Текст книги "Glaeddyv vort, beanna (GV, b) (СИ)"

Автор книги: I_NO

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 38 страниц)

– А как давно ты влюблена в нашего остроухого друга? – поэт стал совсем серьезным, словно сейчас услышит признание века.

– Где-то неделю, может чуть больше, – отпираться не было смысла. Если еще не каждая собака в Вергене об этом знает, то уже хорошо. Вчерашний наш «поход» мог лицезреть любой, а физиономию, выражающую при этом полное и бесконтрольное счастье вообще ни с чем не спутаешь.

– А когда ты решишься ему об этом сказать? – решил устроить допрос поэт. Кажется, на него нашел приступ синдрома «старшего брата»: надо узнать обо всем и дать офигительно-поучительный, но бесполезный совет.

– А ты думаешь, он не догадался? – с надеждой спросила я.

– Догадался, конечно, – разочаровал меня бард. – Вчера у него было такое лицо, словно его водой окатили. А потом еще стукнули пару раз по голове.

– То есть он был недоволен? – стало тревожно. Меня не раз отшивали. Я знала, какое это мерзкое чувство, и пережить его снова… увольте. Но в душе я прекрасно знала о том, что у Йорвета, кажись, уже и без меня личная жизнь похожа на мексиканский сериал с погонями и прекрасной дамой, поэтому вообще не планировала ничего говорить лидеру скояʼтаэлей, дабы не расстраиваться. Хватит, набегалась за парнями, довольно (Это я хорохорюсь, конечно. На деле мне просто ужасно страшно, что меня пошлют далеко, надолго и по весьма абстрактному адресу). Если что-то и должно случиться, то пусть он сам делает первый шаг на встречу отношениям с такой милой девушкой как я.

– Нет, это вряд ли, – Лютик немного пожал плечами. Он сменил тон на более мягкий и успокаивающий, словно готовился произнести какую-то утешающую речь и заранее похоронить наши отношения на метр от линии поверхности вниз. – Скорее он был очень удивлен. Слушай, я твой друг, правда?

– Конечно, – кивнула я, размышляя, к чему готовиться: начать спорить с другом или отбиваться от его железной аргументации.

– Тогда, как друг, я авторитетно заявляю – Йорвет тебе не пара. Он сумасшедший, с головой не дружит. А еще он убийца и профессиональный живодер. Только представь, сколько деревень он спалил и скольких людей запытал до смерти?

Да я уж догадываюсь, что он раньше отнюдь не морковку разводил и вносил свою лепту в прогресс сельского хозяйства. Скояʼтаэль, как никак. Активный лидер сопротивления. Красив, умен, благороден, улыбчив, приятен в общении, всегда готов сражаться на стороне добра… И всё это, увы, не имеет к Йорвету никакого отношения. Бунтарь и все прочие атрибуты романтического плохого парня с оружием прилагаются. Но сердцу не прикажешь, хотя иногда и очень хочется. Я вздохнула.

– Слушай, я не собираюсь начинать с ним сколько-нибудь серьезные отношения. Не забывай, я – Bloede Dhʼoine, weder`candel в его понимании.

– Если ты хотела сказать «мерзкое создание», то лучше использовать «Avsin`nanna» – мерзкая.

– Ну спасибо, Лютик, – я обиделась. Нашел в чем поправлять. – А еще другом себя зовешь.

– Вот именно, я твой друг. Лучший на свете, не считая Геральта. И пытаюсь уберечь тебя, пока ты окончательно не влюбилась в этого засранца. Твое сердце будет разбито на тысячу осколков, – высокопарно заявил поэт, трагически возводя очи к потолку.

У меня и так кусочек сердца отломлен. И потерян где-то на просторах Мглы. Ну, это если ты не знал.

– А еще, только слепой не заметит, что он влюблен в Саскию, – подал голос молчавший до этого ведьмак. Он решил устроить себе выходной – Трисс где-то по ту сторону Мглы, а драконоубийца никуда не денется при таком состоянии здоровья. Аэдирнская дева даже сама до туалета добраться не может, все лежит себе и стонет. Не сбежит уж точно, пара дней у нас есть – можно и отдохнуть. Тем более, что два из трех ингредиентов Белый Волк собрал.

– Геральт, ты окончательно её расстроил, посмотри, – указал на меня поэт. – Я пытался дойти к этому более безболезненно.

От того, что ты бы оформил мысль более расплывчато, её суть бы не изменилась, милый бард. И мне было бы все-равно больно. Ты не сможешь представить себе насколько.

Йорвет уже занял место в моем сердце, рассевшись на стульчике и уткнувшись в газетку. Любое напоминание о том, что я и так прекрасно знала, отдавалось неприятным ощущением. Словно на этом самом стульчике Йорвет раскачивался, громыхая как стадо слонов и ломая под собой пол. Но я решила ничего не комментировать и тихо надуться на весь мир. Слова здесь были бы излишними. Глядя на мое лицо, выражающее вселенскую скорбь, бард сказал:

– А знаете что, друзья мои? Вчера днем меня бросила одна местная дворяночка. Сказала, видите ли, я чересчур распущенный и вообще, мое лицо украшает доску самых известных развратников Аэдирна. И что я не способен к моногамии, – поэт возмущено вздернул нос. – Я? Да я сама верность! Просто храню ее многим женщинам. Ну, не важно… Предлагаю сегодня посидеть внизу и хорошенько перевести дух. Лучше всего разбитое сердце склеивает именно крепкий алкоголь. Проверено лично мной и многими другими выдающимися личностями.

Я с сомнением посмотрела на него. Такая мысль закрадывалась в голову уже давно – напиться вообще никогда не казалось плохой идеей. Тролли запивают свою любовь водкой – раз уж я их собрат, надо соответствовать. Правда, не в таких количествах, а то посинею. Вот только я не заправский алкоголик и не пятнадцатилетняя девочка, чтобы топить в вине свою глупую влюблённость. О чем я не преминула сообщить поэту.

– А Лютик, как ни странно, прав, – вдруг поддержал барда Геральт. Его глаза загорелись зловещим светом – обычно это означало пришедшую гениальную идею. Не всегда удачную. – Выпить бы не помешало. Просто потому что, например, сегодня… день рождения моей бабушки.

– У тебя же нет бабушки, ты – ведьмак, – напомнил бард.

– Не заставляй его чувствовать свою неполноценность, – улыбнулась я, вступаясь за друга. – Он же не почкованием на свет появился. У него где-то есть и мать, и отец, и, вероятно, даже бабушка, которая печет блинчики, надеясь, что непутевый внук таки заглянет к ней на огонек.

Все дружно рассмеялись. Я представила себе, как могла бы выглядеть мнимая бабуля ведьмака: тоже седая, хмурая старая карга, угрожающая всем, кто посмеет назвать ее любимого внучка убийцей, кочергой в форме буквы «зю». У нее передник из кожи василиска, отделанный клыками стрыги, и тяжелая рука. А по ночам, украдкой вытирая слезу гордости за такого очаровательного потомка, как Геральт, она вяжет свитер в маленькую черепушку и тёплые носки, благодаря которым ведьмак не болеет в зимнюю стужу. И бережет мишку, с которым тот спал в детстве, усталым вваливаясь в комнату из мучильни. А когда Геральт все-таки навещает её, она ворчит, что он похудел и его щечки потеряли прежнюю округлость. Потом усаживает за стол, наваливает целую миску жаркого и причитает, что внук Митрофановны, вон, солтысом стал, а его, непутевого Геральта, все по миру мотает, и она никак не дождется от него ни правнуков, ни даже помощницы по хозяйству. Еще долго описывая друг другу суровую ведьмачью бабулю, мы не переставали смеяться, придумывая на ходу все новые и новые подробности её жизни и беспокойств за Геральта. Настроение, до этого стремящееся к температуре абсолютного нуля, наконец поползло вверх. Все-таки друзья – гениальное изобретение человечества. Сначала сами в глаз дадут, а потом сразу же достают припасенную банку зеленки и замазывают раны.

– Так что мы решили? – отсмеявшись, спросил поэт. – Сегодня в семь мы собираем наше общество «Отчаявшихся Влюбленных» и кутим, что бы вся округа знала наши имена и шепотом рассказывала друг другу, что вот они, весельчаки, что умеют пить?

– Ну давай зажжем сегодня, – согласилась я. Ведьмак тоже закивал, как бы показывая, что дескать, он и не был против, а только «за» всеми руками, ногами и прочими поднимающимися органами.

Мне вспомнилось, как однажды мы пошли с подругами в клуб лечить разбитое сердце одногруппницы. Динамичная музыка, минимум света, максимум алкоголя. Обычно в американских комедиях люди просыпаются с утра с малознакомым субъектом в кровати, но в моем случае даже здесь было одно сплошное недоразумение. Я проснулась в обнимку с бутылкой «Джек Дениелс» и полной амнезией. В другом городе у родителей подруги. И все бы ничего, если бы это был хотя бы соседний город, а не город N, который находился почти за тысячу километров. Как мы туда попали за одну ночь не смог напомнить даже фотоаппарат. Его дисплей вообще ехидно отражал только каких-то трансвеститов, наше общее подруганское селфи на фоне карьера, находящегося далеко за городом. После этого я зареклась не пить из-за мужчин, даже за компанию. И сесть на ирландскую диету – три дня питаться только минералкой, святым духом и обетами трезвости.

Но нет правил без исключений. Если что, Геральт-то точно найдет меня и возвратит обратно целой и невредимой, только если его не унесет в противоположную сторону.

– Раз никто не против, тогда не вижу причин отказывать, – бард потер руки в предвкушении. – А пока, дорогая Аника, давай сядем за изучение языка, на котором ты сможешь доступно, в любой форме, высказать своему глупому эльфу, куда он может пойти со своей Саскией.

В назначенный час мы уже были в общем зале таверны. Начать решили с пива, ибо еще великий Бахус завещал никогда не понижать градус, а только постепенно набирать обороты.

К нам присоединились краснолюды – Ярпен Зигрин, Сесиль и Скаллен Бурдоны, их товарищи и, конечно же, дорогой друг – Золтан Хивай. Наши взаимные обиды и недопонимание с Ярпеном сразу были забыты, стоило только поведать краснолюду трагическую историю о безответной любви, которая еще даже не состоялась. Узнав о цели моего личного алкоголизма, он, как истинный джентльмен, старался оказывать должное внимание, утешая словами и периодически доливая в кружку все новые составляющие, делая ужасно ядреный коктейль, которым, при желании, можно было травить мышей, тараканов, а так же убирать накипь из чайника.

Рассказали мне и об истории знакомства Геральта со старыми товарищами. Оказывается, Ярпен – профессиональный охотник на чудовищ, почти что коллега нашего ведьмака. Раньше он состоял на службе у Хенсельта. Того самого, что стоял лагерем по другую сторону Мглы, готовясь к осаде, и именно поэтому краснолюд имел полное и безоговорочное право критиковать бывшего короля по всем статьям: Старшим Народам, даже не бунтующем, при нем живется не сладко. Великий Единорог вообще был скорее бандитом, грабящим собственное государство, чем более-менее адекватным монархом, что даже Фольтест на его фоне казался вполне демократичной и милой личностью.

Ведьмак и краснолюд были знакомы с незапамятных времен и даже вместе прошли битву под Бренной, о которой ходил столько слухов. Там же Ярпен встратил мою давнюю знакомую – Шани, которая вылечила его тяжелые раны и с тех самых пор краснолюд и отказался от своих претензий к человечеству. Увидев, что люди так же умирают и сражаются за свою свободу не хуже Старшего Народа, а в минуту опасности и вовсе не делят друзей на расы. Потому-то и перешел на сторону Саскии – Зигрин искренне разделял убеждения и идеалы Драконоубийцы на счет государства, где все могут спокойно сосуществовать.

Ярпен так же видел ту самую «смерть» ведьмака, во время погрома в Ривии и во всех подробностях описал внутренние составляющие тела Белого Волка и его спутников. Он лично, вместе с Хиваем, проверил его пульс, прежде чем оставить Геральта на поле сражения. Об этом погроме я и раньше много слышала от Трисс и самого «виновника торжества», но даже представить не могла, что все так запущенно. Всегда было интересно, как ведьмак оттуда выбрался, жаль, что он ничего не помнит.

Через время, когда я уже изрядно набралась и душа начала жаждать подвига, пришли музыканты. Ярпен, так же памятуя о том, что сердце красавицы склонно к изменам и переменам, а сегодня вообще в свободном доступе, первым пригласил меня немного потанцевать и очень об этом пожалел. Музыка оказалась очень заводной, и я стала учить краснолюда рок-н-роллу. Не прошло и десяти минут, как окончательно запыхавшийся мужчина, заявив, что он не привык к таким нагрузкам на ноги, упал на скамейку и его место занял Золтан. С ним мы стали учить фокстрот и румбу. Вдоволь намучившись, старый друг уступил меня Лютику – поэту единственному достался медленный танец, чем-то напоминающий вальс пьяных лягушат. Но, я уверена, что это не случайность. Бард долго ошивался рядом со коллегами, таинственно шепчась и оглядывая зал, а после того, как присоединился ко мне, музыканты резко оборвали веселый мотив на середине, очень нелепо и слишком заметно, и принялись наигрывать незатейливые, медленные мотивы. Едва мы начали кружится в такт музыке, я почувствовала, что мою спину прямо-таки бурят, стараясь сделать решето. Оглянувшись, я на минутку застыла. Недалеко от нас сидел Йорвет собственной ушастой персоной. Не помню, что бы заметила его сегодняшнее появление в таверне. Даже удивительно, что Его Высочеству не постелили красную дорожку, чтобы все могли лицезреть грандиозно раздутую самовлюбленность.

Может, Йорвет тут уже не в первый раз и вообще постоянный посетитель? Но он никогда ко мне не заходил. Еще один плюс в пользу аргументов Лютика – я скояʼтаэля интересую только как мишень для издевательств или по еще каким-то туманным причинам. Правда, сейчас лицо эльфа было очень красноречивым и утверждало об обратном – если бы взглядом можно было плавить стекло, от меня бы осталась большая лужа на заплеванном полу.

Может, он беситься из-за слухов, которые ранят теперь его гордость настоящего Aen Seidhe? Вчера весь рынок вполне мог решить, что у нас роман или нечто подобное, а сегодня таверна наблюдает ситуацию противоположную – я предпочла Лютика, да и сидит Йорвет за соседним столом, словно совсем чужой. Ну, так и есть, если уж рассуждать глобально.

Увидев, что я его заметила, Йорвет развернулся и оживленно принялся что-то обсуждать сидящими вместе с ним за столом товарищами. Как мальчишка, ей богу. Среди обитателей его стола был и Киаран. Он единственный, кто приветливо помахал мне рукой, но Йорвет ему тут же что-то сказал, увлекая внимание лучшего друга на себя. Его заместитель ответил, видимо, не самым вежливым тоном, потому что мужчины тут же начали спорить о чем-то на Старшей Речи под непонимающие взгляды своих соседей по столу. Некоторые из них тут же повернулись ко мне, оценивающе разглядывая каждую деталь внешнего вида. Я отвернулась к Лютику и положила голову ему на плечо.

– Он уже давно здесь, как ты его раньше не заметила? – поэт склонился над ухом, шепча слова с таким видом, словно он признавался, по меньшей мере, в вечной любви и безграничной преданности.

– Не знаю, – я решила поддержать его игру, поэтому сделала весьма счастливый и довольный вид. – И долго он уже наблюдает за мной?

– Не сказать, чтоб наблюдает, – ответил маэстро. – Скорее периодически оглядывает. И каждый его взгляд дольше предыдущего. Это не всякий может заметить, только мастер тонких человеческих душ, как я. А это о многом говорит, знаешь ли.

– Например? – не до конца поняла я его мысль.

Поэт пожал плечами, предпочитая закончить разговор и поплотнее ухватиться за талию – это был вообще первый случай, когда поэт безнаказанно мог трогать меня за что-нибудь, кроме рук. Лютик этим пользовался по полной программе. Я чувствовала его смущающие поглаживания в районе талии, поэтому немного отстранилась, чувствуя, что в штанах нашего, заметно пьяного барда, начинают выпирать отнюдь не ключи. Едва музыка закончилась – я почти убежала за стол, подальше от разглядываний и с облегчением плюхнулась на свое место. Я уже была пьяна настолько, что не составляло труда показывать своё «все равно». Есть Йорвет или нету, хоть бы черти забрали эту наглую морду в ад. Я демонстративно старалась его не замечать, но любопытство все равно порой брало верх над гордостью. Нет-нет, а я все-таки оборачивалась, но так ни разу больше не встретилась со взглядом зеленого глаза.

В голову пришел гениальный план. Я достала любимое складное зеркальце и открыв, положила на стол, так, чтобы Йорвет был в зоне отражения. Стараясь не очень палиться, я начала откровенно сидеть в засаде, чтобы поймать эльфийский взгляд и понять, что в нем заложено. Но упрямый эльф больше не поощрял меня своим вниманием, скорее наоборот, вел ту же политику полного игнорирования.

Среди его товарищей я заметила и эльфиек-женщин. Одна из них, я не знала ее имени, но все равно заочно ненавидела, сидела почти вплотную рядом с моим возлюбленным, буквально терлась об него. Списать на тесноту было нельзя. Места за их столом было предостаточно. Были даже свободные стулья и, возможно, свободные парни, но эта сучка все равно обхаживала именно Йорвета. Я дико ревновала, кусая губы, но все равно не оборачивалась. А ведь она красивая – даже по меркам эльфов, но это не приносило ей особенного статуса. Йорвет отвечал ей односложно, изредка улыбаясь… и в такие моменты я готова была выбрить ее черные космы и скормить скояʼтаэльскому командиру

Зря стараешься, милочка, тебе бы волосы отбелить, глаза карие и доспехи посолидней натянуть – тогда может быть он обратит на тебя свой взор до выздоровления своей преподобной Саскии.

Пока я устраивала акт шпионажа, краснолюды с ведьмаком вздумали покидать кости. Уже по устоявшийся традиции, играли на желание. Заметив в зеркале, как эльфийка в очередной раз успешно обратилась к Йорвету и сумела вызвать у него улыбку, я плотно присосалась к кружке с краснолюдским пойлом, в котором заметно прибавилось содержимого. Что бы не извращаться в названии, я назвала коктейль: «Этанол красоты» – самое оно для того, чтобы на время прекратить думать о лидере белок.

В голове кипели нешуточные страсти, причина которых меня игнорировала куда более успешно, чем это удавалось вашей покорной слуге. Даже прошла идея поймать Йорвета в темном переулке и наглядно объяснить, как мне все равно, что он так ко мне относится. Настолько все равно, что я с ним больше никогда-никогда не заговорю и пусть даже не пытается… С примерами и в картинках. Времени на это хватит примерно с пол часа, зато пользы будет вагон.

– Сидит тут и пьет, – вдруг пробасил Золтан, указывая на Йорвета. -А Саскии там ведь совсем плохо.

– Ну, он же не виноват в этом, – заметила я, пытаясь неожиданно его защитить. – Он бы не стал ее травить.

– Ага, не виноват. Все добреньким рядом с ней прикидывается. Тьфу, – Хивай сплюнул на пол, и запив мысль вином, продолжил: – А сам, на Совете, на сиськи её пялился, вот не совру. И к ней каждый день по два-три раза бегает, хвостиком виляет. Сидит там у постели, изображается страдальцем.

Лютик, услышав разговор, с тревогой посмотрел на меня и пододвинулся ближе, распуская вокруг себя флюиды моральной поддержки. Я глушила всплывающие ощущения безнадежности чем-то, на вкус напоминающим вишневую настойку, смешанную с вином, которая, наверняка, прекрасно горит.

Таких, пусть и придуманных подробностей, я знать не желала. Могут там хоть детей делать, хоть книжки читать, мне-то что? Может, он, в отличии от меня, надеется на взаимное чувство? И, я уверена, Йорвет-то его добьётся – уж на свою драконоубийцу он точно не кричит и руки не распускает. И будучи рядом, сразу бы подошел к ней, хотя бы что бы просто сказать: «Привет!». И прочая-прочая-прочая. Может, все же стоит настучать на него ведьмаку? Давненько из-за меня мужики не дрались.

– Я уверена, что Йорвет искренне уважает Саскию… – начала было я, пытаясь урезонить распалившихся от гнева краснолюдов, уже не скрывающих свое всеобщее презрение к скояʼтаэльскому лидеру. Разговор слышала вся таверна, вокруг затихли люди и жадно вслушивались в гневные выкрики наперебой возмущающихся друзей.

– Уважает? – хохотнул Ярпен, вмешиваясь в наш разговор. – Да трахнуть он её хочет, зуб даю. Посматривал на нее так, будто Саския – кость с остатками мяса, а сам он – пес оголодавший. Прям так и пожирал глазами. Если хочешь знать моё мнение, – нет, не хочу, Ярпен, но ты ведь все равно скажешь, – такие как он уже и забыли, что окромя половой ебли между бабой и мужиком могут быть еще чувства…

Дальше я не стала слушать. Погрузилась в себя и захлопнула изнутри дверцу. Эта компания знает, что обсудить для повышения моего морального духа. Я вообще подозревала, что мужчины гораздо большие сплетники, чем девушки. Просто у них разный формат. Вот чем разговоры о том, у кого какая машина не вписывается в понятие «сплетня?». Или в тихую поведать друг другу, мол, Микула может вдарить в челюсть так сильно, что ты забудешь, как срать и дышать. И отношения они так же обсуждают, просто у девушек это звучит более приятно. Не «трахнул», а «переспали», не «блядство», а «свободные отношения». Но особой разницы нет.

– А Саския сама не лучше, – вздохнул Сесиль Бурдон. – Бабы, они ж дуры. Вечно летят на свое дерьмо, а потом страдают.

Вот она! Вот она! САМАЯ ЗДРАВАЯ МЫСЛЬ ЗА ВЕСЬ ВЕЧЕР! Никогда в жизни не слышала такого точного описания подобной ситуации. Йорвет, конечно, себя говном не считает, но миллионы мух не могут ошибаться. Хорошо бы записать эту фразу на руке и, когда я вновь почувствую себя несчастной из-за любви к какому-нибудь придурку, буду повторять ее снова и снова. Это, определенно, должно стать мантрой. Краснолюды еще мучительно долго обсуждали отношения лидера скояʼтаэля и драконоубийцы. Если они не прекратят, то Геральту придется нести меня на руках, ибо с каждым новым этапом консилиума, посвящённого отношениям драконоубийцы и Йорвета, я все больше и больше подливала себе в кружку настойку, чувствуя, что скоро, вопреки желаниям, она пойдет обратно. Темное, запутанное осязание реальности опустилось на меня. Мир вокруг смазался и стал не четким. А нет, это я очки заляпала, извините. Краснолюды слишком громко говорили, словно призывая духа ярости Йорвета, и были услышаны. Под конец они кричали на весь зал. Эльф долго игнорировал, терпел, пыхтел, сломав в руке стакан, но когда Ярпен ляпнул: «Трахнет Саскию и сразу же уведет свой отряд назад!» встал и, багровея, направился к нашему столу. Лицо Йорвета в очередной раз приобрело выражение, с которым можно идти на охоту на медведя вместо рогатины. Все резко замолчали, смотря как бешеный дух черной тучей движется в нашу сторону.

– Не хочешь ли повторить, sell, свои последние слова в моем присутствии? Как я понял, обсуждают за этим столом меня? – просил эльф елейным голосом, нависая над Золтаном, который только что, аккурат перед Ярпеном, утверждал, что если Саския даст Йорвету трахнуть себя, то он съест свою бороду вместе со всеми вшами. Я бы на это зрелище посмотрела. Однако, Золтан весь вечер старался меня развеселить, и, к тому же, был моим другом, а значит стоит вступиться за него – если Йорвет попытается что-нибудь сделать, то тяжелая артиллерия в лице ведьмака пока еще под боком. До следующего дня эльф не доживет.

– Спокойствие, только спокойствие, – я начала вставать из-за стола, и пошатываясь, пыталась перебороть сошедшую с ума гравитацию.Серьезно качало из стороны в сторону, будто я проехала на поезде больше недели. Ярпен тоже вскочил, готовый в случае необходимости сойтись в схватке с лидером скояʼтаэлей. Еще чуть-чуть и будет драка, а это не правильно. Это дотракийская свадьба без двух-трех убийств считается унылой, а мы не в «Игре Престолов»… и у нас не свадьба.

– Не вмешивайся, Amadanwed, – посоветовал Йорвет, насмешливо качая головой. Видать со стороны я не выгляжу презентабельно и вообще, возможно, откровенно жалко.

– И все же у нас цивилизованное общество, – решил помочь Лютик. – Если хотите бить друг другу морды, стоит выйти на улицу.

– Да я хоть сейчас, – с готовностью согласился Зигрин. Он доставал эльфу едва ли до груди, но взъерошенные волосы и агрессивный взгляд говорили о том, что Ярпен не трусит и готов доказывать свою позицию огнем и мечом. Боевой бобер, коренастенький, твердо стоящий на земле – просто, не дать ни взять. – Не боишься руки свои замарать о краснолюда?

– Я боюсь кровью заляпаться, у меня кафтан новый, – в тон ему отвечал эльф.

Дело пахло жареным, я попыталась выйти из-за стола, при этом не упасть (Гравитация, бессердечная ты сука! ©Шелдон Купер) и поместить свою пухленькую тушку между ними. Но, оказавшись в полностью вертикальном положении, ощутила невыносимую тошноту и головокружение. Этиловый фреш пошел против течения, забирая с собой и всю принятую сегодня пищу, провоцируя пообниматься с туалетом. Я поспешила удалиться, дабы не распугивать посетителей зеленым лицом и нелицеприятным внутренним составляющим, что вот-вот вылезет наружу. Вернувшись из уборной, я обомлела. Йорвет, как ни в чем не бывало, занял мое место и играл в кости с краснолюдами, весело переговариваясь и шутя о каких-то непонятных вещах. Увидев меня, рот его скривился в победной ухмылке, и он что-то сказал на Старшей Речи – его фраза заставила улыбнуться весь стол. Заранее обидевшись, я покрутила пальцем у виска, выругалась по-русски и решила приземлиться на колени к Лютику.

Поэт точно никогда ни в чем не откажет, а свободного стула больше не водилось – эльф занял последний. Йорвет посмотрел на эту выходку индифферентно, лишь выразил соболезнования барду по поводу слишком близкого источника неприятностей. Лютик, с ярко выраженной радостью, заверил, что такое внимание от моей персоны – предел его мечтаний, о котором он только мог помышлять. Затем, отвернувшись от эльфа и приобняв меня, шепнул на ухо:

– Ты дразнишь меня, о, прекрасная дева?

– Не тебя, – я немного улыбнулась и совсем в ухо, почти беззвучно добавила, не заметно кивая головой в сторону Йорвета: – Не обольщайся давай. Что тут произошло вообще в мое отсутствие?

– Ай! – взвыл прямо в ухо поэт, дергая одной ногой, как обезумевший. Из-за этого меня малость потрясло, пять баллов по шкале Рихтера, а вот Йорвет, наоборот, с подозрительной ухмылкой углубился в игру.

– Ты чего, блин?

– Твой дурной эльф больно ударил по ступне, – тут же наябедничал поэт, прекращая дергаться. На всякий случай одну руку он сразу же убрал подальше, как бы заранее ограждая себя от дальнейших посягательств на мое тело, но с коленей прогонять не стал. Затем, покосившись на скояʼтаэля, поднял кружку и возвестил:

– За любовь, моя дорогая! Я пью за все ее составляющие – от высоких слов до похотливых действий!

Все дружно присоединились к тосту.

Где-то еще часа два я тихо страдала на коленях поэта и пила горькую прикусывая перспективными лишними сантиметрами на талии, которые здесь по ошибке звали закуской.

Йорвет любой вопрос оставлял без ответа, зато, едва расслабившийся поэт вновь попытался обнять меня нежнее, чем того требовала ситуация, сразу, со всей своей дури наступал Лютику на ногу, отдавливая пальцы. Я точно знала, что это больно, потому что, когда я решила в очередной раз подразнить эльфа и принялась гладить поэта по голове, мне достался такой смачный пинок под задницу, что в полете я чуть не перевернула стол. А на возмущённый возглас, эльф просто пододвинул стул ближе и почти с боем попытался отогнать меня от Лютика, призывая мою пьяную голову пойти уже проспаться да не мешать играть своими пустыми обвинениями. Спасло от новых синяков только то, что кто-то предложил выйти на свежий воздух. Мы вывалились на улицу всей шумной компанией, распугивая всех бродяг и забулдыг. Дабы не тратить напрасно времени на праздные страдания фигней, Сесиль решил отвести нас к месту силы, заявляя, мол, там обязательно найдется какой-нибудь артефакт, который может помочь Аэдирнской Деве встать на ноги уже завтра. Геральт отвечал, что уже там был, когда убивал гарпий и ничего не приметил. Краснолюд отмахивался, говоря, что ведьмак просто плохо смотрел и вообще неумеха. А вот он, Сесиль, обязательно найдет какую-нибудь полезную вещь, и все будут ему благодарны. Возможно, даже поставят памятник из чистого золота с памятной надписью. Лютика затошнило и он немного отстал, пытаясь прочистить желудок. Я шла немного поодаль от Йорвета, на безопасном расстоянии. Сознание было расшатанным, и в голове не хотели формироваться чёткие мысли. Единственное, к чему пришло мое, слегка измененное, сознание, это попытаться взять эльфа за руку, как вчера. Только вот я сомневалась, что он не отбросит ее, при этом громко возвещая, что глупые Dhʼoine не умеют пить, и таскаться он с ними не намерен.

Из-за этого, а с этим уже было бы бесполезно спорить, все краснолюды догадаются, что сами позвали причину моего сегодняшнего пьянства в наш дружный коллектив, а мне не избежать их насмешек и сравнения с Саскией. Я решила просто идти и любоваться красивым профилем лидера белок. Мужественные скулы, немного азиатский разрез глаза. Суровое, но в то же время, как у всех эльфов, миловидное лицо с тонкими чертами. Не считая носа, на мой вкус он большеват – тут природа явно схалтурила, но никто ж не идеален.

Не замечая меня, эльф живо переговаривался с Золтаном, обсуждая, какие материалы лучше применять для создания «сомнамбулы», бомбы, которая на время заставляет противника потерять ориентацию и выглядеть «спящим». Спор был из настолько далекой области, что я даже не старалась вникнуть в названия материалов и техники изготовления, ограничиваясь кивками там, где это было необходимо. Потому предпочла просто напевать себе под нос незатейливую попсовую мелодию, вспоминая родной язык, и продолжала любоваться любимым, словно в зоопарке. Он это замечал – я видела. И его распирало от самодовольства. Оказавшись за воротами, я поняла, что Лютик безвозвратно для нас потерян на сегодня. Нагнать он нас не спешил, а я потеряла единственную свою опору и защиту от нападок эльфа, эдакого карманного психолога средневекового формата. О чем я поделилась с Геральтом. Ведьмак отшутился, предполагая, что поэт даже в таком состоянии остается поэтом и скорее всего его посетила муза – Лютик слагает новые стихи, воздавая должное своему таланту, и на свет вот-вот родится шедевр. Я была иного мнения. Зная друга, он, в лучшем случае, сейчас отсыпается, в худшем – на него напали в таверне, и он сейчас отбивается новой фетровой шляпой. Лютик, он у нас как тюль. Вроде и мужского рода, но своими преимуществами по этому поводу не пользуется.

– Скорее твой поэт сейчас лежит в канаве возле таверны, изрыгая наружу все, что успел сегодня съесть, – ехидно заметил Йорвет, которому мое беспокойство приносило вполне себе удовлетворение.

– Он не мой, а свой собственный, – мне стало обидно за Лютика. – Уверена, он просто решил поспать в своем номере, вот и все.