Текст книги "Glaeddyv vort, beanna (GV, b) (СИ)"

Автор книги: I_NO

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 38 страниц)

По прошествии трех или четырех часов наступил рассвет. Через решетчатую бойницу камеры начали пробиваться первые солнечные лучи, немного освещая помещение и распугивая скопившихся внутри бацилл. Запели какие-то очень хриплые соловьи, вдалеке даже проорал местный пернатый будильник – петух, возвещая окружающих о начале нового трудового дня. Вместе с солнцем просыпалась и тюрьма. Начали появляться новые караульные, ходить туда-сюда и стучать дубинками по решеткам камер. От этого просыпались обитатели этого подземелья – от бродяг до вшей. Где-то сбоку послышалась какая-то возня.

Открылась тяжелая дверь, скрипнув так, словно в другой жизни она мечтает быть расстроенной скрипкой.Охранник, который до этого сторожил нас только своим храпом, вытянулся по стойке смирно и нелепо попытался отдать честь. В отделение бодрой походкой прошел Роше, вполне выспавшийся, но не очень довольный, и еще два каких-то человека. Если судить по их одеянию, это были люди из его личного отряда. Вернон остановился перед камерой и тоном, не предвещающим ничего хорошего произнес:

– Только не думай делать глупостей, Эмергейс. Сейчас на тебя наденут наручники, и мы пойдем… поговорим. Любое твое лишнее движение будут расцениваться как побег.

Я вздохнула и встала. Голова немного прошла, но не настолько, чтобы можно было чувствовать себя свежей и отдохнувшей. Скорее, состояние было таким, словно по мне прошлось стадо мигрирующих мамонтов.

На меня нацепили ржавые наручники весом с килограмма два каждый – это не добавляло ни счастья, ни радости. Я в первый момент вообще испугалась, что упаду, но меня резво подхватили под белы рученьки и потащили по каменному коридору, мимо таких же камер, в которой сидела я. В одних, очень маленьких, видимо одиночках, находились особо буйные. При нашем появлении некоторые начинали вопить и улюлюкать, другие просто ковырялись в носу. В некоторые вход вообще был наглухо закрыт массивными дверьми с внушительными замками. Там, видимо, рассиживают совсем опасные преступники. Возможно, что за одной из них сейчас находился Геральт. Думаю, ему нехило досталось. Возможно, его пытали. А что, если и меня тоже будут? Сознание помутнело на мгновение, но падать в обморок я передумала.

От нервного напряжения организм сделал то же, что и всегда в подобных случаях– чихнул. Однако ни Роше, который шел передо мной, ни его бойцы даже не вздрогнули от неожиданного звука. Лица моих конвоиров вообще не отображали никаких эмоций – суровые, каменные физиономии смотрели только вперед. Щадя больную ногу, они шли не быстро, но напрасных иллюзий, что меня ведут к выходу, я не питала. Уверена, отправят в, так называемую, «переговорную» – место, где умеют добиваться признаний. «…и мы пойдем… поговорим» – вспомнились мне слова Роше. А разговор этот, уверена на все сто процентов, будет проходить в том же стиле, что и со жрецом монастыря сутками ранее. Не поймите не правильно – я не трусиха. Но и не храбрый Мальчиш-Кибальчиш. Если меня будут истязать… от этих мыслей становилось дурно.

Наконец, передо мной раскрыли дверью. В комнате, куда меня бесцеремонно втолкнули, на стол накрывала высокая светловолосая женщина, с короткой стрижкой и в камзоле Синих Полосок. Она посмотрела на мою побитую особу без злобы, даже с некоторым сочувствием и ободряюще улыбнулась. Девушка показалась ангелом среди кучи злобных демонов. Я опустила взгляд на стол, который она собирала – жареная курица, свежий хлеб, сыр, чайник.

Вот это поворот. Они решили меня накормить? Последний завтрак умирающему? Это же вроде как дело чести для государства, хотя и бесполезный перевод продуктов. А может они боятся, что от голодухи я отключусь раньше времени и нельзя будет ничего добиться? Скончаюсь, как жрец, а им это не нужно.

Меня посадили за стол и сняли кандалы. Однако я, пребывая в некотором шоковом состоянии, туго соображала, поэтому могла только хлопать ресницами и мысленно взлетать. Роше кивнул своим людям и все трое – конвоиры и женщина – вышли, тихонько прикрыв дверь.

– Рассказывай, – вздохнул Роше и плюхнулся на табуретку, сбрасывая строгость со своего лица. С противоположной стороны стола сидел тот Вернон, с которым меня познакомил почивший король: наглый, деловитый мужчина средних лет, способный облить тебя словесными помоями одним только взглядом. – Как ты до такой жизни докатилась? Сообщница убийцы, государственная преступница и прочая-прочая-прочая, – однофамилец известной конфетной фабрики взял со стола одну из куриных ног, повертел ее в руках и жадно откусил здоровенный кусок.

– Что рассказывать-то? Что бы не произошло – это не я. Честно, – обычно такая отмазка хорошо работала еще дома, перед мамой. Верите, или нет, но «не я» – были первыми словами, которые я вообще удосужилась произнести в этой жизни. Умиляет, правда? Но Роше не мама, и, скорее всего, был другого мнения.

– Не стесняйся – угощайся, – темериец-патриот подвинул кружку с какой-то жидкостью. – Последний завтрак, скоро тебе будет не до этого.

Юморист хренов. Знает, как напугать и ввести в состояние тихой паники. Я снова чихнула. Вот всегда так. Стоит начать слишком сильно нервничать – и меня не остановить. Видимо, так мой организм справляется со стрессом.

Я взяла небольшой кусок хлеба. Откусила. Вроде не отравлено, но на всякий случай, я с подозрением покосилась на кружку:

– Вы меня отравить хотите?

– Нет, там обычная вода.

Я снова прищурилась на главу Синих Полосок. Странно все это, мне тут тонко намекают на казнь, но – кормят. Тащат, чтобы пытать и – разговаривают. Что-то тут не так. В моей голове происходит когнитивный диссонанс, надо срочно прояснить ситуацию, что бы уже наверняка быть уверенной – впадать в тотальную панику или уже нет.

– Что мне рассказывать? – спросила я.

– Начни с самого начала. Весь вчерашний день с момента пробуждения, – откликнулся Роше с набитым ртом.

– Зачем?

– Я хочу знать, насколько ты ко всему этому причастна. Твой друг убил нашего правителя, а ты могла знать о его планах и никого не предупредила. По сути, была соучастницей заговора с целью государственного переворота.

– Геральт совершенно точно не убивал короля. И я тоже, – я раздраженно мотнула головой и, наконец, отпила из подозрительной кружки. Хм, и правда вода. Обычная, кипячёная, еще даже слегка теплая вода. Я присосалась к посудине, выхлебав все в три глотка. Только сейчас в голове прояснилось и я поняла, что смертельно хочу есть, пить и спать – все навалилось разом.

– Я знаю, именно поэтому я и прошу тебя все рассказать.

– А если я откажусь?

– Тебя будут пытать, а потом повесят как сообщницу.

– А если мы не причастны?

– Ты отказываешься делиться информацией – значит что-то у тебя на душе не чисто, – меланхолично заявил Роше, попутно отламывая ломоть хлеба. Если бы он вздумал такой кусок кинуть голубям, то, при точном попадании, запросто мог бы прихлопнуть парочку пернатых. Ну, или дракона того…

Я вздохнула. Он прав, лучше все самой рассказать, ибо я и правда ничего такого не задумывала и даже об убийстве короля узнала от накинувшихся на меня солдат. Они же практически устроили линчевание на месте, но перед тем как отрубиться, я слышала, что Роше попытался меня защитить – значит он, как минимум, не враг. А еще, тут хотя бы кормят. Потом не известно, когда дадут еду и не факт, что какой-нибудь Чуча не решит отобрать ее с боем.

Я начала свой рассказ. От утреннего смутного пробуждения в полутьме, до момента, когда меня огрели чем-то по голове. Про сон о суде, я благоразумно умолчала. На неподготовленного человека такие рассказы действуют удручающе – у лучшем случае вместо камеры меня могли бы отправить в дурку. По ходу повествования Роше задавал уточняющие вопросы, пытаясь заставить припомнить мелкие детали. На месте, где Геральт упомянул про скояʼтаэлей, собеседник нахмурился.

– Он ничего больше о них не говорил?

– Нет, только то, что ты тоже слышал, – я пожала плечами и закинула очередной кусок мяса в рот. – Король же сказал, мол, потом обсудим. А так, у нас с Геральтом не было особенно времени тихо пошушукаться в темном уголке. Ты, кстати, почти все время был со мной, если не помнишь.

Я не знаю, сколько я рассказывала, может, минут сорок, может и час. Однако, когда рассказ подошел к концу, я осознала, что скоро придется снова вернуться в камеру к очаровашке Чуче и его друзьям. Во время повествования я тянула время, прихлебывая воду, но сейчас она, казалось, уже булькала в зрачках, а других идей, как потянуть время нашего «свидания» подольше у меня не было.

– Что теперь? – нетерпеливо спросила я.

Роше не ответил. Наверное, переваривал информацию, которую услышал. Он смотрел на пламя свечи и явно размышлял о своем, отдаленном и абстрактом, за пределами моего понимания. Мне даже показалось, что слышала, как начали скрипеть его мозги от слишком сильных стараний. Хотя, чего это я. Теперь он мне вроде как помог, нельзя о нем плохо думать. Но выводить его из умственной прострации нужно – я должна знать, что будет со мной дальше.

Я хлопнула в ладоши, стараясь сделать это как можно громче. Звук, отраженный от стен полупустой камеры эхом пронесся по комнате, оглушая даже меня:

– Ку-ку! Марс, я – Земля, приём, как слышите меня, приём?

Роше вылупился. Буквально. Глаза стали огромными от удивления:

– Что?

– Ничего, проехали, – я от волнения совсем забыла, что общаюсь с тем, кто не в курсе, что я немного не отсюда и который будет внимательно слушать и переваривать каждое слово. Думаю, знать астрономию одной далекой-далекой галактики ему не стоит. – Я говорю, что со мной будет дальше?

– Ничего, тебя выведут отсюда и доставят на корабль к Меригольд.

– Трисс! – я от радости даже подпрыгнула на табуретке. Мебель, не ожидавшая такой повышенной активности, предупреждающе заскрипела, угрожая развалиться под моим весом. – Она жива? С ней все хорошо? Где она?

– Сама у нее спроси обо всем, – отмахнулся от меня Роше. – Сейчас тебя выведут из тюрьмы и мои люди сопроводят тебя к чародейке. Она должна уже быть на корабле вместе с вещами, которые удалось забрать из лагеря. Отплываем утром.

Роше встал и направился к выходу, оставив меня в глубокой задумчивости. Он хочет отправить меня к Трисс – значит в камеру я не вернусь. Саму магчику он уже отправил на корабль и предлагает нам бежать отсюда куда подальше. Он помогает нам. Просто так? Что здесь происходит?

– Погоди, – я кинулась за ним, но на пол пути остановилась. – А что с Геральтом?

– Я поговорю с ним чуть позже. Вы скоро увидитесь. Бьянка! – из-за двери показалась та самая женщина с короткой стрижкой. Ее командир кивнул на меня. – Проследить, чтоб добралась невредимой.

И вышел.

Бьянка улыбнулась, приоткрыв дверь пошире. Я поковыляла следом, но в голове крутилось только одно: «Куда мы теперь плывем?». Те же суровые ребята взяли меня под белы рученьки и потащили к выходу.

На улице я осознала все радости свежего воздуха – не единого запаха тухлятины, помойки или блевотины. Красота. Спутники же этой радости не разделяли и не дали постоять и минуты, вдыхая утро полной грудью. Меня грубо подтолкнули в спину, намекая, что не стоит тут долго маячить аки истукан. Мы двинулись дальше, но прошли, от силы метров сто – показался причал на котором нетерпеливо взад-вперед, огибая одни и те же ящики, как челнок, расхаживала чародейка. Уже издалека было видно – Трисс вся на нервах. Казалось, даже воздух вокруг нее наэлектризован и вот-вот начнут полыхать молнии, а вся пристань взлетит в последний путь к стратосфере.

– Аника! – наконец-то она меня заметила. Я только начала шагом хромой лошади ступать на причал, а подруга уже чуть не сбила меня с ног. А потом сжала в своих объятиях так, что помимо головы и нижних конечностей заболели ребра. Она вцепилась в меня, словно я сейчас растворюсь или убегу обратно в тюрьму. До ушей стали доноситься приглушенные жалобные всхлипы и сетование на злую фортуну.

– Трисс, хватит, – мягко сказала я, погладив ее по хребту. – Все, конечно, полная жопа, но я с тобой. И Геральта, сказали, скоро тоже приведут. Не плачь, дорогая, – я снова погладила волшебницу по спине, пытаясь успокоить. Приглушенные рыдания постепенно стали сходить на нет, а объятия ослабевать.

– Барышни, может потом будете обниматься и плакать? – подал голос один из моих конвоиров. – Тут не безопасно, вас могут заметить.

– Ты прав, Шеридан, – рассеяно кивнула чародейка. – Пойдем, Ани, там ты сможешь поесть и отоспаться. И переодеться. От тебя воняет так, словно твоей одеждой мыли полы во всей тюрьме. А потом на пару минут закинули в выгребную яму, чтобы лучше пахло.

– Ты не представляешь, какой очаровательный запах там, внутри, – я показала на возвышающуюся крепость. Теперь она казалось маленькой и с весьма забавной архитектурой, что не умоляло мнения о том, что внутри твориться настоящий пиздец. – На корабле есть медикаменты? У меня коленка размером с Реданию и, похоже, не хилое сотрясение мозга.

– Конечно-конечно, почему я сразу не подумала? – взволновано проговорила Трисс. – Я тебя осмотрю. У меня еще осталось немного магии – смогу подлечить или, хотя бы снять боль. Кушать хочешь?

– Нет, спасибо, – я покачала головой. – Меня уже Роше накормил.

Магичка удивленно изогнула бровь, но ничего не произнесла.

Стоило войти в каюту, как я поняла – смертельно хочу спать. Однако, Трисс, в своей гиперопеке, не дала сразу исполнить задуманное. Первым делом чародейка осмотрела мою голову – помимо шишки, там обнаружились еще несколько синяков, ссадин и одна, не очень глубокая, но все-таки рана. Магии Трисс могло не хватить, что бы ее залечить, поэтому мы стали действовать по старинке – перевязали многострадальный кумпол, на который постоянно сваливаются неприятности. Потом чародейка, с помощью волшебства, сняла с коленки опухоль. Но ее мы тоже, на всякий случай перевязали. Подруга меня умыла, расчесала волосы особенной расческой, дабы вшей не разводить и помогла переодеться. В зеркале, слава богу, вместо ужасно растрепанного опухшего лоха вновь отражалась молодая девушка приятной наружности и всяческих прочих достоинств. Я даже сама себе понравилась. Все же подруга-чародейка – ценное приобретение. Из любого дерьма, вроде меня, в состоянии сделать конфетку.

Пока мы занимались отнюдь не боевыми ранениями, Трисс рассказывала, что же произошло: во-первых, из моей жизни выпали не сутки, а почти трое. Во-вторых, все началось из-за того, что кто-то убил Фольтеста, причем где-то минут через десять, после того, как улетел дракон. Убил на глазах у маленьких бастардов, которые теперь в голос вторили, что там было два ведьмака. Один пытался защитить, другой убил. Но детские показания на веру не принимались, и всё благополучно свалили на Геральта. Сама Трисс потеряла дом в Вызиме, все свои титулы и должность королевской советницы. В-третьих, теперь самые родовитые дворяне и приближенные к королю советники начали грызться за трон. Ведь Адда, дочь Фольтеста, умерла, и других наследников у него не было.

Помню, Геральт дважды спас ее от проклятия стрыги: когда она была маленькая и около двух месяцев назад. Однако, судьба была к ней явно не благосклонна – меньше, чем через две недели, она умерла, подавившись прямо на своей свадьбе с Радовидом V, королем Редании, морковкой. В обеих странах был объявлен траур, но у нас он продлился не долго – Ла Валетты восстали и все благополучно забыли про треклятую рыжую принцессу.

Кроме того, в соседнем Аэдирне недавно кто-то отрубил голову королю Демавенду и третий король (вот развелось их!) Хенсельт решил под шумок отобрать себе кусок долины реки Понтара, что тоже осложняло ситуацию. Все эти тайны большой политики и не прекращающаяся игра в войнушку давали местным дворянам возможность получить поддержку любой из сторон для возведения своих распрекрасных задниц на управление государством. Всё, по-сути, сводилось к банальной грызне, обливанию друг друга водой и спорам с пеной у рта, у кого больше пиписька… ой, простите, древнее и знатнее род.

Трисс говорила и говорила, называя фамилии претендентов на трон, но я почти не слушала. В моей голове мысли паровозиком катились только по двум станциям: «я снова попала в какое-то дерьмо!» и «что же теперь будет?». От монотонного голоса волшебницы и своих нелегких мыслей я не заметила, как заснула.

====== Глава 3. Сказ о том, как гитара может скрасить любое, даже самое унылое путешествие. ======

– Песню, как говаривает один мой знакомый,

не задушишь, не убьешь…

– Песню – да. Но песенника – вполне.©

А. Сапковский. Владычица озера.

Лунтик в начале каждого мультика говорит: «Я родился!». Я, похоже, в начале каждой главы буду говорить: «Я проснулась!». Банально, конечно, но ведь это правда.

Я проснулась.

Голова не болела, но в процессе сна я много ворочалась – повязка сползла со лба на нос, а кое-где даже запуталась в прическе. Пришлось распутать и повыдирать немного волос, коих, на славу, несколько сот тысяч в моей голове. Сев на кровати, я глубоко задумалась о том, сколько сейчас времени. Было темно, в единственном окне были видны звезды и полумесяц. Все становится понятно – «Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город…» Стоп, Трисс говорила, что мы отплываем в три часа утра. А пейзаж за окном не меняется: я все еще вижу проклятую тюрьму, а значит, корабль стоит.

Я вприпрыжку бросилась на палубу и едва не налетела на Роше, который спокойно, никому не мешая, курил трубку рядом со входом в кубрик. Прежде чем он успел полить меня и всю мою родню грязью, я спросила:

– Где Трисс?

– Там, на причале, – Роше указал куда-то во тьму. – Ждет Геральта, он вот-вот должен появиться.

Я подошла к перилам, оперлась на них и стала вглядываться в ночь, ворча себе под нос о плохом зрении. Трисс действительно ходила по причалу, в темноте её светлая курточка мелькала туда-сюда. Как и днем, чародейка слишком взволнована, чтобы устоять на одном месте. Видимо, каждый побеждает стресс по-своему: магичке нужно ходить, я – чихаю, а Геральт – пьет. Отличная у нас компания неврастеников-истеричек подобралась.

– Ваш ведьмак распугал всю охрану, – спокойно сказал Роше так, словно это все, что кругом твориться – скучные серые будни и с ним каждый день случаются дворцовые перевороты. – Теперь мы не уплывем незамеченными.

– Это важно? Разве мы отправляемся не на поиски убийцы? – об этом мне тоже разболтала чародейка, почти перед самым сном. Она разболтала, что Фольтест для Роше был кем-то вроде отца, найти убийцу которого было бы делом чести и попыткой отдать должное за стремительно построенную карьеру и прекрасное отношение монарха к некогда сопливому юнцу с самого дна темерского общества.

– Да, но не стоит, что бы каждая собака знала, что главному подозреваемому помогают Синие Полоски, – Вернон фыркнул и удалился.

Как бы в подтверждение его слов откуда-то сверху до нас донеслись крики: «Убийца короля сбежал!!!». Я с беспокойством посмотрела вверх. Если Геральта убьют, то придется побыть очень-очень расстроеной, ведь он мой единственный источник дохода и питания, а также человек, которому я уже кучу раз обязана жизнью. Правда, не будь ведьмака, я вряд ли бы столько раз рисковала ей, но чего уж там… Это мелочи. Зато жить не скучно и всегда что-то новенькое.

Тем временем Трисс побежала на корабль, волоча за собой за руку здоровенную тушку безвременно не скончавшегося ведьмака. Роше вышел на им на встречу, рявкнув вместо приветствия:

– Скотина! Обязательно было поджигать замок? Ты должен был выбраться незаметно! Зачем проливать реки крови?

– Ты оставил мне ключ от кандалов, но не шапку-невидимку, – Геральт взобрался на палубу, и в свете факелов я заметила, что на его спине и груди практически нет живого места. Кучи больших и не очень ран собрались во единую одну сплошную мега-рану. Зрелище не из приятных. – Трисс, как ты?

– Я больше не королевская советница, – грустно вздохнула чародейка. – Я потеряла должность, дом в Вызиме. Говорят, я  ведьмачья любовница. Девка королевского убийцы.

– Ты сама хотела блистать в высшем свете, – невесело усмехнулся Геральт. – Ани?

– Я в порядке, если не считать сотрясения, – я указала на вечно сползающую повязку на лбу, которую не мешало бы заменить – кое-где на ней уже были следы крови. – Мне, слава богу, досталось меньше, чем тебе.

– Хорошо. Я волновался, что с тобой случилось что-нибудь страшное.

Нашел повод переживать, когда сам был в тюрьме. Ох, Геральт-Геральт.

– Нет короля – нет законов, – вмешался Роше. – Теперь в Темерии правят гниды вроде Кимбольта и Маравеля. Только старый Ян Наталис еще может навести порядок.

– Наталис далеко, – возразила Трисс. – К тому же, у него нет шансов на корону – он слишком низкого происхождения, в отличие от барона Кимбольта.

Я улыбнулась от внезапной мысли: просто представьте, все эти люди разворачивают предвыборную программу. Всюду плакаты: «голосуйте за Кибольта!» или «Маравель – надёжность, стабильность, сохранение ценностей!», и, как апогей: «Ян Наталис – отбился от Нильфгаарда, стал героем Севера – а чего добился ты?». А потом кметы, солдаты, купцы, словом – все… пойдут голосовать! Вот будет умора. Первая демократическая республика Темерия.

– Давайте не будем о политике, – взмолился ведьмак. – Ты узнал что-нибудь об убийце?

– Неделю назад мой информатор сообщил, что во Флотзаме видели здоровенного лысого мужика рядом с Йорветом, – ответил Роше. – Его портрет совпадает с твоим описанием.

– Значит, во Флотзам. Долго туда плыть?

– Пару дней. Фактория лежит в лесах, на границе с Аэдирном. Там и хозяйничает Йорвет. Вы готовы?

Геральт посмотрел на нас с Трисс, скромно притихших и изображающих саму покорность. Затем кивнул:

– Отправляемся. Трисс, давай уединимся? Ты займешься моими ранами, – тон его говорил, что он отнюдь не ранами хочет заняться, и вообще они не особо мешают. Ему необходим активный отдых и может быть, немного вина. Чародейка радостно закивала. Но тон Геральта резко изменился, стал строгим: – И расскажешь о Йеннифер. Всё, в подробностях, – тут с лица чародейки улыбка начала сползать. – Даже о том, о чем говорить не хочется. Даже о том, что может быть больно.

– Все на палубу! Эй, на швартовых! Берегите борт! – взревел Роше, отходя от нашей компании. По всей вероятности, мы тут ему уже осточертели со своей романтикой и повышенным градусом глупости на квадратный метр.

– Якорь чист, капитан! – отрапортовала Бьянка.

Мы отплывали. Я вернулась обратно в свою каюту и упала на кровать, вновь забывшись сном.

«… три часа ночи, глаза мои слипаются, но кружка кофе – уже шестая за ночь – вновь бодрит меня. Завтра надо сдавать курсовой, а у меня написана только половина. Не то, что бы я нерадивый студент, но в этот раз я что-то затянула и теперь отдуваюсь за свою лень. Как говориться: я в тебя поступила, я тебя и закончу!

Соседка по комнате заворочалась во сне, сладко причмокивая губами. Она сидит на диете и, голову даю на отсечение, ей сейчас сняться горячие пирожки с мясом или сыром. Не понимаю – она стройная, как тростник, но упорно голодает и ничего не желает есть. Тем самым мешает моему жирному тельцу существовать в зоне комфорта, и заставляя совесть грызть меня изнутри. Причем, совесть лопала отнюдь не жир. Иначе, как я оставалась такой пухляшкой?

Я потрясла головой и потерла переносицу – очки натерли. Так, хватит отвлекаться. Сегодня я прикончу тебя, гребаный курсач. Итак, название главы я уже напечатала. Начало положено. Осталось развить основную мысль, которая могла бы поместится в три строчки, но раздувать которую придется на страницы… хм… четыре. Эх, была – не была.

Тук-тук-тук.

Руки замерли в миллиметре от кнопки на клавиатуре. Мне послышалось?

Тук-тук-тук.

Нет, не послышалось. Кто-то стучался в стекло. Я напряглась, ко мне редко кто заглядывал, особенно таким экстремальным способом – через окно. Все-таки восьмой этаж. Приоткрыв штору, я увидела узкое, вытянутое и крайне бледное лицо. Черные волосы, падающие на плечи уже покрылись предрассветным инеем. Весь вид ночного гостя выражал усталость и крайнюю замученность. Я вздохнула и открыла окно.

На подоконник ступил Локи, и, без прелюдий, не откладывая в долгий ящик, произнес:

– Мне нужна твоя помощь!..»

– Ани, солнышко, вставай, – меня легонько потрясли за плечо. – Вставай, говорю.

– Что-то случилось? – оторвать голову от подушки было выше моих сил, поэтому я наоборот попыталась зарыться в нее поглубже. Вдруг сработает эффект страуса, и меня не узнают без головы? – Если на нас напали, то пусть подождут. Пару часиков. Я еще сплю.

– Аника, мне скучно-о-о, – капризным голосом протянула Трисс и снова начала меня трясти, попутно стаскивая одеяло. Становилось холодно, поэтому я попыталась вцепиться в него со всей дури, однако магичка была хитрее – она просто телепортировала его в неизвестном направлении и стала щекотать ступню.

– Я-то чем могу тебе помочь? – недовольно пробурчала я, поджимая под себя ногу. Скучно ей, видите ли.

– Поговори со мной, – Трисс продолжала щекотать, уже на талии. Я резко села, и осознав, что этот сон не вернуть, со злости атаковала её подушкой. В ответ на меня накинули назад одеяло, пытаясь в нем запутать. Я перебросила его обратно на чародейку, за что прилетело второй подушкой. Я поймала момент и, пока рука Трисс была неплотно прижата к телу, скользнула в район подмышки и нанесла ответную атаку щекоткой. Минут десять мы боролись, прыгая по всей маленькой каюте, словно ахалтекинские скакуны, и громко смеялись. Наконец, я завалила Трисс на кровать и закутала в одеяло, лишая дальнейшей возможности нанести какое-нибудь поражение.

– Это тебе за то, что ты меня разбудила, – с этими словами я накинула на ее голову подушку и встала умываться.

– А хде Хералт? – пробурчала я, попутно пытаясь почистить зубы порошком. Это была какая-то адова смесь пепла, мела и еще какой-то фигни (может быть, экстракт преисподней, кто знает?), имевшая на редкость отвратительный вкус и едкий запах. Не рекомендуется проглатывать, чтобы не получить заворот кишок. Вот уж меньше всего я думала, что когда-нибудь буду скучать по зубной пасте.

– Он на палубе, меряется силой с солдатами Роше, – пожаловалась чародейка, поправляя прическу. Ее восхитительные рыжие локоны потеряли форму в процессе наших веселых баталий и теперь она походила на настоящую ведьму – растрёпанная, взъерошенная, с полнейшим хаосом на голове и хитрыми зелеными глазами.

– Мальчики такие мальчики, – хихикнула я. – А ты чего там не осталась? Не думаю, что это такое уж скучное зрелище. Разбудила меня, – я недовольно покачала головой, надеясь вызвать в ней совесть, которую та потеряла еще во время учебы в Аретузе, где познавала магическое искусство.

– Так ведь уже далеко за полдень! – расхохоталась Трисс. – Роше сказал поднять тебя хотя бы к полднику, чтобы ты потом не ныла, что хочешь есть.

– А сколько времени?

– Часа четыре, – ответила чародейка, разглядывая свои маленькие красивые ручки.

Трисс всегда была очень красивой, каждый сантиметр ее тела вызывал во мне лютую зависть: у подруги были густые, волнистые волосы, цвета «октябрьского каштана», как любил говаривать Геральт, и проницательные зеленые глаза. Правда, сама она признавалась, что во многом ее красота искусственная. Всё – результат магии. Во-первых, обычно на обучение магии девочек отправляют учиться только в том случае, если нет никаких перспектив удачно выйти замуж – хромых, кривых, недоношенных. И Трисс не стала исключением – одна нога магички короче другой почти на десять сантиметров, и, хоть это и откорректировали волшебством, она навсегда в глубине души осталась дурнушкой, которую обижал весь город. Во-вторых, престиж их профессии требовал от них «идеальной» внешности, которую они так же создавали себе магией. Чародейка никогда не указывала, что ещё она «поправила», но сама себе она старалась напоминать о том, что нет в мире ничего совершенного. В-третьих, подруга когда-то участвовала в ужасной битве на Содденском Холме, где ее изрядно искалечили. Настолько сильно, что сначала даже приняли за мертвую, и хотя Трисс давно уже оправилась от ран и даже шрамы свела магией, все равно стеснялась ходить с глубоким декольте и демонстрировать свое голое тело кому-нибудь, кроме своего суженого. Этим она во многом отличалась от своих коллег-волшебниц, которые не стеснялись никого и ничего, и как пингвины, не мерзли даже в самую лютую стужу с сиськами наголо. И в-четвертых, Трисс было уже очень под пятьдесят, она выглядела всего на двадцать и каждый раз переживала из-за какой-нибудь морщинки, которая имела наглость появиться на лице. В такие минуты чародейка становилась опасной и могла убить кого угодно ровно до момента, пока морщинка не будет сведена заклинанием. Порой я начинала ужасно завидовать – это же практически реальный фотошоп: корректируй, фильтруй, исправляй как хочешь свою рожу, фигуру и грудь. Но сколько бы я не просила Трисс помочь с моим жиром, нелепым лицом или хотя бы подправить немного зрение, она отвечала, что за это порой приходиться платить слишком высокую цену. Поэтому я смирилась с ролью вечно страшной подруги-инженю и осталась при родной внешности. Правда, порой на меня находила хандра, и я атаковала чародейку с новой силой, в надежде, что подруга скоро сдастся, и я тоже стану красавицей.

Я оглядела комнату в поисках своих вещей. Помниться, Роше говорил, что, мол, они уже доставлены на корабль. Ну и где?

Мой взгляд достиг чехла с гитарой. Рядом скромно ютилась дорожная сумка. Да, не густо. Если мы потеряли дом в Вызиме, то, скорее всего, большая часть моего шмотья кануло в небытие. В лучшем случае – на аукционы или распродажу, дабы возместить урон, нанесённый государству. В худшем – на помойку. Интересно, что сделают люди, которые обнаружат случайно оставленный мною калькулятор? Решат, что это чародейское устройство или счетная машина дьявола? Если до них вообще дойдет, что на нем можно считать.

Я подошла к своей любимой старушке, которую звали акустическая гитара Mustang MFG11 °C, с тонким корпусом. Ей было уже больше трех лет, и она оказалась одной из немногих вещей, которые мне разрешили взять с Земли. Играя на ней, я чувствовала умиротворение. Она была частью того мира, что я оставила позади, и именно это делало ее еще более ценной, чем все сокровища мира этого. Немного потрепанная, но такая родная. Гитара досталась мне в подарок от отца за успешное окончание школы. Я провела рукой по чехлу, и где-то внутри него, я уверена, струны отозвались тихим ласковым звоном.