Текст книги "Огонь и Ветер (СИ)"
Автор книги: Ie-rey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 40 страниц)
Он вздрогнул от лёгкого прикосновения к внутренней стороне бедра – кончики пальцев быстро пробежались, дразня, потом тронули кожу под коленом – сладкая пытка. Хоаран больше никуда не торопился, и это означало, что Джину придётся выдержать немало. Кроме того, внутри него пульсировала горячая плоть, придавая ситуации особую пикантность.
Он невольно потянулся к мягким рыжим прядям, запустил в них пальцы и легонько дёрнул, когда губы потревожили ямку меж ключицами. Хоаран фыркнул и опасно надавил кончиком языка на ту самую чувствительную точку, которую он первой обнаружил на теле Джина. С томным стоном Джин обхватил его руками и ногами, будучи не в силах выносить дальше эти муки.
Голод не прошёл, судя по всему, а лишь затаился на время.
Запрокинув голову, он широко открытыми глазами наблюдал за медленно вползающим в пещеру солнечным светом – тот самый рассвет, которого он так боялся.
– Солнце… – с трудом выдохнул Джин и всё-таки зажмурился. Он невольно напрягся в ожидании ответа и почувствовал, что Хоаран остановился.
– К чёрту, – коротко бросил Хоаран, прикоснулся ладонью к его щеке и легонько тронул губами уголок рта. Джин едва сдержал стон, когда Хоаран с азартом продолжил прерванное занятие.
Вот уж воистину – к чёрту рассвет! Не первый и не последний, а вот они потеряли уже столько времени.
Больше он не думал ни о времени, ни о рассвете – не мог. Что-то сбивчиво говорил, повторял имя, остро чувствуя каждое движение, с силой сжимал пальцами плечи Хоарана, ощущая его в себе и его уверенные прикосновения к затвердевшей плоти Джина. И, кажется, он всё-таки сказал это, те самые слова. Ещё и повторил, когда захлебнулся восторгом. Он совсем не думал об этом и не собирался говорить ничего подобного, но сказал.
Потом они лежали рядом на одеяле, приходя в себя. И Джин волновался. Глупо надеяться, что Хоаран ничего не услышал. Услышал наверняка. Всё-таки из них двоих всегда именно Джин был шумным, только раньше он…
Хоаран так непредсказуем, лучше бы он сделал вид, что ничего не слышал.
Хоаран приподнялся на локтях и смерил Джина слегка озадаченным взглядом.
– Всё-таки я слишком сильно стукнул тебя по голове… – пробормотал он.
– Вовсе нет, – угрюмо отозвался Джин.
По губам Хоарана скользнула призрачная улыбка, но он почти сразу же отвернулся, не позволив Джину ею полюбоваться.
– Твоё дело, но я того не стою, – тихо сказал Хоаран. – Подъём, Казама! День в разгаре, а нам ещё камни греть.
– Какие камни? – не придумав лучшего вопроса, брякнул Джин.
– Для ванны, придурок!
***
Звякнул дверной колокольчик, впустив в лавку колоритную парочку. Девушка за барной стойкой удивлённо переводила взгляд с рыжеволосого парня на темноволосого и обратно. Похоже, красивые парни пошли нынче косяком.
– Где тут у вас можно купить одежду? – вместо приветствия спросил рыжий с необычным акцентом. Впрочем, его невоспитанность с лихвой искупала обаятельная задорная улыбка.
– Здесь, – неуверенным голосом отозвалась девушка. – У нас только одна лавка.
– А джинсы у вас есть? – вмешался темноволосый – несомненно, японец – и назвал нужный размер. Спутник удивлённо уставился на него.
Продавщица исчезла за шторкой и через минуту спросила:
– Чёрные подойдут?
– Вполне, – ответил рыжий. – А где можно их надеть?
Девушка вернулась за стойку, протянула ему джинсы и указала на дверь слева от стойки.
– Вон там примерочная.
Когда парень направился к двери, она отметила на его правой ноге под кожаным чехлом полоску обнажённой кожи.
Тем временем японец изучал висевшие на стене безделушки, наконец, он тронул один из амулетов.
– Это тоже продаётся?
Она подошла к нему и взглянула на то, что он выбрал.
– Для защиты от злых духов. Он двойной, вот, смотрите…
Девушка потянула за светлую половинку амулета – в руках у незнакомца осталась тёмная, а цепочка тоже оказалась двойной: у каждой части амулета – своя.
– Покупаю, – немного подумав, решил парень. И только теперь продавщица заметила на его шее чёткий отпечаток чьих-то губ. Из-под рукава футболки едва заметно выглядывал ещё один яркий след.
Слегка покраснев, девушка метнулась к стойке. Японец с невозмутимым видом расплатился и за джинсы, и за амулет, а она, продолжив незаметно его разглядывать, пришла к выводу, что ему очень подходила тёмная половина амулета, которую он сразу надел на шею. Мрачноватый, несколько отстранённый, с печалью, притаившейся в глазах… Внезапно печаль сменилась тихой лучистой радостью.
Девушка повернула голову и увидела рыжего парня. Он сделал пару шагов, пытаясь осмотреть обновку на себе. Напрасно. Джинсы превосходно сидели на узких бёдрах, хотя в этом была отнюдь не их заслуга.
– Может, всё-таки купишь шорты? – с улыбкой поинтересовался японец.
– Не дождёшься! – Рыжий бешено сверкнул глазами на спутника.
– Жаль, они смотрелись бы…
– Заткнись! – прорычал парень в джинсах, потом мило улыбнулся девушке. – Спасибо.
Он решительно направился к выходу, совершенно не беспокоясь о том, последовал ли за ним японец. А тот последовал, догнал сердитого напарника и слегка придержал за руку.
– Подожди. У меня есть подарок для тебя.
– И что это? – с подозрением спросил рыжий.
– Ты хоть глаза закрой для приличия, – вздохнул темноволосый.
Пробормотав что-то на незнакомом языке, парень в джинсах всё-таки закрыл глаза. Спутник неторопливо надел ему на шею светлую половинку амулета и слегка поправил, чтобы она ровно лежала на груди.
– Вот.
Рыжий покосился на украшение и закусил губу, потом спросил:
– Я тебе уже говорил, что ты придурок?
– Тысячу раз.
– Угу. Ты придурок! Пошли уже.
Девушка подошла к окну и проводила взглядом странную парочку. Они приехали на мощном байке, который только что заправил сосед, владелец бензоколонки. Рыжий, похоже, байкер, а вот определить род занятий брюнета она так и не смогла. Он устроился за спиной обаятельного спутника и крепко обхватил его руками. Судя по всему, он пытался что-то вдолбить в голову рыжему парню, а тот сердито огрызался.
Она наблюдала за ними до тех пор, пока они не исчезли, растворившись в песчаном полотне пустыни.
Странные красивые молодые люди, разительно друг от друга отличавшиеся, но так естественно смотревшиеся вместе. Один делился радостью и обаянием, другой – спокойствием и рассудительностью.
Забавно, тот амулет, который купил темноволосый, предназначался близнецам. Они не походили на братьев, но вот назвать их близнецами…
Девушка ещё не знала, что вечером ей покажут фотографию японца люди в необычной форме. И не знала, что солжёт в ответ на вопрос: “Вы видели этого человека?”
И она даже не догадывалась, что эта ложь спасёт ей жизнь, как и соседу, который последует её примеру.
Быть может, амулеты действительно способны защищать, если в них верить?
По крайней мере, тот темноволосый парень точно верил во что-то.
Или в кого-то…
Комментарий к Непокорная душа
обложка: https://pp.userapi.com/c636624/v636624763/5dc4a/jSp-D9ezmUo.jpg
========== Чувство меры (версия финала для ангстеров) ==========
Версия финала для ангстеров, без Хэппи Энда
К прочтению не обязательна
Чувство Меры
Он не думал, что это будет легко. Ни на секунду так не думал, но теперь полагал, что человек, впервые сделавший сэппуку, пережил нечто подобное.
Покосился на кухонный нож и мысленно выругался.
Совместная жизнь – замечательные слова, даже вдохновляющие. Кроме того случая, когда речь шла о Хоаране. Помнится, Хоаран тогда с подозрительной задумчивостью осмотрел его с головы до ног и обратно, прямо как психиатр пациента, возомнившего себя Наполеоном, а потом спросил:
– Ты уверен, что не пожалеешь об этом?
– Уверен, – ответил он тогда.
Ну, он и не пожалел, но готов был сейчас повеситься на любом подходящем предмете, попавшемся под руку.
Во-первых, вечные переезды. Это могло прикончить любого человека, но Хоаран спокойно жил дальше и от переездов не отказывался. Ладно, если Хоаран выжил, он тоже сможет. И, по большому счёту, переезды его бесили сборами вещей и разборами вещей, всё остальное чаще всего оказывалось интересным и совсем не скучным.
Во-вторых, отсутствие распорядка дня. Хоаран понятия не имел, что такое режим и на кой чёрт тот вообще нужен. Он мог проснуться в любое время суток. Хуже того, заснуть он тоже мог в любое время. Когда Хоаран просыпался, это называлось «утро». Когда он засыпал, это называлось «вечер». Попытки указать на ошибочность подобной интерпретации терпели фиаско. Джин молча страдал, приученный с детства к режиму дня: завтрак, лёгкая тренировка, важные дела, тренировка, обед, отдых и медитация, прогулка, менее важные дела, ужин, прогулка, лёгкая тренировка, личные дела, сон.
Скажем, единственная совместная тренировка закончилась печально, и они пришли к выводу, что тренироваться стоит отдельно. Более того, Хоаран как-то умудрялся находить после приезда на новое место подходящий Джину учебный зал. Как у него это получалось, Джин не представлял. И он не представлял, где и когда тренировался сам Хоаран, но ни на миг не усомнился в том, что тот тренировался ежедневно и упорно. Для этого ему даже не требовалось искать на любимом теле синяки, ссадины, царапины и прочие доказательства, да и эти доказательства имелись в наличии чрезвычайно редко. Скорее, это ощущалось необъяснимым образом, но Хоаран точно не прекращал тренировок.
Ладно, не в этом суть. Просто отсутствие режима дня бесило Джина. Как можно что-то планировать заранее, если ты даже понятия не имеешь, когда уснёшь, а когда проснёшься? Впрочем, он точно знал, что Хоаран будет рядом, так что на режим, так и быть, можно закрыть глаза.
В-третьих, Хоарана иногда требовалось не трогать вовсе. Он хотел побыть один – в полном смысле этого слова. И приём «я молча рядом посижу» не работал. Нужно было именно испариться буквально. Куда угодно и как угодно, но чтоб Хоаран остался в полном одиночестве. Попытки изменить это приводили к ссорам. Серьёзным ссорам. Пожалуй, в этом – по большей части – вина Джина. Только потом ему удалось немного понять причины этой тяги к одиночеству, как и тяги к комфорту вообще в их отношениях.
Хоаран как-то взял его с собой на уличные гонки, где Джину довелось перекинуться парой слов с человеком, более или менее хорошо знавшим этого рыжего мерзавца.
– Эх, опять он скоро испарится в поисках уединения, – бросив взгляд на Хоарана, пробормотал тогда парень с густой сеткой шрамов на лице и сделал ставку.
– В смысле? – полюбопытствовал Джин, тоже поставив деньги на Хоарана.
– Ну так! Он же «бродяга» не просто так. Знаешь, когда живёшь на улице и кормишь собственную банду – да и не только – ты всё время на виду, всегда должен быть в курсе всего. Если вожака не видно, это паршиво. Во как. Это не так, как у мажоров. Поимел кучу монет, нанял народ, объяснил обязанности и заплатил за работу. Не, тута всё иначе в корне. Ежели не зырить за своими башками, хрен они что делать будут. Банда – это банда. Без вожака она вмиг медным тазом накроется. Тута нужен авторитет и сила, и чтоб всегда зримо и ощутимо. Вожак должен быть на виду и как на ладони. Эт трудно, на самом деле. Ни чихнуть, ни… Понял, да? Всегда чтоб на глазах и чтоб как картинка. Чуть что не то покажешь, мигом свернут в бараний рог. Хо драться любит, так что он часто иногда смывался куда-нибудь, оставляя за главного подходящую башку из банды. Передохнёт от публики – и обратно. Башке рыло начистит, мозги вправит да снова порулит, а потом опять сдёрнет куда-нибудь. Он умный, так что выкрутился. Умный, но дикий. Было как-то, что крупная банда всех пыталась под крыло собрать. Наехали на Хо да сразу зубы обломали. Он же не умеет подчиняться, дикий совсем. И плевать на численный перевес, никакими силами его ж не заставить. Либо смириться, либо аккуратно сложить.
– Сложить?
– Оригами. У ниппонцев оно так зовётся.
– Оригами? – опешил Джин, не улавливая связи между изделиями из бумаги и делами уличных банд.
– Да ты совсем мутный, как я погляжу. Оригами, «сложить человека». Это значит «убить». И вот, они попытались сложить его.
– И что?
– А ты сам глянь – вон он на байке рассекает. Ну, заточку-то сунули, но паршивец живуч, как кошка. Шрам на животе видел? Ну вот и… Он даже не вырубился, навалял умникам, а мне потом пришлось ему шкуру штопать. Его много раз сложить пробовали, иногда удачно, но он же как будто заговорённый. Так вот. Ну и понятно, чего он от всех иногда прячется. Как стал «бродягой», ему полегче стало. На гонки-то ездить надо, а пока в дороге – всё одно, полегче. Народу меньше…
Дальше Джин слушал уже рассеянно, больше наблюдал. Видел, как Хоарана обступили со всех сторон, как засыпали вопросами и поздравлениями, видел, как он отвечал, находя слова для каждого. И видел, как Хоаран устал от этого. Он ничем не выдал недовольства, но Джин уже научился «читать между строк». Лёгкое напряжение, едва заметное постукивание пальцами по рулю байка, небрежные жесты, которыми Хоаран вроде бы очки поправлял, – он мечтал поскорее убраться от всех восторженных поклонников, знакомых и прочих, прочих, прочих… Сейчас ему хотелось тишины – Джин мог поспорить с кем угодно и на что угодно.
После того случая он уже не злился на периодическую тягу Хоарана к одиночеству, хотя всё же предпочёл бы, чтоб её не было вовсе.
В-четвёртых, Хоаран по-прежнему казался далёким. Да, Джин понимал, что это не так, но… Одно дело понимать, а другое – видеть каждый день холодность и отстранённость. И стабильно получать по рукам за каждую попытку прикоснуться. Сам Хоаран прикасался к нему – тут он не мог пожаловаться ни на что, но вот от чужих прикосновений… Джин мог лишь смотреть – и всё. Это бесило. Если бы он сейчас занимался каллиграфией, то вывел бы слово «бесить» с несдержанными эмоциями, чёрной тушью, самой толстой кистью и на самом большом листе бумаги. И, наверное, прочитать бы результат никто не смог.
Хоаран относился к нему так, как никто и никогда на этой земле. И, быть может, он даже не заслуживал такого отношения. Наверняка не заслуживал. Но едва он пытался выразить собственное отношение, свою безграничную любовь… Больно. Так больно, что он даже не представлял, как можно выплеснуть эту боль, как хоть капельку смягчить её. Его ангел был одновременно источником непередаваемого счастья и ужаснейших страданий. Насколько ярко он освещал его сердце, настолько же жестоко… Нет, закрыть глаза на это не получалось. Вообще никак.
Он мог смириться со всем прочим. Хоаран не умел пользоваться часами, телефоном, либо умел, но не хотел. Он мог иногда исчезнуть на несколько дней, мог на несколько дней сбежать в гараж с байком, мог устроить ссору и опять куда-нибудь убраться на время… Он многое мог. И это многое Джин готов был принять. В конце концов, это же именно он пожелал быть вместе с Хоараном всегда, так что он готов многое принять и со многим смириться. Но не с тем, в чём ему с таким упорством отказывали.
Может быть… Может быть, кто-то однажды покусился на эту красоту? Он ведь красивый – и далеко не в обыденном значении этого слова. Вряд ли только Джин видел его красоту, другие тоже не слепые. Может быть, дело в этом? Дурные воспоминания или ещё что? Хотя представить это у него не получалось. Всё-таки Хоаран действительно не умел подчиняться. Он скорее бы умер, чем позволил кому-то что-то сделать против его воли. Спросить у него? Нет, Джину точно духу не хватило бы.
Была ещё одна проблема. Деньги.
За всё это время Хоаран ни разу денег у Джина не попросил, хотя у последнего деньги лежали на тайных счетах. Навалом. И он не представлял, где Хоаран брал деньги. Жили они… нормально. Без излишеств, но вполне нормально.
Дело не в том, что Джину требовалась роскошь – вовсе нет, но иногда он хотел бы посидеть с Хоараном в дорогом ресторане. Ужин при свечах, например. Или хотел бы разок остановиться в люксе, где нашлись бы шёлковые простыни – Хоарану они нравились, он заметил.
С другой стороны, никто ведь не запрещал Джину тратить свои деньги, но он никак не мог заставить себя пригласить Хоарана куда-нибудь. Ему казалось, что приглашение в театр, ресторан или ещё куда прозвучало бы по-идиотски. Нет, они иногда заходили в музеи, картинные галереи, на выступления каких-нибудь музыкантов и в иные места, но обычно это выходило спонтанно. Шли мимо, увидели, «а зайдём?», «а давай!» – примерно так. Не то чтобы этого не хватало, но всё же временами Джину хотелось чего-то подобного. Ему вообще хотелось увидеть Хоарана хоть разок в торжественной обстановке, в положенной к случаю одежде. Странное и нелепое желание, но оно существовало. Вряд ли, конечно, Хоаран выглядел бы уместно в нормальном строгом костюме и при галстуке, но посмотреть хоть раз в жизни хотелось до безумия.
Джин запер входную дверь и сбежал вниз по ступенькам. На улице ещё горели фонари, а небо на востоке только-только едва заметно посветлело. Сцепились они незадолго до полуночи, после чего злющий Хоаран убрался в гараж к байку – хоть что-то более или менее предсказуемое. Джин почти всю ночь размышлял о жизни, выстраивал претензии по пунктам, подумывал о сэппуку и повешении, но в итоге всё сводилось к одному – ему нужен рыжий. Весь мир мог гореть в аду, но Хоаран нужен был ему всегда и везде. В любом виде и в любом настроении. Даже если будет казаться бесконечно далёким и холодным – всё равно.
«Люблю его, люблю его, люблю его…» – это он повторял всю ночь как заклинание или молитву. Быть может, надеялся, что надоест. Не надоело. Более того, это правда – ничего не поделать. Хуже всего, что даже эта фраза не отражала его истинных чувств. Слова оказались лишь бледной тенью того, что жило в его сердце. Не существовало таких слов, которые могли бы всецело отразить его ощущения и стремления. Всё это воплотилось наяву – в одном-единственном человеке. В Хоаране.
«Живое воплощение моей души… Да уж. Душа у меня никуда не годится», – шагая по тёмным улицам, сокрушался Джин.
«Поганый нрав, язык как помело, кулаки постоянно чешутся, самоуверенности через край, никакого понятия о хороших манерах и деликатности – как низко я пал… Зато выглядит потрясающе, неповторимо улыбается, одним прикосновением может свести с ума или убить, светится – может, ещё не всё потеряно?»
Он остановился, запрокинул голову, подставив лицо под первые капли внезапно начавшегося дождя, и прикрыл глаза.
«Неважно это всё, конечно… Ты ведь знаешь, что без тебя меня не будет. Да, такой вот я дурак. Мы оба не знаем, ушла ли тьма и надолго ли, но это не имеет значения. Я не собирался никому отдавать своё сердце, я не собирался любить никого. Мог ли я подумать, что… Я не смотрел на тебя, никогда не смотрел. Ты просто был для меня уличным мальчишкой, который не пожелал мне проиграть. Назойливым и упрямым. Я не смотрел на тебя. Точнее, смотрел, но не видел. Я был слеп. Так долго был слеп и не понимал, что путь к спасению всё время находился так близко. Надо было лишь руку протянуть. Хорошо, что я это сделал, пусть и поздно. И я никогда не прощу себя за всё, что тебе пришлось вынести из-за меня. Ты просто не помнишь, каково тебе было. Если бы ты знал это, ты не простил бы, я уверен. Но ты не помнишь – или не хочешь помнить. За это я тоже тебя люблю. Ты заслуживаешь большего, чем это, большего, чем я. Ты невыносим, знаешь? Ты ненормальный, псих чёртов, несносный, невоспитанный, самоуверенный… Скотина! Зараза рыжая! Чёрт бы тебя побрал вместе с твоим проклятым байком! И вместе со мной… Всё равно. Люблю…»
Он вздохнул и продолжил путь, вновь повторяя своё заклинание. Он мог повторять его вечно и без устали, потому что Хоаран никогда не скажет ему этих слов. Скажет иначе – и он будет счастлив вопреки всему остальному.
«Почему же ты по-прежнему так далёк? Я искренне хочу быть с тобой, хочу быть ближе – ты знаешь это. Я же не лгу! Ну так почему?.. Всё равно. Люблю…»
Гараж на этот раз оказался просторным, но одноэтажным. В дальнем углу виднелись перегородки из фанеры, туда Джин и пошёл.
Хоаран растянулся на неизменном огромном матрасе, умудрившись занять всё место. И как у него только это получалось? Похвастать внушительными габаритами он не мог, разве что только ростом, а так – сплошные кости с жёстким и жилистым мясом. Тем не менее, матрас он занял основательно, раскидав повсюду конечности. И Джин точно знал, что этого умника не разбудить – хоть из пушки над ухом стреляй, что, в общем-то, странно, учитывая жизнь на улице. Но вот если бы кто-нибудь попытался сдвинуть хоть палец Хоарана, чтобы освободить место на матрасе, тут же огрёб бы по первое число. И Хоаран при этом даже не потрудился бы проснуться – навалял бы во сне.
Зараза спал, растянувшись на животе, голову повернул влево – длинные рыжие пряди закрывали лицо, простыня сползла до пояса, открыв спину и плечи, исчерченные шрамами.
Джин нашёл старый плед, расстелил на полу слева от матраса, едва не скинул со стула телефон, который Хоаран небрежно там оставил. Сбросив куртку, улёгся и уставился на Хоарана. Смотреть на него Джин мог вечно. Осторожно протянул руку и отвёл с лица рыжие пряди. Так вот лучше.
За стенами уютно шумел дождь, этот звук причудливо переплетался с тихим размеренным дыханием спящего, и Джин слабо улыбнулся – вот бы Хоаран спал подольше. Так мирно и спокойно…
– Люблю тебя, – по-корейски прошептал Джин, потрудившись выучить это не так давно. Слово звучало, как имя, – простое и красивое, и, главное, подходило рыжему мерзавцу.
– Ты можешь ругаться со мной нормально? – не открыв глаз, тихо спросил Хоаран. – Какого чёрта припёрся? Положено пару дней дуться.
– Кем положено?
– Без разницы. Слушай, ты ведь знал, что я привык жить один, ты знал, какой паршивый у меня характер, знал, что и привычки у меня не блеск, ну так что? Смысл каждый раз поднимать бучу? Может, ну его? Где дверь, ты в курсе.
Джин замер. Честно говоря, услышать подобное предложение он точно не ожидал. Его выгоняли? Но…
– Джин, я не о том, что крест пора ставить. О другом. Ты знаешь расписание гонок, и никто не может помешать тебе приезжать на них. Мы можем видеться на гонках. Через раз, например. Тебе так будет определённо легче. Незачем мучиться, если тебя всё не устраивает.
– Не будет легче, – буркнул он. – И меня всё устраивает.
– Недавно ты вопил, что так жить нельзя, – хмыкнул Хоаран и потянулся, медленно перевернулся на спину и потянулся снова.
– Мало ли что я там вопил… Просто срываюсь иногда. Но я привыкну. Ты же привык.
– Привык? – Тихий смешок. – Я всегда так жил. У меня нет дома, дурень, а у тебя он был, так что…
– Заткнись, хорошо? Я был не прав. Подумал и осознал. Всё, тема исчерпана.
Хоаран удивлённо фыркнул и соизволил посмотреть на Джина.
– Странно. Ты что-то не то съел?
– Давай выйдем, там и посмотрим, кто съел что-то не то.
– Хочешь мне рыло начистить? – просиял Хоаран.
– Не хочу, а начищу.
– Ого, какие у тебя грандиозные планы. Ладно, выйдем, но чуть позже.
Он снова потянулся и зажмурился.
– Знаешь, у меня идея.
– Какая?
– Надо тебя выгулять. В последнее время сидим в мегаполисах, тебе и побегать негде, леса под боком нет, моря – тоже. Точно! Отвезу тебя на море, выйдем на яхте и поглядим, годен ли ты к делу.
– Выгулять? – с мрачной угрозой повторил Джин. Он что, собака?
– Ну да. Увидишь, тебе резко полегчает.
Ну ладно, Хоаран в институтах не учился, может, это жаргон у него такой. Джин немного сбавил обороты. В конце концов, глупо было бы поссориться снова, раз уж он пришёл мириться.
– Сомневаюсь, но попробовать можно.
– Зря сомневаешься, на море из тебя живо вся дурь выветрится. Против аллигаторов ничего не имеешь?
Покосившись на Джина, Хоаран грустно вздохнул.
– Бедняги, и когда они тебе только насолить успели. А акулы?
– Перестань!
– И эти успели тебе что-то покусать?
– Может, вместо всякой ерунды отправим лучше тебя на учёбу в институт…
– …благородных девиц, где учился ты?
Спустя секунду они уже с рычанием катались по матрасу, от души друг другу навешивая. Внезапно засигналил телефон. Собственно, на звонки Хоаран обычно не отвечал, так что Джин не стал отвлекаться, но неожиданно рыжий протянул руку к телефону, поэтому вполне закономерно пропустил удар. Хмыкнул и отвёл руку Джина в сторону. Он прочитал какое-то сообщение и набрал номер. Из носа полилась кровь, но он не обратил на это внимания.
– Привет… Ага, видел. Дело есть… Как там твоя яхта?.. Ясно, можно взять её у тебя на несколько дней?.. Да не как в прошлый раз! Да верну я тебе её целой! На рыбалку просто и отдохнуть… Нет, на этот раз нормальные рыбалка и отдых… Моя в порядке, но она в Сеуле – далековато, а мне прямо сейчас надо… Ну вот приеду через пару дней за яхтой и расскажу. Так как?.. Отлично, пока.
Он небрежно бросил телефон на матрас и вопросительно вскинул бровь, когда Джин прижал салфетку к его носу. Джин осторожно стёр кровь, вздохнул и встретился с Хоараном взглядом.
– Прости, – виновато пробормотал. Он не собирался расквашивать мерзавцу нос.
– Ты всегда будешь переживать из-за такой ерунды? Если пару раз расквасишь мне нос, от меня не убудет. И ты всё равно собирался мне грандиозно навешать, – развеселился Хоаран, отобрав у Джина салфетку. Небрежно смахнул остатки крови и вытянулся на матрасе, задумчиво взглянул на потолок и буквально через пару секунд подскочил.
– Чёрт!
– Что?
– Самолёт минут через сорок…
И умчался в душ.
Джин ошарашенно моргнул. Ну вот, пожалуйста! Опять он не успевал за этим рыжим торнадо. А где процедура примирения со всеми необходимыми атрибутами? Какой, к дьяволу, самолёт? Неужели Хоаран собрался лететь с разбитым носом? И куда? И на какие деньги? И при чём тут вообще аллигаторы и акулы? У него другие планы!
Через десять минут все планы окончательно накрылись, ибо Хоаран загрузил Джина на байк и рванул в аэропорт.
– А вещи?
– Какие? Всё, что нужно, уже на нас. Остальное купим по мере надобности.
Здорово так, что просто слов нет. В полной прострации Джин прибыл в аэропорт, узрел картину закупки билетов без документов за двадцать минут до вылета самолёта, был отбуксирован на тот самый самолёт, впихнут в сидение, пристёгнут и, не выходя из прострации, полюбовался на оставшуюся где-то далеко внизу землю.
И что это?
«Это» удобно устроилось в соседнем кресле и созерцало облака за иллюминатором с таким видом, словно ничего особенного не происходило. С ним просто невозможно! Невыносимо! Никогда не знаешь наперёд, что случится в следующий момент! Уму не постижимо! Как вообще хоть один человек на свете мог ужиться вот с этим вот… с этим… с таким…
– Вздремнёшь? – тихо спросил Хоаран, весело сверкнув янтарными при ярком солнечном свете глазами. В голосе прозвучала до боли знакомая забота. Тут же и плечо подставил. И Джин молча уронил голову на это плечо, зажмурился и улыбнулся. Ладно, потом он разберётся в происходящем, а пока действительно поспит. Под щекой чувствовал горячее и продолжал улыбаться, как дурак. Чёрт с ним, пусть рыжий творит, что пожелает, лишь бы оставался в поле зрения всегда.
***
Джин готов был взвыть от чёртовой морской премудрости. Он уже задолбался что-то привязывать, что-то отвязывать, что-то драить и поливать, что-то бросать за борт, что-то из-за борта выуживать. Едва надумывал передохнуть, тут же рядом оказывался Хоаран и немедленно давал новое задание. Сам он успевал всюду и везде, и делал явно больше, чем Джин, он ещё умудрялся рулить то ли катером, то ли яхтой – чёрт его знает, что это за лохань.
– Твоё счастье, что паруса нет, – хмыкнул мерзавец. – Ну что, сдаёшься?
– Ещё чего!
– Угу… Держи.
Джин обречённо взял ведёрко с какой-то дрянью.
– Это что?
– Дрянь.
– Сам вижу, но зачем?
– Подкормка. Отправляй за борт, сейчас рыбу ловить будем.
– Акулу?
– Нет их тут, вода, видишь, какая?
– Какая?
– Придурок. Посмотри.
Джин отправил содержимое ведра за борт, сам тоже наклонился и посмотрел.
– Ну?
– Что?
– Воду видишь?
– Вижу.
– И?
– Обычная вода…
Хоаран обречённо вздохнул и покачал головой.
– Оттенок воды. Прозрачность. Нету тут акул. Аллигаторов тоже нету. Сейчас что-нибудь поймаем и можно в воду самим лезть. Держи.
Теперь в руках у Джина оказался сачок на длинной ручке. Ну, это походило на сачок.
– Этим ловить рыбу? – удивлённо протянул он.
Хоаран не удостоил вопрос ответом, уселся прямо на узкий борт, свесив ноги, ловко опустил свой сачок в воду без всплеска и замер. Через пару минут внезапно выдернул орудие труда и шлёпнул на палубу с десяток серебристых рыбёшек – на две сковородки, если жарить.
– Ничего сложного – просто не шуми, – коротко пояснил он и опять опустил сачок в воду.
Он ещё дважды выловил рыбу, а у Джина так ни черта и не вышло. Ему доходчиво объяснили, откуда у него растут руки, отобрали сачок и спихнули за борт. Правда, Хоаран присоединился к нему. Ненадолго. Хоаран ушёл на дно, и Джин заволновался. Вообще-то Хоаран правду сказал, вода прозрачная настолько, что и дно при желании можно рассмотреть, но рыжий что-то там подзадержался. Всё-таки вынырнул в паре метров от Джина и смахнул капли с лица.
– Нырять умеешь?
– Умею, но не люблю, – отрезал Джин.
– Да ладно, тут совсем мелко…
Хоаран вновь ушёл под воду исключительно для того, чтобы отловить Джина за пятку и утащить на глубину. Когда последнему удалось вынырнуть, любитель глупых детских проделок узнал много нового о себе, но мало приятного. Впрочем, это его только повеселило и сподвигло на повторение эксперимента, но Джин, наученный горьким опытом, на сей раз выдираться из рук не стал, а наоборот обхватил Хоарана, не намереваясь отпускать ни за что на свете. Плавал он хорошо – на поверхности, даже лучше рыжего, но вот под водой тот мог дать ему сто очков форы, так что безопаснее было держаться рядом.
Хоаран улыбнулся, не разомкнув губ, и потянул Джина на дно, указал на что-то. Он завертел головой, потом сообразил: увидел причудливую ракушку на вершине валуна и потянулся за ней. Хоаран сжал его запястье и отрицательно помотал головой, поднял со дна какой-то обломок и им шевельнул ракушку. Немедленно возникли ноги – или как это называлось – и ракушка уползла.
Забавно. У Джина заканчивался воздух в лёгких, а Хоаран что-то искал себе на дне. Он тронул плечо Хоарана и указал вверх. Мерзавец снова улыбнулся, потянул его к себе и прижался губами к его губам. Спятил!
Вообще-то, нет. Он просто поделился воздухом, и Джин уже жалел, что этим дело ограничилось. Потом Хоаран что-то там нашёл и соизволил-таки отправиться туда, где имелся в наличии воздух.
– Придурок, если ты видишь на дне что-то яркое, то лучше это не трогай. В девяти случаях из десяти это что-то живое и опасное, – принялся вправлять мозги Джину Хоаран. – Или тебе так ракушка понравилась?
