Текст книги "Огонь и Ветер (СИ)"
Автор книги: Ie-rey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 40 страниц)
========== Огонь и Ветер ==========
Таймлайн – незадолго до Пятого Турнира, Япония.
Ворнинг: алкоголь/первый раз/акупрессура
ОГОНЬ
День не предвещал неприятностей. Вообще ничто их не предвещало. День обычный, обычная тренировка, обычные дела, обычная, чёрт бы её побрал, вечерняя прогулка. И ведь всё было нормально!
Так нет же!
Услышав за спиной удивлённый оклик на корейском, Джин испытал вполне предсказуемое желание сбежать подальше и без оглядки. Нет, против Хоарана он ничего не имел, но рыжий уже сидел в печёнках со своим реваншем. Ничья, и что? Многих бы этот результат полностью бы устроил, но этому же мало, ему больше надо. Он как… как… Как заноза!
Сбежать не позволили гордость и затаённое – даже от себя самого – желание. Джин вздохнул и неохотно обернулся, сунув руки в карманы тёмного плаща.
– Неожиданно, – выдал на английском Хоаран, легко перемахнув через фигурный заборчик, отделявший тротуар от дороги, и не обратив внимания на поток машин и отсутствие в этом месте пешеходного перехода.
– Тебе не холодно? – вместо приветствия поинтересовался Джин.
Хоаран щеголял в жилетке из тонкой кожи. Как обычно. И плевать хотел на холодный ветер, редкие капли дождя, падавшие с неба, и… На него даже смотреть было больно. Назвать неженкой Джина никто не осмелился бы, но он не рискнул бы бродить по улицам с полностью обнажёнными руками всего лишь в лёгеньком жилете.
– Ты это к чему? – удивлённо отозвался Хоаран и мотнул головой в попытке откинуть с лица влажные рыжие пряди. Его защитные очки свободно болтались на шее. – И чего ты бредёшь тут с таким мрачным видом, как будто сел задницей на гвоздь?
Джин поджал губы от недовольства манерами этого наглого и заносчивого шута горохового. Вообще-то он размышлял о важном: о проклятии рода Мишима и о тёмном в своей душе. И душа эта могла в скором времени перестать быть его личной собственностью. Хорошо хоть, что сейчас Тёмный куда-то запропастился и не подавал признаков жизни – он ведь вёлся на провокации Хоарана и мечтал выяснить с ним отношения.
– Тебя это не касается, – коротко ответил Джин и отвернулся, вознамерившись продолжить прогулку в одиночестве.
– Какого чёрта? – возмутился за его спиной Хоаран. – Раз уж так вышло, что встретились, может, сходим куда да погудим?
– Погудим? – не понял Джин, но почему-то остановился, хотя мог спокойно уйти, не отреагировав на эти слова.
– Ну да. Расскажешь, как дела. Или просто повеселимся.
– Повеселимся? – с горечью переспросил он. Да уж, у него поводов для веселья – вагон и маленькая тележка.
– Да что ты такой кислый? Меня боишься? Ну так не бойся, я терпеливый и своего добьюсь. Рано или поздно.
– И это весьма успокаивает, – с иронией отозвался Джин, повернувшись к собеседнику. – Мне никуда не хочется.
– Почему? – Хоаран не намеревался отступать и явно готовился к штурму.
– Народу многовато, – вздохнул Джин.
– Ага, любишь тихариться? Так не проблема же. По людным местам шляться не будем, обещаю, – весело подмигнул несносный Хоаран. Светло-карие глаза сверкали задором.
– И я не пью, – добавил Джин от отчаяния.
Губы Хоарана тронула мимолётная улыбка и тут же пропала.
– Я тоже не пью. Ну так идём? Я тут одно местечко присмотрел – закачаешься!
– Я бы предпочёл сохранить равновесие…
– Казама, чтоб тебя! Ты можешь просто расслабиться и наслаждаться жизнью? – проворчал Хоаран, вцепившись в его руку, и потащил за собой к пресловутому заборчику.
“Не могу!” – Джину очень хотелось так ответить, но он промолчал, разглядывая спутника. Тот светился даже под дождём. Светился той самой “жизнью”. И Джин перестал замечать холод, дождь, возмущённые гудки автомобилей справа и слева, визг тормозов… Он видел свободу, лёгкость и радость, видел так отчётливо, что начал сам их ощущать. Словно он уже выпил полбутылки виски и изрядно захмелел.
В этом нелегко было признаться, но он действительно мечтал прикоснуться к той свободе, что своеобразным ореолом окружала Хоарана, мечтал попробовать её на вкус и забыть… забыть всё, что удалось бы. Хотя бы на время.
– Как тебе? – с гордостью в голосе вопросил Хоаран.
Джин тряхнул головой, проясняя мысли.
– Что?
– Вот! – И Хоаран указал коротким движением подбородка на мощный байк.
– Видел и покруче, – скупо усмехнулся Джин.
Из-под рыжих прядей сверкнуло расплавленным золотом – обжигающий словно наяву взгляд.
– Покруче?
– Покруче, – кивнул он.
– Садись, – велел Хоаран.
Джин удивлённо поднял брови. Он правильно понял? Неужели Хоаран хотел, чтобы он управлял этим монстром?
По губам Хоарана скользнула призрачная улыбка.
– Страшно?
– Нет, но ты уверен?
– Казама, ты меня только что оскорбил, заявив, что видел и покруче. Я хочу услышать, что ты скажешь, когда испытаешь его в деле. Ну так как?
Джин хмыкнул и решительно перекинул ногу, устроился с удобством и глянул на Хоарана. Тот с досадой поморщился и уселся за его спиной.
– Зуб болит? – поддел Джин.
– Идея ни к чёрту, – пробормотал Хоаран. – Поехали уже.
И они поехали. С матом, руганью, рыками, но на приличной скорости. Потом на ходу долго выясняли, куда, собственно, Джину рулить. До места назначения добрались живыми. Оба. Хотя Джин опасался за свою шкуру, ибо Хоаран, похоже, больше беспокоился за байк, чем за собственную жизнь или за жизнь Джина.
– Да чтоб я тебя хоть раз близко подпустил…
– Нормально же всё!
– Да какое нормально?! Мы еле ползли! Нас обогнали двести пятьдесят раз! И какого чёрта ты стал колом на том светофоре? Козёл на джипе едва не раздолбал байк нафиг!
– Знаешь, есть такие штуки – ограничители скорости называются – натыканы вдоль дороги. Спешить нам особо некуда. На светофоре горел красный. И козёл на джипе остановился на нужной дистанции! – не выдержал Джин.
– Катись к чёрту! Ты хотел опробовать байк в деле или нет? Если это было “опробовать”, то я сынок твоего дедули!
– Так ты мой дядя, – с сарказмом кивнул Джин. – Ещё раз! Я видел и покруче байки, чем твоя рухлядь.
– Рухлядь? – Хоаран даже задохнулся от обиды.
– Копи деньги, – посоветовал он с наигранным сочувствием. Почему-то ему стало уже почти весело. Несколько минут в компании взбешённого Хоарана, ветер в лицо и отличный байк позволили сделать глоток той самой свободы, отогнав мрачные мысли в сторону.
Ещё немного попререкавшись, они ввалились в какую-то забегаловку. Хоаран крупно ошибся, потому что в помещении было не протолкнуться. На центральном мониторе, висящем под потолком, показывали гонки. Толпа гудела, иногда разражаясь воплями восторга или отчаяния. Джину на миг показалось, что он отстал от спутника, однако тот вновь появился рядом, ухватил за рукав и потащил за собой, бесцеремонно распихивая людей и привычно огрызаясь на недовольство пихаемых либо угрожающе сверкая глазами.
– Смотри, вот как надо водить, – крикнул он на ухо Джину и указал на монитор, где мотогонщик лихо вписался в крутой поворот и бешено погнал по прямой.
– Псих, – пробормотал себе под нос Джин скорее для вида, чем всерьёз.
И как-то незаметно он “влился” в толпу: появился интерес к происходящему, желание вопить со всеми, пихать недовольных и тех, кто болел за других гонщиков, а не за его фаворита.
Странно для него, даже невозможно, но тем не менее. А спустя полчаса он уже с удовольствием потягивал откуда-то взявшееся прохладное пиво и слушал спор Хоарана с одним из болельщиков.
Потом Хоаран куда-то подевался, и возбуждение, лёгкость и расслабленность мгновенно испарились. Всё стало обычным и пресным, словно всё веселье скрылось с глаз вместе с ярко-рыжей шевелюрой Хоарана. Захотелось немедленно уйти, выскользнуть из толпы и просто подышать в тишине холодным влажным воздухом.
Джин недоумевал, как он вообще выдержал тут столько времени. И даже пиво обрело неприятную горечь.
Он пробрался к выходу, выбросив на ходу почти пустую бутылку в мусорную корзину, поспешно дёрнул дверь и в два шага оказался на улице. Горели фонари в полумраке, мимо проносились автомобили, зато не было людей, не так шумно. Джин опустил голову и различил в луже под ногами собственное отражение. Всё правильно: он чужой в этом мире, не похож на остальных, не радовался тому же, чему радовались прочие, и…
– Поехали, – хлопнув его по плечу, Хоаран кивнул в сторону байка.
– Куда? – не успев удивиться неожиданному появлению, машинально спросил Джин.
– Туда, где народу мало, – со знакомой улыбкой, не дающей ему покоя, ответил Хоаран. И решительно потащил спутника к мотоциклу.
Пришла очередь Джина высказывать своё возмущение водительскими навыками Хоарана. Он, разумеется, проявил сдержанность в выражениях, что не помешало ему вцепиться в Хоарана так, что тот едва не задохнулся.
– Идиот! Задушишь же! – сдавленно рыкнул он. – Просто закрой глаза, если страшно!
– И не подумаю, – прорычал в ответ Джин, но глаза всё-таки закрыл, ибо пролетавший буквально перед лицом кузов огромного грузовика к этому весьма располагал. Кроме того, Хоаран мог бы работать грелкой: вопреки всем ожиданиям его кожа оставалась горячей, пусть её и овевал холодный ветер. На такой скорости Джин немного замёрз, даже будучи в плаще, а Хоарану – хоть бы что.
Они остановились в престижном районе у высотного здания, и Хоаран оглянулся на спутника.
– У тебя деньги есть при себе?
– А что?
– У меня нет, – равнодушно пожал плечами Хоаран. – Вход платный. Так как? Гуляем или пойдём брать банк? Банк “Мишима” вполне подойдёт.
– Заткнись, – не выдержал упоминания фамилии отца Джин. – Есть деньги.
Он заплатил за вход, и Хоаран тут же поволок его к лифту. Вышли они на крыше, там располагался “открытый” ресторан. Но сначала Хоаран направился к широкому бортику, за которым чернела пустота. Перегнувшись через него, можно было увидеть огни города, а внизу – гирлянды фонарей, вереницы машин, цветы из крон деревьев и людей-“букашек”, если приглядеться.
Хоаран внезапно положил ладони на бортик и стремительным движением вскинул вверх тело, выпрямился, мастерски удерживая равновесие. Джину поплохело – Хоаран стоял на руках на краю бортика, вниз головой, и он с детским восторгом смотрел на огни внизу, в бездонной пропасти. Знакомая улыбка коснулась губ, но исчезла не сразу, а чуть задержалась. Джин невольно затаил дыхание, чтобы не спугнуть её, чтобы она ещё немного поиграла на лице с резкими чертами. Не повезло. Потом Хоаран легко встал на ноги и выдохнул:
– Здорово!
– Ты псих, – покачав головой, подытожил Джин.
– А ты пробовал так? – окинув его насмешливым взглядом, спросил Хоаран. – Вот попробуешь, тогда у тебя будет право называть меня психом. А раз не пробовал, тогда заткнись.
Джин твёрдо сжал губы и стянул с плеч плащ, вручил его напарнику и шагнул к бортику. Оглянулся – Хоаран улыбнулся с издёвкой.
Он сделал глубокий вдох, коснулся пальцами холодного камня и выпрямился вниз головой над тёмной бездной, полной огней.
Это… странно, ни на что не похоже. Он смотрел вниз и видел всё под новым углом. Вот так Хоаран и жил? Единым мгновением, рискуя всё потерять? Ни на что не оглядываясь? Наслаждаясь каждой секундой?
Он или безумец, или…
Это было прекрасно настолько, что Джин не мог отвести глаз от пропасти. Из головы вылетело всё напрочь – остались лишь восторг, счастье, чистая незамутнённая радость и свобода. Да, свобода. Кусочек свободы Хоарана, потому что это только одна грань его жизни, Джин не мог этого не понимать. Но даже этого маленького кусочка хватило, чтобы опьянить его скованный тьмой разум. Он не помнил, когда в последний раз испытывал столь сильные чувства, именно эти чувства. Уже много лет сильнейшим чувством для него являлась ненависть. И он успел позабыть всё остальное.
Теперь он вспомнил и пережил это заново, и не хотел отпускать, не хотел возвращаться в привычный уже и до смерти надоевший мрак. Даже если он упадёт вниз, Тёмный внутри него не позволит ему умереть, не так легко.
– Достаточно, Казама, – долетел до него голос Хоарана.
Он прав. Джин замёрз, тело слегка раскачивалось, мышцы напряжённо гудели, дойдя до предела, но он не мог отвести глаз от огней во тьме. Он не желал расставаться с тем, что только сейчас обрёл вновь.
– Казама?
Внезапно тёплые руки поддержали Джина.
– Если ты отсюда ухнешься, мне придётся соскребать тебя совочком с асфальта целую неделю. Я не готов к такому подвигу, имей в виду. Поставить тебя на ноги или сам?
– Сам… – выдохнул Джин с закрытыми глазами. Радость никуда не делась, хотя он уже не смотрел на мир под новым углом. Но теперь ему стало тепло от рук, удерживавших его от падения в бездну. Тепло и спокойно, как когда-то давно… когда была жива мать. Радость, покой, тепло, надёжность, уверенность, что каждая следующая минута жизни будет лучше предыдущей. Без тьмы. Совсем. Нужно только, чтобы Хоаран его не отпускал…
Что?!
Джин едва не свалился с бортика, но Хоаран действительно не собирался его отпускать и вернул на твердь. Ногами вниз.
– Это ты псих, Казама, – подытожил он с внезапно чётко прорезавшимся корейским акцентом. – Жить надоело?
Джин резко мотнул головой и направился прямиком к бару, где заказал двойной виски и прикончил порцию одним глотком. Хоаран устроился рядом на высоком табурете и с интересом наблюдал, как Джин расправлялся с добавкой.
– Проняло? – неожиданно мягко спросил он.
– Заткнись, а? – попросил Джин и жестом повторил заказ.
Хоаран не стал напоминать, что кое-кто “не пьёт”, но сам взял минералку, рассудив, что кому-то всё-таки придётся возвращать ужравшееся вдрызг тело домой. И претендент на должность этого “кто-то” только один. И, конечно, “наливающееся до ушей тело” могло думать о его байке всё, что желало, но сам Хоаран не готов расстаться со “стальным конём” или же бросить его на произвол судьбы – даже ради Джина Казамы. Он не наследник корпорации, как некоторые, и не спит на шёлковых простынях, чтобы сорить деньгами и, тем более, байками.
С другой стороны, с Джином весело. Он забавно реагировал на всё, что бы Хоаран ни сделал, воспринимал происходящее, искажая его призмой необычного образа мыслей.
Подумаешь, поторчать над пропастью вниз головой, рискуя свалиться от случайного порыва ветра! Что тут особенного? Но Джин на бортике выглядел так, словно узрел врата в царство небесное. Чудак.
А когда они просто ехали по улицам? У Хоарана до сих пор слегка ныли рёбра – пассажир вцепился в него, словно медведь в последнюю бочку с мёдом.
А когда в баре смотрели гонки? То радовался, как ребёнок, впервые угодивший на праздник, на который раньше не пускали, то вдруг расстроился и убежал.
А поначалу, когда только встретились? Так отчаянно упирался и искал причины для отказа, а затем внезапно согласился, когда Хоаран почти смирился с неудачей.
И не пил он, ну да… Уже пятую порцию вылакал и тянулся за шестой. Не жирно ли ему?
– Может, минералки?
– Иди ты…
Хоаран выразительно вскинул бровь. Надо же, а уже на человека стал похож.
– Давай лучше сыграем во что-нибудь, просто так пить неинтересно.
– Я не пью… – проворчал Джин. Зато его японский акцент стал сильнее. Как видно, это показатель его “не пью”.
– “Не пить” тоже интереснее в процессе игры. – Хоарана ничто не могло смутить.
– Заноза ты, – буркнул Джин.
– Я великолепен, а заноза у нас ты, – исправил его слова Хоаран. – Или ты ни во что играть не умеешь, но стыдишься в этом признаться?
– Во что играть? – Ого, проблеск интереса! Прогресс налицо.
– В покер.
– Дубина, у тебя же нет денег, – вспомнил печальное обстоятельство Джин.
– И что? Будем играть “на интерес”, – безмятежно пожал плечами Хоаран, мысленно прикидывая возможный выигрыш.
– На какой интерес? – От выпитого кое-кто туго соображал.
– Да на желания, идиот. Пишем желания на бумажке и играем. Кто выиграет, отдаёт своё желание проигравшему, а тот его выполняет.
– А, ясно.
– Только сначала лучше дать слово, что желания точно выполним.
– Зачем?
– Ну мало ли. Желания разные бывают. Я, например, не готов к тому, чтобы обрить голову, а то ты можешь…
Хоаран досадливо нахмурился и даже провёл ладонью по волосам. Это он зря. Джин никогда бы до такого не додумался. Он не представлял этого корейского заразу без гривы солнечно-рыжих волос. И эта грива чертовски шла мерзавцу.
– Ладно, даю слово, что выполню любое твоё желание, если проиграю.
– Отлично! Пошли…
Хоаран потащил Джина, которого изрядно штормило, к ближайшему столику, потребовал колоду карт и быстро пообещал тоже выполнить желание Джина, если проиграет.
Сначала они играли на всякую ерунду – мелкие безобидные желания, которые можно выполнить, практически не сходя с места. У Джина это были в основном требования “метнуться” за новой порцией спиртного. Хоаран же заставил Джина пару раз станцевать – сам тихо умирал от смеха, наблюдая дивную картину, как “танцор” пытался сохранить равновесие, исполняя различные пируэты; разок затребовал песнь, но после первого же звука, заткнул рот “звезды” новой порцией виски и больше не настаивал на вокале; потом Джин делал сальто, изображал пантомиму и ещё много всего, ибо в игре удача улыбалась ему не так часто, как Хоарану.
Когда же Джин проиграл в очередной раз и получил салфетку с накарябанным на ней желанием, он изумлённо уставился на противника.
– Что?
– А что видишь, – хмыкнул Хоаран. – Раз ты сказал, что у меня “рухлядь”, а байки бывают и круче, то почему я не могу захотеть крутой байк? Честный выигрыш, так?
– Ну… – Джин нахмурился, но решительно тряхнул головой. – Ладно. Я дал слово. Будет тебе байк, сволочь. Ещё раз! Играем!
Для убедительности он ещё и кулаком шарахнул по столу.
– Легко! – И Хоаран сверкнул своей призрачной неуловимой улыбкой, быстро написал желание на салфетке и перетасовал колоду.
Джин проиграл опять. И его глаза стали круглыми, когда он узрел очередное желание.
– Спать на шёлковых простынях? Серьёзно?
– Я слышал, что мажоры только на них и спят. Хочу попробовать. У тебя хоть одна простынка найдётся, полагаю.
Джин слегка покраснел.
– Не одна. Я действительно сплю на них. Не всегда, но…
Хоаран тихо засмеялся.
– Ну надо же, а я думал, что враньё это.
– Ладно. Согласен, – решительно подытожил Джин. – Ещё!
– Да хватит уже с тебя…
– Ещё!
Как ни странно, но на сей раз выиграл именно Джин.
– Бутылку “Remy Martin”? Прямо сейчас? – возмущённо воскликнул Хоаран, поражённый подобным запросом.
– Ты слово давал! – заплетающимся языком напомнил набравшийся Джин.
– Я и не отказываюсь. Но прямо сейчас? У меня действительно нет при себе денег, тем более, таких. Чуть позже, идёт?
Джин пару минут размышлял, потом кивнул.
– Ещё!
– Нет уж. Второй бутылки “Remy Martin” мой бюджет не выдержит.
– Последний. Но ещё!
– Ты уже надрался до чёртиков. Давай домой отвезу.
– Ещё! Один раз!
Джин упёрся, как осёл. Хоаран минут десять пытался его отговорить, но бесполезно.
– Ладно. Играем последний раз – и баиньки.
– И баиньки, – повторил Джин, старательно выводя на салфетке очередное желание. Прочитав результат, он поморщился, скомкал салфетку и отбросил в сторону, взял новую и задумался. Прочно так – на полчаса. Потом медленно вывел несколько слов, свернул бумагу и потянулся к колоде.
Как на зло, игра слегка подзатянулась. Хоаран надеялся выиграть, но не повезло. Оба собрали “роял флэш”, только вот у Джина он был пиковой масти, что и принесло ему победу.
– Тваюмать… – сник Хоаран. – Давай своё желание.
И он получил по пальцам, когда потянулся к бумажке. Джин спрятал салфетку в карман и довольно заявил:
– Довезёшь домой, тогда покажу.
– Не будь ребёнком. Какая разница?
– Заткнись…
Хоаран вздохнул, наблюдая за жалкими попытками Джина встать на ноги. Он подставил “пьянице” плечо, закинул одну из безвольных конечностей себе на шею и поволок к лифту. Внизу, уже направляясь к байку, он свернул на тропку через мини-парк, чтобы срезать путь.
Погорячился, потому что Джин немедленно обо что-то споткнулся и плюхнулся во влажную траву.
– Эк тебя развезло, – покачал головой Хоаран и подхватил ворочающегося в траве спутника, попытался приподнять отяжелевшее тело. Джин поскользнулся и шлёпнулся пятой точкой на землю. Хоаран тоже не удержался и упал на одно колено. Джин тут же воспользовался им как креслом и откинулся ему на грудь.
– Эй, ты вставать будешь?
– Мне…
Хоаран хотел подняться, но Джин ему не позволил: вцепился в руку и тихо заговорил. Он торопливо бросал слова – одно за другим, сбивался иногда на японский, перескакивал с пятого на десятое, спешил произнести каждый звук, чтобы успеть до того, как странное желание выговориться пропадёт. Просто сейчас ему хотелось, чтобы несносный рыжий кореец знал кое-что о его жизни, о матери, о семье Мишима. Нет, не так! Он должен был знать, обязан, потому что Джин отчаянно желал этого. Он всем сердцем жаждал объяснить Хоарану, что он не Мишима, он не такой, он никогда не станет похожим на своих отца или деда.
Или он хотел убедить в этом себя самого?
Джин продолжал говорить, Хоаран молчал, легонько придерживая за плечи, и слушал. Его лицо оставалось спокойным и неподвижным. Когда Джин поведал о том, как его застрелил собственный дед, Хоаран закрыл глаза. Джин продолжил ещё быстрее и запутаннее, обрывая фразы на середине, спотыкаясь и, наконец, умолк.
Оба сидели в тишине, которую нарушал время от времени шум проносившихся по улице машин.
Джин едва слышно произнёс короткую фразу. Её смысл дошёл до Хоарана не сразу, а когда дошёл, он сел. В прямом смысле слова. На травку.
– Что?!
Джин обернулся и увидел ошарашенное лицо Хоарана и почти круглые от изумления глаза. Наверное, Хоарану впервые изменил дар речи – дивная картина.
Джин достал из кармана свёрнутую салфетку и вложил в руку спутника. Машинально тот развернул бумажку и уставился на неровную строчку. Он читал и перечитывал её, но, очевидно, содержание никак не укладывалось у него в голове.
– Это чертовски неподходящая тема для шуток, – наконец хрипло пробормотал Хоаран.
– При чём…
Хоаран резко поднялся на ноги, ухватил Джина за воротник и потащил к байку.
– Совсем спятил, да? Иди ты…
– Сам иди! Ты дал слово!
– К чёрту! И мне надоели твои шуточки!
Джин затормозил и с силой дёрнул Хоарана за руку.
– То есть ты просто так доставал меня всё это время? Байк тебя устраивает – и всё? Дело только в деньгах?
Хоаран высвободил руку и сжал кулак. Его лицо словно окаменело, а глаза сверкнули яростью.
– Что ты сказал? В деньгах? Можешь забыть о проигрыше. И проваливай к дьяволу! Если у тебя денег полно, то, думаешь, они нужны всем? Ты ещё мне предложи плату – и тебя похоронят прямо тут!
– Дурак… – пробормотал Джин, оступился и едва не упал, но Хоаран его подхватил и заставил выпрямиться. Встряхнул, как котёнка, и отметил очевидное:
– Казама, ты пьян в стельку и уже не соображаешь, что несёшь.
– Я соображаю…
– Да уж вижу! Иди к чёрту, я сказал! Протрезвеешь и будешь бегать за мной, чтоб голову оторвать, ну да.
– Ещё бы. Конечно, сверну башку обязательно. Но как будто тебя это волнует! Ты же именно этого и хотел…
– Это не самый достойный способ…
– Мне просто… – Джин договорил шёпотом, умолк на минуту и добавил ясно и чётко, почти без акцента: – Просто пообещай, что я забуду. Хотя бы на время. И не вспоминай об этом никогда.
Хоаран молча повёл его к байку. Джин с трудом устроился за спиной непривычно тихого корейца и настойчиво повторил:
– Пообещай мне!
Хоаран посмотрел на отражение Джина в зеркале, и там же мелькнули сведённые на переносице брови, слегка прикрытые рыжими прядями.
– Я не понимаю, – бросил он через плечо.
Джин собрался то ли объяснить, то ли ещё что, но Хоаран не позволил ему ничего сказать.
– Я не понимаю многого – и чёрт с ним. Я могу пообещать тебе это, но мы оба потом пожалеем. Ты этого хочешь?
– Я хочу…
– Заткнись! Просто скажи “да” или “нет”.
– Да.
Хоаран коротко кивнул, долго смотрел на руль, но всё же завёл байк и помчался по улице.
Джин крепко держался за Хоарана, изгоняя сумрак из мыслей. И старался не думать о принятом решении. Наверное, он здорово сглупил и после действительно сильно пожалеет, но прямо сейчас он чувствовал себя так, словно вернулся лет на десять назад во времени. Он не обращал внимания на манеру вождения Хоарана, на усилившийся дождь, на хлёсткий ветер – он просто держался за Хоарана.
Потом Джин его обязательно прибьёт. Несправедливо, конечно, но… Иначе он не мог.
Его упрямый соперник оказался единственным человеком, всегда обходившимся с Джином честно. Хоаран ни разу не солгал и прямо говорил, чего хотел. Он ни разу не пытался сделать Джина приманкой, поглотить, чтобы увеличить силу, исследовать и извлечь прибыль, использовать, вытащить и контролировать Тёмного в его душе – ни разу.
А ведь даже мать лгала… Позже сказала правду, но затем лишь, чтобы исчезнуть навсегда из жизни собственного сына.
Сплошные предательства – одно за другим. Он не сдался, но устал. И мог доверять только… своему противнику.
Хоаран коротко уточнял дорогу к особняку и не порывался поговорить “по душам”. Джин немало бы заплатил, чтобы узнать его мысли, но этот товар явно не продавался.
Когда Хоаран притормозил у роскошного крыльца, Джин сполз с сидения, неохотно разжав руки, – и тут же шлёпнулся в лужу.
Хоаран закрыл глаза ладонью и обречённо вздохнул.
– Чёрт знает что…
Джин умудрился самостоятельно придать себе подобие вертикального положения и попытался пошутить:
– По крайней мере, ты поспишь на шёлковых простынях.
Шутка успеха не возымела.
Джин побрёл к двери, оставив Хоарана возиться с байком. Он, шатаясь, миновал холл, на ходу стянул плащ, уронил, пошёл дальше, у лестницы избавился от футболки. В коридоре остались валяться на полу брюки и бельё. По этим “указателям” Хоаран без труда отыскал дорогу к спальне Джина и заглянул в комнату. Две лампы давали слабый приглушённый свет, у стены красовалась огромная кровать, застланная – чтоб они сгорели – шёлковыми простынями. Сам Джин, судя по звукам, был в ванной – там свет горел ярче.
Хоаран скинул промокшую жилетку, огляделся, пожал плечами и бросил её на кровать. Стянул очки с шеи и положил на столик. Немного повозившись с обувью, отправился в ванную босиком.
Первым делом он присвистнул, заценив размер “комнатки”, потом опустился на бортик и молча посмотрел на Джина. Тот сидел под струёй воды, обхватив колени руками и уронив голову на скрещенные запястья. И, разумеется, вместо холодной воды пустил тёплую.
– Ты как? – неохотно спросил Хоаран, откинув с лица влажные пряди.
– Норм… Паршиво.
– И что? Мне уйти?
– Нет, – глухо отозвался Джин, не поднимая головы. – Ты обещал, что я забуду…
– Тебе не кажется, что ты переоцениваешь мои возможности?
Разговор двух придурков, не иначе.
Хоаран запустил пятерню в волосы и взъерошил их. Не то чтобы он вообще никогда не думал о подобном, но Джин для него соперник – это всё определяло и расставляло приоритеты. Хоаран предпочитал чётко мыслить и не любил смешивать понятия, которые несовместимы. С другой стороны, Джин – достойный соперник. И это всё-таки кое-что меняло.
Сослаться на отсутствие опыта Хоаран опять же не мог – улица давала слишком богатый и разносторонний опыт. Но желание Джина оказалось настолько неожиданным, что он до сих пор не пришёл в себя. То есть, предположить, что Джин этого захочет, он мог, но предположить, что Джин сам попросит о таком, – нет, не мог. И дело тут не в гордости, а в доверии и решимости идти до конца. Ну, решимость идти до конца не особо удивляла, а вот наличие доверия…
Неужели Джин настолько верил ему? Они же враги, пусть и необычные, но всё же. И он верил? Настолько? Ход с обещанием – просто детская игрушка, Джин не сомневался в том, что Хоаран сдержит слово, но почему?
Он поднялся и пошарил на полке, отыскал кусок мыла и взялся за искупавшегося в луже Джина. Через пару минут тот здорово напоминал снежного человека.
– Что ты делаешь? – возмущённо зашипел Джин, когда Хоаран принялся поливать его, пустив воду через гибкий шланг душа.
– Ты грязный. И я тебя отмываю. Свинину я люблю, конечно, но в хорошо приготовленном виде.
– Да пошёл ты…
– Ага.
– Стой!
– Определись, Казама, – с коротким смешком посоветовал Хоаран и направил струю воды Джину в лицо. В ответ прозвучали явно сочные ругательства на японском. Тем лучше.
Хоаран оставил Джина в покое и снова погремел утварью на полке в поисках чего-нибудь подходящего. Наткнулся на какое-то масло с надписью на английском.
“Возбуждает чувства, стимулирует эротическую восприимчивость”.
– Угу… – глубокомысленно изрёк Хоаран и решил не думать на эту тему. Он отыскал-таки название этого чуда – “Тысяча и одна ночь”. Ну, тысяча – это, положим, вряд ли, а вот одна – вполне. Предположительно, после этой “одной ночи” его ждала быстрая смерть в награду. Семейка Мишима отличалась большой оригинальностью. Отсюда вопрос: а не послать бы всё-таки Джина куда подальше?
Он покосился на мокрого, как мышь, Джина Казаму. Тому, похоже, полегчало. Он сидел с задумчивым и одновременно напряжённым видом: по лицу скатывались прозрачные капли, упрямо закушенная губа, пальцы сплетены так, что ещё немного – и сломаются.
Чёрт…
Бесшумно расстегнув брюки, Хоаран избавился от остатков одежды, повесил на фигурную подставку и перешагнул через бортик. Пока Джин осознавал, что он уже в ванне не один, Хоаран вручил ему мыло.
– Я по лужам не кочевал, но отмыть тоже не помешает.
Смутить Джина это не должно было, но смутило или нет, Хоаран не знал, потому что подставил спину для намыливания. Вроде бы дело пошло, но чего это стоило Джину, он опять же не знал, да и знать не хотел. К чёрту.
Джин как раз воспользовался ситуацией с выгодой для себя и без опаски разглядывал Хоарана со спины, пока тот не мог видеть его лицо.
Чуть выше ростом и чуть легче, наверное, поэтому Хоаран казался таким гибким и даже изящным. Но это не то изящество, что свойственно изнеженности, а, скорее, изящество стального меча. Сплошные мышцы, обтянутые кожей, а кожа усыпана шрамами. Подобные отметины имелись и у Джина, как и у любого другого бойца, но у Хоарана их действительно водилось в изобилии: тонкие бледные следы от порезов, глубоких царапин и не такие аккуратные рубцы. С последними Джин старался обходиться осторожно: неровные шрамы могли быть как лишены чувствительности, так и, напротив, с обострённым восприятием.
– Ты меня гладишь или всё-таки моешь? – недовольно поинтересовался Хоаран, слегка повернув голову.
Джин стиснул зубы и с яростью взялся за спину и плечи заразы. Всё-таки пару раз он зацепил те самые – с повышенной чувствительностью – шрамы и ощутил мгновенное напряжение твёрдых мышц под пальцами. Хоаран ничего не сказал, стерпел молча, но Джин разозлился уже на себя. Эти две отметины крупнее прочих – можно было догадаться.
