Текст книги "RAI Сorporation (СИ)"
Автор книги: Kooshksutrus
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 44 страниц)
«Что, Фредди, дрочишь на меня по ночам?» – эти слова просто так и звенят в его голове не переставая.
Роджер попадает в самую точку, даже, возможно, сам не осознает этого, и все, что остается Фредди в этот момент, – это держать лицо, потому что это единственное, что у него осталось, – его гордость. Роджер просто уничтожил его под корень, но Фредди сильный, он справится.
Он не знает, на самом ли деле Роджер что-то понял, или просто сказанул для красного словца, но в любом случае он будет и дальше жить как жил и без стеснения и страха смотреть в глаза Тейлору. И он не собирается стыдиться своих чувств или оправдываться, если все же получится так, что Роджер узнает о чем-то. Так что если у Роджера с этим какие-то проблемы, то это только его проблемы.
Фредди вздрагивает, когда по истечении двадцати минут Фиона сообщает, что Роджер стоит у него под дверью. На включившемся экране все хорошо видно, даже с кровати вставать не надо, и Фредди смотрит на взъерошенного Роджера в помятой футболке, и его предательское сердце снова ёкает, настолько тот выглядит растерянным сейчас. Но он гонит эти чувства, запрещает себе чувствовать, потому что если Роджер догадался, то у него против Фредди есть оружие, которым он реально способен морально убить, а Фредди не хочет больше боли сегодня, он просто хочет немного отдохнуть и забыться, хотя бы на время.
– Фред, может, мы поговорим? – динамик передает голос Роджера идеально чисто.
Фредди закрывает глаза, чтобы не видеть его, и упорно молчит. Он прекрасно понимает, что Роджер сейчас чувствует себя виноватым, и что, по-хорошему, им и правда стоит поговорить, помириться.
– Не сейчас, Лиззи, – шепчет Фредди. Роджер не слышит его, так как с его стороны звук выключен, но Фреду этого и не надо.
– Слушай, я правда сказанул глупость, – продолжает Роджер. – Прости!
У Фредди под веками выступает влага, но он упорно не открывает глаза. Действительно, глупость. Для Роджера это всего лишь глупость и никогда не станет чем-то важным, поэтому Фредди не хочет его прощать, на самом деле он хочет, чтобы Роджер осознал, что каждое брошенное им слово – вовсе не глупость, и что все очень серьезно – этого будет достаточно.
– Фредди! – зовет Роджер, когда не получает ответа, и пинает дверь ногой.
– Выключи видео, – просит Фредди Фиону, и, когда экран гаснет, он не чувствует облегчения, как ожидал.
Фредди не знает, сможет ли он вообще уснуть сегодня, напряжение сковывает его похуже кандалов, а запах Роджера, кажется, въелся в кожу, и в одежду, и в белье на кровати. Фредди переворачивается на бок, утыкается носом в подушку и вдыхает аромат хлопка и едва различимые нотки, принадлежащие Тейлору. Он точно не может сказать, чем пахнет Роджер, там намешано так много: теплый летний вечер, свежий ветер, сладкий шампунь и кожа, которую Фредди сегодня так безбожно царапал и чувствовал на своем языке ее вкус.
Чертов прекрасный Роджер Тейлор.
Фредди вспоминает его извивающееся тело под собой, они были так близко, что он чувствовал его всего, и это невыносимо – не иметь возможности повторить. А ему так хочется прижаться снова к своей Лиззи, встать, открыть дверь и просто без всяких слов утащить к себе на кровать, и будь что будет. Но Фредди, конечно же, так не делает, потому что он еще не совсем сошел с ума, чтобы бросаться на Роджера, требуя секса.
– Чертов Роджер… – шепчет он и расстегивает ширинку.
Это такая ирония: Роджер сейчас стоит под дверью и просит прощения за то, в чем был абсолютно и на сто процентов прав. А Фредди даже не чувствует себя виноватым за то, что делает это, ему наконец-то хорошо, так, что слезы облегчения бегут по щекам, и сбивается дыхание. Это всё, что ему доступно, и он не собирается отказываться от своего маленького кусочка рая.
