Текст книги "Glaeddyv vort, beanna (GV, b) (СИ)"

Автор книги: I_NO

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 38 страниц)

– Хочешь сыграть? – Трисс улыбалась.

– Может быть, но позже. Сейчас я бы с радостью перекусила чего-нибудь.

– Тогда чего мы ждем? – весело подпрыгнула чародейка и повела к выходу.

Мы летящими походками выбрались на палубу. Геральт действительно мерялся силой – у него были бои по армреслингу. Судя по всему, Геральт побеждал, однако большая часть команды искренне болела за своего сослуживца. Мужик, с которым боролся ведьмак, был огромным, с большими накачанными плечами, так что оставалось только диву даваться, как это Геральт, который на его фоне выглядел дистрофиком, умудрялся его всухую валить.

Светило небесное светило, как сказал бы мой друг-поэт Лютик, день не предвещал никаких печалей и бед. Весело пели птицы, своими трелями творя успокаивающую мелодию, за бортом плескалась чистая вода. Дул теплый, летний ветерок, принося с собой злую, крайне кусачую мошкару – то единственное, что омрачало пребывание на корабле. Кстати говоря, вся команда разделяла безмятежную умиротворенность – никто ничего не делал, не считая соревновавшихся. В основном народ вылез на свежий воздух и грел свои кости в нежных лучах солнца. Кто-то тихо читал книгу, кто-то что-то напевал, кто просто прикорнул на ящиках и видел сны.

– Вот и ты наконец, – за моей спиной возник главный начальник всего этого тихого безобразия, выводя меня из поэтически-меланхолического настроения. – Долго же ты спишь.

Я фыркнула:

– Я бы и дальше спала, вплоть до самого Флотзама. Только вот кто-то отправил Трисс будить меня, – и тут я сделала обвиняющее выражение лица и развела руками, типа: «ты виноват, ты и корми!», – Где моя еда?

– Я же говорил, что ты первым делом захочешь жрать, – улыбаясь, ответил Роше. – А судя по твоей фигуре, ты очень большой любитель поесть.

Глаза мои округлились. Трисс предпочла отбежать к Геральту, предчувствуя опасность. Мне кажется, что птицы прекратили петь, а рыбки – плескаться. Даже мошкара на мгновение повисла в воздухе, предчувствуя злой рок, нависший над наглецом. Природа затихла в ожидании волны негодования.

Я набрала побольше воздуха в грудь, чтобы громко и четко объяснить этой сволочи: фигура – только мое персональное дело и если что-то кого-то не устраивает, то он может гордо удалиться, дабы я не мозолила глаза своими прекрасными формами богини эпохи ренессанса (да-да, тогда полненькие были в моде). Однако, когда фраза была составлена, я заметила – Роше улыбается и ждет бурной реакции. Шквал непечатной брани вперемешку с аргументами в пользу красоты толстых замер на кончике языка, так и не сорвавшись.

Не позволю насмехаться, но и думать, что знаешь меня, как облупленную тоже. Не на ту напал, Роше. Я тут же сменила стратегию, попытавшись побольнее уколоть его за слепое следование их современной убогой моде:

– Лучше быть толстой и с большим мягким пузиком, чем кое-как намотанную портянку на голове носить. Ты ее там сушишь, что ли? – и, как учитель, поправив очки на носу, я пошла следом за Трисс. В случае чего стратегически прикроюсь могучей спиной ведьмака и заклятием чародейки. Тогда меня точно никто за борт не выкинет.

Секунду была тишина, настолько ощутимая, что я слышала, как бьётся сердце у пролетавшей мимо мухи. Потом корабль взорвался театральным хохотом. Я не могла видеть лицо Роше, так как стояла к нему спиной, однако даже до меня долетела волна раздражения. Командир Синих Полосок не ожидал, что я наеду на него в ответ, поэтому со злостью бросил:

– Это называется «Шаперон», необразованная женщина, – поучительно-пренебрежительный голос командира Синих Полосок совсем не понравился. – Если ты настолько невежественна, чтобы этого не знать…

– Какое только оправдание не придумают люди, чтобы продолжать сушить портянки на своей голове, – я драматично вздохнула и, нарочито переигрывая, развела руками, вставая в позу: «Щито поделать-то теперь?». И пока противник не успел опомниться, нырнула за баррикаду, именующую себя Геральтом. Спорить со мной и группой поддержки, которая всем своим видом показывала, что темериец сам виноват, Роше не стал. Только состроил гримасу презрения и отвернулся.

