Текст книги "Пророчество не лжёт (СИ)"
Автор книги: Леди Асока Тано
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 50 страниц)
– Раньше было не принято – возразил тут же Скайуокер – Но, думаю, сегодня они станут более откровенны. Поговори с ними, пока Артемис занимается моей рукой. Времени будет достаточно.
Клон подумал ещё немного и неспеша встав, пошёл в сторону двери, пообещав, что попробует. Энакин вслед оправил ему посыл убедить товарищей. А ведь между тем положенный час уже истёк и в палату зашёл сам Фаул, приглашая Энакина следовать за ним в операционную, процесс создания руки прошёл успешно, осталось теперь надеялся, что и приживется она тоже благополучно.
«Я тоже надеюсь, что всё получится» – подумал Энакин, устроившись на невысоком операционном столе, прежде, чем уплыть в темноту наркоза.
«Я уверен, они поймут» – подумал Мираж, отправляясь к товарищам. Что ж, три надежды плюс усилия равно...
====== Глава 58. Мы ещё встретимся ======
Энакин устроился на нешироком столе, до этого сняв с себя верхнюю часть своей одежды. Он ничего не боялся, самое главное было сделано, разговор записан и передан от лица анонимного добровольца на адрес отделения Корусантской гвардии, занятой на Нижних уровнях. Осталось только верить, что они явятся сюда раньше, чем Асока узнает о том, кто навёл полицию. Между тем, его плавно ввели в наркоз, опустив на лицо пластмассовую маску и пуская по ней прозрачно-белый пар. Постепенно в точно такой же пар уплывало и сознание Скайуокера, успевшего только подумать о надёжности спрятанного датапада и о том, достаточно ли у Миража будет мозгов, чтобы выполнить свою часть операции, пока хирург выполняет вмешательство на нем самом. В любом случае, даже если ничего не выйдет с арестом, один плюс у Энакина всё-таки будет – он навсегда избавится от мерзкого протеза. Артемис, убедившись, что пациент вошёл в стадию наркотического бесчувствия, принялся подключать к нему прибор регистрации жизненных показателей, надев на левую руку чувствительный браслет и прилепив на грудь несколько датчиков. Монитор покорно отразил идеально ровную ритмичную синусоиду сердечных сокращений и такую же безупречную линию пульса, показатели давления так же не выходили за пределы нормы, а значит препятствий для начала операции не было и Фаул начал отсоединять протез, что явилось трудной задачей, ведь он был фактически вживлён под кожу и имел связь с центральной нервной системой, к тому же, прожив с ним два года, организм юноши крайне неохотно расставался с имплантом. Мышцы и нервы цеплялись за нагретый металл и провода, которые хирург тщательно, по одному, отсоединял и срезал, одновременно с этим дроид-санитар посекундно вытирал кровь, сочившуюся из разорванных сосудов. Зрелище было тяжёлое и явно очень болезненное, повезло Энакину, что он был под наркозом. Наконец всё получилось и запачканный кровью протез опустился в железный эмалированный лоток. Не подпустив никого из помощников, Артемис взялся самостоятельно очищать освободившееся операционное поле, избавляя его от обрывков кожи и мышц, которые были передавлены и почти мертвы, формируя качественную основу для будущей конечности. И вот всё было готово, осталось только присоединить к телу новую руку, ждавшую своего часа в криоконтейнере, лежавшем на соседнем столе, в ожидании своего часа. Рука получилась в точности как натуральная, может быть отличалась лишь тем, что кожа была несколько светлее и суставы следовало разработать, но Фаул был доволен, опыты такого рода он проводил уже давно и вот теперь ему пришлось впервые испытать это на практике.
«Ну ничего» – думал он беспечно и самоуверенно – «Если уж у родианца щупалец прижился, то и здесь всё будет в порядке».
