Текст книги "Пророчество не лжёт (СИ)"
Автор книги: Леди Асока Тано
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 50 страниц)
– Папа! Иди завтракать!
Но стоило ей произнести последний звук этой такой простой для других и по-домашнему уютной фразы, как голова резко закружилась. В висках начало жутко ломить и чтобы не потерять сознание, ей пришлось схватиться за дверной косяк. Через минуту в голове стало проясняться, темнота в глазах отступила и вскоре она даже не вспомнила о чем кричала и почему ей стало плохо. За то Бен, видно, всё понял, когда приблизился к домику и увидел свою новую знакомую, стоявшую возле дверей с бледным лицом, услышав то, что она сказала.
– Зачем же ты встала? – ласково укорил её старый рыбак – Ты ещё очень слабая, можешь потерять сознание.
– Да нет, вроде бы всё уже в порядке – ответила тогрута, повернувшись к нему, она и правда уже пришла в себя и уже не чувствовала головокружения – Я не привыкла долго лежать, всегда вставала рано, я с детства такая. Наверное...
На последнем слове девушка запнулась, как бы осекшись, что говорит несколько не то, что нужно в этой ситуации, но не зная, что сказать дальше, заговорила совсем уж неуместное:
– Я приготовила завтрак, не знаю, как вы любите есть, но папе нравилось. Папа...нет...почему?
И снова начав за здравие, тогрута кончила за упокой. Если первые слова вышли ровно и складно, то последние вырвались с болезненным надрывом, поднимая со дна души что-то горькое, до этого закопанное в самый глубокий её слой, с целью никогда больше оттуда не доставать. Но видимо чувства считали иначе и в отместку за долгое пренебрежение, оттолкнулись от дна души и взлетели вверх, выстреливая, как из бластерной пушки, заряд которой взлетел фейерверком и разлетелся прямо перед глазами, рисуя ужасные картины, подробные и натурально-ужасные. Мужчина-тогрут, закованный в железные цепи, вися на них, всё его тело покрыто синяками и глубокими ранами, рёбра проваливались вовнутрь, а лицо было почти не видно из-за плотной кровавой корки. Лишь только глаза, почти обесцвеченные от боли, смотрели ясно и по-доброму, словно прося прощение за то, что видит нашедший его. Следом пришло другое видение, на этот раз женщины средних лет, ухоженной и холёной, которая, истошно вопя, летит прямо на каменную стену, она беспомощно машет руками, в попытке остановить смертельный полет, но всё равно влетает головой в белый каменный блок стены. Дальше явилось изображение молодой девушки, почти подростка с надменный и недобрым лицом. Она то и дело сама собой билась о стену, крича и моля о пощаде, и когда, казалось бы, всё закончилось и её отбросили в сторону, ей в спину полетел зелёный световой меч, пронзивший её насквозь. Но и на этом кошмар не завершился, на смену остальным пришёл полный мужчина в парадном костюме, сытый и самодовольный. Он молча смотрел на другие смерти, но и его сия чаша не миновала, сначала его огромная туша вылетела из окна, после, ещё живая, отправилась с обрыва в каньон. После этого, слава Силе, не появился больше никто, лишь холодная чёрная темнота. Но и того, что уже пришло хватило с лихвой, ведь каждую каплю их боли на и смертельного ужаса эта девушка пропустила через себя, приняла в своё сердце. Отчего-то она ощутила себя причастной к тому, что сейчас увидела, но вины, однако, не было, лишь странное чувство, сплавленное из удовлетворения свершившейся справедливостью и горькой, опустошительной душевной боли, словно душу выжгли изнутри, как песок в пустыне. Но последние чувства касались лишь самое первой смерти, остальным же достались только первые и это было непривычно, ведь к ним примешивалось ощущение неправильности сделанного. Того, что этого не должно было случиться. Не тогда. Не с ней. Не в том конкретном случае. Почему так, непонятно, вот только кроме этих перечисленных выше чувств эти видения не вызывали ничего. А ещё головокружение и почти обморок. Бен это заметил и взяв её под локоть, увёл в дом, где его ждал и вправду невероятно вкусный завтрак. Эту крупу мужчина привёз со своей родины и иногда, по большим праздникам, готовил, тогрута не знала этого, но Бен не рассердился, а только показал ей, где ещё можно взять продукты – в подполе, там он держал рыбу и овощи, разрешив брать оттуда всё, что она пожелает и в любом количестве.