Через час, наевшись, наша честная компания в лице: 1.Чародейки Трисс Меригольд, так же известной как Четырнадцатая с холма; 2.Ведьмака Геральта из Ривии, которого все кругом звали Белый Волк или Блавикенский мясник, 3. Аники Эмергейс, которая более ничем не известна в принципе, сидела и откровенно скучала. Каждый из нас напряженно думал, чем заняться. Карт у нас с собой не было, костей тоже как-то никто не удосужился взять. Спрашивать у команды не хотелось – после нашей перепалки с их командиром, Роше конкретно взбесился и отправил всех работать. Того, кого капитан застанет за бездельем, цитирую: «Заставлю пересчитать всех рыб реки Понтар и провести их строгий учет в алфавитном порядке!», после чего психанул, хлопнул дверью в свою каюту так, что весь корабль вздрогнул, и сел за какие-то отчеты. Последнее мы узнали от Бьянки. Девушка носила ему чай, на всякий случай узнавая, чем он там занимается и какая погода стоит в капитанской каюте.

Было настолько скучно, что я уже минут двадцать следила за мухой, которую отгонял от себя Геральт. Муха обладала завидным упрямством, продолжая вновь и вновь находить новые места посадки на ведьмаке. В конце концов, приятелю это надоело, и он поймал её в одно движение, а потом раздавил в могучей лапище. Остатки безвременно скончавшейся мухи полетели в последний полет на корм рыбкам.

Солнце только-только начинало клониться к закату. До ужина было еще далеко.

Было скучно.

– Ани, – лениво позвала меня Трисс.

– Ммм?

– У тебя же гитара здесь?

– Угу.

– Тогда спой, что ли.

Я протестующе замычала. За гитарой надо было тащиться в каюту, а это вставать, двигаться и, может быть, столкнуться с Роше… нет, сейчас мне было крайне лень даже языком ворочать и дышать, а они тут говорят заняться чем-то более сложным.

– Ани.

– Ммм?

– Ну пожалуйста, – Трисс сделала щенячьи глазки, умоляя. Я вздохнула и сдалась, вставая. Через пару минут села на свое место, прижимая к себе свою расчехленную старушку-красавицу.

У меня всегда были проблемы с местной музыкой. Попсу им не споешь – слишком много непонятных слов и примитивный ритм даже для средневековья. Так сказал сам маэстро Лютик, послушав один раз парочку отечественных хитов. Шансон я не любила, как следствие, не знала, поэтому отбросила и его. Реп читать – это тоже как-то не по моей части, а горланить рок… боюсь, не готовы местные на такие адовы ритмы, пусть вперемешку с текстом полным любви и обожания всего на свете.

Кроме того, существовал еще и языковой барьер. Я могла спеть на английском, русском, немного на японском, но на местных языках я знала чуть более, чем одну песню. В свое время, хоть как-то изучив их лингвистику и обретя способность строить полноценные фразы, я занялась переводом отечественных песен, которые мне нравились, на лад аборигенов. Тогда Лютик и вылез со своей критикой, убив во мне весь энтузиазм. Как следствие – мало песен, которые я перевела, и, соответственно, могла бы петь так, чтобы окружающие понимали суть. Правда, когда я пыталась не фальшивить на своем родном, меня тоже никто особо не останавливал и не запрещал, но не стоило забывать – мы на корабле, полном солдат, которые даже не догадываются о существовании России и «великого-могучего» языка славян.

Заметив, что я маюсь в подборе песни, Трисс предложила мне спеть «Дорогу Сна» Мельницы. Пальцы привычно задвигались, задевая струны и издавая знакомые ритмичные звуки. Гитара отзывалась на голос и движения, не подводя, а наоборот скрашивая песню. Каждая нота, вылетающая из-под пальцев, каждый аккорд создавали приятную, легкую музыку, вторящую звучанию голоса.

