Текст книги "Огонь и Ветер (СИ)"

Автор книги: Ie-rey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 40 страниц)

Может быть, стоило пожить в гараже? Угу, пятый гараж Джин уже не переживёт ― это было написано на его роже крупным шрифтом ещё на магистрали, когда мы только подъезжали к Сеулу. И что ему не так? Четыре стенки, крыша над башкой и пол под ногами ― ну и? Нормально же. Или ему домик на сваях подавай? Кстати… А, блин! Домик на сваях в пролёте, зато есть яхта, но из порта добираться до школы дольше.

Спустя час я уже долбил кулаком в дверь номера, но что-то никакой активности не наблюдал. Уснул он, что ли? Пришлось искать ключ по всем карманам. Заглянул в номер и заценил обстановку. Ну ещё бы… Вещи не разобраны, на кровати он даже не сидел, зато на столе осталась полупустая чашка с чаем. Знал бы, что он таки смоется, прихватил бы костюм и припрятал бы втихаря. И куда его понесло? В Сеуле он раньше бывал, так что не потеряется уж точно. Ну и ладно, хоть высплюсь, пока он гуляет.

Дверь запер на всякий случай, в конце концов, у этого умника второй ключ есть. Ещё у него есть японская рожа, но это не смертельно. В Сеуле японцев терпят нормально, вряд ли из-за этого у него будут неприятности ― в прошлый раз не было. Относительно. Я ― не считаюсь.

Присмотрел себе кровать у левой стены: как я и люблю ― головой на север. Вторая ― у правой стены ― головой на запад. Пускай там Джин спит ― ему без разницы.

Сцапал подушку и закинул на вторую кровать, разобрал свои вещи быстро и забрался под одеяло ― и сразу же всё куда-то подевалось. Хорошая армейская привычка ― засыпать, едва коснувшись головой… гм… простыни ― в моём случае.

Мне снилась звёздная тьма ― любимый сон. Тьма, слабое мерцание, покой и едва слышная музыка, похожая на прибой. Мне редко это снилось, а жаль. И всё время казалось, что я вот-вот вспомню что-то важное, определяющее, что я вспомню… своё имя. Только почему-то вспомнить не мог: мне хотелось этого и не хотелось одновременно. Не то чтобы меня это особо беспокоило ― меня вообще никогда и ничто не беспокоило. Кроме, пожалуй, мастера. Джин мог обижаться, сколько влезет, но я же знал, что ему-то уж точно ничто не грозило. Не понимаю, откуда эта уверенность взялась, но она существовала всегда. Пока со мной тьма, звёзды, сабу-ним и тихая музыка, подобная шёпоту волн, Джин в полной безопасности. Навредить ему мог лишь я один, если бы вознамерился это сделать. Быть может. Или, быть может, нет. Не знаю и знать не хочу.

Мне нужно не это.

Тьма, звёзды и прибой остались в снах, а я проснулся, чтобы увидеть настоящие звёзды на потемневшем вечернем небе. Потянулся и лениво повернул голову ― на часах почти 10. И Джин не вернулся до сих пор. Тут мог быть лишь один вариант, но как же не хотелось вставать, собираться и идти за проклятым умником. И ведь действительно ― умник, но иногда он вёл себя как полный идиот. Если я не шарю в светских тонкостях ― в них и не лезу сам без причины, так почему дурной Джин лез во всё, что касалось меня? Не знавши броду… Джин, чтоб тебе чихнулось, недоумок чёртов!

Через полчаса добрался до того места, где мы с ним впервые встретились. Народ уже расползался, и что-то я не заприметил японскую рожу среди них. Выловил одного кадра с хитрыми глазками и приступил к допросу с пристрастием.

– Ну а что? Пришёл, навалял тут всем, взял бабки… ― принялся рассказывать зевака. ― Ну а что? Нашим-то не в кайф, сам понимаешь. Ну и типа тут Кын был, а он… сам знаешь.

– И? ― Я лениво сдвинул очки, потом и вовсе оставил их болтаться на шее.

– Ну а что? Знаешь же, как Кын любит решать такие проблемы…

– Они в “Чёрных Крыльях”? Или в “Восьми Шарах”?

– Ну а что? Ты реально один туда сунешься, что ли? Брось, ты же “вольный” и “беспечный”, никто за тобой не пойдёт.

– Это не твои проблемы, щёлкай клювом активнее, а то я тебе его подправлю.

– В “Крыльях”.

– Играют?

– Для начала. Чего спрашиваешь? Ты и сам порядки знаешь, ― нахохлился тип.

– Скольких он у Кына положил?

– Четвёрку лучших, ― ещё сильнее помрачнел зевака ― небось, поставил бабки на эту самую “четвёрку”.

– А сам Кын?

– Он же не идиот, не-е… Кын не стал выходить против япошки.

– А жаль.

– Слышь, Рыжий? Тебе же Кын уже раз сунул заточку между рёбер, мало?

– Спасибо, что напомнил, а то я уже забыл. Заодно и этот вопрос решим.

– Да там все “кости”, куда уж тебе…

– Не заставляй меня повторяться ― не твои проблемы.

Я развернул байк, на ходу прикинув варианты. Собственно, какие тут могли быть варианты? Может, и могли быть, но сейчас их не было. Для меня. Думать я не мог и никогда не умел ― в состоянии бешенства.

С тем, что Джин ― дурной, я давно смирился ― тут ничего уже не исправить. С тем, что Джин ― мой, тоже смирился давненько ― это уже не аксиома, а непреложный закон. С тем, что на закон некто покусился… Ну что ж, с этим я тоже давно смирился ― с тем, что всем этим “некто” придётся иметь со мной дело.

Притормозил у здания с вывеской в виде чёрных крыльев, оставил байк без присмотра ― его тут каждая собака знала, и ни одна собака не рискнула бы даже близко к нему подойти ― и открыл тяжёлую дверь с ноги. Она с грохотом впечаталась в стену и стала причиной внезапно воцарившейся внутри прокуренного помещения тишины. На меня вытаращились два десятка “костей”, включая их главаря, и Джин собственной персоной. Он торчал за одним столиком с Кыном и ещё пятёркой игроков.

В покер, что ли, поиграть решили? Угу, из Джина с его открытой рожей тот ещё игрок.

Я направился прямиком к интересующему меня столику ― в гробовой тишине каждый миг шаг сопровождался приятным звоном шпор. Для меня ― приятным. Этот звон только сильнее распалял ярость и звучал в ушах военным маршем. Высокий подъём, секундная пауза ― и я с наслаждением опустил ногу на столик, рассобачив его ко всем чертям. В воздухе закружились восьмёрки, двойки и тузы.

Джин ошарашенно пялился на останки столика, Кын открывал и закрывал рот, но пока ни звука издать не смог.

– Я тебя предупреждал?

Главарь “костей” провёл ладонью по чисто выбритой голове и кашлянул, затем хрипло уточнил:

– Ты про чего это?

– Сколько ты проиграл? ― Это я уже у Джина спросил. Он уставился на меня большими глазами. На скуле ― свежая ссадина, заработал, как видно, в одном из поединков. До меня не сразу дошло, почему это он так сильно удивился. Чёрт, забыл… Перешёл на английский: ― Сколько ты проиграл, придурок?

– Отстань, ― огрызнулся Джин и гордо скрестил руки на груди.

Ну и ладно, ему можно.

– Сколько он проиграл, малыш Кын? ― Улыбнулся ему со всем обаянием, на которое был способен. И не зря. Бедняга побагровел от злости. Лысый чудак старше меня лет на десять, но он не заслуживал должного обращения и прекрасно знал об этом.

– Не твоё дело! Чего припёрся? У тебя за душой ничего нет, безродный изгой. Вали, пока цел!

Я не обиделся ― на правду обижаться глупо. Действительно ведь безродный и изгой, но таки тут улица, а на улице равны все.

– Я тебя предупреждал ― не трогай моё.

– С каких это пор у тебя в банде япошки завелись?

– С каких пор тебя волнует то, что заводится в моей банде?

– Меня это не волнует вообще. И ты меня тоже не волнуешь. Тут наше место ― и тебе тут ловить нечего. И нечего портить мою мебель! За это с тебя возмещение. Слышь, рыжий сын…

– Надоело.

Моя нога встретилась с его грудью, в результате он немножко полетал ― аккурат до стены. Встретила она Кына достойно ― по-твёрдому. Колено пришлось впечатать в подбородок ретивого игрока, который решил вдруг, что его расклад не устраивает. Судя по тому, как он красиво затих на полу, теперь его устраивало абсолютно всё.

Рядом рассекла воздух цепь от мотоцикла ― у кого-то паршиво с прицелом. Удар ноги доказал надёжно, что кадру с цепью следовало больше практиковаться.

Я шагнул в сторону от Джина, чтобы ему не досталось на орехи. Он сидел на стульчике и явно пытался вникнуть в ситуацию. Ну, успехов ему в этом нелёгком деле. Сто раз говорил ― учи корейский. И неужели он до сих пор не понял, зачем его сюда привели? Быть может, он и не пострадал бы, но меня бесило, что кому-то пришло в голову разобраться с Джином. Здесь, в Сеуле, в моём, чёрт бы его побрал, доме!

Джин только мой: и противник, и друг, и… всё остальное. И если кто-то этого не понимал ― это не мои проблемы. Это ― их проблемы. Точнее, я ― их проблема: одна, зато какая. Если они не знали, какая именно проблема, то сейчас отличный момент для просвещения.

Обвёл взглядом сгрудившихся вокруг “костей”. Что-то они совсем какие-то… Почему не нападают? Чего ждут?

– Хоа…

Не узнать голос Джина я не мог, пусть даже никто меня именно так и не называл ― только он один. Обернулся ― и не понял: перед глазами оказалась пятнистая футболка, едва не лопавшаяся на груде мышц. Медленно поднял голову, чтобы увидеть лицо. Оно красовалось почти в полуметре надо мной ― ничего себе… Здоровяк широко улыбнулся и начал поднимать ручищу.

Нет, ну я всё, конечно, понимаю: эффект внезапности, грандиозные размеры, жутковатая улыбочка… Но неужели этот тип действительно думал, что я буду ему позировать целых полчаса? Когда он всё же соизволил опустить кулак на мою голову, её попросту не оказалось на нужном месте, зато задница увальня отлично оценила качество моей обуви, правда, результат вышел несколько смазанным ― тело явно тяжелее, чем мне бы хотелось.

Слегка повернулся, пропустив мимо руку с зажатым в ней ножом, поймал запястье и “нежно” повернул.

– Решил повторить?

Дважды на один и тот же трюк я не попадаюсь ― Кыну следовало бы это знать. Когда-то верил я в его благородство, но те времена давно прошли, оставив о себе память в виде шрама на моей шкуре. Целую неделю тогда не мог нормально драться ― это нехорошо. Вообще я не то чтобы злопамятный, просто привык платить по счетам. Руку Кыну пришлось сломать ― накопившиеся проценты, наверное. Нет, часть, ибо он потянулся за вторым ножиком.

– Имей в виду, малыш, сломаю вторую руку ― в сортир будешь ходить с ассистентом.

Главарь “костей” крепко задумался над грядущей перспективой. Тем временем здоровяк басовито взревел и помчался на меня ― как видно, тоже представил будущее, что грозило его шефу, в ярких красках или же просто роль ассистента грозила именно ему.

Джин начал подниматься со стула. Вот ещё! Нечего портить мне веселье! Отпустил Кына, на ходу ткнул Джина пальцем в солнечное сплетение, заставив присесть на стульчик, и ушёл с пути “локомотива”. Тот так разогнался, что смёл своей тушей шефа и загремел стульями у стены. Кын взвыл. Однако…

Всё-таки ассистент теперь ему точно понадобится.

Здоровяк поднялся и злобно уставился на меня. Интересно, он так из-за Кына расстроился, или я ему просто не нравлюсь?

Мило улыбнулся и поманил “кроху” пальцем. Самое время ещё и крикнуть: “Торо! Торо!” Испания, коррида, быки… Джин говорит, что я люблю выделываться. Может, так оно и есть, но переигрывать ― не моё, так что решил обойтись без корриды и скромно позвал:

– Топай сюда, слонёнок.

Вроде, ничего такого обидного не ляпнул, но в ответ получил стул. Чуть пригнулся, и стул поймал кто-то другой. Лицом. Больно, наверное. В воздухе просвистел второй предмет мебели с отломанной ножкой. Не хотелось бы, чтоб подобный летающий объект угодил в Джина, значит, пора покинуть аэродром. Снял зажим с японского при… умника и потащил за собой, уклоняясь на ходу от разнокалиберных снарядов. Терпеть не могу обстрелы! Вежливо закрыл за собой дверь заведения ― она дрогнула от попадания в неё чего-то тяжёлого.

Через минуту байк уже мчал меня и Джина по улице, оставив далеко позади “Чёрные Крылья” с тёплой компанией. Но это цветочки, ягодки ждали меня впереди. Скорее всего, гроза разразится в номере отеля, когда Джин окончательно созреет. Слинять, что ли, по-тихому? Нет, не годится. Он же не успокоится, пока не выскажется, значит, лучше раньше с этим разобраться, чем оттягивать момент.

В номере я сразу двинул в ванную ― всё-таки попытался отсрочить неизбежное. Как же! Джин придал мне ускорение толчком в спину и влетел в ванную следом за мной.

– Ты!

– Ну, я. И что?

– Нет! Ты зачем всё это устроил?

Наставник говорит, что я языкастый и могу уболтать любого, но вот в такие моменты… Не умею я объяснять подобные вещи. Что тут сказать вообще можно? Сказать, что он ― мой? Так ведь не поймёт. Это мои слова ― для меня, лишь я знаю их истинный смысл. И мне не важно, как Джин отнесётся к моему вмешательству, к моим мыслям и чувствам. Я всегда буду вмешиваться, если кто-то пожелает получить то, что разрешено лишь мне.

– Я в душ, подожди своей очереди.

– Не уходи от темы! Сколько можно? Я просто играл, а ты зачем припёрся?

– Ты не играл ― играли тебя.

Он вцепился в мой жилет.

– Ничего подобного! И только попробуй ещё раз сделать это!

– Что именно?

– Распускать пальцы! Эти твои точки меня уже достали!

– Хорошо, больше не буду. ― Подождал, пока он успокоился и на шаг отступил, затем я весело добавил: ― Пока что.

От удара правой уклонился и перехватил его руку.

– Ты победил бойцов Кына, неужели ты думал, что тебя отпустят с выигрышем? У него дурная репутация, поэтому никто особо не рвётся принимать вызовы от его банды. Кроме таких лохов приезжих, как ты. Хочешь туда вернуться? Давай. Но прежде чем лезть в мои дела, хотя бы просто узнать обстановку ты можешь?

Джин нахмурился и смерил меня внимательным взглядом.

– Твои дела?

– Не прикидывайся.

– И вовсе…

– Ну да, конечно. Ты не любишь уличные бои ― мы оба это знаем. Ты не дерёшься за деньги ― это мы тоже знаем оба. И ты не умеешь врать. Тебе незачем…

– Ты пришёл только из-за меня? ― неожиданно перебил меня Джин.

Это же очевидно, но я промолчал. Не умею говорить такие вещи, да и зачем? У него ведь нет причин сомневаться. В конце концов, я уже столько времени терплю рядом этого… этого… придурка.

В тёмных глазах ― серебряные отблески. Красиво, но… Чёрт!

Вручил ему полотенце.

– Только долго тут не торчи ― мне рано вставать.

И закрыл дверь, оставив его в ванной.

Не то чтобы не люблю подобные ситуации, просто странно себя чувствую, когда дело доходит до нас обоих и до того, что между нами происходит. И с наставником так, только по-другому. Кын ведь правильно сказал ― я всем чужой: без рода, без имени и никому не нужен. Так всегда было. Только мастер проявил редкостное неблагоразумие, взяв в ученики чужака. И только Джин…

Нет уж, обоих к чёрту! Спать хочу. Лучше смотреть сны и не думать о том, о чём не умею. Они пускай сами в этом разбираются ― без меня. Оба ― любители подумать о высоком, вот пусть и думают, а у меня мозги под другое заточены.

Растянулся на кровати, закинул руки за голову и закрыл глаза. Долго он ещё там плескаться будет? Вставать и впрямь рано, а я словно и не спал до этого. Сам не заметил, как уснул, так и не дождавшись Джина. Впрочем, он меня всё-таки разбудил.

– Ты же хотел в душ…

Чёрт, вот вечно он “вовремя”. Глаза лень открывать.

– Ты бы хоть обувь снял ― про одежду уже молчу.

Опять я накосячил? Вот же зануда, а? Какая разница?

Эта скотина японская взялась меня раздевать: стащил обувку, кое-как стянул жилет и запутался в ремнях ― как обычно.

– Чтоб тебя черти взяли, а?

Резко сел и встретился лбом с Джином.

– Чёрт! Да что ты скачешь, как блоха? ― зашипел умник, растирая ушиб.

– А ты чего черепушку подставляешь?

– Иди ты…

– Сам иди.

– Заткнись, ладно?

– С чего это вдруг?

– Просто заткнись! ― сердито прошептал он, прижавшись губами к моему пострадавшему лбу. ― И спасибо…

– За что?..

Ответ так и не узнал ― целовать его оказалось интереснее. Впрочем, так было всегда. Даже из головы вылетело, что это лучший способ разрешить любой наш спор: всё тот же поединок, только в иных условиях и по другим правилам. Зыбкое поле боя, на самом деле, ведь тут никогда не угадаешь, какой счёт.

В темноте не увидеть выражение глаз, жаль, зато приятно исследовать его тело на ощупь. Вот вечно он подогревает мой азарт самим своим существованием ― и даже так. Но с ним моя неуправляемая сущность обретает окончательную форму. Фундамент этой формы заложил сабу-ним, а завершённость ей придал именно Джин. Наверное, это мне бы следовало благодарить ― их обоих. Просто словами у меня паршиво выходит…

– Чёрт!

– Шиматта! [1]

Неудачно приложился локтем о пол, свалившись с кровати вместе с Джином. А, ерунда…

– Ты как?

– Это ты как? Я же на тебя упал… Всё в порядке? ― В ответ на его беспокойство тут же захотелось обрычать. Это я приду к нему, если он вновь влипнет в неприятности. Потому что я так хочу. А он…

– Тут ковёр мягкий.

– Не ври.

– Заткнись! ― На всякий случай подкрепил это поцелуем, чтобы уж наверняка сработало. Переживать он тут ещё из-за меня будет, недоумок! Я сам себе сделал хуже ― оторваться от него стало уже невозможно, ведь тогда ток крови внутри замедлился бы, и это странное ощущение, что он вызывал во мне, пропало бы. Оно напоминало мою тьму из сна: такое же горячее, одновременно дающее покой и сводящее с ума, безмятежность и неистовая агрессия сразу. Моя сущность, вывернутая наизнанку, но всё равно полностью моя…

Руки не знали, как им быть, потому что хотели удержать его. Наложить лапу ― самое то, а раньше я даже не задумывался над смыслом этого выражения. Мне сейчас хотелось именно наложить лапу ― получить сразу и всё. Но Джин в моих руках не помещался, забавно, но вполне естественно. И поэтому мои ладони так жадно скользили по его телу, собирая остатки капель, губы тронули влажные пряди, пропитанные хвойным ароматом. Чёртов любитель лесных прогулок… в полотенце.

Мне же вставать рано! Убить его мало…

Убить не получилось ― получилось совсем не то, получилось…

Растянулся на ковре рядом, слушая его сбившееся дыхание и собственное ― такое же. Снять расстёгнутые джинсы было лень. Впрочем, сейчас любое движение, а, тем более, прикосновение, казалось опасным для жизни. Для жизни Казамы.

Джин повернулся на бок и тронул пальцами мои волосы, убрал пару прядей со лба и легонько погладил бровь. Чёрт, терпеть этого не могу ― и он прекрасно это знает! Ну вот… Он ещё и принялся стаскивать с меня джинсы. Уже незачем, вообще-то. С места не сдвинусь. Да вот, буду спать на полу.

Он там чем-то шуршал, наверное, перебирался на кровать, что правильно. И я закрыл глаза, подманивая сон. Но едва услышал шёпот прибоя из своей тьмы, как его тут же спугнуло прикосновение к плечу.

– Тебе надо в душ ― и в кровать.

– Иди к чёрту, ― ласково посоветовал я. ― Спокойной ночи.

Лёгкий поцелуй в висок стерпел, как и копошение пальцев в волосах, даже спокойно ― относительно ― пережил ладонь на своей груди, но когда эта ладонь оказалась там, где ей точно не место…

– Джин!

– Просто лежи ― и всё, ― слегка навалившись на меня, попросил Джин. В его глазах отразился лунный свет, струившийся в окно. Лучше бы я этого не заметил, ведь если бы не заметил… Нежные прикосновения стали увереннее, пальцы сжались чуть сильнее ― именно так, как нужно. Даже подумать не мог, что он…

– Хоа, ― тихо позвал он. И я опустил веки, чтобы не видеть его. Щеку опалило горячим дыханием, губы легонько задели подбородок. Странно, что я вообще это почувствовал, потому что воспринимать что-либо ещё кроме его руки, сводившей меня с ума, уже стало невозможно. Но всё равно ощущал на себе его внимательный взгляд даже сейчас ― он следил за мной, отмечая впечатления, что наверняка отражались на моём лице, ― впечатления от его действий. Солгать, что мне это неприятно, нельзя, но это не то же самое, что…

Это не могло заменить его, но объяснить ему детали я бы не смог. Быть может, он сам поймёт ― после.

Кажется, я что-то прошептал, но вместо обычного вопроса он поцеловал меня сам. Зря. Я тут же бросил ладонь ему на затылок, удержав и продолжив начатое им. Мне необходимо было чувствовать его, держать в своих руках… И когда ко мне вернулась моя тьма с мерцанием звёзд и шёпотом прибоя, а мышцы свело безумным напряжением, выгнув тело, я с силой прижал Джина к себе, выдохнув его имя.

Имя моей проклятой, но такой необходимой тьмы.

И таки я сегодня точно избежать душа не смогу.

***

Проспал. Нечему удивляться ― вполне закономерно. Собирался шумно и быстро, но Джин проснуться не соизволил. Вот ведь придурок! На кой чёрт две кровати, если спал он всё равно на моей? Развернуться одному негде, так ещё и он…

Уже промчавшись половину пути до школы, заметил, что забыл очки. Ладно, переживу.

Или нет…

Толпа у главного входа в школу сразу же понизила моё и без того не радужное настроение. Фотовспышки его добили окончательно и бесповоротно. Поехал в обход, оставил байк в хижине за школой и прокрался в здание окольными путями, стараясь не попадаться никому на глаза. В моей комнате меня ждал костюм ― последний штрих этой трагедии. В костюм-то я влез, но бросить взгляд в зеркало не рискнул. Ну его к чёрту ― с меня уже хватит впечатлений. Поискал что-нибудь, хоть отдалённо напоминающее расчёску. Не нашёл. Не повод для расстройства. Взлохматил волосы и провёл пару раз пальцами, постаравшись придать им приличный вид. Если оно вообще возможно, конечно. Хотя… К чёрту!

Остался галстук.

Галстук.

Угу.

Пару минут изучал полосу ткани и прикидывал, как она должна выглядеть ― в норме. Под воротником рубашки, кажется. И типа узел. Ладно, сейчас разберёмся…

Запихать эту фиговину под воротник удалось, но вот с узлом возникли сложности. Ничего, моряк я или не моряк? Сейчас как-нибудь завяжу ― узлов я уйму знаю. Ну, не галстучьих, конечно, узлов, но что-нибудь подойдёт. Быть может.

На стук в дверь я отреагировал злобным рыком, ибо пятнадцать минут возни и семь вариантов узлов нужного результата так и не дали.

– Всё ясно… ― прозвучал голос наставника, заставив меня подскочить на месте от неожиданности. ― Так я и думал. Иди сюда.

– Я сам.

– Вижу. Это что вот?

– Узел.

– Для швартовки судна в порту? Иди сюда. И не возражать!

Ага, сушить вёсла и дрейфовать к наставнику. Чёрт, кажется, я умудрился покраснеть слегка. Не знал, что ещё умею это делать, думал, что давно разучился. А мастер смотрел на меня с едва заметной улыбкой и хитрыми искорками в глазах.

– Запоминай, как надо, бездельник.

Я послушно покосился на чёртов галстук и руки учителя, ловко управлявшиеся с проклятой удавкой. Гм… а ведь ничего сложного. Он аккуратно поправил узел, сделал шаг назад и придирчиво осмотрел меня с головы до ног и обратно, затем кивнул.

– Ну что, пойдём?

– А может…

– Без вариантов. Вперёд.

Ну вот, и так всегда.

– Помни про улыбку и вежливость ― по тебе будут судить о школе.

Мастер Бэк слегка подтолкнул меня, когда я притормозил у порога.

– Наставник, точно всё в порядке? Может, мне лучше влезть в нормальную одежду?

– Ты уже в нормальной одежде. Иди к гостям, я сейчас тоже приду.

Деваться мне точно уже некуда, так что я пошёл, а учитель стоял в коридоре и смотрел мне вслед с той же самой едва заметной улыбкой. Почему?

В новой шкуре чувствовал себя полным идиотом ― никакой свободы движений. Ткань непривычная, одежда неудобная, галстук ещё этот… Хорошо, что хоть Джин меня сейчас не видит, а то было бы совсем…

Журналисты и репортёры накинулись стаей стервятников, едва я переступил порог большого учебного зала, в котором и проводилось само мероприятие. Зато они отвлекли меня от моего вида. Вопросы сыпались, словно из рога изобилия. Дурацкие вопросы, но отвечать пришлось. Кто-то предложил работать на радио. Голос им понравился, видите ли. Много спрашивали про мастера, на это я отвечал осторожно и мало. Пускай у самого наставника спрашивают, я тут при чём?

Учитель появился вовремя. Минутой позже ― и я прикончил бы кого-нибудь. Вся толпа сразу же ломанулась к сабу-ниму, благополучно обо мне позабыв.

Время делать ноги.

Машинально взял с подноса проходившего мимо официанта стакан с прозрачной жидкостью, поднёс к губам и сделал глоток. И мне нестерпимо захотелось убить этого официанта. В стакане было какое-то спиртное. Слабое, но всё равно… Вкус противный. Полжизни мог отдать за стакан обычной воды. Направился к столику в углу ― вроде там стояла бутылка минеральной воды. Рядом ошивался ещё один официант: он стоял спиной ко мне и нагружал поднос ёмкостями с питьём. Нагрузил. Потом парень взял поднос и повернулся.

И поднос грохнулся на пол.

Я полюбовался на осколки, затем ― на безрукого кретина.

Ухватить его за шкирку и уволочь в подсобку ― дело пары секунд. Не хватало ещё, чтобы мастер его тут увидел.

– Ты какого чёрта сюда припёрся?

– Пусти. Форму помнёшь.

– Я тебя сейчас так…

– Посмотреть.

– Что?

– Хотел посмотреть. На тебя, ― совершенно спокойно заявил мне в лицо японский д… придурок.

– Можно подумать, ты меня вообще никогда не видел! ― Хотелось удавить недоумка на месте.

– На таких мероприятиях принято… Не видел. Таким ― ни разу, ― почти неслышно выдохнул он.

– Каким…

Я умолк, потому что вспомнил, во что именно одет. Самое время взвыть волком. Позорище… И мало того, что позорище, так ещё и Джин для полного счастья. Сабу-ним, убейте меня ― сопротивляться не буду!

– Тебе идёт.

– Не смеши меня.

– Я серьёзно.

– Заткнись.

– И не подумаю. Никогда тебя таким не видел. А ты даже галстук завязывать умеешь, оказывается. ― И Джин внезапно тепло улыбнулся. Смотрел на меня как-то неправильно, улыбался и…

– Не умею я галстук завязывать, ― мрачно рыкнул, чтобы хоть капельку испортить ему настрой. И немедленно пожалел об этом, ведь мне нравилось, когда он улыбался. И “нравилось” ― весьма слабое слово. А улыбался он редко. Тем более, так вот, как сейчас.

– Это неважно. Я рад, что увидел.

– Ладно. Тогда тебе стоит уйти. Прямо сейчас.

– Но ты же…

– Наставник не должен тебя увидеть. Если помнишь, ты считаешься погибшим. ― Я на секунду привлёк его к себе, почти коснувшись губами его скулы, и тут же отпустил. ― Возвращайся в отель, я скоро приеду.

– В таком виде?

– Не дождёшься.

– Очень жаль.

Он обошёл меня и шагнул к выходу, но внезапно обернулся, ослепив открытой улыбкой.

– Но я всё равно это запомню. Ты сейчас выглядишь так… ― Он покачал головой, продолжив улыбаться. ― Кажется, я мог бы смотреть на тебя вечно.

– Исчезни! ― Хотелось чем-нибудь запустить в него и одновременно… Чёрт, ну почему он так улыбался в самые непереносимые для меня моменты?

Сам не заметил, как подкралась моя тьма, окутав шёпотом прибоя. И я, вроде бы, собирался делать ноги.

– И что ты тут делаешь? Прячешься, что ли?

– Нет, наставник, ― ответил на автомате.

Я отчаянно пытался выбраться из своего сна, но улыбка Джина, что до сих пор призраком маячила перед глазами…

__________________

[1] Шиматта! ― (яп.) Чёрт! Блин! Что за!..

========== То, что я искал ==========

Hidden Story ― 02 (Джин)

То, что я искал

Это было приятно: обхватить Хоарана руками за пояс, сцепить ладони в замок и спрятаться за его спиной от ветра, согревшись столь желанным теплом. По крайней мере, это отгоняло сердитые мысли.

Почему я позволил себя уговорить? И в который уже раз? А ведь не так давно я заявил ему в лицо, что не намерен опять жить в гараже, где нет ни нормальной ванны, ни спальни, ни кухни, ни… Да что вообще могло быть в гараже? Только транспорт, инструменты, масло, бензин и… Хоаран.

Последний довод, как и всегда, оказался определяющим. Он хотел в гараж ― в свой проклятый сеульский гараж. И он ни слова не сказал по этому поводу, так что обошлось и вовсе без уговоров. Но я же не идиот, я же видел, что ему не по себе в отеле, что он…

Мой Эндзэру казался открытым и жизнерадостным, но на самом деле он оставался загадкой до сих пор. Даже для меня. И то, что я провёл рядом с ним так много времени, ровным счётом ничего не значило. И всё это время продолжались мои попытки подобрать к нему ключ. Так хотелось “прочитать” его, убедиться в своих подозрениях либо в их ошибочности.

Мои чувства не нуждались в доказательствах или обосновании ― их нельзя изменить. Точнее, изменить их мог я, если бы захотел этого. Только я сам.

Но не он.

Хоаран мог сбежать от меня или же вовсе вычеркнуть из своей жизни некоего Джина Казаму и перестать замечать последнего, но Джин Казама не намеревался уступать ему. Вот то обстоятельство, которое он никогда не мог изменить. И осознавать это невыразимо приятно, но я до сих пор не понял, почему.

Впрочем, если разобраться… Хоаран никогда и не пытался влиять на меня или диктовать свою волю, он просто делал то, что хотел. Словно в его жизни ничего не изменилось, словно моё присутствие рядом… словно не было этого. Он жил так же, как и прежде, и не требовалось быть мудрецом, чтобы это заметить. Но, с другой стороны, он не мог не считаться с моим присутствием вовсе. По крайней мере, я не позволял ему забыть о себе.

Или мне только так казалось?

Не знаю. До сих пор не знаю. Быть может, я никогда его не понимал? Что же взять за точку отсчёта? Когда люди могут уверенно сказать, что они друг друга знают? Стоп, я могу сказать, что знаю Хоарана. В конце концов, я дрался с ним: помню его технику, его сильные и слабые стороны. В бою любой человек невольно рассказывает о себе больше, чем собирался. Но всё, что я знал о Хоаране… Эти знания я не мог использовать там, где мне бы этого хотелось. Его сердце по-прежнему оставалось закрытым для меня. Быть может, он тоже не мог увидеть моё сердце? Быть может, это просто глупые слова? Обороты речи, которые люди привыкли говорить друг другу в надежде на то, что их верно поймут?

Неважно, факт остаётся фактом и поныне: его сердце закрыто для меня. Нет, ну он, конечно, всё ещё со мной, однако… Что у меня есть в итоге?

Уверенность? Да нет её ― никогда и не было.

Любовь? А что это такое? Не вообще, а именно его любовь? Он… Я до сих пор так и не прикоснулся к его сердцу, а значит, так и не почувствовал его любви. И тут минус.

Дружба? Что ж, пожалуй, это у меня есть. Единственное, в чём я ни разу не усомнился.

Мало? Ничтожно мало, хотя его дружба ― самое дорогое, что у меня теперь осталось. Впрочем, нет. У меня есть ещё кое-что ― боль. Если раньше мне казалось, что в моей жизни слишком много боли, то теперь её стало ещё больше. Боль, из-за которой я чувствовал себя живым. И даже эта боль ― его, не моя, потому что без него у меня не будет ни боли, ни дружбы, ни даже этих вот проклятых сомнений и вопросов.

Забавно, а ведь раньше, когда мы встретились с ним впервые, да и потом ― довольно долго ― он был для меня никем. Хотя нет, “никем” ― это сильно сказано. Просто боец, такой же, как я, но со своими принципами и целями. Один из. Ну и да, тогда мне даже в голову не приходило, что я окажусь в столь нелепой ситуации. Нелепой ― это если рассуждать здраво.

Когда же всё изменилось?

А это, Джин, правильный вопрос.

Я отчётливо помню его свет, сияние жизни ― это усмирило тьму во мне. И его улыбку, отнявшую у меня покой. Его уверенность, так сильно смахивавшая на самоуверенность, обладала поистине неотразимым эффектом. Ведь мне всегда удавалось сохранять самообладание, но в тот раз я полез в драку, словно горячий мальчишка. Такой рассудительный, спокойный, сдержанный… Что же он тогда сделал? Как смог так повлиять на меня? Не знаю. Уже при первой встрече, выходит, он нечто изменил, а я просто не заметил.