Текст книги "Glaeddyv vort, beanna (GV, b) (СИ)"

Автор книги: I_NO

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 38 страниц)

– Цинтия? Или Трисс? – спросонья сознание, нарушенное безумной сценой с Йорветом, не желало работать как положено и выдавало ехидные рожицы. Я покачала головой, в надежде привести мысли в порядок – одно дело, когда тебя трясут и другое, когда сам пытаешься заставить голову принять ужасную реальность. Иногда помогало, но лучше всего сделать перезагрузку во избежание синего экрана и еще поспать.

– Обе. Они забрали Трисс, Аника, – обреченно вздохнул ведьмак.

– Куда? – наконец, смысл негодования друга начал доходить до меня. Трисс нашлась, но она в опасности. В серьезной опасности, может быть даже почти не живая – статуэтки же не дышат и не кушают, как у них могут проходить банальные физиологические процессы? Я ведь нутром чувствовала, что будет беда и нужно поскорее найти чародейку, но сама отвлеклась на личные проблемы. Лето подложил нам огромную свинью, забрав подругу – ни мудрых советов, ни магически-огневой поддержки. Даже поругать нас некому, выставить счет за безрассудное поведение в нагоняях.

Статуэтка Трисс будет пылиться на полке, а мы не сможем ничего сделать – только если космическую грязюку протирать и заботливо демонстрировать своим друзьям во время вечеринок, дескать, это и есть та самая Четырнадцатая с Холма собственной персоной. А ученые будущего, откопав Трисс, будут восхвалять формы и говорить, что вот она – идеальная женщина того времени. Поместят в стеклянный стеллаж и толпы школоты, ковыряя пальцем в носу, будут проходить мимо, не зная, что это живой человек! Может быть, особенно одинокие из этого ученического племени, пару раз вспомнят ее перед снов в странном контексте. Не хочу для нее такой судьбы!

– В Лок Муинне, – Геральт устал замерять комнату в ступнях и обреченно сел на кровати, пряча лицо в ладони. Конечно же, ведьмак не плакал, но аура безнадежности и беспокойства исходила настолько явственно и четко, что грозила заразить всех людей в округе. На фоне заиграл пост-рок, правда только в моей голове. Друг тяжело дышал, пытаясь стихнуть, но был не в силах совладать с эмоциями – его обуяло беспокойство, злость и желание немедленно что-нибудь предпринять. Я подошла к другу и приобняла его за плечи:

– Мы отправимся за ней сразу, как только кончится осада, – успокаивающе произнесла я, поглаживая друга по седой немытой голове. – Правда-правда и никто не встанет у нас на пути. Я за Трисс горы сверну, даже Императора скину с трона, чтобы эта ленивая задница не смела больше и думать о ней. Кстати, Лок Муинне – это в какую сторону?

– Я убью любого, если с Трисс что-нибудь случиться, – мрачно пообещал Геральт в пустоту за моей спиной. Взгляд Геральта становился осмысленным, ярость и тоска начали отступать, приводя в чувство. – Ты права, пока есть проблемы посерьезнее и надо их решать по мере поступления. Пока Трисс в относительной сохранности… Почему ты в таком виде? – ведьмак головой указал на обмотанное вокруг тела одеяло, в глазах заплясали горькие огоньки.

– Мне было жарко, – попыталась я придумать оправдание, хотя это было бы слабым доводом. В комнате стоял холод – камин давно потух, и никто не пожелал спуститься вниз за дровами, дабы вновь его растопить. Да и у самой губы немного посинели и по телу побежали мурашки, вздыбливая потерянную, в процессе эволюции, шерсть. Геральт, ухмыльнувшись, мрачно ткнул пальцем в засосы, но ничего не стал говорить. Наоборот, стал еще более сердитым и без того злое лицо приобрело совсем дьявольское выражение. Он почти пробурчал:

– Это не мое дело, конечно, но если тут был Йорвет, то я сейчас пойду и оторву ему голову. Мне все равно пар спустить надо.

