо всех тревогах и даже о том, что оба они – джедаи. В этот миг не было ничего, ни Ордена, ни Совета с его дурацкими правилами, ни даже Корусанта. А были только они – два любящих сердца, урвавшие от обязательств несколько минут, чтобы побыть сами собой. Но не вечно длился волшебный миг, обязательства напомнили, что воровать нехорошо и велели тотчас же возместить украденные у него минуты и немедля бежать на Совет, ибо именно их присутствия там Магистры только и ждали. И вот, едва попав в этот круглый Зал, на обоих упало страшное известие: генерал Гривус – бывший командир армии боевых дроидов КНС, долгое время считавшийся пропавшим без вести, неожиданно объявился. Да и не просто так, а отметив своё появление ужасно дерзким в своей беспрецедентности преступлением – проник в здание сената и похитил самого канцлера. И явившиеся на вызов тревожного сигнала стражей порядка встретили лишь трупы охранников, разрубленные световыми мечами, причём, явно не одним и росчерк на столе Палпатина, выжженный тем же лазерным лезвием – эмблема КНС. Преступник не прятался, он напротив пытался заявить о себе, чтобы поиздеваться над противником, которого в очередной раз удалось обдурить. Демонстративность и эпатаж, всё то, что обожал Гривус. Наверное и место для пленения заложника нашёл самое неожиданное, вот только не судьба ему будет посмотреть на то, как противник мучается и строит предположения о том, куда пропал дорогой канцлер. Место уже успели найти, подвела приверженность к старым привычкам – корабль, как родной близнец, похожий на погибшую Незримую длань. Сейчас он находился на Утапау, туда Совет и решил командировать двоих адептов, чтобы освободить правителя. Стоит ли упоминать чувство, охватившее в этот момент Асоку, узнавшую об опасности, нависшей над ещё одним дорогим и любимым человеком. Стоит ли упоминать, кто именно вызвался на эту операцию добровольно. Да, вот только вторым, вопреки всему, сделался не Энакин, а бывший учитель Асоки – заслуженный Магистр Ордена Пло Кун. Совет счёл, что будет лучше, если на такое серьёзное отправится кто-то более опытный, чем девятнадцатилетний Скайуокер. Ему это не слишком понравилось, не по причине ревности, а потому, что придётся оставить Асоку без своего присутствия, её и их ребёнка, о котором он узнал только вчера, но уже успел полюбить. Однако, знал и то, что переубедить её лететь можно было даже и не пробовать, это грозило ссорой и трещиной в отношениях, поэтому оставалось лишь поверить, что Асока будет осторожной и вернётся назад без единой царапины. И как жаль, что отправление уже сейчас и никак не получится остаться наедине и придётся удовольствоваться лишь сухим прощальным кивком с традиционным для всех джедаев:
– Да прибудет с тобой Сила, Рыцарь Тано.
До чего же сухое и нудное прощание. Почему хотя бы руку пожать нельзя? За то удалось перемигнулся в последний момент, пока не видит Пло. Но вот дверь корабля уже закрылась и Тано осталась наедине с бывшим наставником. Они и теперь общались и тесно контактировали, но не так уже, как это было прежде. Долгое отсутсвие Асоки в Ордене и вера его в то, что она погибла, проложило в их до этого таких безупречных и близких отношениях некую трещину, не очень большую, но заметную, не такую, на какую можно не обратить внимания, только если умышленно стараться делать вид, что её как и раньше не существует. И всё-таки, не желая пока признаваться себе в открытую, Асока ощущала, что её мнение об Ордене и других джедаях начало необратимо меняться и при том не в самую лучшую сторону. Вот и сейчас, сидя в кресле второго пилота и глядя на профиль кел-дорца, сидевшего за штурвалом, тогрута невольно обращалась к нему мыслями, вспоминая события годовой давности:
«Неужели вы так легко смогли тогда поверить, что я умерла? Разве Сила не сказала вам, что я не только жива, но и почти здорова, просто не помню, где я и кто такая?»