И подумав так, вскрыл контейнер и осторожно приложил руку к телу, сопоставляя ткани и кости, чтобы затем начать присоединять то и другое, очень осторожно, по миллиметру, чтобы не сбить нужное положение. Хирургов не зря сравнивают с ювелирами, точности в работе у тех и других была примерно одна, всего одно неверное движение и всё придётся начинать заново. Только вот если ювелир в таком случае запросто мог просто взять новый материал и начать заново свою работу, то хирург не имел право отделаться так легко, его ошибки не исправлялось, а карались смертью пациента или его подвиганными увечьями, а так же своей погубленной репутацией. О последней Фаул давно не думал, чтобы не растравлять лишний раз больное, а вот смерть была ему сейчас совсем не нужна, ведь если дружок самого Джаббы хатта умрет на его столе, тот запросто сотрёт его в порошок и даже не заметит, что сделал. Габариты обоих позволят это, вряд ли огромный и жирный Джабба вообще сможет разглядеть невысокого субтильного Фаула, если тот не подойдёт к нему близко. Он просто покажется ему букашкой. Но в данной ситуации можно было не переживать, последний шов лёг так же ровно, как и другие, а после нескольких инъекций в разные участки возрождённой из пепла конечности, она мигом покраснела и потом начала медленно менять цвет на розовый, что говорило о том, что кровообращение запустилось и сосуды функционируют правильно. Приводить пациента в сознание было ещё рано и потому лишь только по менявшимся показателям на мониторе, Артемис увидел, как рука реагирует на касания иглы. Значит чувствительность тоже в норме, хорошо, хотя и удивительно, обычно такое возникает где-то через час после операции, когда организм хоть немного привыкнет к новому для себя. Однако и это можно засчитать себе в плюс и привычное чувство возвышения над всем больным и смертным вновь начало проникать в душу Фаула, правя там свой бал. Он чувствовал себя едва ли не властелином всего и вся, когда перемещал пациента на носилки и устраивал в маленькой палате, чтобы он спокойно выходил из наркоза. Ощущал просто вселенское ликование, когда выходил из комнаты, окрылённый покорением новой вершины, предвкушая, чем это может для него обернуться и какую статью доходов сможет открыть. Артемис как наяву видел себя в этом новом качестве, ведь много есть разных хирургов, подчас даже очень способных, но их всех объединял один недостаток. Да, они все гении, но только в одной, своей области, кто-то оперирует только ранения, кто-то делает лишь плановые вмешательства, один занимается одной пересадкой органов, другой только конечностей, но никто из них не делает всё! Любые вмешательства в любой отрасли! А он делает и будет делать дальше!
– Кто собрал вас по кусочкам? – напевал Артемис себе под нос, возвращаясь в операционную – Кто вернул печень и почки? Вот такие перспективы, а потому, что я красивый! Фаул, Фаул – кудесник и маг, Фаул, Фаул – для него это пустяк!
Он пел, а перед глазами уже вовсю возникали всё новые и новые картины, одна привлекательнее другой. Вот у него новая клиника, гораздо больше и многофункциональнее прежней, носящая имя её владельца, чтобы весь Корусант знал, кому его жители обязаны здоровьем, а некоторые и жизнью. Потом это изображение сменили забавные красочные логотипы, которые Фаул повесит на каждом из отделений.
«Скажи нет бессердечию» – гласило на двери в кардиологию.
«Не злись—печенка лопнет» – стояло на абдоминальном отделении.
«Рано пить Боржоми, когда почки не пришили» – открывало дверь в урологию.
Потом появился дизайн вывески клиники – улыбающийся Артемис, державший в руках контейнер для органов и жалко сжавшаяся у его ног чёрная старуха-смерть. А из-за его спины выбегали его помощники и громко выкрикивали:
– Долой рабовладельца!
– Свободу честному народу!
– Убирайся прочь, мерзкий потрошитель!
«Стоп! Что это такое? Этого не было в сценарии!» – успел подумать Фаул, таким диссонансом к предыдущим благостным картинам прозвучали эти слова, не вписываясь туда никоим образом. И уж совсем нелепицей стало то, когда три пары рук схватили его, застав врасплох за своими мечтами, и подняв вверх, потащили прочь из операционной.