Из складок бытия появилась Бьянка и еще какой-то парень, принесли вино. Через пару минут подошли ещё трое, предлагая закусить. Потом ещё и ещё – люди приходили и оставались с нами, создавая вполне праздничную толпу беспечных, пусть и на время, но вполне приятных людей. Новые знакомые тоже отрывались, устав от траура и угрюмости их командира, танцевали и играли. К вечеру уже пьянствовал весь корабль, исключая Роше. Пили вино и пиво, пели невпопад:

«…где-то бродят твои сныы-ы-ы, короле-е-евнааа?

Далеко ли до весны-ы-ы травам древни-им-м?..»

И веселились.

Кто-то приволок карты и та часть, что не подпевала, играла в местного подкидного дурака на желание. Трисс танцевала с каким-то мужиком, который воспользовался моментом, пока внимание Геральта было переключено на так недостающих козырей, и по-тихому лапал попку чародейки. Та, в ответ, зазывно хохотала, но большего позволять была не намерена. Я изображала средневекового ди-джея – играя только то, что взбредет в мою дурную голову. Захотела – сыграла веселую жизнерадостную мелодию, полную позитива, добра, и заводила толпу. Захотела – устроила медленные танцы. Разумеется, в силу тотальной нехватки женщин на корабле, первые пользовались бОльшей популярностью, чем вальс, но в момент, когда музыка становилась нежной и тихой, Бьянка и Трисс не имели отбоя от жаждущих потанцевать.

Солнце уже спряталось за линию горизонта, а наш корабль все больше напоминал яхту олигарха века двенадцатого – повсюду пьяные, танцующие, подпевающие люди, вполне довольные жизнью. Пати хард, епта. Эй, официант, мохито мне! Накидай в спирт укропа и мяты, не порти вдохновение! И да, это не водка, а этиловый фреш!

Мне выделили почетное место, соорудив пару этажей крепких ящиков – эдакий пьедестал, откуда музыку было бы всем слышно, но при этом я могла бы общаться с остальными. И даже при условии, что мне было лучше всех видно наш недоночной клуб, я все равно пропустила появление Роше. Тот без особых церемоний потеснил меня на постаменте и присел рядом, зыркая исподлобья своими темными глазами-лазерами.

– Что вы тут устроили? – злобно спросил он.

– Вечеринку, – просто ответила я. Если он хочет испортить настроение, то это он зря затеял. Я вполне спокойна и не горю желанием с кем-нибудь ссориться. Просто тихо мирно отдыхаем, пьем, курим и никому не мешаем.

– Вы хоть понимаете, куда мы плывем? Нас теперь в темноте не то, что эльфы, даже тролли с лёгкостью найдут.

– Слушай, не бузи, – алкоголь уже порядком ударил в дурную голову и я решила его осадить, – знаешь, у нас говорят: «Не можешь предотвратить пьянку? Тогда возглавь ее!». Вот тут тоже самое… Ик… Расслабься и отдыхай, дружок, – вот на этом моменте, наверное, и отключилось мое повышенное чувство самосохранения. Я не заметила, как капитан этой посудины сначала багровеет, потом зеленеет, а затем, устав менять цвета, решил остановиться на благородном пурпурном. – Вон сходи в карты поиграй, или потанцуй. А может пригласишь Бьянку?.. Ик… я вам что-нибудь романтичное подберу.

Видимо это было чем-то вроде последней капли – Вернон Роше всерьез разозлился. Спрыгнув с импровизированной сцены, он больно дернул меня за ногу, и я кубарем слетела вниз. Гитару, к сожалению, я не удержала – она ударилась об пол, и, жалуясь на судьбу, зазвенела струнами. Я матерясь сразу на всеобщем и родном, стала пытаться подняться, но координация сыграла злую шутку – я даже не смогла нормально встать и снова развалилась, обнимая пол. Роше смотрел на сию клоунаду с нескрываемым раздражением. Думаю, он считает меня полной дурой.

– Не зачем так злиться, Бьянка…– попыталась оправдаться я, глядя в пол, но в ответ глава Синих Полосок бешено засопел. Втягивая ноздрями воздух со скоростью приличной черной дыры и с шумом выпуская его обратно, он походил на очень озлобленного грайвера, который сейчас, кажется, сделает себе свеженького трупа на обед.

