Текст книги "Пророчество не лжёт (СИ)"
Автор книги: Леди Асока Тано
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 50 страниц)
– Волнуешься ты, падаван, беду, словно, предчувствуешь – заметил Йода, увидев задумчивое выражение на лице Тано.
– Опасность во льдах – частое явление, Магистр, не стоит об этом забывать – растерянно ответила Асока, думая при этом о своём, лишь отчасти имеющем отношение к слету. Она бы очень удивилась, узнав, что её мысли не уникальны и в данный момент примерно о том же самом думал и её юный товарищ. Энакин всю ночь читал про пещеру Илума и теперь считал, что лучше других знает все ходы и выходы этого таинственного места. Пещера изнутри напоминала зал, где всё было покрыто сверкающими уступами и целыми гроздьями блестевших кристаллов, они переливались разными цветами от прозрачно-белого до красного. Лишь только фиолетового тут не было, они росли только на Харун-Келе, откуда был родом Магистр Винду – носитель как раз такого кристалла. Другие же были представлены в изобилии, но почему же никто из ребят не спешит приблизиться к ним и взять в руки? Причина одна – молчание. Заветная песнь не торопилась звучать, взывая к себе.
– Ой! Я слышу! Оно поёт! Оно совсем рядом поёт! – заорал вдруг Феррус и от возбуждения запрыгал, отчего вниз сорвалось несколько сгустков кристалла.
– Да тише ты, ненормальный! – шикнула на него Дарра, хватая за рукав – И так невозможно сконцентрироваться.
– Отвали от меня – довольно-таки грубо бросил ей Олин, стряхивая с себя руку девочки, а после и вовсе заплясал перед ней и запел – Рыжий-рыжий конопатый, Ситхов всех убил лопатой! Почему лопатой бил? Потому, что меч пропил!
Дарра залилась краской гнева и бросилась на Ферруса с намерением отлупить, пока не видят Асока и Йода. Причём, неизвестно, кто страшнее, у тогруты рука тоже была тяжёлая, она могла при случае так приложить, что имя своё забудешь. Только Скайуокера не трогала. Почему? Об этом никто не знал, только Феррус, но с ним Дарра сейчас хотела точно не пообщаться. Дело в том, что волосы девочки имели ярко-рыжий, почти красный оттенок, да ещё на лице с ранней весны и до поздней осени красовались крупные коричневые точки веснушек. Она очень переживала из-за этого, болезненно реагируя на любую шутку о внешности.
– Интересно, а как он поёт? – спросил неизвестно кого Тру – Можно мой будет петь романсы?
– Не смешно, Вельд – осадил его родианец Норман – Лучше не мешай другим, если тебе всё равно.
И постепенно все семеро рассредоточились по пещере, лазая в самые разные углы. Феррус с Дарра, закатившись во время драки под высокий уступ, сбили несколько кристаллов и забыв о ссоре начали разбираться, какой из упавших кристаллов пел для обоих из них. Другие полезли под потолок, а кто-то даже оторвался от остальных и пользуясь тем, что его ее видят, помчался прямо по заледенелой глади озера, его тяжёлые ботинки ударяли по льду, отстукивая какой-то ритм, он бежал за победой, но принесёт её лишь потеряв первый слог.
