Текст книги "RAI Сorporation (СИ)"
Автор книги: Kooshksutrus
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 44 страниц)
– Ты не злишься на меня? – осторожно интересуется он, ведь, если честно, он ожидал от Фредди другой реакции.
– Я злюсь на себя, – честно признаётся Фред. – Я трус, мне было слишком страшно, я боялся напугать тебя и разрушить свой шанс на счастье.
Фреду тяжело даётся каждое слово, ведь это словно душу нараспашку открывать, а Роджер столько раз делал ему больно, пусть даже не осознавая этого, что Фредди уже по привычке ждет, когда ему в сердце вонзят очередной нож. Но Роджер только непонимающе моргает и выглядит до того трогательным сейчас, что все чувства обостряются до предела.
– Но почему?
Роджер почти сразу понимает, что вопрос его идиотский, он как обычно тупит, хотя ответы лежат на поверхности. Он неловко опускает глаза в пол. Фредди открыт перед ним словно книга, и Роджеру уже давно пора бы научиться читать его между строк.
– Боже, – неверяще шепчет он, а после поднимает свой взгляд в надежде разглядеть в чёрных глазах всё то, что упустил по своей невнимательности, – ты думал, я уйду от тебя?
Роджеру не нужен ответ, он видит всё по глазам, и от осознания этого его затапливает бесконечным потоком холодной воды, ему кажется, что он задыхается – он не заслуживает Фредди.
– Я бы понял тебя, Роджер, но пережить это, наверное, не смог бы, – Фредди видит, что Роджер хочет что-то сказать, но прерывает его взмахом руки: если сейчас он не скажет всё начистоту, то потом просто не сможет.
Чувства, похороненные под грудой несбывшихся надежд и тонн боли, вырываются наружу, словно кровь из открытой глубокой раны, и Фредди больше не в силах всё это контролировать, он просто хочет, чтобы Роджер наконец-то узнал, понял, как сильно и как, чёрт возьми, долго Фредди живёт с этой болью на сердце.
– В шестьдесят седьмом Тим притащил меня к вам на репетицию, не знаю, милый, помнишь ли ты этот день, но я вот хорошо его запомнил.
Роджер, конечно же, тоже помнит, он помнит, как впервые увидел Фредди, и он не смог бы забыть об этом никогда, но 1967… Этого просто не может быть! Это ведь было так давно!
Роджер выглядит до того ошарашенным, что кажется, будто его огрели чем-то тяжёлым по голове. Впрочем, этого Фредди и ожидал. Он вымученно улыбается и уже жалеет, что не налил себе ещё, ведь говорить всё тяжелей.
– Не подумай, это не было любовью с первого взгляда или вроде того, я ведь тогда ещё в полной мере не осознавал, что могу любить мужчину, но ты протянул мне руку, улыбнулся этой своей развязной улыбкой и сморозил какую-то абсолютно идиотскую шутку, а я вдруг подумал, что не встречал людей красивее. И это могло бы напугать, но с каждым днём я узнавал тебя всё больше и в один день просто проснулся утром на соседней кровати в нашей маленькой квартире и понял – вот он, он погубит тебя, Фредди, беги! Но бежать мне уже не хотелось, я готов был любить тебя просто так, не требуя ничего взамен, и иногда мне реально казалось, что ты тоже… что, возможно, ты тоже что-то чувствуешь ко мне.
У Роджера калейдоскопом проносится перед глазами вся их жизнь, словно выжигая в памяти все их неслучившиеся поцелуи, только сейчас, в этот самый момент Роджер в полной мере осознаёт, как много их было, и он не понимает, за что корпорация обошлась так с ними, почему она отняла у него целую жизнь с Фредди?
– Тебе не казалось! Я просто трусливый слепой мудак, но тебе не казалось, всё так и было! – на эмоциях кричит Роджер, у него трясутся руки, а ещё хочется придушить самого себя, ведь больше двадцати лет он заставлял Фредди страдать. Он не понимает, чем заслужил эту любовь, но он обещает себе, что больше никогда и ни за что не сделает Фредди больно.