Все повернули головы в нашу сторону. Я все еще находилась на досках, а надо мной возвышался Роше, яростный, как тысяча быков рядом с одной единственной красной тряпкой. Зазвенел колокольчик, который обычно предупреждает об опасности. Причем не просто зазвенел – заверещал, как пожарная тревога.

Лучшим выходом для того, чтобы уйти от возмездия за «непонятное то, что разозлило Роше», было, конечно, падение в обморок. Но мой организм не любил обмороки. Он считал, что это не возвышено, не достойно его благородной обладательницы и он выше этого. А вот чихать он любил, что немедленно и воплотил в жизнь. Боязливый чих эхом раздался в ночной тишине.

– Что-то случилось, Роше? – из толпы выскочил Геральт, спешащий на помощь. Вот он, рыцарь, который сквозь тьму пройдет, но спасет от ужасного дракона! Ой, что-то меня не туда понесло, извините.

– Она случилась, – глава Синих Полосок указал на меня. – Не умеет держать язык за зубами.

–Роше, не порти праздник, – попыталась заступиться за меня Трисс.

Я хлопала глазами в полнейшем недоумении. Что могло его так разозлить? Что я такого сказала? Может ему не понравился намек на Бьянку? Так это и дураку видно, что он ей мягко говоря, очень уж сильно нравится. Я, конечно, не знаю, какие у них там отношения, и это не мое дело, но не стоит же мне гитару из-за этого ломать! Защитник чести дамы от самого себя! Роше тем временем отступил. То ли передумал меня убивать, то ли решил отомстить позже. Он отшатнулся и пошел в сторону самых пьяных – очевидно, искал где бы найти что-нибудь, что можно было бы принять на грудь, утихомирить пыл и достичь просветления.

Ведьмак поставил меня в вертикальное положение и поднял с пола гитару. Всучил её в руки, заглядывая при этом в раскрасневшееся лицо. Он определенно недоумевал, как и все окружающие – что происходит, что я могла такого сказать. Я молча забрала гитару и погладила ее. Досталось старушке сегодня.

Кто-то из толпы пробасил: «А не спеть ли нам песню про битву под Бренной?». Я улыбнулась, залезла на свой насест и затянула веселую мелодию… Вечер определенно возвращался к позитивному состоянию, каким и должен был быть.

====== Глава 4. Самый обычный выродок. ======

Утро наступило внезапно, как всегда.

Правда, “утро” всегда было растяжимым понятием. Когда встала – тогда и утро. Поэтому мое “внезапное утро” наступило где-то около полудня. Продрав глаза, я задумалась над своим состоянием. Голова вроде не болела. Оно и понятно, после стычки с Роше вчера, я зареклась пить до конца недели в целях собственной безопасности. А если мы пробудем с Верноном дольше – то я рискую остаться трезвенницей до конца дней своих.

Вставая и одеваясь, я размышляла над тем, что же могло так взбесить патриотичного темерийца. Может, он влюблен в Бьянку? Только в таком случае можно объяснить его внезапное буйство, граничащее с маниакальным желанием убивать. А может он просто обиделся, что мы начали пьянку и его не позвали?

В дверь постучали. Было лень самой выглядывать – я натягивала майку и зацепилась повязкой, которая обрамляла голову за волосы и майку одновременно. Теперь, пытаясь выбраться из такой запутанной ситуации, я размышляла, чем лучше пожертвовать – майкой или бинтом. Майка старая и выцвела, но и бинт все равно придётся менять. Сложный выбор. В дверь снова постучали, немного более настойчиво.

– Трисс, это ты? Чего стоишь на пороге? Входи!

Но вошла Бьянка, поздоровалась и прошла в глубь каюты. Вообще, по идее, как я вчера узнала, эта каюта для троих – единственной женщины из Синих Полосок, чародейки и меня. Мол, три женщины в одной комнате – все понятно. Если что – знаешь, откуда ждать беды. Но чародейка почти все свое время проводила с Геральтом, а где же ночевала Бьянка – осталось для загадкой. Может, у Роше?