1988
Роджер стоит на пороге знакомого дома, нервно переминаясь с ноги на ногу. Тут больше нет шумных вечеринок, и вокруг царит непривычное умиротворение, но Роджер всё никак не может решиться позвонить в дверь. Он уверен, Фредди уже знает о случившемся и, скорей всего, будет злиться. Фредди не нравится, что они с Брайаном принимают удар на себя, тем самым пытаясь отвести внимание прессы от самого Фредди, но в этот раз Роджер может сказать наверняка: дело не только в прессе, в этом случае он принял взвешенное и самое верное решение в своей жизни.
Роджер тяжело вздыхает и уже собирается позвонить в дверь, когда та открывается сама. Фредди невесело улыбается и смотрит на Роджера грустными чёрными глазами.
– Долго собираешься тут стоять? – фыркает он и отходит немного в сторону, пропуская Роджера в дом.
– Как ты узнал, что это я? – шутит Роджер, но голос у него убитый, а в голубых глазах такая же тоска, как и в чёрных.
– Почувствовал, – улыбается Фредди и кокетливо подмигивает, на несколько секунд становясь прежним.
Пару минут они просто молчат, Фредди ставит чайник, а Роджер чешет за ухом одну из многочисленных кошек Фреда. Роджер не знает, с чего начать, а Фредди как назло не слишком разговорчив сегодня.
– Я ушёл от Доминик, – наконец-то говорит Роджер и чувствует такое облегчение, что, кажется, может взлететь. Эти слова приятно ласкают слух, ему кажется, что клетка открылась – и вот он, свежий воздух и такая манящая свобода.
Фредди громко ставит чашку на стол и снова смотрит на Роджера долгим внимательным взглядом, будто желает прочесть его мысли. Впрочем, всё и так понятно.
– Действительно ушёл, или вы с Брайаном придумали очередной скандал для прессы?
На самом деле, Роджер действительно уже очень давно хотел закончить весь этот фарс под названием «семейная жизнь», но всё не решался, убеждая себя, что тяжелые времена пройдут, и жизнь расставит всё по своим местам. Со временем он понял, всё самое тяжёлое у него впереди, и дело тут уже совсем не в Доминик, ведь единственное, о чём Роджер думает неустанно, это Фредди. Роджер вдруг понимает, что не хочет тратить своё время на отношения с женщиной, к которой не чувствует ровным счётом ничего, ведь это же самое время можно посвятить Фреду. Он очень надеется, что тот всё ещё нуждается в нём. Роджер хочет верить в лучшее, он не позволяет страху взять над собой вверх, он уверяет себя, что с Фредди всё будет хорошо, но здравый смысл не отключить, и каждый раз он оставляет на сердце очередной глубокий порез, напоминая себе, что каждая минута с Фредди теперь ценна как никогда раньше.
Конечно, Роджер мог бы сделать всё тихо, не кидаться в прессе громкими заявлениями и не становиться главной сплетней для всех таблоидов, но после того, как Фредди стал чуть ли не основной темой для обсуждения в СМИ, они с Брайаном решили, что должны защитить его от всей этой грязи всеми возможными способами. Если это значит выставить свою личную жизнь напоказ, Роджер может сделать это, не колеблясь ни секунды. Фредди уверен, что не нуждается в защите, Роджер думает по-другому.
– Я не люблю её, наверное, не любил никогда по-настоящему. Эти отношения зашли в тупик, а мне надоело ходить по кругу, – Роджер не врёт, когда-то он был очарован этой женщиной, но сейчас даже не может вспомнить почему, что странно.
С каждым годом у него в голове всё чаще крутилась странная мысль, будто эти чувства ему навязали насильно, будто на самом деле и не было ничего.
Фредди понимает, что не должен радоваться, ведь Роджеру нелегко придётся теперь, у Фредди нет поводов для веселья, но он так мечтал услышать эти слова, что сейчас чувствует себя по-глупому окрылённым.