Пло ничего не замечал, он следил за небом и в какую-то спокойную минуту мужчина всё же повернулся к девушке и посмотрел. Так ласково и открыто, как умел только он. И на миг все горькие мысли отошли в сторону и Асоке как никогда остро захотелось поговорить с ним. Потянуться душой, как это бывало в детстве и всё-всё рассказать. Он поймёт её, Асока знала, всегда понимал, любил. Она совсем уже хотела произнести первое слово, как Мастер начал первым и конечно же, этим испортил всё:
– Асока, не уходи в себя. Подумай лучше об операции. Иначе твои эмоции снова испортят всё.
«Ну вот, все они одинаковые. Ты к ним душой, они к тебе...кодексом» – с досадой подумала тогрута и отвернулась к окну, испытывая жгучий стыд за свою секундную слабость – «Он такой же, как все остальные. Я верила, что он другой, что он лучше, увы, все Магистры из одного теста».
Сделав такой печальный вывод, Тано положила им невольное начало к чему-то большому и тёмному, зарождавшемуся уже на дне души и с сегодняшнего дня начало подниматься оттуда мутной тяжёлой горечью...
====== Глава 94. Трещина в сердце ======
Близнец Незримой длани нависал над планетой Утапау мрачной чёрной громадиной. Из его окон виднелся слабый свет, а вокруг ощущалось возмущение Силы, такое, что не оставляло сомнений—внутри происходит что-то страшное. То есть, планировалось, что произойдёт, но тут подоспело спасение, в лице двоих джедаев. Асока и Пло, оставив корабль внизу, одним прыжком достигли посадочной платформы и активировав мечи, снесли головы стоящим там магнастражам. Те, пороняв свои электропосохи, а вслед за ними и головы, полетели с платформы. Входу никто больше не препятствовал и снеся запор с двух сторон – Асока подрезала замок, а Пло снес дверь с петель. Корабль представлял собой переносную станцию, словно целый город уместился на нескольких сотнях метров. Даже пробегая по её площади почти бегом, Тано смогла заметить, что здесь чего только не было. Бар, комната отдыха, бассейн и даже площадка для подвижных забав и зал любовных утех. Но не туда лежал путь двоих спасителей. Сила вела их в обратном направлении, в том, где располагался салон для VIP-персон. Именно там Гривус держал своего пленника, выделив ему, конечно, не шикарное кресло с собственным мини-баром и кондиционером, а весьма неудобное пространство посреди салона, где тот стоял, чуть приподнятый на весу, с высоко поднятыми руками и раскинутыми ногами. Вокруг них обвались силовые путы, идущие от пола и потолка, не давая пленнику сделать ни одного движения. Лишь только глаза пленённого канцлера продолжали передвигаться по салону, поглядывая на дверь, словно чего-то ожидая. В том, что его спасут Палпатин не сомневался, осталось только посмотреть, кого откомандирует Орден.
«Вот бы кого-то покрепче» – подумал политик, стараясь не потерять лица даже в такой ситуации – «Сомневаюсь я, что-то, что они мне самого Избранного пришлют. Не такое отношение к нему у Совета, уж поверьте, я знаю, и больше, чем думает каждый из этих двенадцати мнимых мудрецов».
Канцлер удивлялся сам себе, откуда в таком незавидном положении он находит силы на иронию. Хотя, с другой стороны чему тут удивляться? Политик обязан владеть собой в любых ситуациях, даже будучи по уши в отходах жизнедеятельности бант. Ну, то есть, как сейчас. Никто же не знают, что было причиной похищения и кто заказал его Гривусу, этой тупой жестянке, не способной даже самостоятельно найти место для пленения. Которому всё и всегда надо разжёвывать. Все считают, что это была жалкая попытка остатков КНС доказать Республике, что она ещё существует. Мелкая пакость из серии «Сделал гадость – сердцу радость».
«Ну, что ж, пусть и дальше так думают» – мысленно произнес канцлер, предчувствуя открытие дверей – «Хорошая версия, а главное, правдоподобная. Хорошо должна прижиться».
