Текст книги "Пророчество не лжёт (СИ)"
Автор книги: Леди Асока Тано
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 50 страниц)
Эта отповедь самой себе немного привела в чувства и Асока смогла вернуться к себе, но буквально в дверях столкнулась с учителем. Он, очевидно, разбуженный её голосом, тоже проснулся и не найдя своей ученицы в кровати, отправился на кухню.
– В чем дело, Асока? – спросил он встревоженно – Тебя что-то беспокоит?
Тон его голоса был таким доброжелательным, а взгляд таким внимательным и добрым, что Асоке с небывалой остротой захотелось немедленно всё рассказать ему. Все свои страхи и тяжелые мысли, навеянные сном. Но в последний момент тогрута решила промолчать, ей не хотелось тревожить пожилого учителя, когда поднимать волнение не было особых причин. Однако, не сказать ничего совсем она не могла и потому произнесла, глядя на Пло серьёзными глазами:
– Я не могу уснуть, я очень волнуюсь за завтрашний день. Ведь если я не пройду испытания, что же тогда? Меня отправят в корпуса? Выгонят?
– Ну, что ты такое говоришь, Асока – Мастер даже руками всплеснул от возмущения – Ничего подобного не будет. Если ты провалишься, хотя я уверен, что этого не произойдёт, тебе через какое-то время позволят пройти испытания снова. И так будет до тех пор, пока их результат не оставит Совет довольным.
– Но я всё равно так боюсь – состояние тревоги снова вернулось к девушке, глаза невольно налились слезами, а ноги подломились и она просто упала в объятия подхватившего её учителя.
– Ничего страшного, Асока – сказал он ей, когда они сели на её кровать – Это нормально. Я точно так же переживал, когда готовился к испытаниям, а в итоге прошёл их с первого раза. Поверь, волнения того не стоят.
– А как быть, если на испытаниях проявится то, чего я сама в себе не знаю, например, какой-то внутренний страх и проявление Тьмы. Что же тогда я буду делать? – Асока совсем уже сошла с лица и дала волю нервам.
– Тьма, в тебе? Асока, это же просто смешно. И какой у тебя может быть страх? Ты никогда ничего не боялась. Вспомни как победила в гонках. А как в одиночку уничтожила станцию дроидов? А ведь тебе было только десять – убеждал её Пло, не переставая обнимать за плечи.
– А как они будут проходить? – спросила Асока, немного успокаиваясь.
– А я тебе сейчас расскажу – с готовностью произнёс учитель, радуясь, что Асока немного пришла в себя – Значит, так, всего их будет пять: Испытание сноровки, Испытание убеждений, Испытание духа, Испытание плоти и Испытание проницательности. Первое заключается в проверке навыков боя. Ты будешь сражаться с симулятором противника и парировать все его атаки. Второе и третье будут сложнее, там тебе покажут видения, изображавшие разные ситуации, и пойдёт оценка твоей реакции на них. Четвёртое проверит твоё терпение к холоду, боли, неприятным ощущениям. Пятое же определит степень дара предвидения. Тебе предложат угадать, что скрыто за запертой дверью.
Асока слушала его и понемногу засыпала, почти забыв о своих кошмарах, казавшихся ей уже почти нереальными, невозможными к воплощению. Интересно, а знал ли о них старик Шон, когда точно так же не спал этой ночью, хотя и по другой причине.
