Текст книги "Glaeddyv vort, beanna (GV, b) (СИ)"

Автор книги: I_NO

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 38 страниц)

– Успокойся! Я принес тебе это, – Йорвет порылся в кармане своей брони, выпуская мою руку, и извлек серебряный медальон. Мои глаза загорелись, я от радости забыла, как дышать. Но нахальный эльф спрятал его обратно и встал, сбросив меня на пол. – Но, вижу, ты не способна к диалогу, поэтому я пойду.

– С-с-стой, – шипя, я попыталась дернуть Йорвета за край кафтана и усадить на кровать обратно, не давая уйти. Полотенце опасно задралось, но я быстро его поправила обратно. – Верни, это моя вещь.

– Я знаю, – нагло заявил Йорвет. – Я и так хотел вернуть медальон вечером. У него сломалась цепочка, я вздумал ее заменить и отнес к кузнецу. Я же не знал, что из-за моей шутки, ты и в самом деле будешь ползать по всему городу.

Шутка? Это он так пошутил, Петросян хренов? Тебе, с такими шутками, друг мой, в карательную экспедицию «Аншлага по Волге» надо было идти, а не портить людям нервы. Проклятый эльф! Его склонная к извращениям и садизму натура, видимо, была неискоренима, и он получал истинное моральное наслаждение, причиняя людям страдания. У-у-у, я тебе уши то приведу к общепринятому стандарту, блин! Чтоб тебе свадьбу в Макдональдсе справлять! Чтоб у тебя сосед всегда был пианистом с перфоратором! ЧТОБ ТЕБЕ В МАРШРУТКЕ СДАЧУ ВСЕГДА ТОЛЬКО МЕЛОЧЬЮ СДАВАЛИ, ОСОБЕННО С ТЫЩИ*.

– Я верну его тебе, – эльф подошел вплотную, потянул с пола за руку, и, не давая опомниться, притянул к себе, приобнимая за талию, хитро прищурив глаза. – Если только ты готова выполнить ответную услугу.

Началось в деревне утро. Киаран об этом предупреждал, с самого начала. Знал, что все этим закончится. А сейчас, к тому же, такой интересный момент – Йорвет повалял меня на себе, когда я практически в голом виде. Интимная немного ситуация, как раз располагает к грязным мыслишкам. Главное, не поддаваться. Пусть найдет себе другую девочку на ночь, говорят здесь можно снять шлюху всего за пару оренов. Мы же люди гордые, нам такие приключения ни к чему.

– Мне проще спуститься вниз и позвать ведьмака, – угрюмо сообщила я, убирая чужие руки, рывком отрываясь от него, и мысленно отправив в глубокие анальные странствия. Отходя за ширму, дабы прикрыть срам, и вообще просто одеться, не соблазнять на разную дурость, я, как бы невзначай, бросила: – Поверь, Геральт на все согласиться, лишь бы я не буйствовала.

– Vattʼgern ушел, – спокойно заявил Йорвет с кровати. – Решил, что если сунется сюда, то ты его убьешь.

– Я дождусь утра. Если ты за пару минут не отрастил себе совесть – проваливай. Мне не о чем с тобой разговаривать, древолаз охреневший, – стоит его выгнать отсюда, по-любому. Это легче, чем потом искать путь к отступлению и сбегать из собственной комнаты, дабы избежать того, о чем думаю все мужчины по статистике раз в пять минут. Конечно, я не о еде. Выходки Йорвета совсем не располагают к романтической обстановке и если эльф все еще на что-то надеется, то будет разочарован – я ведь и откусить могу то, что болтается и мешает думать головой.

– Но ты даже не дослушала мое предложение, – осадили меня с той стороны ширмы наглым голосом, не требующим пререканий: – Я предлагаю тебе рассказать обо всем, что уже знает Геральт. То, о чем ты так кричала в таверне. О твоем доме.

Я удивленно высунула голову, так как была не полностью одета – запасной майки у меня не было, а эта жутко воняла, источая ужасную смесь запахов пота, жижи и разрушенных надежд. Кофта лежала в сумке – я не позаботилась ее достать и теперь соображала, чем прикрыться и достойно дойти до злосчастной переносной «гардеробной».

