Текст книги "Glaeddyv vort, beanna (GV, b) (СИ)"

Автор книги: I_NO

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 38 страниц)

– Это мы обсудим при свете дня, ладно? Когда у вас не будет острых предметов в руках, – и вновь обратилась к чародейке: – Где сейчас Саския?

– Когда меня арестовали, она была с Шеалой, – ответила Филиппа. – Должно быть, они как раз готовятся к переговорам. Отведите меня домой, там – главное средство для ее спасения.

– Хорошо, но если ты нас обманешь, то я тебе не адвокат и вообще, про добрую, это ты зря решила, – сказала я, кивая, выражая мнение своих спутников. – К тебе я доброй не буду никогда.

– Снимите с меня кандалы, – попросила волшебница, протягивая руки, но Йорвет даже не подумал ничего предпринимать, только злобно плюнул ей:

– Чтобы ты использовала магию? Нет, кандалы останутся. И ты пойдешь первой.

Геральт подошел к ней сзади и взял за двимеритовые наручники, толкая к выходу. Йорвет и я шли чуть позади, обмениваясь многозначительными взглядами – эльф смотрел на меня с подозрением, осознавая, что я от него что-то скрываю, и не собираюсь распространяться, потому был еще злее, чем мог бы быть, а я посылала ему обратно его злость и беспокойство, стараясь сделать классический Похерфейс. Выходило у меня не ахти как, но других средств для того, чтобы сейчас не поднимать вопрос о моем здоровье – душевном и физическом – у меня не было. Мы прошли сквозь проход, провалились по колено вводу и захлюпали дружной процессией по туннелям. Отойдя достаточно далеко от лагеря, чтобы не быть услышанными, я решила уточнить кое-какие мелкие детали:

– Что бы ты делала, если бы Саскию вдруг не отравили? И у тебя не было бы ингредиентов?

– Я бы придумала что-то еще, – ответила волшебница. – Такой шанс упустить я не могла.

– Ты хотела создать государство под властью Саскии… – пробормотала я. – Что бы править, прикрываясь ее спиной?

– Что плохого в том, что мы хотим править? – удивилась чародейка. – Все хотят! И Локи тоже хотел. Не удивляйся, я знаю эту трогательную историю о борьбе двух братьев. Локи хотел трон, который бы никогда не получил. Если ты понимаешь его чувства, то почему не хочешь принять мои?

– Потому что… эм.. Вы своей Ложей развалили весь Север к чертям собачьим, а он – только мост между мирами. Понимаешь разницу? – я правда, тоже слабо видела различия, но Локи – мой друг, я буду его защищать в любом случае, кто бы что не говорил. Это потом, строго между нами, я могу надавать ему словесных оплеух (что я и сделала, едва он заявился ко мне), но ни одна чародейка не имеет права судить о том, о чем не имеет ни малейшего понятия.

– Ты сама веришь в свои слова? – прыснула Филиппа. – В управлении я разбираюсь лучше, чем любой король. Но люди бы мне не поверили. Они не примут королеву-чародейку.

– Нелюди тем более, – вставил свое резкое слово предводитель белок. – Особенно после того, что устроила Францеска Финдебаир.

– Но все они верят в Саскию, – ответила на его выпад магичка. – Эта девушка – прирожденный вождь, – ага, как Ленин, – но понятия не имеет о большой политике. У нее есть харизма, но ей не хватает ловкости. Она отважна, но у нее нет цепкости. Справедлива, но не жестока.

– Она – твоя полная противоположность, – проговорил Йорвет.

– Но вместе мы были бы непобедимы.

– И как освободить твою лучшую половину? – я припомнила легенду о Инь-Янь, черном и белом, что всегда сталкиваются, но вместе стоят, как бетонная стена, сделанная еще при Сталине, и решила, что аллегория подойдет.

– Обратное заклятие наложено на специальный стилет, нужно вонзить его в сердце дракона, – начала объяснять Филиппа, но Йорвет, злясь, предложил:

–Лучше в твое сердце, ведьма.

– Нет другого способа, – оправдывалась волшебница. – Удар должен быть нанесен с хирургической точностью, только тогда сработает контр заклятие. Все руны на клинке должны войти в контакт с кровью и кончик острия должен пробить сердечную мышцу.