– Что происходит? Куда вы меня? – спросил он своих помощников, казалось, сошедших с разума, а на самом деле, наоборот, обретших его, не получив очередной порции психотропных лекарств.
– Молчи, падаль! – рявкнул всего верный ему Мираж – Ты теперь за всё ответишь.
И в знак того, что он не шутит, клон отвесил ему смачную затрещину. Губа Фаула лопнула и кровавая струйка потекла по подбородку. Наконец они дотащили его до маленькой дверцы и толкнув её, швырнули Артемиса в тёмную пыльную подсобку, где хранился уборочный инвентарь.
– Тут тебе самое место – сказал твилек, прежде, чем запереть его снаружи – Привыкай, в тюрьме будет так же!
Ключ щелкнул три раза и Фаул остался в полной темноте и абсолютном недоумении. Как так? Ещё же недавно всё было хорошо, а тут вот такое. И главное, ничто этого не предвещало. Неужели это Джабба подстроил всё? Нет, вроде не похоже, да и невыгодно ему. Тогда кто же?
Мысли метались туда-сюда, не приставая ни к одному берегу, если бы только Артемис видел, что было во время операции...
Мираж хорошо понял посыл Энакина, он задумался и осознал его правоту, которая напала на него без предупреждения. Полезна в глаза, закрывая всё остальное, за то настойчиво прокручивая перед ними всю историю его жизни. Бесконечные операции. Дурман от препаратов. Снова боль, наркоз, бесконечные швы. И так всегда. Сколько же можно? Не пора ли двигаться дальше? Ведь жизнь многогранна и интересна, сколько всего можел увидеть, осталось лишь положить конец всему, что этому мешает. И с этим убеждением он пришёл в комнату персонала и сумбурно, задыхаясь и волнуясь, рассказал друзьям свои суждения. Те прекрасно поняли и ударив по рукам, направились на штурм вмиг ставшего ненавистным Фаула. И заперев его в подсобке, они стали ждать, когда очнется Энакин и что будет дальше, ведь он сказал, что дальше идёт его работа. Но не пришлось, ведь сообщение, отправленное им, было получено и спустя положенный в нем срок, дверь в маленький подвал распахнулась и с криком:
– Доктор Артемис Фаул, именем галактической Республики, вы арестованы!
В помещение ворвались четверо. Двое гвардейцев в красных мундирах и высоких шляпах, и двое джедаев, Магистр и Рыцарь. Кел-дор и тогрута. Но встретили их только помощники, но за то немедленно проводили к подсобке.
Наркоз почти отошёл, достаточно для того, чтобы Энакин услышал громкие голоса, среди которых были два знакомых. Он понял, что дело сделано и больше можно не скрываться. Скайуокер осторожно сел и первым делом рассмотрел правую руку, вытягивал перед собой и сжимал в кулак, пытаясь поверить, что снова обрёл её. Теперь лишь тонкий шрам, охватывающий руку, подобно браслету, будет напоминать ему о случившемся. Да, а ещё воспоминания о том, что поспособствовало этому. На секунду Энакин даже подумал, что зря начал это дело, ведь Артемис здорово помог ему, даже швы сделал такие, чтобы сошли сами, а рукой можно было пользоваться уже к вечеру. Но только вот стал бы он ему помогать, не прикажи это сделать бандиты? Пальцем бы не пошевелил. А раз так, то преступник должен быть там, где ему предназначено законом. Энакин нашёл свою рубашку и пончо, которые одел на себя с некоторым трудом, рука ещё не полностью его слушалась, и осторожно выглянул из палаты. Успел как раз вовремя, Фаула вытащили и заковав в наручники, повели из подвала двое гвардейцев, Асока и Пло шли позади. Энакин неспеша вышел и пошёл следом, поддерживая правую руку левой, проходя через операционную, он, подумав недолго, взял свой протез из лотка и спрятал за пояс рубашки. На память. Выйдя после всех, юноша встал возле корабля джедаев, таким образом, чтобы те его пока не заметили. Фаула повели к другому, принадлежащему гвардии, и когда его подтолкнули к трапу, мужчина повернулся через плечо и бросил грозный взгляд в сторону джедаев, обращённый, как Энакину показалось, на Асоку, сказал с холодной злостью:
– Мы ещё встретимся, красотка!