Когда в жизни Роджера появилась Доминик, Фредди почувствовал – он теперь лишний, он больше не нужен Роджеру, он вдруг чётко осознал, что навсегда останется одинок. И это осознание убивало его каждый день. Фредди никогда не любил Доминик, он так и не смог её принять, ведь она, сама того не осознавая, отняла у него Роджера, и смириться с этим он так и не смог. А в глубине души Фредди наивно верил, что однажды Тейлор поймёт, что она ему не пара, что однажды он обязательно придёт к нему и они снова будут только вдвоём. Фредди пообещал себе, что, если это случится, он обязательно откроется Роджеру – и будь что будет, а в самых смелых фантазиях он всегда представлял, что, возможно, Роджер даже примет его чувства и позволит любить себя так, как Фредди всегда желал.
И вот он, Роджер. Он не любит Доминик, он снова свободен и уязвим как никогда, он нуждается в нём, Фредди чувствует это, но ещё он знает, что теперь даже прикоснуться к Роджеру для него – непозволительная роскошь.
Любовь Фредди опасна, и это уже далеко не красивые слова из песни, это страшная, болезненная реальность, он больше не имеет права любить Роджера, но убить в себе это чувство Фредди всё ещё не в силах. Ему хочется закрыться в своей комнате и рыдать, ведь, сложись всё иначе, он бы отдал Роджеру свою душу, тело и сердце, всё это и так давным-давно принадлежит ему, и может быть, только может быть, Роджер принял бы эти скромные дары, и Фредди смог бы узнать, как это – быть счастливым.
– Думаешь, я идиот? – спрашивает Роджер, когда молчание затягивается.
– Думаю, что тебе не стоило выносить это на всеобщее обозрение, – говорит Фредди, он не хочет ставить своих друзей под удар. Он не заслуживает такой преданности, он вообще не заслуживает ничего.
– Это уже не важно, просто я чувствую себя странно одиноким, – несмело отвечает Роджер. На самом деле, он говорит совсем не о Доминик. Он вдруг понимает, что всё это время ему не хватало именно Фредди.
Фредди как никто другой знает, что такое одиночество, и это последнее, чего бы он хотел для Роджера. Это ужасное чувство, убивающее человека изнутри. Роджер этого не заслужил.
Фредди мягко улыбается и садится рядом с Роджером на диван, их колени соприкасаются, и Фред чувствует приятное тепло, разливающееся по всему телу. Даже спустя столько лет невинные прикосновения Роджера вызывают в нём целую бурю эмоций. Хочется касаться его постоянно.
– Не беспокойся, милый, я не думаю, что ты надолго останешься один, – Фредди надеется, что Роджер не заметит, как жалко и тоскливо это прозвучало.
Ещё пару лет назад Фредди умолял бы Вселенную о том, чтобы Роджер не потерял голову от какой-нибудь красотки, чтобы у них было время побыть только вдвоём, но сейчас он просит о другом: Роджер должен встретить кого-то хорошего, того, кто присмотрит за ним, когда Фредди не станет.
Но только вот Роджер не хочет искать кого-то другого. Он понимает, что всё, чего он хочет, – это проводить с Фредди как можно больше времени. Возможно, он слишком боится его потерять, возможно, это что-то другое, впрочем, с ним уже было подобное в семидесятых, пока не появилась Доминик. Может быть, сейчас пришло время принять эту странность и разобраться во всём, иначе Роджер точно сойдёт с ума.
– Может быть, я могу остаться здесь? – Роджер выдаёт это спонтанно быстрее, чем успевает подумать, и Фредди выглядит удивлённым и испуганным одновременно.
У Фредди сердце в груди делает кульбит: неужели Роджер и правда хочет остаться здесь, с ним? Это похоже на сон, и в один момент Фредди вдруг забывает обо всём, он взлетает до самых небес, ему хочется кричать, петь песни и рассказывать всему миру, как он счастлив, но реальность быстро прибивает его обратно к земле. Он ни за что не позволит остаться Роджеру тут и не сделает его сиделкой умирающего. Роджер обязательно встретит кого-нибудь хорошего, и этот человек уж точно будет не Фредди. Он не заслуживает Роджера, он не имеет права привязывать его к себе.