Фред чувствует, как глаза начинает щипать, и первые слёзы стремительно скатываются по щекам. Он давно потерял надежду и убедил себя, что все его догадки были лишь плодом его больной, повёрнутой на Роджере фантазии, и сейчас его мир в очередной раз переворачивают с ног на голову, но Фредди до того хорошо, что даже больно.
– Я так хотел поцеловать тебя тогда, в девяностом, – Роджер понимает, это не лучшие воспоминания, те ужасные годы не хотелось бы вспоминать никогда, но один день ярко всплывает в памяти: он тогда действительно хотел поцеловать Фредди. Он не понимал почему, но хотел и был достаточно глуп, чтобы не понять, что Фредди хотел этого не меньше.
– Я бы не позволил, – воспоминания словно кошки скребут своими острыми когтями по самому больному, и Фредди прикрывает заплаканные глаза, когда Роджер подаётся ближе и обхватывает его лицо своими ладонями, стирая со щёк мокрые дорожки слёз.
– Тогда позволь сейчас, – шепчет он и накрывает его губы своими в нежном робком поцелуе, который стирает всю боль, затягивает глубокие раны на сердце и дарит любовь. Любовь, о которой Фредди давно запретил себе мечтать.
Роджер чувствует, как Фредди дрожит в его руках, его и самого трясёт словно в лихорадке, он целует, пытаясь показать ему, как сильно он любит, насколько Фредди дорог и жизненно необходим, ведь, кажется, нет таких слов, способных описать всё то, что мечется в душе Роджера бешеным потоком необузданных чувств.
– Прости меня, – шепчет Роджер в перерывах между поцелуями. – Прости, что был таким идиотом. Я не заслуживаю тебя и не стою твоей любви, и если когда-нибудь ты захочешь уйти…
Фредди больно кусает Роджера за нижнюю губу, останавливая этот чёртов поток глупостей.
– Пришло время прекращать быть идиотом, Роджер. Я люблю тебя уже две жизни подряд и больше никуда не отпущу. Если тебя это пугает, то убегай сейчас или оставайся, но навсегда.
Фредди понимает, что он тот ещё кретин, раз боится, что после всего сказанного Роджер ещё может уйти, но в одном Джим прав: на их сердцах и душах слишком много шрамов, которые не затягиваются так быстро, а потому Фредди с облечением выдыхает, когда Роджер снова подаётся ближе и запечатывает его рот горячим влажным поцелуем, явно давая очевидный ответ на все его вопросы.
Роджер никуда не денется от Фредди, он сделает всё, чтобы в любимых глазах больше никогда не было той пронзительной, до боли острой тоски и безысходности. Он чувствовал это давно, но теперь наконец-то понимает, что единственное, чего он хочет от жизни, – это делать Фредди счастливым. И это так прекрасно, что больше между ними нет никакой недосказанности.
Незакрытый гештальт наконец-то прочно запечатан, они открыты перед друг другом как никогда, и если уж они пожертвовали своим счастьем ради второго шанса, то Фредди планирует всё наверстать.
Поцелуи становятся жарче и глубже, руки Роджера быстро залезают Фредди под футболку, поглаживая грудь и жесткие черные волоски, блядской дорожкой спускающиеся вниз живота, и боже, как Роджеру это нравится, до того, что сносит крышу напрочь! Фредди тихонько скулит, когда Роджер спускается поцелуями ниже и чувственно покусывает его острые ключицы.
– Пойдём в нашу спальню, – шепчет Фредди, выделяя предпоследнее слово.
Ему нравится, как звучит это слово. Теперь они всё делят на двоих, и Фредди хочется повторять это снова и снова. Это их квартира, их кошка и их спальня. Больше никакого одиночества, слёз по ночам и бессонницы, потому что это его Роджер, и сердце отзывается нежностью, доверчиво отправляясь в руки к тому, кому принадлежало всегда.
– Фредди, подожди, – шепчет Роджер ему в губы, кто бы знал, с каким трудом он заставил себя остановиться. – У меня же вождение через полчаса… – отчаянью Роджера нет предела.
Фредди издает звук, похожий на рычание, и оставляет на его шее засос.