– Где ты так научилась готовить? Я последний раз ел такое на своей родине – осторожно начал Бен, когда они сели завтракать – Вот только там было очень жарко и потому еду часто остужали, прежде, чем её съесть.
– Я не знаю, наверное, папа научил – неуверенно ответила девушка, пробуя свою порцию каши – Сейчас думаю, что всегда это умела, но готовить мне приходилось нечасто, я больше по дому убиралась, когда папа не мог...
Лицо дрогнуло, взгляд напрягся, уйдя внутри, в попытке ухватиться за нитку, подброшенную сознанием, но то опять проявило совсем не великодушие и просто вырвало у девушки этот тонкий хвостик, поймав за который можно было бы что-то понять.
– Скажи мне, а твоё имя начинается не на букву А? – спросил Бен, чтобы сменить, как он ощущал, опасную тему. Он специально решил так сделать, перечислив все буквы алфавита, пока одна из них не вызовет у девушки хоть какую-то ассоциацию. И потом, до тех пор, пока она что-то вспомнит, им придётся жить бок о бок, надо же будет как-то к ней обращаться. Однако, удача ждала старика уже при первой попытке.
– Да! Точно! – неизвестная почти подпрыгнула за столом, словно ребёнок, получивший неожиданный и очень приятный подарок – Их там две было, одна вначале, другая в конце.
– А оно было длинное или короткое? – продолжал допытываться Бен, надеясь пробудить новые ассоциации.
– Нет, короткое, не больше пяти букв – ответила тогрута совершенно не думая – Фамилия такая же была, но вот её я вообще не помню.
– Ашла? – спросил Бен первое имя, подходившее под описание, выбранное тогрутой.
– Не думаю – протянула она с сомнением, отпивая чай – Но оно мне нравится, оно похоже на мое, только у меня было какое-то, более резкое, громкое, словно копьё.
Бен назвал ещё несколько имён навскидку, но ни одно не вызвало никаких воспоминаний, только первое, если уж её реакцию на него можно было вообще назвать таковыми. На нем и решили остановиться. Девушка не возражала, ей и самой надоело уже быть никем и обрадовала хоть какая-то определённость. Так и потекла их тихая мирная жизнь. Ашла день ото дня пыталась что-то вспомнить, иногда сама, иногда и по наводке сознания. Она натыкалась на знакомые слова и вещи, отчего в сознании вспыхивали секунды озарений, заканчивавшиеся как правило ничем, кроме обмороков. Бен считал это последствием сотрясения мозга и старался, чтобы оно скорее прошло. Он поил Ашлу лечебными отварами, прикладывал к голове компрессы, но добился этим только прекращения обмороков, возвращению памяти это, увы, не поспособствовало. И когда спустя почти год ничего так и не прояснилось, оба понемногу смирились с тем, что прошлого у девушки нет и не будет, стали просто жить, тихо и мирно, как отец и дочь. Бен, как и всегда, утром и вечером уходил на рыбалку и в центр, Ашла с ним не ходила, сначала из-за плохого самочувствия, потом просто по привычке. Дома у Бена была так спокойно и уютно, что выходить в большой мир девушка не хотела, он пугал её. Особенный страх вызывал транспорт, а именно спидеры. Она просто не смогла бы заставить себя в него сесть, если бы таковой был у Бена, но старик предпочитал ходить пешком и спидеры Ашла видела лишь на картинках. Связи с общественностью Бен так же не поддерживал, предпочитая жить отшельником. Голонета в доме не было, равно как и самого простенького коммуникатора, Бену просто некуда и некому было звонить. Потому и заснять незнакомку на фото было невозможно и никто до сих пор не знал, где следует искать потерянную. Бен и не пытался особо узнать не ищет ли кто Ашлу, надеясь, что она сама вспомнит всё. Но нет, не вспоминала, просто ждала его дома, прибиралась и готовила еду, в свободное время просматривая какие-то записи, находившиеся в домике. Это чаще всего оказывались протоколы каких-то непонятных заданий, фото неизвестных людей, особенное внимание привлёк светловолосый малыш на руках худенькой женщины. Почему Бен хранил его фото? Какое значение он имеет? И в один из вечеров решилась спросить. Ответом послужила история о его маленьком сыне, украденном в раннем детстве. При этом Бен рассказывал всё напрямую, ничего не скрывая, при этом испытывая странное ощущение, что такая сцена в его жизни уже была. Вот точно так же, как сейчас, он сидел за столом, напротив него молодая тогрута, которая внимательно слушает его, открывая благодаря его словам что-то новое в самой себе. Такой же чай в белых чашках, печенье из зерна. Вот только планета другая, и дом тоже, да и слушательница значительно старше. Бен говорил и вспоминал как впервые делился этой историей, как и с кем.
