Текст книги "RAI Сorporation (СИ)"
Автор книги: Kooshksutrus
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 44 страниц)
На фоне башни фотографируется много людей. То, что они именно фотографируются, становится понятно по загорающимся в воздухе экранам с фокусом и по тому, какие позы они принимают. Взгляд Фредди невольно скользит по ним и останавливается на парочке, как ему кажется, необычной даже тут. Два парня прижимаются друг к другу щеками, счастливо улыбаясь, а потом один поворачивается и целует другого в губы, обхватывая его голову руками. Но еще до поцелуя становится ясно, какого рода их отношения, и Фредди невольно застывает, глядя на это действо, совершенно забыв, что так пялиться неприлично. Башня мгновенно выветривается у него из головы.
Теккер что-то говорит, рассказывает о башне или очередную историю, его голос слышится отдаленно, словно на заднем плане, и его никто не слушает. Каким-то шестым чувством Фредди понимает, что и остальные ребята тоже заметили необычную пару – такой страстный поцелуй сложно пропустить.
– Они так… свободно выражают свои чувства, – замечает Фредди наконец.
Конечно, Фредди не раз видел целующихся мужчин и не только целующихся, к слову сказать, но обычно подобное происходило вдали от посторонних глаз, в закрытых клубах или на вечеринках. В его время так открыто демонстрировать свою «неправильную» любовь было почти что преступлением, но здесь никто не обращает внимания на двух влюблённых мужчин.
Даже несмотря на то, что он сам в своем прошлом не стеснялся демонстрировать свои пристрастия фанатам, а от группы так вообще ничего не скрывал, где-то глубоко в его подсознании всегда была некая черта, за которой огромными буквами было написано «нельзя!» Несмотря на всю его браваду и «крутость» для него это было большое «но», комплекс, от которого он, похоже, так до конца и не избавился, как ни старался. Фредди приходилось скрывать себя настоящего и смириться с тем, что он обречён на одиночество. Его истинное «я» стало его проклятием.
– Ах, это! – восклицает Теккер и провожает уходящую парочку взглядом. – Совсем забыл сказать тебе об этой стороне нашей жизни. Твои ребята дожили до этого знаменательного момента.
– Однополые браки, – говорит Джон. – В Англии их узаконили в 2013 году.
– Совершенно верно! А в 2422, после контакта с внеземными цивилизациями, узаконены межпланетные браки, – кивает Теккер.
– Нам частенько пели о толерантности и свободе любить кого пожелаешь, но на деле всё это было лишь громкими лозунгами в преддверии выборов, люди есть люди, и их не переделаешь, – резко бросает Роджер.
Все слова Теккера он воспринимает в штыки. Роджер пытается убедить себя, что дело вовсе не в том, как ублюдок смотрит на Фредди, что это совсем не личное, Теккер не нравится ему по другим причинам, но правда в том, что Роджер на самом деле прекрасно осознаёт, что всё это похоже на ревность. Даже слишком.
Доминик продолжает улыбаться и, как будто намеренно провоцируя Роджера, кладёт свою ладонь Фредди на плечо, но тот слишком ошеломлён услышанным и увиденным, чтобы обращать на это внимание.
Фредди не успел пожить в «толерантном» двадцать первом веке, для него всё это будто подарок на Рождество, тот самый, которого так долго ждал. Его покидает чувство сожаления об ушедшем прошлом, теперь ему даже кажется: вот оно, его время, это именно его мир, который примет его таким, какой он есть!
– Мне нет смысла врать вам, Роджер. Со временем ты и сам сможешь убедиться в правдивости моих слов. Мы поменяли не людей, мы изменили общество и его взгляды на окружающий мир, – тем временем продолжает Теккер.
– Здорово, если это действительно так, – пытаясь хоть немного разрядить обстановку, говорит Брайан, похлопывая напряжённого Роджера по спине. Он буквально видит, что ещё немного – и вспыльчивый барабанщик отгрызёт их спонсору руку прямо под корень. Слава Богу, Фредди приходит в себя и как бы невзначай отходит в сторону, уклоняясь от прикосновений Теккера.
