Текст книги "RAI Сorporation (СИ)"

Автор книги: Kooshksutrus

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 44 страниц)

Корпорация выделяет Фредди машину, чтобы он мог добраться до дома, и Редок прощается с ним. Фредди улыбается ему и обещает позвонить, потому что ему давно не было так хорошо от общения с кем-то, хотя он и не исключает, что это всё действие таблетки. Уже по пути домой, сидя в машине, он звонит Вайноне и просит ее передать копию тех таблеток Фионе, а также, подумав, просит и капсулы для электронной сигареты. Нетт прав, и пора с этим завязывать, а курить, кстати, пока что совсем не хочется.

– Просто замечательные таблетки! – добавляет он, водитель за рулём никак не реагирует на это высказывание.

После того, как уходит Фредди, Роджер какое-то время просто молча сидит в тишине, ему кажется, что каждая косточка в его теле ломается с громким хрустом, стоит только представить Фредди с другим. Плакать хочется невыносимо, рыдать как истеричная дама, валяться по полу, бить кулаками и ногами, вот только не поможет. Роджер сдерживает себя лишь из чувства собственного достоинства, да из-за Дилайлы, которая вопросительно заглядывает ему в глаза, высоко задрав голову. Похоже, котенок всё прекрасно понимает, и пугать его лишний раз нет никакого желания. Он делает над собой усилие, берет кошку на руки и идет на кухню. Ему кажется, что всё тело ватное, двигаться тяжело, более того – нет мотивации, он ощущает себя разобранным на части, но заставляет себя двигаться.

Ему нужно делать хоть что-то, ему нужно хоть немного отвлечься, занять чем-то руки, иначе он совсем изведётся, поэтому Роджер убирает на место свою разбросанную обувь, расставляет по местам мелочевку, снимает с себя разорванную футболку и идёт в душ в надежде смыть с себя напряжение.

Силовое поле окружает его плотной стеной, когда он встает на сливную решетку, а теплые, почти горячие струи воды ласкают тело, льются с потолка мягкими каплями, облизывают, словно вторая кожа, и это действительно успокаивает, но недостаточно. Горящие красным цифры на стене показывают температуру и напор воды, и Роджер делает ее погорячее, проворачивает светящуюся шкалу выше одним движением глаз. Как недавно выяснилось, все, что они видят от указателей на стенах до происходящего на экранах, может дублироваться в их чипы и управляться и переключаться без рук и без голоса. Он наконец-то научился управлять техникой без слов, и это существенно облегчает ему жизнь, и Роджер удовлетворен, что больше не надо как последняя неумеха обращаться к ИИ, чтобы получить элементарные вещи.

Вода обжигает.

Роджер выводит на стену свое изображение, оно слегка размыто из-за потока воды, но тем не менее всё прекрасно видно: и его худобу, и его синяки, и покрасневшие под водой царапины, которые, кстати, жутко щипет. Он смотрит на свой потрёпанный вид и пытается пригладить руками лохматые волосы, висящие мокрыми паклями, понимая, что те безбожно спутаны после того, как Фредди, кажется, хотел вырвать их с корнем. Роджер откидывает их за спину, и его взгляд останавливается на отпечатке чужих зубов на собственной шее. Укус покраснел и болит от прикосновений, но Роджер отчего-то чувствует тепло по всему телу от осознания того, чей это укус. Фредди будто заклеймил его, и Роджеру, как ни странно, это чертовски нравится, вернее, нравилось бы, если б всё произошло при немного других обстоятельствах.

Он проводит пальцами по очертанию укуса и шипит от тянущей боли, но не убирает пальцы – эта боль словно вновь дает ему почувствовать Фредди рядом, он будто заново чувствует его зубы на своей коже, его крепкую хватку на своих запястьях, его дыхание у себя на чувствительном ухе, и это мимолетное воспоминание-призрак заставляет его задрожать как натянутая струна.

– Фредди… – отчаянно произносит он, ему больно от того, что Фредди, возможно, сейчас прижимает к стенке кого-то другого, пока он, Роджер, стоит тут брошенный, довольствуясь лишь воспоминаниями.