– За что? – чистосердечно удивилась я, прячась за ширму в обнимку с ночной сорочкой и теплыми шерстяными носками. При упоминании этого имени душа запела, а я мысленно возвратилась к событиям нынешнего вечера, сладко вспоминая поцелуи и прикосновения. По телу прошлась нега, согревая лучше любого центрального отопления. Надеюсь, завтра я увижу Йорвета и может быть у нас все пойдет на лад, как это бывает с нормальными парами.

Ну, а вдруг? Моя любовь, она с эффектом цемента – рано или поздно эльфа захватит с ног до острых кончиков ушей и будет только крепнуть. Показалось даже, что вокруг начали летать милые валентинки, как в глупых детских мультиках и я, почти окрыленная собственным счастьем, готова была подписаться под каждой песней о любви и, может, сочинить парочку собственных.

– За то, что я только что видел, как он выходил из дома Саскии, возглавляя отряд.

Бдзыньк. Кажется, Геральт только что сломал розовые очки и поранил осколками. Я опешила, замерев в одной позе, с надетой на голову сорочкой. В душе, вопреки ожиданиям, не начал закипать океан или проходить термоядерные реакции. Наоборот, ясное спокойствие и пустота, сглаженность. Меня словно водой окатили и выставили на мороз – какие могут быть мысли?

– Саскии? – резко пропал голос и вопрос прозвучал хрипло, как у простывшего бомжа. В горло словно кто-то засунул пробку от вина. Я кое-как натянув злополучную сорочку, выбежала из-за ширмы, и, в надежде, что друг так глупо пошутил, вновь повторила: – Саскии?

Геральт молча кивнул, ожидая взрыва. Но его не произошло. На деревянных, не гнущихся ногах я поплелась к постели, с трудом, как слепая, обшаривая окружающее пространство – в глазах потемнело, я почти ничего не могла видеть. Руками нашла стол, за ним кровать, которые я ощупала, ища новую точку опоры и опустилась на матрац пятой точкой, уставившись в пол. Кровать в очередной раз жалобно скрипнула, напоминая о вечерних… получается, поблядушках. Зря она это сделала. Если бы это не была просто казенная мебель, я бы без жалости пустила ее на дрова. Для костра. Для Йорвета.

– Филиппа буквально только что ее расколдовала, – проговорил Геральт в мрачной задумчивости. – Когда мы пришли с готовым снадобьем, он уже был там. Значит, Йорвет провел там не менее двух часов в общей сложности.

– И что он сделал, когда дева очнулась? – глухо спросила я, в тайне надеясь услышать, что она не выжила, и вообще от Саскии не осталось ничего, кроме воспоминаний и прекрасного облика в картинках учебника истории. Мстительная я, глупая. Она-то тут при чем? И, хотя я понимала, что претензии не обоснованы, все равно не смогла удержаться: – Кинулся целовать любимое лицо?

– Нет, конечно, – Геральт отрицательно мотнул головой. – Он все время просто держал ее за руку. Я не хочу тебя расстраивать, но выглядело это так, словно кроме нее для него и не существует никого. Столько тепла, участия…

– Ясно, – кивнула я и легла, заворачиваясь в одеяло, прячась от холода, внешнего и внутреннего. Отвернулась к стенке и закрыла глаза, пытаясь представить, что все было сном, но пора бы проснуться. Действительность, от того, что я жмурилась и широко распахивала глаза, меняться упорно не желала. Силясь, пытаясь сделать вид, что я сильная, самодостаточная женщина с циничным взглядом на жизнь, дрожащим и почти ревущим голосом произнесла: – Ложись спать, Геральт, у тебя была тяжелая ночь.

Ведьмак не стал играть в доморощенного психоаналитика, погасил свечу и улегся. Но его храп еще долго не пугал комаров в комнате – очевидно, Белый Волк размышлял о чем-то своем, стараясь не тревожить в столь нелегкое время. Кот забрался ко мне, пролез под одеяло, высунул мордочку рядом с лицом и с удивлением обнаружил себя вымокшим в чем-то солоноватом. Фыркнув, он отвернул моську, прекращая щекотать усами, и тихо заурчал.