Поковырявшись в какой-то сумке, женщина извлекла ножи для метания и принялась их чистить, усевшись ко мне в пол оборота и не произнося ни слова. Она, вообще, особа не очень разговорчивая – предпочитает слова делу, но тупой игнор мне тоже не понравился. Может, она понимает в дебрях ума своего командира поболее многих, и через нее можно вытянуть какую-нибудь деталь, проясняющую ситуацию. Не думаю, что она меня ненавидит или обвиняет в чем-то, но как начать?

– Слушай, Бьянка… – осторожно произнесла я, поглядывая за ее реакцией.

– Что?

– Можно личный вопрос? – в диалог она вступила, а значит не чувствует каких-либо негативных эмоций. Она мне нравилась как человек, очень милая и приятная, пусть и весьма тихая особа. С другой стороны, её скромность немного не вязалась с тем, что она служит именно в этом отряде. Вряд ли они круглосуточно пьют и плюшками балуются. Все-таки охотники на нелюдей, а значит, любители устроить массовые показательные шоу для устрашения врагов народа.

– Давай.

– Что вас объединяет с Роше? Ну, ты, конечно, его подчинённая, но всё-таки... нет тут личной подоплеки? – и хотя единственная женщина из Синих Полосок сидела ко мне в пол-оборота, к тому же против света, нетрудно было заметить – она покраснела как пятнадцатилетняя школьница, которую спросили, нравится ли ей практикант, проходящий стажировку. Девушка быстро взяла себя в руки и тихо ответила:

– Он спас меня, очень давно.

– И все? – я разочаровано вздохнула. Чувство благодарности, которое, возможно переросло в симпатию? Ну вот! Мой мозг, натренированный сериальными драмами и перипетиями любовных романов, крайне негодовал. Можно было бы что-нибудь и посложнее придумать. Эй, мужик на небесах, срочно дай мне сценарий!

Я продолжила свой допрос:

– И от чего же, если не секрет?

– Не секрет, – кивнула девушка. Может, она рассказывала эту историю уже тысячу раз и чувства, которые ей должно проявлять при этом уже давно притупились. Голос блондинки был весьма будничным, почти без эмоциональным. – Когда мне было 16, мою деревню сожгли проклятые белки, а меня… я приглянулась их командиру, и только поэтому осталась жива. Долго, очень долго я прожила там, как ...вещь, которая должна знать свое место. Грязная, мерзкая кукла, не более. А капитан спас меня, когда уничтожал этих тварей. Он пришел с отрядом и убил их всех. И этого козла… – она сжала руки в кулак. Голос стал резким и даже немного агрессивным. Немного успокоившись, девушка продолжила: – Он помог мне выкарабкаться из всего это, понимаешь? Дал возможность честно жить. Я благодарна ему за это.

Вот это поворот. Нет, конечно, я не наивная чукотская девочка и знаю, что скоя’таэли отнюдь не паиньки и методы войны у них соответствующие. Но чтоб прям настолько – насилие и, по сути, сексуальное рабство. Да уж, дикое средневековье, дремучие века. А мы тут как раз ищем этих «благородных и романтичных воинов за свободу».

– Э… – я замялась, не зная, что сказать. Рассказ все равно требовал какой-нибудь оценки, но мне еще не пришло в голову, как правильно среагировать.

– Это было давно, – отмахнулась Бьянка и, отложив свои ножички, с натянутой улыбкой полностью повернулась ко мне: – Ты лучше скажи, почему он на тебя так взъелся?

– В смысле? – я немного опешила. Не ожидала такого вопроса именно от нее. Но, что бы удовлетворить своё любопытство – нужно и удовлетворять любопытство окружающих, даже если не очень хочется.

– Когда на тебя напали, там, у замка, он сам разогнал всех солдат, которые мечтали порвать тебя. Я думала одного, который пытался стянуть с тебя одежду, он лично разорвет и убьет на месте.

– Может, ему не нравятся насильники? – предположила я, включая дурочку.

– Может, – согласилась она. – И потом, он не позволил тебя пытать. Нет, не поместить в тюрьму он тебя не мог, но в меру своих сил защищал.

