Текст книги "Огонь и Ветер (СИ)"

Автор книги: Ie-rey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 40 страниц)

“Не имеет значения, в какую пропасть тебя сбросят. Имеет значение лишь то, как высоко после этого ты сможешь подняться”.

Нет страха, нет паники… Но какое-то смутное беспокойство намертво присосалось пиявкой к сердцу Джина. Он даже самому себе не мог объяснить, в чём дело. Пожалуй, то смятение, что сейчас его переполняло, сводилось в итоге к одному-единственному желанию: вломиться к Хоарану, крепко обнять и не отпускать. Не отпускать ни за что, даже если небо рухнуло бы на землю.

И дело вовсе не в поездке этого ненормального, и не в его ране… Но в чём?

В голове роились глупости, бессмысленные и неправдоподобные догадки. Ничего же не случилось. Почти. Джин просто проявил внимание к собственной персоне и привёл жилище рыжего в надлежащий вид – всего-то. Если Хоарану это не понравилось, он с лёгкостью мог вернуть всё в исходное состояние.

Не вернул. Но и не пребывал по этому поводу в восторге. Он ничего не сделал. Вообще ничего. Хуже этого… Да что могло быть ещё хуже?

Джин опять запутался. Сам не понимал, почему это произвело на него такое впечатление. Впрочем, есть одно простое и логичное объяснение: Хоаран устал – это нормально, даже для него нормально. Неделю с байком – постоянно в пути – никто не мог выдержать без последствий. Он всего лишь устал, а завтра Джина ждёт шторм с ураганом. Именно, так и будет.

Он немного успокоился и зашел на кухню, едва сам не выпил стакан молока, но успел вовремя спохватиться.

Утром же, заглянув в ванную, Джин обнаружил там спящего Хоарана. Тот откинул голову к стене, удобно устроившись в полусидячем положении. Согнутая в колене нога чуть выглядывала из воды, правая рука лежала на животе, а левая вольно вытянулась вдоль тела.

Джин вздохнул и прикоснул к плечу сони. Странно, но кожа Хоарана согрела его ладонь. Поколебавшись немного, опустил пальцы в воду и недоверчиво хмыкнул. Вода остыла, развумеется, однако… Чуть тёплая – вот как можно её назвать. Точно уж странно и неправильно.

Он осторожно сжал пальцами запястье и выудил из воды левую руку рыжего. Сняв промокшую повязку, придирчиво осмотрел рану. Опять же странно – рана выглядела намного лучше, чем вечером. Нет, она не зажила и не затянулась, но была чистой и аккуратной. Джин наложил свежую повязку и постарался устроить конечность так, чтобы она вновь не оказалась в воде. Хоаран на все его манипуляции не отреагировал – спал себе дальше. Разбудить или не стоит? Все же Джин беспокоился – в воде опасно спать, с другой стороны… С другой стороны, результат проведённой в ванне ночи утверждал, что такой сон рыжему на пользу.

Джин бросил быстрый взгляд на часы, мысленно прикинул варианты и слегка потормошил Хоарана.

– Хоа… – Старая песня – “сдохну, но не проснусь”. – Пожар!.. Наводнение!..

Бесполезно, но ладно…

– Твои байки украли.

Презрительное хмыканье, лёгкий поворот головы – и всё. Ну ещё бы! Это кто ж бы рискнул тронуть байки Хоарана? Верно, никто.

Джина осенило.

– Ты опоздал на поединок, и победу засчитали противнику!

– Что?!

Джин не удержался от улыбки при виде взъерошенного и взбешённого Хоарана, мгновенно перешедшего в состояние бодрствования.

– Ничего. Вылезай из воды и иди спать. Молока хочешь?

Хоаран плеснул водой в лицо и потёр глаза, потом лениво осмотрелся.

– Сегодня что?

– Понедельник.

– Чёрт… – Он выбрался из ванны и рассеянно провёл ладонью по встрёпанным волосам. Джин поспешно завернул его в полотенце, ибо… Ибо. Полотенце, конечно, помогало слабо, потому что скрывало тело только от пояса до колен. Надо купить большое полотенце, чтоб заворачивать Хоарана целиком – в целях полного обезвреживания. Если упаковать рыжего целиком в полотенце, он будет меньше отвлекать. Наверно.