====== Глава 23. Спасение утопающих ======
С трудом выбрав момент, когда товарищи займутся своими делами и перестанут смотреть на него, Энакин, подождав ещё секунду, стремглав бросился в сторону прозрачной озёрной глади. Он уже знал, что сделает, пойдёт в дальний угол пещеры и найдет самый красивый и редкий кристалл и после принесёт его Асоке в знак своей любви. Помимо всего прочего, Энакин вычитал в голонете про радужные кристаллы, растущие там, куда не проникает свет. Большая удача найти такой. И Скайуокер был уверен, что она будет на его стороне. Ведь не может же быть иначе, когда речь идёт о любви. Маленькой, но такой горячей, идущей из самого сердца. Да, верно, она запрещена Кодексом, но ведь канцлер сказал ему, что бывали случаи, когда Сила сама велела двоим быть вместе. Он сказал тогда очень немного, а возможности спросить больше Энакин не имел, ибо доступ к канцлеру был из учеников только у Асоки, но просить узнать об этом её было неловко. Он, конечно, посмотрел в библиотеке, но и там доступ был к строго ограниченной информации и эта к ней не принадлежала. Оставалось только поверить на слово тому, что Энакин уже знал и продолжать лелеять в душе надежду на то, что всё рано или поздно разрешится в нужную ему сторону. Однако, просто сидеть и ждать было не в характере этого мальчишки и он решил не словом, а делом уже сейчас начать доказывать свою любовь и именно для этого пошёл в самую дальнюю галерею пещеры, путь через которую лежал через озеро. Лёд на нем был достаточно прочен, однако, здорово скользил, в итоге, то, чтобы перейти озеро, Энакину стоило нескольких синяков. Но это не остановило отважного юнлинга, он двигался дальше, вот показалась заледеневшая лестница, ведущая в нижние галереи. Вообще, юнлингам было не желательно туда соваться, существовала опасность закрытия входа из-за отвала льда, но это на сей раз лишь подогрело азарт Скайуокера. Он осторожно спускался по ступенькам, глядя вокруг. В этом небольшом коридоре на стенах и потолке так же росли гроздья кристаллов. Но не они были его целью, ведь те имели самые обычные цвета, как и виденные им ранее. Миновав коридор, Энакин вдруг увидел в стене какую-то неприметную дверку, похоже, давно уже не открывавшуюся. Она была покрыта небольшой ледяной коркой, а ручка и вовсе отломана, Энакину пришлось насколько раз ударить по ней тяжёлым ботинком, чтобы лёд осыпался и подцепить пальцем за косяк, потянув на себя, используя Силу. Дверь не сразу, но поддалась, огласив громким скрипом коридор, от которого эхом разнесся по всему подземелью. Энакин с опаской глянул в проем, там была темнота, лишь только маленькое окошко, неизвестно зачем нужное в помещении под землёй, давало слабый свет. Оно было проделано в потолке и от него исходило небольшое свечение, проникавшее сверху. Моргнув несколько раз, Энакин смог рассмотреть помещение. Оно мало отличалось от тех галерей, что были сверху, разве только имело меньший размер и формой напоминало квадрат. И кристаллы. Они росли не на стенах, а где-то в глубине. Энакин их не видел, но был уверен – они там. Ведь откуда-то, из-под самой земли, слышалась тихая мелодия, сочетавшая в себе, казалось, всё то прекрасное, что бывает в жизни человека. Пение птиц ранней весной. Колыбельная мамы. Тихий смех новорождённого. Всё то, что способно вызвать улыбку, тёплое чувство тихой радости и слезы умиления. То, что способно вернуть к свету даже закоренелого злодея, напомнив ему о том, что в мире важнее всего. Любовь. Не любовь-зависимость, как от предмета вожделения. Не любовь-привязанность, как у влюблённой пары. А настоящая, чистая и первородная, рождённая самим сердцем. Так любит мать своего ребёнка, когда он ещё не появился на свет. Так любят свою родину солдаты. Так любят что-то по истине дорогое и важное. Об этом и напоминала мелодия, лившаяся из глубины сердца. Её и услышал Энакин, это заставило душу мальчика замереть и после направиться на зов кристалла. А он звал его, причём настойчиво, словно хотел, чтобы мальчик не только нашёл его, но и прислушался к тому, что он говорит. Произносит без слов, а суть лилась в сердце. Не стоило даже особенно концентрироваться, чтобы понять этот безмолвный призыв.
«Напомни об этом тому, кто сойдёт с пути. В этом ключ к спасению» – будто из ниоткуда возникали слова в мыслях Энакина – «Сердце вернётся к Свету, как только его коснётся любовь».
Энакин шёл всё дальше, пока вдруг земля не ушла у него из-под ног и он с негромким криком не начал проваливаться куда-то вниз, летя по узкой круглой тёмной дыре, не имевшей никаких ступеней и выступов. Нельзя было даже упереться руками в стены, чтобы оттолкнуться и выпрыгнуть наверх. Поэтому осталось только лететь вниз, догадываясь, когда он появится и что ждёт его там.