В груди давит, словно сердце сжали под прессом. Роджер хочет отмотать время назад и вместо жёстких слов просто поцеловать, чтобы Фредди прижимал его к стене не от злости, а совсем по-другому. Роджер тонет в своих мечтах, он прекрасно может представить, как бы это было, благо на воображение он никогда не жаловался, и ему почти хорошо, на несколько секунд он выпадает из реальности, пока в один момент не вспоминает собственные резкие слова, брошенные вчера сгоряча в адрес Фредди, разделившие все на до и после.

«Дрочишь на меня по ночам?» – звучит в его голове так отчётливо, словно он только что сам это сказал. Роджер чувствует себя гадким как никогда, и это приводит его в чувство.

Он включает ледяную воду, и его тело покрывается мурашками, его трясёт от холода, но он наконец-то чувствует бодрость, которой ему так не хватало.

Минут через пять после ледяного душа Роджер пьёт на кухне крепкий горячий кофе, пытаясь согреться, и с сожалением обнаруживает пропажу сигарет, те помогли бы ему сейчас успокоить нервы, но, похоже, Фредди вчера выкурил всю пачку. Есть совсем не хочется, и Роджер тупо пялится на стену перед собой, сидя за столом, когда в дверь звонят.

Он подскакивает с места словно ненормальный, у него дрожат руки и бешено колотится сердце, впрочем, он быстро приходит в себя, понимая, что Фредди не станет звонить в свою собственную дверь. Голоэкран в коридоре показывает лицо Брайана, и Роджер тяжело вздыхает, он не хочет сейчас видеть никого, кроме Фредди, но и прикидываться ветошью нет никакой возможности, потому что, если он так сделает, Мэй вскроет эти двери, даже если сюда придется вызывать летающий танк.

Он открывает дверь и выдавливает из себя улыбку в надежде, что Бри не заметит его жалкого, убитого состояния, он не готов к разговорам по душам, но Брайан не отвяжется, если заметит неладное. Однако по расширившимся глазам друга Роджер сразу понимает, насколько провальна его попытка. Он совершенно забыл, как красочно выглядит с синяком на шее и расцарапанными руками.

После вчерашнего Брайан весь день чувствует себя тревожно, он не хочет совать свой нос в чужие дела, но беспокойство не даёт ему продохнуть, а сон поверхностный и тревожный, поэтому он решает просто заглянуть к ребятам, чтобы убедиться, что у них всё в порядке. Он забивает на то, что сейчас только восемь утра, и решает, что его нервы дороже, чем сон этих двух истеричек. Как оказывается, приходит он не зря. Стоит только увидеть Роджера, как становится ясно, что всё совершенно точно не в порядке.

Брайан кидает на Роджера свой самый хмурый взгляд и решительно шагает в квартиру, двери за ним с тихим шелестом закрываются.

– Что у вас тут произошло? – требует он словно строгая мамочка и хватает Роджера за исцарапанную руку.

Роджер болезненно шипит и вырывает её. Лучше бы он вообще не открывал эту чёртову дверь.

– Повздорили немного, ничего особенного, – нахохлившись словно воробей, бросает Роджер и складывает руки на груди, принимая защитную позу.

Брайан не отрывает от Роджера своего фирменного всезнающего взгляда, который всегда раздражает Роджера просто неимоверно. Он словно смотрит в самую душу, будто знает все твои тайны, и выворачивает всё наизнанку, читая мысли как открытую книгу.

– Я же сказал, всё нормально, хватит так на меня пялиться, это всё не впервой, – отмахиваясь, словно от назойливой мухи, бросает Роджер.

Брайан, без сомнения, его лучший друг, но посвящать его во всё случившееся Роджер не хочет, он ненавидит себя, ему стыдно за сове поведение, и это всё не кажется хорошей темой для обсуждения.

– Где Фредди? – спрашивает Брайан, и это отдаётся тупой болью на сердце.

Роджер поджимает губы и до боли цепляется пальцами в свои голые плечи, ему вдруг становится холодно в тонкой хлопковой майке.