====== Глава 28. Утро на Татуине ======
Шон Тано проснулся на рассвете, конечно, вот уже пять лет, он мог позволить себе не вставать так рано, однако, привычка, выработанная рабством не позволяла долго лежать в кровати. И потому, едва солнечные лучи заглянули в оба окна на разных сторонах комнаты, мужчина открыл глаза и почувствовал сильный прилив энергии и жажду деятельности. Он быстро встал и наскоро умывшись, начал с энтузиазмом готовить себе завтрак. Вернее, себе и одной девочке, которая с недавних пор жила вместе с ним. Она ещё мирно спала в другом конце маленького домика на окраине Татуина, одного из типовых построек рабочего посёлка при влагодобывающей ферме. Вот уже несколько лет Шон жил в этом посёлке и работал на ферме. После тяжелой рабской службы, эта казалась ему чуть ли не отдыхом, и часто, отработав смену, мужчина шёл прогуляться по центральному сектору планеты, иногда покупая что-то в лавочках, а иногда и просто гулял безо всякой цели, вспоминая прошлое и думая о настоящем. О будущем мужчина старался не размышлять, просто боялся заглянуть туда и не увидеть того, что хотел бы наблюдать там. Того, о чем уже много лет болело его сердце. Вот и сегодня, закончив на кухне, Шон вышел в небольшой, но чистый двор своего дома и сев на скамейку, посмотрел в чистое, без единого облака, небо, ярко освещённое солнцами-близнецами. Оно было чистым и не омраченным ничем, но вот, очень далеко и на первый взгляд неразличимо, на горизонте мелькнула тёмная маленькая точка, оставляя за собой тонкий белый след, постепенно размывавшийся от воздуха. Его легко можно было не увидеть, но натренированный взгляд Шона заметил летящий в высоте корабль и со щемящей болью смотрел как тот исчезает в далеке.
– Возможно, там сейчас моя девочка, моя Асока. Как же давно я не видел тебя – сказал тогрут вслух, стирая невольно выступившую слезу с морщинистого лица. Он мало изменился за прошедшие годы, лишь только морщин стало больше и мозоли на руках почти перестали сходить с ладоней. И ещё появилось больше мыслей и стремления подолгу бывать в одиночестве, навещая тот уголок своего сердца, где всегда находилось то, чего он никогда не открыл бы постороннему – воспоминания об Асоке, мысли о том, как она сейчас, хорошо ли его девочке. Единственным, что вот уже восемь лет связывало его с ней были эти воспоминания, а так же редкие голографические послания, что он получал раз в полгода. Короткие и приходившие с опозданием. Тано хранил их в своём старом датападе и перед сном часто перечитывал, любуясь на фото своей подросшей дочери, прося Великую Силу быстрее послать им встречу. Лишь только пару лет назад его тоска немного уменьшилась, дав немного места живому существу, такому же, как и он, одинокому и нуждавшемуся в заботе и тепле близкому, точно так же тоскуя об утрате последнего родного человека. Это была маленькая девочка-тогрута, которую Шон встретил на рынке в Мос-Эспа, которая побиралась там и подворовывала у торговцев. Это ужасно раздражало их и те часто поколачивали малолетнюю попрошайку, даже не видя при этом, каким необычным образом она утаскивала у них фрукты и выпечку. Просто вытягивала маленькую ладошку и нужное ей словно само прилетало в неё. Она была грязная и оборванная, и жадно уплетала черствую булку, которую ей только и удалось достать. Впрочем и этим ей не дали насытиться. Пришёл торговец, у которого она постоянно воровала еду и бывший сегодня крайне злым на покупателей, обходивших стороной его лавчонку, и увидев девочку, решил сорвать своё недовольство на ней. Он выхватил из-за спины плетку из сухостоя и хотел уже было излупить несчастную, как вдруг был схвачен за руку чьей-то крепкой ладонью. Это был Шон, решивший, как всегда, прогуляться после работы. Торговец хотел вырваться, но тогрут заломил ему руку назад и тот вынужден был пообещать, что больше не тронет «паршивку». Шон хотел уже было уйти, как вдруг почувствовал, что в его ладонь вцепилась чья-то маленькая ручка. Он нагнулся и увидел ту самую маленькую тогруту, она смотрела на него говорила тихо и робко:
– Спасибо.
Глаза её при этом были полны слез и безумной, почти несбыточной надежды на то, что в её маленькой жизни ещё возможно произойти хоть что-нибудь хорошее. Надежда робкая и почти задавленная осознанием невозможности сбыться. Слишком много она уже успела повидать за свои семь лет. Шон увидел всё это и не сумев выдержать этой маленькой, но ужасно нестерпимой боли страдающего сердца, помимо воли произнёс, глядя на девочку:
– Пойдёшь ко мне жить?