«Надеюсь, не острые камни» – успел подумать Энакин. А зов кристалла продолжал звучать в ушах. Не замолкал он все те минуты, что подросток падал, лишь только когда его тело коснулось твёрдой холодной поверхности, голос замер, за то прямо ему под ноги упали несколько кристаллов, сбитых им же со стены округлого дна ямы. Было как и прежде темно, а свет шёл лишь сверху, слабый и почти не различимый. Он не позволял рассмотреть то, что было вокруг, но давал надежду на то, что там, где-то, есть другой мир.
– Отлично – сказал Энакин вслух, подбирая кристаллы и убирая в карман – А теперь поднимите обратно. Чувствуя сам я не вылезу. Эй, там, слышите меня!
Но никто не отозвался, только эхо, которое могло лишь повторить его слова, но не передать их другим. Слишком далеко были его товарищи. Вернее, высоко, учитывая, что речь идёт о подземельи. Энакин понял минут через пять, что помогать ему никто не собирается. Спасение утопающих...и далее по тексту. Что ж, джедаям часто приходилось нелегко и надо воспринять случившееся с ним как испытание на прочность. Что Энакин и попытался сделать. Конечно, пробыв в Ордене почти три года, он успел понять, что его прежнее иллюзорное мнение о жизни джедаев сильно отличается от оригинала, но остатки былых иллюзий всё ещё продолжали жить в нем и сейчас подняли голову. Не вовремя, надо сказать. Ведь световой день Илума заканчивался уже совсем скоро и поняв, что помощи не будет, Энакину следовало было начать думать как выбраться отсюда. Войти в медитацию, чтобы найти выход, попробовать совершить прыжок, которым его уже обучали. Но нет, он начал представлять себе красочные картины своего спасения, того как за ним прибудет группа Магистров, как они будут искать его и переживать, думая, жив ли он ещё. Это было неосмотрительно, ведь ситуация была на самом деле скверной – в подземелье давно не заглядывали, считая, что там нет ничего, что могло бы вызвать интерес юнлингов, но есть много того, что может таить опасность для них. Например, вот этот колодец, неизвестно когда и зачем устроенный, упасть в него означало верную погибель, ведь уже много лет никто не ходил сюда и вряд ли придёт. Энакин этого не знал и продолжал мечтать, сидя на холодном полу. Сейчас ему виделось уже другое, что вот, его уже нашли и Асока, увидев как он, живой и невредимый, выходит вслед за Магистрами и выступает вперёд, поразиться его смелостью и ответит Да на его давнее предложение руки и сердца. Но постепенно видения начали путаться, а в глазах темнеть. Никто так и не появился, а время шло, казалось уже больше часа минуло с момента того как Энакин провалился сюда. Он уже не мечтал, мечты постепенно вытеснила паника и осознание суровой реальности. Холод всё набирал обороты, меховая накидка начала покрываться инеем и всё хуже спасала от мороза. Она была тёплой и грела хорошо, но только когда человек двигался, на это она и была рассчитана, а не на то, что ты будешь просто сидеть и смотреть вверх, на единственный источник света, бывший тут. И то таковым мог называться лишь с большой натяжкой. Наверху были скорее сумерки, чем свет. Плохой знак. Просто ужасный. Понемногу становилось страшно. А ещё очень грустно. Как же это тяжело, осознавать, что ты скоро умрешь. Не в бою, не на задании, а в холодном подземелье, по вине собственной глупости. Холод поднимался выше, от ног к самой голове, посеребрив светлые волосы. Первая горькая слеза скатывалась вниз и ударяясь об пол замёрзшей льдинкой. Мысли становились всё более беспорядочными и отрывистыми. Неожиданно вспомнился котёнок, который свалился в колодец с водой, побежал, глупый, за бабочкой и упал. Бабочка улетела, а он так и не вылез. Всю ночь мяукал и скрёб стену, пока не выбился из сил. Мама нашла его утром, когда набирала воду. Такого и принесла домой – маленького, сморщенного с мокрой шерстью. Он долго отогревался у печки, а потом хвостиком за мамой ходил, благодарил за спасение. До сих пор живет у них дома, большой уже стал, крупный, пушистый, с густой серебрянной шерстью. Не увидит он больше его. И родину. И маму. Стало ещё более тяжело на душе. Происходила медленная, но неизбежная трансформация самоуверенного сорвиголовы в маленького мальчика, желающего сейчас только одного – жить. И это было уже почти недоступно. Тепла в организме почти не осталось и приходилось даже дышать поверхностно, чтобы сохранить хотя бы те жалкие его остатки, что находились в уголках скрытых резервов. Скоро и они были исчерпаны, глаза стали медленно закрываться или смерзаться. Сознание уплыло куда-то за пределы пещеры, выкатываясь последними двумя слезинками, превратившимися в блестящие дорожки свежего льда. Душа подростка медленно поднималась с холодного пола и летела в обратном направлении по тёмному тунелю. Туда, где свет. Туда, где тепло. Туда, где новая жизнь. Где встретила его та, кого он не смог добиться на этом свете. Встретила и всплеснула руками. Как так? А вот как...