«Асока, дочь бедного раба» – вспоминал Бен, рассматривая собеседницу – «Девочка, чувствительная к Силе. Я помог ей открыть себя. Её потом забрали в Орден. И больше я с ней не виделся. Интересно, как она там?»
Думал и смотрел на Ашлу. Та, на первый взгляд, совсем не походила на Асоку, разве, что тем только, что тоже была тогрутой. Больше же эта стройная девушка с крепкой, натренированной фигурой и утончённой внешностью не имела ничего общего с той худенькой десятилетней девчонкой, состоящей из одних острых углов. Но вот и именно, что на первый, на второй сходств выявлялось уже немного больше. Цвет и форма глаз, кожи, вид белых рисунков на лице. А третий взгляд приносил и вовсе неожиданные мысли.
«А уж не она ли это?» – проносилось в голове Бена – «Уж очень похожа на беднягу Шона. Правда в последние годы он выглядел неважно, надрываясь на работе, но в молодости был красивым, не зря именно его полюбила та странная девушка, вокруг которой всегда было яркое свечение. Вот только и ушла она сразу же, как только Асока родилась».
Но посмотрев ещё несколько раз, Бен решил, что ему всё-таки показалось и не стал бередить ей душу своими глупыми старческими бреднями. И так достаточно заставил её поволноваться над своей историей. Потом она снова взяла фото семьи Бена и посмотрев на ребёнка особенно внимательно, неожиданно выдала:
– На нашего канцлера в детстве похож. Он тоже был такой, свеженькой, кудрявый, а сейчас седой, только глаза такие же остались. Я видела фото на его столе.
– Вот значит как – среагировал в Бене бывший джедай – А как его звали?
– У него было двойное имя, его звали то Кос, то Шив, но вообще его называли господин верховный канцлер, или просто Палпатин – выдала Ашла словно скороговорку и как всегда, замерла, не закончив.
– А он и сейчас занимает эту должность? – поинтересовался он с осторожностью.
– Наверное, сейчас уже трудно сказать, я же давно не виделась с ним – ответ прозвучал разумно. Этот разговор происходил примерно на третий год пребывания Ашлы в рыбацком домике, когда у них с Беном уже установился свой собственный мир и порядок. Старик уже смирился с тем, что девушка останется с ним всегда и старался сделать её жизнь у себя наиболее комфортной. Даже устроил ей День рождения, приняв за него день, когда он её нашёл на берегу реки. Завтра как раз был такой и в качестве культурного выхода, Бен решил предложить ей сходить на реку, вернее, попробовать предложить, если она не испугается. Но после сегодняшнего разговора почувствовал некое волнение, такое, что задумал впервые за очень долгие годы посетить большой мир, не зная, что тот принесёт ему в ответ, точнее, то ли, чего ожидал наивный старик.