Роджер видит, как Фредди меняется в лице, и ему совсем не нравится, как тот болезненно морщится и поджимает губы.
– На время, пока не прогонишь, – Роджер выдаёт что-то похожее на улыбку, ведь Фредди кажется совсем растерянным и явно не обрадованным этой просьбой.
Фредди не прогнал бы Роджера никогда, если бы он пришёл раньше всего на пару лет. Ненависть к себе становится ещё сильней, Фредди должен был быть умней и осторожней, возможно, тогда он не причинил бы Роджеру столько боли.
– Я бы с радостью, Лиззи, но не думаю, что тебе тут будет комфортно, да и к тому же Джим постоянно здесь, а вы всё ещё не ладите, – откровенно лжёт Фредди.
Он сделал бы всё, чтобы Роджеру было комфортно тут, плевать на Джима и на весь окружающий мир. Фредди хочется выть от тоски, когда он видит боль и разочарование в голубых глазах, но он убеждает себя, что эта боль куда меньше той, которую Роджеру пришлось бы пережить, останься он тут.
Роджер, конечно же, понимает всё по-своему. Он был нужен Фредди, но теперь у него есть Джим, и Роджер будет только мешать. Что же, всё справедливо, его не было рядом, когда Фредди просил, теперь очередь Фредди пожить своей жизнью. Но, несмотря на осознание очевидного, на сердце словно кошки скребут, а на душе тёмная, вязкая пустота.
– Я понял, ты прав. Я тогда, пожалуй, пойду, – Роджер чувствует себя таким разбитым, что находиться с Фредди рядом сейчас равносильно самоубийству.
Он встаёт, поправляет футболку и собирается уходить, когда Фредди хватает его за руку, а у Роджера по спине бегут мурашки от этого невинного прикосновения.
– Ты ведь не обижаешься на меня? – спрашивает Фредди, и в глазах его всё ещё тёмная грусть, Роджер сделал бы всё, что угодно, чтобы в этих чёрных глазах снова горел яркий, живой огонёк.
Роджер улыбается.
– Я не могу на тебя обижаться, Фредди, ты ведь знаешь.
Ладонь Фредди соскальзывает с запястья ниже, так, что Роджер чувствует тёплые пальцы в своей руке, и ощущение этого накрывает его словно снежная лавина, ещё никогда Фредди не ощущался так остро, так реально. Это странные чувства, Роджер не может описать их словами, но он держит чужую руку до тех пор, пока длинные пальцы не выскальзывают из его ладони, отчего Роджеру становится как-то одиноко и чертовски холодно.
Если бы Фредди предложили загадать всего одно желание, он бы не стал просить вечной жизни или чудесного исцеления, он бы загадал хотя бы один день с Роджером, в той реальности, где он принадлежит ему и любит в ответ.
К концу жизни людей часто накрывает сожаление о несделанном, о том, что так и не сбылось, и единственное, о чём жалеет Фредди, что он так и не узнал, каковы на вкус губы Роджера.
Роджер так и не может уснуть этой ночью. Он не хочет уходить в свою комнату и даже не переодевает порванную футболку, он так и остается в гостиной и лежит на диване, молча разглядывая потолок, пытаясь собрать все мысли в кучу и переосмыслить всё случившееся.
На самом деле, он уже готов собирать вещи, ведь почти на сто процентов уверен, что стоит Фредди выйти – и он сразу же укажет ему на дверь, но Роджер не собирается сдаваться так просто, Фредди придётся очень постараться, чтобы заставить его уйти! Не раньше, чем они поговорят!
А поговорить им есть о чем, как теперь совершенно отчетливо понимает Роджер. Он вдруг находит, что всё это знакомо ему слишком хорошо, он и сам едва не разгромил корпорацию, когда Фредди ушёл на свидание с Теккером, он бы реально убил ублюдка, если бы Вайнона тогда позволила ему выйти. Что если Фредди чувствует то же самое, что если весь этот скандал был ни чем иным, как сценой ревности, ревности абсолютно, сто процентов не дружеской?