Тогрута на секунду задумалась, словно подумав, что ослышалась, и одновременно со взрослой обстоятельностью взвешивая все плюсы и минусы поступившего предложения. Очевидно плюсов нашла всё-таки больше, так как в следующий момент с сомнением протянула:
– А лупить меня не будете?
Шон едва не прослезился и поспешил заверить девочку, что ей нечего бояться в его доме и после взяв на руки, принёс к себе. Потом взял на ферме воды и велел ей помыться и надеть чистую одежду – старое платье Асоки. Девочка мигом преобразилась и стала похожа на своих ровесниц, счастливых со своими родителями. За ужином она рассказала, что её имя Оуэлла, что она недавно осиротела и ей негде жить. Теперь же, получив крышу над головой и человека, готового заботиться о ней, девочка всеми силами старалась угодить своему второму отцу, помогая по хозяйству, и стараясь не шуметь, когда тот отдыхал. Постепенно и Шон привык к Оуэле, по достоинству оценив её услужливость и скромность и даже не стал ругать её, когда она один раз, увидев в углу робота C-3PO, которого Асока так и не успела доделать, вытащила его во двор и сходив на свалку металлолома, принесла подходящие детали и сделала красивые золотистые щитки, чтобы прикрыть провода и шестеренки. Только потом, уже сделав своё дело, маленькая тогрута страшно засмущалась и спряталась за домом, где и нашёл её вернувшийся с работы Шон. Мужчина очень обрадовался находчивости своей маленькой падчерицы и угостил её конфетами, а робот наконец принял законченный вид и был не менее доволен этим.
– Мастер Оуэла, 3РО любит тебя! – сказал он, блестя глазами. Так в доме воцарился мир и покой, омраченный только переживаниями отца о дочери. Так прошло два года и вот сегодня немолодой тогрут, прежде, чем идти на работу, снова увлёкся воспоминаниями, делясь ими лишь с тишиной раннего утра. Вскоре проснулась Оуэла и выбежала во двор, наслышно встав позади скамейки, чтобы не потревожить мысли приёмного отца. Но мужчина уже сам ощутил её присутствие и повернулся. Девочка была в розовом сарафане и босиком. Она чем-то неуловимо напоминала ему дочь, хотя, кроме расы, особенного сходства между ними не наблюдалось. Оуэла была худенькой, почти прозрачной, с темно-фиолетовой кожей, полоски же на лекку и монтраллах имели лиловый оттенок. Зеленые глаза светились интересом к жизни и одновременно робким желанием помочь.
– Доброе утро, малышка – улыбнулся Шон, погладив её по голове. Оуэла в ответ потерлась щекой о его ладонь:
– Ты снова думал о дочери? – легко догадалась чуткая девочка – Не переживай, она не здесь не потому, что не хочет, а потому, что в Ордене всегда много работы, старый Бен рассказывал.
Шон лишь печально улыбнулся. Он не хуже её знал всё это, но легче ему не становилось. Эта милая добрая девочка могла только отчасти помочь ему побороть эти тяжёлые мысли, но убрать их совсем ей было не под силу. Она понимала это и потому старалась лишний раз не напоминать мужчине об этом, чтоб не тревожить старую рану. Понимал это и он и был очень благодарен Оуэле. Вот и сейчас он приятно удивился такой деликатности и поспешил порадовать девочку.
– Спасибо тебе, милая, ты знаешь, как утешить старика – сказал он с чувством.
– Ты не старик – тут же замахала руками Оуэла – Ты у меня самый лучший – и тут же поцеловала его в щеку.
– Хорошо, что ты у меня есть, малышка – ответил тот, окончательно растрогавшись – Сегодня после работы я принесу тебе то, что ты любишь.