И снова придав лицу соответственное моменту выражение тревоги, не за себя, но за свой народ, оставленный без присмотра, канцлер приготовился встретить помощь. В такой момент главное – не перегнуть. Немного волнения в глазах, скорбные складки около губ, опущенные вниз уголки рта – то, что надо. Походя подумал, не пустить ли ещё скупую мужскую слезу, потом решил – лишнее и просто опустил глаза вниз, искоса поглядывая на двери. Они должны были распахнутся через секунду, а разверзнулись через доли, явив ждущему взору Магистра и Рыцаря, того самого, которого политик так жаждал увидеть и почти не надеялся на это. Гривус тоже не дремал и выскочив навстречу, выкрикнул своим противным хриплым голосом:
– Думаете перехитрили меня, джедайская погань?
– Почему думаем? – ответила Асока вопросом на вопрос – Я это знаю, как и то, где тебя искать. Я из тысячи узнаю почерк КНС – мелкие, устаревшие методы.
Гривус хрипло рассмеялся и через миг овладел собой:
– О чем это ты говоришь, милое дитя? Уж не об этом ли?
Усмешка сопроводилась выпадом вперёд и выбросом всех четырёх рук с зажатыми в них и уже активированными мечами. В некоторых из них Асока и Пло узнали мечи погибших товарищей, должные защитить их от напастей, но сами ставшие теперь орудием этого самого зла. Вот тот, что в правой третьей механической руке раньше носила Ади Галия, убитая этим киборгом на завершающем этапе Войны Клонов. А этот, что слева в первой лично собрал юный Надар Веб – падаван Кита Фисто. Вдвойне тяжело было видеть эти мечи в руках убийцы его владельцев. Сама мысль об этом ударяла по сердцу, заставляя с утроенной силой отвечать на жестокие атаки противника, направленные на уничтожение, причём, тотальное. Гривус не щадил и уж тем более не уважал врагов, казалось, он вообще не воспринимал их как живых существ, видя лишь как препятствие, которое нужно просто убрать, как отодвигают ногой стул, стоявший на дороге. Только вот у этих «стульев» было всё, что угодно, кроме такой вот неодушевлённой покорности. Например, световые мечи и большой запас умений. Блок, боевая стойка, переворот в воздухе. Как же было хорошо, что Пло отправился вместе с бывшей ученицей, ей, в её положении, надо бы поостеречься делать рискованные броски и выпады. За то никто не мог помешать ей атаковать снизу, отсекая возможность мягко приземлиться. В какой-то момент Асоке удалось отсечь ему две металлические руки из четырёх. Но даже оставшимися у него двумя Гривус отбивался в обоих сторон, не позволяя джедаям подойти к себе близко. Но на то и даны медихлорианы, чтобы чувствовать и видеть больше, чем дано тем, кто не обладает ими с рождения. Пло отбивал выпады, а Асока в то время изучала фигуру противника, усиленно ища незакрытое место, которое оказалось где-то в пространстве между двумя крутившимися, как бешеные, мечами. На доспехах, прикрывавших грудь, в том месте, где металлические пластины находили друг на друга, Тано заметила небольшую выемку на стыке ключиц. Маленькое пространство, не занятое металлом, а лишь чуть прикрытое сходим по цвету и фактуре пластиком. Осталось лишь подобраться к Гривусу так, чтобы при этом самой не лишиться своих явно не лишних конечностей. И тут до