Роджер вспоминает каждый момент их сумбурной ссоры, анализирует и чувствует себя Колумбом, ступившим на новые, пока что неизвестные для него земли, но это открытие заставляет его сердце забиться сладко-радостно. Футболка, ревность и та гифка в избранных – Роджер, конечно, может ошибаться, но ему очень хочется верить в свою абсолютно безумную теорию.
Фредди просыпается от назойливого жужжания в своей голове. Ему так и не удается нормально поспать этой ночью, он забывается беспокойным сном лишь под утро, измотавшись морально окончательно, но, видимо, сон – это не сегодня.
Он уже ненавидит все эти новомодные технологии, ведь раньше звук звонка мог разбудить его только в том случае, если он вырубался в гостиной на диване, теперь этот звук достаёт его в собственной голове, которая, к слову сказать, жутко болит. Фредди с трудом разлепляет покрасневшие глаза и выводит сообщение на голоэкран, с недоверием разглядывая имя отправителя и время на часах. Сначала ему кажется, что он не до конца проснулся, но постепенно до него доходит смысл послания, и Фредди в одну секунду приходит в себя окончательно.
«Нужно встретиться. Свалил из корпорации. Жду тебя в шесть в «Haven of a Runaways».
И это, в общем-то, всё. Немногословно и чертовски подозрительно. Первым делом Фред, конечно же, пробует позвонить, но контакт не отвечает, и он начинает сомневаться: что если это какая-нибудь дурацкая шутка? Мало ли сколько идиотов в этом мире шлют тупые сообщения в пять утра? Но с другой стороны Фредди слишком любопытен, чтобы так просто проигнорировать сообщение. Он вбивает в навигатор местонахождение этого «Haven of the Runaways» и, убедившись, что место довольно людное и приличное, успокаивается. По крайней мере, ему не угрожает опасность, если он всё же решит поехать на встречу. К тому же сообщение вполне в стиле его старого знакомого. Фредди уже встретил тут Джона Леннона, стоит ли сомневаться, что это не последняя неожиданная встреча в этом мире?
Фредди болезненно потягивается на развороченной кровати и мельком смотрит на часы: до встречи еще час, и он мог бы ещё немного подремать, но он боится, что окончательно уснет и проворонит всё самое интересное. К тому же тело так сильно ломит после вчерашней драки, что он решает потратить этот час с пользой и принять горячую ванну, чтобы дать отдых измученным мышцам, своим нервам и синякам, оставленным острыми локтями и коленями Роджера.
Когда он выходит из комнаты, то совершенно не ожидает увидеть Роджера на диване в гостиной. Тем не менее он там, сидит, скрючившись в позе эмбриона и, кажется, дремлет. На какую-то долю секунды Фредди ощущает накатывающую безудержную нежность при виде измученного такой же бессонной ночью, как и у него, парня на диване. Они знатно потрепали друг другу нервы вчера, и Фредди чувствует себя главным виновником, но стоит напомнить себе, с кем Тейлор был на свидании, как он шлет свои сожаления далеко и надолго. Роджер переметнулся на парней и выбрал не его – напоминает себе Фредди, и единственное, что ему теперь остается, – это снова смириться, снова отпустить Тейлора, потому что у Фредди нет на Роджера никаких прав. Так было всегда, так будет и впредь, и от этого так больно, и снова по живому, что Фредди кажется, ему не станет легче никогда, даже через сто лет. Он не замечает, как пролетают секунды, и все стоит и смотрит на Роджера, потеряв счет времени. Он, наверное, мог бы глядеть на него часами, несмотря на то, что это немного по-маньячному, Фредди, тем не менее не отказался бы от такого удовольствия, если бы у него выпал шанс. Но Роджер просыпается, наверное, почуяв на себе его взгляд.
– Фредди! – восклицает он и подрывается на ноги.
Вид у него до того измученный, что у Фредди снова ёкает сердце, но он напоминает себе, что гордость – это единственное, что у него осталось. И если Роджер о чем-то догадался, то Фредди категорически не согласен принимать его жалость.