Брайан чувствует, как Роджер громко выдыхает, немного расслабляясь, и сразу же занимает место рядом с Фредди, который выглядит просто до неприличия счастливым. Впрочем, Брайан вполне может его понять.
– Мне начинает тут нравиться, – восторженно произносит Фредди, и Роджер невольно любуется его по-детски счастливой улыбкой. Уже через пару секунд Фредди, как будто очнувшись, тянется рукой к губам, в своей привычной манере прикрывая зубы, – он так и не избавился от этой привычки, хотя с годами комплексы стали менее заметны, но сейчас как будто вернулись снова. Роджер очень хочет отвести его руку, а может быть, ещё сказать что-то дурацкое, вроде того, что у Фредди нет причин комплексовать, но он сдерживает свои абсолютно глупые позывы, понимая, как приторно это будет выглядеть со стороны.
– Это лишь малая часть того прекрасного, чего мы смогли добиться, – сладко усмехается Теккер и бросает в сторону Роджера странный, хитрый взгляд.
Конечно, Роджеру хотелось бы верить, что в это время люди на самом деле стали терпимыми. Роджер всегда хотел для Фредди только счастья. Ему больно, что его друга окрестили извращенцем за то, что он просто, как и другие, хотел любить. Если этот мир примет Фредди со всеми его сторонами, то Роджер будет только рад.
Неожиданно сбоку раздается деликатное покашливание. К ним несмело подходит парочка, от которой у всех четверых глаза лезут на лоб. Остается только держать свою челюсть параллельно полу и не ляпнуть ничего лишнего. На самом деле видеть инопланетян в живую не то же самое, что видеть их в кино. Фредди нервничает, как и остальные ребята, все-таки представители внеземной расы как-никак. Для местных это обыденность, а для них – сенсация. Очень страшно ударить в грязь лицом или сделать и сказать что-то не так.
– Извините, но, кажется, вы «Queen»? – спрашивает один, его голос вполне приятный, с едва заметными стальными нотками.
Оба они высокие, у обоих есть по две руки и по две ноги, насколько позволяет видеть просторная одежда, но на этом сходство с людьми заканчивается. Если Фредди попросят описать их, он скажет, что это два больших зеленых яйца. Роджер, скорее всего, ляпнет что-то покруче, но, к счастью, дар речи при виде пришельцев у него пропадает.
– Мы с планеты Зулли, – говорит один, почти на чистом английском. – Я Заил, а это мой брат, Занам, – на первый взгляд они оба совершенно одинаковы, но если присмотреться, то заметно, что разрез глаз и форма широкого рта немного отличаются, да и зеленая кожа покрыта бороздками и пупырышками с разной интенсивностью.
– Нам, конечно, очень приятно, но мы тут не для того чтобы… – начинает Теккер, и его снисходительный тон заставляет Роджера отмереть первым.
Роджер обожает фантастику, в свое время он пересмотрел кучу фильмов, и то, что Теккер, кажется, собирается лишить его возможности, его личного первого контакта, чертовски бесит. Он бесцеремонно отталкивает Теккера плечом и выступает вперед, протягивая руку:
– Очень приятно! Я Роджер, а это мои друзья! – руки инопланетян едва теплые, скорее прохладные, а кожа ощущается тонкой, но крепкой.
Заил и Занам жмут руки каждому, кроме Теккера, который выглядит не очень довольным и не плещет желанием знакомиться. Ситуация кажется странной вдвойне от того, что их первыми узнали не люди, а жители с другой планеты. Остается только удивляться и догадываться, насколько далеко слава о «квинах» разрослась за прошедшие века. Но спросить у них ничего не получается, так как оба пришельца болтают без продыху и слова не дают вставить.
Заил и Занам источают восторг так явно и так громко, перечисляя любимые песни и вспоминая моменты, когда впервые услышали о группе, что на них уже начинают посматривать проходящие мимо и ничего пока не подозревающие пешеходы, но некоторые, особо любопытные, уже останавливаются чуть в стороне, прислушиваясь и всматриваясь. Любопытных глаз становится все больше с каждой секундой, пока кто-то с балкона не выкрикивает:
– Эй! Это же «Queen»!