====== Глава 24. Спасённый падаван ======
«А вот так» – подумал бы любой, увидев, что же происходило снаружи, когда Энакин так неосторожно рискнул самым дорогим, что было у него. Световой день Илума подходил к концу, оставалось всего минут пятнадцать, когда дети начали по одному выходить из пещеры. Первый выбрался, конечно же, Феррус, который со свойственным его бахвальством вытянул перед Йодой правую руку, в которой лежал темно-синий кристалл. Потом вышла Дарра, она выглядела несколько потрепанной, но тем не менее довольной, в её руке приветливо мерцал кристалл зеленого цвета. Дальше вышел Тру с жёлтый кристаллом. Последними вышла троица скромняг и тоже не с пустыми руками. И всё же кого-то не хватало, однако, вход в пещеру был пуст и появляться наружу никто не собирался. Асока задумчиво оглядела всех ребят и поняла, кого недостаёт из семи вошедших туда.
– Энакин – одними губами прошептала тогрута и этот задавленный полувыдох-полустон прозвучал одновременно со скрипом ворот пещеры и тут же они с громким стуком захлопнулись, выпустив пелену сухого снега.
Ещё несколько секунд после этого в душе Асоки ещё жила надежда на то, что вот сейчас послышится грохот и откуда-нибудь сверху посыпется водопад снега, а после и сам Энакин спрыгнет вниз и весело воскликнет:
– Ну, что, здорово я вас разыграл?
А потом рассмеется и побежит к товарищам, до этого показав Асоке найдённый кристалл. Но нет. Было по-прежнему тихо и надежда увидеть мальчика снаружи пещеры таяла вместе с остатками светового дня и отгорела вместе с последним лучем солнца, скрывшегося за полной луной. Становилось холодно и темно, нужно было уже лететь обратно в храм. Но Асока не могла. Не хотела поверить в самое страшное. А оно упорно напоминало о себе этой безмолвной темнотой.
– Где же Энакин? – разорвал тишину тонкий испуганный голос Дарры.
Это привело Тано в чувства и заставило обойти пещеру кругом, теряя остатки надежды. Энакина не было нигде. Другие юнлинги взялись помогать ей. Даже Феррус, отбросив высокомерие, подошёл к Йоде и спросил, что тот думает об этом. Мастер ненадолго задумался, прикрыв глаза и опустившись на снег, чтобы спустя несколько минут встать снова и произвести задумчиво-печально:
– В большой опасности находится он. Жизни в нем почти не ощущаю я. Спасти не удасться его, предчувствия такие мои.