– Доброе утро, дорогуша, – говорит он как можно более холодно и быстрым шагом срывается в ванную. В глазах Роджера слишком много всего, и Фредди кажется, он видит там сожаление и еще что-то, к чему он совершенно сейчас не готов.
– Фредди, подожди! – кричит ему Роджер и, судя по всему, кидается следом, но двери ванной закрываются у него перед носом.
Фредди облегченно выдыхает, оставшись один, и понимает, что поступает как трус, скрываясь вместо того, чтобы выяснить эти разногласия раз и навсегда, но он правда не готов сейчас к серьезным разговорам. Стоит только представить, как теперь они каждое утро будут неловко молчать, как он будет время от времени ощущать на себе сочувствующие взгляды Роджера, как тот будет изо всех сил делать вид, что все в порядке, и оставаться рядом из жалости, пока ему наконец это не надоест и он не сбежит в закат с каким-нибудь парнем или девчонкой. Фредди в таком большом отчаянии от подобной перспективы, что хочется просто сбежать из дома раньше Роджера. И эта незапланированная встреча теперь кажется подарком судьбы. Возможно, он сможет снова почувствовать себя не жалким безответно влюбленным куском дерьма, а желанным и нужным.
Он добавляет в ванную ароматные бомбочки и тщательно моется, красит ногти в черный цвет, наносит на глаза легкий макияж и расчесывает волосы, укладывая их на плечи легкими волнами. Он хочет выглядеть идеально, не только для себя, но и для всех окружающих, особенно для того, к кому идет на встречу. Он не планирует ничего такого, и это абсолютно точно не свидание, тем не менее его потрепанное самолюбие и мужское эго требуют компенсации, и Фредди надеется ее получить в виде нескольких десятков восхищенных взглядов.
Роджер все еще в гостиной, дожидается его, сидит на полу у стены и вскакивает на ноги, стоит Фредди появиться в дверях.
– Фредди, прости меня! – говорит он быстро, видимо, не надеясь, что его будут слушать, и он абсолютно прав.
– Я давно тебя простил, дорогуша, – кидает Фредди почти безразлично и в несколько шагов достигает дверей своей комнаты, те снова захлопываются у Роджера перед самым носом, оставляя ни с чем.
Голоэкран отключен, и Фредди даже рад, что не слышит голоса Тейлора, который наверняка стоит у него под дверью, ему нужно сосредоточиться, чтобы понять, что надеть на это свидание… То есть, на эту встречу.
– Это не свидание, – напоминает себе Фредди, нажимает на кнопку и пару минут задумчиво разглядывает одежду, услужливо выехавшую из стены. На самом деле, выбор огромен, его гардероб разросся так, что вещи висят вплотную друг к другу, ведь нынешние шкафы не предназначены для такого количества одежды, потому что, по большей части ее просто каждый раз печатают заново, а ношенную утилизируют. Фредди так не может, он душой прикипает к каждой вещи, которую тщательно спроектировал самолично, и совершенно не в состоянии с ней расстаться. Однако прямо сейчас он готов сделать исключение, потому что в голову приходит, как ему кажется, гениальная идея. Фредди посылает к черту всё, сегодня он звезда.
Поэтому, когда он выходит наконец из своей комнаты в точной копии своего сценического наряда из Уэмбли, он совсем не удивляется, что глаза Роджера становятся в два раза больше, чем они уже есть. На миг он застывает в дверях, глядя на то, как Роджер рассматривает его с головы до ног, задерживая взгляд на тонких серебряных штанах, вернее, на том месте, где прекрасно видно, что он без нижнего белья и бесстыдно возбужден, и лицо его медленно покрывается горячим румянцем.
– Куда это ты собрался в шесть утра с причиндалами наружу? – спрашивает Роджер резко и тут же закусывает губу, видимо, вспоминая, что не имеет права ни читать нотации, ни, тем более, требовать ответов. В голубых глазах странные эмоции, их очень много, и Фредди не может понять их все, но ясно одно: Роджер начинает злиться, и то, что он видит, совсем ему не нравится.