– Ага, только я вот сомневаюсь, что дракон будет спокойно ожидать, когда мы к его пузу подберемся и воткнем стилет, – вздохнула я, и споткнулась. Чуть не улетев мордой в вонючую воду, я в последний момент ухватилась за Йорвета, и он меня удержал. Из носа снова начала капать кровь, причем сильным потоком. Наученная горьким опытом, я приложила запасенный платок Киарана, уже и без того весь в крови, и вдруг, неожиданно для себя закашляла, отхаркивая все ту же красную жижу. Меня скрючило, я согнулась и не знала, какую часть прикрыть, чтобы поймать поток лейкоцитов, рвущихся наружу. Йорвет прихватил меня за плечи, держа, что бы я не упала. Филиппа с состраданием произнесла:

– Тело реагирует на истощение жизненной энергии, – она поцокала языком. – Еще немного и твои старания по спасению Саскии будут походить на самоубийство.

– О чем ты, ведьма? – спросил Йорвет, поворачивая к ней лицо.

– О том, что твоя подружка умирает у нас на глазах, причем по собственной воле.

У меня в глазах почернело, словно мне на голову резко набросили черную ткань. Ноги стали подкашиваться, я почувствовала слабость по всем теле и чихнула, готовая еще чуть-чуть, и потерять сознание. Я чувствовала, что Йорвет держит меня за плечи, но если я начну падать, то…

– Ани, что с тобой? – почти ласково и обеспокоенно спросил эльф, заботливо убирая волосы от моего лица. От его прикосновений мне стало немного лучше, словно они исцеляли. Душа напитывалась эмоциями, которые возникали от его касаний, и слабость начала отступать.

– Все хорошо, – пролепетала я, пытаясь распрямиться, но, видимо, одних прикосновений мало, либо прошло мало времени для того, чтобы осколок насытился.

– Да ты просто пышешь здоровьем, – заметил Геральт.

– Это ты сделала, ведьма? – грозно спросил Йорвет, не забывая при этом держать меня и гладить одной рукой по голове.

– Нет, конечно, это она сама…

– Закрой рот с той стороны, да? – предложила я, распрямляясь. Мне становилось лучше, хотя еще немного пошатывало. Я быстренько постаралась перевести тему: – Зачем тебе этот стилет?

– Когда ты накладываешь чары подобного рода, – чародейка поддержала мою игру. – Всегда должно быть наготове контр заклинание. Это основное правило магии. И если бы что-то пошло не так, я бы сразу применила стилет.

– И где же он? – под недовольным взглядом ведьмака, который вообще не понимал, что сейчас случилось и обеспокоенным поддерживанием Йорвета, который, видимо, побоялся выпустить меня из рук, я продолжала делать вид, что сейчас ничего не было и всем показалось. Платок я сложила в карман, а кровь утерла, чтобы от нее и следа не осталось на моем бледном лице к макияжу сегодняшнему красный не подходит.

– Он в надежном сундуке, в моих комнатах. В бывшем доме Джорофея Монка.

– Я знаю, где это, – кивнул эльф. – Пройдем по этому каналу, – он указал на одно из ответвлений тоннеля, – тут могут быть монстры. Зато быстрее.

– Тогда смотрите за Филиппой, а я пойду вперед, – ведьмак отпустил кандалы и передал упомянутую мымру Йорвету, на которого резко свалилось сразу две задачи – тащить слепую, но весьма юркую чародейку по каналам, и при этом приглядывать, чтоб я дошла своим ходом и не булькнула по дороге в воду со страстным желанием поцеловать дно. Геральт осторожно ступал перед нашей экскурсионной группой, держа наготове меч – его медальон пока слабо шевелился, но, в целом, любое его подёргивание стоит воспринимать, как сигнал к опасности.

