Текст книги "RAI Сorporation (СИ)"
Автор книги: Kooshksutrus
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 44 страниц)
Он укладывает Фреда на кровать и пытается встать, но тот не даёт, цепляется за него так, будто Роджер – спасательный круг, тянет на себя, обхватывая руками, пока Роджер не валится сверху. Он чувствует, как краска приливает к лицу, и ему становится жарко, уже достаточно давно они не были с Фредди так близко друг к другу.
– Не уходи, пожалуйста, – жалобно тянет Фредди и закидывает на него свою ногу, отчего Роджеру становится ещё более не по себе.
– Я не ухожу, Фред, никуда не ухожу, я просто хочу принести тебе воды, – Роджер знает, что все, что сейчас он может сделать, это отпаивать Фредди водой, возможно, тогда эта дурь побыстрее выйдет из организма.
– Я не хочу пить, лучше останься со мной.
Роджер злится на себя за то, что видит в этих словах двойное дно.
– Я буду здесь, дай мне пару минут, – просит он, ему просто необходимо выпутаться из этих тесных объятий, потому что с его телом происходит что-то абсолютно ненормальное.
Фредди, слава Богу, сдаётся и разжимает руки, печально прикрывая глаза, только сейчас до Роджера доходит, что тот не верит ему, он думает, что Роджер хочет сбежать, это словно нож в сердце, он ужасный друг.
Роджер действует быстро: открывает окно, чтобы проветрить тут всё, наливает из графина воды и возвращается к Фредди – тот жадно глотает воду, а после Роджер накрывает его одеялом, присаживаясь рядом на кровать. Фредди снова тянет его ниже, и Роджер сдаётся, позволяя удобно улечься себе на плечо, и даже приобнимает его, понимая, как сильно ему этого не хватало.
– Тебе не нужно домой? Что скажет Доминик? – интересуется Фредди, надавливая на больное. Это странно, что он говорит о Доминик в таком состоянии, Роджер сомневается в том, что Фред вообще соображает хоть что-то.
Тем не менее он сейчас как никогда ясно ощущает все эмоции Фредди: тот думает, что он променял его на Доминик. Однажды Роджер думал то же самое о Мэри, но правда в том, что Доминик так и не смогла избавить его от чувства пустоты. Роджер всё больше ловит себя на мысли, что по-настоящему он был счастлив в конце шестидесятых, когда в их с Фредди жизнях ещё не было никаких посторонних людей – только они и только друг для друга. Тогда всё казалось таким простым. Роджер понимает, что это странные и совсем неправильные мысли, а потому гонит их всеми силами, убеждая себя, что это лишь тоска об ушедшей юности, в юности всё всегда кажется простым.
– Пошла она нахуй, Фред, – грубо, но откровенно отвечает он, и Фредди смеётся, пьяно, но счастливо. Как же сильно Роджер скучает по этому искреннему смеху.
Лишь когда Фредди засыпает, Роджер выпутывается из крепкой хватки и выходит из комнаты, он, конечно же, не собирается уходить – всего лишь хочет выкинуть из дома всех этих ублюдков, что притащил Пол.
Роджер едва не сносит с петель двери гостевых комнат на втором этаже и спускается вниз, скидывая на пол грохочущий музыкальный центр. Фредди скорей всего будет чертовски зол, но Роджеру плевать, он хочет вернуть друга.
Все потихоньку замолкают и пьяным взглядом смотрят на сумасшедшего, в котором едва хоть кто-то узнаёт ударника Queen.
– Вечеринка окончена, проваливайте на хуй, быстро! – Роджер не припоминает моментов, когда он был настолько зол.
Конечно, он всегда заводится с пол-оборота, его до зубного скрежета иногда злит Фредди, но сейчас злость другая, он реально осознаёт, что готов убить любого, кто посмеет с ним спорить.
Роджер, правда, пытается держать себя в руках, но все старания валятся подчистую, когда к нему подходит Прентар, ухмыляясь так, словно это его дом и он устанавливает тут правила.