И тогда несмело стоящие вдалеке люди начинают подходить ближе. Их словно магнитом тянет. Кто-то начинает снимать происходящее, и ситуация, наконец, поворачивает в совершенно неожиданную сторону.
– Не хочу показаться слишком наглым, но, может быть, вы споете нам? – просит подошедший к ним мужчина с маленькой девочкой на руках.
– Я тоже хотел спросить это, просто было неловко, – говорит Занам, а Заил кивает.
Фредди понимает, что просто не имеет права отказать, но медлит, его вдруг одолевает страх. Он никогда не боялся сцены, а тут руки трясутся, и он чувствует себя до того неловко, будто это его первый концерт. Что если его голос подведёт? Он ведь ещё ни разу не пел, после того как проснулся, даже не распевался. Сцена, пение – это настолько важно для него, что сделать ошибку или не попасть в ноту смерти подобно. Фредди всегда ответственно относился к вокалу, не проходило и дня, чтобы он не тренировался, но сейчас он вышел к людям, даже не зная возможностей своих обновленных голосовых связок.
Люди, и не только люди, смотрят на него с нетерпением в глазах, а он как идиот и рта раскрыть не может. К счастью ситуацию спасает Роджер – его тёплая ладонь крепко сжимается на плече Фреда. Тейлор ловит его взгляд, дерзко, совсем по-юношески улыбается и тихо пропевает первые слова песни:
– … anybody… find me…
– … somebody to love… – Брайан и Джон подключаются к Роджеру мгновенно, их не надо уговаривать или просить. Они окружают его, и Фредди физически ощущает их поддержку, и все его страхи растворяются мгновенно. На место страхов приходит оно – то самое ощущение, что заставляет сердце биться сильнее и входить в раж на сцене. Ощущения счастья, радости, полноценности переполняют его, и он улыбается, вслушиваясь в такой знакомый до боли мотив.
Он начинает петь, и голос его всё такой же сильный, а слова, кажется, такой старой и забытой всеми песни без труда слетают с языка:
– Each morning I get up I die a little
Can barely stand on my feet
Take a look in the mirror and cry
Lord what you’re doing to me
I have spent all my years in believing you
But I just can’t get no relief,
Lord!
Somebody, somebody
Can anybody find me somebody to love?
Их голоса прекрасно звучат в этом здании с высоким потолком, акустика тут великолепная, и Фредди нравится то, что он слышит. Он погружается в песню и закрывает глаза, отрешаясь от окружающей обстановки, только слушая. Поэтому он не видит, с какой скоростью увеличивается количество зрителей. Они не только вокруг них, столпились тесным кольцом, но и собираются на балконах – сверху вид не менее интересный. Огромный голо-экран на стене над входом вдруг идет рябью и начинает передавать изображение поющих ребят с высокой точностью, а над их головами, неслышно жужжа, летают мини-камеры, больше похожие на надоедливых комаров – настолько близко они иногда подлетают к лицам. Кто их запустил – непонятно, но никого, похоже, это не волнует.
От того что нет музыкального сопровождения, песня звучит немного по-другому, и кончается быстрее чем нужно, но Фредди знает, что они отпели ее на отлично, и это удивительно, потому что без подготовки он мог петь только в те времена, когда болезнь еще не взяла свое. Это было так давно, и Фредди даже не подозревал, как соскучился по этому. У него невольно выступают слезы на глазах. Допевая заключительный аккорд, он все же сбивается слегка, но для него это уже не важно, потому что это происходит оттого, что он счастлив. Он обхватывает своих друзей за шеи, всех скопом, и притягивает ближе к себе. Получается куча мала из улыбающихся лиц и поющих ртов.
Песня подходит к концу, и в огромном зале на секунду повисает тишина, а после пространство заполняют громкие аплодисменты. Люди ликуют – Фредди кажется, что ещё никогда их не встречали с таким восторгом – толпа шумит, непонятно, в какой момент людей стало так много.