====== Глава 79. Миссия в прошлое ======
Всего день прошёл с момента, как Энакин принял новое звание и уже отправлялся на первое задание. Нельзя сказать, чтобы оно отличалось оригинальностью, однако, позволяло лишний раз навестить то место, где нашла последний приют его погибшая наставница, которую он даже в мыслях не решался так называть. Сейчас ему следовало посетить Дантуинский Анклав, чтобы быть свидетелем с суде над дочерью криминального авторитета Мэри, которая, как было недавно доказано, имела непосредственное отношение к убийству Рыцаря-джедая Асоки Тано. Дело в том, что ещё три года назад у отца девушки, сразу же, как только они с дочерью совершили это преступление, жизнь постепенно пошла под откос. На Мэрлина наехали дружки, требуя большей доли, Мэри выгнали из Анклава и вернули домой, но и там ей не стало покоя, дружки отца, увидев молодую кровь, начали недвусмысленно намекать ему на то, что неплохо бы и поделиться такой красотой с другими. К слову сказать, никто не знал, что Мэри его дочь, воровские законы это запрещали, считали ту любовницей Мэрлина и очень недоумевали, когда тот реагировал агрессивно на шуточки приятелей, относительно её. Но никто не знал, что беды преступной семьи начались совсем с другого, точнее, не с тех проблем. Ведь не успел взорвавшийся спидер упасть в воду, у Мэрлина началось расстройство ума, вызванное странными снами-ведениями, в которых ему являлась высокая, стройная и очень красивая женщина. Он не видел её раньше, но посмотрев на неё однажды, не смог больше забыть. У неё были золотистые волосы, спадавшие ниже плеч, а на верху собранные в странную причёску, ввиде совинных ушек, длинное зеленое платье искрилось всеми цветами радуги, оно было в тон к её большим изумрудным глазам, смотревшим в самую душу. Она являлась ему где-то раз в неделю в самый неподходящий момент, когда ей самой этого хотелось. Ночью, когда уставший после очередной бандитской разборки, Мэрлин мирно сопел на роскошном белье из чёрного шелка, расшитого золотом. Во время самой разборки, встав между жертвой и дулом его оружия. Во время вечеринки, появившись вдруг среди красавиц-танцовщиц, доставленных специально для него. Сначала она ничего не говорила, просто являлась и смотрела с укором, но спустя месяц начала произносить странные фразы: «Ответь за свои деяния»; «Признайся, пока ты можешь»; «Твоя дочь ответит за боль моей». Последнее высказывание особенно пугало, вскоре мужчина подумал, что сходит с ума и начал принимать меры – отдых на лучших курортах, лечение в клинике нервных болезней, работа, в которую можно уйти с головой. Ничего не помогало. А в последний месяц третьего года пришло то, что было ещё страшней – на смену красивой женщине пришёл ужасного вида молодой мужчина. Он был высок ростом и строен, но на этом сходство с предыдущей гостьей заканчивалось, его кожа была мертвенно-белой с красными узорами, похожими на кровавые пятна. Таким же цветом светились и его глаза, чёрные одежды только усиливали их зловещий эффект. Голос был непреклонен и звучал так, словно привык повелевать:
– Ты ответишь за своё. Сестра потерпела горе, а ты потерпишь вдвое большее. Я тебе это обещаю. Твоя смерть будет жестокой, ибо никто не смеет касаться жизни Избранного.