– К черту вождение… – просит он, и в его голосе столько чувств, что Роджер готов уступить. Вот только он понимает, что это невозможно, потому что на его почте уже висит письмо от Вайноны с напоминанием. Эта девица совершенно точно следит за ними!
– Я приеду через пару часов, дождись меня… – говорит он, млея от легких поцелуев, которыми Фредди осыпает его шею и подбородок.
– Мы успеем, – не отстает Фредди, и, черт возьми, совершенно невозможно противиться его обаянию и напору, когда он опрокидывает Роджера на диван.
Роджер понимает, что никуда не поедет, если не случится чуда. На самом деле он и не хочет, чтобы оно случалось. Но в этот самый момент в квартире разносится громкое пение Кабалье, и голос Фионы, словно издеваясь, говорит:
– Роджер, Джон просит передать, что он ждет тебя за дверью. Через двадцать четыре минуты вам надо быть в ЦОВ!
– Скажи, что я только что умер от недоудовлетворения, – просит Роджер, когда Фредди оставляет его и откидывается на спинку дивана. Руки и ноги у Роджера словно ватные, и сейчас он в таком состоянии, что не способен даже до двери дойти, не то чтобы еще что-то. На миг мелькает мысль послать все на хер и продолжить, но он же прекрасно понимает, что им просто не дадут спокойно потрахаться, не оставят в покое.
Наконец ему удается сесть, и он чмокает Фредди в щеку. Вид у того не лучше, чем у самого Роджера.
– Мне впустить мистера Дикона внутрь или оставить его ждать на пороге? – спрашивает Фиона.
– Впусти, – говорит Фредди.
– Ты ведь дождешься меня? – спрашивает Роджер и болезненно шипит, поправляя вставший член в тесноватых штанах. Фредди лишь проводит пальцами по его щеке, но ответить не успевает, так как появляется Дики, и он просто убирает руку.
– Представляешь, Роджер, каково было мое удивление, когда Вайнона позвонила мне и попросила проследить, чтобы ты посетил урок вождения сегодня. Хотя мы обучаемся вместе теперь, и было бы странно, если бы тебя со мной не было. Чем вы тут таким занимались, что меня просят тебя за ручку водить? Нам вообще-то надо выезжать, – говорит Дики на одном дыхании и замирает в проходе, подозрительно оглядывая покрасневших, злых и лохматых ребят. – Можете не отвечать, – быстро добавляет он, пытаясь не думать о том, что лезет ему в голову с невероятной настойчивостью. Он не хочет ничего придумывать себе, пока эти двое сами ему не скажут.
Уже в машине взгляд его настойчиво возвращается к яркому засосу на шее Роджера, и тот, конечно же, замечает это, но упрямо молчит. Он вообще неразговорчив всю дорогу и все два часа уроков. Его показатели в оценках заметно падают, потому что Роджер все время думает о своем обещании. Его страшит близость момента, когда его придется выполнять, но он понимает, что если струсит сейчас, то так и будет трусить все время.
Роджеру безумно стыдно: оказывается, у него куча комплексов и страхов, о которых он даже не подозревал, но он все же пересиливает себя, когда на обратном пути домой находит аптеку онлайн и наивно пытается найти в списке продукции клизму, пока наконец услужливый ИИ не открывает ему раздел интим-продукции и не указывает на некие капсулы для анального введения и смазку. Роджер оплачивает заказ, от души надеясь, что больше никогда не придется заходить в этот магазин, и получает на свой домашний адрес код для печати.
Роджер топчется под дверью почти десять минут, пока волнение огромными волнами накрывает его вновь и вновь, не давая продохнуть, руки то и дело тянутся в карманы в надежде нащупать там спасительную пачку сигарет, но их там, конечно же, нет, и Роджер с уверенностью может заявить: то, что здесь называют сигаретами, даже близко не может заменить такой необходимой дозы никотина, ему бы она сейчас пришлась очень кстати. И всё же справляться приходится собственными силами. Он делает глубокий вдох, закрывает глаза и мысленно рисует в своей голове заученный до мелочей образ Фредди. Это успокаивает. Роджер вообще-то не понимает, чего он боится, ведь это Фредди, и Роджер доверяет ему всецело, больше, чем самому себе. Руки перестают трястись, дыхание приходит в норму лишь минут через десять, и он открывает дверь, ступая на порог их квартиры.