– Мои причиндалы видело полкоролевства на прошлой неделе, вряд ли я кого-то удивлю, – парирует Фредди, его настроение странным образом поднимается, и он даже сам себе не может объяснить почему. Возможно, он просто тот еще мудак, который радуется, что мучает лучшего друга в отместку за то, что тот сходил на свидание не с ним. Но у Фредди сейчас нет желания копаться в себе, а вот желание сбежать от неуместной жалости все еще горит ярким пламенем, и он просто физически ощущает его.
Но едва стоит ему направить свои стопы в сторону выхода, как Роджер растопыривает руки, преграждает ему путь, буквально телом закрывая проход.
– Ты не выйдешь отсюда в таком виде! – заявляет он. – Тебя же, блять, трахнут за первым же углом!
Фредди, конечно, так не думает, вряд ли в этом мире возможно трахнуть кого-то за углом так, чтобы об этом не узнали раньше, чем оно случится, тем не менее забота Роджера о его чести заставляет сердце немного смягчиться, но ненадолго. Фредди в который раз напоминает себе, что не нуждается в заботе, жалости и в жертвенности этого парня просто потому, что он считает себя обязанным это делать. А то, что Роджер так и будет делать, Фредди уверен, и раньше он бы с радостью принял это, но не сейчас, не после того, как он спалился. Сейчас все, что у него осталось, – это достоинство. Но все летит к чертям, всё его достоинство и гроша ломаного не стоит, когда рядом стоит Роджер Тейлор и смотрит на него так, как сейчас.
– Может, хочешь трахнуть меня сам? – спрашивает он резко и прожигает парня самым своим жутким взглядом. Он чувствует себя просто чудовищем, глядя на то, как Роджер краснеет еще больше и как в его глазах загорается что-то уязвимое, и каким ранимым становится его лицо. Фредди больно так же, как и ему сейчас, им обоим плохо, но лучше так, чем стоять тут и продолжать этот фарс.
– Не хочешь? – переспрашивает он через секунду гнетущей и неловкой тишины. – Тогда прочь с дороги, у меня свидание, и я опаздываю!
Роджер не сопротивляется, когда он проходит мимо, и, кажется, даже не оглядывается – так и стоит столбом на одном месте, и Фредди посещает чувство, что когда он вернется, то найдет лишь пустую квартиру. Потому что у любой дружбы есть границы, и он почти уверен, что они оба подошли к своему пределу, и в этом виноват только Фредди, ему за это и расплачиваться. Возможно, это справедливо, что он будет гнить от любви к Роджеру до конца своих дней.
Роджер совершенно не в состоянии пошевелиться еще какое-то время после того, как Фредди уходит. Его сковывают невероятные по своей силе и противоречивости эмоции. Ревность, обида, желание, разочарование и отчаяние безмолвно разрывают его изнутри. Ему хочется побежать за Фредди и устроить еще одну драку, чтобы только вернуть его, и в то же время он понимает, что не имеет на это права. Ему хочется сказать, как сильно он любит его, но он знает, что сейчас его слова будут звучать как дешевый шантаж или небылица. Холодный свет в родных теплых глазах убивает лучше всякого яда, Фредди никогда на него не смотрел так, как сегодня, и Роджер готов сделать все, что угодно, чтобы это изменить, и в то же время осознает, что заслужил каждый взгляд и каждое слово.
«Хочу» – застревает у него на языке, потому что он понимает, что Фредди не всерьез, что Фредди на самом деле презирает его сейчас, и что если он и чувствовал к нему что-то, то вчера Роджер разрушил всё подчистую своим неуместным высказыванием. Фредди ушел на свидание, очевидно, далеко не невинное свидание, и Роджер отказывается думать об этом.
Все его надежды на то, что после разговора у них всё наладится, рушатся как карточный домик. Фредди так обижен на него, что даже говорить не хочет, и утром становится даже хуже, чем было вчера. Роджер чувствует себя полностью разбитым, уничтоженным и не понимает, что делать дальше.
– Хочу, – говорит он в отчаянии, но его слышит разве что Дилайла, которая мурлыкает и трется о ноги.