– Ты ещё здесь? – шикает на него Роджер, нервно сжимая кулаки.
– Я там, где должен быть, а вот тебе самое время возвращаться к своей жёнушке, – Пол Прентар терпеть не может Роджера Тейлора.
Корпорация никогда не даёт им лёгких заданий, но в этот раз всё кажется едва ли выполнимым. Стоит только Полу обрадоваться, как назойливый барабанщик снова вырисовывается где-то рядом. Пол делает всё, чтобы они с Фредди виделись как можно реже, благо Доминик сильно помогает ему в этом деле, но Тейлор как будто каким-то шестым чувством всегда ощущает, когда Фредди в беде, и появляется словно рыцарь в доспехах, готовый спасти его и вытащить из любой передряги.
Роджера срывает. Всё то, что копилось в нём уже долгие годы, вся ненависть по отношению к этому человеку выплескивается наружу словно цунами. Он бьёт наотмашь, чувствуя кровь на своих руках, и это буквально возносит его до небес, Роджер набрасывается на мерзавца и лупит его почём зря, он уверен, ещё секунда, ещё хоть одна секунда – и он убьет его. Пол, вероятно, даже сопротивляется и пару раз хорошенько бьёт в ответ, но в драке обычно побеждает тот, у кого больше злости, а этого добра у Роджера хватит на несколько жизней вперёд.
– Не смей приближаться к Фреду, я не позволю тебе убивать его! – орет Роджер лежащему на полу Прентару.
Тот сплёвывает на дорогой паркет кровь и снова ухмыляется, от этой ухмылки Роджеру становится дурно.
– Глупый Тейлор, он уже мёртв, – Пол не должен был этого говорить, но он прекрасно знает, Роджер никогда не поймёт, о чём на самом деле речь.
На несколько секунд Роджера просто оглушают эти слова, у него замирает сердце, а после на глаза падает красное марево, он бьёт Прентара ещё раз и буквально выкидывает из дома, даже не замечая, как ошарашенная и перепуганная толпа наскоро разбегается кто куда. Лишь когда вокруг становится тихо, Роджер позволяет себе выдохнуть.
Всю ночь он словно на автомате разгребает срач, что навели здесь посторонние люди, выкидывает наркоту, кормит кошек и лишь под утро возвращается в комнату Фредди: тот спит словно младенец, свернувшись калачиком на большой кровати. Это до того мило, что совсем не вяжется с тем человеком, что смог устроить в доме нечто подобное. Роджер хочет вернуть своего застенчивого, пусть и стервозного Фредди, но знает, что, как только наступит утро, Фредди снова возведет между ними стены и оттолкнёт его ещё дальше, чем уже есть. Роджер сам виноват, он готов это признать и даже извиниться, вот только Фредди Меркьюри не прощает ошибок, а Роджер гордый и упрямый – видимо, им суждено бесконечно бродить по кругу.
Фотосессия проходит в закрытой студии. Никаких привычных фотоаппаратов тут нет, просто голоэкран, за которым стоят фотограф и его ассистенты. Они что-то там настраивают и тыкают пальцами в разные кнопки, пока ребята позируют так, как их просит милая девушка по имени Хель. У нее в руках планшет, с которого она почти не сводит напряженного внимательного взгляда. Где тут фото– или хотя бы видеокамера, Фредди так и не понимает и в конце концов решает, что их снимают так же, как и на сцене. Вообще, в этом мире, по его мнению, все просто помешаны на объемных фотографиях и изображениях в 3D, а вот он бы не отказался от парочки бумажных плоских фото у себя на стене. К старому тянет очень сильно.
Их постоянно переодевают, и поначалу Фредди пытается контролировать этот процесс, он привык всегда сам придумывать свой образ, и эта привычка въелась в него с годами, но стилист Люсс Мэрэ, голубоглазый блондин, каким-то непостижимым образом раз за разом добивается своего, при этом ласково и обольстительно улыбаясь. Фредди сам не замечает, как уступает ему, сначала в мелочах, а потом полностью доверяя свой образ его довольно сексуальным рукам. Ему кажется, что они с Люссом на одной волне, потому как Фредди сам себе нравится в новых вещах. Мэрэ виртуозно обращается со всеми ребятами, не только с ним, и процесс переодевания под его руководством настолько слаженный, что работать с ним одно удовольствие, странно, но даже Роджер не бурчит.