Повелители Силы, увидев, что сотворил этот бандит с их любимицей, пришли требовать расплаты, тайно сбегая с Мортиса. Отец не знал об этом. Не узнал бы и Сын, если б Дочь, поняв своё бессилие в попытках достучаться до разума Мэрлина, не рассказала ему, приведя в ярость. Призналась она не только в этом, но и в давнем своём грехе-побеге, что совершила она чуть больше двадцати лет назад, когда решила она узнать, что значит это – любовь. Сильно же заставило её задуматься это чувство, настолько, что сбежала она с Мортиса и попала на планету, населённую простыми людьми, где поселилась под видом такой же простой рабыни. Неизвестно почему выбор Дочери пал на Татуин, но именно там и нашлось её земное счастье – молодой мужчина-тогрут. Бедный и не слишком красивый, покорил он сердце Дочери своей бесконечной добротой, да и он пришёл в восторг от любви такой красивой молодой особы. Они полюбили друг друга и стали жить вместе, но по ночам Дочь возвращалась к себе. Но недолго длилось их счастье, ровно девять месяцев, пока не явился миру плод этой греховной связи – маленькая девочка-тогрута. Вот тут и узнал обо всем Отец. Он был недоволен поступком своего дитя, но пообещал забыть обо всем, если и она тоже забудет, прекратив визиты на Татуин. Вот и пришлось ей, едва родив долгожданного ребёнка, оставить его отцу и ничего не сказав, навсегда исчезнуть из его жизни. Но не забыть о нем. Она продолжала являться мужчине в видениях и наблюдать за ребёнком, не имея более права подходить к ним и являться в своём облике. Возлюбленный не простил её и всем предпочитал говорить, что матери у его дочери нет и не было, считая, что та просто бросила его, найдя кого-то побогаче. Девочка росла, не зная матери, но не страдая особо от её отсутствия. Любовь отца заменила ей всё. Одно только тревожило Светлую хранительницу Силы – её будущее. Ведь родившись от нее, она имела особое предназначение, о котором никто даже не мог ей сказать, получила особый дар, ввиде необычайного потенциала Силы, о котором ей возможно никогда не будет известно. Она как могла, пыталась помочь ей, создавая ситуации, позволявшие ей увидеть свои особенности. И так же напомнила Ордену о пророчестве избранного. И вот, свершилось, в десять лет её нашла и забрали в храм. И вот теперь какие-то моральные уроды посмели попытаться убить. Возможно ли спустить такое с рук? Но правила велели сперва дать возможность преступникам раскаяться, когда же они её опустили, Дочь откровенно доверилась Темному брату. Тот неожиданно понял сестру и велев ей ни о чем не волноваться, взял дело под свой контроль. Явившись несколько раз довёл Мэрлина до того, что его хватил удар и тот обездвижился, мучаясь от постоянных головных болей, ещё и Сын еженедельно донимал его, убеждая признаться в преступлении. Тот молчал и испуганно махал руками. Потом не выдержал и призвав к себе Магистра Роузи, сознался во всем и тут же умер. Теперь ответить за всё предстояло Мэри. Суд над ней должен был состояться сейчас, для этого необходимы показания джедаев, бывших там во время покушения. Винду и Шаак Ти направились туда, взяли с собой и Энакина, чтобы он смог увидеть, что представляют собой такие мероприятия. И оно произвело на юношу удручающее впечатление. Мэри сидела в небольшой клетке и смотрела на обвиняемых недоумевающе и жалко. Она, кажется, сто раз пожалела, что попросила отца убить Асоку. Естественно, ему теперь хорошо, отдыхает себе в мире Силы, а она сидит тут и будет мотать долгий срок. Но Энакин думал не об этом, обвиняемая была тогрутой, по возрасту близкой к Асоке, да и внешне весьма схожая с ней. Глядя на неё сейчас, трудно было не думать о том, какой сейчас была бы его покойная наставница. Почти не осознавая, что говорит, рассказывал он, по просьбе судьи, о том, какой была Асока, и с трудом дождавшись оглашения приговора, вызвавшего у Мэри бурный поток слез, отпросился у Магистров, чтобы пройтись по окрестностям и ещё раз сходить к реке. Почему-то его упорно тянуло на это место, то, где Асоку видели в последний раз. Он плавно спустился по склону и сев на берег, опустил ладони в прохладную воду. Смотрел в прозрачную глубину и думал обо всем на свете, связанном только с одной. С той, кого могло уже не быть в этом мире, по крайней