1981
В Монтрё отличная погода, тут свежо, и воздух пропитан хвоей и прохладой, тут так ярко светит солнце, что после хмурой, серой Англии приходится долго привыкать к местным красотам. Фредди обожает этот город. Жаль вот только они заперты в студии почти двадцать четыре на семь, и насладиться местными пейзажами – непозволительная роскошь.
Работа над Hot Space идёт полным ходом, это, можно сказать, их юбилейный альбом, и Фредди хочет сделать его идеальным, изматывая всех до полусмерти.
Роджер невольно вспоминает времена Рапсодии, в десятый раз переписывая свои партии, Фредди сучит сегодня особенно сильно, впрочем, в последнее время он вообще довольно редко бывает в хорошем настроении. Роджер хочет поговорить, выяснить, что происходит, и помочь, но Фредди будто обижен на него, и Роджер искренне не понимает, в чём успел провиниться и заслужить этот холод в чёрных глазах, которые раньше всегда согревали даже в самые снежные дни.
– Это никуда не годится, переписываем, – недовольно бросает Фредди и нервно тушит в пепельнице очередную сигарету.
– Что? – Роджер от возмущения пинает бас-бочку ногой. – Какого хрена опять не так? Тебе не кажется, что ты переигрываешь?
У Роджера уже руки болят в хрен знает какой раз проходить проигрыш одной и той же песни.
– Тебя что-то не устраивает, дорогуша? – язвительно бросает Фредди, и лицо у него -неживая маска, Фредди с отточенным мастерством воздвигает всё новые и новые стены вокруг себя, так что не подступиться. Роджера накрывает злостью вперемешку с отчаяньем, когда он смотрит в эти пустые, полные льда глаза.
– Да, меня не устраиваешь ты и твой сучий характер, – ядовито шипит Роджер и едва ли не ликует, когда видит эмоции в тёмных глазах Фреда.
– Да, я в курсе, давай что-нибудь новое, – фыркает тот, запихивая свою боль поглубже. Он не устраивает Роджера? Что же, Фредди и так прекрасно это знает.
Роджер, конечно же, имеет в виду совсем другое, но Фредди воспринимает это так, как привык. И с радостью принимает от Роджера ещё одну порцию боли, он думает, что, возможно, любовь можно убить, что рано или поздно боли станет так много, что любые светлые чувства утонут в этом тёмном, болезненном болоте из тоски и отчаянья. Впрочем, его теория довольно провальная, Фредди может убеждать себя в чём угодно, но правда в том, что стоит Роджеру просто подарить Фредди хоть одну ласковую улыбку, как всё плохое отступает и всё его существо затапливает чувство безграничной нежности и неугасающей любви. Фредди безнадёжен.
Роджер уже готов высказать всё, что накопилось, но дверь студии приоткрывается, и в дверном проёме зависает лохматая светловолосая голова.
– Привет соседям, – незнакомца Фредди узнаёт сразу.
В семидесятом они с Роджером пытались впарить ему пару замшевых ботинок в своей лавке на Кенсингтонском рынке, а потом Фредди так достал его расспросами о музыкальном бизнесе, что у бедного парня, скорей всего, вскипел мозг. Тогда Фредди ещё был никем, а вот Дэвид Боуи уже сверкал поярче многих звёзд. Фредди в тот день пообещал Роджеру, что они станут в тысячу раз круче, и он сдержал своё слово.
Позже они ещё не один раз столкнутся на концертах, и Фредди будет горд, что с самого низа они поднялись на вершину.
– Кого я вижу, так значит, это твой противный голос мешал мне почти целый день? – усмехается Фредди, и улыбка его такая искренняя, что Роджер чувствует неприятный укол ревности, потому что Фредди очень давно не улыбался ему так.
Боуи заваливается в студию, гремя пакетом с бутылками и, расплываясь в счастливой улыбке, машет всем вокруг. Они не слишком хорошо знакомы между собой, с ним общался только Фредди, но, в общем и целом, Роджеру нравится этот чувак: Дэвид Боуи совсем без башни, а Роджер любит таких.
