Текст книги "Огонь и Ветер (СИ)"
Автор книги: Ie-rey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 40 страниц)
[2] Восемь шаров – (байк.) – типа оф. версия: нашивка/знак/тату за изнасилование байкером (именно гомосексуального характера – противоречия пункту первому кодекса* нет) зарвавшегося (-шихся) при свидетелях в качестве наказания (понятно, за что, – отсылка к сайд-стори “Чувство меры”, изнасилование может быть групповым – “по кругу”, имеет общие принципы с “законами улиц” и “законами зоны”. В сайд-стори как раз пример слияния “законов улиц” с “восемью шарами” ). Соответственно, увеселительное заведение с таким названием намекает на весьма вероятную перспективу для чужаков-небайкеров в его стенах, что следует расценивать как предупреждение – “Следи за манерами и отвечай за базар, иначе…” Само это заведение уже упоминалось в hidden story 01 “Моя тьма”. У юсовцев иногда к вывеске на таких заведениях делают приписку “Вход только для ангелов”, чтоб было понятно совсем уж тупым :lol:
Неоф. версия: знак удачи типа “ровной дороги на любом из восьми направлений” или “попутного ветра на всех дорогах”.
*Кодекс. Пункт 1. “Женщины, чёрные и геи-пассивы (универсалы тоже) не могут быть байкерами по определению. Они могут любить байки и байкеров, но членами клубов быть не могут, как и не имеют права носить клубные эмблемы и прочие знаки отличия байкеров”. Довольно известная скабрезная шутка на эту тему:
– Кто такой байкер?
– Тот, кто имеет байк ( “имеет” в смысле “у него есть” ) и имеет всех остальных небайкеров ( “имеет” в том самом смысле).
** И ещё, поскольку были вопросы тех, кто не в теме. “Ангел” это уже давно укоренившийся синоним слова “байкер” (ещё с середины 20-го века), кроме того, в ходу: ангелы дороги, ангелы ада, адские ангелы, дикие ангелы, ангелы на колёсах, беспечные ангелы (чаще в адрес “вольных всадников” и “бродяг”), ангелы в коже, ангелы свободы, вольные ангелы, ангелы скорости и прочие подобные эпитеты со словом “ангел”. Бывает и круче – “монголы”, например, “кочевники” и т.п. Пошло от двух крупнейших объединений – Hells Angels MC и Mongols MC. Поскольку у Хоарана всё-таки цвета Hells Angels, то таки не монгол, но ангел – против канона не попрёшь :-D Ну и, соответственно, в Японии это “хэруцу эндзэруцу” или просто “эндзэруцу” – в мн. ч. и “эндзэру” – в ед. ч.
[3] Асфальтовая болезнь – (байк.) – травмы после падения с байка, получаемые в результате скольжения, когда кожа буквально стирается о неровности асфальта. К слову, в эндинге Хо Tekken 5 DR отчётливо видно именно такие травмы – в меньшей степени – на правой руке Хоарана и в большей – на левой.
[4] Микстура три-шесть-девять/микстура-369/микстура триста шестьдесят девять – (кит./кор.) иначе по-простому – микстура любви – вирус любви, вызывает эйфорию, жажду любви и одержимость любовью, воздействует как на людей, так и на технику/роботов/андроидов.
[5] Имеется в виду военная кампания Тоётоми Хидэёши по завоеванию Кореи в конце 16 века. Начало было неплохим, но затем наступление захлебнулось. Тогда же (1597 г.) и состоялась знаменитая морская битва в заливе Мённян, когда корейский флотоводец Ли Суншин, находясь в ужасающем меньшинстве (13 кораблей) нанёс поражение превосходящим силам противника (133 корабля). *Эх, гениальный был человек, придумал новый вид кораблей (если кто читал ОЭ, то те самые “ызарги” в морской битве содраны именно с “черепах” Ли Суншина). А ведь поначалу был раздолбаем и завалил обычный экзамен на военную должность, да ещё и незаконно приторговывал женьшенем – бурная биография, однако )*
[6] Уже упоминалось, что Хоаранев считают азиатскими евреями, поэтому параллель, проведённая Хоараном, вполне правомерна, разве что Моисей сорок лет шастал по пустыне, а корейцы, вероятно, шастать будут по океану – и это у них вряд ли займёт так много времени.
[7] Жирный намёк на золотого тельца, отлитого из того самого золотого запаса, и ковчег завета, и светильник для скинии, и жертвенник для благовоний. Ну и ещё они там что-то странное из золота мастерили – подробности см. в Ветхом Завете.
[8] Медный умывальник религиозно-омывательного назначения – см. Исход 31:17-21. Ну и да, евреи не только обобрали египтян до нитки, ещё и скот угнали, а также похоронили в море всю египетскую армию, когда “морские волны разверзлись”, пропустив евреев, и сомкнулись, утопив армию преследователей.
========== Ангелы ==========
expand-story, Хоаран/Джин, Курт (Эсмер Чжанавар)
название говорит само за себя ― парни в коже и металле, “характер орла и поступь тигра”… Цитаты в тексте ― Омар Хайям.
Ангелы
Пробил час ― не остановишь нас!
Свыше контролю не бывать!
Делай то, что по душе, на своём стальном коне,
Мы здесь, чтоб полночь взорвать!
Ария
Содержание:
Часть 1. Чувство самосохранения (PG13)
Часть 2. Вольный всадник (PG13)
Часть 3. Тень огня (NC17)
Часть 4. Парни в коже и металле (PG13)
Часть 5. Граница жизни и смерти (NC17)
Часть 6. Цена (PG13)
1. Чувство Самосохранения
Ты летящий вдаль беспечный ангел…
Ария
Хоаран вернулся неожиданно рано, но Джин умудрился проспать сие событие. Разбудили его не особенно и вежливо ― лёгким пинком.
– Что…
– Ты какого чёрта тут забыл? ― последовал внезапный вопрос в лоб.
– Что?
– Другие слова из головы выветрились? Какого чёрта ты тут разлёгся?
– В смысле?
– О, ещё слова вспомнил! ― обрадовался Хоаран, правда, количество яда в его голосе могло прикончить и стадо мамонтов. ― Это ты так себе занятие ищешь? Во сне, надо полагать?
– А что? Ты не веришь в вещие сны? ― уцепился за подвернувшееся оправдание Джин, хоть и выглядело это оправдание бледно.
– Сказать правду или промолчать? ― нехорошо прищурился Хоаран.
– Молчи лучше, ― усевшись на матрасе, попросил Джин. ― Вообще-то, я кое-что надумал, но есть одна проблема…
– Документы? Завтра будут, так что не проблема это.
– Я помню. Нет, я о другом… Не знаю, остаться мне здесь или вернуться в…
– Вернуться можешь куда угодно, но не в Японию. Слишком опасно.
– Примерно так я и думал, ― подытожил он, покосившись на Хоарана. ― Тогда всё равно надо думать. С одной стороны, с английским мне проще, с другой стороны, общаясь с тобой, свой английский я изрядно испортил, исправить его и выучить корейский было бы неплохо. Не могу выбрать.
– Значит, ты решил учиться? ― быстро сообразил Хоаран, пропустив мимо ушей заявление об “испорченном” языке, и привычно сунул снятые очки на полку к книгам.
– Ну да… По-твоему, идея плохая?
– Почему же? Ты что хоть выбрал?
– Не скажу. Я же ещё не знаю, где буду учиться.
– Сейчас узнаем… ― Хоаран поискал в карманах джинсов и вдруг бросил Джину нечто блестящее. Тот поймал машинально и уставился на серебристый кругляш.
– Э?
– “Орёл” ― останешься здесь, “решка” ― метнёшься подальше. Чего уж проще-то? ― пожав плечами, коротко пояснил Хоаран.
– Ты издеваешься? ― возмутился Джин.
– Чёрт, Чжин, это самый лучший способ. По крайней мере, меня он ещё никогда не подводил. Ну?
Он вздохнул, вновь покосился на Хоарана, но монетку всё же подбросил. Долго смотрел на рисунок на металле и соображал, что же выпало: денежный знак явно не местного происхождения.
– “Орёл”.
– Первый раз не считается? ― с иронией уточнил Хоаран, полюбовавшись на ошарашенное лицо Джина.
Джин взял себя в руки и задумчиво сжал монету в ладони.
– Значит, буду учить корейский…
– Ясно, а денежку всё-таки верни.
Он озадаченно вскинул брови, но послушно вернул монетку законному владельцу. Кто его знает, может, это у Хоарана специальная “бросательная” монета, раз уж тот утверждал, что часто прибегал к такому способу решения спорных вопросов.
Хоаран положил монету в карман джинсов и, кажется, вознамерился куда-то уйти. Очки не тронул, стало быть, недалеко.
– Ты куда? ― всё-таки не выдержал.
– Голодный, ― бросил через плечо Хоаран. ― А раз ты спал, то на готовый перекус я могу не рассчитывать, так?
– Эй, я тоже голодный!
– Твои проблемы, ― последовал ожидаемый ответ.
– Господи, дай мне сил не удавить его прямо сейчас…
– Даже не мечтай.
– Спасибо, Господи.
– Да не за что.
– Богохульник.
– А сам-то? Ты ж даже не христианин.
– А ты?
– Я? ― Хоаран серьёзно задумался. ― Гм… Кажется, безбожник.
– Как всё запущено…
– А ты?
– Кажется, тоже безбожник.
– Именно, чья бы корова мычала. И знаешь, религиозный диспут ― это, конечно, прекрасно, но что-то я сильно сомневаюсь в его способности наполнить мой желудок.
– И куда пойдём? ― задал самый главный вопрос Джин.
– Я пойду к старику Вольгвану, а куда пойдёшь ты ― сам думай.
Как будто у Джина был выбор!
Заведение Вольгвана, впрочем, он уже знал, если, разумеется, это могло называться “заведением”. Старик держал небольшую лавку рядом с домом Хоарана, а на заднем дворике под уютным навесом устроил что-то вроде харчевни, куда пускали отнюдь не всех даже из банды “тигров”. Сам Хоаран ничего не рассказывал, зато старик любил временами поболтать, потому, обнаружив в лице Джина благодарного слушателя, делился частенько историями из собственной жизни, из жизни нижних кварталов и, что самое главное, из жизни рыжего. Интересно, но Вольгван отчего-то никогда не называл Эндзэру по имени, точнее ― по официальному ныне прозвищу, называл только рыжим, “ангелом” или Хо, как привыкли и в банде. Слушать старика ― удовольствие то ещё, ибо он говорил на жуткой смеси корейского, английского и японского, пересыпая этот “салат” словечками на вьетнамском и ещё на парочке диких диалектов, однако иного источника информации в распоряжении Джина пока не завелось.
И вот, этот самый Вольгван как-то рассказал, почему именно Хоаран и несколько человек из его банды допускались в харчевню, где иной раз их могли и бесплатно накормить.
– Смутное выдалось времечко ― года четыре тому. В город заявились новички ― “желтопузики”, так это дело обычное, но ещё прибыли и тёртые ребята из Шанхая. У них там как раз очередной “большой передел” случился ― ну и вот… ― Хозяин развёл руками.
– Остались не у дел и решили поискать новую территорию? ― догадался Джин. ― В смысле, сохранить им банду удалось?
– Ага, хорошо врубился, парниша. Сохранить банду удалось, но у нас тут чужим особо и не развернуться, сам, небось, знаешь.
Джин кивнул. Не то чтобы это бросалось в глаза, но все вокруг действительно относились к нему иначе, чем к любому местному. Хоаран тоже не пользовался популярностью у населения из-за своего мутного происхождения, однако его воспринимали всё же не так, как Джина. Теплее, что ли? Хотя вряд ли это слово подходило для описания тонких и порой совершенно невообразимых нюансов корейского общества.
Честно говоря, Джин до сих пор мало что понимал ― в голове вообще не укладывались ну никак все эти мелочи, казавшиеся на первый взгляд несущественными, а на практике ― определяющими. Как он не понимал раньше, почему на рыжего смотрят косо, так до сих пор и не уяснил. То же самое и с мастером Бэком ― ничего не понятно. И та история с бандой “костей” ― полный же мрак. “Костей” много, куда больше, чем “тигров”, но если вдруг интересы “костей” сталкивались с интересами “тигров”, первые убирались сразу же, поджав хвосты. Да и с другими бандами не лучше! Хоаран вообще чаще всего ходил один по кварталам, но стоило ему высказать своё мнение по тому или иному вопросу, и это мнение немедленно принималось к сведению и учитывалось. Почему? Он же водил “тигров”, а это отнюдь не криминальная банда ― простая уличная, где цели иные совершенно: выжить, защитить своих и защитить свою “землю”. Казалось бы, Хоаран ничего плохого не делал, репутация у него должна быть хорошая, а криминальные элементы вообще должны его не замечать ― не конкурент. Так нет же! Народ смотрел косо, шарахался, а те самые криминальные элементы обходили “землю тигров” с запасом в сто километров, а если и попадали на территорию, то вели себя вежливо и даже подобострастно.
Ну ни черта же не понять!
– Так вот, ― продолжил рассказ Вольгван, ― китайцы попались ушлые. Знали, что им тут все упрямо выступающие конечности пообломают, если они их вдруг встопорщить надумают. И они присмотрели себе одну из наших банд, где отчаянно нуждались в “силе”, ну и… Слияние случилось, а власть поделили: “силовую” сферу отдали китайцам, а всё прочее осталось за местными. Банда усилилась, а значит, что? А значит, надо расширяться. Соседи отнеслись к затее без восторга, но кто ж спрашивать стал бы?
– Разборки?
– Ага. Эти горячие шанхайские парни старались подгрести под себя побольше ― гребли и другие банды, и более или менее доходные заведения. Положили глаз и на мою лавчонку, а что я? Я уже старик совсем, мне и ружья в руках не удержать. Ну, стали приходить сначала с уговорами ― да как обычно бывает, сам знаешь.
Джин не знал. Ни малейшего представления не имел о том, как проворачиваются подобные делишки, но отвлекать Вольгвана на столь несущественные мелочи не стал.
– Гараж Хо захапал себе где-то через год после того, как в городе появился. Выиграл в боях бабла да купил. Я знал про него и гонял метлой, если он вздумывал заглянуть. Понятно, что ему удобнее было ходить в мою лавку ― близко же совсем от дома, но на кой мне такая куча рыжих неприятностей? Вот и гонял. Бесполезно, правда, он же упёртый, а внучка моя его не гоняла, когда я отлучался. Глупая вертихвостка выросла на мою голову, эх… Так это я к чему? К тому, что однажды ночью эти подожгли-таки мою лавку, а меня со всей семьёй связали и заперли прямо тут. Мне уж и на лавку-то плевать было, но они и слушать не стали ― решили сразу одним махом разобраться с делом. Ну, и что ты думаешь?
– Ничего не думаю, ― честно признался Джин. Как-то он не видел смысла никакого в поджигании лавки и убийстве старика. Зачем, если лавку готов был отдать? Да и затраты потом на строительство или ремонт… Нерационально же. Но от вопросов вновь воздержался. В чужой монастырь, ага, со своим обедом не ходят, а то на халяву не угостят. Ну, так Хоаран обычно говорит. Кроме того, Джин мало что понимал в обычаях нижних кварталов.
– Да этот рыжий поднял своих ― пожар и разгореться как следует не успел, а уже и потушили, нас вытащили из лавки, развязали, а поджигателей размазали по стенке, те и кавкнуть не успели. Народу у него и впрямь немного, но у него больно строгие правила. Не банда, а прямо отряд военных какой-то. Знаешь, вот он и не плох, и не хорош, но веришь ли ― в полиции на него ни разу дело не заводили. Правду предки говаривали, что следует остерегаться дурных людей, но ещё больше остерегаться следует людей честных. Хо ― язва ещё тот, конечно, но что честный ― тут не поспоришь. Не плох и не хорош ― честен и справедлив, хотя сердце у него холодное. Люди умные или же те, у кого задница чувствительная ― со здоровым нюхом на неприятности, стараются держаться подальше от рыжего и “тигров”. А дураки… Дуракам, парниша, закон не писан ― они на кладбище грамоте обучаются.
– Почему стараются держаться подальше? Он же мирный.
– Как я погляжу, у тебя тоже с головой проблемы, ― потерев сморщенный подбородок, подытожил Вольгван. ― Это в каком таком месте он мирный? В его душе нет покоя, а тот, кто ищет, мирным не бывает по определению. Такой человек умеет лишь идти вперёд ― это единственное, что он умеет делать хорошо. Ты хоть почаще в зеркало смотрись ― его “мирность” на тебе очень хорошо видна. И глаза-то не отводи ― я столько всего повидал, так что сказать тебе могу… Для каждого в этом мире свои правила, своё “хорошо” и своё “плохо”. И не я тебе судья. И не кто-то другой. Ты сам себе судья.
Старик вздохнул и присел на стул рядом с Джином.
– Знаешь, у каждого нормального человека ― не дурака, вестимо, ― есть такая важная штука… Не знаю, о чём ты подумал, но пускай тебе будет стыдно, а я про чувство самосохранения говорю. Так вот, это чувство есть у каждого нормального человека. И это чувство всегда срабатывает у тех, кто сталкивается с рыжим. Знаешь, почему?
Джин помотал головой.
– Было дело, жил я в Ханое и подсел на петушиные бои. Видал такое?
Он снова помотал головой.
– Экий ты… тёмный совсем. Ну так вот. Зверей вообще видал? Ну как? Часто у них самый сильный рулит? То-то же. Сколько раз бывало такое, что сильный петух вдруг отказывался драться с середняком или вовсе мелким каким. А собак видел? У нас тут есть бродячие ― не всех на мясо пустили ещё. Стаю водит одноухий, а он там не самый сильный, поверь мне на слово. И не самый умный, а то знаю, что сейчас скажешь. Рыжий как раз умный, но это на расклад тут не влияет. Всё зависит от нрава ― как у зверей, так и у людей. И я тебе точно могу сказать, почему мастер Бэк глаз положил на рыжего сразу же, хотя тот дрался не особо-то. Для улиц он был хорош, тут как ни крути, но для мастера Бэка ― фигня на козьем масле. Хотя бес его знает, я не слишком в этом силён. Может, рыжий и впрямь талантлив, но уж тут-то, на улицах, это роли не играло никогда ― уделывали и талантливых, когда всей кучей на одного.
– Тогда в чём причина-то?
– А ты слушай сюда, парниша. В нраве та причина. Хо всегда прёт напролом, а останавливаться просто-напросто не умеет. Он из тех, кто ломится до самого конца пути, а потом, не заметив, что вот он уже ― финал, ломится дальше ― за грань. И ведь получается, ага. Про таких говорят, что они не знают слова “хватит”. Этот будет драться не до победы, а до финала. Будет издыхать, но всё равно даже с распоротым брюхом и хоть ползком до врага доберётся и цапнет. Ему важно не выжить и победить, а добраться до противника, чтоб с последней каплей жизни вонзить-таки зубы… А мастер Бэк ещё масла подлил в этот огонь ― всегда задаёт только один вопрос после поединка ученику.
– Да, я знаю. Он спрашивает: “Ты победил?”
– Именно. А в итоге что? А то, что рыжий от природы такой ― если последний укус, то укус хороший, на совесть. Но теперь это уже не укус будет, а мёртвая хватка. Сдохнуть-то, может, и сдохнет, но свиту из противников точно с собой прихватит ― спасибо наставнику, воспитал… И вот подумай: много кому охота связываться с человеком, зная, что тот не забудет, не простит и таки хватанёт, ежели даже это будет последнее, что он сделает в этой жизни? И зная, что этот точно не испугается, что он всегда готов к смерти? Точнее, ему наплевать, живой он будет или мёртвый, ему главное ― добраться и цапнуть, а лучше ― с собой прихватить на тот свет.
– Мало кому охота… ― пробормотал Джин. И всё-таки ему казалось, что вряд ли только нрав обеспечивал Хоарану странную репутацию человека, которого все старались обходить стороной.
– Мало, но иногда охота. Те шанхайские парни решили с ним связаться и подмять под себя “тигров”.
– И что случилось?
– А сам как думаешь? Ошиваешься рядом с рыжим ― живой же? И лавка моя, как видишь, на месте, а я до сих пор хозяин. Ну что, пытались сначала уменьшить поголовье “тигров”, да не вышло. Говорю же, они как военный отряд, а не банда. Потом подловили Хо ― решили убрать его из картины, а то он им здорово пейзаж портил. Навалились кучей, отделали хорошо, конечно, ещё и порезали неплохо, но таки я же говорил, он не умеет останавливаться. Свалился только тогда, когда открутил башку и главарю шанхайцев, и главарю местных, что с китайцами были в союзе. К последнему шёл через десять кварталов, поливая собственной кровью тротуары. И шёл ― сильно сказано. Квартала два или три чуть ли не ползком одолел, шею тому умнику свернул и тогда отключился только. Из больницы сбежал уже на следующий день и вовсю бил морды желающим, хотя сам в бинтах весь по уши был. Что, не веришь?
– Верю, ― тихо проронил Джин, припомнив, как рыжий псих после полёта с байка умудрился встать ― встать со сломанной в нескольких местах ногой. И память услужливо подсказала ― левой ногой, сломанной в пяти местах. И это не единственное, что у него было тогда сломано, не говоря уж о сострясении и прочих серьёзных повреждениях. После такого полёта людям вообще вставать не полагалось. Им полагалось тихо и спокойно ― в бессознательном состоянии ― испускать дух.
– То-то же и оно… Шанхайцы, видать, дурнями были поголовно. Ещё и насмехались, что, дескать, “тигры” ― юнцы зелёные, им же никому и двадцати тогда не было. Что у них за город, не пойму? Мальчишки наши все тут выросли ― в нижних кварталах, а тут детей не бывает. Даже Хо, когда пришёл, ничем от наших не отличался, без каких-либо иллюзий и ожиданий, пришёл, уже готовый драться и умирать. Таких тут “желтопузиками” не называют. “Желтопузики” ― это те, кто ещё думает, что прочим есть до них дело. А дела-то никому и нет…
Старик тогда ещё хотел что-то рассказать про рыжего, но не успел. В присутствии Хоарана он на подобные темы не говорил. В общем-то, Джина такой расклад полностью устраивал. Скорее всего, если бы Хоаран услышал истории Вольгвана, то либо обрычал бы старика, либо перестал бы ходить в эту харчевню ― и Джину запретил. А ведь Вольгван явно опасался рыжего ― ему б и одного рыка хватило за глаза.
Сегодня хозяин харчевни их уже ждал ― слышал, как мимо проехал на байке Хоаран. Звук мотора местные узнавали мгновенно и безошибочно, Джин мог им только позавидовать ― сам он пока ещё путался и иной раз ошибался, а они вот ― нет.
– Со слухом проблемы? ― втирал ему как-то один из “тигров”. ― У босса мотор рычит так вот: “фррр!”
– Дурень, ― возражал второй. ― Не “фррр!”, а “фффррри!”
– Оба идиоты, ― качал головой третий. ― “Брррбррр!” ― вот так.
– Да всё не так! “Тррр!”
– Да не “тррр!”, а “хыр-хыр-хыр!”
– Это когда обороты накручивает для разгона! И не “хыр-хыр-хыр!”, а “пыр-быр-быр!”, недоумки!
– Тыр-дыр-дыр!
– Кхе-кхе-кхе!
– Это если поломка какая!
– Да без разницы… ― попытался тогда сгладить ситуацию Джин и ликвидировать стихийно возникший спор. ― По мне они все одинаково ― “ррр!”, так что…
– Глухой ты просто! У каждого байка свой голос, тут не спутаешь. И у босса ― “мвыррр!” вообще-то. Кажется, тут все глухие.
– Да не так! “Пвыррр!”
– Твыррр!
– Ща в рыло дам! Кррр!
– Гм…
– А это вообще уже… Ой!
– У меня байк не рычит, а поёт. Кто-то не согласен?
Невинный вопрос, а всех в итоге как ветром сдуло. И остался Джин без специалистов по звукам моторов. И вот до сих пор “голос” байка Хоарана различать так и не научился.
Сегодня они устроились за любимым столиком в углу, только Хоарана почти сразу сдёрнул кто-то из “тигров” ― хотел что-то там “перетереть” без свидетелей. Дело обычное, в общем-то.
Вольгван неторопливо поставил перед Джином фарфоровый чайник, которым, пожалуй, пользовался один Джин ― других любителей чая тут не водилось.
– Воротник рубашки хоть подними, ― велел старик. ― Мало ли кто и что подумает, но осторожность никому ещё не вредила.
Джин смутился немного и поспешно поднял воротник, чтобы спрятать красноречивые следы на коже.
– Так сильно заметно? ― тихо спросил он.
– Лицо у тебя хорошее, открытое такое ― все мысли и чувства как в зеркале видны. Но здесь ― это плохо.
Вольгван тоже сел за стол и налил чай Джину, аккуратно придвинул к нему чашку и немного нахмурился.
– По Хо не видно ничего. Даже будь у него в десять раз больше таких отметин, как у тебя, в жизни не угадаешь, кем был их автор. Когда вокруг есть люди, по нему невозможно сказать, что что-то в его жизни изменилось. Он обращается с тобой как с любым другим своим знакомым. Нужно очень, очень, очень хорошо его знать, чтобы заметить разницу: едва заметно меняется тембр голоса, когда он обращается к тебе, оттенок глаз тоже чуть иной, мимика чуточку мягче… Много всего, но это такие тонкие оттенки, которые в общей картине остаются невидимыми. Даже я бы не заметил, если бы не присматривался специально и долго. Ну а ты… ― Старик сокрушённо покачал головой. ― Стоит тебе его увидеть ― и ты весь светишься. Всё как на ладони. Разве что слепой не заметит.
– Сам знаю… ― буркнул Джин, уткнувшись носом в чашку. Но что тут можно сделать? Похоже, такая реакция никак от него не зависела ― само по себе выходило.
– Попробуй светиться всё время, ― хмыкнул Вольгван. ― Обычно ты неулыбчивый, серьёзный и мрачноватый. Когда один. Если никого нет рядом, то пожалуйста. Ну а если рядом люди ― светись, словно видишь его. Пусть думают, что ты радушный человек и относишься ко всем одинаково хорошо.
Да уж, местный блаженный с постоянной улыбкой на лице. И Джин действительно невольно улыбнулся, представив эту картину. Улыбнулся слабо, конечно, но старик довольно кивнул.
– Вот так уже намного лучше. У Хо врагов хватает ― незачем обращать их внимание на тебя, не говоря уж о том, что такого рода связь для него нежелательна. Всякое могут подумать.
– Всякое? ― не понял Джин.
– Да как тебе сказать… Кто из вас главный? Рыжий ведь?
– В каком смысле…
– В таком. Хо не тот человек, который стал бы искать удовольствий, слишком уж он от этого далёк. Да и рос в таком месте… Ему вообще в голову не может придти мысль, что кто-то станет его любить.
– Почему? ― Такое заявление совершенно не радовало.
– Потому что он никому и никогда не был нужен. Не был нужен сам по себе. По делу ― это всегда пожалуйста. Например, он точно знает, что если станет калекой, то никто не будет из-за этого переживать. И если сдохнет, то тоже никому дела не будет. Хоть какой-нибудь родни у него нет, да никогда и не было. Как был бездомным сиротой, так и остался. Он, конечно, сумел высоко забраться и обеспечить себе уважение ― удивительно само по себе, но всё это есть у него до тех пор, пока он удерживает эту позицию и сохраняет репутацию незапятнанной. Если главный из вас двоих он, то порядок, хотя осторожность нужна всё равно. Если же нет, всё рухнет к бесам. Человек его положения не может себе такое позволить ― это открытое проявление слабости. Такие, как он, в подобном не нуждаются. По крайней мере, так все считают. На кой лидеру чья-то любовь? Ну а если вдруг… Его просто прикончат ― громко или тихо, или даже как бы случайно. Потому что вожак не имеет права на то, что дозволено простым смертным. Ты либо сильный и нагружен ответственностью и властью с ограничениями пополам, либо ты хочешь больше свободы, но тогда лишишься доверия и будешь восприниматься как слабый ― так принято. Как можно идти за тем, кто подвержен всем человеческим желаниям? И это правильно, в общем-то. И я уверен, что таки главный ― именно рыжий. Это в его характере. Будь он другим, стал бы не тем человеком, которого я знаю. Ну и да, он всё же ангел, а ангелам положено быть главными, иначе ангелами быть перестанут. Ещё и накажут ― за позор, навлечённый на их братство.
– Накажут? ― насторожился Джин.
– Ну, пустят по кругу при свидетелях, как тут и у нас делают. После такого мало кто выживает, скажу я тебе. Ну и мне-то откуда знать, как именно ангелы обставляют это мероприятие? Ну или вот, если попадёшь в ватагу ангелов, и кто-то из них прознает, кто ты и почему с рыжим, они могут это же с тобой провернуть. Твой статус позволяет им делать с тобой всё, что им в голову взбредёт. Или рыжему придётся наглядно показать, что именно он с тобой делает и как именно. Если он откажется, попадёте оба. Зависит многое, конечно, от ангелов. Есть цивильные, они таким не занимаются, просто попросят удалиться из их компании, а есть дикие ― они многим занимаются. Среди местных полно и тех, и других.