– Ушёл, – коротко отвечает он и отворачивается, потому что голос дрожит, а эмоции плещут через край. Он совсем не готов к разговорам.

Роджер не успевает ничего сообразить, лишь чувствует, как ему по голове прилетает хороший подзатыльник. Он давится воздухом от возмущения и поднимает на Брайана тяжёлый сердитый взгляд.

– Какого хрена ты творишь, швабра? – рычит он, полностью забывая о том, что уже неоднократно обещал самому себе быть более сдержанным.

Брайан выглядит злым, Роджеру нечасто приходилось видеть его таким, разве что на репетициях, когда они все вчетвером готовы были друг другу глотки перегрызть. Бри вообще-то достаточно редко распускает руки, но сейчас он смотрит на Роджера так, будто тот задавил ежика, перебегающего дорогу, и Роджер искренне не понимает, когда успел провиниться ещё и перед ним.

– Я дал себе обещание не лезть в чужие отношения, тем более в ваши, но, твою мать, Роджер, нельзя быть таким тупоголовым ослом! Я не хочу ещё раз наблюдать за тем, как вы, ребята, гробите свои жизни по собственной глупости! Хочешь потерять его снова? Что ж, продолжай тогда в том же духе, только потом не плачь и не изводи всех своим чувством вины! – Брайан больше не может молчать.

Один раз ему уже пришлось потерять своих друзей, и он ни за что не хочет пережить это снова. Он уверен, что вторые шансы даются далеко не каждому и повторять ошибки по новой – просто верх глупости, а Роджер, кажется, только этим и занимается. Брайан больше не хочет видеть слезы Фреда и смотреть на живой труп по имени Роджер Тейлор, и если эти двое и дальше будут тупить, ему придется вмешаться, а пока им не о чем больше говорить! Брайан разворачивается к двери и хочет выйти, но Роджер останавливает его.

– Зачем ты приходил? – голос его полон тоски и раскаянья.

– Сказать тебе, что ты мудак, но вижу, ты и сам уже это знаешь, – не оборачиваясь бросает Бри и выходит из квартиры, оставляя Роджера наедине со своими мыслями.

Брайан очень хочет, чтобы эти двое наконец-то перестали вести себя как полные придурки и просто признали очевидное – тогда им всем станет легче.

Слова Мэя бьют Роджера по больному, его съедает чувство вины и всепоглощающий страх. Потерять Фредди для Роджера хуже смерти – он вспоминает то ужасное время без Фредди и едва не задыхается от ужаса, настолько эти воспоминания живы в нем, словно это было только вчера.

Он вдруг осознает, что уже потерял его сегодня утром, не в физическом плане, а в духовном. Доверие? Возможно, что-то большее – Роджер не хочет анализировать, так как сейчас важно не это, а то, что потерять Фредди больше, чем уже есть, для него на сегодняшний день невозможно. Фредди жив, здоров, он не умрет от неизлечимой болезни, а особая связь, которая была между ними, сегодня рухнула как карточный домик – Роджер в этом уверен. Ему грозит переезд в собственную унылую и пустую квартиру, так что же тут терять?

По мнению Роджера, есть только один способ все исправить, рискованный способ, но он понимает, что это единственно верный шаг, последняя надежда, безумная надежда, но он не готов отказываться от этого шанса. Он вдруг осознает, что, если бы с самого начала говорил Фредди правду, ничего подобного не случилось бы.

Принятое решение, как ни странно, пугает меньше, чем воодушевляет, он поспешно накидывает куртку и решительно выходит из квартиры.

====== I Want To Break Free ======

Квартира встречает его тишиной и чистотой, все разбросанные вещи стоят на своих местах, словно и не было никакой ссоры, но Фредди это только настораживает, потому что он уверен, что спальня Роджера сейчас такая же чистая и безликая, какой и была до его переезда сюда. Он почти уверен, что Роджер ушел, а если еще нет, то прямо сейчас собирает свои вещи. Фредди не хочет проверять и не хочет даже видеть этого; если Роджер намерен уйти, он не вправе его держать, не после того, что наговорил, и не после того, что Роджер узнал о нем, поэтому он идет на кухню, так как желудок сводит от голода.