Девочка радостно обняла мужчину и они вернулись в дом, чтобы позавтракать, и после этого Шон отправился на ферму. И едва придя туда, он понял, что день будет непростым, хозяин, весьма крупный мужчина с недобрым лицом и жадно блестевшими глазами был как-то особенно требователен и зол. Он постоянно кричал на рабочих и придирался к ним без видимого повода. Позже Шону объяснили, что кто-то из работников подрядился по вечерам сливать воду из конденсатора и уносить домой для личных нужд. Это было строжайше запрещено. Вода выдавалась жителям посёлка раз в неделю, в количестве, строго рассчитанном для пищи и омовения. Определённое количество на одного жителя. А тут уже которую неделю недосчитались уже такого объема, что хватило бы на половину рабочего посёлка, чтобы напиться и вымыться. Это грозило хозяину серьёзной проблемой при уплате налогов Джаббе. Это привело хозяина в бешенство и он задался целью изловить вора и выместить на нем всю злость за унижения перед хаттом, в попытке выпросить отсрочку выплаты долга. Но время шло, а вор не находился, а долг рос и Джабба уже терял терпение, всё чаще и чаще напоминая мужчине о необходимости выплаты, в противном случае грозясь сровнять его жалкую ферму с землёй, а его дочь сделать своей главной рабыней и наложницей. Это подействовало сильнее всего, ведь дочь была единственным в мире существом, которое он любил и потому фермер взялся сегодня же поймать гадкого вора, не уходя домой до тех пор, пока те не поймают кого-то, кто хотя бы приблизительно подходит по приметам. Впрочем, одна зацепка у него уже имелась, полученная в конце рабочего дня – на видеозаписи с наружнего конденсора виднелась невысокая худощавая фигура в плаще, капюшон однажды ненадолго свалился, невольно обличая преступника. Хозяин упорно не хотел в это верить и сегодня решил проверить свои мысли, оставшись на работе до ночи. Ждать пришлось недолго, буквально до конца сегодняшней смены. Преступник явился минут через пять, не постеснявшись никого и ничего.
– Схватить его! – крикнул хозяин своим охранникам и те незамедлительно бросились к мародеру, не подумав даже выяснить, был ли он таковым на самом деле, или же его привела к конденсору совсем другая цель, более простая и безобидная.
А в это самое время маленькая Оуэла сидела возле окна и глядя на темнеющий двор ждала когда же придёт приемный отец.
====== Глава 29. Ты куда? ======
Асока проснулась разбитой и вялой, с трудом открыв глаза. Волнения прошедшей ночи не отпускали её, не хотелось никого видеть и никуда идти. Даже думать не было желания, до того сильно потряс девушку сон. Никогда раньше не снилось Асоке ничего такого, и теперь, стоило ей только прикрыть глаза, как перед ними тут же вставал отец, таким, каким он привиделся ей. От этого сердце тогруты сжималось и слезы начиняли заливать глаза. Она всеми силами пыталась успокоиться и даже смогла что-то съесть на завтрак, но всё равно когда её в положенное время, в числе других счастливчиков-падаванов, повели на корабль, девушка старалась лишний раз не поднимать взгляд и ни с кем не разговаривать. Никто не заметил ничего необычного в таком состоянии девушки, все списали это на то, что она волнуется за испытания. На самом же деле Асока про них даже не думала, можно сказать, ей было наплевать на то, как она пройдёт их и пройдёт ли. Да и можно ли думать хоть о чем-то другом, когда все мысли заняты только отцом. Почему же она увидела его во сне? Нет, он и раньше ей снился, но всегда такой, каким она его запомнила, улетая с Татуина. Бодрый, сильный, всегда с улыбкой. Иным Асока его и не знала, ведь Шон никогда не позволял себе выглядеть слабым в глазах своей девочки. И потому, впервые увидев его иным, девушка не могла найти себе места от мыслей об этом. Она даже не особенно смотрела по сторонам и не видела, что рядом с ней сидит тот, кто любил её ничуть не меньше отца, хотя и несколько иной любовью. Правда сейчас он был так сильно обижен, что не хотел даже лететь вместе с ней, но Мастер Йода сказал, что его присутствие на испытании падаванов будет необходимо и Энакин, скрепя сердце, согласился. И вот он сидел рядом с Асокой и старался не смотреть на неё, ожидая, что именно она должна сделать шаг к примирению, не зная, что о нем тогрута сейчас даже не думает. Кораблей было несколько, они плавно летели друг за другом, пока не достигли наконец орбиты Тайтона – планеты зарождения Силы, где прежде жили предки нынешнего Ордена Джедаев, служители культа дже’даи. Это им принадлежал древний храм, состоящий из двух этажей, куда теперь и сопровождали учеников несколько особенно заслуженных Магистров, в число которых вошли Мастер Йода, Винду и Пло. Сама планета произвела впечатление на учеников своей первозданной природой с её зелёными полями и невиданными растениями, равно как и сам храм. Он вообще казался настоящим чудом света, поражая красотой стариной архитектурой. Все смотрели на него и ждали, когда им разрешено будет войти туда и посмотреть, что он являет собой изнутри. Одна только Асока смотрела вовсе не в сторону древнего святилища и слышала совсем не напутствия Магистров, а хриплый полустон, взывавший к самому сердцу тогруты:
– Асока! Приди ко мне! Я больше не в силах бороться! Я скоро умру.