Их образы довольно необычны и свежи, ничего лишнего, все просто, но очень стильно. Люсс радует ребят новостью, что после фотосессии они получат копии всех этих костюмов в личное пользование. Модные дома Лондона будут только рады, если знаменитости будут щеголять в их одежде.
Фотосессия длится четыре часа, и это довольно выматывающе. Хель, которая руководит всем процессом съемки и говорит, как повернуться и как встать, довольно требовательна. Очевидно, что она хочет получить не просто хорошую картинку, а что-то одно ей известное. Фредди, да и остальные, еще ни разу так не уставали на фотосессиях, от них требуют выкладываться по полной.
Они фотографируются все вместе и по отдельности, а также парами. Они и раньше так делали, в своем времени, но никто не требовал от них такой открытости перед камерой. Фредди немного неловко, но он старается, потому что его друзья стараются тоже, и им, похоже, это нравится. Он не хочет портить всем настроение своим занудством, поэтому молчит и делает все как ему говорят, насколько хорошо у него получается, он судить не может, но он надеется, что достаточно.
От них постоянно требуют обниматься и счастливо улыбаться, или загадочно улыбаться – улыбки в любом виде приветствуются, с этим Фредди более менее справляется. На самом деле, он всегда комплексовал из-за своих зубов и уже много раз думал о том, чтобы исправить их, но по контракту он не может менять свою внешность целых пять лет, поэтому зубы еще только в перспективе, хотя он и не уверен, что будет на самом деле их исправлять.
В восьмидесятых он даже пытался прятать их за усами, поэтому его широкие улыбки можно было увидеть очень редко, разве что когда он забывался дома или на концертах или думал, что его никто не видит, но потом, под самый конец своей жизни, он вдруг понял, как это глупо, и сбрил усы, однако застарелый комплекс остался, въелся ему под кожу – не вытащить. Поэтому и сейчас Фредди не улыбается во весь рот, но Хель все время хвалит его живые глубокие глаза, в которых, по ее словам, спрятано так много, что Фредди невольно оттаивает и начинает комплексовать чуточку меньше.
Настоящее испытание для Фредди – это обниматься с Роджером на камеру. Фредди, конечно, не бука и не шарахается от людей, но его сковывает внутренний страх, что он себя выдаст. Камера видит всё, а Хель настойчиво требует расслабиться, ей зачем-то нужно видеть счастье в глазах каждого из них, и для Фредди это почти непосильная задача. Он не может расслабиться, когда Роджер стоит позади него, прижимаясь вплотную, и крепко обнимает за талию. У Роджера, надо сказать, все получается гораздо легче. Он льнет к Фредди, кладет голову ему на плечо, дышит в ухо и шею, и от его прикосновений и дыхания Фредди просто немеет, потому что слишком сильно любит его, чтобы оставаться бесстрастным в такой ситуации, и слишком боится выдать себя, чтобы расслабиться.
Ребята и Роджер пытаются как-то помочь ему, шутят, дурачатся, но добиваются не особо многого: Фредди, конечно, ржет как конь, когда Роджер щекочет его, они тупо падают на пол и дрыгают ногами, но из этого фотосессию не сделаешь. Фредди и правда старается изо всех сил, и лишь когда Хель просит его спеть с Роджером соло, он наконец приходит в себя. Когда он поет, то словно попадает в привычную для себя колею и практически чувствует, как страхи отпускают его. Теперь посмотреть на Роджера с теплотой во взгляде и даже обнять его не кажется ему таким непосильным трудом, потому что все становится другим. На сцене он постоянно проделывает и не такое, и все прекрасно знают, что это не по-настоящему, вот только сам Фредди не знает, где оно – настоящее.