Он лишь надеется, что они смогут поговорить и хоть как-то помириться, потому что им еще работать вместе и Фредди не желает видеть, как Роджер шарахается от него или смотрит с жалостью. Проблема в том, что он еще не придумал, как вообще можно объяснить свой приступ ревности и ту гифку в избранных, и прямо сейчас он на это неспособен. Бессонная ночь, нервы и успокоительное делают свое дело очень хорошо, настолько хорошо, что Фредди сначала думает, что у него галлюцинации. Он застывает в дверях кухни и с недоверием смотрит на огромный букет белых фрезий, стоящий посередине стола.

Этот букет, словно призрак из прошлого, возвращает его на несколько лет назад, и кухня, да и вообще целый мир вокруг, на миг становятся ненастоящими, нереальными, и до Фредди с большим трудом доходит, что единственный человек, который мог принести сюда эти цветы, сейчас вроде как должен собирать свои вещи, чтобы покинуть его квартиру навсегда. Что это – прощальный подарок или знак примирения? Возможно, и то, и другое?

– Я обещал, что куплю тебе цветы, – слышится позади голос Роджера.

Фредди оборачивается. Роджер стоит перед ним в майке, его волосы небрежно забраны в хвост, и Фредди с некоторым ужасом, ощущаемым даже сквозь дурман лекарства, смотрит на огромный синяк на его шее – в форме отпечатка его зубов – и на исцарапанные до локтей руки; царапины неглубокие, и до крови дело не дошло, но эти розовые хаотичные полосы выглядят ужасно.

– Роджер, прости, – вырывается у него, он неосознанно делает шаг вперед и хватает Тейлора за запястья, глядя на его руки так, словно впервые их увидел. В какой-то степени так и есть: утром он уходил во взвинченном состоянии, и ему было плевать на всё, теперь же, видимо, под действием успокоительного разум стал возвращаться.

– Все в порядке, Фредди, мы всего лишь повздорили, не впервой, – говорит Роджер, а Фредди хочется обнять его, прижать к себе, чтобы всё было как раньше, вот только как раньше не будет уже никогда, поэтому он отпускает руки Роджера и отходит назад.

– Прости, – повторяет он. – Я переборщил. Я не должен был, не имел права обвинять тебя в чем-то.

– Это я должен просить прощения за свой грязный рот. Я не знаю, зачем я это сказал, наверное, хотел уколоть побольнее. Фредди, это было подло, и я, наверное, буду вечно гореть в аду, потому что не прощу себя никогда за эти слова.

Роджер выглядит до того несчастным и каким-то испуганным что ли, его губы дрожат, и Фредди хочется заткнуть его, лучше поцелуем, чтобы не смел оправдываться, потому что он, Фредди, получил по заслугам. Но разве может он снова всё испортить, после того, как Роджер сам пришел к нему мириться, разве может взять его лицо в ладони, притянуть к себе и поцеловать, дать новый повод сказать что-нибудь едкое и уничижительное?

– Роджер, тебе не стоит винить себя за правду! – срывается с губ Фредди.

У Роджера от этих слов ёкает сердце и все переворачивается внутри. Он не понимает: Фредди только что так просто взял и подтвердил, что дрочит на него?

– Правду? – переспрашивает он на автомате, чувствуя, как кровь приливает к щекам. На самом деле слышать такое нормальному человеку было бы странно, но Роджер, видимо, давно переступил черту нормальности, потому что он ощущает лишь волну возбуждения при мысли, что Фредди дрочит на него по ночам.

– Я тот еще мудак, – говорит Фред. – Ты же знаешь.

Роджер не знает и даже не может представить, но и спросить прямо не в силах, язык не поворачивается произнести ту фразу еще раз, потому что на самом деле он ненавидит ее, из-за нее они чуть было не поссорились вдрызг. И это просто чудо, что Фредди сейчас вообще разговаривает с ним и даже просит прощения, поэтому Роджер решает оставить тупые вопросы на потом и вместо этого говорит:

– Если ты не хочешь больше меня видеть, я пойму и перееду в свою квартиру.