Этот голос проникал в сознание, мешая услышать что-то ещё помимо себя, блокируя отчаянные попытки удержаться в мире реальности, не упав окончательно в мир видений. И Асока понимала, что ещё немного и она окончательно сдастся и сделает то, к чему упорно вела её Сила, воздействуя через сон. Она уже помимо воли посмотрела в сторону, где остались корабли и вспоминала как звучат координаты Татуина. Ещё немного, ещё несколько секунд отчаянной борьбы с самой собой, ещё одна секунда замешательства и тоненькая фигурка, на миг оглянувшись, резко отрывается от группы товарищей и стремительно несётся к кораблям, рванув на себя двери ближайшего, кажется того, который пилотировал Винду, но ей сейчас было всё равно. Она так давно уже не была на родной планете, что это видение, повторявшееся за утро раз за разом просто не могло не посеять в её душе сомнение о своей случайности. И ещё спустя несколько секунд, ушедших на восстановление дыхания и введения в бортовой компьютер координат Татуина, моля Силу, чтобы корабль смог взлететь. Асока не видела ничего вокруг и конечно же не заметила, как буквально на мгновение позже неё следом за ней с вопросом: «Ты куда?» заданным почти недоуменным криком, понеслась ещё одна высокая худая фигура, так же никем не замеченная. Да и какое там, если Тано забыла даже о том, что вульгарно сбегает с испытаний и её ждёт за это как минимум выговор, а в самом плохом случае отчисление из Ордена. Уж тут-то Совет не постесняется и быстро припомнит своенравной тогруте все её былые прегрешения, начиная с первого дня в Храме. Нет, всё это не волновало Асоку, равно как и то обстоятельство, что вслед за ней на корабль забрался ещё один пассажир, устроившийся в салоне. Он сам не понимал зачем пошёл за ней, и даже почему окликнул, ведь со вчерашнего вечера Энакин твёрдо решил больше не позволять Асоке управлять своими чувствами. Хватило ему вчерашнего, когда кто-то из дворовых игроков бросил ему вслед презрительное: «Ещё бы мамочку свою привёл на разборки, что ж только подружку-то?», другой выразился не лучше: «А ничего она у тебя, одолжишь при случае?» Энакину стало ужасно стыдно и неприятно, что Асока застала его за таким непристойным занятием как игра в саббак на деньги, а в его случае на меч. Но ещё хуже было от осознания того, что он позволил ей увидеть себя слабым, неспособным на решительные действия, она же своими только показала это на практике. Можно ли простить такое унижение, даже если оно сделано невольно и из лучших побуждений? Энакин твёрдо считал, что нет, нельзя, но сейчас увидел, что переживания о ней постепенно пересиливают обиду и именно поэтому он сейчас и сидел в салоне корабля, летевшего на Татуин. Пилот был не слишком опытный, за то крайне талантливый, отчасти именно поэтому, а отчасти и благодаря автоматическому управлению полет завершился весьма успешно. В течении всего времени полёта Асока отчаянно убеждала себя, что вот, сейчас она зайдёт в свой маленький домик, увидит дорогого папу, обнимет его и все тревоги отступят на второй план, оказавшись всего лишь бредовым кошмаром. Ведь всё это было лишь потому только, что она давно его не видела, теперь же Асока исправит это и всё равно ей, что будет потом и как отреагирует Орден. Только сейчас, с небывалой остротой девушка осознавала как дорог ей был её прежний мир, оставленный ради лучшей доли. Нет, думая так, она имела ввиду не Татуин и не лавку мерзкого Уотто, тот мир и покой, царивший в домике на окраине, где за вечерним чаем сидели двое тогрутов, мужчина и маленькая девочка, больше всего на свете любившие друг друга, разговаривая обо всем, что приходило в голову и счастливые одним только обществом друг друга. Это ли не важнее тех самых возможностей и блестящего будущего, которые предоставил её отец, принеся в жертву самое дорогое? Лишь только теперь Асока в полной мере ощутила как пусто и как холодно было у неё в душе всё это время и что никакие новые впечатления и увлекательные задания так и не смогли этого вытеснить.