– А то заведение ― “Восемь Шаров”…
– Говорят, так у них называют именно это ― когда по кругу парня пускают. Хорошее предупреждение, верно? Хотя рыжий говорил, что это неправда, а так ― сказочка для непосвящённых. И ещё “Чёрные Крылья”. Там всякие бывают. Лучше тебе там не появляться вовсе. Послушай моего совета ― держись от ангелов подальше. Всё равно тебе только один из них нужен, так ведь? Рыжий наверняка тебя не отдаст ни при каких обстоятельствах, а значит, сам навлечёт на себя беду, и виноват будешь именно ты. Он-то из-за тебя что угодно выдержит, но ты-то сам потом сможешь с этим жить?
Не сможет. Даже сейчас в груди сердце сдавило невидимыми лапами, когда подумал о том, что уже было. Куда уж больше-то?
– То-то же. Потому учись осторожности и никому тут не показывай, кто он для тебя на самом деле. Здесь, парниша, за неосторожность платят такую цену, какую ты вряд ли можешь себе представить. И у всего своё особое значение ― вовсе не такое, к какому ты привык. Тут уже со статусом ошибись в разговоре или ошибись со степенью вежливости ― оштрафуют на жизнь, и будут в своём праве ― это по закону. У рыжего вон только в уличной банде уже двенадцать статусов, начиная с “офицеров” и “адьютанта”. Есть ещё тринадцатый ― “перебежчики” и “опущенные”, но так с ними и не церемонятся, точнее, это как ваши “эта” ― неприкасаемые: любой, кто выше, может прикончить неприкасаемого походя ― никто и внимания на это не обратит.
– И я тоже “эта”? ― тихо уточнил Джин.
– Дурак ты, вот ты кто. Почему это ты ― “эта”? Рыжий что, делился тобой с кем-то? Сильно сомневаюсь. Ты, дурень, “фаворит”. Пока ты только с Хо, человек ты вполне себе уважаемый, а уж почему ты с рыжим, и почему позволяешь ему то, чего больше не позволяешь никому, ― это твоё личное дело. Мало кто отважится тебя тронуть, но кто-то может и рискнуть. Говорю же, врагов у рыжего навалом.
Вольгван тяжело поднялся со стула и побрёл на кухню, вернулся оттуда с чашкой кофе для Хоарана, оставил на столе и принялся за основные блюда. Вовремя, как раз и Хоаран вернулся, небрежно упал на стул и взялся за кофе.
– Ты чего такой мрачный?
– Тренирую нелюдимость, ― брякнул изрядно расстроенный словами старика Джин.
– Зачем? ― Хоаран не донёс чашку до губ и удивлённо посмотрел на собеседника поверх глиняного края.
– Ну… Чтобы никто не догадался, что мы… что у нас… что…
– Не думай об этом, ― слегка поморщившись, велел Хоаран. ― Чем больше будешь думать, тем надёжнее именно это и продемонстрируешь. А вообще-то ― какая разница? Будь собой и не морочь мне голову.
– Но разве у тебя не будут неприятности из-за меня?
– Будут или нет ― там и посмотрим. Зачем забивать мозги тем, что ещё не случилось? И мне наплевать. Ну, будут ― и чёрт с ними, разберусь. Не будет их ― и хорошо.
– Может быть, сказать всем, что я твой брат? ― обречённо предложил Джин.
– Да, мы зашибись как похожи! ― с иронией “восхитился” Хоаран. ― Ещё идиотские идеи будут?
– Перестань, ― тихо попросил Джин. ― Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня. Кажется, я тебе уже более чем достаточно бед принёс ― на несколько жизней хватило бы.
Хоаран невозмутимо выпил-таки кофе, поставил чашку на стол, туда же и локти водрузил ― и немного подался вперёд, поймав взгляд Джина.
– Чжин, у меня не бывает проблем. И их не будет. Всё, что тебе нужно, просто выполнять в точности мои указания в определённых обстоятельствах. Этого достаточно. Нет нужды сидеть взаперти или ломать самого себя. Ну и, ясно же, если ты вознамеришься лезть в мои дела, хотя бы обратись за консультацией к знающим людям, а не бросайся головой в омут, как тогда.
