Текст книги "Огонь и Ветер (СИ)"
Автор книги: Ie-rey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 40 страниц)
– Ничего. Просто угостила кумысом.
– Уж конечно. От ничего так… – Джин умолк, потому что Хоаран прибавил скорость, пришлось догонять. – Может быть, ты просто скажешь, почему такой злой?
Его послали коротко, но качественно – даже переводить не потребовалось. Но Джин “посылаться” отказался.
– Мне нетрудно повторять этот вопрос раз в минуту. Так почему ты…
Хоаран резко остановился, затем медленно повернулся и смерил напарника мрачным взглядом.
– Потому что. Ты собираешься хоть что-то менять?
– То есть? – не понял Джин.
– Говорю то, что хочу сказать. Ты собираешься хоть что-то менять? Или намерен продолжать и дальше в этом духе?
– Я не понимаю, – честно признался он. – Ты что имеешь в виду?
– Всё вот это! – швырнув рюкзак в траву, прорычал Хоаран. – Будешь и дальше хвостом ходить за мной? И всё?
– Э…
– Не будь идиотом! Ты же где-то учился, так? Ну и? Собираешься учиться дальше? Или будешь просто всюду мотаться со мной?
Хоаран потёр пальцами переносицу и устало вздохнул.
– Знаешь, я не гений, конечно, но мне надоело смотреть на то, что ты делаешь с собой из-за меня. Вряд ли смысл твоей жизни сводится к тому, чтобы быть всегда рядом со мной.
“Именно к этому и сводится”, – подумал Джин, но вслух этого не сказал.
– Наверняка же есть что-то, что тебе нравится. Почему бы тебе этим не заняться?
– Как, если мы постоянно в поездках? – возмутился он.
– Это я постоянно в поездках, а ты тут при чём? – ухватив Джина за воротник, вопросил Хоаран. – Ты же в гонках не участвуешь, значит, и ездить тебе не обязательно.
Не обязательно? Зная, что этот мерзавец в любой момент может исчезнуть? Отпустить его одного? И ждать потом, проживая каждую минуту как вечность? И просыпаться в холодном поту по ночам после очередного кошмара… в пустой постели? Знать, что он один на границе тьмы, а тот, кто может его на этой границе удержать, где-то далеко?
– Ты всё время или со мной, или ждёшь меня. И всё. Но мир же никуда не делся, так? Тогда какого чёрта?!
– У меня нет документов, – брякнул первое, что пришло на ум. – И я хожу в “покойниках”. Если…
– Достать поддельные не проблема, – пресёк его возражения Хоаран. – Я тебе их достану. Что дальше?
– Ну… Мне жить негде.
– Ты живёшь со мной уже уйму времени. Кажется, я не говорил, что стану выставлять тебя за дверь. Ну и да, я не в курсе, сколько у тебя денег, однако, сдаётся мне, их более чем достаточно, чтобы купить виллу на Чечжу. Ещё что-нибудь? – ехидно уточнил он.
– А что мне делать, если ты уедешь? – тихо спросил Джин.
– А что ты будешь делать, если я вообще сдохну? – вновь полыхнул Хоаран. Ответ, похоже, он прочёл по лицу Джина, оттолкнул и отвернулся, бросив негромко: – Недоумок…
– Так что мне делать, если ты уедешь? – упрямо повторил Джин.
– Ждать, когда приеду обратно, – подняв рюкзак, обречённо ответил Хоаран.
Он остался стоять на месте, глядя на спину, обтянутую военной пятнистой футболкой. Разумеется, Хоаран прав, но признавать это не хотелось как раз потому, что признание означало неминуемое расставание, пусть даже и временное, но расставание. А расставаться с упрямым ослом он не желал, ведь без него всё – абсолютно всё – изменится. И насколько сильно? Он не знал.
Два быстрых шага, лёгкое прикосновение к плечу – Хоаран удивлённо обернулся, чтобы угодить в крепкие объятия. Джин уткнулся лицом в рыжие пряди и прижал Хоарана к себе ещё сильнее. Так сильно, чтобы почувствовать грудью напротив биение его сердца и поделиться собственным. Зажмурился и едва слышно спросил:
– Ждать, когда ты вернёшься? А ты вернёшься? И ты хочешь, чтобы я был твоей “привязью”?
– Ты спятил, что ли? – озадаченно пробормотал в ответ Хоаран.
– Заткнись! Я сам знаю всё, что ты мне скажешь. Что это неправильно, что всё должно быть не так, что…
– Что ты…
– Сам знаю! Но менять что-либо уже слишком поздно! И ты тоже это знаешь! А я не хочу быть твоей “привязью”, не хочу, чтобы ты только из-за меня возвращался просто потому, что я тебя жду. Я же могу ездить с тобой, да и деньги у меня есть, поэтому…
– Заткнись. При чём тут деньги? И при чём тут я? И какая ещё, к чёрту, привязь? – Хоаран запустил пальцы в его волосы и легонько притянул к себе, тронув губами висок. – Идиот ты, знаешь? Я о тебе говорю и о твоей жизни. Тебе нужна цель, а её у тебя сейчас нет, ясно? Просто найди её – и всё станет проще. Ты сам не замечаешь, что места себе не находишь. И со мной ты места себе точно не найдёшь…
– Неправда! – Джин со злостью посмотрел на корейского мерзавца.
– Заткнись, придурок!
– Сам придурок!
– Может быть, но мозгов у меня точно больше, чем у тебя. И, может, хватит меня душить?
И вовсе он его не душил, просто продолжал обнимать.
– Я не могу… отпустить тебя, – с трудом признался Джин.
– Как будто ты меня держишь, – последовала жестокая насмешка. Тем не менее, истины в ней было больше, чем яда. Другое дело, что эта истина причиняла куда горшие страдания, чем любой яд. – А раз ты меня не держишь, но я всё ещё здесь, то…
Джин закрыл глаза.
– …сам этого хочу.
Ну, это далеко не то, что он рассчитывал услышать, хотя, вроде бы, уже не маленький и ясно понимал, что большего ему и не скажут. Только вот надеяться продолжал до сих пор, без причины, но продолжал.
– Так мы договорились? – Хоаран слегка тряхнул его.
– До чего?
– До того, что ты будешь что-то менять. Или мне лучше втихаря уехать куда-нибудь на неопределённое время, дабы не смущать твой разум своим присутстви…
– Ты собираешься уехать сейчас? – едва совладав с голосом, уточнил Джин. Он старательно боролся с непреходящим желанием придушить проклятого, невыносимого, непредсказуемого, как ветер…
– Вообще-то, месяца три-четыре я планировал проторчать в Сеуле, но если тебе не в масть, то…
– Нет, всё прекрасно, – торопливо заверил его Джин. Не хватало ещё, чтобы этот непоседа куда-то уехал прямо сейчас! Он же может, действительно может… – Хорошо. Договорились.
– Точно? – Светло-карие глаза напротив переполняло сомнение.
– Да. – В голове – ни единой мысли на нужную тему, но Джин постарался вложить в ответ максимум уверенности.
– Угу… Так мы идём дальше или так и будем стоять?
Второй вариант выглядел весьма заманчиво, но и нереально, поэтому Джину пришлось освободить Хоарана от бремени своих объятий, что он сделал неохотно и через силу – всё-таки за то время, что они пробыли в Сеуле, он видел рыжего так мало – и до сих пор скучал по нему.
***
На ночлег остановились у очередного водопада, коих тут на острове оказалось невероятное количество. Джин хотел было расположиться на берегу, но Хоаран оттащил его подальше от воды и поближе к деревьям.
– Там же удобнее…
– Умник! А спать ты как будешь под этот шум? – И Хоаран мотнул головой в сторону водопада. А ведь точно…
Пока Джин колдовал у огня над ужином, напарник успел искупаться в заводи и облазить все ближайшие кусты, затем он слопал большую часть приготовленной еды и блаженно растянулся на траве у костра. Скоро и сам Джин перебрался к нему, устроив рыжеволосую голову у себя на коленях. Пальцами медленно перебирал длинноватые пряди, в которых танцевали алые отблески пламени, и пристально смотрел на безмятежное лицо. Глаза под изящно изогнутыми бровями были закрыты, только ресницы иногда едва заметно подрагивали. И сейчас обладатель необыкновенного лица снова казался далеким: либо думал о чём-то, что не имело никакого отношения к Джину, либо дремал и видел такие сны, которые снились лишь ему одному.
Джин с трудом отвлёкся от любимого занятия и немного запрокинул голову. Звёздная бесконечность, и в ней царила луна, присыпая серебристой пылью всё вокруг. Вечная луна, изведавшая наверняка все тайны и помыслы живущих ныне и тех, кто жил века назад. Вечная…
Но может ли быть вечной любовь?
– Чжин?
– Что? – Он опустил голову и увидел распахнутые глаза – ясные и тёплые – на самом любимом лице.
– О чём думал? Видок у тебя был странный.
– Да так…
– Ага, словно решал, как доставить воздух на Марс, – вновь прикрыв глаза, фыркнул Хоаран.
– Ну… Как думаешь, существует ли вечная любовь?
– Спятить можно… – пробормотал Хоаран. – Отстань, я ни черта не знаю о любви.
– Но… ты мог бы любить меня вечно?
– А кто сказал, что я тебя люблю? – с искренним недоумением уточнил он. Пальцы Джина замерли в его волосах.
– Но… – Джин просто не представлял, что на это можно ответить. Вообще. Не представлял.
Хоаран вздохнул и устроил голову удобнее на коленях Джина.
– Эй, я ни черта не знаю о любви, – напомнил он и вознамерился дремать дальше.
– Но ты же…
– Что я?
– Ты… – Он растерянно умолк, потому что не знал, как можно облечь в слова свои мысли и не умалить их смысл.
– Сплю с тобой? – Да уж, прямоты ему не занимать… – И что? Это автоматически приравнивается к любви? Ясно, значит, меня будет легко заменить.
Сейчас Джину хотелось не просто ударить его, а врезать от души так, чтобы Хоаран запомнил этот миг на всю жизнь.
Хоаран так и не открыл глаза, хотя наверняка почувствовал дрожь ярости, охватившую Джина. Вместо этого он слабо улыбнулся, чем только усилил бешенство Джина.
– Ты однажды сказал, что любишь меня, а я тебе ответил, что я… я этого не стою. Всё ещё думаешь так же или, наконец, прозрел? – прозвучал тихий вопрос. – Чжин, я ни черта не знаю о любви. Я знаю, что ты мой, – и можешь понимать это, как тебе возжелается, но больше не задавай вопросов, которых я не понимаю. Ты можешь заменить меня, но моим быть не перестанешь. Ты можешь сбежать от меня, но всё равно останешься моим. Ты можешь даже умереть, но и тогда ты будешь только мой. Точка. Вот это запомни, а всё прочее можешь выкинуть из головы – оно не является существенным.
И Хоаран открыл глаза – в их медово-янтарной глубине плясали тени без названий. Молчаливое предупреждение, тяжёлое и мрачное.
– Спокойной ночи, – отрезал он и вновь глаза закрыл.
Джин сидел, мягко говоря, в лёгкой прострации. В конце концов, рыжий никогда не говорил о своих чувствах, да он и о чужих не говорил, более того, не интересовался даже. И впервые он сказал по этому поводу так много и так странно. Вряд ли кому-то ещё о любви говорили подобными словами и именно таким тоном. Если, разумеется, это называлось любовью, хотя, по сути, это являлось… собственническим отношением? Ну да, на первый взгляд, именно им и казалось. Однако, зная натуру Хоарана, в собственническое отношение не верилось.
“Ты можешь заменить меня, но моим быть не перестанешь”. Нет, это не слова собственника. Собственник сказал бы иначе, совсем не так. Собственник никогда бы не позволил заменить себя, а Хоаран допускал такую возможность, более того, даже разрешал воплотить её в реальность.
“Ты можешь сбежать от меня…”
“Ты можешь даже умереть…”
“Ты можешь заменить меня…”
“Я знаю, что ты мой”.
Откуда такая уверенность? Только потому, что тьма по-прежнему где-то внутри Джина? Или Хоаран всего лишь самонадеянно считал себя незаменимым? Ладно, может, он и умел делать то, чего больше не умел никто, но только поэтому…
Джин помотал головой, отогнав непрошенные мысли. Сомнения, опять сомнения, но ведь Хоаран никогда ему не лгал. Он не сказал, что ему наплевать, как не сказал и о том, что любви нет. Он сказал то, что счёл нужным сказать. И в его словах наверняка нет ни капли лжи, её просто не могло там быть. Хоаран всегда говорил лишь правду – ту правду, которую знал сам, и в том виде, в каком сам её воспринимал.
Это железное “мой” бесило и заставляло стискивать зубы от ярости, но одновременно ускоряло биение сердца в груди и превращало кровь в жидкий огонь. Всё внутри сливалось в одно-единственное чувство – неправильное, ненормальное, необъяснимое и неестественное.
Любовь на грани ненависти.
Или ненависть на грани любви.
Ещё проще – безумие, потому что это невозможно объяснить, описать, понять и осознать. Можно лишь смириться и принять, поддавшись ему.
И он поддался: склонился над Хоараном и накрыл его губы своими – жадно, резко, безжалостно, запустил пальцы в волосы и потянул за пряди. Если одно лишь желание называлось безумием, то как называлось то, что он чувствовал сейчас, когда прикасался к живому воплощению этого желания? И как называлось то, что он ощутил в объятиях своего “безумия”? Почему весь его гнев рассыпался, словно карточный домик, – не от силы или страсти, а от простой нежности?
Мягкое прикосновение к виску, лёгкий поцелуй – и всё. От ярости не осталось ничего.
– Спи.
– Ты…
– Спи, – настойчиво велел Хоаран и машинально провёл кончиком языка по собственной прокушенной до крови нижней губе. Джин зажмурился, чтобы не смотреть на это, но ладонь сама полезла под тонкую ткань футболки, правда, была тут же поймана с поличным.
– Спи.
– Почему? Ты не хочешь…
– Не здесь, – отрезал Хоаран.
– Но почему? – удивился Джин. Он знал, что Хоаран любит комфорт, но здесь тепло, вода рядом, а в воздухе витал едва уловимый, но вполне отчётливый аромат жасмина.
Рыжий внезапно поднёс к его лицу кулак и медленно раскрыл ладонь – по коже деловито полз муравей.
– Мне бы не хотелось, чтобы на тебе или мне оказались эти непрошеные гости, не говоря уж о песке и траве. Знаешь, песок вообще вездесущий. И как ни старайся, он всё равно окажется там, где ему точно делать нечего. Сомнительная романтика, как думаешь? И тут полно туристов, которые на такую романтику рассчитывают. Мне бы не хотелось стать предметом их заинтересованного наблюдения. И ещё больше не хотелось бы, чтобы они пялились на тебя.
Джин проводил уползавшего по своим делам муравья мрачным взглядом, и внезапно его осенило.
– А за водопадом?
– Что? – опешил Хоаран.
– Там вода. И нас точно не увидят. – И он добавил немного тише: – Даже не услышат.
– Там развернуться негде, – привычно возразил Хоаран, вытянувшись на траве и подложив руки под голову.
Джин целую минуту смотрел на него – как с гуся вода. Тихо выругавшись сквозь зубы, поднялся и пошёл к заводи, на берегу аккуратно сложил одежду, оглянулся напоследок и прыгнул в воду. Сам водоём отнюдь не поражал воображение размерами, скорее уж, наоборот, поэтому до водопада Джин добрался практически в пару гребков и сразу же шагнул сквозь “полотно” из тёплых тугих струй. По ту сторону оказалось и впрямь не особо и просторно, зато валуны и каменная стена были приятно оглажены водой.
Опустившись на корточки, подставил ладонь под непрерывный поток, – в лицо тут же полетела почти невесомая взвесь из разбитых на мельчайшие составляющие капель. Чуть прикрыв глаза, посмотрел сквозь воду на берег. Хоаран торчал рядом с его одеждой, сунув большие пальцы за широкий ремень. Он наверняка не мог разглядеть Джина, зато Джин прекрасно его видел.
– Иди ко мне… – беззвучно позвал его, хотя мог бы и в голос – всё равно шум водопада заглушал любые звуки.
Хоаран опустился на траву, скрестил руки на коленях и уронил на них подбородок. Подождать решил, ну ладно…
Через полчаса Хоаран поднялся на ноги и побродил немного вдоль берега, запустил пару камней так, чтоб они прыгали по гладкой поверхности заводи, словно лягушки, снова посидел немного, а затем всё же принялся раздеваться. Через минуту он просто исчез в воде, словно стал одной из многочисленных теней в прозрачных волнах. Проклятие…
Джин пытался предположить, где же он вынырнет, но так и не угадал: Хоаран медленно поднялся прямо перед ним, поставил ступню на гладкий валун и легко преодолел прозрачную завесу. На лоб упали пропитанные влагой пряди, с которых на лицо и грудь скатывались серебристые капли. Собственно, эти капли блестели везде на загорелой коже, как маленькие чешуйки.
Джин тоже выпрямился и глаз от Хоарана не отвёл, продолжив пристально смотреть, – не хотел упустить ничего, ни единой мелочи в его облике. И, как и всегда, Хоаран не смутился от такого внимания к собственной персоне. Пожалуй, Джин не знал больше никого, кто выглядел бы так уверенно, будучи обнажённым – да ещё под оценивающе-изучающим взглядом.
Хоаран небрежно смахнул пряди со лба и, кажется, что-то спросил, но слова заглушил шум.
Джин не стал забивать себе голову и строить предположения о содержании вопроса – просто поймал Хоарана за руку и притянул к себе.
Ладони легли на плечи, смахнув капли с кожи, губы проделали путь от подбородка до уголка рта, осторожный вдох одарил горячим знойным запахом, исходившим от Хоарана. Тронул пальцами его лицо, всмотрелся, словно собирался навсегда сохранить черты в памяти, и позвал:
– Иди ко мне…
Хоаран наверняка ни слова не разобрал, но поступил верно, прижав Джина к стене и пустив в ход губы и руки, которые казались живыми и сами по себе, отдельно от их владельца. Они поспевали всюду и даже больше, извлекая из Джина не просто чувства и ощущения, а нечто большее, названия чему он точно не знал. И ведь далеко не впервые, но привыкнуть к этому не удавалось никак. Слишком остро, слишком бурно, слишком ошеломляюще и восторгающе – сплошные “слишком” и “чересчур” настолько, что нервным окончаниям давно полагалось взорваться, лопнуть или перегореть от сводящего с ума напряжения и эхом звенящего в каждой клетке тела восхищения. И сейчас Джин даже не пытался удержать себя – всё равно все звуки поглощал водопад. Хорошо, потому что обычно это трудно, невыносимо трудно, а вот сегодня можно хоть раз не обременять себя границами…
Он замер в кольце рук, горячие ладони накрыли живот – пальцы немного дрожали, тревожа кожу, а спина медленно таяла, наслаждаясь теплом чужой груди. Поцелуем обожгло шею, после чего последовал лёгкий толчок, заставивший Джина опереться ладонями о небольшой выступ. Кровь уже шумела в ушах так же, как водопад, и этот безумный ритм впитался в плоть, впитался настолько сильно, что даже проникновение в его тело показалось ударом сердца, частью его самого…
Настойчивый зачарованный ритм, быстрые пальцы, ласкающие – нет, мучающие лаской – грудь, обжигающие губы на шее и плечах, сводящий с ума знойный запах, заполонивший, наверное, всё вокруг, прерывистое дыхание, беспокоящее кожу… Закрыть глаза и не думать, потому что думать невозможно, когда огонь и внутри, и снаружи сразу, когда этот огонь столь бесстыден, что ему мало, мало, всё время мало… И скоро, уже очень скоро, огонь охватит всё, вообще всё, поглотит и заберёт себе – без остатка, лишив попутно и разума.
Умелые пальцы впились в его бёдра до сладкой боли, ненасытные губы оставили печать на его шее, но тело, его тело, уже не выдерживало натиска, даже руки подгибались, едва спасая Джина от падения. Быстрые движения, от которых внутри уже не просто горячо, а будто зажглось самое настоящее солнце, сверкавшее всё ярче и ярче. Он сам прикоснулся к своему же естеству, заставив его подождать, немного, ещё немного, хотя бы капельку. Неосознанно, но он сделал это, потому что… потому что тот огонь, что окутал его снаружи и пульсировал одновременно внутри его тела, всегда голоден. Ему всегда мало, сколько бы…
Джин более или менее начал воспринимать реальность далеко не сразу. Обнаружил себя в объятиях Хоарана: тот стоял, прислонившись спиной к стене, и удерживал его, прижав к себе и обхватив руками за пояс. Он слегка шевельнулся и тут же понял, что он – всё ещё одно целое с Хоараном, но уже не удивился. Почему-то Хоарану так нравилось – оставаться внутри дольше, чем следовало бы. Странная прихоть, но она не создавала Джину особых проблем. Он повернул голову и успел увидеть, как по губам рыжего скользнула быстрая улыбка.
Вот мерзавец!
Он что-то сказал, но Джин мог лишь пожать плечами в ответ на неразличимые слова. Тогда горячие губы прошлись по коже на шее, запечатлели поцелуй под ухом, после чего Хоаран легонько оттолкнул его, освободив от себя полностью. И Хоаран в прыжке прошёл сквозь водную гладь водопада, чтобы нырнуть в волны заводи и исчезнуть с глаз.
Джин медленно опустился на колени, его дыхание всё ещё не блистало размеренностью, а руки и ноги слегка дрожали, да и вообще каждая мышца звенела, словно струна, а тело ощущалось так, как будто из него в буквальном смысле вынули душу, а потом вложили обратно.
Тронул яркий отпечаток губ на плече. Снаружи.
Внутри – до сих пор тлели угли недавнего пожара.
“Ты мой”.
***
Джин терпеть не мог ходить по магазинам с Хоараном. Вообще-то корейцев традиционно считали “восточными евреями”, заслуженно или нет – он не знал и никогда об этом не задумывался, но сам он и прочие местные ходить по магазинам умели.
А вот рыжий – нет, потому что он всегда точно знал, что ему нужно купить, и точно знал, какая сумма уйдёт на эти покупки. Мысль о том, чтобы поторговаться с ним, стала бы последней в жизни того дельца, коему пришла бы в голову. Впрочем, самоубийц среди них не наблюдалось, они вообще каким-то десятым чувством определяли, что Хоаран – клиент не их, потому и держались подальше от него.
Джин держаться подальше от Хоарана не мог, потому и страдал, когда приходилось идти в магазин за едой. Хоаран двигался по строго определённому маршруту, даже не замедляя шагов возле ярких стеллажей и прилавков, не реагируя на то, что не входило в его список покупок. Джин тоскливо смотрел ему в спину – он так не привык, привык как раз к спонтанности.
– Может, хоть в кафе заглянем? Вон то, что у входа.
– Зачем? – долетело в ответ от полки с рисовой лапшой.
– А зачем люди в кафе ходят? – с сарказмом переспросил Джин.
– И зачем они в кафе ходят? – с не меньшим сарказмом вновь уточнил Хоаран, вручив спутнику три пачки лапши.
– Пить хочу… – мрачно буркнул Джин, сообразив, что в словесном поединке преимущество явно не на его стороне.
– Бедняжка, – “посочувствовал” ему Хоаран и нагрузил кальмарами.
– Куда тебе столько?
– Есть буду.
– Ты столько не съешь.
– Уверен?
Тут Джин засомневался. По Хоарану и не скажешь, что аппетит у него отменный, а вот тем не менее… Хотя съеденное ему, похоже, впрок не шло.
Тем временем к кальмарам прибавились упаковки с морской капустой, осьминожки и ещё какая-то морская живность. И ещё уйма термоядерных соусов, от которых поплохело бы даже мексиканцам.
– Может, лучше васаби…
– Не лучше. Слабовато.
И они направились к кассе. Точнее, Хоаран вдруг вспомнил, что что-то забыл, поэтому к кассе Джин отправился в гордом одиночестве. Хотя гордый вид несколько портил внушительный багаж, отчего Джин больше смахивал на ослика. Он выгрузил всё добро перед девушкой за стойкой и машинально кивнул ей, получил в ответ сияющую улыбку и быстрое слово, которое и разобрать не смог.
– Простите? – пробормотал по-английски.
Девушка вновь что-то быстро сказала и указала на него.
– Э…
– Кот-ми-нам, – медленно повторила она и ещё раз улыбнулась. – Котминам.
Джин озадаченно поднял брови. Смутно знакомое слово, где-то он уже слышал его, но никак не мог вспомнить, где именно и что оно означало. Вскоре к нему подошёл Хоаран и водрузил поверх прочих покупок гроздь бананов. Девушка быстро всё посчитала и взяла деньги, а напоследок вновь лукаво улыбнулась и повторила:
– Котминам.
Джин растерянно посмотрел на Хоарана в ожидании разъяснений, но тот вдруг прикусил губу и поспешно отвернулся, затем что-то быстро и певуче произнёс, отчего девушка за стойкой вспыхнула, как маков цвет, и потупила взор.
Когда они добрались до кафе и устроились за столиком, Джин решил взять быка за рога.
– Что это было?
– Где?
– Кот-ми-нам. Что это значит?
– А ты не знаешь? – просиял подозрительно довольной улыбкой Хоаран.
– Если б знал, сейчас бы не спрашивал.
– Тем лучше, – хмыкнул Хоаран и окинул спутника каким-то странным взглядом. – Забавно, а мне и в голову не приходило так тебя называть.
– Может, ты объяснишь…
– Потом, надо бы заказ сделать. – И он умчался к барной стойке, а Джину пришлось последовать за ним.
– Тут чай вообще есть? – вздохнул он, налюбовавшись на всевозможные виды кофе. – Ну что за страна… Единственная, которая позорит восток.
– Позорит? Да есть тут чай. Наверное. Просто кофе вкуснее, – пожал плечами Хоаран и заказал неизменный кофе. Хотя чего ещё от него ждать? Джину пришлось покуситься на минеральную воду, поскольку выбор чая сводился к паре сортов. В пакетиках.
– Ты мне скажешь, что такое котминам? Или мне ещё у кого-нибудь спросить?
– Скажу, – недовольно поморщившись, отозвался Хоаран, – только позже, ладно?
– Ладно. Ты, кстати, сам собираешься учиться где-нибудь?
– Мне-то зачем?
– Для опыта, знаний…
– Опыт – один из видов памяти, знания – препятствия, потому что уже не успевают идти в ногу со временем, – глотнув кофе, просветил напарника Хоаран. – Я просто еду вслед за солнцем в надежде найти своё небо. Чжин, в отличие от тебя, я давно нашёл своё место, потому переживай лучше за себя.
Да, иногда он умел и это – поражать мудростью, которую в нём и не заподозришь.
– Надо бы сегодня съездить к той старухе, что мы видели в первый день, – неохотно добавил он.
– Зачем? – удивился Джин.
– Ну… – Хоаран уставился на кофе в своей чашке и вздохнул: – Она… гм… просила заглянуть сегодня.
– Для чего?
– Какая…
– Это такая большая тайна?
– Нет. – Он снова вздохнул и посмотрел на Джина. – Она – шаман.
– Серьёзно?
– Серьёзнее некуда. Она просила приехать, значит, деваться некуда.
Джин с интересом разглядывал Хоарана. Ну, он, конечно, знал, что корейцы – весьма своеобразный в этом отношении народ, однако и не представлял, что хоть когда-нибудь увидит сам живого шамана, настоящего шамана.
– Она что-то предсказала тебе?
Коротко мотнул головой и отвернулся.
– Что она тебе тогда вообще сказала?
– Ничего существенного или важного. Просто просила приехать именно сегодня.
– И на чём мы поедем?
– На велосипедах, – сразу же ответил Хоаран, значит, продумал всё заранее. И, скорее всего, собирался ехать один, но в последний момент решил признаться. Почему же, даже любопытно.
– А ничего, что мы вдвоём будем?
Хоаран сделал маленький глоток кофе и пожал плечами.
– Наверное, ничего. В прошлый раз мы тоже вдвоём были.
– Ага, но пить кумыс я не буду.
– Будешь. Куда ж ты денешься? Ну, если тебе предложат, конечно.
– А предлагают не всем?
– Конечно.
– Тем лучше, у меня нет твоего опыта, поэтому пить эту дрянь я не буду…
Хоаран поперхнулся кофе, поспешно отставил чашку в сторону и обложился салфетками, на ходу кашляя и чихая. Потом закрыл ладонью глаза и тихо рассмеялся.
– Чёрт, а?.. Какого ещё опыта? Я тогда впервые в жизни кумыс выпил.
– Ну… ты так убедительно его выпил…
– А как мне ещё надо было пить? Осторожно дуя на пальцы и мелкими глотками?
– А просто сказать, что ты такое не пьёшь, можно было?
– От угощения не отказываются, придурок.
– Сам придурок.
– Депортирую из Кореи.
– И куда? И, может, хватит уже…
– Это тебе хватит, – огрызнулся Хоаран, вспомнил про кофе и поднёс чашку к губам.
– С какой стати? Помнится, это мы вас победили в войне…
Хоаран вновь поперхнулся кофе, закашлялся, даже всхлипнул. Джин обеспокоенно похлопал по его спине ладонью. Через минуту Хоаран хохотал в голос на всё помещение так, что прочие посетители с откровенной опаской поглядывали в их сторону.
– Ты что? Что смешного-то? – прошипел Джин, почувствовав себя крайне неловко от пристального внимания окружающих.
– Победили, ага… Чёрт… – И Хоаран вновь расхохотался.
– Но ведь…
– Чжин, какая сейчас в Японии проблема?
– Э…
– Ясно всё. Наплыв корейских эмигрантов. Ты ещё хочешь поговорить о том, кто и кого победил? И тебя не смущает тот факт, что ныне Япония сама по себе, как и Корея. Ну так?
– С тобой бесполезно спорить… – обречённо вздохнул Джин. – Ладно, ты обещал мне рассказать про слово “котминам”.
– Я помню. Но позже. Давай всё отнесём в отель, а там на великах рванём к бабульке.
***
Честно говоря, Джин не рассчитывал, что на велосипеде Хоаран будет так же хорош, как и на байке. Ну что сказать…
Зря. Очень даже зря.
И зря Джин насмехался над выбором Хоарана – тот присмотрел себе в прокате небольшой агрегат на широких колёсах, а вот Джин взял себе стандартный. Стандартный велосипед хорошо показал себя на нормальных дорогах, но едва дело доходило до троп… За Хоараном он уже просто не мог угнаться, а последний ещё и умудрялся вытворять разные трюки: проносился мимо то в одном направлении, то в другом, то ехал задом наперёд, то…
– Яа, Чжин! Смотри, а где руки?
– Детский сад просто… – убито подытожил Джин, когда рыжее недоразумение радостным вихрем пронеслось мимо, размахивая упомянутыми руками над головой и не держась ими за руль. Подъезжая к повороту, он уже готовился соскребать Хоарана с какой-нибудь рекламной вывески – в одну из них ненормальный просто обязан был в итоге вписаться на полной скорости.
Недооценил. Хоаран и не думал никуда вписываться, просто и впрямь весело носился всюду. Наверное, скучал по байку, вот и компенсировал, как мог. Хотя от некоторых его выходок иногда кровь застывала в жилах: перелёты через глубокие овраги, срезание дорог в опасных местах, езда по рощам с бешеной скоростью…
Когда они добрались до селения, где жила старуха, Джин почувствовал себя постаревшим лет на двадцать. И если бы ему сказали, что за это время он успел поседеть, не удивился бы.
Хозяйка домика на окраине селения уже ждала их. Она сидела на каменной скамье и плела что-то из тонких кожаных ремешков.
Хоаран лихо пролетел мимо, притормозил у источника, где и оставил велосипед, а вот пошёл к шаману уже на своих двоих. Знакомо отвесил два земных поклона и один поясной, хотя, насколько знал Джин, шаманов вроде так не приветствовали.
Джин поспешил слезть с транспортного средства и последовал за Хоараном, старухе он просто вежливо поклонился и затем с любопытством принялся разглядывать её. Обычная бабка, вообще-то, ничего такого особенного, даже и не скажешь, что шаман.
Женщина внимательно посмотрела на нового гостя и нахмурилась, затем повернулась к Хоарану и четко спросила по-английски:
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, мальчик?
Хоаран немного помедлил, затем решительно кивнул.
– Ты… Иди сюда.
Джин растерянно подошёл ближе к бабке, а она поймала его ладонь и провела кончиками пальцев по внутренней стороне.
– Всегда во тьме. Жестокое наказание, но самое мягкое из тех, что были возможны… – Она покосилась на рыжего и укоризненно покачала головой. – Желание твоего сердца уже сбылось. Только помни – ничто не вечно. Чем сильнее попытаешься удержать мираж в руке, тем быстрее он исчезнет. Исчезнет уже навсегда.
Джин непонимающе моргнул и уставился на старуху, однако она потеряла к нему интерес и взялась всерьёз за Хоарана. Правда, трогать его руку не стала, а сразу поймала лицо ладонями и всмотрелась в светло-карие глаза, не менее удивлённые, чем у Джина.
– Желание твоего сердца несбыточно – нет под этим небом ему места. Но не печалься, ничто не вечно. Ты найдёшь то, о чём мечтал, когда всё потеряешь, хотя и случится это, когда минёт время – много, очень много времени. И дорого ты заплатишь, но в сердце твоём будет лишь радость. Теперь скажи мне, мальчик, какие ты видишь сны?