– Зачем тебе это? – взгляд уперся в старую, растянутую рубашку Геральта, которая за каким-то забытым хреном висела на перегородке, дожидаясь момента, когда ее пустят на половую тряпку или бинты. Она была вполне чистая, просто немного рваная на локтях и застиранная в край – еще чуть-чуть отбеливателя и порвется. Делать все равно нечего, я схватила ее и вновь спряталась за свое укрытие.

– Я стараюсь знать обо всех как можно больше.

Рубашка оказалась не особо длинной. Чуть выше колена, и если неудачно сесть, то можно раскрыть интригу для деток, только-только начавших интересоваться, чем девочки и мальчики различаются между собой, пусть и чуть-чуть прикрытую нижним бельем. С другой стороны, носиться туда-сюда, и одеться в миллион одежек, типа я за полярный круг собралась, будет глупо. Тем более, что я опять ошиблась на счет мотивов Йорвета. Видимо, из нас двоих трахаться хочу только я. Эльф же жаждал большого и подробного рассказа, который явно перевесил все остальные идеи. Ну, не каждый день ты слышишь что-то про разгром души, разборки с богами и прочие интересные элементы драматического экшена. Я вышла из-за ширмы и присела на свою кровать. Йорвет вплотную подсел ко мне, ожидая ответа. Стоит ли раскрывать душу, учитывая, что эльф запросто может в нее плюнуть, а с такого расстояния еще и не промахнется? Будет очень обидно, если мою историю будут потом подавать как «Я трахнул попаданку» с соусом «А она еще и влюбилась». Что если Киаран прав, и его командиру просто доставляет удовольствие играться со мной, как кошке с мышкой? Что тогда произойдет, если я раскрою ему свой самый большой секрет? Так ведь и в дурку можно загреметь, рассказывая о других мирах направо-налево. Но, с другой стороны, даже тролли видели «не местное» происхождение, Йорвет-то поумнее будет и сначала посоветуется о моем психическом здоровье с ведьмаком. Маги, вроде Трисс, тоже вполне спокойно относились к такому рассказу, потому как о существовании Асгарда знали давно и проходили историю девяти миров еще в Аретузе. Что мешает случайно знать о таких вещах и эльфу, не самому безграмотному. Рискну, пожалуй. Это просто маленький рассказ о том, как я, буквально, свалилась с Луны. Будем надеяться, что он знаком с теорией Сопряжения Сфер, а то повествование может затянуться из-за объяснений всякой метафизики, перерастающей фигитристику.

– Давай я лучше расскажу тебе одну дурацкую сказку, – предложила я.

«Жил на свете умный и шаловливый принц. Было у него и положение в обществе, и любящая мать, и пытливый ум. Все, о чем обычные люди могут только мечтать. Правда, кроме мамы-царицы его особенно никто не любил. Принц чем-то незримо отличался от окружающих и очень от этого страдал. От одиночества цесаревич любил, порой, развлечения ради, выбираться в другие, менее развитые страны-колонии, чтобы посмотреть, как люди там живут.

Ходил принц по городам и встретился, как-то раз с маленькой девочкой с большими глазами. Малышка очень любила лазить по деревьям, ей доставляло удовольствие с верхушки разглядывать свое богом забытое поселение. И вот, однажды, зацепившись за сучок платьишком, она повисла на стволе, и никто не захотел помочь. Девочка рыдала, но люди проходили мимо, а принц – нет. Он спустил девочку на земную твердь и попросил, в ответ, показать городишко, в котором он оказался, рассказать, чем местный люд занимается.

Ребенок гулял с принцем до самой ночи, рассказывая и показывая, как проходят потоки местной жизни. На следующий день принц снова пришел, и на следующий, и потом… Принц, наверное, и сам не знал, почему он навещал свою маленькую знакомую, а девочка была только рада видеть его. Она смеялась для принца, танцевала для принца, любила принца так, как способен любить ребенок – искренне, чисто и самоотверженно. Они очень подружились.

Но, пришло время им расстаться – титулованный красавец вернулся в свое далекое королевство. Малышка очень скучала по нему, но годы взяли свое, притупляя воспоминания – о принце девчушка позабыла и лишь изредка припоминала, что когда-то давно у нее был странный друг, не похожий на остальных, умевший делать разные волшебные фокусы. Она предпочла оставить свои воспоминания вместе с прожитыми днями, а затем и годами. Девочка росла, влюблялась, совершала ошибки, в общем, продолжала жить своей жизнью. Стала женщиной. Готовилась вступить в ряды взрослых, чтобы вертеться, как белка в колесе времени.