– Нет! Это неправда! – послышался за их спинами безумный, полный отчаяния крик. Это Асока, подойдя незаметно, услышала неутешительный прогноз Мастера Йоды и всё внутри тогруты взбунтовалось против этого. Нет, этого не может быть. Энакин не мог погибнуть. Асока почувствовала бы это, ведь между ними едва ли не с первого дня знакомства установилась странная, но очень крепкая связь, удивлявшая всех. Каждый будто бы знал заранее, что будет с другим в ближайшее время. Они даже умудрялись заболевать с разницей всего в несколько часов. Что уж говорить о таком происшествии. Она бы непременно узнала, если бы Энакин слился с Силой. Асока не испытывала ещё этого ощущения, но знала, что не спутает его с другим, когда Сила решит её с ним познакомить. И раз так, то какое право имеет этот Магистр вот так спокойно говорить, что Энакина больше нет? Да будь он хоть трижды Гранд-Мастером, у него всё равно нет и никогда не будет того, что есть у неё, у Асоки. Связь с этим нерадивым юнлингом. И на смену неверию пришла мрачная решимость:
– Мастер Йода! Немедленно замолчите! Он жив! Слышите меня? Энакин не умер! Я знаю!
Тогрута стала красной, как закат на её родном Татуине. Голубые глаза её стали узкими и просто метали молнии. Руки сжались в кулаки и растопырились. Капюшон накидки свалился за спину и она широко шагая пошла прямо на Мастера. Феррус потянул её за рукав и зашипел:
– Остановись, ненормальная, выговор схватишь.
Но Асока лишь небрежно скинула его руку, как сбрасывают противное насекомое:
– Сделай милость, уведи остальных! – велела она тоном, вызвавшим бы зависть самого Мастера Винду. Олин неожиданно послушался и направился к группе товарищей, но те всё уже слышали и выдали каждый свою реакцию.
– Вот беда, Энакин погиб! – воскликнула Дарра тоненьким голосом и забыв о правилах, залилась слезами.
– Он был хорошим товарищем – более сдержано произнёс Тру и отвёл глаза, чтобы никто не видел, как в них блеснули слезы.
– Так! А ну всем замолчать! – приказала Асока, услышав эти возгласы – Смотрите не ляпните такое когда я его найду!
И не размышляя более ни одной драгоценной секунды, девушка бросилась к пещере.
– Падаван Тано! Не должна своим эмоциям поддаваться ты! – Мастер Йода выскочил перед ней и зеленой маленькой кочкой вырос на пути Асоки.
– Да идите вы со своими правилами! – рявкнула Тано и схватив его за капюшон накидки, не без помощи Силы швырнула его в сугроб. Мастер отлетел в мягкий снег и утонул в нем, лишь только маленькие ступни торчали на поверхности, смешно болтаясь над сугробом. Асока не обратила на это внимание, остановившись возле наглухо закрытых ворот. Она встала рядом и обхватив их руками, прижалась лбом к прохладному металлу, закрыв глаза. Сначала она увидела лишь слегка колыхавшиеся волны синей темноты, из которых постепенно начал выступать слабый жёлтый огонёк. Настолько ничтожно маленький, что в первый момент она его даже не заметила, лишь после нескольких долгих секунд тщательного разглядывания, во время которых успела много раз разувериться в своих способностях, Асока смогла увидеть эту маленькую точку. Она явилась как знамение с неба, когда Тано уже подумала, что опоздала и готова была пророните первую слезинку. Асока даже подумала, не показалось ли ей, но нет, точка была и светилась своим неярким, но отчетливым свечением. Когда же к нему прибавилось ещё и ужасно отчетливое ощущение холода, забиравшегося в самую душу, превращая кровь в заледеневший поток, девушка открыла глаза и потянулась за мечом. Она войдёт в пещеру и найдёт своего несчастного друга, казавшегося ей сейчас дороже всех и всего на свете. Ворота не поддавались, меч только скользил по поверхности металла, оставляя на ней царапины и разбрасывая искры. Асока злилась на бесплодность своих попыток, но продолжала скребсти ворота. И вдруг по их низу прошлась гудящая волна зеленого света и они начали медленно подниматься вверх, открывая проем. Не так сильно как в первый раз, но достаточно, чтобы пролезть вовнутрь.
– Энергия и энтузиазм с опытом об руку идти всегда должны – послышался сбоку знакомый размеренным голос – Помнить тебе, падаван, об этом следует.