Как невольный свидетель того, что мы с эльфом вчера тут устроили, Ланс был пока единственным, кто хоть как-то пытался утешить. Его, как и меня, очень удивлял тот факт, что люди, которые вчера почти сломали кровать, могут не любить друг друга, не испытывать каких-то глубоких чувств. Так бывает, котейка. Давай-ка я кое-что тебе объясню.

Люди (да и нелюди тоже) удивительные создания в плане эволюции и физиологии. Им дан секс, чтобы они размножались. К сексу дали хорошую приправу – удовольствие, чтобы было не лень делать потомство. И была дана любовь, чтобы люди могли вместе воспитывать детишек, которые являются побочным продуктом секса. Вот только любовь – это не только выброс гормонов в древнейшие отделы мозга, но еще и жуткий поиск глубинного смысла в одном конкретном живом субъекте. Иногда этот глупый диагноз может быть только односторонним.

Я всегда знала, что Йорвет любит другую, кот. Аэдирнская Дева занимает в его сердце главенствующее положение, которого не достичь, даже если бы я расшиблась в лепешку и похудела. Эльф просто воспользовался ситуацией, которую я сама ему предоставила. “Поиграл” – скажет Киаран. И это я тоже знала с самого начала, Сэр Ланселап, можно не искать оправданий. Я все знала, и сама, как шалашовка, прыгнула в кровать, принимая условия лицензионного соглашения на пользование злополучным эльфом на ночь. Как всегда, забыв прочесть его до конца. Каждый раз, когда я целовала его, обнимала, между нами незримо стояла Саския, словно стена Иерихона, которую нельзя преодолеть, даже вооружившись кувалдой.

А я? Что тут сказать, усатый-полосатый, я повелась на обаяние скоя’таэля, как ты на дергающийся бантик-игрушку, который всегда можно спрятать в ящик стола. Ненавижу это чувство, когда нужно отпустить человека, а он в тебе весь, до последней капли, словно на супер клей приклеенный. Отдирать его можно только вместе с мясом.

Я тяжело вздохнула и прижала к себе кота, оставляя за собой право ненавидеть весь мир.

Я всегда знала, что он уйдет к ней. Почему? Почему я не сломала ему ноги?!

Что же мне теперь делать? Как себя вести? По долгу службы нам придётся еще столкнуться, хотя бы на поле боя. Правда, думаю, не будет особо времени разговаривать – хоть какие-то плюсы от войны.

А потом мы с ведьмаком сразу уйдем за Трисс, и Йорвет исчезнет из моей жизни. Хорошо это или плохо – я не знаю. Да и не желаю знать. Все так складно получается: с глаз – долой, из сердца – вон. Рано или поздно я забуду про командира белок раз и навсегда. Просто потому что не бывает иначе. Время умеет накладывать на сердце антисептик и перематывать бинтом новых разочарований.

И все-таки не покидает ощущение отчаянья. Кажется, я действительно, всерьез, не кривя душой могу сказать, что его люблю. Я говорила об этом еще ночью, и Йорвет знал о моих чувствах. Теперь у него нет хорошей отмазки по своим поступкам. Да и не нужны они. Скоя’таэль ведь тоже не дурак, и, наверняка, догадался, что причиной его икоты сейчас служат исключительно мои проклятия. И все же, я сильно люблю этого ушастого ушлепка. Даже странно, что такое бесконечно прекрасное и болезненное чувство возникло так быстро.

Захотелось подскочить и помчаться за ним с вопросами: «Правда? Это правда? Тогда зачем?», но я оставалась на месте, неподвижная и еле живая.

Таверна просыпалась. Люди внизу начали копошиться, захлопали двери комнат, в коридорах раздались первые громкие голоса обитателей корчмы. Она показалась единым организмом, эдаким большим ульем, управляемым королевой.

В противовес народу, Геральт захрапел. Я заерзала на все еще безнадежно смятой простыни, напоминающей о вчерашних приключениях. Вся комната, теперь, кажется, пропахла запахом Йорвета. Спать не хотелось, жалеть себя не было сил.