Фредди прикрывает глаза и чувствует, как по щеке скатывается слеза счастья. Только на сцене он ощущает себя на одной волне со всем миром: он поёт и знает, что люди понимают его, и он не чувствует себя одиноким. Выступления всегда наполняют его жизнью, дают ему силы двигаться дальше. Фредди питается любовью публики, он живёт ею, но когда болезнь отобрала у него это, он поставил на себе крест. Никто не знает, чего ему стоило отказаться от концертов. Он думал, что больше никогда не испытает этого удовольствия, этого чувства полёта, когда, кажется, вся твоя жизнь сосредоточилась в этом самом моменте.
Где-то сверху громко свистят, и кто-то кричит «еще», аплодисменты не стихают, и особо настырные начинают чуть-ли не хором просить добавки.
Фредди переводит дыхание и, недолго думая, начинает петь Killer Queen. Он не знает, почему в его голове всплывают именно ранние песни из их творчества, может быть, потому что он снова чувствует себя молодым. Он даже пританцовывает под воображаемую музыку. Он практически слышит ее. Ребята, похоже, тоже. Они двигаются в унисон, покачиваясь и переглядываясь, в этот миг они единое целое.
Роджер тонет в знакомом до мелочей голосе. Никто не поёт как Фредди. Роджер за свою жизнь слышал много подделок, какие-то были лучше, какие-то хуже, но никто из них не был Фредди Меркьюри.
Поэтому он всегда считал чертовски хреновой идею выступать без Фредди. Он делал это лишь потому, что пытался поддержать Брайана, хотя каждый такой выход на сцену не приносил ничего кроме боли. Он знал, что это глупо, но каждый раз ждал, что вот сейчас Фредди выскочит на сцену в каком-нибудь ужасно ярком и облегающем костюме и споёт так, как умеет только он один, но этого не происходило, и с каждым таким концертом без Фредди Роджер постепенно умирал. Он миллионы раз прослушивал записи, чтобы не дай Бог не забыть прекрасный голос лучшего друга, но это совсем не то же самое, что слышать, как Фредди поёт вживую. Роджер едва в состоянии контролировать свои эмоции, позволяя голосу Фредди заполнить все клеточки своего тела, и он не в силах отвести от него глаз.
Перед выходом на улицу Фредди завязал волосы в тугой хвост, оголив шею, которая сейчас покрыта мельчайшими бисеринками пота, и Роджер любуется им вот уже фиг знает сколько времени. Он не может отвести глаз, а когда отводит, то его взгляд притягивается назад буквально за несколько секунд и прикипает к бьющейся жилке на шее. Некоторые длинные волоски выбиваются из хвоста и прилипают к шее сзади, и ему безумно хочется убрать их, коснуться пальцами кожи, почувствовать ее жар и влагу. Провести подушечками легко-легко по острым скулам, поддеть каплю пота, стекающую по виску, очертить плавную ушную раковину.
У Фредди красивая кожа, смуглая, гладкая, словно дорогой шелк. Лучше всякой одежды. Каким-то образом эти перекатывающиеся под шелком мышцы рук и плеч завораживают его. Он и раньше все это видел, вот только раньше он был глупым мальчишкой, увлеченным своими нескончаемыми пассиями и возможностью перепихнуться с очередной поклонницей. Теперь он уже не такой.
Он не хочет сейчас копаться в себе и думать, откуда в его голове взялись все эти мысли, он хочет просто наслаждаться тем, что видит и слышит, он готов даже поблагодарить чёртового Теккера за то, что ему снова выпала возможность быть рядом с Фредди, стоять на сцене и творить. Роджер раньше даже и не думал, насколько все эти вещи тесно переплетены между собой. Без Фредди ему не хотелось ничего, и даже музыка не приглушала боль, а теперь он наконец-то может дышать.
Когда они заканчивают петь, Теккер принимается разгонять толпу, видимо, он совсем не ожидал, что группе придётся выступать вот так вот – неожиданно и без подготовки. Но ребята совсем не чувствуют себя уставшими или недовольными случившимся. Каждый из них счастлив по-своему, всем четверым ужасно не хватало группы, и они сейчас счастливы, что могут продолжать делать это и дальше.