В доме пахнет чем-то сладким с лёгкими нотками цитруса, Фредди почти сразу же появляется на пороге, сверкая счастливой, немного смущённой улыбкой.
– Чем так пахнет? – спрашивает Роджер, чувствуя, что снова начинает дрожать.
На Фредди только лёгкие атласные штаны и тонкая футболка с вырезом, открывающая соблазнительный вид на грудь, покрытую густыми чёрными волосками. Роджера бросает в жар.
– Переборщил с ароматическими палочками, – виновато улыбается Фредди и подходит ближе, чтобы оставить на тонких губах быстрый, но чувственный поцелуй.
Роджер так и замирает с приоткрытым ртом, на несколько секунд выпадая из реальности.
– Эй, милый, так и будешь стоять в коридоре? – хитро улыбается Фредди, щёлкая у него перед носом пальцами.
Роджер неловко встряхивает головой, отчего длинные волосы падают на лицо, и ловит полный нежности взгляд чёрных глаз. Этого достаточно, чтобы страх сменился предвкушением. Фредди смотрит на него так, словно Роджер чёртово божество, и Роджер не знает, как объяснить, что это он готов преклонить перед ним колени, потому что за всю свою жизнь он так и не встретил кого-то, кто мог бы сравниться с Фредди хоть в чём-то.
Роджер чувствует себя полнейшим придурком, когда понимает, что готов расплакаться от переполняющих его чувств.
– Мне нужно в душ, – выпаливает он и мгновенно краснеет, ему кажется, что Фредди знает, чем он там собирается заниматься.
– Хорошо, – отвечает тот и окидывает Роджера взволнованным взглядом. Фредди немного не по себе, ведь Роджер выглядит каким-то напряжённым и закрытым.
Роджер, конечно же, сразу замечает смену настроения Фредди и быстро скидывает с себя оцепенение. Он мягко улыбается, заправляет Фредди за уши прядки волос и крепко целует в пухлые губы, даря уверенность и набираясь её самому.
– Я быстро, – обещает он, с удовольствием подмечая, как действуют на Фреда его поцелуи: тот сразу становится покладистым и мягким, словно большой пушистый кот.
Он улыбается и кивает, отпуская Роджера в душ со спокойной душой.
Роджер запирает дверь и оглядывается по сторонам словно вор. Он чувствует себя подростком в период полового созревания, потому что краснеет с ног до головы, когда просит Фиону напечатать ему в ванную его покупки, совершённые по пути домой. Только когда весь этот чудо-набор появляется на небольшом ванном столике, Роджер понимает, на что в действительности подписался. К горлу подступает ком, и он едва заставляет себя взять в руки упаковку чёртовых капсул, где яркая голограмма беззастенчиво иллюстрирует, в какое именно место это нужно засовывать.
Роджер ещё никогда не чувствовал себя так неловко, даже во время своего первого раза, с женщиной, разумеется. На секунду мелькает мысль отложить всё это на неопределённый срок, но в голове то и дело всплывает взгляд любимых глаз, в которых плещется тоска и пронесённая через года боль с едва заметной, до боли щемящей надеждой – Фредди смотрел на него так всю жизнь, и Роджер понимает, он хочет с ним всего, абсолютно всего, что тот может предложить.
В конце концов, он, чёрт возьми, взрослый мужчина, и стесняться такой ерунды просто глупо. Роджер смело берёт в руки неизвестную ему жидкость и с неподдельным интересом изучает инструкцию, прежде чем перейти к подготовке.
Уже стоя под душем, Роджер немного расслабляется, он чувствует себя странно, не в силах как-то охарактеризовать все то, что мечется в его голове беспокойными мыслями. Стоит только бросить взгляд на полупустой тюбик смазки, как к лицу приливает жар и ноги становятся ватными. Он всё ещё как будто ощущает свои пальцы там, в том самом месте, к которому не подпустил бы никого, разве что только Фредди.