мере том, что был ограничен этой планетой. Энакин не знал, что стоит переместиться чуть дальше и ответ на трёхлетний вопрос будет найден. И плохо понимая то, что он делает, юноша вдруг, прямо в одежде, нырнул в воду и не став плыть, доверился течению, словно желая самостоятельно пройти тот путь, что до него прошла Асока. Прозрачные воды приняли свою ношу и плавно понесли вперёд, легко неся по течению, не позволяя опуститься под воду, чтобы потом, так же без особого усилия, вынести на берег возле скал, рядом с редким лесом. Скайуокер узнал это место и внутри его мигом что-то ожило и странно завибрировало, ведя вперёд, вверх, прямо на скалы, чтобы зайти между ними, увидев то, что таится в глубине. Энакин понял, где видел это раньше – во сне. Несколько раз. Недавно даже канцлеру об этом сказал, с которым сильно сблизился. Тот посоветовал ему проверить свои догадки, не говоря ничего Ордену. И в результате этого разговора, юноша сейчас неспешно поднимался на серые обломанные скалы, что росли по верху склона, как неровные зубы какого-то животного. Среди них, как таинственный отшельник, притаился маленький домик, такой же неприметный, как скалы, неудивительно, что до этого его не всегда замечали. Он был старым и выглядел как настоящая лачуга, двери которой были распахнуты настежь, а единственное окно тёмным и пустым. Но было и то, что ярко светилось внутри, изо всех сил призывая заглянуть в это жутковатое заброшенное место. Надо сказать, Энакин всегда любил такие места, он бы и так зашёл вовнутрь, а сейчас, когда сама Сила велит это сделать... Скайуокер решительно вошёл в открытые двери и взгляд его наткнулся на пустую комнату, обставленную скромно, хотя и опрятно. Возле двух стен стояли небольшие узкие лежанки, накрытые одинаковыми синими покрывалами, одно было чуть примято. Возле третьей стоял невысокий шкаф, а в кладовке у входа был устроен кухонный отсек – стол и газовая плита. На столе стояла посуда, чисто помытая после завтрака. И всё. Никаких следов жителей. Энакин решил этим воспользоваться, чтобы передохнуть и просушить свою одежду. Надо сказать, обстановка выглядела так, будто хозяева просто ненадолго вышли, ведь на предметах интерьера не лежал слой пыли, а чай в плошке был и вовсе почти горячим. Отлично, то, что ему надо. Скайуокер снял с себя мокрую одежду и вытеревшись найденным тут же полотенцем, набросил найденную в шкафу свободную светлую рубашку и такие же брюки. После чего налил себе чай и сел на одну из лежанок, закрывшись покрывалом. Он пил чай и пытался понять, отчего Сила позвала его именно сюда. Но ничего из находившегося здесь не привело к разгадке, ровно до той минуты, как юноша наклонился, поднять упавший меч. На полу, возле лежанки, расстеленная как коврик, чтобы встать на него ногами, слезая с кровати, лежала знакомая до боли красная туника. Сила загорелась болезненно ярким свечением, заставляя Энакина вскочить с места и как был, босиком и в чужой одежде, понестись напролом, сквозь лес, чтобы посреди него...
– Магистр Винду! Бегом сюда! – заорал Скайуокер в комлинк, наткнувшись на неожиданную цель.
====== Глава 80. Останови моего сына ======
Прошла ещё одна неделя, не таившая в себе ничего особенного, прежде, чем Бен удивил свою данную Силой дочь. Утром, едва сходив на рыбалку, он неожиданно заявил:
– Ашла, мне нужно уйти надолго, вернусь только к вечеру, справишься без меня?
Девушка вскинула на него взгляд, полный недоумения. Обычно Бен не то, что никуда не летал, а даже в пределах своей планеты передвигался пешком. Что же заставило его изменить своё отношение к этому делу? Сердце заныло в предчувствии чего-то недоброго. Старик это почувствовал и попытался, как мог, успокоить свою девочку:
– Понимаешь, Ашла, я должен встретиться с одним важным человеком, это мой сын, я, кажется, нашёл его.
– Правда? Тогда, быть может, я с тобой полечу, мне так хочется разделить радость от вашей встречи! – вызвалась тотчас же Ашла, которую тронул до глубины души рассказ Бена о потерянном им в детстве сыне.
– Не думаю, что эта встреча будет радостной – осторожно произнёс мужчина, отводя глаза – Видишь ли, мой мальчик сбился с пути, я должен попытаться остановить его, пока он не уничтожил всех вокруг себя, а после убил свою сущность.