– Так, всем внимание! – машет руками Теккер. – На сегодня это все! Кому будет нужно, купите билеты на ближайшие концерты!
– А когда они будут? – кричит кто-то. Вопросы сыпятся со всех сторон, нестройный рой голосов звучит скомкано, так, что ничего толком не разобрать. Кажется, в толпе уже появились шифрующиеся журналисты или люди, которые их заменяют в этом времени – у Фредди всегда был отменный нюх на папарацци.
Надоедливая мини-камера подлетает к Роджеру совсем близко, кружа у его носа всего в паре сантиметров, и он рефлекторно машет рукой в попытке отогнать «комара», в результате чего устройство, кувыркаясь, отлетает в сторону, врезается в колонну и шмякается на пол сломанной конструкцией. Но Тейлору нет до этого дела, он едва замечает инцидент, настолько он взволнован.
Фредди поворачивается к Роджеру и видит, что голубые глаза подозрительно блестят, Фредди не знает, может быть, это всего лишь блики от стёкол, а может быть, что-то другое, в общем-то, не важно. Он шагает вперёд и крепко прижимает к себе с виду хрупкое тело барабанщика, тот не сопротивляется, только крепко обвивает его руками, утыкаясь носом куда-то в шею, отчего у Фредди по спине бегут мурашки. Брайан и Дики присоединяются к объятиям спустя несколько секунд, создавая импровизированный кокон и даря друг другу ощущения тепла и заботы. Вот оно, настоящее счастье – когда вся семья рядом.
Сверху опять кто-то свистит. Теккер орет что-то, пытаясь перекричать толпу, он весь красный и мокрый, и видно, что он хочет как можно быстрее слинять отсюда.
– Нам сейчас подадут сюда лифт для эвакуации, – говори он, подходя к ребятам. – Через эту толпу вряд ли пройдем.
Толпа не выглядит агрессивной или опасной, люди не напирают и по-прежнему соблюдают дистанцию, и Теккер, похоже, больше боится за свой костюм.
– Я хочу начать репетиции немедленно, – заявляет Фредди, как только они разрывают объятия. Роджер всё ещё стоит почти впритык, они с Фредди соприкасаются руками, и Фред всеми силами пытается удержать себя, чтобы не переплести их пальцы.
– Если ты хочешь, Фредди, то нет никаких проблем, – отвечает Теккер, прожигая Фредди до неприличия влюблённым взглядом.
– Тогда организуй всё как можно скорей, – нагло бросает Фредди, так, словно Теккер не местная шишка, а всего лишь его прислуга. Роджер улыбается.
– Хорошо, – беспрекословно соглашается тот. Тейлор уверен, что вся эта покладистость неспроста. Была бы его воля, он бы вообще ограничил общение группы с этим мерзким типом.
– Что у нас дальше по программе? – спрашивает Джон, когда к ним сверху подлетает прозрачный лифт. Фредди увлеченно машет руками толпе, люди понимают, что они хотят слинять, но к счастью никто не пытается их схватить и оторвать кусочек на память. Это приятно, и у Фредди, да и у всех, остаются хорошие впечатления о своих поклонниках.
– Я думаю, на сегодня хватит, – отвечает Доминик. – Вы слишком заметные, я это не учел. Сейчас вас будут показывать по всем каналам, и если вы не хотите петь до самого заката на каждом углу, нам лучше поехать на природу, куда-нибудь на пляж, где никого нет.
Ребята согласно кивают, никто из них не способен отказаться от пляжа, может, даже удастся походить по песку и намочить ноги в соленой воде. В лифте тесно, и Роджер зорко следит, чтобы Теккер не соприкасался с Фредди никакими частями тела, он сам готов тереться о Доминика, лишь бы не допустить его к Фредди. У него это неплохо получается, но, к сожалению, заставить их спонсора смотреть в другую сторону он не в силах.
Лифт без происшествий доставляет их на крышу, где каким-то чудесным образом оказывается их автомобиль.