Роджер с некоторой долей шока открывает в себе странное новое чувство, которое заставляет его напряжение расти с каждой минутой. Он хочет почувствовать член Фредди в себе. Он хочет, чтобы тот трахнул его, заставляя кричать похлеще, чем в In The Lap Of The Gods, и даже мысль об этом заводит Роджера до пятен перед глазами. Сейчас он прекрасно осознаёт, что был готов ещё в конце шестидесятых, и не понимает, как мог упускать этот факт в течении всей своей жизни.
Он насухо вытирается, накидывает на голое тело халат и смело выходит из душа.
Фредди, напряжённый как струна, сидит на кровати, разглядывая город, который медленно погружается в сумерки. Роджера нет уже почти сорок минут, и Фредди начинает беспокоиться, если уж совсем откровенно, то всё это похоже на, что Роджер просто прячется от него, и эта мысль делает физически больно. Фредди уже готов идти объяснять Роджеру очевидную истину: он никогда не потребует у него больше, чем тот сможет предложить. Но как по волшебству его дорогая Лиззи появляется на пороге спальни. Влажные волосы волнистыми завитками падают Роджеру на плечи, а на губах играет лёгкая, немного взволнованная улыбка, когда он видит комнату, которую Фредди так щепетильно украшал.
Под потолком красиво переливаются серебристым светлячки, создавая иллюзию звёздного неба, на небольшом столике стоит бутылка вина и лёгкие закуски, кровать застелена красивым, тёмно-бордовым бельём, и в комнате витает приятный сладковато-цитрусовый запах.
– Я знаю, это, наверное, глупо, – тихо отзывается Фредди на внимательный взгляд голубых глаз.
Фредди понимает, что вся это романтика – немного по-детски, но Фред любит широкие жесты, и все эти романтические штучки кажутся ему чертовски милыми. Он всегда хотел сделать что-то подобное для Роджера, и вряд ли хоть кто-то может представить, насколько он счастлив, что у него появилась такая возможность.
– Нет, – на выдохе произносит Роджер и в пару широких шагов преодолевает разделяющее их с Фредди расстояние. – Нет, это совсем не глупо. Мне нравится, очень.
Фредди в ответ мягко улыбается и берёт Роджера за руки, усаживая его на кровать ровно напротив себя. Несколько секунд они просто смотрят друг другу в глаза. Роджер тонет в глубине чёрных глаз, он чувствует любовь Фредди каждой клеточкой своего тела, и она кажется ему неземной, неизмеримой по силе и времени. Роджер всё ещё не может поверить, что Фредди с ним, что все те ужасные годы одиночества остались в прошлом, что эти тёплые, сильные руки, теперь всегда будут в его руках. Он сжимает пальцы Фредди, и тот замечает их легкий тремор.
– Ты дрожишь, – тихо, словно боясь спугнуть момент, говорит Фред.
Роджер только кивает, он ничего не может с собой поделать, волнение никуда не уходит, но теперь оно вдоволь намешано с предвкушением. И это восхитительно.
– Роджер, милый, послушай, – Фредди облизывает пересохшие губы и продолжает гипнотизировать Роджера взглядом. – Ты мне ничего не должен, и я не хочу, чтобы ты делал что-то, в чём не уверен.
Если честно, Фредди даже не воспринял всерьёз то на эмоциях сказанное обещание, но одного взгляда на Роджера достаточно, чтобы понять: он настроен довольно решительно, хоть и выглядит как перепуганный птенец.
– Ещё никогда я не был в чём-то так уверен, как сейчас, – честно признаётся Роджер.
Да, ему страшно, ему совсем не по себе и волнение подступает к горлу с каждым новым вздохом, но его любовь к Фредди сильнее любых страхов, теперь Роджер знает это, чувствует и осязает наверняка.
– Выпьем? – предлагает Фред, хотя возбуждение уже тугим узлом вяжет внизу живота, ему не нужно много, достаточно даже просто смотреть на свою Лиззи, ведь Фредди к этому привык – смотреть без права касаться. И даже мысль о том, что теперь всё по-другому, заставляет его сердце стучать в груди в ритме presto.
– Нет, – коротко отвечает Роджер и резко запечатывает губы Фредди неуклюжим поцелуем, они стукаются зубами, и во рту появляется яркий металлический привкус.
Роджер виновато отстраняется – чёртовы нервы, ему до жути страшно всё испортить, но Фредди только мягко улыбается в ответ и притягивает Роджера ближе, привычно вплетая свои пальцы в его волосы. Роджер весь покрывается мурашками и, прикрывая глаза, откидывает голову назад, подставляя шею ласковым, мягким губам.
Кожа Роджера словно дорогой шёлк, и Фредди с удовольствием проводит языком по яркому засосу, оставленному им утром. Он ведёт носом вдоль острой ключицы и жадно вдыхает запах Роджера, он не может надышаться им, ему всё мало. Тем не менее Фредди с радостью отзывается, когда Роджер ощутимо тянет его за волосы и накрывает его губы жарким, трепетным поцелуем.
Роджер утягивает его за собой на кровать на этот раз, без колебаний позволяя Фредди устроиться сверху, и в блаженстве закатывает глаза, когда Фред проезжается своим пахом по его уже твёрдому члену.
Кажется, Лиззи тоже не нужно слишком много, чтобы дойти до точки. Острые коленки Роджера до боли сжимаются на бедрах Фредди, а длинные пальцы обхватывают его шею так, будто-то хотят переломать все позвонки.
– Тиши, Лиззи, ты ведь не хочешь меня убить? – шипит Фред с лёгкой полуулыбкой на губах.
Роджер прекрасно чувствует, как сильно напряжён каждый мускул в теле, но как справиться с этим, он не понимает.
– Эй, милый, посмотри на меня, – просит Фред и приподнимает его голову за подбородок.
Роджер до того трогательный, с этим ярким румянцем на щеках и большими, блестящими от возбуждения и страха глазами.
– Я скорее умру, чем причиню тебе боль, – шепчет Фредди и нежно ведёт пальцами по алеющей щеке.
Эти слова звучали бы очень не к месту, если уж вспоминать всё, что произошло, но Роджера это странным образом успокаивает. И он как-то даже отчаянно целует Фредди, ведь чувств так много, что кажется, нечем дышать.
Это почти больно – цепляться друг в друга так крепко, но Роджер такой открытый, искренний, горячий, словно раскалённая лава, так отчаянно хватающийся за Фредди – предел всех возможных и невозможных фантазий. Он выгибается дугой и бесстыдно скрещивает ноги у Фредди за спиной, когда тот словно кот вылизывает его грудь, спускаясь ниже. Его бросает в дрожь, когда он понимает, что под халатом нет ничего. Он медленно развязывает ремень и разводит полы халата в стороны, на несколько секунд просто залипая на стройном угловатом теле.
– Лиззи, дорогая, ты точно уверена? – с придыханием спрашивает Фред, взглядом останавливаясь на твёрдом члене Роджера, с соблазнительной капелькой смазки на головке. Если Роджер хочет остановиться, лучше бы ему сделать это сейчас.
– Подождём ещё двадцать лет? – язвительно отзывается тот.
Фредди усмехается: что же, если его Лиззи уже язвит, значит, в обморок от страха падать точно не станет.
– Плохая девочка, – фыркает Фред и с громким стоном втягивает в рот розовый сосок.
У Роджера пальцы на ногах поджимаются, и он мычит что-то невразумительное, пытаясь стянуть с Фреда абсолютно никому не нужную сейчас футболку. Фредди поддаётся, и та улетает куда-то на пол. Он спускается дорожкой поцелуев ниже, горячо дышит на покрасневшую от прилива крови головку и, по-дьявольски усмехаясь, поднимается чуть выше, поочередно целуя выпирающие тазовые косточки. Роджер раздражённо шипит и больно тянет Фредди за волосы, направляя его голову к своему изнывающему без внимания члену. Фредди неуклюже стягивает с себя штаны прямо ногами.
Роджер такой нетерпеливый, немного дерзкий и наглый, именно такой, каким он его полюбил, и Фред ловит какой-то неземной приход, когда медленно берёт его член в рот до основания и с причмокиванием выпускает обратно, облизывая по всей длине. Роджер скулит своим охренительным фальцетом и цепляется Фредди в волосы до того сильно, что кажется, прямо сейчас вырвет их с корнем. Фред с трудом протягивает руку, чтобы дотянуться до смазки, и, не отвлекаясь от процесса, выдавливает её себе на пальцы.