У ее друга был еще очень храбрый, но абсолютно безбашенный старший брат и отец-король. Царь очень боготворил своего старшего сына, а младшего слегка недолюбливал. Так казалось нашему принцу. Он считал обидным, что недалекий, но смелый человек, плоть от плоти, имеет больше шансов на корону, чем он – хитрый, изворотливый, способный управлять. И однажды он подстроил все так, словно старшой совершил ужасную непростительную дурость и начал войну. Такого не смог извинить даже Царь и ему пришлось изгнать старшего. Умный сын занял трон, но в своей жажде власти он решил окончательно замучить изгнанника. Принц отправил ужасного стража, чтобы тот принес ему голову ненавистного родича, но… Такие поступки не остаются безнаказанными. Первый брат нашел способ вернуться и почти убить второго – скинул его туда, где принц непременно бы погиб. Но он выжил, зализывал раны в чужом, враждебном королевстве, вновь строя планы по захвату трона и безумно желая корону.

Король враждебного королевства заключил с принцем договор. Ему дали армию, и он пошел войной на страну девочки, возжелав захватить если не трон брата, то хотя бы престол маленькой страны, где ему не будет сопротивления. Там он нашел себе сторонников и почти захватил этот край, но в решающий момент наследник своего отца, его вечный соперник, со своими друзьями, отбил захватчиков.

Особенно сильно принцу досталось от зеленого демона, которого брат натравил на него. Но нашему принцу снова удалось сбежать. Он понимал, что не сможет долго быть на свободе и захотел встретиться с той девочкой. Уже взрослая девушка попыталась помочь вновь обретенному другу – спрятала его в своем доме. Кормила, лечила, ухаживала и, как и раньше, развлекала. Они снова очень привязались друг к другу. А может так казалось только девушке…

Однажды, когда девушка спала, к ней в дом ворвались солдаты, которые должны были охранять границы. Они хотели сцапать ее приятеля, но она встала на его защиту и солдатом пришлось забрать обоих.

Царь решил наказать непослушного сына и навсегда запер его в темнице, а девушку решил отправить в изгнание на отдаленную землю, откуда ей было попросту не выкарабкаться. Что бы хоть как-то следить за исполнением возмездия он повелел отделить от ее души один малый кусочек и, наложив на него отпечаток, наказал заключить его в замок-медальон. Барышня больше не имела права воротиться домой или еще хоть раз увидеть своего друга…»

– А потом я свалилась на Геральта прямо с неба, – решила я закончить свою историю констатацией факта, в последний момент отменив повествовательно-контуженный стиль и задала сама себе вопрос: – Может у него от того и случилась такая обширная амнезия?

Йорвет слушал рассказ молча, не особенно реагируя, словно вовсе заснул тут от скуки. Я, конечно, понимаю, что рассказчик из меня не очень, но мог бы и постараться сделать сострадательное выражение на лице – эльф же прекрасный артист. Хоть бы каплю сочувствия – я тут ему душу открыла, рассказала и так слишком много, чего не положено Йорвету знать по рангу, но вместо этого просто кирпичная стена. На всякий случай я его потрясла, выводя из полу дремы. Эльф словно очухался, и с большим удивлением уставился на меня:

– И как далеко находиться… твоя страна? – наконец выдавил он из себя, но слова получились глухими и хриплыми.

– Представления не имею. Пару миллионов световых лет точно есть, – обреченно выдала я. – Это очень много. То есть я даже не уверена, что звезду, на чьей орбите крутилась моя планета, видно. Локи, а так зовут друга-принца, как-то говорил, что миры, наполненные разумными существами находятся очень далеко друг от друга и девяносто процентов космоса занимают пустые, безжизненные системы. Правда, есть еще мелкие планетки, вроде вашей – они в девять миров не входят и считаются «мирами на отшибе», с них почти ничего нельзя взять, либо они не до конца изучены и…

– И ты никогда не осуждала этого… Локи? – перебил Йорвет, которому такие рассказы о астрономии были совсем не интересны, а вот подробности, связанные со мной, очень даже. Такая реакция польстила, и я даже сделала вид, что не заметила, как одна из его рук легла мне на коленку.

– Он – не мой, он – свой собственный, – важно поднимая палец, пояснила я. – Да, он, пожалуй, чудовище, из-за него был почти разрушен целый жилой остров. Миллионы людей погибло, но я-то от него никогда зла не видела. Ругались с ним, конечно же, особенно из-за беспорядка. Он слишком уж чистоплотный. Только вот это другое. Меня он никогда не обижал и уж тем более не угрожал убить. Скорее всего, кроме его мамы, я вообще единственный человек, которого он хоть как-то терпел рядом продолжительное время.

– Вот так история, – протянул эльф, опираясь спиной на стенку, при этом не забывая гладить меня от колена по бедру, и, словно переваривая с трудом информацию. Весь его вид говорил о замешательстве, граничащем с большими глобальными размышлениями. Устав от собственных дум, Йорвет вернулся в нормальное положение и, развернув в пол оборота, обнял меня.

– Ты же не считаешь меня больной, которая все придумала? – я с подозрением покосилась на него.

– Нет, – эльф покачал головой. – Считается, что эльфийский народ тоже пришел издалека. Правда, за тысячи лет до людей, но все же… Поэтому я не исключаю возможность и других миров. То, чего мы не знаем не обязательно не должно существовать. Я это понимаю. Кроме того, я давно в курсе о существовании Асгарда, Мидгарда, Хельхейма и других миров.

–Мидгард – это мой.

Ланселап сладко потянулся. Кот вообще смотрел на нас с эльфом осуждающе, вкладывая побольше грусти во взгляд – мы мешали спать своей болтовней, а время-то уже далеко не детское. Кот требовал ласки по отношению к себе. Наверное, он ревновал к Йорвету, потому что едва эльф чуть оказывал мне знаки внимания – кот тут же начинал шипеть и демонстрировать маленький, но когда-нибудь обязательно опасный, оскал. Скояʼтаэль, правда, не особенно замечал агрессивных действий и сидел почти вплотную, прижав мою спину к своей груди и положив голову на плечо.

– Может, ты мне вернешь уже медальон? – я сказала почти миролюбиво, стараясь скрыть свое волнение. Ради этого я столько всего рассказала, что прям дух захватывало от наплывших из разума мемуаров. Даже Геральт и Трисс знали всю историю в совсем общих чертах, а Лютик и вовсе мог только догадываться о моем происхождении и Родине – чародейка некогда слезно умоляла молчать и ничего не говорить поэту, который запросто, в балладах, мог воспеть мой приход и объявить мессией. Йорвет не обладал поэтическим даром, но я не была уверена, что он будет держать язык за зубами. Остается только понадеяться на его честное слово, которое, по сути, ничего не стоит.

– Ах да, – эльф как-будто вышел из задумчивости, пошарил в кармашке, и перед моим лицом начал покачиваться заветный замочек. Я сразу схватила его и принялась надевать на себя – Йорвет помог защелкнуть застежку. Цепочка стала намного короче, чем была, но при этом стала как будто толще – для крепости, наверное. Едва медальон коснулся груди, как я почувствовала тепло, передающееся от тепла тела Йорвета. Ощущение чего-то недостающего стало исчезать, сменяясь спокойствием и стабильной теплотой. Я обмякла – словно дали туфлю Золушки, которая однажды придется мне впору со всеми последующими вытекавшими благами.

– Спокойной ночи, orifanna, – Йорвет наклонился вплотную, прижался щекой к лицу и аккуратно погладил большим пальцем линию носа. – Тe elainanna, – нежно разворачивая за подбородок к себе, Йорвет поцеловал меня, почти едва задевая губы. Внутри меня, наконец, произошел взрыв, назревавший весь день. Жизнь меня ничему не учит, как и любую другую влюбленную девушку – теперь я снова была вся целиком Йорвета, плевать на его выходки.