Вот уже много лет Фредди сам себе затрудняется ответить на вопрос, где он прячет свою суть – под светом софитов или в жизни. На сцене он тот, кем хочет быть, такой, каким хотел бы стать, а в жизни он простой парень с комплексами, который на самом деле никогда не станет тем крутым чуваком. Фредди периодически ощущает себя совершенно разным и решает, что все дело в обстановке, каким ему быть – решают люди.
После фотосессии они очень уставшие, но у них есть еще три часа, чтобы хоть как-то отдохнуть и перекусить. Их привозят в ближайший ресторан и провожают в укромное место, скрытое от чужих глаз, тут не только стол и стулья, но еще и диваны, что очень радует. Обслуживание в этом ресторане совершенно другое: нет никаких роботов на колесах или летающих лиц под потолком. Фредди чувствует себя практически как дома, когда на столе появляется напечатанный заказ и никто посторонний так и не подходит к ним.
С едой они расправляются быстро, а потом просто отдыхают, ожидая, когда нужно будет ехать. Между ними течет ленивая беседа с обычными подначиваниями: Джон бесит Роджера и задает ему нескромные вопросы, изображая журналиста; Роджер злится и таращит на него глаза, но, по большей части, пропускает всё мимо ушей; Бри дремлет на диване; Фредди просто лежит, скинув ботинки и слушая, как Дики доводит Лиззи, готовый в любой момент вмешаться, если что, но Роджер до странности притихший. Фредди посматривает на него из-под ресниц, не в силах отказать себе в этом маленьком удовольствии, и пытается понять, что гложет барабанщика – после фотосессии тот слишком задумчив. Фредди прекрасно понимает, что это не просто так, но не спрашивает.
За полчаса до выхода с ними по видео связывается пресс-атташе, он представляется как Сетт Уокер, и они быстро обсуждают темы, которые нельзя затрагивать. Их не так много: Бри и Джон не хотят рассказывать о своем прошлом, там нет ничего хорошего, Роджер с ними полностью солидарен, а Фредди наотрез отказывается отвечать на вопросы личного характера. Он вообще не готов говорить с журналистами ни о чем, кроме творчества. Все они когда-то пострадали от желтой прессы, поэтому надвигающаяся пресс-конференция не вызывает у них никаких приятных ассоциаций и радостного предвкушения. Все как один хотят просто пережить это необходимое зло.
Пресс-конференция проходит под открытым небом на фоне какого-то искусственного водоема, больше всего похожего на бассейн. Их сажают в мягкие кресла, но это совсем не помогает расслабиться. Камеры-комары летают вокруг в таком количестве, что становится страшновато. Одна из них зачем-то залетает под стол, снимая их ноги, и Роджер пытается незаметно пнуть ее мыском ботинка.
Журналистов очень много, их целая площадь, и даже за ее пределами, на стоянке, там, где полно машин, тоже есть люди, и все они снимают.
– Судя по всему, мы тут застрянем надолго, – констатирует Джон, оглядываясь. Его немного пугает такое количество репортеров и журналистов, и он ищет пути отступления, но позади только вода, и если что, убегать придется вплавь. Впрочем, Фрэнк обещал спасти их в случае непредвиденной ситуации и подогнать машину, однако Джон не особо верит в него, и его даже не утешает куча охранников, расставленных по периметру, и силовое поле, имитирующее заграждение, через которое, как уверяет их начальник службы безопасности, никто не сможет пробраться.
– Хочу домой, – говорит Роджер. Ему жарко, несмотря на то, что над всем Лондоном днем и ночью находится силовое поле, защищающее всё живое от перегрева, и у него по виску течет капелька пота.
Фредди на автомате поднимает руку и стирает ее небрежным быстрым жестом. Он не думает ни о чем таком в этот момент, но запоздало понимает, что не стоило этого делать, потому как «комары» нацеливают свои «морды» прямо на Роджера. Тот хмурится и машет на них рукой.