Асоки дошло – мечи сталкиваются друг с другом, они привлекают внимание, что если использовать иное оружие. Пусть не такое красивое и изящное, но за то не такое заметное, которого не так ожидает противник. Или ожидает не от них. Оружие нашлось легко – боевой бластер одного из разбитых дроидов КНС. Он валялся в углу салона, пыльный и всеми забытый. Асока притянула его Силой и даже не сдув с него вековую пыль, стала, одной рукой по-прежнему отбиваться мечом, для отвода глаз, второй наводила бластер, прикидывая момент, когда выстрелить. Наконец такой представился, когда Гривус делал передний выпод, разводя в сторону руки, словно нарочно подставляя под удар свою слабую точку. Таким шансом мог не воспользоваться только идиот, к которым Асока и Пло себя не относили. Выстрел прозвучал тихим диссонансом к гудению световых мечей, вышедший из бластера заряд врезался в пластик и пробил шею Гривуса. Бывший генерал КНС вздрогнул и уронив мечи, упал на колени. Он был ещё жив и задыхаясь и хрипя пытался беспомощно дотянуться до упавшего оружия. Асока, поддавшись порыву привычной для себя эмоциональной ярости схватки, смеясь оттолкнула мечи ногой. Гривус проводил их тихим и как даже могло показаться, тоскливым взглядом. Но девушку это не тронуло и вновь активировав свои мечи, тогрута поставила их в знакомое положение, такое же, как совсем недавно с Дуку. Почуяв жар клинков с обеих сторон от своей головы, Гривус поднял затуманенный взгляд на свою противницу, но посмотрел вовсе не с яростью, а с какой-то тоской, непонятным даже смирением и будто бы отчаянной надеждой на то, что всё обойдётся. И ещё, совсем уж странно и невероятно дерзко – посмотрел на своего пленника, глазами, полными такой же отчаянной мольбы. Уж к нему-то зачем? Неужто надеялся, что жертва смилостивится от мучителем? Не слишком ли это дерзко? Видно и Палпатин решил, что это уже предел и потому, отвечая на этот взгляд лишь сухо бросил Асоке:
– Убери его!
После этих слов Тано вздрогнула и осознав вполне кто тут есть кто, совершила короткое и быстрое движение руками. Тяжёлая голова, скрытая в шлеме, похожем на костяную маску его отца, стукнулась о металлический пол, отдаваясь этим ударом в сердце тогруты, встречаясь с зародившимся там в очередной раз чувством того, что она что-то делает неправильно. Это чувство пока не укоренилось и даже не вполне давало увидеть себя, поднимая голову лишь время от времени, когда случались такие вот ситуации, где решался вопрос – либо ты, либо тебя. Но сейчас ей опять, как и до этого, ей не дали об этом подумать, требовалось освободить канцлера и как можно скорее удрать из этого места. Асока тут же обрадовалась возможности на время отвлечься и разрубив силовые путы, помогла Палпатину занять вертикальное положение.
– Я объявлю вам обоим личную благодарность, вы спасли мне жизнь – произнёс канцлер уже на корабле. Он уже знал как именно отблагодарит Тано, вот только она об этом сейчас вообще не думала. Асока молчала и лишь смотрела в окно. Пускай её почитают сейчас как героя, если хотят, но ей отчего-то всё равно. Лишь трещина в сердце сделалась ещё глубже, ещё немного и оно распадётся на две равные половины. Ещё совсем чуть-чуть...