«Ну ничего, вот сейчас я его увижу и всё снова будет в порядке. Хорошо и тепло. Как раньше. Только бы увидеть его» – думала Асока, слезая с трапа, а за ней, бесшумным конвоем, направлялся и Энакин, он шёл и до поры до времени не обнаруживал себя, ждал, когда это можно будет сделать. Тогрута тем временем шла по горячему песку и оглядываясь вокруг, думала, что на последние восемь лет Татуин не изменился, всё те же пьяницы, бедные лачуги и наглые рабовладельцы. Всё те же пески, не знавшие времени и два солнца, невозмутимо взиравшие на взволнованную молодую тогруту в красной тунике и серых обтягивающих лосинах, высокие коричневые сапоги разбрасывали вокруг песок, а тонкая золотистая цепочка, красиво лежавшая между монтраллами девушки, блестела в лучах этих багровых близнецов. Путь её лежал к знакомому до боли в сердце маленькому домику, который стоял на самой окраине. И вот он наконец показался. Среди других, похожих на него, Асока всё равно бы его узнала, так как успела уже изучить каждую трещинку этой глинобитной мазанки, где всегда приветливо светились окна, на которых висели голубые занавески. Но подойдя поближе, Асока замерла, не сразу поверив глазам – окна дома были темны, а занавески сменились на ярко-красные, рубиновые. Тогрута невольно вспомнила, что когда-то давно её отец увидел такую ткань на местном рынке и долго сокрушался тому, что не смог её купить – она стоила целую зарплату раба. А у Асоки потом ещё долго горело внутри от того, что и она не может обеспечить отцу достойное существование. И вот теперь эти самые вожделенные занавески висели на окнах её домика. Но её ли? Асока подошла к дверям и на всякий случай постучалась, хотя прежде никогда этого не делала, ведь отец знал, что кроме неё сюда никто не ходит. Только в этот раз ответила ей мертвая тишина, даже шагов за дверью не было слышно. Асока с сожалением отошла от крыльца и лишь тогда увидела на двери большой замок.
– Куда же он пропал? Не может быть, чтобы он продал своё жилище – рассуждала она вслух, поворачивая в другую сторону, надеясь, что если уж её отец сменил проживание, то хоть лавка Уотто не поменяла хозяина. Так и оказалось, лавка стояла на месте, как и прежде предлагая невзыскательным жителям планеты всякий металлический хлам. За прилавком сидел какой-то светловолосый юноша и низко склонив голову, сосредоточенно ковырялся в моторе гоночного кара. Было заметно, что он не знает как починить его. Асока присмотрелась к его действиям и помимо воли заговорила:
– Возьми более узкий ключ, а вот сюда капни смазки, затем, неспеша затягивай.
Юноша машинально повторил эти действия руками и только потом додумался посмотреть на говорившую:
– Спасибо, так действительно лучше!