В стремлении занять чем-нибудь полезным и оградить от жестоких мыслей, ведьмак припахал меня к активной деятельности – заставил следить за настаивающимися эликсирами, отправил на рынок за недостающими ингредиентами, и, как апогей, заниматься бытовым хозяйством – прибирать комнату. Пока я расставляла все по местам, так как в моих представлениях вся грязь должна равномерно разлечься по поверхности, стремилась расположить все перпендикулярно и параллельно друг другу, размазывая гору мусора по пространству комнаты. Геральт точил меч с остервенением и решительностью настоящего рыцаря пора было отправляться за знаменем Бурой Хоругви в склеп, и мало ли какая очередная дрянь завелась там в его отсутствие.

– Знаешь, дружище, – обратилась я к ведьмаку, смахивая пыль с камина. – Труд, конечно, сделал из обезьяны человека, но я все-таки считаю, что интеллектуальная работа должна быть превыше всего. Я не создана для банальных маханий тряпочкой.

– Не отлынивай, – ласково проворчал Белый Волк. – Должна же и от тебя быть польза. Лучше, чем ерундой заниматься.

– Самокопанием, например? – невесело усмехнулась я, протирая стол от крошек.

Вдруг что-то звякнуло, упало на пол и кот, вертевшийся рядом, не дав сообразить, начал лапами загонять это «нечто» под шкаф. Я тяжело вздохнула и полезла извлекать непонятный предмет из объятий пыли.

Сэр Ланселап, от природы наделённый недюжим любопытством, уже стоял у темного пространства под мебелью, наслаждаясь результатом и заснув туда свой нос. Фыркнув, кот чихнул и поднял жуткую пыль, от которой сейчас предстояло избавиться. Вооружившись шваброй, я, как настоящий клиннинг-менеджер (в простонародье просто «техничка»), начала ковыряться под деревянной громадиной, извлекая на свет божий тонны пылищи, разнообразных предметов и прочего мусора.

Навстречу, вальяжно двигая лапами, из самых закромов, вылез здоровенный паук. Господи, спасибо тебе, что эти милые восьминогие создания не такие большущие, как в фильмах о Гарри Поттере. Кот, в жизни не видавший такого дива, подозрительно посмотрел на представителя членистоногих и попытался потрогать его лапой. В ответ на беспокойство своей персоны, паук плюнул в “тезку” знаменитого рыцаря паутиной и вернулся в свое укрытие, чуть ли не грозя задними лапами-кулаками. Потомок лесных кошек мгновенно растворился в небытии, создавая разрыв межпространственного континуума и только хвост выдавал его местоположение.

Решив не огорчать достопочтенного Сэра рассказами о том, что под кроватью тоже могут водиться близкие родственники паука, я так и не достала звякнувшее нечто.

Спустившись во двор, я пожалела о том, что никогда не слушала советов Бродского. Ну, помните: «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку»? Прямо у корчмы стояла Само Ее Святейшество Саския, разговаривая с Золтаном Хиваем. Вид у девушки был крайне бодрый, на лице здоровый румянец, коса еще длиннее и толще (в яде, наверное, был мутаген «Хэд энд Шолдерс»), чем, когда я видела ее в последний раз.

Вновь поразившись Её восхитительности и запечатлев в памяти светлый лик богини-воина, я постаралась стать как можно незаметнее, войти в режим «стелс». Притворившись ветошью и большим фанатом авангардной архитектуры, я быстренько прошествовала к колодцу, в тайне надеясь, что мое появление не будет привлекать лишнее внимание. Конечно, глупо злиться на Саскию, но это ж я – зачем сваливать всю вину на себя, если вот он – источник всех бед, который даже не подозревает об этом.

– Аника, ты что, совсем одичала в своей каморке? – громко, на всю улицу, возопил краснолюд, радостно раскрывая свои объятия и делая целую кучу шагов на встречу. – Даже не здороваешься! Со мной! Старым другом!

– Я тебя не заметила, – постаралась накинуть на себя изумленный вид. Золтан был в веселом расположении духа, отражая царившую кругом атмосферу. Народ ликовал, предчувствуя победу под командованием своей героини. Если бы не Мгла и не скорая битва, уверена, случились бы стихийные народные гуляния, под предводительством краснолюда, стоящего передо мной с довольной миной.