– Детка, я так волновался! – восклицает Роджер. Отчего-то он слишком сильно прикипел к этому транспортному средству. У него всегда была слабость к автомобилям, и привычка болтать с ними не исчезла с годами. Так что сейчас, увидев знакомую обшивку, он радуется совершенно искренне, ведь думал, что уже не увидит эту прекрасную даму и поедет на другой.
Этот новый мир заметно отличается от всего, к чему они привыкли, тем не менее, тут есть и хорошее, но важнее всего, что «Queen» тут всё ещё любят, а значит, они обязательно найдут своё место.
1975
– Ни за что! – твёрдо, буквально по слогам произносит Фредди, и по его тону можно чётко понять одно: никакие аргументы не смогут заставить вокалиста изменить свое решение.
Атмосфера в комнате накалена до предела, Брайан даже открывает форточку, потому что ему вдруг начинает казаться, что воздух вокруг искрит и становится слишком жарко.
– Значит, ты решил – и всё? В группе нет главного, ты обязан считаться с мнением других! – выкрикивает в ответ взвинченный до предела Роджер и мечется взглядом по комнате, видимо, прикидывая в своей голове, чем можно запустить в такого же раздраженного как и он сам Фредди.
Брайан искренне не понимает, откуда у этих двоих всё ещё берутся силы на то, чтобы так активно спорить. Они с Дики выдохлись ещё около получаса назад. Никому из них не казалось хорошей идеей поместить песню об извращённой любви к машине на сторону «А», но если честно, уже спустя час крика Брайан готов был уступить и сделать всё, о чём попросит этот раздражающий высокий голос Роджера – Мэй уверен, Джон сдался бы даже раньше, но вот Фредди… Они с Роджером кричат друг на друга уже добрых два с половиной часа, и никто не хочет идти на уступки, впрочем, ничего удивительного в этом нет.
– Положи вазу на место, Роджер, и послушай, – шикает Фредди и нервно тушит сигарету резкими движениями пальцев. – Трое против одного, простая арифметика, даже ты поймёшь. Поэтому, дорогуша, твои извращённые игрища с тачкой не будут даже близко стоять с Bohemian Rhapsody!
Брайан видит, как Роджер нервно сжимает кулаки, он кивает Джону, уже готовый к тому, что этих истеричек снова придётся разнимать, но те отчего-то медлят, стоят по разные стороны комнаты и прожигают друг друга взглядами, полными огня. Брайану реально кажется, что ещё немного – и тут вспыхнет настоящий пожар. На секунду ему даже становится неудобно, в голову неожиданно ударяет странная мысль, что всё это выглядит как-то интимно, что ли? Он явно ощущает, что они с Джоном тут абсолютно лишние.
– Это твоё окончательное решение? – по-змеиному шипит Роджер, а его голубые глаза сейчас становятся синими.
– Можешь не сомневаться, – отвечает Фредди и пафосно усаживается в кресло, закидывая ногу на ногу.
На секунду в комнате становится совсем тихо, и Брайан понятия не имеет, чего ожидать дальше. Они снова переглядываются с Дики, когда Роджер вдруг резко срывается с места и начинает выкидывать из большого шкафа всё содержимое прямо на пол.
– Ну и что ты творишь? Думаешь, если устроишь тут беспорядок, что-то изменится? – стараясь выглядеть спокойным, спрашивает Фредди, но Брайан прекрасно видит, что спокойствия и близко нет. У Фредди заметно дрожат руки, и он выкуривает уже третью сигарету за последние пятнадцать минут.
– Я буду сидеть тут до того момента, пока ты, – он нервно тычет пальцем прямо в Меркьюри, – не согласишься добавить мою песню на строну «А».
Это могло бы показаться шуткой, но Роджер на полном серьёзе залезает в шкаф и, одарив всех ненавистным взглядом, хлопает дверцей. Такого, пожалуй, ещё не бывало. Брайан переводит вопросительный взгляд на Фредди, высоко вздёрнув бровь.