====== Глава 95. Не тот ответ ======
«Я не такой джедай, каким должна быть» – думала тогрута, всматриваясь в облака, плывущие навстречу кораблю. Она как и раньше в похожие моменты начала задумываться, да нет, отчаянно недоумевать, отчего так непохожа на своих товарищей – скромных и сдержанных. Отчего она, Асока Тано, постоянно хочет чего-то большего, чем удел простого Рыцаря-джедая. Да нет, даже звание Гранд-Магистра тоже скорее всего её не удовлетворит. Так чего же тогда ей надо? Этот вопрос поднимался в душе молодой тогруты уже не впервые и даже не дважды, но ещё чаще стал возникать с тех пор, как тень кровопролитной войны упала на галактику, а её собственное сердце накрыла взаимная любовь. И новый вопрос добавился к этому с тех пор – а правильно ли она вообще поступила, избрав себе путь джедая? Тогда, будучи ребёнком, не понимавшим всей сути вещей, Асока не сомневалась, что Орден – это лучшее, что может и должно быть в её жизни, но теперь-то... Когда девушка успела познать и нечто иное, что, увы, стоит по другую сторону от джедаев. То, с чем познакомил её этот милый юноша, такой добрый и непосредственный в своём искреннем отношении к ней и так трепетно любивший её, даже такую вот, как она есть. Эмоциональную, порывистую, с грузом проблем и несмолкаемой ни на секунду душевной болью. А как Энакин смотрит на неё, когда она возвращается с заданий. Как улыбается ей, увидев проснувшейся. Разве не стоит ли это всех правил Кодекса, взятых вместе? Верно, стоит, вот только этого им никогда не обьяснить Магистрам, по большей части не знающим, что такое любовь. Даже родственная. Ибо почти каждого из них забрали из дома до достижения пятилетнего возраста, а некоторых, как например Баррис, и вовсе доставили в храм новорождённой. А она, Асока, знает, причём все стороны любви. Она знала, что такое семья и родные, что такое настоящая дружба и главное, что означает любить равного себе, любить не как просто форму жизни, а как того, с кем эту самую жизнь хочется пройти вместе, рука об руку и так день за днём. Вот такое превосходство имела Асока над всеми этими чопорными меченосцами, как не раз говорил ей канцлер, единственный из всех знавший всю правду о мыслях и чувствах Тано-Скайуокер, даже о том, что уже год как её имя звучит таким образом. Только с ним она и может поговорить об этом и поговорит как только они вернутся в храм. А ведь совсем скоро Асока получит ещё одно преимущество над всеми – возможность почувствовать внутри себя как растёт и развивается её ребёнок. Её собственный, родная плоть и кровь, а не просто безликие юнлинги, которые не могут вызвать такие чувства – тёплой, щемящей нежности и тайной гордости за то, что жизнью этого малыша ты целиком и полностью обязана себе и своему любимому мужу. Ну и кто, скажите, из Ордена знает какое это большое счастье – держать на руках своего малыша, чувствовать его тепло, ощущать биение его сердца рядом со своим. Никто. Ну разве только Ки-Ади-Мунди – бородатый цереанин, которому из уважения к традициям своего народа было позволено женится. Однако и он ведет себя так, что никто и не подозревает о том, что у него есть семья, словно и он тоже этого не знает. А Асока будет, всего восемь месяцев отделяет её от этого счастья. Тогрута не очень хорошо представляла себе, как это будет происходить, но явно понимала – Орден ничего не должен знать, иначе у неё, как минимум, отнимут мужа и максимум – заберут ещё и ребёнка. Это было невыносимо. Одна только мысль о чем-то подобном рвала душу тогруты на тысячи неровных кусков, разлетавшихся в стороны с кровавыми брызгами былых потерь и преддверия новой, особенно тяжкой. Конечно, они с Энакином успели уже решить, как поступят. До момента когда беременность станет заметной, Асока будет вести себя как ни в чем не бывало, а как когда округлый живот станет уже не скрыть даже самыми свободными робами, она попросит Совет об отпуске. Полетит на Шили, под крылышко к тайной свекрови, любившей её, как собственную дочь. Селина была очень рада, что её сын женился на тогруте и с большой радостью принимала Асоку у себя, вот и в тот раз не откажет. Энакин, понятное дело, в скором времени, где-то через неделю, чтобы не вызвать подозрений Совета, отправится туда же и там они проведут время до родов. И дальше, в зависимости от того родится ли ребёнок одарённым, если да, то по окончанию отпуска супруги привезут его на Корусант и представят Совету как малыша-сироту, найденного ими на Шили. Он будет расти среди юнлингов и по достижению нужного возраста кто-то из родителей возьмёт его в падаваны. Так они могут в любой момент видеться с ним и проводить столько времени, сколько вообще позволяет жизнь джедая. Если же случится так, что одарённость ему не передастся, то до поры до времени он останется на Шили, а потом пойдёт в Академию при сенате. Этот вариант был худшим и о нем предпочитали не думать, как и о том, что Сила может приготовить и третий, на фоне которого эти два покажутся просто сказочными. Но об этом думать пока было рановато, за то о том, как рассказать Совету про уничтожение Гривуса и главное представить всё так, чтобы поменьше отчитывали следовало напрямую. Но как назло, вместо мыслей об отчете и стратегии доклада в голову лезли совсем другие.
