Текст книги "Огонь и Ветер (СИ)"

Автор книги: Ie-rey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 40 страниц)

И даже мой опрометчивый шаг ― последняя надежда, так сказать, был продиктован отнюдь не симпатией к нему, просто… Просто доверять я мог лишь ему ― и никому больше. И, быть может, я даже рассчитывал на его грубость, напористость и жёсткость, быть может, ждал от него даже жестокости, но…

Он всегда удивлял меня. До сих пор не могу понять, как он умудрялся быть нежным, заботливым, осторожным и нужным, но при этом не менять меня. Я никогда не чувствовал себя униженным или оскорблённым, хотя, по идее, должен бы хоть устыдиться. Не смотря ни на что, я прежний ― стал сильнее, но прежний, всё тот же. Как такое возможно? Не знаю.

И ещё забавнее то, что его красоту я осознал… Ну, было бы логично, если бы я впечатлился его внешностью и… Впечатлился до того, как… Но ведь не впечатлился! Я вообще заметил это, когда менять что-либо стало слишком поздно. Что называется, сам же и вбил последний гвоздь в крышку собственного гроба. Ну да, и для полноты картины обвинил в этом Хоарана. Ну а какого чёрта он такой красивый?

Посмеяться бы над самим собой…

Я люблю человека, который бросил мне вызов, умудрился не проиграть, умер за меня, изгнал из моей души тьму… Со мной что-то не так? Или это совершенно нормально?

– Ты там ночевать собрался? ― ехидно поинтересовался этот самый человек, которого я…

В такие моменты мне начинало казаться, что я всё преувеличил. Люблю? Вот эту вот язву? Кому вообще такая чушь могла придти в голову? Хотя я даже не уверен, человек ли он…

– Так ты слазишь или нет? Мы приехали, если ты не заметил.

Он вручил мне ключ и кивнул на стальную дверь слева от ворот гаража.

– Ползи внутрь, разберёшься, что там и как, а я за оставшимися вещами метнусь. Живее, Джин, или ты и впрямь уснул?

Не уснул. Мне просто не хотелось его отпускать. Даже сейчас, когда он “кусался”. Однако отпустить пришлось. И я ещё стоял и смотрел ему вслед, словно больше не увижу. Но ведь у меня больше и нет никого, только он один. И я далёк от метафор. У меня действительно никого нет ― только он. Возможно, однажды часть воспоминаний изгладится из моей памяти, и я стану свободнее, чем сейчас, но это может произойти благодаря лишь одному человеку ― Хоарану. Если он останется, конечно.

Проблема в том, что даже самому себе я не могу сказать всю правду нужными словами. Просто хожу вокруг да около, пытаясь облечь мысли и чувства в одежды привычных всем словесных формул, но думаю и чувствую совершенно иначе, вот только не знаю, как можно всё это перевести в слова.

Ну что ж… Пока Хоарана нет, есть его проклятый гараж. Пора на разведку.

Ожидался стандартный набор: просторное помещение, пропахшее бензином, маслом и прочей гаражной дрянью, горы металлолома ― или чего-то, подозрительно на него похожего, пара полуразобранных или полусобранных байков, закуток для “перекантоваться”, шкафчик для перепачканной одежды, а то и старый холодильник в качестве того же шкафчика, да ещё какая-нибудь экзотическая конструкция, выполняющая функции душа. Безрадостная картина, собственно. Я не сноб и не мажор, как любят иногда заявлять некоторые, но, проклятие, как можно жить в таких условиях? Дом ― это дом, а не завод по производству транспорта в миниатюре!

Толкнул дверь и заглянул ― темно. Поиски устройства, включающего освещение, превратились в настоящее приключение, но я его всё-таки обнаружил. Оригинально ― верёвочка над входом. Простой механизм: потянул ― свет, потянул ещё раз ― света нет. Представить себе не мог, что встречу подобное в Сеуле. И ладно бы ― в самом паршивом квартале, так нет, тут квартал средней руки. Может, это у рыжего такое извращённое чувство юмора? Неважно, но почему-то это меня развеселило.

Вволю подёргав за верёвку, оставил в итоге свет включённым. И присвистнул. Я не ожидал ничего подобного. Вообще не ожидал. Ничего подобного.