– Разве я говорил про переезд? – ощетинивается Фред, Роджер видит, что тот злится не на него, но все равно нервничает. – Я разве хоть раз сказал, что хочу этого?

– Нет… – начинает Тейлор, он-то понимает, что, если Фредди не говорил, это не значит, что он об этом не думал, но тот и рта не дает ему раскрыть.

– Тогда забудь об этом! Если, конечно, ты сам этого не хочешь?

– Я не хочу, – говорит Роджер и качает головой, надеясь, что голос его звучит не слишком жалко от облегчения, которое он испытывает в этот момент. Похоже, Фредди категорически против его переезда и, кроме того, больше не злится, и Роджер не понимает, что могло на него так подействовать, кроме очевидного – свидание прошло отлично. Сердце болезненно бьется о грудную клетку при мысли о том, что Фредди с кем-то классно трахался, пока он тут покупал цветы, но Роджер гонит от себя эти мысли как может. Сейчас ему нужна ясная голова и трезвый ум, чтобы сделать то, что он задумал. На миг трусливое существо поднимает голову из глубин его сознания, и Роджер сомневается, что стоит доводить начатое до конца, ведь всё в порядке, Фредди не злится, и они помирились. И он бы отступил, если бы не богатый жизненный опыт, он бы струсил, но не сейчас. Пусть у него трясутся поджилки, это не заставит его отступить, потому что теперь он прекрасно знает цену молчанию и лжи.

– Как прошло свидание? – задает он вопрос и складывает руки на груди.

Фредди смотрит на эти руки, видит улыбку на тонких губах и понимает вдруг, что Роджер совсем не чувствует той беззаботности, которая звучит в его голосе. Закрытая поза и напряжение в глазах выдают его с головой, и Фредди в очередной раз жаль, что он этому причина. Он снова ненавидит себя, правда, ненавидеть слишком сильно не получается – успокоительное действует отменно.

– На самом деле это была скорее встреча, – отвечает он правду, и Роджер немного расслабляется, он не спрашивает, с кем была встреча, но очевидно, что хотел бы, однако Фредди не готов раскрыть имя, так как знает, что это жутко не понравится Роджеру и они просто могут поссориться опять. И он решает, что не сейчас.

– Я тебе обязательно расскажу всё в подробностях, но потом, обещаю. Я так устал и такой голодный, что съел бы слона! Давай закажем что-нибудь?

– Я уже заказал пиццу, – облегченно выдыхает Роджер и проходит мимо Фредди на кухню, обдавая того ароматом шампуня. Пицца действительно стоит на столе, еще упакованная, и когда Роджер открывает коробку и режет тесто на кусочки, в нос ударяет приятный запах грибов и сыра.

– Поедим на диване? – предлагает он. – Включим что-нибудь посмотреть?

– Обойдемся без просмотра чего-нибудь, – говорит Фредди. На самом деле он рад, что не придется сидеть за столом, хочется развалиться на мягком, он ведь очень устал, но смотреть местный аналог телевидения совсем нет сил и желания. – Просто поболтаем.

– Я только «за», – отвечает Роджер.

У Фредди урчит в животе от запаха еды, он проходит, садится на диван и позволяет Роджеру поухаживать за собой – всё как обычно, словно и не было ссоры, которая чуть не развела их по разные стороны баррикад. Он принимает из рук Тейлора кружку ароматного кофе и легко улыбается ему одними губами в знак благодарности, ловя его взгляд своим. Роджер ожидаемо смущается, опускает глаза и мило покрывается румянцем.

– Что бы я без тебя делал, – говорит Фредди.

На душе впервые после ссоры спокойно и хорошо, и все разногласия словно по волшебству отходят на второй план, он уже уверен, что они вместе смогут их преодолеть.

Роджер аккуратно садится рядом с Фредди, близко, но не настолько, чтобы касаться. Он не знает, с чего начать разговор, и, несмотря на то, что у него было достаточно времени, чтобы подумать об этом, он не думал. Потому что знает, что тогда его слова будут звучать заученно или, что еще хуже, как клише.