– Извини, – почти совсем неслышно говорит Фредди, но тот лишь качает головой и даже не смотрит в ответ, что заставляет сердце Фредди тяжело сжаться в груди. Ему кажется, что Роджер немного злится на него за этот жест.
Роджер немного взволнован, хоть это и не первая пресс-конференция в его жизни, тем не менее, сейчас все по-другому, и Фредди, сам того не желая, заставляет его нервничать еще больше, а потому он старается изо всех сил придать себе независимый и пофигистский вид. Ему сейчас так легче.
– Ладно, ребята, вы готовы? – спрашивает Сетт, присаживаясь рядом. К ним опускаются микрофоны, и один зависает над толпой.
Пресс-конференция начинается, и поначалу все идет гладко: им задают вопросы об их творчестве, о планах на будущее, о контракте с корпорацией и, конечно же, очень интересуются мнением самих музыкантов о происходящем. Фредди прилагает много усилий, чтобы не сказать о корпорации все, что он думает и в чем подозревает. Его ответы, как и ответы ребят, довольно сдержаны, и о планах на будущее они пока не распространяются, потому что кроме концертов там особо планов и нет. Разве что получить образование.
Но, как это обычно бывает, все летит к чертям после первого неправильного вопроса. Над толпой расцветает движущаяся голограмма, где Роджер садится в такси с котенком на руках.
– Газета «Morning slop», – представляется парень, как только микрофон подлетает к нему – очевидно, автор голограммы. – Вопрос к Роджеру: как вы назвали котенка?
На самом деле, нет ничего особенного в том, что Роджера сфотографировали в общественном месте, но Фредди начинает ощущать дискомфорт. Он не знает, как в этом мире работают папарацци, но сам факт, что за Роджером или еще кем-то из них могли следить, приводит его почти в ярость. Он не верит, что тот парень случайно оказался у того магазина, и это выводит его из себя.
– У меня тоже встречный вопрос, – говорит он, не дожидаясь, пока Роджер ответит. – Ты что, следишь за нами, чувак?
По толпе прокатывается смех, очевидно, некоторые решают, что Фредди шутит. Но нет, он не шутит и смотрит на вставшего со своего места парня прожигающим взглядом.
– Мы не так работаем, – тем не менее парень отзывается спокойно и даже не заикается. – На тот момент я был на другом конце Лондона, но моя камера хорошо служит мне.
– Так значит, это твоя камера следит за нами? – не унимается Фредди, чем смешит толпу еще больше. Ему бы остановиться, но он не может.
– К сожалению, моя камера не может этого делать, я могу лишь направлять ее движение, – отвечает парень из «Morning slop» и нагло улыбается.
– Следующий вопрос! – перебивает их Сетт, тем самым заканчивая начинающуюся перепалку, и микрофон перелетает к другому журналисту.
Но настроение уже испорчено, и между группой и толпой царит напряжение, которого не было в начале. Люди, напротив, стараются быть тактичными, многие из них, но Фредди понимает, что неудобные вопросы прозвучат еще не один раз, и не ошибается. Газета «Garbage dump» спрашивает, когда у них с Роджером свадьба, потому что они так мило смотрятся вместе, девушка из журнала «Picky bitch» спрашивает, не хочет ли Фредди сделать себе нормальные зубы, на что Роджер отвечает кучей непечатных слов и показывает ей фак. Микрофоны, конечно, заглушают его мат записью соловьиных песен, но смысл его послания от этого не становится менее явным. В толпе снова смеются, потому что чирикающий соловьиным голосом Роджер совсем не страшен и это нисколечки не обидно. Конечно, Тейлор сделал только хуже, потому что каждое их движение снимают.
– Вы так защищаете друг друга, между вами что-то есть? – тут же задает вопрос другая журналистка, из «Guessing creature».
– И опять вопрос не по теме, – прерывает их Сетт. – Следующий!
– Как вы относитесь к Фроджеру? – спрашивает девушка из «Blue gave».
– Не по теме! – уже кричит Сетт. – Ребята, давайте по теме!
– Что такое Фроджер? – спрашивает тихо Фредди, наклоняясь к Уокеру.