Хоаран лениво потянул Джина к себе, провёл губами по подбородку и тихо вздохнул.

– Куда это ты намылился?

– У меня занятия… Перестань! Опоздаю же…

Хоаран что-то неразборчиво проворчал, но таки сделал своё чёрное дело – поцеловал. Сопротивляться совершенно не хотелось, но пришлось. Пробормотав пару проклятий, Джин увёл заразу в комнату и сгрузил на матрас. Хоаран вытянулся под одеялом и мгновенно уснул – как выключили. Впрочем, Джин не обманывался на его счёт – после ночи, проведённой в воде, ему не требовался долгий сон, так что вряд ли он будет ждать в гараже возвращения компаньона.

А жаль… Или нет. Если уйдёт по делам, то скандал случится позже. И скандал не может не случиться. Всё-таки это не гараж, а именно дом для Хоарана, и это естественно, что несанкционированные перемены внутри дома вызовут его гнев. И то, что вчера всё прошло легко и мирно, ещё ничего не значит. Ну и пусть. Скандал – это не трагедия.

На занятия Джин успел вовремя, а на лекции об особенностях легенд и вовсе распрощался с реальностью: преподаватель явно любил свой предмет и рассказывал потрясающе живо и интригующе, с лёгкостью завладев вниманием студентов. И после лекции Джин сразу же направился в одну из городских библиотек, решив не откладывать выполнение задания в долгий ящик. На перекрёстке привычно свернул налево и остановился у бордюра. Мимо неторопливо проплыл борт автобуса – и глаза Джина машинально скользнули по противоположной стороне улицы, замерли и вернулись к столикам у кафе в маленьком сквере. Он даже моргнул, но… Никакой ошибки.

Джин невольно отступил на шаг назад, ещё, резко развернулся и поспешно отправился обратно – тем же путём, каким пришёл. Возле угла дома пошатнулся и прислонился плечом к стене.

“Предал… Даже он… Даже он предал…” – непрерывно стучало в висках.

– С вами всё в порядке? – обратился к нему кто-то из прохожих. – Вы плохо себя чувствуете?

Он помотал головой и постарался взять себя в руки.

– Н-нет… Всё уже хорошо, извините.

Выпрямившись, он зашагал дальше. Ничего не видел, ничего не слышал – точнее, перед глазами до сих пор та картина, а в голове сумбур какой-то. Он пытался найти объяснение, но не мог. Он пытался оправдать Хоарана, но тоже не выходило.

Хоаран обещал, что скажет ему. Обещал! Почему же не сказал? Ложь. И предательство. Поэтому и вчера смолчал – ему безразлично. Ему просто наплевать, вот и всё. И та тревога, вчерашнее предчувствие… Не на пустом месте.

Он всё ещё искал оправдания, но это не Ханыль целовала Хоарана – это именно Хоаран целовал Ханыль. Они оба склонились над столиком, и ладонь Хоарана легла поверх её руки. Пальцы девушки касались солнечных прядей и… И это было очень красиво, красиво настолько, что боль от этой красоты разбила Джина на множество осколков – там, внутри. И он чётко осознал, насколько подобное невозможно для них двоих – они никогда бы не смогли поступить так же на виду у всех. И Джин не испытывал уверенности в том, что это тоже выглядело бы настолько красиво.

Неважно, лгал Хоаран или нет, или просто добирал то, чего ему не хватало… Но он обещал сказать! Даже если Эрик прав, и Хоарану не хватало одного Джина, и он добирал с Ханыль, он должен был сказать! Ведь он всегда говорил правду. Почему же сейчас?..

Добравшись до гаража, Джин бросил вещи в комнате и рассеянно взглянул на хрустальный куб будильника. Тринадцать.

Метнувшись в ванную, плеснул в лицо холодной воды и постарался мыслить здраво. Что он видел? Всего лишь один поцелуй с бывшей, так? Ну мало ли. Это же просто поцелуй!

“Одного тебя ему точно мало”.

– Заткнись! – глухо прошипел он себе же и выкинул из головы слова Эрика.

Мыслить здраво… Если всё и впрямь в порядке, Хоаран скоро вернётся, чтобы перекусить и повозиться с байками. Вернётся в течение часа – не больше. И можно будет просто поговорить с ним о бывшей ещё раз.