Я пробурчала что-то не членораздельное. Теперь мне было даже стыдно за вчерашний комментарий про портянки. Совесть, которая, как оказалось, была, начала дергать за веревочки души, призывая к порядку. Не добившись никакого путного ответа, девушка продолжила:

– Я хочу попросить тебя быть хотя бы немного благодарной. За все то, что он для тебя сделал. И не злить его, как вчера, понимаешь?

Я снова пробурчала что-то в ответ. Я даже сама не очень уловила, что сказала и Бьянка прекрасно приняла мое состояние. Она улыбнулась и немного грустно заключила:

– Прости, я не хотела на тебя давить.

Да ты и не давишь, милочка. Вот моя персональная глупость – да, совесть – да, а ты– нет. Я быстренько попрощалась и ретировалась на палубу. Свежий ветер обязан прочистить мозги и привести мысли в порядок.

Оказавшись под солнцем, я перевела дух. Подошла к борту и посмотрела на густой лес, что рос по обоим берегам реки. В основном лиственный, почти не попадаются хвойные деревья. Красота, вот бы сюда в поход, пешочком да с палатками. Папа бы развел костер, а мама испекла бы в нем картошку и свежие грибы. Потом мы бы рассказывали друг другу разные семейные байки. Ностальгия….

Мне на плечо опустила тяжелая рука. От неожиданности я вздрогнула и резко оглянулась, поэтому Геральт, а это был он, получил волосами по лицу. Выглядел ведьмак совершенно потрепанным – глаза опухли и потускнели, волосы сальными сосульками свисали ниже плеч, требуя ухода или, хотя бы, расчески. Одежда провоняла дикой смесью, в сравнении с которой даже запах тюрьмы Ла Валетов казался чем-то вроде духов «Шанель номер пять». Кожа седовласого сморщилась – он выглядел намного старше, чем обычно. Сухие, потрескавшиеся губы с трудом выговорили:

–Фу, блин, Аника, – закашлялся ведьмак. – Есть пить?

– Вон река. Пей на здоровье.

Геральт сарказмов не оценил и плюхнулся на пол палубы. Его мучило похмелье. Вокруг друга распространялся ореол алкогольного запаха, мешки под глазами и мутный взгляд – всем своим видом ведьмак вызывал жалость. Я сочувственно спросила, в душе радуясь тому, что выпила вчера достаточно мало, чтобы так не страдать:

– Хочешь, я за водичкой сбегаю? Может тебе где-нибудь что-нибудь на опохмелку поискать?

– Воды, – глухо донеслось снизу. – Никогда больше не буду пить с этими безумными.

– Не зарекайся, – к нам шла недовольная Трисс. В руках у нее была большая кружка спасительной жидкости. – Зачем ты спорил, кто больше выпьет, ты или Фенн?

– И кто победил? – изумилась я. Подобные споры были излюбленной игрой ведьмака. Благодаря своим мутациям и адаптивности к разного рода эликсирам, он пьянел позже остальных, в него больше влезало, и он меньше травился, чем почти всегда обеспечивал себе лавры главного алкаша. Обычно его противники никогда не догадывались в чем секрет, Геральт же и вовсе считал, что если ты хвалишься подобным умением, то должен быть готов встретиться с соперником, тело которого лучше приспособлено к схожего рода состязаниям.

– Я, – тяжело вздохнул ведьмак. – Это была чистая победа.

Я хихикнула, представляя, сколько должен был выпить несчастный противник. Он, наверное, еле на ногах держится, бедняга. Не говоря уже про внутреннее состояние организма – отравление алкоголем ведь не шутка, так умереть можно. Ведьмака же, как мне кажется, могут перепить только краснолюды, вроде Золтана Хивая, нашего старого товарища. Простому смертному такого умения никогда не достичь.

– Геральт, приводи себя в порядок, – Трисс не разделяла триумфа, но хотя бы пыталась реабилитировать ведьмака, поднять к жизни, аки некромант пытается поднять мертвеца. Белый Волк жадно пил, и с каждым глотком явно подходил все ближе и ближе к норме. – Роше сказал, что через час мы пойдем на разведку.