– Дай-ка взгляну, что там приключилось – сказала Асока и не дожидаясь ответа от тугодума, взяла мотор в руки и профессиональным взглядом осмотрела его внутренности. Поломка была несложной и забрав у парня инструменты, Тано легко закончила ремонт, подозревая, что этот парнишка провозился бы с ним до захода солнц. На шум из недр лавки выглянул и сам хозяин. Казалось, за то время, что они не виделись, живот Уотто выпятился ещё сильнее, а правый клык окончательно сломался, оставив его длинный крючковатый нос нависать только над левым.
– Что вам угодно, прекрасная госпожа? – мигом расплылся в беззубой улыбке тейдорианец, отчего его лицо стало выглядеть ещё отвратительней. Он явно не узнал Асоку, да впрочем и она тоже не горела желанием назвать себя, ведь горячая радость тейдорианца с его костлявыми объятиями и слюнявыми поцелуями было, мягко говоря, не тем, ради чего она сюда прилетела.
– Я ищу Шона Тано – заявила девушка прямо и жёстко, не желая тратить время на лишние церемонии и этими словами невольно выдала себя, да ещё и работник добавил:
– Хозяин, помогите ей, если бы не она, я бы не справился с поломкой, она же вмиг починила мотор.
Это произвело впечатление на Уотто и заставило его внимательно посмотреть на тогруту подслеповатыми глазами и даже подлететь прямо к ней, чтобы удеьиться в своих предположениях. Видя это, Асока внутренне сжалась, предвидя, что будет дальше, и мысленно послала болтуну тысячи хаттских проклятий. И не ошиблась.
– Асока! Вот это да! – заорал тейдорианец на всю улицу и радостно захлопал крыльями – Я не верю, что это ты, малышка Сока, как же ты вымахала!
Уотто прямо распирало от ностальгических чувств и Асоке пришлось вытерпеть все семь кругов ада в виде тех самых объятий с приветственными поцелуями, чашку чая, отдающего пылью, кучу баек о его житье-бытье. Энакин стоял снаружи и ничего не видел, а Асока надеялась, что уж теперь-то Уотто не откажется рассказать ей про отца.
– Где я могу найти папу? – решилась она спросить, когда чашка опустела – Его дом явно принадлежит другим людям.
Уотто казалось не удивился её вопросу и совершенно спокойно ответил:
– Да, всё верно, старик Шон больше не живет там, причём уже пять лет, поскольку именно столько прошло с момента, как он у меня не работает.
– То есть как это, не работает? – глаза Асоки изумленно распахнулись.
– А вот так, девочка – так же невозмутимое-равнодушно произнёс Уотто – В то время Джабба велел мне сократить часть рабов, так как я не мог больше платить им как положено, а твой отец, сама понимаешь, уже немолод, силы не те, что раньше и вот, я решил отпустить старика на вольные хлеба.
– А как мне его найти? – повторила Асока первоначальный вопрос, поёрзав на стуле от нетерпения.
– А этого я уже не знаю – протянул Уотто, похлопывая крыльями – Я не интересуюсь отработанными сотрудниками, хотя... – добавил он, видя, что лицо тогруты посуровело, а руки словно случайно легли на два меча, висевших на поясе – Вроде бы он оставлял свой новый адрес, сейчас пороюсь в старых записях.
Рылся он на протяжении минут пятнадцати, при этом швыряясь на улицу чем ни попадя, поняв, что нашёл не то и наконец сдув пыль с древнего гроссбуха, пролистал несколько страниц и ткнул изогнутым пальцем в запись:
– Вот, ферма по добыче влаги, хозяина зовут Билли Спаркс. Там он теперь работает и живет в местном посёлке, это окраина Мос-Айсли.
Асока мигом переписала адрес себе на ладонь и вскочив со стула начала горячо благодарить Уотто:
– Спасибо тебе, я всегда знала, что в душе ты добрый, раз дал свободу моему отцу.
– Да ладно тебе развозить сопли – небрежно усмехнулся тейдорианец, пряча довольную улыбку – Если, что тоже сюда возвращайся, вспомни как мы прежде тут душа в душу служили.