Он снова заглатывает глубже и на пробу пробирается пальцем между ягодиц, обводя указательным пальцем колечко ануса, впервые не чувствуя сопротивления. Роджер весь плавится в его руках словно воск, и Фредди с замиранием сердца надавливает на сфинктер, чувствуя, как палец свободно проникает внутрь на пару фаланг, Роджер внутри горячий и странно влажный. И только в этот момент до Фредди доходит.
Он выпускает член изо рта и поднимает на краснеющего, лохматого Роджера хитрый взгляд.
Роджер неловко мечется взглядом по комнате, и щёки его алеют ещё пуще прежнего.
– Так вот почему ты пропал в ванной почти на час? – усмехается Фред.
– Заткни… – пытается сказать тот, но захлебывается собственным вздохом, потому что Фредди нагло вводит палец до самого конца, а за ним и второй, с наслаждением чувствуя, как плотно сжимается вокруг него Роджер, не ожидавший такого.
– Что ты говоришь? – фыркает Фред, лаская Роджера изнутри, без труда нащупывая бугорок простаты.
Роджер не переставая дрожит и тяжело дышит от каждого движения его пальцев в себе, его глаза широко распахнуты и с удивлением смотрят в потолок невидящим взглядом, а рот беззвучно открывается. Для него это действительно неожиданность – то, как реагирует его организм на прикосновения там, и все эти волшебные точки, которые нашел Фредди, практически мгновенно заставляют его неметь и таять.
Фредди целует его приоткрытые губы, чувствуя, как Роджер начинает легко подаваться навстречу его рукам, и добавляет третий палец – и с губ Роджера наконец-то срывается стон. Он скулит и стонет, закусывая уже истерзанную нижнюю губу, и сам двигает своей соблазнительной задницей навстречу, отчего у Фредди в голове взрываются фейерверки – ему так часто снились подобные сны, но реальность, она совершенно другая, никакая фантазия не могла бы нарисовать такого. Роджер до того развратный и трогательно милый одновременно, что Фредди разрывается от противоречивости чувств. Хочется затрахать Лиззи до потери сознания, а потом долго-долго целовать искусанные губы и шептать слова любви.
– Я сейчас, не могу больше, – чувственно шепчет Роджер, когда в нём оказывается уже четыре пальца.
– Нет уж, дорогуша, так дело не пойдёт, – прерывисто отзывается Фредди, он мягко оглаживает Роджера изнутри и вынимает пальцы.
Роджер разочарованно стонет, пока Фредди поднимается выше и закрывает его рот горячим поцелуем.
– Помоги мне, – просит он и вкладывает Роджеру в руки тюбик смазки.
– Да ты издеваешься? – немного нервно бросает Роджер, он почти в бессознательном состоянии и единственное, чего он хочет, это чтобы Фредди-чёртов-Меркьюри наконец-то трахнул его.
Фредди в ответ только многозначительно приподнимает бровь, давая понять: сегодня они играют по его правилам, и Роджер, конечно, сдаётся. Он выдавливает себе на руку смазку, обхватывая напряжённый член Фредди, ведёт вверх и вниз, чувствуя, как гладко тот скользит в руке. Роджер не сводит глаз с Фредди, впитывая в себя яркие эмоции, проступающие на его лице: тот закрывает глаза и тяжело дышит приоткрытым ртом. Роджер проводит языком по выпирающим передним зубам, которых так стеснялся Фредди и которые так нравятся Роджеру, и снова целует его.
Фредди готов кончить прямо сейчас, но это не то, что ему нужно, он обязан узнать, каково это – сделать Роджера полностью своим. Он немного отстраняется и мягко разводит стройные, длинные ноги Роджера в стороны, открывая себе восхитительный вид на сжавшееся колечко мышц.
Роджер снова чувствует, как на него накатывает паника и всё тело покрывается мурашками от холода. Ведь пальцы – это одно, а вот этот огромный детородный орган перед ним – совсем другое.