Они молча съедают по два куска, и для Роджера это молчание кажется тягостным, он прекрасно понимает, что оттягивает момент признания, но язык не поворачивается, а кусок застревает в горле, стоит только открыть рот. Одно хорошо: Фредди, похоже, не тяготится ничем, он ест с аппетитом, иногда одобрительно кивает и выглядит глубоко задумчивым и расслабленным, развалившись на диване как на кровати. В конце концов Роджер просто заставляет себя начать, и начинает он издалека, потому что вот так с бодуна ляпнуть «Фредди, я люблю тебя» у него просто не получится.

– Хочешь узнать, почему я ходил на то свидание? – спрашивает он и тут же жалеет, что задал этот вопрос, потому что если Фредди сейчас ответит, что не хочет, то как тогда он будет выпутываться?

Но Фредди так не говорит, он отставляет кофе на столик, ложится на бок – лицом к Роджеру, притягивает к себе подушку и удобно устраивает голову на мягкой спинке дивана, всем видом показывая, что настроился внимательно слушать.

– На самом деле я всю голову сломал, – признается он, его взгляд теплый и спокойный, и Роджер видит, что он больше не злится из-за этого свидания, и это немного подбадривает его.

– Это был эксперимент, – говорит Роджер, – я хотел понять, смогу ли я, и что буду чувствовать.

– Оригинальный эксперимент, – фыркает Фредди себе под нос и прикрывает глаза, так что теперь Роджер не может видеть их выражение и понимать, что тот чувствует. У Фредди всегда очень выразительный взгляд, часто просто до мурашек, и Роджер не знает, почему Фредди прячется от него сейчас. Волнение его достигает своего апогея, и он откладывает пиццу в сторону, ощущая, как холодеют пальцы на руках. Оказывается, признаться в любви лучшему другу гораздо сложнее, чем кому бы то ни было. Внутри все просто трясется.

– Я правда думал дать ему в морду, когда он подкатил, – признается он. – Но не дал.

Отлично, молодец, Роджер, очень содержательно! Роджер порывисто отворачивается, не в силах смотреть на Фредди – это отвлекает, а ему нужно собраться с силами, с мыслями и просто найти остатки своей храбрости.

– Интересно почему? – спрашивает Фредди тихо.

– Я… В общем, в последние дни у меня появились некоторые сомнения по поводу происходящего со мной, с нами, – Роджер сжимает пальцы на диванной подушке и заставляет себя перевести дыхание и посмотреть на Фредди хотя бы мельком.

Глаза у того по-прежнему – щелочки, и Роджер видит сквозь длинные черные ресницы блеск, а на губах легкую улыбку, но совершенно непонятно, догадывается ли Фредди, о чем он пытается сказать ему, и если да, то как к этому относится? Роджер снова отворачивается и заставляет себя говорить, практически ощущая, как немеет язык.

– Помнишь тот день, когда ко мне приезжала полиция? – спрашивает он, но не ждет особо ответа, это риторический вопрос, однако Фредди за его спиной согласно хмыкает. – Мой приступ ненависти на самом деле был приступом ревности. Я жутко приревновал тебя к Теккеру, – говорит Роджер, понимая, что пока что не сказал ничего нового, Фредди и так знает, что он постоянно ревнует его ко всем и каждому, и между ними это обычная практика.

Наверное, где-то глубоко маленькая трясущаяся часть души Роджера надеется, что Фредди сам догадается, сопоставит два и два, поэтому он так тянет. Но это маловероятно, потому что Фредди молчит, наверное, слушает, пытается понять, и Роджер осознает, что тянуть кота за хвост дальше нельзя, иначе он просто струсит и убежит в ванную, как истеричная школьница.

– Я ревновал, потому что на самом деле люблю тебя, – говорит он, ужасаясь, как ломается его голос. – Фредди, я люблю тебя, – добавляет он совсем сипло и замирает. У него такое ощущение, словно мир сейчас рухнет сверху, Роджер закрывает глаза, чтобы комната так не вертелась перед его лицом, и еще сильнее цепляется в диванные подушки. Он жутко хочет, чтобы Фредди сказал что-нибудь, развеял его страхи, заверил, что всё в порядке для начала, но тот молчит, и эта гробовая тишина хуже всего.