Счастье, как трусы, у каждого – своё. Мое, например, обладало несносным характером и откровенно пользовалось тем, что я ему все прощу, как бы не кипела. Такого, почти невесомого прикосновения было мало, но я старалась сдержаться, и не сдавать свои чувства вот так, в открытую. Ждала от него первых, действительно серьезных, шагов, не похожих на флирт на грани чего-то большего. Уловив нотки настроения, зеленоглазый эльф языком раздвинул мои губы и аккуратно стал дотрагиваться им до моего собственного, играясь. В ответ я осторожно прикусила его губу, разом мстя за весь сегодняшний день. Отвечая, эльф еще сильнее прижал меня к себе, все глубже и глубже проникая своим языком и зарождая во мне очередную вспышку любви.

Еще немного и, клянусь богом, я бы сама залезла на этого эльфа. И плевать на все предупреждения Киарана. Йорвет отстранился, напоследок коротко поцеловав в самый краешек рта, и, не обращая внимания на все мои разочарованные охи-вздохи, засобирался к себе. Наблюдая за тем, как он выходит из комнаты, я пробормотала:

– Я повсюду иностранец и повсюду я вроде бы свой, – и, под непонимающим взглядом моего любимого попросила: – Если встретишь ведьмака, скажи, чтоб шел спать – я уже не злюсь.

– Хорошо, – кивнул мне эльф и, закрывая дверь, улыбнулся: – Помни, кто вернул тебе Твое Сердце. Dearme.

Я фыркнула. Это слишком пафосно прозвучало.

Комментарий к Глава 15. И мое сердце остановилось... * Адам Смит – шотландский экономист, философ-этик; один из основоположников современной экономической теории.

Пётр Петро́вич Кащенко – известный русский врач-психиатр, автор статей по психиатрии и организации психиатрической помощи.

Конечно, Йорвет по маршруткам не рассиживает и о ресторанах быстрого обслуживания не слышал, но Аника-то росла в нашем мире и меряет все своими категориями.

orifanna – чужая

Тe elainanna – ты прекрасна.

Dearme – спокойной ночи

====== Глава 16. Немного уроков Старшей Речи. NC-17. ======

Внимание! В главе присутствует постельная сцена! Если вам не интересно читать подобные описания для дам «до и после» бальзаковского возраста, то прошу прочитать до ухода ведьмака во Мглу – дальше ничего, что всерьез могло бы повлиять на сюжетную линию, не произойдет. Просто примите к сведению, что Аника и Йорвет вышли «на новый уровень» отношений. З.ы. Автор такие сцены не писал до сего момента и вот на пару часов он превратился в толстую жирную тетку в бигуди, строчащей разнообразную муть про половые органы и их применение в природе.

Этот неловкий момент, когда тебя

трахаться текстом учит девственник© Лера

« – Аня, где тебя носило? Я не мог до тебя достучаться, – снова сквозь сон я слышу знакомый голос. Теперь он не на шутку обеспокоен, и, кажется, немного разозлен. В принципе, для обладателя такого баритона, некоторое раздражение всегда было нормальной чертой, такой же неотъемлемой, как зеленая одежда. Я вообще подозреваю, что его идеалом, иконой стиля, были черепашки-ниндзя – много кожи и зелени, а также тайная страсть к пицце и пышногрудым рыжим дамам.

– Локи? Ты? – я не понимаю, что происходит. Я снова в облаке, белом и плотном, иду на голос, в надежде найти бунтаря-психопата и, по совместительству, лучшего друга. Думаю, трикстер идет на встречу. Чтобы не столкнуться, я начинают обшаривать пространство перед собой, размахивая руками и чувствую себя очень глупо. Физкультура, конечно, никому не вредила, но изображать из себя мельницу в облаке могу только я. Если бы вокруг меня было молоко, то я, как лягушка в известной басне, сбила б его в масло.

– А ты ожидала встретить кого-то еще? – насмешливое фырчанье совсем рядом. Я натыкаюсь на объект, спина в зелёном плаще, украшенная вставками из черной кожи. Не широкая, но и не хилому человеку она принадлежит, скорее, в меру подкаченному. Я обнимаю Локи сзади, в ответ от прижимает к себе сомкнувшиеся на груди руки. Почти нежно, но не настолько, чтобы я могла себе вообразить что-то большее, чем просто дружба. Типа, ставит на место.