– Мы? – переспросил Геральт. – Вчера же договаривались – только я и Вернон.

– Планы изменились, – развела руками чародейка. – Куда вы без меня в таком состоянии?

– И я пойду! – я не хотела оставаться на корабле без друзей. Конечно, вчера я приобрела кучу новых знакомых среди Синих Полосок, но пьяные и трезвые люди – это слишком разные существа. Брутальные, аки Стэтхэм, в нормальном виде, и безбожные весельчаки в состоянии полного алкогольного угара являют собою не малый контраст.

– Тогда иди, собирайся, – Трисс кивнула. – Только я тебя умоляю, сама сообщи об этом Роше.

– А что с ним? – на всякий случай я забеспокоилась – уж не поцапался ли он с кем-нибудь еще.

– Он тоже вчера спорил с Геральтом. По тому же поводу.

Я присвистнула. Мой седоволосый друг казался мне жутким пьяницей-профи, чемпионом-алкоголиком в тяжелом весе, с которым должны бояться связываться остальные. Если бы был черный пояс по алконафтике, я бы присудила его Геральту даже без предварительного показательного выступления.

Через час мы подплыли к узкому и явно не очень глубокому месту реки – конечная цель маршрута. За это время я успела неплохо закуситься с Роше. Командир Синих Полосок говорил, мол, не знаешь куда лезешь, а я в ответ намекала ему на то, что с Геральтом уже давно знакома и не первый раз иду туда, куда не знаю и подвергаюсь той опасности, о которой вообще раньше не подозревала. В результате буркнув: «Если нам попадутся эльфы или чудовища, я заставлю тебя стоять живым щитом», он сдался.

– За мысом уже должен быть Флотзам, – Роше указал нам вперед. – Отсюда и пойдем берегом.

Перепрыгнув борт, словно в крутом боевике, я опустилась прямо в воду. Сапоги мгновенно втянули в себя половину Понтара. Интересно, где я умудрилась их порвать? Трисс приземлилась тоже неудачно – практически выпала с корабля. В последний момент ее подхватил Геральт.

Выбравшись на берег, не очень живописный, мы двинулись вперед. Нас окружали какие-то скалы и кустарная растительность. Деревья сошли на нет еще пол часа назад, уступая место обломкам каменных пород, величественно возвышавшихся с берегов. Ощущалось пока еще незримое, но достаточно близкое присутствие гор. Было тихо, поэтому все могли слышать мелодию моих похлёбывающих сапог. Носки можно было выжимать, я чувствовала, что кожа на пятках размякла, но старалась не обращать на это внимание. Я же ниндзя, черт возьми. А для них мокрые сапоги – это пустяк, не стоящий и выеденного яйца.

– Есть вести от твоего таинственного информатора? – поинтересовалась чародейка у Роше.

– Гавань закрыта, – ответил командир Синих Полосок. – Некоторые купцы торчат тут больше месяца.

– Но через лес-то всегда пройти можно?

– В лесу – Йорвет, – Вернон посмотрел на неё, как на дуру, которая не понимает простых истин. – Идем.

Пройдя метров тридцать, Роше спросил у Трисс, видимо решив неразумной женщине объяснить ее глупость:

– Ты знаешь, где мы?

– В лесу? – с издевкой уточнила волшебница.

– Очень смешно. А ты знаешь, кому принадлежит этот лес?

– Может, Йорвету? – с еще большим сарказмом откликнулась чародейка и гордо пошагала вперед, оставляя недоумевающего Роше далеко позади себя. Забавно слушать, когда ругаешься не ты.

В этот момент где-то вдалеке послышался печальный свист флейты. Грустный, мелодичный мотив раздавался откуда-то спереди. Мне нравилось слушать ее – она подходила к окружающей обстановке. Спокойная, заставляющая немного расслабиться. Тот, кто играет, явно находится практически перед нами, нужно только немного пройти глубже в ущелье. Геральт и Роше разом стали серьезными и настороженными. Для них музыка оказалось чем-то вроде сигнала тревоги. Белый Волк достал меч, темериец тоже схватился за свою булаву, но извлекать не спешил.

– Слышите? – тихо осведомился Геральт.

Роше фыркнул:

– Смердит эльфами.