А если не вернётся? Тогда что? Тогда…

Проклятие! Если Эрик прав, и… Смог бы он простить Хоарана за интрижку на стороне? Быть может, для Хоарана это и впрямь ничего не значило? Потому и не сказал, ведь не предательство же, раз тут всё без чувств – голая физиология… Смог бы? Джин смахнул полотенцем капли с лица и вздохнул. Смог бы. Если это действительно просто разрядка. Хотя он предпочёл бы, чтоб Хоаран разряжался с кем-то иным, а не с бывшей.

Но если это куда серьёзнее, что делать тогда?

На кубе будильника светилось число пятнадцать, а Хоаран ещё не вернулся. Джин опять передумал всё и перепробовал все варианты, с трудом успокоился и принялся ждать дальше. Когда пришла очередь числа девятнадцать, Джин зажмурился. Чёрт возьми, за всю жизнь он не испытывал столь сильной боли!

С его губ слетел короткий хриплый звук, повторился. Это больше походило на сухой кашель, чем на смех, но он в самом деле смеялся – над собой же. Его всегда предавали, все и всегда. И он так легко забыл об этом, так легко поверил… Ну вот, стоило оно того? Хоаран ему вообще никто, Хоаран ничего ему не должен и не обязан носиться с ним, как с величайшей драгоценностью. Почему же он решил, что их связь, их отношения будут совершенно особенными? Откуда он вообще взял уверенность в том, что Хоаран всегда будет дорожить им?

Как глупо… И виноват в этой глупости лишь он сам.

На будильнике красовалось двадцать, когда внизу зарычал и затих звук мотора. Джин на миг замер, но всё же решительно застегнул сумку с собранными вещами. Дурацкая ситуация, но он думал, что успеет убраться до возвращения Хоарана. Вздрогнул, когда услышал звон шпор, и обернулся.

Хоаран остановился на пороге, сунул большие пальцы за ремень и с недоумением вскинул бровь, когда налюбовался на собранную сумку.

Джин стиснул кулаки и сжал зубы. Хоаран выглядел так же, как и всегда, но сейчас, именно сейчас, при его виде внутри вдруг зародилась тёмная волна ярости, которая захлестнула Джина с головой. Всё просто перемешалось – без начала и конца. Гнев, боль, ненависть, горечь…

“Предал…”

Они оба стояли и молча смотрели друг на друга. И Хоаран ведь ничего не спросит. И это… ещё больнее.

Хоаран переступил через порог, подошёл ближе и остановился в паре шагов. Брови столкнулись на переносице, в глазах – вопрос, но и только. А Джину память услужливо подсунула ту самую картину, чтобы вновь вся его сущность рассыпалась стеклянной пылью и перестала существовать. Быть с Хоараном, держаться за него… Теперь это невозможно, потому что…

Джин смотрел на него, но больше не видел. Он видел лишь собственную боль во всей её безграничности. Прикрыв глаза, он просто стремительно выбросил вперёд руку и впечатал кулак в челюсть Хоарана. Тот отшатнулся, ослабив силу удара, и непонимающе нахмурился. Остальные удары Хоаран блокировал и несильно оттолкнул Джина к столу, затем слабо улыбнулся.

Ещё и насмешка… Джин стремительно опустил ладонь на куб будильника и швырнул его в противника. Хоаран, похоже, совершенно не ожидал подобного, но его выручила скорость реакций. Он успел немного отклониться и хрустальный куб лишь краем чиркнул его по лбу. На загорелой коже медленно проступила красная полоса, тяжёлые капли скользнули вниз и пробежали до брови, оставив алые дорожки.

Град ударов не произвёл на Хоарана особого впечатления, а его светло-карие глаза казались непривычно задумчивыми. Джин смотрел на него и не мог остановиться – хотел, но не мог. Сейчас он не понимал ни противника, ни себя. Наверное, он сравнил бы себя с комком обнажённых нервов, любое прикосновение к которому превращалось в чистую и немыслимую боль. И всё, что он сейчас делал, – это реакция на боль.

“Я тебе верил…”

Он закусил губу до крови и вновь рванулся к Хоарану, а через миг оказался на матрасе. Сверху на него рухнул Хоаран и с силой надавил предплечьем на шею, заставив задохнуться.

– Если не можешь драться с холодной головой, не пытайся даже, – тихо выдохнул Хоаран.

Джин попытался сбросить его с себя, но ничего не вышло. Прикрыв глаза, он поморщился и с трудом сделал вдох.

– Мог и не ждать меня. Если ты действительно захотел уйти… Я не могу заставить тебя остаться. Я говорил тебе, что ты волен уйти, что ты можешь делать всё, что пожелаешь.

Джин с силой зажмурился, услышав эти негромкие слова. Давление на шею ослабло, а после Хоаран и вовсе убрал руку. Лёгкое прикосновение к плечу…

– Береги себя… – едва различимо и над самым ухом.

Джин просто лежал на матрасе и слушал удаляющийся звук шагов и звон шпор. Когда внизу рыкнул байк, он медленно сел и прижал ладонь ко лбу. Тихо засмеялся и вновь упал на одеяло. Не хотелось уже ничего. К дьяволу всё! Да и не было ничего: ни попыток удержать, ни попыток оправдаться, ни попыток объясниться…

Ничего не было.

Ничего…

…не осталось.

***

У малого зала собралась толпа. Все тихо шушукались и старались протолкнуться ближе к двери, но внутрь не лезли. Сквозь гомон и шушуканье прорывались резкие глухие звуки, долетавшие из зала.

Бэк остановился у задних рядов и скрестил руки на груди. Он ни слова не сказал, но через минуту его заметили. Выразительное движение брови – и всех учеников будто ветром сдуло. Мастер заглянул в зал и кивнул сам себе: как он и думал, там “тренировался” Хоаран. Чего-то в этом духе он и ожидал, когда во время занятия для новичков отвлёкся и мельком увидел фигуру любимого ученика на восточной террасе. Восточным залом пользовались редко, поэтому Хоаран даже не спрашивал разрешения, когда хотел потренироваться в одиночестве. И наставник, и прочие ученики прекрасно знали, что восточный зал “застолблён” за рыжим, поэтому искать его при нужде начинали именно там. Ну и да, зрители из молодняка – картина привычная.

Бэк Дусан невозмутимо зашёл внутрь и проследил, как Хоаран впечатал ногу в деревянный манекен для тренировок. Невольно поморщился, отметив алое пятно на дереве. Ученик же продолжал увлечённо и даже иступлённо превращать манекен в отбивную. Хотя – на деле – превращал в отбивную он себя же.

Хоаран не потрудился привести себя в должный вид, как полагалось по правилам. Он просто сбросил обувь, перчатки и жилет – и только. Никакой защиты на ногах и руках. И он не замечал, до какого состояния себя довёл. Впрочем, это не одержимость яростью – он холоден и спокоен, все атаки разумны и точны, но сила атак сокрушительна. Хоаран не сдерживался и выполнял каждый приём так, словно от этого зависела чья-то жизнь.

Учитель заглянул в подсобку, прихватил всё необходимое и двинулся прямиком к воспитаннику.

– Достаточно. Твой противник не выжил.

Кулак с глухим тяжёлым звуком врезался в дерево, добавив манекену красок. Помедлив, Хоаран бросил короткий взгляд на наставника поверх плеча.

– Я не закончил.

– Закончил, – отрезал Бэк, бесцеремонно ухватился за запястье упрямого мальчишки и полюбовался на кисть руки, усыпанную ранками. Лопнувшая кожа, глубокие ссадины и мелкие царапины – полный набор энтузиаста. Заставив ученика сесть на циновку, Бэк взялся за его конечности всерьёз: обработал мазью и аккуратно забинтовал.

– Винишь себя в чём-то?

Золотистые глаза равнодушно скользнули по его лицу.

– Нет.

– Уверен?

Хоаран на минуту задумался, потом резко наклонил голову.

– Уверен. Я не чувствую вины.

– Тогда для чего? Ради боли?

Хоаран отнял руку и принялся разглядывать повязку. Он казался спокойным и сосредоточенным. Вряд ли зол или расстроен, но… обеспокоен? Или чего-то не понимает?

Бэк вздохнул и провёл ладонью по рыжим прядям. Тёмная бровь удивлённо поехала вверх.

– Ну и как? Прочувствовал на своей шкуре?

– Наставник… – Хоаран умолк и отвернулся, потом, правда, всё же пробормотал: – Это не то, чего я хотел.

– Тогда чего же ты хотел добиться столь оригинальным подходом? – Дусан постучал пальцем по повязке на разбитом кулаке. Впрочем, тут не только руки… Наставник смазал длинную рану на лбу, затем поймал ступню непутёвого ученика, хмыкнул, оценив ущерб, и потянулся за мазью опять. Хоаран, разумеется, решил вернуть себе конечность, но Бэк строгим взглядом велел ему не рыпаться. – Такое впечатление, что все знания выветрились из твоей головы… Что учи тебя, что не учи… Не дёргайся! Ведёшь себя по-детски…

– Что? – тут же возмутился Хоаран. – И вовсе…

– Уймись. Как там ферма?

– Нормально.

– Угу… – Бэк теперь бинтовал вторую ступню ученика и с интересом косился на повязку, перетягивавшую левое плечо. – Тебе ещё не надоело?

– Что надоело?

– Работать на Эрика.

– Нет.

Хоаран взвился, когда мастер ухватил его в который раз за запястье и полез под повязку на плече. Не помогло. Бэк полюбовался на рану, покачал головой и нанёс сверху густой слой мази.

– Странно, что ты ещё здесь. Думал, ещё в прошлом месяце сорвёшься за солнцем.

Ученик промолчал, только скосил глаза на плечо, которое перевязывал наставник. Ну вот, теперь он щеголял белыми повязками почти как в прежние времена, когда ни один день на улице не обходился без боёв.

Бэк неторопливо сложил в коробку бинты и мазь.

– Так чего ты хотел добиться? Просто решил поносить бинты или всё же думал об ином?

– Наставник… Как вы узнаёте, о чём думают другие люди? Нет, не то… Как вы узнаёте, что чувствуют другие люди? И как вы понимаете, что именно они чувствуют и почему? Ну… Вы же не убивали меня за некоторые выходки. Почему?

– Да уж… – протянул изрядно озадаченный мастер. – Зачем тебя убивать за шалости? Никто же не виноват, что у тебя дури в голове полно.

– Откуда вам знать, чего полно в моей голове? – огрызнулся Хоаран.

– Молодой, умный, но глупый, самонадеянный и слишком смелый… Что ж ещё в твоей голове может быть? Только дурь.

– С возрастом пройдёт.

– На твоём месте я не был бы так в этом уверен, – пробормотал учитель.

– Я создаю вам проблемы?

– Что?

– Ну… – Хоаран почесал затылок и вздохнул. – Я хочу, чтобы у вас всё было хорошо. Просто вы вечно вопите, если я…

Подзатыльник ждать себя не заставил.

– Когда это я вопил?

– Ну вот сейчас, например, – со смешком заметил Хоаран. – И вот, вы вопите, как будто я имею прямое отношение к вашему благополучию и…

Второй подзатыльник тоже угодил в цель.

– Наверное, мне следует гордиться тем, что в некоторых вопросах ты – самый настоящий болван, – между делом отметил Бэк. – Ты – мой ученик, глупый мальчишка. И ты мне не чужой.

– Ну и что?

Наставник покачал головой и, прихватив коробку, ушёл в подсобное помещение, затем и из зала ушёл, оставив ученика с самим собой наедине. Бесполезно что-то ему объяснять – он не поймёт всё равно. Со временем научится, быть может. Если захочет научиться. И если кто-то возьмётся научить. Сам Бэк для этого не годился: научить мог лишь человек, осознающий полностью свои эмоции и готовый всегда их выразить во всей полноте.

Хоаран поднялся с циновки и потянулся, потом шагнул к столбу и впечатал в него кулак. Рука отозвалась глухой болью. Он прислонился к столбу лбом и прикрыл глаза.

Когда-то у него была глиняная чашка. Обычная чашка из глины, коричневая. Он бы не назвал её любимой или особенной, но держать её в руках было приятно. И вот, как-то на боку этой чашки появилась тоненькая трещина. Чашка служила по-прежнему, оставалась всё такой же крепкой, и казалось, что эта трещина – узор на поверхности, что она – ненастоящая. Но потом, спустя год, чашка раскололась именно по этой трещине – развалилась на две части.

Сейчас Хоаран сам себе напоминал эту чашку с такой же тонкой трещиной. Вроде бы всё в порядке, но трещина есть. И лишь вопрос времени, когда же именно всё расколется на части.

– К чёрту! – Он впечатал в столб другой кулак, добавил ногой.

Он бы выслушал Джина, если бы тот пожелал что-то сказать. Наверное. Всю ночь думал, как дурак, над случившимся. Вряд ли Джин взбеленился без причины, значит, причина была. Какая-нибудь. Но почему он ни о чём не спросил? Ладно, это его дело. Если он дейстивительно захотел уйти… Что ж, это его право.

Хоаран вновь атаковал столб, потом навешал манекену и переключился на другой столб. Кисти и ступни ныли от боли, но это пустяк. И он вовсе не считал себя виноватым, как и сказал наставнику. Он не чувствовал вины. Совсем. Ничего. И он не пытался заменить физической болью боль внутри. Потому что боли тоже не было. Совсем.

Был тупик. Непонимание. Нежелание разбираться в этой идиотской ситуации. Традиционно такие отношения – вроде их с Джином связи – считались чем-то, что выходило за привычные рамки. Другое дело, что для самого Хоарана любые близкие отношения – за привычными рамками. Когда близкие отношения с кем-либо начинались, Хоаран просто-напросто исчезал с горизонта и всегда выдерживал дистанцию отчуждения. К примеру, Ханыль. Ей требовалась надёжная и прочная связь, те самые пресловутые “отношения”. И Хоаран самоудалился из её жизни, обозначив нужную дистанцию. Так лучше для всех и безопаснее, не говоря уж о том, что подобные отношения оставались за гранью понимания Хоарана.

Мастер Бэк – его учитель, тут всё логично и понятно. Странностей хватало, но их легко списать на прихоти уважаемого человека, коим мастер Бэк и являлся в глазах прочих людей. А то, что Хоаран думал о наставнике… Какая разница, что именно он себе думал? Это вряд ли кому-то интересно, даже самому Бэку Дусану.

Байкеры – это братство, там свои законы. И отношения Хоарана с иными ангелами вписывались в законы братства – тоже всё просто и понятно, ничего сложного.

“Тигры” – это свои, он за ними… скажем так, присматривал. Тоже всё просто и ясно.

Всё же прочее, что не вписывалось в эти рамки… Джин не вписывался, хотя он вообще ни в какие рамки не вписывался. И, честно говоря, Хоаран полагал, что всё упростится, когда Джин найдёт себе занятие по душе. Даже надеялся, что Джин предпочтёт увлечения и забудет о нём. В общем-то, он считал, что Джину требовалась опора в его лице и… и постель. Опора спасала от одиночества, а постель давала иллюзию заботы. И да, он надеялся, что появившееся увлечение избавит партнёра от чувства одиночества и…

Пожалуй, пора завязывать с рассуждениями на мутную тему. Сам он относился к Джину не так, как к любому другому человеку, но сказать определённо – как именно – он не мог. Просто не знал ответа на этот вопрос. Всё это слишком чужое и непонятное, что-то такое, в чём он совершенно не разбирался. И уж точно он не тот, кто Джину нужен. Наверное.

Кулак снова врезался в твёрдое дерево. Это знакомо и привычно: агрессия, боль, напряжение, постоянная настороженность, обострённое чутьё. Забавно даже, что в самом паршивом квартале или посреди джунглей он чувствовал себя как дома. Выжить и не позволить себя изменить – легко и естественно. Всё остальное отношения к делу не имело. И Джин… тоже.

Джин…

Если Джину будет хорошо вдали от Хоарана, пускай так и будет – до самого важного момента. Ведь Джин – его лучший соперник, только его соперник. Это нельзя изменить. И забыть об этом тоже нельзя. Они обречены на поединок – Джин мог сопротивляться этому бесконечно, но отменить это – не мог. И Хоаран знал наверняка, что однажды… однажды их поединок состоится. В любом случае. И победа тут не имела никакого значения – значение имел сам бой.

Поэтому… Поэтому…

– Я отпускаю тебя. И всегда буду отпускать. Ты всё равно вернёшься – хотя бы для того, чтобы убить меня.

Он в который уже раз ударил столб кулаком и слабо улыбнулся, когда конечность обожгло болью. Обувшись и прихватив вещи, Хоаран вышел на террасу. С минуту смотрел на горную гряду, потом резко качнул головой и отправился за байком.

Гараж встретил его тишиной и полумраком. Хоаран позаботился о коне, вновь споткнулся о чёртовы коробки и тихо выругался. Куда ж их засунуть? Ладно, потом подумает. Поднявшись по лестнице, остановился ненадолго и прикинул варианты. Прямо сейчас делать ничего не хотелось, да и чревато, потому что разбитые пальцы слушались плохо, а глаза застилала лёгкая дымка после бессонной ночи. Есть… Есть хотелось, как и всегда, но терпимо. Зато вот вздремнуть…

Он потянул дверь ванной, переступил порог и включил свет. Рука скользнула по гладкой поверхности. Вспомнив, что Джин свернул к чертям задвижку, Хоаран вздохнул и просто прикрыл дверь. Надо потом новую задвижку присобачить.

Шагнув в сторону, он неловко снял обувь и избавился от жилета. Покрутив вентили, отрегулировал температуру воды и присел на бортик. Когда добрался до второй пряжки, заметил, что дверь стала бесшумно открываться.

Ну здорово… Второй раунд?

– Ты, вроде как, ушёл, – отвернувшись, напомнил Хоаран.

Джин промолчал, через минуту сел рядом на бортик. Что дальше? Попытка утопить в ванне? Или ещё чем тяжёлым решил дать по башке? Хоаран скосил глаза на Джина, тот вздохнул и тихо проговорил:

– Я видел тебя. С ней. Вы… Вы в кафе…

– Я целовал Ханыль, – подсказал ему Хоаран. Джин кивнул с обречённым видом. – Ну и?

– Ты с ней… Ты… – Внезапно он стиснул кулаки и мрачно подытожил: – Наверное, мне тоже стоит кого-то завести, да? Чтоб было не так скучно. Может, подскажешь, парня или девушку?

– У тебя собственных предпочтений нет, что ли? – не удержался от насмешки Хоаран.

– Тогда парня. Только не рыжего. От рыжих одни неприятности. Блондина. Думаю, Эрик мне подскажет хорошую кандидатуру. Блондин, иностранец, “чёрный кофе”…

– Заткнись! – сквозь зубы рыкнул Хоаран.

– Ну ты же мне сам разрешил заменить тебя. Или передумал?

– Делай всё, что хочешь. И свали, – глухо велел Хоаран, сжав пальцами край бортика. Отворачиваться бесполезно – всё равно лицо видно в зеркалах. Он нахмурился и закусил губу. Джин мог заменить его – это верно, и да, он сам говорил об этом, но сейчас… Джин ведь сейчас рассуждал неискренне.

Собеседник тяжко вздохнул и понурился.

– Тебе действительно мало меня одного? Поэтому ты…

Хоаран прикрыл глаза и мысленно застонал. Ну какого чёрта этого недоумка в тот день понесло по неверному маршруту? Что-то объяснять и оправдываться – это не в его характере. И те события никак к Джину не относились. Чёрт!

– Ясно… – убито подытожил Джин.

– И что тебе ясно? – с иронией уточнил он.

– Ну… Это просто так или серьёзно? С Ханыль.

– Гм? Ты про что?

– Придурок! – взвился Джин и вскочил с бортика. – Хватит уже прикидываться, будто ничего не понимаешь!

– Не понимаю, – пожав плечами, спокойно отозвался Хоаран. – Я не понимаю, до чего именно ты додумался и какие сделал выводы.

– Проклятие! Ты сам сказал, что целовал её. И ты вернулся домой поздно. Слишком поздно. Какие я должен сделать выводы?

– Какие-нибудь. Не помню, чтобы я говорил тебе что-то про возобновление моих отношений с Ханыль. И было бы странно, если б сказал, потому что возобновлять с ней связь у меня и в мыслях не было.

– Тогда какого дьявола ты к ней полез с поцелуями? – окончательно рассвирепел Джин.

Хоаран прикусил губу, чтобы спрятать улыбку. Кажется, он начал входить во вкус. Кроме того, Джин сейчас был несказанно хорош: в ярости, встрёпанный, бледный от гнева и волнений, с ярко сверкающими глазами и тенью уязвимости на лице. – Или это она к тебе полезла?

– Поцелуй был только один. И я поцеловал её сам, потому что именно этого и хотел, – поправил Хоаран и пристально всмотрелся в черты Джина. Отметил отпечаток горечи, притаившийся в уголках губ. Горечь и боль. Чёрт возьми, он серьёзно… – Поцелуй, не подкреплённый чувствами, всегда красноречивее любых слов и доводов. Особенно для женщины, которая не в силах противостоять своим желаниям и не в силах понять слова и доводы. Если бы у меня до сих пор было что-то с Ханыль, я бы тебе сразу сказал. А теперь выметайся и иди туда, куда собирался.

Джин растерянно смотрел на него.

– Проваливай! – рыкнул Хоаран и отвернулся. Чёрт, он не собирался ничего объяснять, но видеть отражение боли на лице Джина ему хотелось меньше всего на свете.

– Хоа…

– Оставь меня в покое! – огрызнулся он опять и устало потёр лоб разбитыми пальцами. Потом его голову прижали к груди, по спине скользнула чужая рука, и по волосам мягко провели ладонью. Он закрыл глаза и стиснул зубы – разрывался от противоречивых желаний. Хотелось шарахнуться в сторону и одновременно хотелось чуть-чуть побыть вот так, как сейчас.

– Мне нужно было сразу просто спросить, – тихо пробормотал Джин. – Но ты так поздно вернулся. Ждал тебя, а ты всё не возвращался.

Хоаран промолчал. Он ездил к Эрику за деньгами и… В общем, его дела не имели никакого отношения к Джину.

Джин чуть отстранился и поймал его лицо ладонями, с грустью посмотрел и легонько провёл губами по лбу.

– Прости. Будет ещё один шрам.

Хоаран не сразу сообразил, что Джин говорил о ссадине, оставшейся от будильника.

– К чёрту, – безразлично отозвался, когда дошло. Потом едва слышно уточнил: – Так ты выметаешься или нет?

– Да какая разница? – обречённо вопросил Джин и снова привлёк его к себе, обхватил руками и прижал его голову к своей груди.

Пальцы Джина медленно перебирали пряди, и под щекой Хоарана гулко билось сердце. Ну ладно, он потерпит ещё немного, тем более, слушать стук сердца Джина оказалось почему-то приятно.

В самом деле, какая разница?

“Все наши пути всё равно ведут… всё туда же”.

И, кажется, у него теперь стало на одну трещину больше. Где-то там, глубоко внутри.

______________________

* Факт, реальная история про “памятку”.

* Игра на флейте, сыграть на флейте – минет.

========== Незримая Смерть ==========

экшн, АУ, юмор и типа hurt/comfort, drive-story (hit-story)

слэш, ER, АУ, постканон, drive-story (hit-story)

* поля «незримой смерти» ― минные поля Камбоджи.

Незримая Смерть

Часть 1. Камбоджа

Южная Корея

Сеул

Если бы он только знал заранее ― неужели слишком поздно для всего? Или нет?

Зажатая под мышкой папка с работой по индуизму казалась Джину неподъёмным валуном. Не то чтобы он завалил всё к чёрту, но переделать придётся много. И дёрнуло же его выбрать именно эту сложную тему! Знать бы заранее… Ладно, зато это будет увлекательно. Трудно, но увлекательно. Если, разумеется, Хоаран не начнёт задавать вопросы.

Хоаран ни разу не мучил Джина излишним любопытством, однако ему явно было интересно. Собственно, этот интерес Джина и подзадоривал ― особенно в те моменты, когда он иногда падал духом и начинал сомневаться в правильности принятого решения. Такое случалось. Редко, конечно, но тем не менее. И вот, врать Хоарану не хотелось, как и признаваться в неудаче ― пусть и столь небольшой.

Джин притормозил на подходе к гаражу, увидев у двери странную группу из трёх человек. Европеец в строгом костюме ― похоже, главный, африканец в старой военной форме без нашивок да рослая блондинка. У блондинки сзади за поясом брюк точно что-то было ― явно не бумажник. Троица стучать не стала, а решительно вломилась в гараж.

Джин удобнее перехватил папку и поспешил к двери, поймал и не позволил захлопнуться. Он осторожно заглянул в получившуюся щель и прикинул расклад: гости стояли спиной к нему, а Хоаран сидел на краю платформы возле разобранного двигателя. Хоаран неторопливо вытирал руки тряпкой и не смотрел в сторону посетителей.

– Ты курьер? ― резко и не особенно вежливо пролаяла блондинка по-английски. Ответа она так и не дождалась. Дамочка потянулась рукой к выпуклости за ремнём, но главный жестом остановил её.