– Я и говорю, – подтвердил Золтан. – Совсем одичала. Надо чаще бывать на свежем воздухе. Саския! – он обратился к Аэдирнской Деве, подзывая к нам. Вот уж замечательно.

Я ведь почему раньше злой был? Потому что я и сейчас злой, особенно на нее. Пусть виновата только я, надо уже иметь смелость признаться самой себе и успокоиться, но блин... Почему именно сейчас? Я постаралась изобразить приветливую улыбку, чувствуя на лице нервный тик, сводивший старания к минимуму – в лучшем случае, на лице кривая гримаса затравленного мыша, которого пес, по доброте своей, знакомит с котом.

– Саския! Это Аника, я говорил о ней только что.

– Вот ты какая, – Жанна Д’Арк Аэдирнского разлива протянула руку для рукопожатия. – Золтан сказал, что благодаря тебе разрешилась ситуация с принцем Стеннисом. Очень мудро поступила – уберечь его от дальнейших посягательств, спрятав в тюрьму, но при этом поняв чувства крестьян.

– Я ничего толком не сделала, – пожала руку и тут же спрятала, чувствуя, что меня начинает бить мелкая дрожь. От близкого присутствия конкурентки напала паника.

Я и правда ей не чета: Блестящие светлые волосы оттенка пшеницы, ухоженные и красиво уложенные в незамысловатую прическу. Темные, карие глаза, глубокие и бездонные, хорошая кожа, приятные, совсем не грубые черты лица. Даже доспех подогнан по фигуре. На её фоне я похожа на толстого энцефалитного кузнечика в парике-мочалке. Моя внешность на любителя. Слепого любителя с параличом всех нервных систем и конечностей. И я чему-то удивляюсь, тут даже выбор не стоит – слишком очевидно, кто победитель.

– Как вы себя чувствуете, госпожа?

– Давай не на «вы», хорошо? – Саския весело улыбнулась, не понимая, почему у меня дергается один глаз, и я безостановочно чихаю. – Я слышала уже о многих твоих… подвигах. Пожалеть чудовище. Сунуться в одиночку в логово тролля, пытаясь найти друга. Это достойно подражания.

Я удивленно уставилась на нее, не понимая, откуда Дева могла узнать столько подробностей. Я-то считала, что местный люд, особенно охочий на сплетни, максимум, считает меня кем-то вроде городской сумасшедшей, таскающейся за ведьмаком по пятам компании ради. Ну или, в крайнем случае, просто вселенской дурой, а тут надо же. «Достойно подражания».

– Люди склонны преувеличивать, – уклончиво ответила я, стараясь смотреть куда-нибудь в сторону от ослепительного вида Распрекрасной.

– Люди? – Саския непонимающе изогнула бровь. Градус напряжения резко возрос. – Это все рассказывал Йорвет. Собственно, поэтому я шла сюда, мне хотелось с тобой поговорить.

– Вы шли… ко мне? – я наклонилась и подняла ведро, которое заботливый Золтан наполнил пару секунд назад. Краснолюд, улыбнувшись, с силой хлопнул меня по спине, почти повалив на землю, и пробормотав: «Удачи, девочки!» поспешил удалиться, жопой учуяв неладное и не желая принимать участие в банальных бабских разборках.

– Да, мы можем поговорить наедине? – Саския не сменила тона, он был так же приветлив, но, в тоже время, отдавал холодной сталью.

– В таверне? – предположила я. – Геральт в комнате просто, – добавила я, оправдываясь.

– В таверне, так в таверне, – согласилась Драконоубийца, открывая дверь, не хуже галантного кавалера. Я прошла внутрь, таща в руках здоровенное тяжелое ведро, радуясь заминке и теряясь в догадках, о чем Саския может хотеть поговорить. Идея была только одна…

– Эй, Джет! – оказавшись в столовой, Саския сразу притянула все взгляды своим громким криком. – Есть свободная комната? – корчмарь кивнул и сразу же выдал ключи от незанятого нынче номера.

Я поплелась за Девой, ловя удивленные, местами даже дружелюбные, взгляды окружающих. Неужели, людишки и правда знают о моих приключениях? В таком мире можно даже блог не заводить, все равно все уже все прокомментировали и поставили своеобразные лайки. Эдакая бесплатная реклама. Если еще и Лютик воспоет меня в своих поэмах, то все, потомки запомнят. Можно считать работу по оставлению своего следа в истории выполненной.