Чем дальше мы уходили по зловонным тоннелям, тем более я была уверена в том, в водах этого очаровательного места развиваются собственные бактериальные цивилизации, не известной науке природы. Если первичный бульон действительно существовал, то истоки свои он брал отсюда – по дну проплывали лягушки-мутанты (одна из которых, по-моему, даже показала мне Fuck), какие-то мелкие рыбки, оскалом своим напоминающие мне о мечте любого стоматолога, и даже насекомые, вроде комаров, выкачивали не только кровь, но и нервы. Последние представители местной фауны особенно выделялись на фоне собратьев – громадные, иглы больше, хрен убьешь с первого раза, и спокойно жрут мою тушку даже сквозь одежду. Настолько одичали тут без пищи, что даже уже не замечали того, что моя рука замахивалась с прицельной точностью желая растоптать несчастную загадку природы и резко обрушивалась карой небесной сверху, оставляя только расплющенную тушку и синяки на моем теле.

Помимо мелких кровососущих, соединивших в себе все лучшее от малярийного комара и мухи, здесь обитали уроды побольше – гнильцы, с которыми предстояло бороться только Геральту, в гордом одиночестве. Ведьмак прыгал между падальщиками, стараясь бить издалека и уловить момент их окончательной и бесповоротной смерти, дабы не быть забрызганным кровью. Гнильцам такой вальс не нравился, их партнер по танцам слишком далеко отбегал, и они, обидевшись, шли валом, стараясь каждый высказать свои претензии с занесением в личное тело Белого Волка. Йорвет, боясь, что ведьма что-нибудь выкинет, колебался, но упорно из рук ее не выпускал. Я теребила замок, готовая в любой момент активировать поле и разнести этих мерзких тварей на составляющие. Увидев, что ведьмак не справляется, я сделала шаг, но Йорвет просто поставил мне подножку, и прежде, чем я полетела дальше, ухватил меня за одной плечо, удерживая:

– Подожди, – услышала я его шепот. – Не трать силы попусту.

Геральт применил Аард, и один из гнильцов с силой врезался в стенку, изображая из себя наскальную живопись. Прежде чем он очухался, ведьмак одним сильным ударом пробил тому сердце. Сзади к нему подступили сразу двое, а меч застрял меж ребер твари, которая раскрыла перед ведьмаком душу и обрызгала того кровью. Перепугавшись за Геральта, я вырвалась из рук Йорвета и бросилась к другу, но, почти на подходе, чуть не подпалила брови знаком Игни. Спасло меня только то, что поле работало автоматически и открылось без перебоев, прикрывая от огненного залпа. Один из гнильцов, попавший в радиус поражения защиты, воспарил на краткий миг к небесам, и под самым потолком разорвался.

– Да тут целое гнездо! – услышала я голос Геральта из оставшейся толпы гнильцов, и, ориентируясь на звук, двинулась в его сторону мелкими шажками. С каждым полуметром падальщиков становилось все меньше, а ведьмака видно все больше. Когда последний из монстров пал смертью храбрых, Геральт закинул меч за спину и строго сказал мне: – Выключай эту штуку, не трать зря свои силы.

Я пожала плечами и послушалась. Поле рассыпалось, после чего ведьмак, повинуясь отцовским инстинктам покачал головой и пообещал выдрать меня по заднице, если я не буду слушаться старших, мол, сказали – сиди и не высовывайся, а я, такая вредная, как всегда вылезла и побежала в самое сердце, за что вполне могла отхватить и превратиться в сочную котлету. Йорвет тоже решил внести лепту в процесс моего воспитания и пообещал вернуть мне двимеритовые наручники, если я не прекращу пользоваться магией. При этих словах Филиппа вскинула брови:

– Я почувствовала изменения в ауре, но думала, что это прославленные знаки ведьмаков, – в голове ее чувствовался чисто научный интерес, который проявляется у ученого, увидевшего, что мышка в клетке, пока он не видит, решала японские сковороды. – Что ты сделала?

– Активировала защитное поле, – пояснила я. – Ну, золотое такое, как моя… – тут мне в голову ударила мысль, оглушая осознанием очередного странного совпадения.

– Аура? – закончила за меня чародейка. – Это и есть твоя аура, скорее всего. Твой организм постоянно подвержен истощению, и чтобы оградить хотя бы тело, ему нужен барьер. Простой смертный бы не смог его возвести – скорее всего тут не обошлось без вмешательства Асгарда. Ты все еще говоришь, что тебя просто отправили в ссылку?