– Фрэнк вас просветит после, – говорит Сетт.
Далее следуют несколько вопросов по теме, но толпу уже не остановить. Явное нежелание группы говорить лишнее заводит людей, и совершенно очевидно, что вопросов «не по теме» гораздо больше, чем нормальных. Они так и сыпятся и в основном касаются именно личной жизни ребят. У Фредди кружится голова от переизбытка информации, когда он понимает, в чем вообще их «подозревают» – по-другому и не скажешь. Такого не случалось даже в их времени, когда управы на журналистов не было и в помине.
Фредди не понимает, как можно подумать, будто Джон и Брайан вместе? Или Брайан и Роджер… Или Джон и он… Как можно подумать, что Роджер тайно влюблен в него? Неужели они когда-то давали повод или вели себя неправильно? Фредди не может понять и только рад, что еще никто не увидел очевидного – что это он тайно влюблен в Роджера всю свою жизнь, а не наоборот.
Роджер разваливается в своем кресле, весь красный не то от жары, не то от смущения, и нечаянно задевает своим коленом колено Фредди. Он-то прекрасно знает, что такое Фроджер и остальное, о чем их спрашивают, он дожил до того времени, когда это безумие только начиналось, хотя и не вникал особо – тогда его больше интересовали выпивка, сигареты и желание поскорее покончить со всем. Но вот теперь услужливая память бросает ему парочку моментов для обдумывания, и он не знает, куда себя девать.
Брайан и Дики тоже не в восьмидесятых оставили этот бренный мир, поэтому прекрасно понимают, о чем речь, но этих двоих подобные слухи, похоже, совсем не задевают так сильно. Бри даже ухмыляется, а у Фредди ничего не укладывается в голове.
Наконец Сетт замечает рассеянное состояние Меркьюри и дает отбой, заканчивая пресс-конференцию. Всего они провели перед толпой полтора часа, но у ребят такое чувство, будто прошли сутки.
Роджер облегченно рычит, когда они попадают в приятную прохладу собственной квартиры, и стягивает с себя футболку, совсем не замечая прожигающего взгляда Фредди на своей спине. Он настолько устал, что ему почти все равно, хочется одного – в прохладный душ.
– Я в душ, – бросает он и скрывается за дверью.
Фредди стоит некоторое время на пороге, потом закрывает входную дверь и поднимает футболку Роджера с пола, пока ИИ не приняла ее за мусор. Ткань еще влажная, хранящая тепло тела и едва различимый запах кожи Роджера, пота и антиперспиранта, и он невольно подносит комок ткани к лицу, прикрывая глаза – до того это приятно.
Он даже не задумывается, насколько странно это выглядит, и совершенно не предполагает, что его может кто-нибудь засечь, ведь он в своей квартире, поэтому вздрагивает, когда голос Роджера спрашивает:
– Ты что, нюхаешь мою футболку? – Роджер стоит в полурасстегнутых штанах и босиком, похоже, он уже собирался зайти в душ, но что-то забыл и застал Фредди за этим нелепым занятием.
Фредди теряется и даже пугается, он не знает, что может подумать Роджер, но тот хотя бы не выглядит возмущенным, скорее, позабавленным.
– Эм… я проверял, не пора ли ей на свалку, – находится Фредди.
– Даже не думай об этом! – предупреждает Тейлор. – Она мне нравится.
Он выхватывает футболку из рук замершего столбом друга и уходит в свою комнату, чтобы взять то, что хотел. Он немного обескуражен увиденным, и хотя поначалу, когда он застает Фредди за компрометирующим занятием, его это немного смешит, то потом всё становится непонятным. То, как Фред реагирует, заставляет Роджера придержать свой язык и не отпускать колкие шуточки в его адрес.