Оказавшись наедине, Саския, наконец, повернулась. Я боялась, что взгляд её измениться, тон резко станет бездушным и жестоким, но этого не случилось.

Аэдирнская Хранительница, наоборот, расплылась в самой дружелюбной улыбке, которая совершенно не пугала. Я понимаю, почему крестьяне верят Саскии. Она простая, как три рубля одной бумажкой, на единой с ними волне, типа КМЕТЫ.FM. Не особенно отличается от них – бесхитростная, искренняя, но может только на первых порах? Девушка же сумела возвыситься в бурлящим интригами обществе аэдирнских дворян, заслужить ранг полководца, всеобщее уважение. Для человека, который не понимает сути «Игры в Престолы» такой путь закрыт сразу и навсегда. Тут нужно иметь в характере, как минимум, беспринципность, твердые взгляды на жизнь.

А взгляд ее действительно... словно пустой какой-то. И вся Саския немного заторможенная, как под влиянием суккуба или хреновой наркоты. Девушка присела на диван, похлопывая по свободному месту, приглашая присоединиться. Я скромно села и попыталась вжаться в диван, или, хотя бы провалиться сквозь землю с приветственной телеграммой к Сатане.

– Я хотела бы спросить у тебя, – задумчиво начала дева. – В городе ходит много слухов о тебе и Йорвете…

– Уверяю, это только слухи, – я нервно засмеялась, почесывая голову. Вдруг на Драконоубийцу найдет любовная паранойя и она потычет в меня мечом из ревности? – Между нам нет ничего и быть не может.

– Вот как, – разочарованно вздохнула Саския. Почему показалось, что в голосе есть еще и облегчение? Еле заметное, почти мимолетное, но все же есть?

С другой стороны, Аэдирнская Дева же не ожидала, что я буду обсуждать личную жизнь с первой встречной, пусть и такой известной? Она же не Гузеева, мужа не станет помогать искать – тут уж как хочешь, придется своими силами. Дева посмотрела на пол, но, резко опомнившись, сказала:

– О нас с ним тоже ходит много слухов, – тон был обеспокоен. У девушки вдруг стали нелепо-смешные, умильные глаза затравленного подростка, которому мама не дает гулять после десяти, а очень хочется. – Но, знаешь, даже если бы что-то и было, это не возможно…

– Прости?

– Я собираюсь выйти замуж за Стенниса, чуть позже, – с печалью пояснила Саския. Я подскочила на месте, как ужаленная, не в силах справиться с эмоциями.

Этот цирк начинает основательно злить. Любовный треугольник эволюционирует в более сложную фигуру, углы в нем стремительно добавляются. Скоро и до 3D модели дойдем, а там, говорят, по теории струн, есть многомерные реальности… Нет, это уже глобальная бредятина какая-то.

– Он же пытался тебя отравить! – вскричала я.

– Того требует политика, – невесело ответила Дева. – Без него дворяне меня не поддержат.

– Да я ебала… Йорвет и правда любит тебя! – я не унималась. Еще секунду назад готова была убить эту парочку, а теперь, неожиданно, защищаю эльфа в глазах соперницы. Пора пойти и провериться у психиатра. Может, я и правда мазохистка? Хотя, нет. Внутри себя я – пупсик, а еще иногда альтруист, хоть и получаю за это по морде.

– Я знаю, – кивнула Саския. – Но политика…

– Да к черту политику. Он тебе хоть нравится? – спросила я мистическим шепотом. Дева не ответила, отвернувшись. Уши у нее покраснели, выдавая с головой все чувства и переживания. Я вздохнула. По моей жизни давно пора снимать молодежный сериал, сезонов на шесть – такие тут завертоны, закачаешься. Я положила руку на колено девушки и с вдохновением произнесла:

– Тогда просто бери себя в руки и давай, заканчивай сношать ему мозг, -хотелось добавить:”Это моя привилегия”. – Есть мнение, и не только моё, что жизнь нужно жить так, как тебе хочется, а не так, как такого требуют обстоятельства. Если мы не можем изменить обстоятельства, мы меняем свое отношение к ним. Йорвет влюблен в тебя до безумия, – тут я сглотнула и продолжила: – Тебе он тоже, мягко скажем, не противен. Стеннис, конечно, принц, хотя я не знаю, как там у него с белыми конями. Народ тебя поддерживает, а на протяжении всей истории, кого любит пролетариат и рабоче-крестьянское движение, тот и прав. Берешь Йорвета, едва увидишь и целуешь, прям с размаха и чтоб наверняка. На край сделаешь эльфа своим любовником, а Стенниса в супружескую кровать ни-ни. Просто, как дважды три – шесть, и никаких гвоздей, – от такой речи пошла кругом голова. Я сама уговариваю Саскию пасть в объятия своей большой (на данном этапе) любви, только потому что знаю, что Йорвету этот человек больше подходит. Что-то со мной явно не так.

– А как же ты? – спросила драконоубийца. – Ты ведь его тоже любишь, я знаю.

– Если у бога был план на этот счет, то он его давно скурил, – отмахнулась я. – А с тобой Йорвета многое связывает, так что можете жить спокойно и счастливо, пока смерть не разлучит вас. Борись с системой, ё-мое.

– Ты права, – кивнула блондинка. В глазах внезапно появился энтузиазм, лицо на секунду просветлело, и вся Саския будто расцвела, и вдруг замерла с застывшим выражением. Всю её на секунду охватила дрожь, а потом лицо увяло, блеск исчез, глаза стали на мгновение испуганными и болезненными: – Помоги мне… – прошептала девушка и отключилась, с бряцаньем доспехов рухнув на пол.

Я забегала, как безумная вокруг дивана, не зная куда податься. Кажется, я только что убила Аэдирнскую Деву. Панически крича, бросилась в свою комнату и вызывая санитара-Геральта. Тот, выхватив меч, не осознавая, что я от него требую, бросился на подмогу.

Народ начал выглядывать из комнат, снизу прибежал корчмарь. Сейчас я отправлюсь за Саскией на тот свет – народ не простит доведение их обожаемого лидера, Ленина в юбке, до сердечного приступа. Геральт, увидев бесчувственную девушку, кинулся вниз, за водкой. Я носилась в поисках тряпки, кто-то протянул замызганный платок. Окунув его в воду из забытого ведра, я постаралась умыть лицо Драконоубийцы, привести в сознание, но тщетно.

Белый Волк вернулся, принося едкую, пахучую жидкость, аромат которой мигом распространился по душной, замкнутой комнате. Поднося ее к носику девушки, у меня невольно заслезились глаза. Тут кажется, слоновья доза какого-то Адового Жмыха, дерьма демона или что-то подобное. Зато Саския начала приходить в сознание. Столпившийся вокруг народ вновь возликовал, приветствуя героиню.

– Что случилось? – ее глаза, словно стеклянные, пугают не на шутку. Она снова кажется какой-то обдолбаной, будто только что закинулась хорошей дозой кокаина в туалете клуба. Это ее от запаха ширнуло, наверное. Дева оглядывала окружающих, но лицо было безэмоциональным, как у робота, безмятежным и чистым. Она посмотрела на меня, стараясь вспомнить, кто перед ней, как будто забыла только что произошедший разговор.

– Ты упала в обморок, – попыталась оправдаться я.

– О, Филиппа предупреждала, – дева кивнула. – Говорила, что такое возможно, организм еще крепнет. Сильно испугалась?

– Конечно, – я кивнула, улыбаясь, стараясь скрыть волнение. – Если бы что-то с тобой случилось, меня бы не понял народ и человечество осудило. Позвать магичку?

– Нет, – Саския отрицательно покачала головой и встала, опираясь на диван. Столько народу, и никто не поможет даме привстать – джентльмены таки вымерли, не появившись. – Я, пожалуй, пойду. Извини за беспокойство.