Он, конечно, понимает, что Фредди, скорее всего, в шоке и, наверное, он сейчас снова всё испортил своим признанием, но сказанного назад не воротишь, да и не стал бы Роджер возвращать время вспять, потому что вместе с неизмеримым количеством адреналина в своей крови он чувствует облегчение. Оно болезненное, но это оно. Фредди имеет право знать правду, а Роджер не должен скрывать от него такие вещи!

– В общем, это всё, что ты должен знать. Я ничего не требую и не претендую на что-то, – нервно добавляет он и оборачивается, потому что молчание Фредди невыносимо. – Просто подумал…

Слова застревают у него в горле, когда он видит, что глаза Фредди плотно закрыты и он, судя по всему, просто спит. В первую безумную секунду Роджер думает, что тот притворяется, настолько всё нелепо, но он столько раз видел Фредди спящим! Он действительно спит, его губы расслаблены, и складочка на лбу исчезла, руки безвольно лежат и уже не обнимают подушку, а дыхание глубокое и ровное.

Роджер ощущает невероятное облегчение и отчаяние одновременно, если такое вообще возможно, но в последнее время для него нет ничего невозможного, так он думает, ведь он познал все спектры и оттенки эмоций за очень короткое время и сейчас, похоже, достиг своего апогея.

Роджер срывается с места и на самом деле запирается в ванной, ощущая приближение истерики. Ему тяжело дышать, а руки трясутся как у последнего алкоголика, никто не знает, сколько он потратил сил на это признание, он даже сам не знает, но, видимо, они были последние, и сейчас он просто истощен.

Он чувствует, что почти сдался. Его план провалился и мелькает спасительная мысль забить на это и забыть, жить как дальше, ведь если не получилось первый раз, то, может быть, не судьба? Подобная мысль на самом деле приносит временное облегчение, но, выровняв дыхание и слегка успокоившись, он понимает, что это не правильно – отступить, и если он отступит, то никогда себя не простит.

Он умывается ледяной водой, ждет, пока руки не перестанут дрожать, и выходит из ванной. Фредди лежит в той же позе и выглядит таким умиротворенным и измученным, что нет никаких сил на него обижаться или злиться. Они оба устали сегодня, этот скандал вымотал их до дна, так что Роджер сам виноват, что выбрал неподходящий момент для своего признания.

Он берет плед и осторожно накрывает Фредди, хоть в квартире и не холодно, а потом просто ложится рядом, утыкаясь носом в его спину. Фредди теплый, и от него приятно пахнет, и Роджер обещает себе, что попробует еще раз, потому что он стоит того, чтобы пробовать, он стоит всего на свете. Ради него Роджер готов натыкаться на камни, разбивать руки в кровь, быть смелым, и он будет.

1969

Фредди просыпается только к обеду, он лениво открывает глаза и вытягивается на кровати, отчего суставы немного хрустят и кружится голова. Он широко зевает, убирает за уши растрёпанные после сна волосы и ступает босыми ногами на мягкий ворс ковра. Роджер всё ещё спит, смешно уткнувшись своим маленьким носом в подушку и тихонько посапывая, луч солнца запутался в его белых волосах, и Фредди думает, что Роджер похож на ангела – такой прекрасный, что от нежности сводит пальцы и руки сами собой тянутся, чтобы убрать светлые прядки с этого волшебно красивого лица. Роджер улыбается и смешно причмокивает губами. Этот день обещает быть великолепным.

Фред принимает утренний душ и лениво пьёт кофе, устроившись у окна, сегодня суббота, один из редких дней, когда никому не нужно никуда идти, они с Роджером устроили себе выходной, и можно весь день валяться у телевизора, пить вино и наслаждаться обществом друг друга. Фредди решает заняться поздним завтраком. Он достаёт из холодильника овощи и яйца. Нарезает не самый удачный салат, так как куски получаются большими и неопрятными, а после долго смотрит на упаковку яиц, пытаясь вспомнить, что делала Кашмира, чтобы их отварить. В этот момент на кухне появляется Роджер, у него на голове воронье гнездо, на щеке след от подушки, он ступает голыми ногами на прохладный линолеум и ежится от холода, поддевая из пачки сигарету и жадно затягиваясь утренней порцией никотина. Фредди кажется, что он не видел ничего прекраснее. Это несправедливо, Роджер слишком красив, словно восход солнца над океаном, разве был у Фредди хоть один шанс не влюбиться в него?

– Доброе утро, красотка, – улыбается Роджер, после сна его голос низкий, хрипловатый, у Фредди по спине бегут мурашки, а в животе порхают те самые метафорические бабочки.

– Доброе, Лиззи, ты хорошо спал? – спрашивает Фред, поглядывая на Роджера из-под длинных чёрных ресниц.

– Волшебно, – усмехается барабанщик и отпивает из кружки Фредди уже давно остывший кофе.

Фредди вспоминает про свою затею с завтраком, возвращая своё внимание упаковке яиц.

– Родж, милый, как именно ты варишь яйцо? – вид у Фредди до того задумчивый, будто он решает вопрос глобального потепления.

Роджер неловко чешет затылок и покусывает нижнюю губу.

– Ммм… не знаю. Я думаю, это как-то связано с горячей водой.

Фредди смешно хмурит брови и достаёт из упаковки яйцо, недоверчиво осматривая его со всех сторон.

– Думаешь, его нужно положить в горячую воду? – спрашивает Фред.

Роджер пожимает плечами и подходит ближе, включая плиту, на которой уже предусмотрительно стоит кастрюля с водой.

– Попробуем, – фыркает он и улыбается Фредди, освещая своей улыбкой всё вокруг.

Да, они оба ужасны в готовке, всегда находится кто-то, кого можно эксплуатировать, а Фредди обладает удивительной способностью убеждать людей. Почти каждый день Брайан ворчит, но готовит им макароны с сыром, а иногда даже что-то повкусней. Роджер понимает, в чём фишка, он и сам не может отказать Фредди, словно тот какой-то загадочный гипнотизёр, способный заворожить любого своими глубокими чёрными глазами.

– И как я узнаю, что оно готово? – интересуется Фред.

– Ты задаёшь слишком много сложных вопросов, – смеётся Роджер.

– Ну, ты ведь не хочешь остаться без завтрака? – игриво хлопая своими пушистыми ресницами, спрашивает Фредди.

– Так значит, ты готовишь завтрак для меня? – Роджер чувствует такой прилив тепла, что желание зажать Фредди в крепких объятиях кажется даже слишком заманчивым.

– В первую очередь, – улыбается Фред, и Роджер почти уверен, что видит на его щеках румянец.

Они стоят около плиты ещё минут пять, словно два дикаря, рассматривая бурлящие в кипящей воде яйца и иногда тыкая в них вилкой. Зачем? Роджер не знает, это ведь не картошка, в конце концов, но когда по скорлупе идёт трещина, оба понимают: завтрак готов, и перемещаются за меленький кухонный стол. Фредди делает ещё пару чашек кофе и с довольным видом жуёт откровенно пересоленный салат, но Роджер не жалуется, он съедает всё подчистую и хвалит Фредди, словно не он только что испортил элементарные продукты. Роджер идеален, и однажды Фредди обязательно ему об этом скажет, только наберётся побольше смелости.

Позже они выбираются в магазин, истратив все деньги на вино и чипсы, но Роджер уверяет, что завтра они обязательно заработают ещё, так как дела в лавке начинают идти на лад.

Фредди выкладывает продукты из пакета, а Роджер уходит в комнату, чтобы переодеться. Вокруг царит редкий покой, пока из комнаты не раздаётся душераздирающий крик. У Фредди от испуга из рук падает бутылка вина, а в душе замирает леденящий ужас, он успевает надумать столько ужасных вещей, пока преодолевает те несчастные несколько шагов до комнаты, что, когда видит Роджера живым и невредимым, едва не теряет сознание от облегчения.