Но тут же получив удар под дых, согнулся пополам и закашлялся, а после его затащили в корабль и закрыли вход.
– Куда его теперь? – спросила Асока, когда корабль полицейских уже взлетал.
– Думаю, на Нарр-Шада, там известная тюрьма – предположил Пло, а Асока сказала, глядя в сторону:
– Слушайте, у меня сейчас видение от недосыпа или я правда вижу здесь Энакина?
Пло проследил за её глазами и тоже заметил Скайуокера, стоявшего за крылом.
– Иди к нам, не прячься – подошёл он к нему – Это же и твоя работа тоже, не так ли?
– Магистр Кеноби отправил меня сюда – пояснил Энакин, стараясь не отводить взгляд – Он сам лично меня послал.
Летели обратно молча. Энакин думал о судьбе Фаула, о том, как могло произойти так, что хороший и способный врач, призванный приносить людям пользу, незаметно для себя становится жестоким преступником. Что для этого нужно? Как такое вообще случается и можно ли помешать? Пло жаждал поговорить с Кеноби, чтобы узнать, правду ли сказал мальчишка. Асока же думала над словами Артемиса, обращенными к ней, странным образом они запали ей в душу, она уже знала, что будет часто видеть их во сне. Но по прилету немного отвлеклась, увидев на площадке Кеноби.
– Скажите, Магистр, вы правда отправили Энакина на эту миссию? – спросила Асока, когда он подошёл.
– Видно, что отправил – улыбнулся Кеноби, обняв подростка за плечо, до этого заметив его умоляющий взгляд из-за плеча Пло. После же этого все отправились в Совет, доложить об успехе, а Асока снова задумалась о странной угрозе, так ли уж она беспричинна? Только Сила знала ответ, но сообщит его точно не сейчас.
====== Глава 59. Разберись, как умеешь ======
Поимка опасного преступника долгое время была на слуху у всего Храма. Особенно все восхищались Энакином, сумевшим проявить находчивость и без страха залезть в само логово преступника. Даже Асока, вопреки ожиданиям, не стала его отчитывать, а испытывая явную гордость за ученика, заступилась за него перед Советом и тот, призвав действия Скайуокера правомерными, объявил ему благодарность. Асока стояла с ним рядом и улыбалась ему, когда Магистры зачитывали эту благодарность перед всем Орденом, в присутствии верховного канцлера. Это было самым лучшим подарком для Энакина, даже большим, чем сама награда Совета. И большим, чем возрождённая из пепла рука. Она стоит с ним рядом, так, что он может ощущать её сердцебиение и чувствовать её дыхание на своих волосах, она смотрит на него, а в глазах неподдельная гордость и уважение. Да, именно они, не просто восхищение очередной детской проделкой или лукавая улыбка товарища по играм, а самое настоящее «взрослое» уважение достойным поступком. Это ли не счастье? Не доказательство того, что Энакин своего добился, на несколько шагов приблизился к своей цели? Асока наконец-то смогла оценить его, увидела на что он способен и чего стоит. Осталось ещё немного и Скайуокер увидит в её глазах и нечто большее. Что-то более тёплое, нежное и родное. Такое, что вероятно видит Сатин, когда Магистр Кеноби смотрит на неё. Впрочем, о последнем осталось только догадываться, благо поговорить на данную тему возможности не было. С Сатин он больше не виделся, а Кеноби на все вопросы отвечал уклончиво, ясно давая понять, что сейчас Энакин всё равно ничего не поймёт, такое нужно объяснять людям постарше, с солидным опытом и богатым умом. На самом деле причина была в том, чтобы никто не догадался о тайне Магистра, ведь до сих пор даже Скайуокер думал, что они с герцогиней во время тайных визитов друг к другу просто ведут задушевные беседы.
«Пускай и дальше так думает» – проносилось в мыслях Кеноби, когда Энакин выходил из его кабинета. А юноша думал об этом отнюдь не так много, как часто думали другие в его возрасте, считая, что гораздо важнее для него продолжать в том же духе и побольше совершать таких же великих поступков, чтобы Асока улыбалась, это было лучшей наградой. Чувство к своей наставнице, зародившееся ещё в детстве, так никуда и не ушло, продолжая жить в его сердце. Однажды попав туда маленьким плодородным семенем, оно тихо ждало своего часа, питаясь вниманием Асоки к ученику, их проникновенными беседами, её похвалами, улыбками. Оно выросло уже большим и вот-вот должно было выстрелить вверх тонким, но сильным зелёным ростком, который мог бы прорости прямо сейчас, но как всегда, некто, щедрой рукой плеснул на него нитратным яд вынужденной разлуки, спровоцированной ссорой. Это случилось буквально на следующий день после задержания Фаула. На Нижних уровнях устраивались гонки, учреждённые местным главой, на базе какого-то развлекательного центра, прятавшегося под красивым названием: «Дом культуры работников общепита». На самом же деле ничего культурного в этом заведении не водилось со дня основания, это был самый обычный притон, где любой желающий мог делать то, что хотел. Кто пил, кто играл в азартные игры, а кто и вовсе зажимал в уголке ярко накрашенных красоток, вонявших дешевыми духами. Руководил этим всем не слишком опрятный и всегда слегка пьяноватый иридонский забрак, одетый в красный комбинезон и псевдозолотую корону. Он основал своё заведение потому, что сам являлся большим любителем всего того, что там происходило. Но больше всего этого он обожал гонки, к которым пристрастился ещё живя на Татуине, служа наемным пилотом одного из торговцев, но был выгнан им за излишнюю жадность и частые проигрыши. Не долго он переживал из-за этого, а перебравшись на Корусант, воплотил в реальность свои мечты. Пилотом тот был так себе, поэтому сейчас с удовольствием возмещал свой комплекс неполноценности на других любителях погонять, организуя гонки раз в полгода. Это устраивало всех, кроме жителей Верхов, давно уже мечтавших прикрыть веселое заведение из-за плохой репутации и частого шума, мешало лишь то, что документация была в порядке. И гонки по-прежнему исправно проходили по заданному графику и вот сегодня по всему голонету и радио разлетелись звучные приглашения:
– Только один день! Только сегодня! Только сейчас! Проверьте свою удачу! Раскройте свой потенциал великого гонщика!
Услышали об этом и в Ордене, однако, если мирные жители, вернее, довольно многие из них, откликнулись с энтузиазмом, джедаи отреагировали настороженно и ни под каким видом не соглашались на такое удовольствие, очень уж оно было сомнительным. За то Энакин был абсолютно уверен, что Асока, знавшая много про гонки и бывшая отличным пилотом, непременно будет участвовать и даже не сомневаясь в ответе, предложил ей участвовать вместе. При этом его лицо украшала улыбка, а руки, скрывая волнение, прятались в кармане, ведь юноши был определённый план, который он надеялся выполнить сегодня, сочтя себя уже достаточно взрослым для этого. Мало того, он всю ночь потратил на изготовление совершенно особенного подарка, должного стать символом его любви к Асоке. Едва солнце скрылось за горизонтом, а в Храме объявили отбой, Энакин, не замеченный никем, путями, изведанными с детства, выбрался из здания и спустившись на Низы, направился в сторону знакомой свалки, где часто можно было найти такое, чего не отыщешь ни в каком магазине. Главным было не попасться на глаза, а точнее, под мешки, мениконам – местным мусорщикам, непонятной расы, таскавшими за спинами ранцы и при удобном случае стрелявшими в неугодных струей яда. Их интересовали технические отходы, а вот Скайуокер в этот раз пошёл в ту сторону, куда обычно выбрасывали мусор от жителей Верхов. Те были самыми привередливыми и именно там можно было найти самое интересное, которое обнаружилось в первом же мешке, полностью набитом пустыми тюбиками и баночками от косметики, а так же разломанными украшениями. Меньше минуты потребовалось Энакину, чтобы найти то, что нужно – тонкую цепочку, порванную в одном месте и со сломанным замком, починить который было нетрудно и несколько камней голубого, зеленого, красного и белого цвета. Первые три цвета так или иначе ассоциировались с Асокой, а последний Скайуокер добавил просто потому, что он был красив. Сунув это всё в карман, юноша вернулся обратно в храм, по пути нарвавшись на несколько мусорщиков, не желавших выпускать его со свалки, пока он не порезав мечом их ранцы. И оставшееся до рассвета время Скайуокер провёл в санузле, где тщательно отмывал, отполировывал и совмещал вместе, постепенно превращая всё это из ставшего ненужным хлама в изящный и очень красивый браслет. Чувство прекрасного никогда не было сильной стороной Энакина, но только не сейчас, теперь же само сознание диктовало ему необходимые действия и браслет, рождаемый его чуткими пальцами, выглядел так, что даже сама королева не отказалась бы получить такой в подарок. Тем более Асока. Только вот наградой за эти труды пока ещё были лишь красные глаза и разбитость во всем теле – печать бессонной ночи. Скайуокер предвкушал, как предложит Асоке пойти на гонки и когда кто-то из них победит, а в этом он не сомневался, торжественно подарит тогруте своё творение. Если победит она, то в качестве приза, если он, то в благодарность за переданное мастерство пилота. И думая обо всем об этом Энакин высказал своё предложение. Вот только...
– Энакин! Ни в коем случае! Я запрещаю тебе даже думать об этом! – твёрдо произнесла Тано, не отводя от него внимательных сердитых глаз.
– А почему ты так настроена, ты же знаешь, мы оба умеем летать и непременно победим – Энакин был уязвлён такой отповедью и даже успел пожалеть о своём порыве.
– Потому, что их устраивают преступники, это во-первых – сказала она, как отрубила – И от того, что трасса этих гонок проходит через заброшенный завод, где очень много заражённых отходов, это во-вторых.
С каждым словом Тано, Скайуокер чувствовал, как холодная вода, которой его сейчас окатила наставница, течёт ему за шиворот и раздражающе щекочет спину потоками. Чувство уязвлённого самолюбия и горького разочарования в самом себе полилось в душу горьким ядом, он даже пожалел, что струйки отравы мениконов вчера не попали в него. Сейчас было бы не так горько.
«А я-то думал, она наконец-то в меня поверила! Эх! Всё было напрасно!» – подумал Скайуокер, отворачиваясь от Асоки. Последние её слова, те самые, которые были во-вторых, сменили его настроение с горько-обиженого на злорадное. Появилось желание отыграться, сделать так же больно в ответ. И стиснув в кармане браслет, рискуя сломать его, уничтожив весь свой ночной труд, Энакин снова резко повернулся и выкрикнул ей прямо в лицо:
– Да ты просто сама испугалась! Думаешь, что ты Избранная! Крутая! Ничего не боишься, а теперь-то я всё знаю! Ты просто обычная трусиха! Дутая величина, продвинутая канцлером! Вот иди сейчас и поплачься ему, я уверен, он сможет тебя утешить!
– Энакин! Это просто возмутительно! – сказала тогрута тоже начав закипать – Я не позволю говорить со мной в таком тоне.
– А что не так? Не нравится, когда тебе говорят правду? – продолжал Энакин, понимая, что должен остановиться, но никак не мог – Вот, а мне не по душе, когда ты топчешь моё сердце! Играешь мною как хочешь! То хвалишь меня, но опускаешь, как какого-то мальчишку! А я уже не маленький, я вырос и готов дать тебе всё то, что тебе нужно. За, что же ты так со мной обращаешься, ведь я же...Асока, я люблю тебя!
Последние слова вырвались помимо воли, даже из горла, а из самой души, исстрадавшейся от нераздельного чувства, росток которого секунду назад с резким мстительным удовольствием выстрелил вверх зеленой острой стрелой. Кончик её вытянутся вверх и остриём дотронулся до сердца, заставляя Энакина враз протрезветь и понять, что он только, что сказал, но не успел, глаза уже закрылись стыдом и Скайуокер, махнув рукой, повернулся и исчез в коридоре, спасаясь от самого себя, от своих слов, своих чувств и мыслей, чтобы не думать о том, что он скажет Асоке, когда они снова встретятся вечером. Ведь на гонки Энакин всё равно отправится, неважно, что об этом скажет Асока, и если после этого она откажется от него как от ученика и как от друга, то так тому и быть, даже лучше будет, они перестанут встречаться так часто. Так размышлял Скайуокер, а Тано об этом и не думала, она шла на Совет, ей предстояло задание, которое началось со слов:
– Разберись, как ты умеешь!
====== Глава 60. Новая ссора ======
В Зале Совета собрались уже все двенадцать Магистров, слово сегодня взял Мастер Пло. Асока стояла посередине большого Зала, а все старшие видели её и внимательно следили за каждым вздохом тогруты. Раньше её это смущало, хотелось невольно куда-то спрятаться или просто закрыть лицо руками, чтобы только избавиться от этого ужасного ощущения, когда эти пытливые взоры забираются к тебе под кожу, видя, казалось бы, любую твою мысль. Теперь же Асока привыкла к этому и даже, стесняясь, смотрела в ответ на каждого Магистра, а некоторым даже улыбалась. Кому-то ласково, другому насмешливо, третьему и вовсе почти дружески. Этому приёму её шутя научил канцлер, с которым она по-прежнему оставалась в самых дружеских отношениях, он же и служил ей чаще всего тем человеком, с которым она могла быть откровенной и ничего не стесняться. Даже в большей степени, чем Мастер Пло. Он, при всех своих достоинствах, был всё же джедаем и ему было не рассказать многое из того, что Тано думала и чувствовала, ведь это часто претило Кодексу, а вот канцлеру могла запросто, тот слушал и понимал, никогда не ругался и не читал нотаций. Почти так же, как покойный отец Асоки, мысли о котором до сих пор разрывали её сердце тяжёлой болью, которая немного утихала, стоило ей поговорить с Палпатином. Тогда, увидев его внимательные, но совсем не пытливые глаза, услышав его ровный мягкий голос, Асока вспоминала отца, не того беднягу, умиравшего на её руках от побоев, а прежнего, с которым она жила в маленьком домике на окраине Мос-Эспа и на душе становилось тепло и спокойно. Вот и сейчас, вспомнив о нем, тогрута улыбнулась, ссора с Энакином ушла на второй план и выспрямившись в полный рост, девушка приготовилось выслушать бывшего учителя. Пло тем временем начал рассказывать о том, что она с одной стороны знала и так, с другой, только сейчас могла познакомиться поближе. Речь шла об анклаве джедаев, расположенном на Дантуине, там, как и на Корусанте, юные ученики постигали пути Силы. Анклав имел свой Совет и свои правила, являясь как бы правительственной организацией планеты, населяемой в основном фермерами и сельскими жителями. Планета считалась наполовину заброшенной и потому не представляла интереса для военных действий, за то для желающих отдохнуть место было самым подходящим. Вот только в последнее время о Дантуине нельзя было сказать ничего подобного, там начались вечные междоусобицы, анклав уже не справлялся с ними. Руководитель его, умудрённый опытом пожилой Магистр Роузи заподозрил, что все они являются не более, чем нарочно спровоцированными конфликтами, необходимыми, чтобы ввести планету в кризис, подорвав доверие местных жителей к Анклаву. Кому же это может быть нужно? Спросил бы неискушенный слушатель, но Асока Тано уверенно ответила бы ему, что такое выгодно сейчас только одним, вернее двоим – сепаратистам и Торговой Федерации. Для неё не было даже вопроса, зачем им понадобился Дантуин? Да затем, что там плодородные земли и большие территории, занятые одними только полями, на которых так и просят построить их заводы по производству дроидов и оружия. Анклав пришёл в отчаяние и попросил помощи у Ордена, тот откликнулся и согласился выдать им для проведения расследования троих джедаев, двоих Магистров и одного Рыцаря, не афишируя этого в массах, а представив всё так, словно семейная пара привезла для обучения свою чувствительную к Силе дочь. В качестве этой самой пары отправятся Магистры Винду и Шаак Ти, а роль их покорной и смиренной дочери, страстно желавшей сделаться джедаем, отводится Асоке. Тогрута, до этого момента не возражавшая, так как очень любила расследования, как только услышала последнее, от души возмутилась:
– Вы точно уверены, что именно я должна изображать ученицу? Товарищи Магистры, если вы помните, мне двадцать лет и у меня у самой уже есть ученик.
– Уверены, Асока – ответил тотчас же Винду, вытерев лысину платком – Ты как раз подходишь, внешне ты смотришься как одна из падаванов, да и сама ещё хорошо помнишь, каково это быть ученицей, и потом, тебе будет не лишне ещё раз повторить Кодекс!
Асока молча вздохнула и отвернулась, переведя взгляд к окну, за которым виднелась поднимавшееся солнце и следя за ним взглядом, размышляла о том, что отвертеться не получиться и придётся хотя и на время сделаться дочерью Мейса. Дело тут было даже не в неприязни Тано к нему, как к человеку, а в том, что придётся звать его отцом, хотя и ради пользы дела. Она любила и считала таковым только одного человека и никому другому это место уступать не собиралась, сложно ей будет сыграть, но она справится, не зря же считается Избранной.
– Вылет через час, попрошу быстрее собраться и непременно поесть перед вылетом. Жду на взлётной площадке – сказал Пло, когда речь была закончена. Магистры начали расходиться, в Зале остались лишь сам Мастер и Асока, не спешившая на выход, думая о своём.
– Ты волнуешься? – поинтересовался Пло, останавливаясь с ней рядом – Не ожидала, что именно тебя отправят на такую почётную миссию?
– Дело не в этом, Мастер – озвучила Тано свои сомнения, сжав руки в замок и похрустывая пальцами – Просто я никогда не была в полной семье и боюсь не смогу достоверно сыграть свою роль, ведь я даже не знаю каково это, иметь кроме отца, ещё и мать.
До недавних пор Асока не задумывалась над этим. Как уже было известно, своей матери тогрута совсем не знала и не помнила, с самого рождения и до отправки в Орден видела в своей жизни только отца и друзей с Татуина. И привыкнув жить так, не задумывалась, что возможно иначе, что семья может быть и другой, да и что это вообще за понятие такое – мать. Её воспитывал и очень любил один отец и его любви хватало девочке, чтобы не чувствовать себя обделённой из-за отсутствия одного из родителей, поэтому не слишком страдала без матери и долгое время не задумывалась вообще на эту тему. Правда уже потом, став постарше, девочка увидела семьи своих друзей и начала осторожно спрашивать у Шона, где сейчас её мама и какой она была. Но тот говорил очень мало и очень неохотно, ясно давая понять, что эта тема для него болезненна и Асока прекращала расспросы, не желая его расстраивать. Уже только здесь, в Ордене, старшие товарищи ей пояснили, что скорее всего её мать умерла при родах Асоки или просто совершила что-то такое, что сильно задело Шона, заставив вычеркнуть себя из жизни своей и дочери. Например, отказалась от неё и бросив небогатого Шона, сбежала с обеспеченным красавчиком. Асока приняла это к сведению, но в мысли об этом углубляться не стала, понимая, что они могут возбудить в её сознании неприятные чувства к этой незнакомой женщине, бывшей ей одновременно и самым близким, родным существом, способные столкнуть на Тёмную сторону. Отец не хотел бы этого. И вот теперь Асоке следовало сыграть в семью. Ужасно трудно будет это сделать.