Я глубоко призадумалась, потом кивнула. Но осознав, что без глаз сложно заметить сей жест, озвучила согласие в слух. Чародейка только пожала плечами, и сама пошла вперед, таща за собой буксир в лице эльфа, который, судя по внешнему виду, окончательно во всем запутался и меня скоро ждет очень тяжелый разговор.

Мы пошлепали дальше по туннелям, невесело хлюпая по воде. Йорвет, решивший вдруг выпустить свой гнев на чародейку, переругивался с Филиппой, которая, в свою очередь, каждые пару минут придумывала новую причину для того, чтобы с нее сняли магические ограничители. Эльф, в ответ, фыркал и выдавал такие литературные описания того, чего она заслуживает за свои прегрешения, что я в очередной раз дивилась разнообразию его фантазии и возможности описать все это словесно, разбавляя свою речь отборными ругательствами и не забывая, по возможности, посильнее оскорблять чародейку со всех ракурсов. Геральт и я слушали эту перебранку молча, переглядываясь и улыбаясь. Йорвет в своем репертуаре – просто сам не хочет сдерживать свои эмоции. Это со стороны забавно, если обижает он не тебя.

Наконец, мы вышли к одной крутой решетке, явно сваренной кем-то на веки вечные, из хорошей нержавеющей стали, с толстыми прутьями, и, вообще, выглядящей очень солидно. Вот только она не была заперта. Геральт открыл ее, даже не прикладывая сил и мы прошли внутрь, оказавшись в подвале, коих в Лок Муинне куча, и все однообразные – плиточный шахматный пол, полу развалившаяся лестница и пара горгулий-сторожил.

Филиппа подалась вперед, и произнесла что-то на непонятном мне языке, после чего каменные охранницы замерли и вновь окаменели, изображая из себя обычные статуи. Геральт взял у Йорвета чародейку и с трудом повел ее по лестнице, каждый раз предупреждая о новых ступеньках на ее жизненном пути, но это почти не помогало – магичка все равно оступалась и падала на них носом, грозя сломать себе шею. Когда мужчинам это надоело, ведьмак просто сгреб слепую мадам в охапку, закинул на плечо, как мешок картошки и потащил наверх. Оказавшись в гостиной, которая теперь была освящена вполне нормально (чудо какое-то!), Филиппа приказала тащить ее дальше. Вздохнув, Геральт переложил свою ношу, и поплелся на второй этаж, который, по моим воспоминаниям, был разрушен напрочь.

На середине лестницы чародейка возвестила, что на столе лежат очень важные записи и их нужно забрать, чтобы было возможным открыть сундук. Йорвет взял меня за руку и потащил обратно в комнату, но едва Геральт и магичка скрылись, прижал меня к стене, нависая надо мной. Я ожидала либо атаки, либо криков, а получила быстрое прикосновение к губам – видимо, мужик соскучился, поэтому воспользовался первой же возможностью остаться наедине. Мило же, ну. Я обвила руками его голову, и тут же вспомнила, что делаю это зря, но была не в силах оторваться от него. Он ж как громадный магнит для металлиста – прицепит и надолго. Но времени зря терять было нельзя, поэтому поцелуй длился чуть больше мгновения, и эльф все же немного отстранился, напоследок проводя рукой по моему лицу. Если бы я могла – тут же бы растеклась лужей по полу от счастья. Не говоря ни слова, эльф подошел к столу из красного дерева, и сгреб в охапку все бумаги, которые там были.

Я стала подниматься наверх по лестнице, спиной чувствуя весьма теплый взгляд. Обгоняя меня, Йорвет игриво ущипнул меня за попу, и первым оказался на открытой площадке, где нас ждал Геральт и присевшая прямо на землю чародейка. Недалеко от их местоположения, играя разными молниями и прямо-таки источая магию, стоял обычный сундук, какой можно встретить в любом кметском доме – местами обшарпанный, с облупившейся краской и побитыми уголками, но пока вполне добротный. На полу перед ним расположились круг и свечи, расставленные по линиям и образующие квадрат. Я разочаровано вдохнула – опять меня обломали с пентаграммами и изображением козьей сатанинской морды. Почему у магов нет тех самых атрибутов, что распугивают старушек и привлекают готов? Хоть бы череп на крышку поставила, что ли.

– Это он? – спросил Йорвет у чародейки.

– Опиши его.

– А что, тут есть еще? – вставила я. – Мы на втором этаже, к комнате, в которой стоит ТОЛЬКО сундук. Понимаешь? Как его открыть?

– Да, это он, стилет внутри – тут же согласилась чародейка. – Нужно зажечь свечи в правильной последовательности. Я разгадала ее, она должна быть в записях. Дальше хватит простого заклинания. Снимите с меня кандалы.

– Может тебе дать еще и ключ от квартиры, где деньги лежат? – задумчиво спросила я. – У тебя хватит сил телепортировать отсюда, причем быстрее, чем мы все опомнимся. Лицо у тебя хитрое, знаешь ли.

– Ритуал может провести только чародей, – стояла на своем магичка. Йорвет ходил за ее спиной взад-вперед, нервничая, и ожидая нашего решения. Геральт, отобрав у эльфа записи и найдя среди кипы бумаг нужную инструкцию, заглянул, почесал щетину, размышляя, и выдал:

– Сначала зажжем свечи, а потом снимем с нее двимерит.

Все молча согласились, и ведьмак, как главный в нашей компании камикадзе, пошел заниматься ритуалом, поочередно зажигая свечи, как было указано на рисунках магички. Пару раз его откровенно долбануло током, но, как известно, бог троицу любит и на третий раз он пощадил несчастного, замученного и явно голодного ведьмака. Рисунок на полу загорелся, и от него повалил белый, редкий дым, ограждая Геральта и не давая тому подойти к нам.

– Теперь снимите с меня кандалы, – потребовала чародейка. – Нужно сотворить заклинание.

– А мы не сможем его произнести? – поинтересовался Йорвет.

– Таким вещам нельзя научить за одну минуту, – чародейка теряла терпение. – Свечи горят, надо спешить! Делайте, что я говорю!

– Одно лишнее движение, и ты – труп, – пообещал Йорвет мстительно, начав ковыряться в замке ее наручников. Я встала рядом с ним, чтобы, в случае чего, эльф мог получить хоть какую-то помощь. Едва замок скрипнул, страдая, лидер скоя’талей извлек одну из своих знаменитых сабель, и приставил к горлу чародейки, отодвигая меня плечом и ограждая от ее посягательств, если такие могли случится. Освобождённая Филиппа, по-деловому потерла запястья, размяла плечи и вскинула руки кверху, шевеля ими так, словно сейчас примется танцевать, произнося при этом слова, которые, на мой взгляд, не имели смысла. Однако огонь ее слушался, поднимаясь к небесами, разрастаясь, и закрывая Геральта от нас.

– Вы можете снять заклятье, но она не станет прежней, – повернув голову в нашу сторону, прошипела Филиппа.

– Она не просто Dh’oine! Она вернула Aen Seidhe надежду, – заспорил Йорвет.

– Она чудовище. Она не сможет управлять страной. А вы поплатитесь за свою глупость, – зашипела ведьма, и на ее руках проскользнул электрический разряд, собираясь из воздуха и концентрируясь в ладони колдуньи.

– Берегись! – завопила я, и прежде, чем она кинула заклинание в эльфа, я проскользнула перед ним, оттолкнула, уронив на землю, и заняла его место. Магический шар оторвался от рук Филиппы, и прежде, чем Йорвет все понял, полетел в мою сторону. Раскрылся барьер, но, видимо, Локи никогда не рассчитывал, что мне придется столкнуться с действительно мощным заклинанием. Проделав в золотой ауре дыру, размером с хороший кулак, электрический разряд попал мне точно в грудь.

Господи, спаси и заземли!

Комментарий к Глава 22. Хоп, мусорок! Не шей мне срок! Дориан – город в Темерии, упоминается в серии книг по ведьмаку.

Новиград – город-государство, оттуда же.

Калантэ Фиона Рианнон, также известная как «Львица из Цинтры» и «Ard Rhena» – героиня «Саги о Ведьмаке». Королева Цинтры (ныне это провинция Нильфгаарда), мать Паветты и бабушка Цири. Королева, чья биография и жизненные принципы заслуживают того, что бы вы почитали о ней.

====== Глава 23.Ванильная ваниль ======

Впервые за долгое время мне не снился ни Локи, ни суд Одина, ни даже дом с родителями. Мне снился Лютик, рассиживающийся в таверне Вергена, и кадрящий какую-то цыпку, по виду напоминающую мелкопоместную дворянку, но с большими двумя основными достоинствами за которые поэт ее и полюбил. Вообще, глупо утверждать, что Лютик блудливый и похотливый парень. Дело в том, что он просто влюбчивый, но при этом – искренний. Просто жил он в формате вечно меняющейся правды. Если он говорит, что влюблен в эту девушку, то говорит от всего сердца, и сам в это верит, при том до конца. И если завтра он будет признаваться в любви другой, то только потому что правда его изменилась, и теперь он чисто и правдиво признается в чувствах человеку, который ему и правда необходим.

Вот только сегодня, в моем сне, поэт решил использовать грязный, но очень действенный прием, притащив на свиданку моего кота. Сэр Ланселап, мечтающий вырасти в охотника, а не в приманку, испуганно таращился на парочку, и мечтал исчезнуть, телепортировать ко мне, ну, или хотя бы просто поесть чего-нибудь вкусненького.

Едва увидев меня, кот радостно замяукал, спрыгнул с коленей своего няня, и подбежал. Пиит, осознав, что потерял рыжий комок, бросился за ним, и встал, не понимая, свихнулся ли кот, или у него у самого случилась любовная лихорадка. Поэт не мог меня видеть, и потому недоуменно смотрел, как котейка трется о пустоту. Едва я наклонилась погладить родную моську по ушам, как меня захватило и понесло, втягивая в какой-то немыслимый водоворот, и выплевывая в неизвестное мне подпространство, бесконечное по своей сути, не имеющее ни цвета, ни запаха.

Над моей головой заплясали тысячи нитей, самых разных оттенков и длины, причудливо переплетающихся и расходящихся в разные стороны, местами завязанные морскими узлами. Некоторые были длинными и тянулись откуда-то издалека, проходили мимо меня, и уносились вдаль. Другие, короткие, но более яркие, обрывались раньше, иногда отмеряя своим владельцам совсем короткую жизнь.

Я видела нити судьбы. Подгребая ногами, словно плавая в воде, я двигалась к бесконечному потоку, но едва я протянула руку, как яркий фонтан растворился, и ко мне, отзываясь на мою немую просьбу, в руку легли сразу несколько тонких волокон. Одно из них, сиреневого цвета, с кучей узелков ближе к концу, потянулось к моему сердцу, и соприкоснувшись с моей душой, успокоило ее, и я почувствовала облегчение. Другая нить, красная, старалась сплестись с сиреневой, которая в ответ звала к себе в самое сердце, но вместо того, чтобы найти мою душу, она обволокла мою шею, и начала душить. Третья, синяя, стремилась соединиться с красной, но каждый раз, едва она устремлялась к ней, сиреневая мешала и у них начиналась борьба, похожая на причудливый танец в калейдоскопе. Последняя из тех, что были у меня в руках, фиолетовая, оставалась безучастной к конфликту, лишь изредка реагируя на сиреневую, оттягивая ее от синей, но при этом не забывала мешать красной, и только лишь поэтому я не задохнулась.

Я смотрела на судьбы тех, кто сплелись в едином конфликте. Сиреневая – я сама, красная – Йорвет, синяя – Саския, фиолетовая – Локи. Вообще, принц любит зеленый, но ничего не попишешь. Тут решают другие, и кое-кому придется смириться.

Взяв свою нить в руку, я начала ее вытягивать из себя, словно канат перетягивая на свободу. Волокно повисло, и ее собратья тоже, словно в них никогда и не было жизни. Вытягивая его, я смотрела на узлы и ответвления, которые, переплетаясь с остальными, некоторых из которых я и не видела, образовывала бесконечную паутину. Вот здесь мы соприкоснулись с Йорветом впервые, узел совсем слабый и вот-вот порвется, а вот здесь, дальше, в одном из следующих взаимодействий, он такой крепкий, что даже перерубить мечом будет трудно. Интересно, когда это было?