Асока скосила взгляд в сторону и увидела Йоду, не успевшего стряхнуть с накидки снег.
– Чувствам своим доверься ты – говорил он дальше – Смелее вперёд иди.
Тано слегка нагнулась и вошла под своды пещеры, в которой последний раз была лет пять назад. В другое время она бы поддалась ностальгическим воспоминаниям, но сейчас не видела ни сгустков кристаллов, ни сводов галерей, ни гулких коридоров. Ничего, кроме маленькой жёлтой точки, стоящей перед глазами, как сигнальный маяк, не давая предаться унынию. Магистр шёл с ней вровень, опасаясь отстать от высокой длинноногой Тано. Он понимал чувства девушки и представлял, что это значит и что скажет в Совете, когда они найдут мальчика. Мудрый Магистр видел их связь и знал, когда она возникает и между кем. Но сейчас главным было найти его, ведь желтая точка светилась всё слабее. Следовало бы осмотреть каждый угол, но Асока, казалось, знала куда идти и уверенно двигалась вперёд, прямо к гладкому льду озера.
– Падаван Тано, уверена в своём решении ты? – с сомнением протянул Йода, скользя по льду, растопырив ноги. Асока не могла больше слушать его причитания, они мешали ей сосредоточится. И однажды, потеряв окончательно терпение, Тано вновь взяла его за капюшон и закинула себе за спину, как маленького ребёнка.
– Падаван Тано! Падаван Тано! Совету джедаев на твою бесцеремонность пожалуюсь я! – снова закричал Магистр, вцепляясь в плечи девушки когтистыми трёхпалыми руками. Асока даже не обратила внимания на его слова. Плевать она хотела сейчас и на Совет и на Орден и на весь Корусант вцелом. Скажи ей сейчас кто-нибудь, что её исключают, Тано бы даже не вздрогнула. Она была готова на всё, лишь бы увидеть Энакина живым. Вернуться на Татуин. Снова стать рабыней. Даже сделаться собственностью самого противного хатта. Лишь бы он был жив. Лишь бы нашёлся.
«Я никогда. Ни разу больше не рассержусь на него» – подумала Асока, спускаясь в подземелье – «И даже не скажу ничего плохого, когда он снова заговорит о своих чувствах».
– Падаван Тано! – снова послышался голос Йоды – Ходить туда много лет запрещено уже. Опасность там таиться большая!
– Тихо! – прикрикнула Асока, услышав новый звук, перекрывавший причитание Мастера. Этим звуком было тихое, наслышное постороннему уху мелодичное звучание. Тонкий голос, похожий на пение какого-то небесного существа, нечто такое она уже слышала, давно, пять лет назад, когда попала на Илум в первый раз.
«Как же не вовремя» – с раздражением подумала тогрута, которой было сейчас уж точно не до сборки второго меча, который она давно уже заготовила – «Или наоборот. Это знак свыше» – мигом переменилось её мнение, когда она увидела, что в Силе пение идёт параллельно со свечением точки и если она уже почти погасла, то мелодия с каждым шагом становилась всё отчётливей. Она шла откуда-то снизу. Оттуда, куда юнлингам было нельзя. Об этом ей упорно кричал Йода, вися за плечами Асоки, но та не обращала на него внимание, спускаясь по ступенькам и уже стоя возле свежеоткрытой двери. Голос уже не звучал, а просто заливался в монтраллах тогруты. Руки и ноги заледенели и она их почти не чувствовала. Дыхание вырывалось наружу с облаком пара.
– Тут остановись, – отчётливее, чем раньше произнёс Йода – Колодец открытый здесь. Оттого и запрет на вход сюда наложили мы.
Но Асока всё равно пошла туда, правда, будучи предупрежденной, замедлила шаг, остановившись ровно у той самой чёрной дыры, которую не заметил незадачливый юнлинг. Тогрута опустилась на колени, спуская наконец Магистра со своих плеч, но даже не поведя ими, чтобы снять онемение, нагнулась над колодцем и чуть не оглохла. Пение кристалла сделалось таким отчетливым, что она могла услышать каждую ноту. За то от светящейся точки к этому времени остался лишь невнятный расплывчатый блик.
– Я здесь, я иду! – услышало словно во сне уже отключившееся сознание Энакина, безжизненно распростертое на обледеневшем полу ямы. Впрочем, даже если бы он был ещё в сознании, то скорее всего принял бы это за сон или начавшийся бред. Сейчас же и вовсе эти слова прошли незамеченными. Как и то, что в следующий миг его тело оторвалось от поверхности и начало медленно подниматься вверх, то почти не двигаясь, то напротив, почти летя. Это происходило от того, что дрожащие от холода руки Асоки иной раз совсем переставали ей повиноваться и тогда её сменял Мастер Йода, вытянув над зияющей поверхностью трёхпалые руки, направив Силу вниз и поднимая ею на поверхностью безжизненное тело Скайуокера. Безжизненное. Да, верно, подросток был совершенно неподвижен. Его накидка и даже волосы покрывал иней, эта же белая корка была и на лице. Возле глаз виднелись заледеневшие дорожки от слезинок. Дыхание не срывалось с посиневших губ. Любой, увидевший сейчас Энакина, был бы уверен, что он уже мёртв. Любой, не знающий Силу. Впрочем вердикт одарённых сейчас мало отличался от слов простых людей. Жизнь в теле подростка почти отсутствовала. Теперь, идя в обратный путь, нести на себе приходилось уже его. Из-за большой разницы в росте это приходилось делать при помощи Силы. Йода уже не причитал, а лишь молча выполнял необходимое. И когда все трое оказались снаружи, руки Асоки просто отваливались, а дыхание настолько сбилось, что каждый вдох отзывался болью в лёгких.
– Что с ним? Он жив? – тотчас же бросилась к ним Дарра.
– Да нет, умер! Видишь же, не двигается! – возразил ей Феррус.
– Закройся, Олин, лицо не закрыли, значит, живой! – заткнул его Тру.
– Его нужно отнести на корабль. В медотсек – скомандовала Асока – Мастер Йода, отведите остальных к Мастеру Хьюянгу.
Она поняла, что детей надо отвлечь, иначе не дадут меддроиду спокойно выполнить свою работу. Понимал это и Йода. Юнлинги попытались было поспорить, но несколько предупреждавших ударов по льду знаменитой тростью заставили их подчиниться и те неохотно отправились в салон корабля, где их уже ждал дроид-профессор, Мастер Хьюянг, бывший экспертом по сборке световых мечей. Ребята расселись за выставленным столом, а профессор объяснял, что нужно делать, чтобы правильно собрать свой первый и единственный меч. Этого события все шестеро ждали давно и с замиранием сердца мечтали о том, как это произойдёт, сейчас же они лишь машинально складывали детали в нужном порядке. Руки работали отдельно от разума, собирая мечи правильно только благодаря отскакивающей от зубов теории. Думали же все они только о том, что происходит за стенкой. А там происходило не менее важное мероприятие, чем сборка световых мечей – спасение юной жизни. Дроид-медик определил, что Энакин ещё жив, но состояние у него критическое:
– Температура тридцать четыре градуса. Пульс сорок ударов в минуту. Сердцебиение слабо выражено – доложил медик после краткого осмотра и сообщил, что если немедленно не начать лечение, спасти его будет уже нельзя. Организм промёрз почти насквозь. Но здесь, в условиях корабля, можно было сделать очень немного. С Энакина сняли всю одежду, кроме нижнего белья и начали обтирать спиртом, после чего накрыли несколькими одеялами и подключили к искусственному подогревающему элементу. Подросток не приходил в сознание, но его бледная кожа начала понемногу розоветь, а губы разомкнулись и начали шептать что-то невнятное.
– Как он там? С ним всё будет хорошо? – спросила Дарра, заходя в медотсек. Она явно симпатизировала Энакину.
– Не очень хорошо, у него сильное переохлаждение – пояснила Асока, сидевшая возле кушетки.
– Сейчас ему станет лучше – возразила Дарра, подходя к нему – О! Радужный кристалл! Он нашёл его.