– Да нет, спасибо, меня и в Ордене неплохо кормят – мрачно пошутила Асока и вышла из прохладной лавки на душную улицу. Проходя мимо лавок других торговцев девушка увидела у одного из них ту самую ткань красного рубинового цвета, которая некогда понравилась Шону и недолго думая купила два метра. Денег у неё и раньше было немного, но тех, что иногда давали ей о Ордене успешно хватило на покупку и радостно улыбнувшись, девушка уже предвкушала как подарит её отцу, не зная ещё в каких обстоятельствах она ему пригодится.
====== Глава 30. Почему именно он? ======
Ферма оказалась не так далеко и уже за каньоном Нищего показались крыши домов рабочего посёлка. Возле края каньона стояла маленькая хижина старого Бена, Асока подумала, что надо будет зайти и к нему, старик явно обрадуется ей. Но потом, прежде всего нужно увидеть папу. Она быстро дошла до посёлка, вернее, дошли они, хотя Энакин до сих пор находился в тени и шёл чуть сзади. Мальчик будто бы Силой ощущал, что вскоре Асоке понадобится присутствие близкого человека. Они уже стояли возле одинаковых типовых одноэтажных построек из белой глины, выросших, словно грибы, вокруг здания влагодобывающей фермы с высокими шпилями конденсаторов. Трудно было бы найти нужный дом, но только не тому, кто был чувствителен к Силе. Правда едва закрыв глаза, Асока увидела нечто странное – тёплое родное свечение исходило сразу от двух домов: крайнего в посёлке, такого же, как и другие, и самого первого, выглядевшего и больше и роскошнее других, словно уменьшенная копия дворца хаттов. Вот только почему-то свечение в обоих случаях имело не ровный жёлтый оттенок, какой Асока обычно ощущала возле отца, а какое-то болезненно-красноватое, говорившее о высокой концентрации боли и страдания. Она даже не знала куда ей отправиться прежде всего и решила начать с крайнего. Он больше подходил к описанию нового жилища такого человека, как её папа. Асока поднялась на крыльцо и постучала. В этот раз ей открыли, хотя и не сразу, но услышав за дверью тяжёлые мужские шаги, Асока так обрадовалась, что даже не почувствовала, чьи они и едва дверь распахнулась, как девушка тут же бросилась на шею стоявшему на пороге мужчине.
– Папа! – закричала она радостно – Как же я рада, что вижу тебя!
Но слегка отстранившись, Тано почувствовала, что радость от долгожданной встречи медленно, но верно сменяется неловкостью и разочарованием. Перед ней был не Шон и даже ни капли не похожий на него мужчина человеческой расы, крупный, с седыми волосами, зеленоглазый и смуглый от несходящего загара, одетый в льняную рубаху и серые брюки. В одной руке он держал трость, опираясь на которую, стоял и с недоумением и даже сочувствием смотрел на Асоку. Тано в свою очередь тоже рассмотрела нового знакомого и заметила, что на лице его виднеются ссадины и синяки, а переместив взгляд на ноги, увидела, что правой у него нет, её заменял грубый протез из серого металла. Но что же он делает тут, в доме её отца?
– Здравствуйте – начала она, невольно робея – Я хотела бы увидеть Шона Тано, вы не знаете, где он?
– Я знаю, кто ты – выкрикнула вдруг девочка-тогрута, лет девяти, выскакивая вперёд мужчины – Ты Асока, папа много про тебя рассказывал.
– Папа? – недоуменно проговорила Асока – Я ничего не понимаю.
– Меня зовут Клигг Ларс, я сосед Шона. Пойдём в дом, я тебе всё расскажу – сказал мужчина и постукивая тростью, вошёл в сени, отвернулся он очень поспешно, однако Асока увидела грусть во взглядах обоих, его и девочки. Ей ничего не осталось, кроме как войти. Энакин остался на улице, прячась за стеной дома, но слыша каждого слово мужчины. И ему стало очень плохо, впрочем, всё равно не так, как было сейчас Асоке, когда мужчина, заварив чай и поставив чашку перед ней, начал рассказывать:
