Текст книги "Огонь и Ветер (СИ)"

Автор книги: Ie-rey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 40 страниц)

Тёмный парень вскинулся и хлестнул Джина диким взглядом по лицу.

– Меня зовут Эсмер Чжанавар, но я не помню, чтобы разрешал тебе звать меня по имени, ― холодно прозвучал низкий голос, всё такой же хрипловатый. Может, когда-то он сорвал себе голос или повредил связки? Вряд ли, тогда его голос не звучал бы так… так осязаемо. К слову, в исполнении ангела его имя прозвучало как-то… Даже примерещилось “Эсме’ж Чжанава’ж” * или нечто подобное.

Эсмер взял чашку и слегка кивнул.

– Teşekkür ederim. То есть, спасибо.

– Хорошо, ― легко согласился Джин, к которому внезапно вернулись выдержка и хладнокровие. Он решительно выкарабкался из сетей странного голоса и мрачно спросил: ― И как же тогда можно тебя называть?

Серо-зелёные глаза скользнули по нему со слабым проблеском интереса.

– Хо, это вообще что?

– Это ― Джин. Я живу с ним, ― лениво отозвался Хоаран ― и вот в его глазах черти отплясывали рок-н-ролл.

Эсмер поперхнулся кофе и закашлялся. Хоаран любезно похлопал его ладонью по спине и, раз уж гость выбыл из беседы, заявил ошарашенному Джину:

– Джин, это мой друг ― Эсмер Чжанавар. По имени называть его разрешается только мне, все прочие зовут его Курт. Можно и по-английски ― Волк, но лучше всё-таки Курт. Можно даже Каракурт, он не обидится. Тарантулом обзывать не рекомендую, как и пауком. Не оценит. Только в зубы если. Ногой. С разворота. Больно. Очень.

Эсмер по прозвищу Курт немного пришёл в себя, откинул длинную прядь за спину и уточнил:

– Так ты живёшь с ним? Или он живёт с тобой?

– Сам как думаешь? ― хмыкнул Хоаран.

– Ты ― с ним, ― почти без раздумий решил Эсмер и снова посмотрел на Джина. ― Неожиданно, если честно.

– Зачем ты ему сказал? ― возмущённо спросил Джин, к которому вернулся дар речи.

– У меня нет желания врать ему, ― пожал плечами Хоаран. ― Кроме того, Эсмер ― это сейф, даже надёжнее: то, что знает он, знает только он.

– В следующий раз кофе лучше сделаю я, ― задумчиво проронил Эсмер.

– Не сомневаюсь. Давненько я не пил твой кофе, ― рассмеялся Хоаран.

– Он всегда… şeker? ― уставившись на Джина, спросил Эсмер.

– Şeker? ― немного удивлённо переспросил Хоаран, тоже поглазел на Джина и внезапно непривычно мягко улыбнулся. ― Да. Şekerli.

– Что? ― разозлившись, вопросил Джин.

– А, без разницы… ― махнул рукой Эсмер. ― Хо всё равно ни черта в этом не смыслит ― дикий же человек, лишённый благ воистину древней и развитой цивилизации.

Хоаран тихо засмеялся, мотнул головой и поторопил гостя:

– Ладно, Эсмер, рассказывай, что там у тебя приключилось.

– Говорят, ты в армии служил? В общем, тебя тут долго не было, да?

– Вроде того. А что?

– Ты слышал про некоего Шторма?

Хоаран покачал головой.

– А он про тебя слышал. “Какое множество ослов пасёт Аллах!” Это счастье завелось здесь год назад примерно. Он выступал на всех местных соревнованиях. Кстати, он побил твой рекорд в мототриале*, чем чрезвычайно гордится. Через пару недель где-то тут за городом пройдут новые соревнования по мототриалу. Меня уже пригласили, хотя я и не напрашивался. И пригласили после того, как… ― Эсмер бросил короткий взгляд на останки своего байка, затем кончиком пальца потёр тату на скуле. ― Найду ― руки отрежу и к задницам пришью.

– Погоди. Что-то я не уловил…

– Я был в “Чёрных Крыльях”. Вчера. Наводил справки. И этот заявил, что побил твой рекорд, так что мне лучше соревноваться с ним. Уж не знаю, что он там себе подумал. Решил, наверное, что я хочу с тобой потягаться. Не знаю. Я вежливо отказался.

– Вежливо? ― не поверил Хоаран.

– Именно! ― глухо рыкнул Эсмер. ― Я же тут ни черта не знаю, только с дороги ― мне не до поиска приключений было. А они решили моего “коня” заценить. В общем, слово за слово ― и организовали простой уличный заезд.

– Много выиграл? ― без каких-либо сомнений поинтересовался Хоаран.

– Пять штук.

– И как тебе?

– Не скажу, что он ― высший класс, но мог бы сказать, что он хорош. Если бы не один минус ― подлянки любит. С бывалыми номер не прокатит, но если и не ожидать дурного, то можно влипнуть.

– Ага. Не повезло бедняге нарваться на патологически подозрительного коллегу.

– Это кто ещё патологически подозрительный? Ты себя в зеркале видел?

– Нет желания смотреть на эту подозрительную рожу, ― фыркнул Хоаран. ― Так что было потом?

– Ничего. У меня были кое-какие дела, после снял номер в отеле на ночь, а утром… вот это. ― Эсмер Чжанавар опять посмотрел на груду металлолома. ― И рядом Шторм на своём байке. Приезжай, говорит, на мототриал через пару недель. Подробности, мол, скажут в “Чёрных Крыльях” или “Восьми Шарах”. Конечно, он не сам разнёс мне байк: или подручные есть, или нанял кого-то… Потом я побегал в поисках машины и приехал к тебе. Да уж, вот и заехал “на минутку”.

– Так он тебе коня из-за меня раздраконил?

– Да какое там! Я же просто спрашивал про тебя ― где и как найти можно. Коня он мне убил из-за гонок ― наверняка. Видел бы ты его рожу, когда он продул. Хотя какая теперь разница? Лучше скажи ― можно хоть что-то сделать?

Хоаран пожал плечами.

– Можно попробовать, но за результат я не поручусь.

– А ты попробуешь?

– Ну… Ты же тогда попробовал? Так почему бы и мне теперь не попробовать?

– Не сравнивай, а?

Джин потерялся в их фразах. О чём это они?

– Не буду, но попробую. Правда, после ремонта твоего коня уже вряд ли распознают по породе. Можем начать прямо сейчас.

И они начали. Вот уж действительно ― слова с делом не расходились ни у одного из них. Кажется, Эсмер тоже разбирался в механике и разбирался много лучше всех прочих ангелов, которые уже заглядывали в этот гараж.

– А сам он не может заниматься ремонтом? ― тихо спросил Джин, когда Хоаран в очередной раз рванул к раковине отмывать руки.

– У нас разная специализация, ― чуть поморщившись, ответил Хоаран. ― Я могу собрать из ничего, а он, скажем так, оживляет мёртвое. Точнее, ко мне тащат всё, что превратилось в металлолом, а к нему ― целое, что отказывается работать. Он мастер настройки. Настроит всё, что пожелаешь, и заставит работать так, как тебе и не снилось. Иногда мне кажется, что у него вся техника живая. Например, его байк. Иногда не шибко умные просят дать прокатиться, никто не позволил бы, а он всегда говорит ― бери и поезжай. Многие даже завести не могли, а те, кто заводил, не могли ехать. Байк Эсмера слушается только Эсмера. Не знаю, как он это делает, но делает. Он даже может точно так же настроить чужие байки ― под конкретных владельцев. Никто другой на них просто не сможет ездить.

– Серьёзно?

– Ещё как. Сам потом увидишь. И можешь попросить на “покататься”. Мне даже любопытно, как далеко ты сможешь уехать.

– А шекер? Это что такое?

Хоаран отвернулся, чтобы спрятать улыбку, но Джин всё равно это заметил.

– Эй…

– Потом скажу. Если не забуду.

Вот… рыжий мерзавец!

Возились эти двое с байком до позднего вечера. Ещё и отправили Джина к Вольгвану за ужином. Однако из груды металлолома вышло в итоге нечто, отдалённо напоминающее скелет мотоцикла. И Эсмер явно повеселел.

За ужином ― на кухне уже, а не рядом с железом ― Джин вновь тихонько изучал гостя взглядом, но не выдержал в итоге и спросил прямо:

– Ты боец?

Причина для вопроса была: лёгкая танцующая походка, движения ― Эсмер напоминал змею, двигался ну в точности, как змея, и явно тренированное тело человека, который с удовольствием поддерживает себя в форме, хотя, например, Джин не взялся бы определить его возраст ― просто не мог. Что-то от двадцати до тридцати, но сказать точно ― никак.

Серо-зелёные глаза встретились со светло-карими, потом Хоаран пожал плечами, словно предложил другу поступать так, как он желал.

– “Смертный, если не ведаешь страха ― борись…” Мы все бойцы ― так или иначе. Но я понял, что ты имеешь в виду. Нет. Меня не интересуют бои. Я только собираю жизни, ― отрывисто произнёс Эсмер, прямо посмотрев на Джина. И уточнил: ― Убиваю и причиняю страдания. За деньги, но под настроение. И мне как-то всё равно, насколько я в этом хорош, и есть ли кто-то лучше меня. Палач, прошу любить и жаловать. Если пороха у тебя хватит, конечно.

Внезапно он стремительно выбросил руку вперёд и почти невесомо тронул Джина возле правого плеча буквально кончиком пальца, после чего спокойно вернулся к еде.

– Чтоб тебя! ― неожиданно рыкнул Хоаран, резко рванул Джина к себе, забрался рукой под футболку и сильно ― до боли ― нажал несколькими пальцами возле того места, к которому прикоснулся Эсмер.

– Надо же, а ты не забыл, ― довольно улыбнулся Эсмер и кивнул Джину. ― Прости, но мне очень уж хотелось проверить. Не смог удержаться.

– Что? ― Пожалуй, тут только Джин ни черта не понимал.

– Он тебя сейчас почти убил, ― мрачно объяснил Хоаран и сунул нос под футболку, чтобы проверить, всё ли в порядке. Возле правого плеча красовался такой внушительный синяк, словно Джин налетел на какой-то выступ со всей силы. Но боли не было почему-то.

– Значит, как и ты, он… ― начал догадываться Джин. ― Чёртовы кёнгёль*!

– Нет, ― покачал головой Хоаран. ― Я знаю лишь сотую часть того, что знает он.

Эсмер презрительно фыркнул.

– Ты себя недооцениваешь ― я всегда тебе это говорил. У тебя талант и потрясающее чутьё.

– Мне это не особенно и нужно, ― огрызнулся Хоаран.

– Это всегда нужно. Так или иначе.

– Оставь такие шуточки при себе, ладно?

– Я больше не буду, ― подняв руки, миролюбиво пообещал Курт. ― По крайней мере, не буду шутить с ним.

– Зачем ты ему вообще сказал?

– Ну, мне кажется, что он болтать не будет. Теперь, хотя бы, он будет спокоен в отношении собственной тайны, так?

Джин промолчал, но понял прекрасно, что имел в виду этот странный парень.

– Но для тебя, Хо, было бы лучше, если бы он умер.

– Заткнись.

– Не вопрос, но ты сам знаешь это не хуже меня.

– Хватит.

– Как скажешь.

– Почему так было бы лучше? ― влез Джин.

– С тобой не всё в порядке. Внутри тебя спит то, чему в этом мире не место. И оно умеет только рушить, но не умеет создавать. И оно разрушит даже то, что полюбит. Такова его сущность. Оно не может иначе, потому что тогда в его существовании не будет смысла.

– Перестань, ― тихо повторил Хоаран.

– Я просто ответил на вопрос, ― невинно улыбнулся Эсмер, весело сверкнув яркими глазами. ― В общем, ты пригрел на груди змею, которой лучше размозжить камнем голову. Ибо однажды цапнет. И цапнет именно тебя первым, потому что любит, а любить не может. И цапнет, чтобы не свихнуться окончательно от этого противоречия, потому что проще всего исключить из уравнения то, что смущает разум.

Тут Эсмер был прав, потому что Джин уже пытался исключить рыжего из уравнения. Точнее, пытался тёмный ― и даже успешно. Просто кое-кто решил из уравнения не исключаться.

– А он? ― Джин мотнул головой в сторону Хоарана. ― Что спит внутри него?

– То, чему лучше никогда не просыпаться, ― тихо отозвался гость. ― Я не знаю. Кажется, он очень устал. Сотни лет, нет… Тысячелетия. Быть может, десятки тысячелетий, сотни тысяч лет… Тяжёлый груз времён. Он хочет спать и не хочет просыпаться. Сейчас ― тем более не хочет. Из-за тебя. Хочет смотреть этот сон подольше.

– Как ты это… Откуда ты знаешь?

– Спроси что-нибудь полегче, ― отмахнулся Эсмер. ― Просто “вижу”. Говорят, в моей семье из-за близости к смерти все “видят” чуть больше, чем прочие люди. Чёрт его знает. Я до фига всего “вижу”, чего толком и не понимаю. Ты чёрный, как непроглядный мрак, а на Хо всегда больно смотреть даже просто глазами ― слишком ярко светится. С другой стороны, смотреть на вас двоих, когда вы рядом, можно. Вы уравновешиваете друг друга, я бы даже сказал, что вместе вы кажетесь нормальными людьми, а вот по отдельности…

– И сам же предлагал прикончить Джина, ― обвинил друга Хоаран.

– От него неприятностей много, а ты вряд ли проснёшься. Рационально.

– А если всё-таки проснусь?

– Тогда слово “неприятности” перестанет иметь значение вообще. Извини, конечно, но я бы предпочёл, чтобы это светящееся либо не просыпалось вовсе, либо убралось из этого мира подальше куда-нибудь.

– Можешь не извиняться, ― хмыкнул Хоаран. ― Я уже привык, что меня мало кто любит.

– Ну ты и скажешь… Тебя мало кто вообще терпеть в состоянии. Безгрешных на этой земле… гм… дефицит, в общем. А кому приятно знать, что их грехи кто-то видит все ― от и до?

– А сам? ― поинтересовался Джин. ― Ты же убийца и палач, так?

– Палач. ― Яркие глаза остановились на лице Джина. Холодные, как снега Антарктики. ― Но знаешь, что забавно? Я считаю, что моя душа чиста. И что на мне нет никакого греха. Хо, что скажешь?

– Твоя душа чиста, ― подтвердил Хоаран.

– Как это? ― не понял Джин.

– Не знаю, ― пожал плечами Хоаран. ― Он спросил, а я ответил то, что думаю. И вы оба меня достали своей эзотерикой ― или как это там называется? В общем, все дружно заткнулись и потопали спать. Хотя… Эсмер, ты иди в душ первым. Джин, ты следующий. Кстати, Эсмер, будешь спать в гараже, там гамак есть. Или можешь на полу ― матрас в шкафу лежит.

– А в душ ты пойдёшь последним, ага, ― кивнул Эсмер, расправившись с кофе, который он действительно умел варить, и налив себе ещё. ― До сих пор засыпаешь в ванне?

– Откуда ты знаешь? ― помрачнел Джин, преисполнившись всяких страшных подозрений. А что? Оснований хватало. Эсмер ― человек, безусловно, красивый, просто никому бы и в голову не пришло так сказать из-за сходства его с акулой. Акулы ― прекрасные хищники, но их красота всегда отождествлялась со словами “угроза” и “смерть”. Вот и Эсмер ― синоним двух этих слов. Помимо красоты у него ещё и голос…

– Он жил у меня как-то. Довольно странно иногда было по утрам заходить в собственную ванную и находить там спящего в холодной воде Хо.

– У тебя ванна удобная.

– Уж конечно. Ты, по-моему, просто любишь спать в воде, ― усмехнулся Эсмер и тихо добавил: ― Şimşek, ты всё ещё летаешь в грозу?

Джин навострил уши, услыхав новое странное слово.

– Хочешь полетать со мной?

– Коня нет, ― помрачнел Эсмер. ― Но да, я хотел бы. Без тебя ― вряд ли рискну, а охота же… Больше таких психов, как ты, я не встречал. Точнее, были такие, кто пытался сделать то, что ты отмочил тогда, но… Şimşek, ты такой один, как ни грустно это признавать.

– Думаю, ты смог бы, ― возразил Хоаран.

– Увидим. Но для начала мне надо хоть это вспомнить, как по-твоему?

– По-моему, ты ничего не забыл, просто пока не можешь в это поверить.

– Проехали, ― отмахнулся Эсмер и ушёл в ванную ― за стеной зашумела вода.

– Шимшек? Это ещё что?

– Так меня называли. В Стамбуле, ― неохотно ответил Хоаран и дёрнул Джина за руку, тот в один миг оказался у него на коленях и охотно поймал ладонями его лицо.

– В Стамбуле? А Курт этот…

– Из Турции. Из Стамбула.

– Так он не европеец? ― опешил Джин, изумлённо уставившись на Хоарана. ― Что ты в Стамбуле забыл?

– Гонки. Парусные. И да, его можно счесть европейцем, ведь Турция находится и в Европе, и в Азии одновременно.

– Не пудри мне мозги. Что такое “шимшек”?

– Молния.

– Что?

– Молния. Блэйз, если угодно. Или Флэш. Просто Эсмер не любит имена и прозвища на английском, переводит обычно на турецкий.

– А шекер?

Вместо ответа Хоаран его поцеловал, потом тронул кончиком языка нижнюю губу Джина, словно на вкус попробовал, и улыбнулся.

– Это и есть “шекерли”. Сладкий. Сладкий, как кофе, который ты делаешь. “Шекер” ― это сахар. Только я тебя умоляю, не воспринимай буквально. Турки ― народ поэтичный, поэтому “шекер” применительно к человеку отнюдь не означает “сахар”. Наверное, это примерно то же, что и котминам у нас. Хотя нет. “Шекер” ― это природная естественность и красота с искренностью пополам в чистом виде, без искуственных примесей ― кажется, так будет точнее. Они трепетно относятся к сладостям, которые воспринимают вовсе не так, как прочие люди. Сладость для них ― синоним блаженства и кусочек рая. Можешь считать, что Эсмер сделал тебе комплимент, сказав, что на тебя приятно смотреть ― ощущения те же, что от богатого вкуса гюльбешекера или халвы во рту, например. Большое количество приятных и естественных вкусовых оттенков, от которых рвёт крышу. Только опять же, не воспринимай это по-своему. Другой народ ― другое восприятие и другое выражение эмоций.

– От вкуса чего? ― Тёмные глаза переполняли ошарашенность и изумление с возмущением пополам.

– Гюльбешекер, ― старательно и медленно выговорил чужое слово Хоаран, ― это нежное варенье из лепестков роз. Хотя халва мне понравилась намного больше.

Джин растерялся. С одной стороны, он готов был опротестовать подобное заявление, с другой стороны, ему нравилось, как всё это звучало в исполнении Хоарана ― включая почти неузнаваемый и смертельно раненый корейским произношением финальный звук “р” в слове “шекер”. И да, он понял, почему Эсмер назвал рыжего “диким человеком”. Потому что корейская кухня не знала такого явления как “сладости”. Сладкие блюда для корейцев всегда были заморскими и непривычно диковинными, они предпочитали “острости” и “солёности”.

– Этот гость у нас надолго?

– На пару недель.

– Что?! ― отнюдь не обрадовался Джин.

– Мототриал через пару недель. До этого Эсмер поживёт здесь. Незачем ему тратить деньги на отель ― особенно в нынешних обстоятельствах, когда их придётся тратить на детали для байка. Он из состоятельной семьи, но всё же не настолько, да и ладит с родственниками паршиво.

– А как же его… гм… профессия? Разве не прибыльно?

– Нет. Он же сказал, что убивает под настроение, а значит, берёт отнюдь не все заказы. И… к нему редко обращаются.

– Почему?

– Потому что он палач в чёрт знает уже каком поколении ― потомственный. И потому что ему известно о науке смертоубийства и человекомучительства всё и немножко больше, чем всё. Люди не слишком любят представителей этой профессии. А ещё он часто убивает заказчиков, поэтому считается, что у него не всё в порядке с головой.

– Что?

– Что слышал. Он сам решает, кого будет убивать. Точнее, вроде как, он “слышит голоса” и “видит знаки”. ― Хоаран прикрыл глаза и вздохнул. ― Отстань, а? Я мало знаю о его работе.

– Как тебя вообще угораздило с ним познакомиться?

– Мне как раз это сейчас и вспомнилось, но пока я не стану тебе рассказывать.

– Но почему?

– Я не думаю, что ты готов это услышать. ― Немного подумав, Хоаран тихо добавил: ― Или я ещё не готов тебе это рассказать.

– Хорошо, ― сдался Джин. ― Но две недели? Целых две недели свихнувшийся палач собирается торчать у тебя в гараже?!

– Ну да. И он не свихнувшийся. Он нормальный. Для потомственного палача нормальный, разумеется. Не переживай, он не станет смотреть на тебя косо только потому, что… Гм… Он из Турции, его этим не удивишь. Просто считай, что его тут и нет. Или ты предлагаешь ему ночевать у нас в комнате?

– Вовсе нет! И ты вообще понял, что сказал? Где ты видел нормальных убийц и палачей?

– Перестань, ― попросил Хоаран и притянул Джина к себе, заставив замолчать с помощью глубокого чувственного поцелуя. Через полминуты Джин решил, что это занятие куда интереснее, чем вопрос со спальным местом Эсмера, и запустил пальцы в спутанные волосы Хоарана, пропахшие маслом, может быть, даже моторным. Без разницы, каким именно маслом, главное, что ему нравился этот запах ― на Хоаране. И мысли об Эсмере действительно вылетели у него из головы, когда по спине мягко пробежались пальцы рыжего, пробравшиеся под футболку…

Потом футболка оказалась где-то в районе плеч, дабы не мешала рукам и губам бродить там, где им хотелось, а волосы Хоарана защекотали грудь. Джин обнял заразу, чтобы хоть как-то контролировать его действия, только это совершенно не помогло. И вроде бы ничего особенного не происходило ― просто лёгкие касания, но… Хоаран явно хотел этого и воплощал свои намерения в жизнь с явным удовольствием, а для Джина такие моменты всегда оставались самыми дорогими и желанными. Моменты, когда Хоаран сам и по собственной инициативе окутывал его страстью и лаской, забывая о холодности, отстранённости и жёсткости, забывая о том, кем он являлся тут ― в глазах местных обитателей, забывая прятать всё, что он чувствовал к Джину, но постоянно держал на цепи где-то глубоко в своём сердце.

– “Неужели таков наш ничтожный удел:

Быть рабами своих вожделеющих тел?

Ведь еще ни один из живущих на свете

Вожделений своих утолить не сумел”. Хорошо, что ты предупредил, а то я бы сейчас почувствовал себя… гм… странно, если бы не знал, что могу нарваться на подобное зрелище, ― прозвучал низкий голос того самого Эсмера, о существовании которого Джин позабыл. Инстинктивно он хотел шарахнуться в сторону, но Хоаран не намеревался выпускать его, так что пришлось Джину остаться там, где был, ― на коленях у Хоарана. Он смущённо пробормотал первое пришедшее в голову японское ругательство, резко потянул смятую одежду вниз и покосился на гостя. Тот стоял в дверном проёме, прислонившись плечом к косяку. И Джин уставился на него во все глаза.

Эсмер надел футболку, но не съёмные рукава, и теперь ничто не прятало жуткие ожоги ― от запястий они уходили вверх и исчезали под тканью на плечах. Старые ожоги, но даже сейчас легко догадаться, насколько серьёзными они оказались в своё время.

– Я у себя в гараже, Эсмер, ― заметил Хоаран. ― И я не слышал, как ты вышел из ванной. Получилось случайно. Я не намерен выставлять всё напоказ, но и прятаться в собственном доме…

– Вообще-то, я ничего не сказал. Просто ненавязчиво обозначил своё присутствие. Сейчас прихвачу с собой кофе и не буду вам больше мешать. Я умный и понятливый, сам знаешь. ― Эсмер весело хмыкнул, действительно забрал чашку с кофе и ушёл вниз по лестнице. Оттуда и спросил: ― Матрас в каком из шкафов?

– В правом. От входа.

– Нашёл. Спокойной ночи.

– Спокойной… ― отозвался Хоаран и вернулся к прерванному занятию.

– Тебе не стыдно? ― возмутился после поцелуя Джин.

– Нет. Это мой гараж. Значит, правила здесь тоже мои.

– Что у него с голосом?

– Хм… ― Хоаран явно развеселился. ― Уже готов пасть на колени и внимать целую вечность?

– Заткнись! Так что у него с голосом?

– Ничего. Просто голос. Национальная особенность, кажется, у них в языке много таких звуков, которые сами по себе круто меняют тональность голоса при их произнесении. И меняют сам голос с горлового на грудной и обратно. В сочетании и получается такой необычный эффект. Наверное. Такие голоса у них не редкость.

– А откуда ожоги?

– Да так. Его пытались сжечь.

– Заживо?

– Разумеется.

– Зачем?

– Наверное, он кому-то очень сильно не понравился. Иди в душ, ― велел Хоаран, решительно согнав Джина с удобного места.

Когда за Джином закрылась дверь ванной, Хоаран немного постоял в коридоре, но затем стал спускаться вниз. Эсмер уже раскатал матрас, застелил простынёй и как раз стягивал с себя футболку. Ожоги покрывали почти всё его тело, но Хоаран давно это знал, так что заострять внимание на них не имело смысла.

Он подошёл к Эсмеру и остановился рядом, поймав длинную прядь. Пальцы сомкнулись на стальном черепе, крепившемся у кончика.

– Что у тебя были за дела в этих местах?

– Странный вопрос. Для тебя, ― немного помедлив, ответил друг.

– У меня есть причины для такого вопроса. Я ведь знаю, кто ты.

– Знаешь. И что? ― Эсмер отобрал прядь у Хоарана и небрежно перекинул её через плечо. Теперь она свешивалась ему на грудь.

– Корпорация Мишима?

– Допустим.

– Какой заказ был от них?

Эсмер сунул руку в задний карман брюк, затем протянул рыжему сложенную пополам фотографию, с которой на Хоарана посмотрел Джин.

– Я не взял заказ, если тебе это интересно. И если хочешь знать, откуда у меня это, то говорю сразу: заказ они отказались озвучить. Сказали, что сделают это при личной встрече. На личную встречу явилось подставное лицо, поэтому заказ я не брал уже автоматом. Лицо прикончил, а это изъял. Они хотели найти этого парня и надёжно перевести в статус трупа. Сказали, что он, скорее всего, мёртв, но если вдруг отыщется живым ― надо убить наверняка. Было странно увидеть его рядом с тобой, зато, увидев его живьём, я понял, почему они обратились именно ко мне. ― Эсмер озадаченно почесал затылок и вздохнул. ― Хотя ещё страньше узнать, что ты с ним вдруг спишь… Неожиданно, если честно.

– Сам себе удивляюсь, ― пробормотал Хоаран.

– Это серьёзно, или ты теперь вообще на парней бросаешься? ― развеселился Эсмер.

– Не бросаюсь ни на кого. И мне всё так же нравятся девушки, как и в Стамбуле. Просто… это серьёзно, пожалуй. Есть девушки, которые мне нравятся, есть парни, которые мне не нравятся… и есть Джин, который сам по себе. И если выбирать между девушками и Джином… Всё-таки Джин. Хреново объясняю, да?

– Да, хреново, но я тебя понял. Ты его не воспринимаешь как обычного человека, поэтому нет нужды думать о том, какого он пола. Раз он отличается от других, то это не имеет значения.

– Это странно?

– Это нормально, когда пытаешься не свихнуться. “Красота и любовь ― два источника мук”. Тем более, ты сам сказал, что остальные парни тебе не нравятся вообще. Если бы ты был… гм… всё-таки, ты поглядывал бы и на других, которые были бы в твоём вкусе.

– Не поглядываю, ― растерянно признался Хоаран.

– Тем лучше. Забей. И не волнуйся из-за меня. Заказ же я не взял, а теперь не возьму уж точно. И они всё-таки считают, что твой Джин ― покойник.

Хоаран коротко кивнул.

– Свози его в Мексику, ― неожиданно предложил Эсмер.

– Зачем?

– Не знаю. Интуиция. Мне кажется, это поможет. Или там есть кто-то, кто сможет помочь. Я так вижу. В Египет ему нельзя, в Камбоджу тоже, от Гималаев подальше бы… Или просто подальше от тебя. Если вы будете далеко друг от друга, это тоже хорошо.

Чжанавар прикрыл глаза и повёл перед собой раскрытой ладонью.

– Это как карта мира, где места окрашены в два разных цвета. Тебе, например, в Мексику бы и не следовало соваться, но опасность не столь велика, как в том же Египте.

– Откуда ты это знаешь?

– Просто вижу. И ты ведь мне веришь, так? Говорю ещё раз, твоему Джину могут помочь в Мексике, хотя для тебя это довольно опасно, но терпимо. В Египте, Камбодже и в Гималаях ты его, скорее всего, потеряешь, как и себя. Поступай так, как хочешь, ― я тебя предупредил. И не спрашивай меня, почему я это говорю. Я не знаю. Никогда не заморачивался этими своими способностями. Они слабые, так тётка говорит, потому что я не развивал их. Но уж чем богаты…

– Знаю. Сам же не раз видел, как твои предсказания сбывались. Просто странно.

– А ты не думай, что только ты особенный, ― фыркнул Эсмер. ― Может, я и не умею танцевать с молниями, как некоторые, зато порой вижу странные вещи.

– Не сомневаюсь. По-моему, ты самый странный убийца в этом мире.

– Я не убийца. Заплечных дел мастер. Палач. Правая рука Азраила, если хочешь, ― досадливо поморщился Эсмер и процитировал Коран: ― “Пpиeмлeт вaшy кoнчинy aнгeл cмepти, кoтopoмy вы пopyчeны, пoтoм вы к вaшeмy Гocпoдy бyдeтe вoзвpaщeны”. Я же не убиваю всех подряд и без разбору. Мне просто нравится убивать тех, кого мне поручено убить. Это… захватывающий процесс. Самый удивительный. Видеть, как живое становится мёртвым… Это красиво.

– А если умрёшь сам?

– “От страха смерти я, ― поверьте мне, ― далёк…” Будет здорово увидеть это изнутри, так сказать.

– Ты просто псих.

– Пускай. Меня полностью устраивает состояние моего душевного здоровья.

– Ну ещё бы, ― хмыкнул Хоаран.

– Каждому своё. Ты не пройдёшь мимо драки, а я не пройду мимо умирающего.

– Это я тоже знаю очень хорошо.

– Ты хреново умирал, ― обвинил его Эсмер и привычно потёр изображение скорпиона на скуле. ― Неубедительно.

– Да, мне это часто говорят.

– Я не удивлён.

– А ты представь, как зато я удивлён. Стараюсь тут, умираю периодически, а в итоге ― хреново и неубедительно. Даже обидно как-то.

– Просто таланта нет. А раз нет таланта, то брось ты это занятие к чёрту.

– Легко сказать…

Оба умолкли, прекратив странный диалог, смахивающий на беседу двух душевнобольных из палаты номер шесть.

– По-прежнему летаешь один? ― тихо спросил потом Хоаран.

– Как и ты. Правила клубов связывают. При моей работе это плохо. Да и вообще, у меня плохо выходит подчиняться. Я с законами не в ладах.

– Ты живёшь по старым законам.

– Может быть. Никогда об этом так не думал. ― Неожиданно Эсмер повернул голову и окинул Хоарана внимательным взглядом. ― Он любит тебя, знаешь?

– Знаю.

– Ты ни черта не изменился.

– Знаю.

– И, как всегда, потрясающе лаконичен.

– Ага.

– Иди уже к своему лицу японской национальности, а то он завтра мне всю печёнку прогрызёт недовольными взглядами.

– Чёрт, это точно.

– Как я понимаю, характер у него отменной паршивости?

– И не говори.

– И как ты только его терпишь?

– Сам поражаюсь, ― рассмеялся Хоаран, сунул пальцы за ремень джинсов и направился к лестнице.

Эсмер проводил его задумчивым взглядом, закусил губу и недоверчиво мотнул головой, уронив в тишину: “Во дают, черти полосатые!”

________________________

* Точный рост Джина ― 5 футов 10 дюймов = 178 см (177,8 см ), рост Хоарана ― 6 футов ровно = 183 см (182,88 см), соответственно рост Эсмера Чжанавара ― 5 футов 11 дюймов = 180,34 см. (1 дюйм = 2,54 см, 12 дюймов = 1 фут = 30,48 см. Если интересно, то 3 фута = 91,44 см = 1 ярд (используется вместо европейского метра ― ровно половина роста Хо).

* Эсмер Чжанавар ― точно “р” в финале слов, просто в турецком “р” в конце слова ― именно в конце слова, в середине это будет чёткий “р” ― приглушается, а в произношении именно мужском иногда может переходить в подобие “жъ” (тут ещё и диалекты влияют, конечно). Например, если слово “нет” ― hayır произнесено будет мужчиной, то не привычный к турецкому языку человек скорее всего услышит “хайыж” или “хайы [рж] (один звук) “, а не “хайыр”.

* Мототриал. В категорию мототриал входят соревнования по прохождению небольших, но очень трудных дистанций с набором специальных препятствий. Различают мототриал в закрытых помещениях и на открытом воздухе.

* Кёнгёль (кор.) ― точка для иглоукалывания, акупунктуры и иных подобных воздействий.

3. Тень Огня

Дай мне! Больше, чем просто любовь…

Дай мне! Больше, чем страсть,

Что проходит словно боль…

Ария

Рыжего Джин ночью так и не дождался ― уснул. Правда, утром Хоаран его разбудил. Точнее, даже будить не стал, мерзавец, просто начал творить то, что хотел. И Джина разбудило собственное тело, с явным удовольствием отреагировавшее на действия Хоарана. И собственный голос, который мгновенно стих, когда их губы встретились. Потом горячая ладонь скользнула по внутренней стороне бедра: пальцы зажигательным танцем пробежались, потревожив мышцы и разбудив огонь в крови.

Какой, к дьяволу, сон? Сонливость как рукой сняло.

Губы рыжего перебрались на грудь и накрыли сосок, чуть сжали и потянули, а что он творил кончиком языка, Джин даже не представлял, только чувствовал. И мог выразить свои чувства исключительно хриплым стоном. На ощупь нашёл голову Хоарана и прижал к груди, хотя совершенно точно хотел оттолкнуть, потому что терпеть эти прикосновения было невозможно, но и прекратить тоже оказалось выше его сил.