Моя нить оканчивалась резко, словно обрывалась после одного из разветвлений, которое должно еще только будет скрепиться с чьей-то другой. Один из концов был серебряный, еще не окрашенный и очень тонкий, а другой, серый, – кое-как, хирея на глазах, тянулся к Йорвету и буквально осыпался на мою руку пеплом. Видимо, это и есть то, о чем говорил Локи – выбор, после которого я могу или выбрать благородную смерть, или бесславную старость на Земле.

Я взяла красную нить, и промотала до момента, когда она теряла цвет. Недалеко от этого места, нить так же разветвлялась и уходила дальше. Один из концов тянулся к моей нити, разрастаясь на глазах, и не теряя устремленности, другой же тянулся к Саскии, при этом особого энтузиазма не испытывал, и двигался, скорее по инерции. Боясь, что нить лопнет, я отпустила ее и она устремилась вверх, призывая за собой остальных. Я погладила доступный мне пока ее край, и улыбнулась… Я вдруг поняла, что было сокрыто под замком…

– Ани, хватит улыбаться, как идиотка, ты же уже не спишь, – ляпнула мне нить недовольным голосом любимого.

Я фыркнула и попыталась зарыться в подушку, жалея, что не могу применять магию. Накинула бы себе чары невидимости и дело с концом – фиг бы кто меня нашарил. Для пущей демонстрации моего «Фи», я бросила на голову одеяло и отвернулась, но наглый эльф одним рывком его сдернул, и прежде, чем я начала возмущаться, прицельно поцеловал в лоб. От такого отказываться было грешно, и пока Йорвет не опомнился, я резко дернулась и нашла его губы, впиваясь в них не хуже пиявки. Спорить с моими душевными порывами лидер белок не стал, отвечая на мой выпад протяжным, долгим поцелуем.

Отрываясь от него, я открыла заспанные глаза и огляделась – в комнате было светло, благодаря восходящему за окном солнцу. На столе догорала одна свеча, возле которой дымился чайник, явно не так давно снятый с огня. Я лежала на тюфяке, на который заботливо постелили два одеяла поверх простыни, и еще сверху меня укутали еще одним одеялом и эльфийским плащом, при этот сам тюфяк подтащили достаточно близко к камину, и мне было до одури жарко, что аж в горле пересохло и начало тошнить.

– А где Геральт? – спросила я, так и не найдя глазами друга. Вечно его уносит куда-то ни свет, ни заря.

– Ушел на разведку, – отозвался эльф, подходя к столу и наливая в кружки ароматный ромашковый чай. – Ты проспала целые сутки, сегодня должен быть совет. Вот Gwynbleidd и ушел вызнавать, что да как и когда великие короли севера начнут свои переговоры.

– Сутки? И меня никто не стал будить? – с подозрением спросила я, мне кажется, я спала не так много.

– Спала – это громко сказано, – вздохнул эльф, отхлебывая из одной кружки. Я встала с лежанки и потащилась умываться и приводить себя в порядок. Личная гигиена превыше всего. Я иногда подозреваю, что по утрам я – вампир и в зеркале не отражаюсь. Опухшее, воняющее, помятое чмо отражается, а я –нет. – Когда Филиппа попала в тебя заклинанием, ты просто отключилась и у тебя случился припадок. Из носа пошла кровь, тело заколотило. Но все это было не долго, потом – ты обмякла, и тебя начал бить озноб. Мы кое-как добрались до комнаты, начали греть. Я думал, ты умрешь, тело было очень холодным. Но обошлось, и вчера среди дня, ты начала натурально сопеть, как когда спишь.

– Я не храплю! – возмутилась я.

– Я же говорю – сопишь, – ответил эльф. – При том, очень мило. Как ребенок маленький. Тогда то мы с ведьмаком и расслабились, стали думать, что делать дальше.

– И что надумали? – поинтересовалась я, вытирая лицо полотенцем.

– Пока только заявиться на совет, – проговорил Йорвет. – Нужно заставить Саскию превратится в дракона и исцелить ее.

– Значит вы достали стилет? – я радостно выбежала из-за ширмы и кинулась к сумке в поисках расчески. – А что с Филиппой?

– Ушла. Обратилась в сову и улетела, – Йорвет изобразил рукой одной крыло, которое поднималось вверх, к потолку. Очень комично, если бы лицо не было таким серьезным. Один его глаз выражал целую бурю эмоций – от злости, до сожаления, что все-таки он не придушил эту певчую (ну, не очень певчую, но все ж) птичку.

Расчесывая волосы, я села рядом с ним на диван. Пока мы одни – пожалуй, стоит устроить маленький кружок «Философия бытия» и поведать эльфу обо всем. С другой стороны, я все еще сомневалась, стоит ли этой белки шкурка выделки. Это очень непростой разговор, и мало ли как эльф, со своим буйным характером, отреагирует на те или иные повороты незамысловатого сюжета. Вдруг все закончится именно из-за того, что лидер скоя’таэлей выйдет из себя и прирежет меня на месте. Йорвет чувствовал, что я морально готовлюсь к чему-то серьезному, но в силу своей нетерпеливости, первым задал вопрос:

– О чем говорила ведьма, когда намекала на твою… смерть?

– У тебя оружие при себе? – ответно задала я вопрос, оглядывая его. Он кивнул. – Отложи его настолько далеко, чтобы в случае чего у меня был шанс убежать, – эльф скривился, показывая, что я сморозила очередную глупость и даже не пошевелился. – Не хочешь? Ладно. Я не знаю, с чего начать.

– Начни с самого начала, – посоветовал Йорвет с сочувствием. Так обычно жалеют человека, который собирается исповедоваться священнику в убийстве и расчленении трупа. Я отложила расческу, набрала в грудь побольше воздуха, и начала:

– Помнишь, я рассказывала тебе, что в замке, – я пошевелила медальоном, который теперь стал вновь серебряным. – Так вот, часть души, которую оторвали, выпивает меня, забирая жизненные силы. И это влияет на мое здоровье. Чем дольше душа разделена, тем хуже.

– Почему ты сразу не сказала об этом? – резко вскидывая единственную бровь, вставил эльф.

– Я и не знала, мне Локи сказал. Недавно, – я вздохнула, и подвигала шеей из сторону в сторону. Вспомнив о второй чашке чая, я потянулась к столу, – Он иногда связывается со мной. Пытается послать помощь, вроде того барьера, который появляется в минуту опасности. Это его защита, – я отхлебнула чая, и замолчала, размышляя, как продолжить. Я чувствовала, как Йорвет смотрит на меня, требуя продолжения, негодуя и явно пытаясь справиться с очередным приступом бешенства. – Душа питается эмоциями, и чем больше я радуюсь или грущу, тем больше вероятность, что я проживу чуть дольше. Причем, от плохих эмоций душа только больше увеличивает аппетит, потому как они плохо усваиваются и проходят почти незаметно.

– Значит, тебе надо меньше участвовать в разборках, – сделал вывод Йорвет. – На совет ты и носа не сунешь, поняла?

– Дело не только в испуге или чем-то подобном, – заспорила я. Как это – я и не пойду на совет? Да я столько на это положила, что теперь мне все кругом должны предоставить туда пропуск. К тому же, именно это для меня самое удобное оправдание, почему я все еще здесь. – Дело в любых отрицательных эмоциях. Ты тоже косвенно виноват в моем состоянии, – под его непонимающим взглядом я пояснила: – Все наши отношения, с первого дня знакомства построены на спорах, – я сглотнула, понимая, что говорю очень неприятную, но правду, от которой защипало в глазах. Это и есть одна из тех истин, которые могут испугать Йорвета и увести от меня окольными путями к Саскии. – Вспомни, как мы ругались, из-за тролля там…

– Я знаю, что тогда поступил опрометчиво, – эльф прижал меня к себе, неожиданно и резко, из-за чего чай в кружке грозил выплеснуться к нему на штаны. Любимый поцеловал меня в макушку: – Ты меня слишком взбесила в тот день, но я все равно не должен был так поступать. Прости, – он погладил меня по голове. – Я не знал, что это может обернуться такими последствиями. Иначе, все было бы по-другому… с самого начала.