Прохлюпав мокрыми сапогами до поворота, я застыла в изумлении. На огромном поваленном дереве сидел и играл на флейте эльф. Он просто излучал пренебрежение и уверенность, демонстративно не замечая нашу пешую группу. У остроухого отсутствовал один глаз, который он закрыл красной банданой, но даже эта тряпка не смогла спрятать громадный шрам, тянувшийся к правому уголку рта. По той части лица, что была видна, всё же можно было сказать – когда-то он обладал «весьма-ничего-такой» внешностью. Мужественные, выдающиеся скулы и волевой подбородок – прямо идеал мужчины с повышенным тестостероном. Слева, насколько это было возможно, у него виднелась татуировка – раскинутое пышное дерево, уходившее куда-то за воротник доспехов. Рисунок так же немного прикрывала прядь достаточно длинных черных, как у большинства эльфов, волос – все в нем выдавало самого чистокровного Aen seidhe, сына гор. На груди виднелись какие-то значки, которые прикрепили туда для явной показухи, словно медали.

Когда мы подошли, Роше сразу занервничал. Он попытался представить нам нового знакомого, глухо произнеся:

–Это…

– Вернон Роше, – вставая, сказал незнакомец. Он и не пытался скрыть ненависть в голосе: – Последние четыре года командовал особым подразделением. Служит королю Темерии. Лично отвечал за усмирение предгорий Махакама. Охотник на эльфов, убийца женщин и детей. Дважды награжден за проявленную отвагу, – на этих словах незнакомец даже с особой радостью похлопал в ладоши.

– Йорвет, – Роше указал на эльфа. – Самый обычный выродок.

Сразу видно, что мужики давно знакомы и успели уже соскучиться друг по другу. Не удивлюсь, если на радостях они порвут на памятные сувениры оппонента.

Стоп. Это и есть Йорвет, гроза долины Понтара? Не очень-то грозно он выглядит – обычный разбойник, может, чуть более зазнался, чем остальные, но всё же... Я-то ожидала какого-нибудь совсем накачанного озлобленного дяденьку, с зубами-клыками и внешностью демона ночи, а тут просто обычный скоя’таэль, на вроде Яевинна – лидера белок в Вызиме. Уверена, признает этот дрищ с амбициями бога только Старшие Народы, считая людей говорящими тараканами, кое-как научившимися ходить на задних лапках.

– Я так ждал нашей встречи, – Йорвет развел руками, видимо символизируя КАК СИЛЬНО он ждал: – Строил планы, готовил ловушки. А тут – пожалуйста, ты сам явился в мой лес.

– Ты помог убить моего короля, – обвиняющим тоном сообщил Вернон. В глазах у него плясали огоньки гнева и ожесточения. Видимо, болезненные воспоминания о своем монархе брали верх над рассудком.

– Король или бродяга, разницы нет. Одним Dh’oine меньше.

Да уж. Тяжелый случай расизма на лицо. Я же говорила – люди для них просто дикари. Хотя, мне ни разу не попался скоя’таэль-пацифист, или хотя бы чуть более цивилизованно ведущий себя по отношению к человеческой расе. У меня даже появилась целая теория о том, что это как раз таки эльфы – промежуточное звено эволюции, между обезьяной и человеком. Вроде как, шерсть с ушей облезла, но с дерева ещё не слезли.

Мужики, спорим, сейчас вы не подеретесь?

– С каких это пор белки пользуются услугами наемных убийц? – встрял Геральт, решив дать Роше время остыть. – Dh’oine на службе у скоя’таэлей – низко же вы опустились.

– Наемный убийца, – задумчиво повторил эльф. – Можно его и так назвать. Но он не Dh’oine.

– Дело не в расе, – хотел было заметить Геральт, но Йорвет его остановил и начал быстро говорить, почти тараторить, словно заученную речь:

– Но война идет именно из-за нее. У нас – острые уши, у вас – округлые. Мы живем долго, но нас немного, вы – плодитесь как кролики, да, на счастье, быстро дохнете. Каждый пытается доказать, что его уши лучше. И ради этого эльфы и люди режут друг друга уже четыре сотни лет. Из-за формы ушей.