Справа от меня у стены стояли пять байков, напротив ― у другой стены ― стеллажи с инструментами и нормальный шкаф, в центре помещения ― пара каких-то установок и приспособлений, назначение коих я представлял весьма смутно. Сам гараж внутри оказался двухэтажным, и вот ― внизу располагались чёртовы байки и прочая дребедень, а на второй этаж вела деревянная лестница.

Я шагнул влево и медленно поднялся вверх, ступил на нечто вроде веранды: справа ― перила, а слева ― стена, в стене ― целых три двери. Раскрыл первую и заглянул. Нормальная ванная. Хотя нет ― ненормально большая ванная, точно не гаражный вариант, к которому я уже привык. За второй дверью… Кухня? Более того, на кухне нашлись холодильник, полки с посудой, пусть её и было в спартанском количестве, но было же, а ещё стол и пара раскладных стульев. Настроение слегка подпортили запчасти от байков внутри холодильника. Такое впечатление, что Хоаран даже обед из них готовил, а какой-то мазут в бутыли использовал в качестве соуса.

На подоконнике обнаружил горшок с растением. Минут десять пытался опознать останки ― пришёл к выводу, что некогда оно было кактусом.

Если у моего Эндзэру даже кактус загнулся…

Так, не стоит думать на эту тему!

За третьей дверью меня ждала нормальная человеческая комната. Слева висели полки с книгами. С книгами. Книги. На корейском. Вместо закладок между страниц вложены нитки. Ну, в общем-то, удивляться, наверное, не следовало, однако я всё равно удивился. При мне Хоаран не демонстрировал интереса к книгам.

Комнату делила пополам перекладина, при желании… Я уцепился руками за железяку и подтянулся. Удобно, да и металл блестел ― уже отполирован частыми прикосновениями. В стенном шкафу нашёл уйму джинсов, футболок и кожаных изделий, более того, всё это счастье меня буквально завалило с головой, стоило лишь открыть дверцу. Едва смог впихнуть всё обратно.

Привычным стал матрас ― большой и отнюдь не мягкий, ничего похожего на подушку, что тоже уже привычно, простыня и тонкое одеяло, а сверху ― цветной плед.

На самом деле, никакой роскоши ― всё просто, но для гаража… Нет, это уже был не гараж, а действительно дом. Если бы Хоаран сразу сказал, что это нормальный дом…

Я бы ему не поверил, наверное.

Растерянно опустился на танкетку, что стояла рядом с “кроватью”, ― ноги не держали. Здесь всё… Не знаю, чего ждал, но точно не этого. Не думал, что однажды вообще увижу его дом. Хоаран не раз говорил, что дома у него нет, но это… Если бы мне завязали глаза, привезли сюда, ничего не сказав, даже тогда я бы сразу понял, что это ― его дом.

Осмотрелся на всякий случай ― да, именно так. Вещей мало, всё по-военному чисто, но в любом случае ― бардак. Иначе обрисовать это невозможно. Любой, кто оказался бы здесь, сразу обратил бы внимание, что вещи лежат просто не на своих местах, ― не так, как нужно, но и не разбросаны. Порядок? Нет. Хаос? Нет. Но понять закономерность невозможно, поэтому ― бардак.

Я вдруг заметил вверху ― под потолком ― ещё дверцу. Забрался на танкетку и влез в скрытый шкаф. Зря, ибо едва не свалился оттуда, обнаружив футляр от гитары. Это вообще уже ни во что не вписывалось, но узнать о рыжем хотелось как можно больше. Вытащил футляр, слез с танкетки и, устроившись на полу, открыл находку.

Гитара. Настоящая. Ещё и не дешёвая. Все струны на местах.

Наверное, я пялился на инструмент минут пять, машинально провёл пальцами по струнам. Хоаран умеет играть на гитаре? Но он никогда не говорил, что… Впрочем, он никогда о себе не говорил. Иногда ― мелочи какие-нибудь, но не больше. Однако гитара оказалась полной неожиданностью.

Уж не знаю, что мною двигало, но я прикоснулся к гитаре, хотел достать из футляра, однако передумал и просто присмотрелся. Забавно ― ни одной царапины, гладкое дерево. И мне всё мерещился странный отзвук, когда я дотрагивался до инструмента.

– Вижу, ты осмотрелся.

Едва не подскочил на месте от неожиданности, хотя голос вполне обычный. Я застыл над гитарой, лихорадочно размышляя, что же мне сейчас делать. Вряд ли Хоаран под “осмотреться” имел в виду “всё обшарить”. Вот только в данный момент ситуация выглядела именно как “всё обшарить”.

Осторожно обернулся. Хоаран как раз снял очки и небрежно сунул их на полку ― поверх книг ― и тут же явно вознамерился уйти.

– Ты не говорил, что играешь на гитаре.

Он остановился, помедлил, потом тихо ответил:

– Не говорил.

– Но если ты умеешь…

– Я не говорил, что умею, ― отрезал Хоаран. Почему-то у меня сложилось впечатление, что он старался не смотреть на меня. Врёт? Не похоже. Он бы промолчал, но врать не стал бы ― это точно.

– Это же твоя гитара?

Хоаран засунул пальцы за ремень джинсов, а через минуту ― не меньше ― коротко кивнул. И до сих пор он не взглянул ни на меня, ни на гитару. И я понял, что не понял ничего. Мне стало как-то не по себе. Не страх, но опаска: какое-то холодное чувство, словно прикоснулся к… к больному месту? Похоже не то. Здравый смысл твердил: “Не лезь туда, куда тебя не пускают”. Однако я хотел знать больше о моём Эндзэру, всегда хотел ― сильно. Ведь я знал так непозволительно мало, а он… Он всегда оставался далёким, как мечта, которую дано увидеть, но не дано потрогать.

– Если гитара твоя, то ты…

– Я не умею играть, ― перебил меня Хоаран и шагнул к двери. Отпускать его я не собирался.

– Она настроена.

Он помедлил и вновь молча кивнул.

– Её настроил ты, так?

Просто солги мне, Эндзэру, тогда тема будет закрыта. Сможешь?

И Хоаран кивнул в очередной раз. Проклятие, он никогда не лгал, даже если правда причиняла ему лишь боль.

– Значит, ты…

– Я не умею играть на гитаре. Знаю лишь одну песню ― и всё. Я удовлетворил твоё любопытство? ― Он резко повернулся и смерил меня внимательным взглядом. Увидев гитару, едва заметно нахмурился.

Сплошная загадка…

– Сыграй, ― предложил я.

На миг ― на один стремительный миг ― он дрогнул: лицо омрачила неясная тень, между бровями пролегла морщинка. И внезапно всё исчезло, как будто это мне привиделось.

– Незачем. Я пою паршиво, а играю ― и того хуже. Просто положи этот хлам туда, откуда взял.

Хоаран резко развернулся и решительно направился к двери вновь.

Нестыковка. С гитарой явно обращались бережно, а не так, как обращаются с хламом. Более того, он… зол? Не совсем то. Сердит? Раздосадован? Не то. Огорчён? Да, именно!

– Ты боишься сыграть и спеть? ― Ну а что мне ещё оставалось? Я не понимал, что сейчас происходило, поэтому бил наугад.

Хоаран застыл на пороге, но всё-таки отозвался:

– Чего ты от меня хочешь? Я же сказал, что не умею играть.

– Ты сказал, что знаешь одну песню. Просто сыграй. Мне хочется послушать.

Он посмотрел на меня поверх плеча, в глазах ― явное сомнение.

– Твой нежный слух этого не вынесет.

– Ты этого не знаешь.

– Иди ты…

– Ты боишься, что мне не понравится? ― Я старательно прибавил к словам ухмылку. Ну же!

– Я знаю, что тебе не понравится.

Он что, непробиваемый?

– Ты не можешь этого знать. Я хочу послушать. Можно подумать…

– Ты отстанешь от меня, если сыграю? ― полюбовавшись на потолок, уточнил Хоаран.

– Отстану.

Он вздохнул, вернулся в комнату, стремительно прошёл мимо, наклонился и достал из футляра гитару. Не удостоив меня взглядом, устроился на танкетке ― спиной ко мне, чуть опустил голову и как будто задумался.

Я молчал и терпеливо ждал, сидя на полу перед пустым футляром. И всё равно, когда он начал играть, это получилось внезапно. Или я просто оказался совершенно не готов к тому, что услышу.

Ровные, чистые аккорды ― размеренно и плавно. И первая мысль: он мне всё-таки соврал! Соврал, потому что играть он точно умел. Красивая печальная мелодия, но с лёгким приятным задором. И её источником был именно мой Эндзэру ― и я невольно прикрыл глаза, утонув в звуках его голоса…

Вдруг мелодия оборвалась, как и слова на корейском. Я уставился на его спину, увидел, как он чуть повернул голову, словно хотел оглянуться, но, похоже, передумал. Через минуту Хоаран заиграл снова ― ту же песню, но петь начал уже по-английски:

– Одинокое серое шоссе,

И память оседает пылью вдалеке -

Похоже, рай искать уже устал,

Но в небо улететь ― бескрылый ― так мечтал…

Про “пою паршиво” мерзавец тоже нагло соврал! Впрочем, мне всегда нравился его голос.

– И уже не знаю,

Вспомню ли я твоё лицо,

Всё, что вспоминаю, -

Дорог изведанных кольцо.

Просто всё забуду,

Забыть ― ведь это так легко.

Я буквально вцепился взглядом в спину Хоарана, но прочесть по ней хоть что-то…

– Улетай, всё дальше улетай -

Поднимайся в небеса…

Улетай, бескрылый, улетай -

Поднимайся в небеса…

Почему? Эта песня, этот голос, эта музыка… То, о чём он пел, ускользало от меня. Причиняло боль, но ускользало. Или же я не хотел понимать и принимать, но не сожалел о том, что попросил его сыграть и спеть.

– Похоже, рай искать уже устал,

Вот только не уверен ― рай ли я искал?

Последние аккорды упали в тишину. Мы молчали оба. Потом Хоаран внезапно поднялся, оставил гитару на танкетке и ушёл, бесшумно прикрыв за собой дверь. Через минуту я услышал, как заработал мотор его байка, а потом и этот звук отдалился и затих.

Уехал. Но куда? И почему?

Машинально положил гитару в футляр и вернул его на место.

Что же я сделал? Что это вообще было? Немного похоже на его обычное поведение, если речь заходила об имени. Да, пожалуй, похоже. Опять я нарвался на очередной подводный камень, позабыв об их обилии. Вот так и понимаешь, что ему далеко не на всё наплевать, хотя он и производит именно такое впечатление.

Но, проклятие, это же просто гитара! Откуда мне было знать, что какая-то гитара опаснее бомбы? С другой стороны, она лежала в укромном месте ― наверное, не просто так. Но опять же, вещь сама по себе вполне безобидная…

Нет, хуже всего то, что я так до сих пор и не понял, что именно произошло. А раз не понял, то и не знал, как можно исправить ситуацию и чего вообще ждать. И, скорее всего, рыжего я не увижу дня два, а может, и больше. Ну, если судить по его реакции, то могу и дней пять не увидеть.

Чертовски глупо, на самом деле. Я знал, что он не вернётся, но упрямо сидел на матрасе и ждал. И продолжал ждать, когда за окном стемнело. Потом вспыхнули фонари на улице, по стене заплясали жёлтые неоновые отблески, а я всё ещё ждал, как полный идиот, что на Хоарана “снизойдёт просветление”, или случится нечто такое, что исправит его настроение, и он приедет сюда ― ко мне.

Наверняка я больно ему врезал этой проклятой гитарой, но…

“Похоже, рай искать уже устал,

Вот только не уверен ― рай ли я искал?”

А если…

Нет, вряд ли. Даже не стоило и пытаться угадать, что пошло не так, ― всё равно промахнусь. Только вот его голос до сих пор звучал в моей голове, словно подсказка, однако я до сих пор не смог выудить её из кучи мыслей и предположений. Мне казалось, что ответ рядом, близко-близко, но никак не удавалось поймать его.

Обхватил колени руками и закрыл глаза, вслушавшись в песню, что звучала сейчас внутри меня. Вспоминал слова, мелодию, интонации ― вспоминал всё. Музыка, песня, гитара… Обо что я споткнулся? Куда ударил и насколько больно?

Не сразу заметил и осознал ― только когда урчание мотора стихло внизу, до меня дошло. Пулей вылетел на лестницу и увидел Хоарана. Тот как раз поставил ногу на первую ступеньку. Он вскинул голову, посмотрел на меня, коротко что-то брякнул по-корейски, развернулся и направился обратно к байку. Я слетел вниз по лестнице в долю секунды и бросил ладонь на плечо Хоарана. Он просто отмахнулся от меня ― это-то и взбесило. Какого чёрта!

От удара правой он уклонился с одновременной контратакой ― его излюбленный фокус. Пришлось постараться, чтобы не схлопотать самому, впрочем, злости это не убавило. Его глаза посветлели от ярости, но дрался он молча ― непривычно. Я старался перейти к ближнему бою, а он держался от меня подальше ― знакомый до боли расклад. Два его удара достигли цели, но я всё-таки поймал его ногу и свалил его на пол. Мы перепробовали с десяток захватов, пока оба не сделали одновременно один и тот же друг на друге, и тогда лишь замерли, тяжело переводя дыхание. Кажется, он мне нос расквасил, зараза, ну да ничего, зато я оставил ему неплохую ссадину на скуле. Рыжая прядь потемнела от крови, заляпавшей щеку.

– Не молчи!..

Он мрачно сверкнул глазами, внезапно выпрямил руки и в одно движение резко припечатал меня плечом к полу, потянув за запястье, впрочем, мне уже не хотелось продолжать драку, так что я и не дёргался. Хоаран немного подождал, потом отпустил меня. Через миг тихо звякнули его шпоры, когда он выпрямился и шагнул мимо. Поднявшись вверх по лестнице, он просто скрылся за дверью ванной. И даже на таком расстоянии отчётливо прозвучал щелчок замка.

Я растерянно сел и ощупал пострадавший нос ― бывало и хуже. И что теперь? А ничего. Кажется, я уже испортил всё, что только мог. Как обычно. С силой зажмурился и прикусил губу ― собственное бессилие изменить хоть что-то ввергало в пучины отчаяния. Сколько мне ещё играть вслепую на этом минном поле? Сколько раз мне нужно ошибиться, чтобы найти все ловушки?

Ненавижу его! В такие моменты ― ненавижу!

Хотелось просто пойти, выбить дверь и утопить его в ванне. Пойти ― пошёл, но не в ванную, а в комнату, где и рухнул на матрас. Хоаран наверняка проторчит в ванной до второго пришествия: за ним водилась привычка засыпать в воде. Захлебнётся ― туда ему и дорога! По крайней мере, он больше не будет сводить меня с ума своими заскоками и тайнами. Быть может.

Я почти уснул, когда этот мерзавец соизволил выползти из ванной. Лежал неподвижно и слушал его шаги. Он устроился на свободной половине матраса и хоть даже не прикоснулся ко мне, всё равно согрел теплом своего тела. Меня хватило на пару минут, потом я перевернулся, обхватил его руками и прижался лбом к его плечу. Возле уха прозвучал тихий вздох, а затем его пальцы заблудились в моих волосах. Говорить что-либо… А что можно было сказать? Я просто повернул голову и посмотрел на него. Лицо Хоарана в неоновом свете казалось спокойным, но это спокойствие могло быть обманчивым.

– Хоа, я…

Его ладонь накрыла мои губы. Сверкнула быстрая призрачная улыбка, и едва слышно прозвучало:

– Однажды. Но не сейчас.

В переводе с его языка на нормальный это, вероятно, означало: “Дай мне время”.

Он провёл кончиками пальцев по моей щеке и тихо велел:

– Засыпай уже.

– Я…

– Знаю. Спи.

– Но…

– Заткнись.

Очень мило, спасибо.

Хоаран бесцеремонно сгрёб меня, прижал спиной к своей груди и уткнулся носом в мою шею. Да уж, его излюбленная поза для сна. И моя. Вот только вряд ли я признаюсь ему в этом ― особенно после рыка “заткнись”.

Хуже всего то, что даже самому себе я не могу сказать всю правду нужными словами. Просто хожу вокруг да около, пытаясь облечь мысли и чувства в одежды привычных всем словесных формул, но думаю и чувствую совершенно иначе, вот только не знаю, как можно всё это перевести в слова. И почему-то моё странное чувство к Хоарану со временем становится только сильнее и запутаннее. И если раньше я мог сказать, что люблю его, то теперь…

Это не то, чем я живу.

Это намного сложнее и объёмнее.

Это…

Эндзэру, я не люблю тебя ― я могу умереть для тебя, как бы глупо это ни прозвучало.

Но я никогда не скажу это вслух. У меня тоже могут быть тайны от тебя ― хотя бы одна-единственная тайна, которую ты никогда не разгадаешь.

“Вот только не уверен ― рай ли я искал?”

И знаешь, я точно искал не рай ― я всегда искал только тебя. А ты? Что искал ты?

Даже если не узнаю ответ на этот вопрос…

Неважно, я готов дать тебе время ― целую вечность, если хочешь.

Будь со мной ― и я дам тебе всё, что у меня есть.

И… если они так сильно тебе нужны, Эндзэру, можешь взять мои крылья.

Комментарий к То, что я искал

обложка: https://pp.userapi.com/c625228/v625228763/2ad25/ENOjaRcUI20.jpg

========== Остров Чечжу ==========

из 2 частей, 18+, ER, АУ, постканон

Остров Чечжу – 1

Добирались морем. Другие варианты, а точнее, один другой вариант – воздушным путём, Хоаран отверг бы сразу же. И Джин не стал с ним спорить, даже не пытался, потому что это было бы слишком.

Честно говоря, сейчас он чувствовал себя уже неловко и охотно предавался сомнениям. И что вдруг его дёрнуло? И зачем? Кому оно надо, в конце-то концов?

Ситуация же сложилась такая: Джину надоел Сеул, надоел гараж, байк и… Хоаран тоже надоел. То есть, не то чтобы буквально, но сочетание Сеул и Хоаран убивало наповал, потому что в Сеуле кроме Джина у Хоарана имелись в наличии наставник, школа, байк, гараж и целая банда головорезов. В итоге Джин заполучал его раз в несколько суток и ненадолго, всё остальное время неугомонный байкер где-то пропадал вместе с трижды проклятым небом байком и, чтоб ей пусто было, бандой головорезов.

Догадаться, где именно пропадал Хоаран, труда не составляло, но всё равно! Надоело! И Джин с трудом удержался от горькой усмешки, припомнив разъезды по Европе. Тогда ему казалось, что ничего нет хуже, но он ошибался – есть. И всё худшее в этом мире воплощал собой Сеул…

В общем-то, понятно, что это несправедливо, ещё как понятно. И Джин злился на самого себя. Ну что за чертовщина? Мотались по Европе, бывали на всех гонках – паршиво. Вернулись в Сеул, никакой беготни, всё тихо и спокойно, зато Хоарана фактически нет в наличии, – паршиво.

“Определюсь я уже или нет?” – с тоской вопросил сам себя, наблюдая за бурной деятельностью Хоарана: тот приводил яхту в порядок, а Джин торчал на берегу с вещами и ждал. Стоял на берегу острова Чечжу, кстати. Земной рай почти в двухстах километрах от Кореи, южный остров, куда они прибыли, потому что Джин “выиграл” пару билетов.

Не выиграл, конечно, а просто-напросто купил, когда Хоаран отошёл на минуту. Тот вернулся и застал спутника с билетами в руках, вот и решил, что Джин их выиграл. И Джин промолчал – лгать не хотел, как и говорить правду, но и оставаться в Сеуле он больше не намеревался.

И ещё больше не намеревался оставлять в столице упрямого мерзавца.

– Может, съездишь один? Отдохнёшь? – уже в гараже предложил Хоаран. Он тщательно протирал руль байка и на Джина не смотрел.

– Билета два, – напомнил он Хоарану. Его слова прозвучали холодно и бесцветно, однако собеседник не соизволил даже оглянуться – продолжал протирать руль.

– Ну и что?

– Ты не хочешь ехать?

– Нет.

Коротко и по делу.

Он молча смотрел на Хоарана, точнее, на его спину, и терпеливо ждал пояснений, хотя совершенно точно знал, что их не будет. Руль уже сиял, но Хоаран продолжал его тереть тряпкой.

– У тебя какие-то проблемы, поэтому ты не можешь сейчас уехать из Сеула?

Хоаран хмыкнул, не подумав отвлечься от своего занятия. Ну да, конечно, какие у него могут быть проблемы? У него проблем не бывает, они случаются только у всех прочих.

– Сожгу гараж, а предварительно битой разнесу все твои байки.

От руля он, наконец, отстал, медленно повернулся и присел на сиденье мотоцикла, окинул Джина внимательным взглядом и выразительно вскинул бровь. Потом скомкал тряпку, метко запустил в сторону гаражного шкафа, убедился, что она точно угодила на полку, и вновь полюбовался на собеседника. Поднялся, шагнул вперёд и поймал запястье Джина перепачканными маслом пальцами, немного развернул и принялся изучать данные на билетах.

– Ладно, – коротко пожав плечами, сказал Хоаран и отпустил запястье Джина. – Пойдём на яхте.

И он спокойно вернулся к байку, занявшись уже колёсами.

Про самолёт Джин не заикнулся, да и вообще, не хотелось испытывать судьбу. Хоаран терпеть не мог, когда кто-нибудь стоял у него над душой, поэтому Джин тихонько ушёл, получив то, чего и добивался.

Другое дело, что сейчас он уже не уверен, этого ли добивался. Сейчас он вообще ни в чём не уверен и…

– Решил стать памятником самому себе? – мимоходом поинтересовался Хоаран, подхватив свой рюкзак с вещами. Легко закинул на спину багаж и зашагал вперёд. Джин тоже подхватил свою сумку и поспешил за Хоараном.

– А мы разве не на автобус? В центре проката автомобилей…

– Пешком, – отрезал Хоаран и выудил из кармана карту острова.

– Ты издеваешься? – возмутился Джин, приблизительно представив себе грядущее путешествие.

– Я чего-то не понимаю? – хмыкнул на ходу Хоаран. – Ты же любишь леса, вот и наслаждайся. Доберёмся до отеля к утру, а может, и раньше…

– Сейчас утро, – хмуро напомнил Джин.

– Я знаю. Завтра тоже будет утро. Шевели ногами.

– На машине быстрее. Закинули бы вещи в отель, а там уже и по лесу…

– Не быстрее. Здесь с машинами проблемы. И я их не люблю.

– Вот с последнего и следовало бы начинать, – проворчал Джин, свернув вслед за Хоараном на узкую тропу.

Вообще-то, он действительно любил гулять по лесу, но назвать прогулкой военный марш, который устроил рыжий, язык не поворачивался. Хоаран задал сразу же приличную скорость и умело её выдерживал, времени на любование природой просто не оставалось. И где-то через пару часов до Джина всё-таки дошло, что его спутник зол, как чёрт. И эта злость возникла не прямо сейчас, а копилась долго.

Из-за этой поездки? Разозлился, что ему испортили планы? Или дело в чём-то ещё?

Можно, конечно, гадать и дальше, но бесполезно, а сам Хоаран ничего не скажет, будет продолжать злиться и молчать, выгорая изнутри до той самой “обратной тяги”, когда даже самая незначительная мелочь сможет спровоцировать сокрушительный взрыв или заставить его исчезнуть далеко и надолго.

Джин смахнул пот со лба и покосился на солнце, сместившееся к югу. Почти полдень, а замедляться, кажется, никто не собирался. Интересно, и сколько они уже отмахали? Жаловаться он вовсе не хотел да и не устал, просто жарко очень, совсем не так, как в Сеуле.

Через полчаса они выбрались к небольшому водопаду, где Хоаран и объявил привал. Он сел на песок прямо на берегу заводи, а Джин остался стоять за его спиной, слушая шелест листвы, пение птиц и шум воды. Потому что больше слушать было нечего.

Прекрасный отдых, просто очаровательный! Мечта о нормальном в отдельно взятом конкретном случае, похоже, несбыточна.

Он скосил глаза на спутника. Легкий порыв ветра со стороны водопада ласково тронул яркие в лучах солнца рыжие пряди. Захотелось повторить это – собственными пальцами, и Джин сжал руку в кулак, чтобы подавить неуместное желание.

– А ты раньше тут был хоть раз? – спросил он, чтобы разбить молчание, которое уже давило на виски, словно тугая повязка.

Хоаран внезапно поднялся и, прежде чем Джин успел хоть что-то сообразить, прямо с места сиганул в воду – в одежде, в обуви… Волны сомкнулись над ним, а вынырнул он уже у самого водопада, ловко взобрался по мокрым камням на уступ и шагнул сквозь сверкающую текучую завесу воды, исчезнув из вида.

Джин закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Так, спокойно. Он же всегда знал, что просто с Хоараном не будет. Не будет просто, не будет легко, не будет нормально… Но почему? Потому что… Проклятие!

Падающая сверху вода прозрачна, как слеза, но сейчас Джину мешали разглядеть Хоарана солнечные отблески, танцевавшие в шумящем потоке. Он решительно зашагал вдоль берега к водопаду, по камням перебрался ближе, пару раз едва добротно не окунулся, но всё-таки взобрался на уступ, по которому хлестали прозрачные струи. Джин остановился напротив рыжего и чуть прищурился, чтобы разглядеть детали сквозь изменчивую преграду.

Хоаран не слышал его шагов из-за шума воды, поэтому не сдвинулся с места, так и стоял, прислонившись спиной к каменной стене и немного запрокинув голову. Опущенные ресницы едва заметно подрагивали, а по лицу скатывались прозрачные капли, падавшие сверху, намокшие рыжие пряди прилипли ко лбу, подчеркнув то, о чём Джин частенько забывал после пятого Турнира Тэккен, – его возраст. Сейчас Хоаран выглядел как самый настоящий мальчишка: упрямый, непослушный и бесконечно усталый. На правом виске, рядом с бровью, и чуть ниже, почти на скуле, белели тонкие шрамы, оставшиеся после… После.

Джин провёл подушечкой большого пальца по ногтям и сжал кулак. Сейчас это ногти, а тогда были когти. И Хоаран никогда не нуждался в его сочувствии и демонстрации чувства вины, но в груди больно и противно кололо всякий раз, когда он вспоминал всё, что случилось в тот день. И знание, что Хоаран готов всегда и ко всему, не помогало.

Хоаран медленно выпрямился и открыл глаза. Знакомый цвет, и Джин прекрасно знал его значение, но даже не шелохнулся. Они молча смотрели друг на друга сквозь прозрачную завесу и злились опять же друг на друга.

Внезапно Хоаран шагнул вперёд – под воду, проскользнул мимо и, перепрыгивая с камня на камень, добрался до берега. Прихватив рюкзак, спокойно зашагал себе по тропе дальше – в мокрой одежде.

Джин тяжело вздохнул. Ну вот, похоже, время для взрыва ещё не наступило, и это немного радовало, однако нежелание упёртого мерзавца разговаривать даже на обыденные ничего не значащие темы сводило эту радость к нулю.

Ещё через пару часов они выбрались к какому-то селению. На окраине стоял дом, сложенный из камней и накрытый самой настоящей соломенной крышей. Поверх соломы крепилась сеть, утяжелённая булыжниками. Как видно, защита такая от ветра.

Пока Джин набирал воду в источнике, Хоаран узнавал дорогу у дамы преклонного возраста, обнаружившейся возле домика. Джин навострил уши и вслушался в их голоса, а затем ошарашенно замер и едва не выронил из рук пластиковую бутылку.

Корейский он знал паршиво, но хоть что-то понимал, однако рыжий и бабка говорили на языке, о котором Джин не имел ни малейшего представления. Пожилая женщина, радостно что-то рассказывая, похлопала Хоарана по плечу и жестом велела сесть на каменную скамью. Он помотал головой и махнул рукой, вероятно, поясняя, что должен идти. Однако хозяйка всё же заставила его сесть, ласково взъерошила рыжие волосы и побрела в дом, вернулась она быстро – с пиалой в руках. С настоящей монгольской пиалой, которую и вручила Хоарану. Она снова что-то весело сказала и погладила гостя по голове.

Бутылку Джин всё-таки выронил, потому что впервые в жизни увидел смутившегося Хоарана: у того даже уши заполыхали алым цветом, и он явно не знал, куда себя девать. Пробормотал что-то едва слышно и поднёс пиалу к губам, осушил её буквально одним глотком, вскочил со скамьи и отвесил старухе два земных поклона и один поясной.

Джин озадаченно моргнул: что там, чёрт возьми, у них происходило?

Вернулся к источнику Хоаран уже в привычном виде, подхватил рюкзак и дождался, пока Джин выловит бутылку и наполнит её водой.

– Что там было-то? – закрутив крышку, спросил он.

– Ничего.

– А что за язык? И зачем ты…

– Тут на другом языке говорят, – буркнул Хоаран и двинулся по тропе мимо каменных дедов, смахивавших чем-то на идолов острова Пасхи, только маленьких.

– Но почему ты…

– Отстань. Здесь у них… что-то вроде матриархата. Эта женщина – глава рода.

– А что она тебе сказала, когда…