«Энакин, наверное, ждёт меня, переживает. Скорее всего, опять встретит меня на площадке. Хотя, нет, постесняется. Будет в комнате ждать. И первым делом спросит о нем» – и подумав так, Асока приложила ладонь к животу, пользуясь тем, что никто этого не видит. Все говорили о своём.
Всё вышло именно так как она и предполагала, кроме того, что речь для Совета так и осталась неподготовленной и решив, будь, что будет, Асока рассказала всё как есть. Магистры слушали со сдержанным вниманием, а в глазах некоторых ощущалось скрытое недовольство. Было заметно, что они считают, будто финальный шаг в этой борьбе Асока совершила неверный, и следовало бы сразить противника нарывных, а не снести голову беспомощному и обездвиженному. Тогрута стояла и двенадцать пар глаз смотрели на неё с разным выражением. Кто-то почти не скрывал негодования таким откровенно неджедайским поступком, кто-то переживал о том, что это видели другие и пример был не очень хорошим, а некоторые просто молчали, не зная как охарактеризовать это. Лишь только двое или трое проголосовали за объявление благодарности, ввиду того, что Асока совершила большое дело, избавив мир от такой мрази и спася жизнь канцлеру. Но эти редкие слова поддержки давали мало тепла разочарованной душе. Ей было досадно и обидно, словно бы ей пообещали подарить бриллиант, а сами дали лишь блестящее стёклышко. Не такой реакции ждала Тано в ответ на свой подвиг. Не для того уничтожила Гривуса, чтобы услышать лишь несколько сухих слов официальной благодарности. И ничего больше, даже к награде не приставили. Хотелось излить свои эмоции, как это бывало обычно, криком и крушением всего вокруг, но изменившийся из-за беременности гормональный фон призывал к совсем другому – к слезам и желанию быть утешенной, прижаться к кому-то близкому, кто поймёт и поддержит, не став осуждать и объяснять, что и что нет, кто просто выслушает и поймёт. Ничего больше не надо. Такой человек был в этот момент только один, тот, который всё видел и знает, почему Асока так сделала. Ещё несколько секунду и тогрута уже направляется к зданию сената. Доступ в кабинет канцлера она имела круглосуточный, он позаботился об этом и сейчас Тано без труда вошла в темноватые владения своего покровителя. Палпатин был на месте, сидел в кресле и задумчиво перекладывал что-то на своём столе. Когда она появилась на пороге, мужчина приветливо улыбнулся и привычно усадил девушку напротив себя, предложив чай. Тогрута согласно кивнула и с удовольствием отпила из чашки ароматный напиток со вкусом цветов. Походя отметила, что канцлер запомнил какой сорт она обычно пила и теперь ставил перед ней только его. Это было первым приятным моментом за сегодня.
– Что произошло, девочка? Кто-то снова обидел тебя? – поинтересовался канцлер, когда чашка опустела. Вот так, запросто, без лишних упреков и ненужных предисловий. Просто и по-родственному. Это, а ещё ласковый тон и уютная обстановка кабинета окончательно снесли плотину и Асока заговорила, не стесняясь уже хлынувших слез:
– Это ужасно. Они смотрели на меня так, словно я преступница. Как будто я убила невинного человека!
Палпатин придвинулся ближе и положил на дрожащее плечо тяжёлую ладонь:
– Асока, ты неправа. Ты вовсе не совершила ничего плохого, наоборот, ты спасла меня, об этом ты не забыла? Если да, то я тебе напомню. И поверь мне, это стоит того, чтобы уничтожить десять лидеров КНС.
– Вы так в этом уверены? А вот Совет говорит иное – ответила Асока, всхлипывая – Он хоть сейчас готов мне выговор объявить, вместо благодарности.