У Фредди в глазах страх, смущение и какая-то пронзительная беззащитность, словно Роджер застал его за чем-то личным. Он не может найти веской причины, из-за которой Фредди стоит так волноваться по такому пустяковому поводу, кроме одной невероятной, которая приходит ему в голову, и он уже никак не может перестать думать об этом. Это нелепо – фантазировать о таких вещах. Фредди не мог нюхать его одежду, потому что тащится от запаха Роджера и от него самого, боже, это даже звучит нелепо! Они ведь недавно выяснили, что просто друзья и что никакой пьяный секс не испортит их дружбу. Фредди с радостью принял его извинения и назвал всё случившееся «пьяным недоразумением». Неужели он врал?
– Нет, такого не может быть, – убеждает сам себя Роджер, стоя под душем, но в голову лезут мысли одна похлеще другой.
Ведь он тоже нагло соврал Фредди, что жалеет, извинился, хотя сам совсем не прочь повторения. Что если Фред просто поддакнул ему, что если он тоже испугался потерять их дружбу, а на самом деле…
Роджер включает воду похолоднее, понимая, что всё именно так и могло быть, и ситуация предстает для него совершенно в другом свете. Но он также осознает, что всё это может оказаться его воображением, что он принимает желаемое за действительное, потому что после того, как он понял, что любит Фредди, он стал совсем неадекватно оценивать всё, что касается его друга, хотя и раньше не мог похвастаться особой рассудительностью.
В конце концов, Роджер так и не приходит к однозначному выводу – это совершенно невозможно. Он просто хочет выкинуть подобные мысли из головы и чтобы образ Фредди, прижимающего его футболку к себе, наконец выветрился из его воспоминаний. А еще он изо всех сил гонит от себя странное тепло в груди и бабочек в животе. Его глупое сердце не желает слушать голос разума и бьется слишком часто.
Его эйфорию прерывает письмо от стилиста Люсса Мэрэ, и Роджер стонет. Он совсем забыл о нем, да и теперь его безумная идея не кажется хорошей, но отступить он не может. Знает, если струсит, будет жалеть еще очень долго.
Несколькими часами ранее.
Роджер сам не свой, когда обменивается контактами с Люссом. На самом деле, спроси его, как он дошел до жизни такой, и он не ответит ничего внятного. Просто когда по окончании фотосессии Мэрэ подкарауливает его у дверей в раздевалку и откровенно подкатывает, Роджер не бьет его по лицу сразу же – это и спасает ситуацию.
– Привет, нас уже представляли, но хотелось бы сделать это лично, – говорит Люсс и протягивает руку. – Ты классно смотришься на фотках, я уже много лет не встречал такого харизматичного лица.
Не похоже, что он хочет поболтать о чем-то важном. Роджер на автомате жмет протянутую руку, ощущая, как внутри него привычно вырастают колючки. Он еще не знает, что надо от него этому Люссу, но уже насторожен.
– Спасибо, – отвечает Роджер и смотрит в глаза напротив. В этих глазах улыбка и доля застенчивости, Мэрэ немного нервничает, и до Роджера, наконец, доходит, что происходит.
Его бросает в жар, и первый порыв – ударить, уйти, запретить приближаться к себе, но невероятным образом Роджер сдерживается. У Мэрэ добрый взгляд, и Роджер не видит там ничего сального, что иногда мелькает во взгляде Теккера, когда тот смотрит на Фредди. Люсс не кажется опасным, он не пытается распускать руки и держит дистанцию. Мэрэ приглашает его на чашечку кофе и не выглядит при этом так, словно хочет затащить Роджера к себе в постель немедленно, похоже, будто он и правда заинтересовался Роджером как личностью. Именно эта ненавязчивость, наверное, и не дает Роджеру повести себя агрессивно.
– Мы могли бы сходить как-нибудь выпить кофе, – предлагает Мэрэ, лучезарно улыбаясь. – Как ты на это смотришь? Я угощаю.
Первая мысль Роджера, конечно же, это категоричный отказ, он даже открывает рот, но старый рефлекс, очевидно, ослабел, учитывая последние события и все сомнения, через которые Роджеру пришлось пройти недавно, – всё это поворачивает ситуацию совершенно в другое русло.
– Почему бы и нет? – отвечает Роджер раньше, чем успевает подумать.