– Странно, что ты зовёшь его мальчиком, сейчас ему должно быть не меньше пятидесяти лет – неизвестно зачем уточнила Ашла, сжимая руки в замок – И если вы так сказали, то это значит, что он...нет, не знаю, трудно сказать... – не смогла она произнести сложное для неё слово «ситх».
– Верно, девочка моя – как всегда, без слов, понял Ашлу старый Бен – Он сделался ситхом. Сначала его подкинули в семью политиков с Набу, где, кроме него были ещё два брата и сестра. Там ему дали другое имя и новую жизнь.
– Но как же тогда он попал в ситхи? Политики не завязаны с миром Силы – только и смогла вымолвить Ашла, удивлённая странный поворотом в судьбе неизвестного ей, или наоборот, знакомого очень хорошо мальчика Агора.
– Ошибаешься, дорогая – крайне не согласился с ней Бен – Многие из них сотрудничали с Орденом джедаев, где я служил много лет, но вот, к несчастью, были и другие. Те, кого не волновало благо народа, во главе угла стояли эгоизм и жажда власти. Желание выжать побольше из своего служебного положения. И увы, мой сын оказался из таких. Ещё в детские годы похитивший его тогдашний Лорд Ситхов Дарт Плэгас Мудрый отметил в нем эти стремления и старательно развивал их. Уже потом, когда он подрос и стал политиком, он сделал его своим приспешником.
Ашла слушала, затаив дыхание, это всё виделось ей как невероятная история, ставшая суровой реальностью. К сожалению, случается и такое, когда вцелом вполне благополучный человек, просто по натуре своей немного заносчивый и самолюбивый, получив достойную почву для этих качеств, развернулся в полную меру. Жаль только не в ту сторону, выставив наружу то, что лучше бы скрыть. Но ситхи считают иначе, просто зеркально тому, как думали в обществе хранителей мира и справедливости. На этой почве и существует многовековое противостояние обоих лагерей. Конфликт двух истин, упорно не желающих признаться, что одна невозможна без существования другой. И когда они это поймут? Хотя, куда им, ведь и она, Ашла, сейчас толком не может сказать, откуда в её голове взялись такие мысли. О джедаях и ситхах ей очень осторожно рассказывал Бен, хотя и она тоже часто перебивала его, вспоминая то одно, то другое, казавшееся ей знакомым в его словах. Но вопрос, который девушка ему задала не относился напрямую к сказанному:
– Как давно тебе стала известна правда? Ведь ты много лет не мог найти своего сына.
Бен ответил, немного помолчав, раздумывая, как воспримет Ашла его слова, ведь она не терпела обманов и недосказанностей. Однако, решил в итоге, что девочка сможет его понять, ведь за эти три года, что провели вместе, они привязались друг к другу и даже стали почти родными и всё ей откровенно рассказал. Начал с того, что его зацепили слова Ашлы о фотографии ребёнка в кабинете канцлера, похожего на пропавшего Агора. Бен потому и начал дотошно расспрашивать Ашлу о политиках, работавших в сенате, но та, конечно, никого не вспомнила, как это бывало, когда пытается сделать это намеренно, потому пришлось старику, много лет не вылетавшему с Дантуина, связаться с Анклавом и попросить Магистра Роузи предоставить нужные сведения, изучив которые, мужчина пришёл к неоднозначному выводу. Потом некоторые из них показались ему подходящими кандидатами и он начал за ними негласную слежку. Ашле Бен ничего не говорил, она считала, что он как и раньше уходит на рыбалку, но теперь, когда дело потребовало большего времени, ему пришлось признаться.
– Я отправляюсь на встречу с ним, мой сын дал согласие. Это очень важно для нас! – сказал Бен с мольбой в голосе, словно Ашла могла ему в чем-то возразить, да и зачем, в этом, похоже, не было смысла, Бен решил всё без неё.