– А вот этого не будет. Завтра узнаешь, что ждёт тебя за спасение моей жизни – странно улыбнулся канцлер и велел – Теперь иди к мужу, он давно уже дожидается тебя.
Энакин и правда ждал её, сильно волнуясь, его мнение примерно совпадало с высказыванием канцлера и несколько успокоившись тем, что хоть самые близкие остались на её стороне, девушка уснула, чтобы тотчас попасть в объятия кошмара. И так месяц за месяцем, пока...
====== Глава 96. Второй взгляд ======
Прошло уже полгода и каждый из месяцев был наполнен для Асоки всё тем же, что и до этого. Да, примерно раз в месяц молодую женщину посещали тяжёлые кошмарные сны, связанные с её будущим ребёнком, а иногда и мужем. Вот уже сколько раз Асока просыпалась среди ночи в холодном поту, при виде нового ужаса и очередной смерти её сына. К пятому месяцу тогрута уже знала, что у них с Энакином будет сын, вернее ультразвуковое исследование в медчасти сената, куда её тайно записал Палпатин, лишь только подтвердило видение Силы. А так Асока едва ли не с первого дня зачатия знала, кто у неё родится, даже имя уже придумала. Они вместе. Отталкиваясь от традиции семьи Скайуокеров называть мужчин своего рода на Э. Имя вышло красивое и нежно-романтичное. Элайджа. Асока уже разговаривала с сыночком и мысленно называла по имени, тот, казалось, понимал всё, и то активно шевелился, вытягивая навстречу маленькую ручку, пинаясь ножками, то, наоборот, затихал, будто прислушиваясь. Энакин видел это и тихо радовался, не меньше супруги ожидая момента, когда они вместе улетят в солнечный край, туда, где расцвело его чувство и зародилось их взаимное. Начиная с пятого месяца беременность начала становиться заметной, хотя и несильно, но хватало одного раза, когда Мастер Пло попенял ей за лишние килограммы, чтобы Асока сменила обожаемые обтягивающиеся туники и маечки на блузы и туники свободного кроя. Это не вызвало подозрений, напротив, порадовало тем, что Тано взялась за ум и завязала с откровенными нарядами, за которые не раз уже получала внушение от Совета. Асока старалась вести себя так, чтобы никто не догадался об её интересной положении, отправляясь на все задания, на которые посылали, ведь она знала, что в случае чего Энакин её подстрахует, а то и канцлер поможет, чем может. А мог он достаточно, по крайней мере прикрыть её, чтобы она могла побыть с мужем или сходить на плановый осмотр. Подсказать как вести себя и что говорить Совету, если задание не удалось, чтобы ругали не так сильно. А один раз, когда Энакин был занят, а Асока, как назло, не имела никаких дел, она пошла к Палпатину и тот, так же свободный от политических обязательств, неожиданно предложил тогруте сходить с ней вместе в торговый центр и посмотреть что-то из вещей для будущего ребёнка. Асока сильно удивилась такому предложению, но с радостью приняла его. Слишком долго и часто представляла она себе как они пойдут туда с Энакином, как будут смеясь бегать по этажам и в каждом магазине весело перекладывать крошечные одёжки, умиляться игрушкам и с нетерпением ждать когда на свет появится будущий владелец всего этого богатства. Малыш Элайджа, чувствуя настроение матери принимался усиленно крутиться и пинаться ножками. Но никак не получалось, всё время то у Энакина были задания, то она улетала на миссии. И вот наконец возможность появилась, только спутник у Тано-Скайуокер был другой, носивший вовсе не эту славную фамилию. Но Асока и так обрадовалась, а вид светящихся прилавков с разложенным на них ярким ассортиментом завораживал, заставляя сердце забиться чаще, а дыхание сжаться где-то у горла и плавно опуститься вниз, расходясь по телу приятными мурашками. С небывалой живостью тогрута перемещалась с одного торгового ряда на другой, сверкая глазами и восторженно выдыхая с разрумянившимся лицом:
