Текст книги "Glaeddyv vort, beanna (GV, b) (СИ)"

Автор книги: I_NO

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 38 страниц)

– Что тут у нас? Маленькая dhʼoine прячет побрякушки? – рядом с Миркой присел мужчина, похожий на эльфийку, но с более спокойный, не перекошенным от злобы, лицом. Разбойник взял из руки девушки мамину гордость – темно-зеленую брошку в золотой оправе.

– Смотри, Верноссиэль, – он поднял блесточку к лицу эльфийки. – Изумруд, в золотой оправе, да еще и мелкими алмазами по кайме отделали…

– Я же говорила, в доме побольше и водится что-то получше, чем малахитовые кольца, – прошипела женщина. Она поставила ногу на грудь Мирке, с силой наступая на ребра: – Что еще у вас тут имеется?

– Ничего, – едва шевеля губами, отозвалась пленница.

– Врешь! – с неподдельной радостью ответила Верноссиэль и с размаху ударила ногой девушке по животу. – Отвечай.

– Оставь ее уже, – откуда-то сбоку раздался третий голос. – Она в печке ковырялась – там и поищи.

Эльфы кинулись к поддувалу и извлекли обратно все припрятанные драгоценности. Один, самый спокойный, проверял их на подлинность и сразу же выдавал из чего была сделана та или иная вещь. Думая, что за ней никто не следит, Мирка попыталась незаметно отползти в сторону, за что получила новый удар – теперь в грудь.

– Врешь, не уйдешь! – над ней склонился еще один эльф. Сколько же их тут. – Где еще прятала ценности?

– Не прятала больше, – стала оправдываться девушка. – Только вот это и все, – вновь удар, словно ей дали оглоблей по животу. – Хватит, пожалуйста…

– Caelm, evellienn! Да что ж вы к девчонке пристали? – вновь раздался голос со стороны. – Посмотри, нам и этого добра хватит, пожалуй, на долго.

– A dʼyeabl aep arse! И что мне теперь, кланяться перед ней? – огрызнулась Верноссиэль. – Или может сплясать, поклониться и отпустить с миром на все четыре стороны? Ты посмотри на нее, – эльфийка схватила Мирку за волосы, приподнимая и доставляя жуткую боль: – Седрик, это не просто девчонка! Это будущая женщина, мать! Она наплодит кучу себе подобных… dhʼoine. И потом они придут грабить тебя, убивать тебя и твоих братьев.

– Вот именно, будущая мать, – согласился Седрик. – Ключевое слово БУДУЩАЯ, Верноссиэль. Перед нами молодая девушка, способная не только рожать, но и выполнять примитивную работу. Ты помнишь приказ Йорвета? Убивать всех мужчин, а вот некоторых женщин нужно отвести в лагерь. Там не хватает рук, сама знаешь.

– Не хочу, чтобы вот это, – эльфийка вновь пошевелила головой Мирки, – мне готовило и стирало мои трусы.

– Хватит спорить, – вмешался тот эльф, что поспокойнее. – Приказы командира нужно выполнять. Тащите девчонку на площадь, а мы тут еще осмотримся.

Верноссиэль рывком, все так же за волосы, подняла Мирку на ноги и потащила из дому со страшной скоростью. Выходя во двор, девушка старалась из-за всех сил не повернуть голову в сторону сарая, чтобы ничем не выдать брата и сохранить ему жизнь – он хоть и маленький, а, все же, мужчина. Эльфийка вела пленницу мимо соседских домов, по улице, и перед взором Мирки предстала удручающая картина: в деревне творился настоящий ад. Некоторые дома пылали, охваченные огнем. Повсюду валялись трупы – взрослых и детей, Мирка даже пару раз споткнулась об некогда живых соседей и друзей. Те, кто еще был жив, ждали своей участи. Одну из своих подруг – Нотину – Мирка увидела корчившейся от боли и ненависти под эльфом, который не особенно переживал, что на него кто-то смотрит и насиловал свою несчастную жертву прямо посреди улицы, в малом отдалении от трупа отца подруги. Мирку привели на площадь, где, связанные по рукам и ногам, рыдали еще четыре девушки. Их охраняли эльфы – с серьезными лицами, с надменными выражениями, переговаривающиеся между собой на причудливом языке. Девушка на секунду задумалась, как странно, что у такого ужасного народа такой красивый язык. Увидев пополнение среди пленниц, один из охранников бесцеремонно схватил Мирку за плечо и швырнул рядом с ожидавшими своей участи девушками. Здесь были только крепкие, еще совсем юные барышни, которых Мирка знала по именам. Одна из них, толстая и некрасивая Овши, дочь купца, раньше любившая похвастать перед другими своими красивыми платьями, захлебывалась в собственных соплях – некогда дорогие одежды были порваны, оголяя обвислую грудь и свисающий живот. Над ней сейчас разбойники больше всех и потешались, издалека метко кидая в нее мочеными яблоками, превратив все это в игру – попавший по соску или пупку считался победителем. Мирка встала и сама, молча, подала руки для того, чтобы их связали. Она будет выше этого. Скоро обязательно придет жених и спасет – девушка была в этом твердо уверена, поэтому старалась избежать излишних побоев. Угрюмо присев на землю, Мирка размышляла: мать уже вряд ли жива, отец, которого эльфы могли встретить по дороге, тоже. Но, возможно, ему удалось спастись, он вернётся, освободит Николку, которого эльфы точно не найдут и… И что тогда? Теперь деревни, по-сути, нет на земле и управлять отцу нечем. Нет у него больше и денег, или чего-то, что можно продать, чтобы уехать отсюда и начать жизнь заново. Они будут жить впроголодь, если не хуже.

«Нет, отец найдет выход», – решила Мирка. – «Всегда находил. Главное – продержаться…»

Они не долго так сидели. Не прошло и часа, как на площади собрался большой эльфийский отряд, улюлюкая и наперебой переговаривались, посмеиваясь над выжившими. Девушек больше не приводили и Мирке стало грустно еще больше.

Вперед, рассекая толпу вышел не сильно высокий, очень крепкий мужчина, с густыми черными волосами, спадающими на лицо, но недостающие до плеч. Он был скуласт, глаза – как у всех эльфов, раскосые, ярко-зеленые, как изумруд в недавно отобранной материнской броши. Верхняя губа была заметно меньше нижней, но, по-своему, мужчина был очень красив даже среди эльфов. На шее у него было изображено дерево, уходящее своими корнями под легкую броню. Лицо его не было злым или жестоким. Оно просто выражало ненависть.

Таким Мирка впервые увидела Йорвета аэп Сидриэля. Лидер разбойников оглядел пленниц, и коротко указал на Овши:

– Это нам не нужно – не будет никакого прока, остальных – заберем.

Охранники кивнули ему. Овши упала на землю и зарыдала, умоляя сжалиться и оставить ей жизнь. Три стрелы в спину не закончили причитаний, наоборот толстуха закричала еще больше и распласталась по земле, корчась от боли, осознавая, что скоро умрет. Не дожидаясь скорой кончины, отряд двинулся. Охранники выстроили пленниц в цепочку, пропустили каждой через руку веревку и потянули прочь от деревни. Уже вдалеке, когда деревня осталась на почтительном расстоянии, Мирка увидала, что ее дом пылал и пламя уже перекинулось на сарай. Осознавая, что не дала брату ни единого шанса выбраться и спастись, ее губы растянулись в немом крике, а из глаз хлынули слезы. Она пыталась спасти Николку, и все же сама убила его.

Мирка уже и сама забыла, сколько времени прошло с момента, когда ее захватили в рабство. А другим словом назвать ее положение было нельзя – она готовила, убирала, стирала, обслуживала, а в ответ ее били и унижали. Дни сменялись днями, прошло лето и осень, миновала зима, которую многие из разделивших ее участь не пережили, умирая от холода и недоедания. Наконец, пришла весна, а за тем, вновь лето. Значит прошел целый год. Жесткий, муторный и ненавистный. Дни ее существования были однообразны – поднимали утром, чуть становилось светло. Под присмотром охраны она и другие девушки готовили завтрак, потом их гнали на реку – стирать, потом вновь готовка, а затем пару часов передышки… и – готовка. Но это, если им не надо было менять место обитания – отряд часто переезжал с места на место, стараясь уйти от властей. Но тогда ее заставляли идти до полной потери способности соображать, а вечером снова ожидало приготовление пищи и мытье посуды. Мирка мечтала, чтобы однажды ей притащили по ошибке немного ядовитых грибов, тогда девушка смогла бы убить парочку проклятых эльфов, просто подмешав их в пищу. Или отравиться сама и, наконец, присоединиться к родным на небесах. Надежды на спасение растаяли буквально на следующий день, когда в полевом лагере, куда их привели, Мирка встретила девушек из деревни ее жениха. Они рассказали ей, что любимого больше нет да и отец погиб, храбро сражаясь до последнего, но получив удар в спину. Осознав, что осталась одна, Мирка много раз раздумывала о том, чтобы убить себя, но в результате пришла к выводу, что боги даровали ей жизнь не для того, чтобы девушка могла просто взять и опустить руки. Она должна прожить эту жизнь за всех – отца, мать, Гинсри и Николу. Но для этого нужно вырваться из этого порочного круга, бежать. Побег карался смертной казнью. Любой, более-менее серьезный проступок приводил к смерти, потому как для эльфов не было серьезной проблемой набрать себе новых рабов. При этом, какие-либо отношения с пленницами не поощрялись в принципе. С ними старались вообще не говорить больше, чем это было необходимо, потому девушки были предоставлены обществу друг друга, но при этом подруги быстро сменялись – холодная зима, полное отсутствие лекарств и множество проступков делали свое дело, выкашивая пленниц не хуже холеры. Рабыни быстро понимали, что их ждет, быстро охладели друг к другу, особо не разговаривали с новенькими, пытаясь не привязываться к товарищам по несчастью.

При этом, отсутствие личностных отношений не отменяло главного – если кому-то из эльфов какая-то девица приходилась по вкусу, ее могли запросто взять и утащить в палатку, а выходила она оттуда не раньше, чем через пару часов, измученная, взъерошенная, с ногами «колесом», но живая. Следом появлялся вполне довольный насильник и они вновь разбредались в разные концы лагеря. Мирку с подобным обращением бог миловал, хотя она и замечала на себе разнообразные взгляды мужской, а порой (о ужас!) и женской части. Возможно, все обходилось с подачи все того же Седрика – тот частенько защищал девушку от собратьев, временами грустно улыбаясь и нарекая странным именем, сильно не похожим на ее собственное.

Анна. Аня. Анюта.

Так он называл ее, добавляя порой, что она вернётся домой.

Но дома у нее больше не было. Седрик казался ей почти сумасшедшим, но добрым волшебником. Порой она находила на своей лежанке цветы или вкусные ягоды, а иногда даже хороший кусок мяса, аккуратно завернутый в ткань и всегда знала, от кого пришел сюрприз. Почему этот эльф, такой не похожий на других и часто пьяный, относился к ней с подобной лаской оставалось для Мирки тайной за семью печатями. Стараясь отплатить ему тем же, она тщательно стирала его вещи и накладывала чуть большую порцию, чем остальным – большего она предоставить ему не могла, это было не в ее власти. С недавних пор Мирка всерьез задумывалась о побеге. Жаждала шанса реализовать свой план. Это был единственный выход из сложившегося ужаса и даже если она погибнет при этом, то ей воздастся на небесах. Лучше, конечно, выбраться и найти людей. С приходом лета эльфы вернулись в знакомые ей с детства места и при побеге у Мирки был минимальный шанс спастись – укрыться в родном лесу, перебежками добраться до деревень, а там, может быть, встретит кого из знакомых и ей помогут. Уже стояла ночь и за пологом палатки стрекотали сверчки, убаюкивая. Сквозь неплотно закрытые ткани пробирался свет луны, томной и печальной, холодным светом разливающейся в темноте и духоте этой особенной тюрьмы. Мирка не спала – в такие вот безмятежные ночи на нее нападала ностальгия и призраки прошлого преследовали ее. Едва закрыв глаза, она видела лица матери и брата, строгий взгляд отца и чувствовала прикосновения Гинсри к губам. Пусть девушку будили поднимали поутру, но в такую ночь просто невозможно закрыть глаза. Лагерь был безмолвен – спали все, кроме дозорных. «Пора!» – вдруг поняла Мирка. Тихо привстав, она выглянула из-за полога и увидела, что охрана нагло дремлет. По лагерю еще прохаживали эльфы, но они переговаривались бесшумно и обращали внимания на девушку еще меньше, чем на ночных букашек. Комары хотя бы мешаются… Девушка достала из-под циновки припрятанный кусок сыра и хлеб, которые до этого мешали лежать спокойно, буграми вздыбливаясь по хлипкой, проеденной молью и размякшей от дождей, ткани. Тихо одела теплую кофту, спасавшую зимой, натянула штаны и вновь проверила, что происходит в лагере. Вообще, побег планировался завтра, но сейчас Мирка не могла лежать спокойно – не терпелось покончить с этим, и именно сегодня, в эту минуту она почувствовала прилив сил. «Была не была!» – подумалось девушке. Она упала на живот, и аккуратно начала ползти под тканью палатки, стараясь при этом не порушить всю конструкцию и обнаружить себя. С той стороны расположилось что-то вроде полевого клозета – в кустах, с торца обиталища пленниц, стоял отвратный запах и, соответственно, никто ничего не охранял. Задержав дыхание и молясь о том, чтобы не вымазаться в отходах, Мирка продвигалась вперед пока всей спиной не ощутила холодный воздух. Вставать было опасно, поэтому девушка присела на корточки и гуськом стала пробираться сквозь кусты. Мало ли кто там шуршит – вдруг кому-то срочно приспичило… Миновав клозет, Мирка, не разгибаясь, проследовала дальше – здесь ей быть не положено, поэтому ступать надо вдвое осторожнее, а посему – намного медленнее. Если заметят – утыкают стрелами, как ежа, и вся затея пойдет насмарку. В темноте было сложно ориентироваться – лунный свет почти не пробивался сквозь ветви, оттого двигалась девушка в слепую. Пару раз она все же куда-то вляпалась, но не позволила себе даже выругаться – больно уж хорошо слышат эти эльфы. Проползая все дальше и дальше, до боли в ногах, Мирка позволила себе встать и размять кости только после часа подобной ходьбы и чуть не пожалела об этом – впереди показались два факела, которые двигались сквозь тьму по недалеко проходящей тропинке. Девушка упала на землю и сжалась в клубочек, умоляя богов дать ей еще один шанс. С приближением света послышались голоса, в которых девушка узнала, как ни странно Йорвета и его друга – Киарана, который рассказывал маленькому отряду, сопровождавшему эту парочку, занятную, с его точки зрения, историю на Старшей Речи, из которой Мирка разобрала только несколько слов: «курица», «сидеть», «смеяться». Когда голоса стихли, а факелы отдалились, молодая мятежница выждала для верности еще десять минут и тихо продолжила пробираться в чащу. Ночь только начиналась, а ей предстояло преодолеть немаленькое расстояние и не попасться в лапы диким животным или похожим на них эльфам. На рассвете Мирка вышла к реке, упала в нее и начала отмывать руки от грязи и вони, затем поднялась против течения вверх на пару метров и вдоволь напилась воды. Перейдя водную преграду в брод, девушка присела на землю и, наконец, позволила себе расслабиться, перекусить. Ей смертельно хотелось спать, жрать или просто, хотя бы, отдохнуть подольше, но она усилием воли, едва закончив быструю и скромную трапезу, двинулась дальше – на рассвете пленниц будят для того, чтобы те могли начать трудовой день, а раз так, то ее отсутствие либо уже заметили, либо до этого момента идут считанные секунды. Мирка сняла кофту, мешавшую ей, цепляющуюся за ветки, засунула под большой валун и побежала дальше. Уже ближе к полудню Мирка поняла, что ее преследуют. Сначала вдалеке взлетела птица, потом еще одна, словно кто-то ступал за ней след в след, не особенно таясь, а скорее наоборот указывая, что еще немного и ее настигнут. Не надеясь на простое совпадение, девушка на втором дыхании побежала, уже не разбирая дороги и надеясь только на то, что погоня отстанет или преследователям надоест. Если это эльфы – ее сразу убьют или того хуже, живьем снимут кожу и оставят умирать. Так уже было с одной девушкой – их потом водили посмотреть, что от нее осталось… Все зависело от выдумки преследователя, что первым настигнет жертву. Эта была своеобразная эльфская игра – первый, кто находил сбежавшую, считался ее полноправным властителем и мог сделать все, что его душа пожелает со своей добычей. Фантазия же у эльфов была не богатой, но крайне любила кровь. Мирка, уже порядком уставшая, выбежала к полю. Этого она ожидала меньше всего – на открытом пространстве негде прятаться. Но, может именно потому что это – безумие, ей повезет. Она побежала сквозь росшую пшеницу, уже доходившую ей до плеч, сгорбившись и стараясь казаться как можно незаметнее – по началу девушка аккуратно ступала, стараясь не пригибать ростки и тем самым не выдать местоположение, но потом, осознав, что ее вот-вот догонят, бросилась бежать, от ужаса уже не соображая, что делает и куда несут ноги.

Погоня продолжалась не долго.

Мирку сбили с ног, навалились всем телом, вжимая лицом в землю и хватая за затылок. Стараясь вырваться или просто не сдаваться без боя, девушка попыталась скинуть преследователя и задергалась, за что получила жёсткий тычок по позвоночнику. Развернувшись, она увидела ненавистное лицо – над ней склонился Йорвет, собственной персоной, прижимая к горлу нож. На лице разбойника играла поистине демоническая улыбка:

– Если ты дернешься еще хоть раз, я перережу горло, обещаю, – он не угрожал, а предупреждал, Мирка поняла разницу. Она чуть кивнула, признавая поражение. Йорвет улыбнулся.

Девушка почувствовала, как холодное лезвие ножа скользнуло по шее, и, продвигаясь ниже, острием прошло по вырезу платья – зря все-таки скинула она свитер! Возможно, именно эта деталь и указала Йорвету, где и как она преодолела реку.

– Ты плохо себя вела, Dhʼoine, – прошелестел он над самым ухом. – Я бы даже сказал – отвратительно. Но если ты будешь хорошей девочкой, я тебя не убью. Сразу, – последнее слова Йорвет произнес с таким выражением, что у Мирки кровь застыла в жилах. Она почти не дышала, стараясь представить себя где угодно, но не здесь.

Эльф, не особо церемонясь, начал разрезать платье. От груди и вниз, до пупка, проводя острием по нежной девичьей коже. Под платьем не было ничего, что могло бы спрятать еще хоть на секундочку грудь – не стоит растрачивать ценные вещи на рабов – поэтому Йорвету предстала вполне красивый, подтянутый небольшой бюст Мирки, который она тут же попыталась засекретить руками от вспыхнувших жаждой глаз. Отбросив нож в сторону, разбойник, настойчиво положил закрывавшие ему обзор конечности девушки на землю и припал к одному из сосков, стараясь не больно укусить, пробуждая внизу живота девушки странную щекоту.

– Пожалуйста, не надо, – Мирка слышала свой голос словно со стороны. Хриплый, почти плачущий, но в ответ получила только полу насмешливое, полу участливое: «Ну-ну, не будь дурой». Йорвет продолжил покусывать нежную плоть, второй рукой хватая и с силой сжимая другую грудь. Это одновременно больно и приятно, Мирку бросило в жар. Особенно не церемонясь с лежащей перед ним девушкой, эльф оторвался от бархатистой кожи и заглянул в ее лицо.

Их взгляды встретились. Жертвы и хищника. Зеленые, изумрудного цвета глаза и светло-голубые, полные воды. Йорвет улыбнулся и склонил лицо, прикасаясь губами к устам девушки и впиваясь в них жадным, властным поцелуем, от которого у Мирки начала кружиться голова и она, будто бы, начала проваливаться в полнейшее забытье. На мгновение ей показалось, что она любит его, болезненно, трагично, цепляясь, осознавая, что на самом деле он никогда не будет принадлежать ей, но, в то же время, самоотверженно, пылко. Нет, это не она это чувствует, такого просто не может быть. Кто-то другой, кто пробрался в ее сознание и теперь может только молча наблюдать за происходящим. Эльф начал спускаться от уст вниз, проходя по шее и оставляя алую дорожку засосов в вперемешку со следами укусов. Йорвет чувствовал губами, как быстро пульсирует кровь под тонкой кожей. Чувствовал и ее аромат – девушка пахнет лесом, через который она пробиралась еще недавно, рекой и потом. Она – всего лишь человек. Жалкое, глупое создание, умеющее только отбирать и уничтожать, но сейчас, в этот конкретный момент, для него рабыня казалась кем-то божественным. Словно через самую большую даль к ней протянул руку кто-то невидимый и могущественный и в раз преобразил ее. И полностью отдал в его власть. Рука эльфа забродила по телу, Мирка ощущала поглаживания по животу и бедрам, стараясь при этом краснеть по-минимуму. Ей страшно, мерзко, девушка казалась сама себе грязной. На щеках давно уже текли слезы – вместо проклятий и угроз, она шептала молитву, все еще надеясь… Йорвет коснулся пальцем влажнеющей промежности, проводя по очень чувственному месту. Осознав, что сейчас может произойти Мирка задергалась, пытаясь выбраться и скинуть эльфа, но Йорвет оказался слишком тяжелым и упрямым. Тогда она попыталась сдвинуть ноги, но лёгкий шлепок по внутренней стороне бедра заставил её остановиться. Чуть осмелев, Мирка саданула его по лицу рукой, и пока эльф опешил, резко подалась вперед, стараясь сбросить разбойника, причинить хоть какую-то боль. И получила ответный удар, раскроивший ей губу.

– Что ж ты за дрянь такая? – злобно зашипел Йорвет. – Лежи смирно, мне не хочется трахать труп, – и он резко ввел в узкое лоно сразу два пальца. Девушка закричала от боли и унижения, захлебываясь собственными стонами. Зрачки мучителя расширились: – Все еще девственница? Сколько ты прожила у нас? Год? – эльф вздохнул. – Знал бы, был бы более учтив, – насмешливо выдал он. В зеленых глазах плясали огоньки.

Мирка всхлипывала, стараясь стать совсем неподвижной. Эльф порвал руками ту часть платья, что мешала ему насладиться девушкой полностью и удобно устроившись меж ног, начал расстёгивать штаны. Под ее напуганным взглядом достал свой член. Мирка впервые видела мужскую плоть, поэтому с ужасом заметила, что эта самая «штучка», о которой так много болтали подружки, была совсем не маленькой и некрасивой. Йорвету же не было дела до ее измышлений. Он резко вошел. Мирка задохнулась, не в силах произнести ни звука из-за спазма горла. Ей всегда говорили, что в первый раз больно, но девушка не знала, что боль будет такой силы. Йорвет выдохнул, помедлил пару секунд, давая привыкнуть, и начал продвигаться дальше. Ему было очень хорошо внутри тесной, влажной, пульсирующей девушки, что всхлипывала под ним. Он уже и забыл, как это прекрасно – трахать девственницу, которых теперь сложно сыскать, и искренне наслаждался. Боль, вопреки рассказам подруг, не проходила и Мирка еле слышно стонала, закрывала лицо руками от стыда, старалась представить, что ее здесь нет и все это происходит с другим человеком. Йорвету было даже немного ее жаль, но инстинкт природы было не остановить – эльф двигался все быстрее, резко вдалбливаясь, фактически елозя ее спиной по земле. Все глубже и глубже, затем вынимая член почти полностью, снова входил. Увидев, что девчонка совсем закрылась от него, Йорвет резко дернул руки на себя, чтобы Мирка видела все, что происходит, не могла бы спрятаться в своей голове. Упал, обнимая, схватился за голову одной рукой, почти у самых корней, царапая кожу, возя торсом по исхудалому животу, при этом впиваясь в шею, оставляя новые следы укусов. Пусть знает, кто хозяин положения.

Для Мирки прошла целая вечность. Больно и противно.

Вдруг тело эльфа выгнулось, он застонал и остановился. Тяжело дыша, с шумом выпуская воздух из легких, Йорвет рухнул на девушку. Мирка боялась пошевелиться, раздумывая только о том, как бы эльф не решил все, что произошло сейчас, повторить. Но насильнику было не до того. Отдышавшись, Йорвет сполз с девушки, дотянулся до кармана своего кафтана и начал шарить в поисках трубки. Теперь на свою пленницу он не обращал почти никакого внимания, только лишь поглядывая, чтобы не вздумала снова бежать.

Мирка лежала на земле. Перед ней раскинулось синее, безоблачное пространство. Красивое, безмятежное, безграничное небо, ставшее свидетелем насилия. Сколько всего оно видело до этого и увидит потом. Оно знало и вещи похуже, но осталось таким же, как и раньше. Мирка завидовала небу. В бесконечно синюю синь отправилось первое кольцо дыма – Йорвет закурил, присев рядом с пленницей, размышляя о том, что делать дальше. Мирка окинула него пустым взглядом, вновь посмотрела вверх, и, перевернувшись на другой от эльфа бок, уперлась взглядом в нож, который тот, впопыхах, отбросил в сторону и о котором, кажется, совсем забыл.

Это был весьма занятный нож, искусной работы. Его рукоять украшал дракон, раскинувший пасть в немом рыке, очень грозный с горящими зелеными глазами, такими же, как у владельца. Мирке он показался смутно знакомым, но девушка не могла вспомнить где и когда его видела. Красивая вещь для красивых дел. Как раз одно из них Мирка и совершит. Мирка чуть привстала, глядя за реакцией эльфа. Тот не шелохнулся, погрузившись в раздумья. Конечно, заметит, если она побежит, но пока девушка делает что-то в пределах видимости – Йорвету все равно. Мирка улыбнулась, коротко помолилась и потянулась рукой за холодной сталью, которая так удобно легла в ладонь. Девушка притянула оружие в себе. Эльф не заметил. Хорошо. Она уже решила, но не могла решиться. Вздохнув, Мирка резко дернулась и кинулась на Йорвета, пытаясь повалить на землю. Эльф, не ожидавший такой прыти, растерялся и рухнул под внезапным натиском, но быстро оклемался и сразу же попытался сбросить девушку с себя. Обезумевшая от ярости и ненависти, какой еще не видела эта земля, пленница нашла в себе силы перебороть врага. Мирка взмахнула ножом стараясь попасть в глаз и сразу достать до мозга, прикончив эльфа за один удар, но разбойник-садист перехватил ее руку за запястье и неотвратимо отодвигал опасное острие. Силы могли бы быть не равны, но в Мирке вскипела такая злость, что она направила силы на этот последний удар. Кончик ножа задел глаз, и проводя остро наточенным лезвием по щеке, оставил глубокий порез до губы. Это было единственное, чего достигла маленькая хрупкая девушка – Йорвет смог оттянуть руку от себя, попутно сбрасывая тело. Йорвет отринул Мирку, резко пнул в живот и хватаясь за глаз одной ладонью, вскочил и навис над ней, пытаясь другой рукой выхватить нож. Произошла короткая борьба, в которой опальный враг закона одержал победу. Отобрав оружие, эльф сразу же, не раздумывая, ударил лезвием по груди, проводя его сквозь ребра, прямо в сердце. Девушка ощутила в себе холодную сталь, последний раз дернулась и застыла, продолжая стеклянным взглядом упираться в небо. Лицо распрямилось и стало безмятежным, как будто она просто спала с закрытыми глазами, а никакой борьбы, насилия, просто грязи никогда не было. Йорвет чувствовал, что глаз потерян безвозвратно, а это значило заново учиться многим вещам. Странно, что одна такая девушка, не самая сильная и смелая, смогла покалечить его больше, чем все профессиональные охотники на нелюдей вместе взятые. Йорвет взял ее лицо в подбородок, всматриваясь, запоминая все черты до мельчайших деталей. Он не ненавидел ее больше, отнюдь. Она прекратила быть для него Dhʼoine – Йорвет уважал ее за отчаянную борьбу и даже в душе восхитился ею. Он запомнит ее на всю жизнь до конца. Он обязан это сделать.

Я просыпаюсь.

Комментарий к Flashback. Реинкарнационика. NC-17 (простите меня, это последний раз) Caelm, evellienn – спокойно, все!

A d'yeabl aep arse! – матюки

====== Глава очковая. Встречи и расставания. ======

Я проснулась и начала рыдать так, словно только что тридцать раз посмотрела «Хатико», а вместо рекламы мне показывали, как тонет Титаник. Место на животе, куда, теоретически, попал знаменательный нож, жутко болело, хотя самой раны не было – да и откуда ей взяться-то? Это фантомные боли, не более. И все равно, ужас пережитого, вкупе с повышенной эмоватостью играли злую шутку, заставляя исторгать из себя целый поток слез.

Вокруг парила все та же неизменная белая дымка, словно кто-то накурил в общественном туалете, в которой дальше полу метра не видно ровным счётом ничего, хоть глаз выколи. Рядом, обнимая меня за плечи, сидел Локи и успокаивающе гладил по спине, хотя на лице трикстера царило такое выражение, будто бы он выиграл в лотерею и стал богаче самого Била Гейтса, причем билет ему бесплатно дал веселый клоун-акробат. Мой же водопад из слез остановить было невозможно, соленая вода ручьем лилась по щекам, грозя затопить окружающее пространство. Если бы я легла, то, скорее всего, утонула в своем горе – я только что умерла, причем от руки того, кого любила, а Йорвет даже прощения не попросил (и это плюсовалось ко всем косякам, которые мозг женский мозг заботливо занес в отдельный блокнотик обидок). Вот все они, мужики, одинаковые. Умираешь из-за них…

Локи, по своему обыкновению ввалившийся в сон этой ночью на правах барина, сначала долго доказывал мне, непутевой, что от Йорвета в моей жизни всегда будут одни неприятности – так уж на роду написано, а я вяло отбивалась от качественных аргументов, утверждая, что уж кому-кому, а Локи сетовать на такие вещи просто грешно. Тогда мятежный принц заявил, что раз уж я не прислушиваюсь к такому умному гению-трикстеру, то может послушаю саму себя и решил показать мою прошлую жизнь, на манер кино с полным эффектом присутствия в теле. Да, это я была Миркой, той самой девицей, которая выколола глаз Йорвету, и которую он, впоследствии, хладнокровно убил прицельным ударом. Я чувствовала ее эмоциями, дышала ее легкими, ходила ее ногами и чувствовала ее… кхм… в общем, секс мне не понравился.

Локи терпеливо ждал, когда я изволю-таки обрыдаться в конец и успокоиться, продолжая поглаживать по спине и бормоча себе под нос нечто не членораздельное. Вообще, такое проявление заботы для принца было сильно не типичным – раньше, я уверена, он бы просто начал смеяться над моими женскими истериками, грубо пошутил про ПМС, свалил бы все на повышенную впечатлительность, но теперь все было несколько иначе, и принц просто вел себя по-человечески, насколько ему вообще подходило это определение. Я стала успокаиваться только когда глаза распухли, покраснели, как от бессонной ночи перед компом, начали болеть, а всхлипывать больше не оставалось сил.

– И что мне теперь делать? – утирая слезы заботливо поданным платком, спросила я.

Вообще, вопрос был чисто риторическим и ответа не требовал, но Локи решил, что стоит внести свою лепту:

– Не знаю, думай сама, – он выпустил меня, откинулся и сел поудобнее, скрестив ноги, после чего добавил: – Скажу только, что каждый раз, когда вы встречаетесь на протяжении жизней, ваши отношения заканчиваются тем, что ты так или иначе умираешь. В предыдущей до этого жизни он…– увидев, что я сейчас зарыдаю с новой силой, принц осекся и перевел тему: – С другой стороны, у Мирки есть слабое, но утешение. Ее жертва не была напрасной.