Она явно заметила два кристалла, лежавшие на тумбочке, возле кушетки. Их вытащили из намертво сжатых пальцев Энакина и когда Тано взяла в руку оба, то успела заметить, что первый, синий, не вызывал у неё никаких эмоций, за то второй, радужный, залился пением, едва тогрута подняла его к глазам. Тем временем, Дарра присела возле кушетки и робко дотронулась до щеки бесчувственного товарища. Тот, не просыпаясь, улыбнулся и что-то зашептал. Дарра прислушалась и в следующий миг вскочила с койки и как ошпаренная вылетела из медотсека. В дверях едва не столкнулась с Тано и не выдержав бросила ей в лицо:
– Это из-за тебя! Он старался добыть его тебе! Как только не стыдно!
Дарра проскочила в салон, а в ушах у неё до сих пор стоял тихий шёпот, отвечавший на её касание:
– Асока...Асока...я тебя...
– Не вини Тано ни в чем – сказал Йода, слышавший разговор – Порадуйся за неё лучше. Великое свершилось. Падавана своего она обрела.
Если бы только он мог знать какие последствия будут у этой фразы.
====== Глава 25. Трудная роль ======
Многое изменилось за последние полгода. Впрочем, не всё, Орден как и прежде стоял и не желал сдаваться, но вот некоторые его адепты явно претерпели существенные изменения в жизни. После того происшествия на Илуме Асока стала более ответственной и серьёзной, хотя иной раз у неё проскакивали усмешки, что же касалось Энакина, то его эти изменения коснулись больше, чем многих других. Несколько часов во льдах обернулись для него тяжёлым воспалением лёгких, затянувшимся на месяц. Верховный целитель вообще сказала Асоке, что если бы не вовремя принятые меры, он вообще мог бы погибнуть, переохлаждение было критическим. Но и так ему досталось немало – пришлось весь месяц провести в медкорпусе. Первые недели две подросток был между жизнью и смертью, даже целительный транс подчас не помогал ему. Мастер Че не отходила от него, равно как и Асока. Она покидала его палату только на заданий. Даже спала и принимала пищу с ним рядом. Мастер Пло видел горячую привязанность его ученицы к этому юнлингу и лишь тяжело вздыхал, зная как тяжело им будет в дальнейшем, ведь если Орден заподозрит в этом что-то противоречащее правилам, то их насильно разлучат. И старался, как мог, прикрывать их. Впрочем, была у него ещё одна причина так поступать, о которой он, однако, сказать не торопился. А между тем Энакин постепенно выздоравливал, а ещё через пару недель он снова вернулся в свою учебную группу. Он не отстал от программы благодаря Асоке, которая каждый день подробно рассказывала ему о том, что проходили сегодня ребята. Специально присутствовала на занятиях юнлингов и даже несколько раз бралась вести тренировки. Они даже и мечи собрали прямо там, на больничной кровати. Да, именно мечи, тот второй кристалл, из найденных Энакином в ущелье, предназначался Асоке. Она правда долго не хотела его принимать, зная какой ценой Скайуокер достал его, чему немало способствовали слова Дарры, брошенные ей на пороге медотсека. К слову сказать, Асока до сих пор при встречах с ней и на тренировках часто ловила на себе её откровенно неприязненный взгляд. Но Энакин с такой искренней душевной теплотой просил её взять кристалл, что Тано не устояла, ведь тот был ещё очень слаб после болезни и волновать его лучше не стоило. И теперь меча у тогруты было два – салатово-зелёный и радужный, явившийся предметом зависти многих. Но вот на этом хорошее заканчивалось, ведь дальше, начиная со дня выздоровления, с Энакином стали твориться странные и необратимые перемены. Он и раньше был не подарок, часто позволял себе своевольничать и откровенно критиковать правила, но теперь просто переходил все границы. Он откровенно хамил наставникам, пропускал групповые занятия под разными предлогами, а ночами стал и вовсе сбегать из Храма неизвестно куда. Даже Асоке уже с трудом удавалось контролировать его, Энакин уже совсем перестал слушаться старших. А иной раз позволял себе вольности и в адрес Асоки.