– Да ничего, – я сказала это уже спине. Девушка удалялась, народ расходился. Я осталась с чувством полного непонимания, а в душу закралась подозрительность. Суккуба управляла Элеасом, у которого были подобные симптомы. Суккуба – слабое создание, почти не имеющее магии. А вот чародейки, они как генератор – если его зарядить, то может не хило ударить током…

Геральт собирался, как пожарник, в среднем, за минуту. Я собиралась как типичная женщина – пол часа, это как пять минут, только чуть больше. Поэтому ведьмак был хмур и угрюмо наблюдал за моими расхаживаниями по комнате в поисках вещей, которые я только что прибрала неизвестно куда, наводя новый беспорядок. Кот составил Белому Волку компанию – ему вообще нравиться наблюдать, изредка вставляя мысленные комментарии к произошедшим событиям. Две пары глаз неотрывно следили за моими действиями, которые пока слабо приводили к успеху.

Я попыталась отправить Геральта одного, но ведьмак был не преклонен – видать, искренне считал, что лучшее сейчас, это забить моё время до отказа, не оставляя себе времени подумать. В принципе, ведьмак был, конечно, прав, но все равно, стоило хоть на секундочку вспомнить о Йорвете, как мир на глазах рушился, грозя превратить все мое существование в застоявшееся болото.

Наконец, последняя деталь гардероба была найдена, и Белый Волк, на радостях, сразу схватил меня за ладонь и попытался вытащить из комнаты. Я уперлась ногами, и, едва отпустили, побежала за расческой. Геральт вздохнул с видом мученика, кот укоризненно посмотрел на него, объясняя одним взглядом простую истину – с женскими закидонами не спорят, брат.

– Ну хватит тебе, – Ведьмак попытался отобрать расческу. – Красивая уже, пойдем.

– Позволь мне решать степень моей красоты, – с пафосом произнесла я. Драмтеатр имени Погорельцева плачет всем актёрским составом. – Я почти закончила, нельзя же идти в склеп, где полно всякой дряни, мечтающей убить меня, с неприбранной головой.

– Она, эта дрянь, мечтает убить тебя в любом случае, плевав на внешность, – заметил ведьмак, но сдался и спорить не стал. – Ты пол часа собиралась. Кого ты там очаровывать будешь? Призраков? Грайверов?

– Вдруг мимо будет проезжать принц на белом коне? – делано спросила я, откладывая расческу и начав заплетать волосы в косу. – А я вся такая некрасивая, не влюбится еще.

– Влюбится, – Геральт улыбнулся. – Я ж тебя люблю. Как дочь, конечно.

– Вот так новости, – я вздохнула, закрепила косу резинкой, направилась к выходу. – Вечно тебя ждать приходится, ну.

Опешив от такого заявления, друг поплелся к выходу. В таверне было привычно душно, шумно, воняло едой и блевотиной. Неизвестно, что сильнее перебивало аппетит. Корчмарь кивнул на выходе, в третий раз за стуки здороваясь. Что-то пошло не так, я это чувствую.

На улице было прохладно, но душно – собирался дождь, а судя по запаху озона – возможно, даже гроза. Народ, заранее прятался, стараясь уйти под крышу. Эдак нас зальет, и все мои ретушированные потуги пойдут насмарку – никакого фотошопа не хватит исправить, разве что если сделать закос под группу Kiss. Тогда надо совершенно другую одежду надевать и на голове трешатинку навести.

– Когда это я стала тебе дочерью? – спросила я у Геральта, который шел рядом, шаг в шаг, и размышлял о каких-то своих делах.

– Когда свалилась на меня с неба, – ответил Белый Волк. – Помнишь, как это было?

– Еще бы! Я тебе чуть шею не сломала! – засмеялась, вспомнив лицо ведьмака при нашей первой встрече. Сказать, что он был ошарашен – смолчать. К тому же, Геральт даже не мог вспомнить собственное имя и сам словно только пять минут назад очнулся от продолжительной комы – не зная, где он, кто он и куда держит путь. А тут еще какое-то отчаянно мычащее на другом языке создание, не слова не понимающее на всеобщем, зато очень голодное и испуганное. – Как будто в другой жизни было, да?

– А еще я не мог понять, почему я тебя не понимаю, – Геральта затянули воспоминания. – Я думал: я сошел с ума, или остальной мир?