– Я буду тебя ждать – только и ответила ему тогрута, всей душой, однако, протестуя против этого похода и порываясь пойти с ним вместе, но нет, пришлось остаться в доме и привычно заниматься хозяйством. Она подмела пол, заправила кровати, решила приготовить ужин, но всё валилось у неё из рук и работа стопорилась. Где-то ближе к полудню Ашла не выдержала и успев лишь заварить чай, набросила поверх своей рубашки чёрный плащ Бена и сунув ноги в его же грубые рыболовные сапоги, забыв даже закрыть дверь, пошла по тропинке, ведущей в лес. Бен нечасто брал её с собой, вернее, начал это делать лишь недавно и потому его обычный маршрут Ашла знала не на отлично, но в общих чертах запомнить его всё же успела и теперь уверенно шла вперёд, руководствуясь внутренним чутьем. Она видела утром, что Бен шёл именно здесь, значит и конечная точка следования находится на этом же отрезке пути. К вечеру стало немного прохладнее, солнце закатилось, а небо уютно укрыли мягкие белые облака. Кроны деревьев сомкнулись над девушкой, словно подчеркивая этим, что она принята в тайну, доступную до этого лишь двоим, отцу и сыну, потерявшими друг друга и вернувшие теперь, чтобы узнать почему так вышло. Узнать и потом? Да какая разница, что? Главное, чтобы они поняли, кем приходятся друг другу. Но вот лес закончился, оставив после себя небольшую полянку и довольно крутой обрыв. И нигде ни одного человека, даже следов чьего-то присутствия. Но так было лишь до тех пор, пока Ашла не склонилась над обрывом, да так и замерла на миг, не двигаясь, лишь когда спустя секунду, пришла в себя, из её груди вырвался сдавленный вскрик. Бен оказался там, лежал на краю песчаной насыпи, готовясь испустить последний вздох. Его светлая рубашка была во многих местах порвана и прожжена. А в области живота и груди явно просматривались глубокие ожоги. Что же это такое? А вот, что: прямо над ним, желая нанести последний, уже точно смертельный удар, навис высокий человек в чёрной одежде. Он был виден лишь со спины, и потому Ашла рассмотрела лишь короткие седые волосы и основание бороды. Но ужаснее всего было не это. Обе его руки были высоко подняты и в них было зажато оружие, традиционное для обеих сторон Силы. Световой меч ярко-красного цвета. И вот он повернулся и Ашла увидела на фоне его голубых глаз яркие янтарные всполохи, и в ту же секунду она его узнала.
«Дуку. Граф Дуку. Ученик Дарта Сидиуса! Тот прислал его, заставив убить своего отца, способного явить миру его личность» – пролетело в голове поражённой увиденным тогруты, а руки неожиданно опустились, словно опустив в землю невидимые канаты, на которые уцепилось нечто, требовавшее быть извлечёнными наружу. Почти не понимая, что делает, Ашла начала так же медленно поднимать руки, до тех пор, пока в них не легли два прохладных металлических продолговатых предмета, именно таких, какие были нужны для проведения прокрутки и других элементов, например такого...
Крепко зажав оба меча и на ходу активируя их, издав громкий крик отчаянной боли, тогрута соскочила с обрыва, бросаясь прямо на Графа, не успевшего пока добить поверженного противника.
– Ты ответишь за это! Ты не мог убить его! – все эти возгласы сопровождались ударами с обеих сторон, Граф заметил её и принялся атаковать не менее умело, Ашла при этом добивалась одного – увести его подальше от Бена, чтобы позволить тому выжить. Дуку наносил размашистые удары, иной раз почти пробивая все блоки тогруты, но та ловко отскакивала, умудряясь оказаться за спиной Графа до того, как он успеет просчитать её следующий манёвр. Но вечно это не могло продолжаться, опыт брал своё над энтузиазмом, и в какой-то момент Граф изловчился и используя одной рукой Силу, смог прижать тогруту к скале и нависнуть над ней с мечом у горла, сжатого при помощи её же, заставив её руки Ашлы безвольно висеть, трепыхаясь в захвате. Она почти уже лишилась чувств, теряя остатки воздуха, в глазах понемногу темнело, превращая окружающую действительность в невнятные серые пятна, а в горле что-то противно царапало, вызывая тошноту от медного вкуса попавшей в рот крови из лопнувших сосудов в горле.