Все происходит настолько спонтанно, что Роджер еще некоторое время после того, как Мэрэ уходит, не может до конца осознать, что он только что согласился пойти на свидание с парнем. Он настолько в шоке сам от себя, что даже рад, что фотосессия закончилась, иначе на фотографиях была бы запечатлена его растерянная физиономия.
«Действительно, если в этом мире такое в порядке вещей, то почему бы и нет?» – вдруг приходит в голову шальная мысль. Если уж он недавно открыл новые стороны своей сексуальности, разве это не повод узнать себя получше? Узнать, каково это – встречаться с парнем? Сможет ли он что-нибудь почувствовать по отношению к Мэрэ, и насколько далеко простирается его бисексуальность? Хватит ли у него духа пойти с мужчиной в общественное место, на свидание, держаться за руку или типа того?
Это безумные мысли, совершенно невозможные, нереальные, и он сам себе навешал бы пенделей, если бы мог, но, мелькнув раз, эта идея напрочь заседает в его голове, и он не в состоянии игнорировать ее. Роджер упрям как сто ослов, да. И сейчас это упрямство настоятельно советует ему выяснить для себя несколько важных вещей, тем более что безобидный Люсс Мэрэ идеально подходит для этого маленького эксперимента.
1968
Роджер ненавидит Ливерпуль, конечно, это город, где родились легендарные The Beatles, и это весьма почётно, но на деле по большей части в городе живут одни лишь гопники, готовые в любой момент накинуться на тебя с кулаками. Драки и поножовщина в местных клубах – обычное дело, и если бы не Фредди, Роджер никогда не сунулся бы в это сомнительное место.
Фредди посещает все концерты Smile, и Роджер считает, что тоже просто обязан поддержать его, но на самом деле причина, конечно, в другом – он обожает слушать Фредди. Конечно, тот поёт дома каждое утро, но это другое, видеть Фредди на сцене – это особенное удовольствие. Фред как будто перевоплощается в один миг, он заряжает такой энергетикой, что от него невозможно оторвать глаз. Роджер считает Тима своим другом, но про себя всегда думает, что Тиму никогда не добраться до уровня Фредди, это просто невозможно. Роджер восхищается Фредди и готов ехать за ним хоть в Занзибар, если тот захочет.
Подвальное помещение клуба The Sink выглядит в лучших традициях дешёвых рок-баров шестидесятых: тут накурено так, что в воздухе висит дымка, а людей так много, что едва можно протолкнуться к бару. Люди любят Ibex, и Роджер прекрасно знает причину этой любви.
У клуба нет лицензии на алкоголь, что ещё больше портит о нём впечатление, а всем желающим выпить приходиться менять деньги на крышки от бутылок в клубе, располагающемся этажом выше, чтобы использовать эту валюту здесь, а учитывая количество людей, процедура становится ещё более затруднительной. Тим, вызвавшийся составить Роджеру компанию, явно успевает пожалеть об этом несколько раз.
– Ненавижу это место, Ливерпуль самая настоящая дыра, – нервно бросает он, пытаясь перекричать шум толпы.
Роджер тяжело вздыхает и грустно провожает взглядом бутылку пива в руках одного из посетителей, у него нет причин спорить.
– По крайней мере, они собрали аншлаг, – отвечает Роджер.
– Не удивительно, в этой заднице, скорей всего, просто нет ни одной достойной группы, – фыркает Тим.
Роджера это веселит.
– Леннон бы с тобой сейчас поспорил, – усмехается Роджер.
– Леннона тут давно нет, к его счастью, – отзывает Стаффел.
Роджер не успевает ничего ответить, так как кто-то налетает на него со спины, обвивая своими руками его шею, он уже готов заехать наглецу по морде, когда видит на смуглых запястьях кучу браслетов, и знакомый голос раздаётся прямо возле его уха:
– Попался, – горячее дыхание Фредди опаляет ухо даже сквозь копну волос, и у Роджера по спине пробегает стадо мурашек. Фредди странно действует на него, он уже давно это заметил.