– Пусть сидит сколько влезет, рано или поздно желание покурить или пожрать заставит его выйти, – раздражённо бросает Фредди, он поднимается на ноги, направляясь к выходу, не забыв напоследок стукнуть по дверце шкафа: – Даже не думай, что со мной пройдёт этот номер, мудак!
Когда Меркьюри покидает комнату, вокруг воцаряется долгожданная тишина. Дикон тяжело вздыхает и поворачивается к Мэю:
– И что будем делать?
Брайан пожимает плечами, отчего-то он уверен, что их мнение уже ничего не решит, две королевы пошли на принцип, а влезать в клетку к двум разъярённым львам Брайан считает не лучшей идеей.
– Роджер, – громко окликает он, но в ответ слышит только недовольное сопение из недр шкафа.
– Слушай, ну правда, Роджер, эта ода об изнасиловании машины не стоит того, – подключается Джон, в ответ получая разгневанный выкрик.
– Я в неё душу вложил, козлина ты! Я сказал всё, что хотел, а теперь проваливайте!
Брайан снова пожимает плечами в ответ на взгляд Дики. Роджер весьма упрямый тип, впрочем, Фредди тоже, ему даже становится интересно, чем закончится эта эпопея.
– Возможно, Фредди прав, рано или поздно сигареты или еда заставят его выйти, пойдём лучше проветримся, а то от этих криков разболелась голова, – говорит Джон и встаёт с дивана.
– Да уж, этот фальцет заставляет мои уши кровоточить! – смеётся Брайан под одобрительную улыбку Джона, и они покидают комнату.
Фредди тем временем выпивает пару стаканов вина, пытаясь хоть немного успокоить расшатанные нервы. Он, чёрт возьми, был готов придушить Роджера собственными руками, настолько он был зол. Неужели эта идиотская песня стоит этого? Фредди ещё никогда не слышал ничего глупее, ну правда, бросить свою девушку ради машины – это странно даже для Роджера. Фред абсолютно не понимает, какого чёрта Тейлор так вцепился в эту нелепую песню и треплет ему нервы словно первоклассная стерва. Выходка со шкафом стала последней каплей. Если Роджер думает, что это заставит Фредди изменить своё решение, то он глубоко ошибается. Он и так потакает Роджеру во всём, позволяя светловолосому мерзавцу всё и даже больше, но и у него есть предел. Конечно, Фред понимает, что тут дело уже далеко не в песне, он пошёл на принцип и собирается хотя бы один раз доказать себе, что ещё может сказать Роджеру «нет», отказать хоть в чём-то. Тем более, он правда считает песню глупой.
Фредди думает, что пройдёт не больше пары часов – и Роджер покинет своё импровизированное убежище, принимая неизбежное, но этого не происходит ни через два часа, ни через восемь. Тогда-то Фредди и понимает, что Роджер серьёзен как никогда.
На самом деле уже через несколько часов весь гнев Фредди улетучивается, как будто его и не было. Он несколько раз заходит в комнату, чтобы убедиться, что Роджер всё ещё там: дверцы шкафа плотно закрыты, и Тейлор не собирается сдавать позиции. Ближе к десяти вечера Фредди понимает, что проиграл. Он, конечно, может забить, не обращать внимания, не думать о том, что человек просидел в шкафу целый день без еды и воды, – он мог бы, будь на месте Роджера кто-то другой, но Фредди слаб во всём, что касается Роджера, и, кажется, пора бы с этим смириться.
Фредди, как обычно задавив свою гордость и взяв себя в руки, входит в комнату, где уже совсем темно. Он усаживается, облокачиваясь на дверцу шкафа, и тихонько скребётся в дверь:
– И долго ты собираешься там еще сидеть?
Из шкафа слышится возня, а после тихий голос личного проклятия Фредди:
– Ты знаешь. Моё требование не изменилось.
Фредди тяжело вздыхает и пальцами зачесывает свои длинные волосы назад.
– Неужели эта песня так важна для тебя?
– Да, Фредди, она очень важна. Я старался, в конце концов, не спал ночами, придумывая музыку, а ты так просто забраковал все мои труды, – эмоционально бросает Роджер в ответ.