Фредди нежно оглаживает внутреннюю сторону его бедра и смотрит на Роджера так, словно тот какое-то божество. Этот взгляд пробирает до костей, Роджер не знает, чем заслужил его после всего, что он сделал, но Фредди продолжает смотреть на него с таким благоговением, будто Роджер безгрешный, непорочный ангел.
– Я люблю тебя, – выпаливает он слишком неожиданно для себя.
Роджер понимает, что его любовь не сравнится с любовью Фредди, но меньшее, что он может сделать – это любить его взамен так сильно, как может, и уж точно не стесняться этого. Фредди же весь словно загорается изнутри от этих слов, и глаза его блестят так ярко, словно самые прекрасные звёзды.
– Я тоже, Роджер. Больше жизни, – серьёзно отвечает Фред и замирает, не в силах пошевелиться.
Роджер неловко ёрзает на простынях и успокаивается, ему становится хорошо, потому что это Фредди и с ним просто не может быть по-другому. Какого чёрта он вообще переживал?
– Так мы будем трахаться или как? – фыркает он несколько секунд спустя.
Фредди в ответ пару раз удивлённо моргает, а потом счастливо, расслабленно смеётся.
– Как скажешь, Лиззи, – тянет он и медленно входит в такое желанное тело.
Но член – это нихрена не пальцы, потому что он гораздо длиннее, у Роджера чувство, будто его на части рвут раскалённым железом, и он до крови закусывает губу, пытаясь справиться с болью. Фредди мгновенно замирает и немного сдает назад, давая время привыкнуть. Он знает, как это бывает в первый раз, поэтому держит себя в руках, не желая неосторожным и резким движением причинить лишнюю боль. Больше, чем получить собственное удовольствие, он хочет доставить его Роджеру, ведь это его первый раз, и он просто обязан быть прекрасным для него.
– Расслабься, милый, не зажимайся так, – шепчет прерывисто Фред, оставляя на любимом лице короткие поцелуи. С него градом течет пот, только ему известно, скольких усилий ему стоит держаться и не двигаться.
– Легко сказать, – шикает Роджер довольно-таки агрессивно.
– Будет очень хорошо, я обещаю, – улыбается Фредди и сжимает пальцами член Роджера, отвлекая его от неприятных ощущений.
Роджер фокусируется на длинных, ласковых пальцах и кивает, давая разрешение продолжать. Фредди проникает медленно, мелкими толчками, постоянно сдавая назад, раскачиваясь как на качелях, не спеша увеличивая амплитуду движений и неподвижно замирая каждый раз, когда Роджер беспокойно морщит свой нос. Каждое такое движение словно пытка и райское наслаждение одновременно. Фредди почти молится всем богам, когда наконец входит до самого упора, ему невероятно хочется нарастить темп, но все, что он себе позволяет, это снова немного сдать назад и заново толкнуться вперед, более резко, чем до этого.
Роджер изгибается под ним от неожиданности, и его ноги сильнее сжимаются на бедрах Фредди, а в глазах загорается какой-то дикий огонек. Ему понравилось – понимает Фред и снова раз за разом заставляет Роджера выгибаться дугой, потому что боль – это ничто по сравнению с тем удовольствием, что накрывает его огромной волной.
Фредди перестаёт соображать – он весь один сплошной натянутый нерв, Роджер под ним тяжело дышит, опаляя горячим дыханием ухо, его ноги, запрокинутые Фредди на поясницу, то и дело соскальзывают вниз от пота, но Роджер упрямо сжимает их крепче, как будто пытаясь быть ещё ближе, стать одним целым.
– Фре-е-едди, – протяжным, сиплым голосом стонет он и царапает спину короткими ногтями.
– Да, милый, я с тобой, – тяжело дыша, отзывается Фредди. Они сталкиваются зубами, и Роджер снова стонет, идеально, тонко и высоко.
Он весь теряется в ощущениях и словно выпадает из реальности, он хочет Фредди ближе, сильней и больше, хотя больше уже, кажется, невозможно. Фредди целует губы, солёные от слёз, и чьи это слезы, невозможно разобрать, возможно, это он рыдает от счастья.