Фредди вдруг понимает, что с самого начала он знал, что всё равно уступит Роджеру. Этот спор был бессмысленным.
– Чёрт с тобой, Роджер, сделаем, как ты хочешь, но учти: петь её ты будешь сам, – с наигранной небрежностью говорит Фредди, но сердце, напротив, бросается вскачь, когда одна из дверей приоткрывается и оттуда высовывается недоверчивое лицо барабанщика.
– Правда? – переспрашивает он, а на лице Фредди расползается абсолютно глупая, счастливая улыбка.
– Правда, – на выдохе произносит Фредди и чувствует, как по телу разливается тепло, когда Роджер улыбается и на его щеках появляются милые ямочки. Боже, как Фредди хочет его сейчас поцеловать!
– Спасибо, – отвечает Роджер и открывает дверь полностью, пытаясь выкарабкаться из шкафа, Фредди тоже поднимается с пола.
– Пойдём вниз, я приготовил ужин, – не то чтобы Фредди фанат готовки, но он надеется, что Роджер не отравится его стряпнёй.
– Конечно, только для начала я побегу в туалет, иначе рискую заполучить себе новое прозвище-вариацию на тему мокрых штанишек, – усмехается Роджер и под счастливый смех Фредди убегает из комнаты.
Да, Фредди всё ещё не нравится песня про любовь к тачке, но он думает, что улыбка Роджера стоит того, чтобы дать этой песне жизнь.
– О нет, Бри, будь уверен, это блондиночка смотрела точно на меня, – громко смеётся Джон, когда они с Брайаном возвращаются домой после своего похода в местный бар.
Брайан уже готов разразиться долгой тирадой на тему женщин, когда замечает умилительную картину прямо на диване в гостиной загородного домика Пола, где они трудятся над альбомом.
– Тссс, – шепчет он, прикладывая палец к губам, а после указывает Джону на диван.
Роджер, удобно устроивший голову на плече Фредди, мирно посапывает, слегка приоткрыв рот, одна его рука крепко держит полупустую бутылку пива, а вторая обнимает смуглую руку вокалиста. Лица Фредди не видно, оно почти полностью скрыто лохматыми волосами Роджера, в которые Фред уткнулся носом. Телевизор орёт на всю комнату, но этим двоим это похоже нисколько не мешает. Брайан улыбается и видит такую же улыбку на губах Джона.
– Что думаешь насчёт этого? – усмехается Дики, пока Брайан осторожно вытаскивает из рук друга бутылку пива и накрывает его и Фредди пледом.
– Думаю, они сами разберутся, – отвечает он и, выключив телевизор, тянет Дикона наверх – у них есть ещё как минимум целая бутылка рома и неразрешённый спор в отношении сногсшибательной блондинки из бара.
Когда Теккер привозит их домой, время близится к вечеру. За сегодняшний день им пришлось многое повидать, информации в переизбытке. Фредди надеется отдохнуть и переварить всё увиденное получше. Им жить в этом мире, а значит, нужно постепенно ассимилироваться среди нового и непонятного. Доминик останавливает Фредди почти у входа в корпорацию, бесцеремонно хватая его за руку. Фредди терпеть не может, когда кто-то чужой прикасается к нему без разрешения, а потому он с лёгкой улыбкой отнимает руку, разворачиваясь к Теккеру лицом.
– Задержишься на минутку? – мягко спрашивает мужчина.
Ребята тоже останавливаются на входе, явно намереваясь дождаться Фредди, но тот кивает им в ответ, давая понять, что всё нормально и его можно не ждать. Роджер до последнего не хочет уходить – оставлять Фредди наедине с Теккером не кажется ему хорошей идеей. Брайану приходится буквально тащить того внутрь, пытаясь втолковать Тейлору, что Фредди не маленький и за ним не нужно приглядывать. Роджер с этим, конечно же, не согласен, но он не хочет выглядеть глупо в своей нездоровой одержимости быть где-то рядом с Фредди постоянно, он понимает, что это странно. Брайан и Джон тоже в свое время потеряли близкого друга, но никто из них не ведёт себя так, как он.