– Я не знаю… это и правда ты? – я не до конца уверена, что это не сон – все еще не понимаю, в какой я реальности, в каком мире. Вглядываюсь в его лицо. Вокруг абсолютно белое, пустое пространство. Словно в матрице, на стадии загрузки. Локи стоит с довольным надменным выражением лица, чувствуя, что я беспокоюсь за него. Не хочется разжимать эти объятия – так сильно я соскучилась. Что бы принц не прекращал эти „телячьи нежности“, я переключаю его внимание и спрашиваю:

– Где мы?

– Это… пространство между мирами, – поясняет Локи, одной рукой описывая дугу в воздухе. – Ирий, Лимб, поле Иалу* – у вас в Мидгаре это место называют по-разному, но суть его от этого не меняется.

– Я что, умерла? – возмущенно воскликнула я, полная негодования. Локи поворачивается, я наконец полностью вижу его лицо. Высокий лоб с небольшими залысинами, зеленые, немного впалые глаза, тонкие губы – таким я его помню. – Я же только спать легла!

– Нет, – Локи раздраженно дернул плечом. – Просто нам надо поговорить. Ты определилась, где ты?

– В Вергене, – сказала я будничным голосом. Я значит тут соскучилась по нему, переживала, ночей не спала (ну, не прям буквально, но…), а он еще и не рад мне. Вот засранец, водись с ним после этого. Неблагодарный фуфел, который знает, что я все равно буду его обожать и только потому выпендривается. – В стране Аэдирн. Это все пока, что мне известно.

– Хотя бы я знаю страну, – кивнул мятежный принц, запоминая. – Придётся покопаться в книгах, но я тебя вытащу оттуда.

– Каким образом? Один тебя выпустил? – я изумленно уставилась на него. Если Один его простил, то меня тоже обязаны вернуть домой – амнистия и все такое прочее… Если про меня не забыли. Хотя, возможно, теперь я не очень этого хочу – оставлять Геральта одного, без Трисс да еще и в такой важный момент, было бы предательством. К тому же, тут Йорвет…

– Нет, я сам ушел, – спокойно ответил принц, ожидая реакцию на сказанное. Я знала это, потому что видела, как его глаза насмешливо вглядываются в мое лицо, и не лишила его удовольствия лицезреть негодование воочию.

– Локи, не впутывай меня в новую авантюру! – если бы я могла, я бы даже топнула ногой, но в пространстве без пола это было бы опасно. – Мне все еще дорога моя жизнь!

– О тебе уже давно все забыли, – возразил принц. – К тому же, они думают, что я исправился.

– А ты исправился? – новое потрясение, я отступаю назад на шаг и размыкаю объятия.

– Не дождутся, – фыркнул Локи и погладил меня по голове, стараясь успокоить. – Я сообщу тебе, когда смогу найти дорогу в твой новый мир. Пожалуйста, постарайся дожить до этого момента – не хочу спускаться в Хельхейм. Там сейчас не осталось хозяйки, а потому… Не важно.

Свет гаснет, лицо Локи исчезает, смазываясь и превращаясь в дымку. я открываю глаза…» В комнате было темно – свет шел только от камина, в котором весело потрескивали остатки дров. Ведьмак уселся на своей кровати и втихую потреблял еду. Дразнящий аромат жареного мяса начинал возбуждать в желудке китовые песни – я резко села на постели, отчего Геральт изумленно застыл, перестав жевать. Он не ожидал меня разбудить, не ожидал вот так спалиться с едой, которую определенно решил схомячить в одиночку и не делиться с человеком, который плохо себя ведет. И теперь ведьмак осторожно, как суслик в поле, поднял голову и прислушивался к реакции – не летит ли сова… тьфу, в смысле, не буду ли я снова обвинять всех во всех смертных грехах и не дам случайно замеченному в зоне поражения другу пару оплеух.

– Геральт… – я осторожно привстала с постели и посмотрела на него. У него оказалась разодрана куртка на плече и там зияла громадная дыра, размером с Техас да пара лоскутов материала, свисающих с рукава, еще держащихся на честном слове и чьей-то там матери. Но вид у друга вполне миролюбивый и даже спокойный – конечно, он же тут трескает без меня.

– Аника, еще рано, солнце только встало, – заметил ведьмак вполне мирно, вновь принявшись за пищу. Я все еще не сводила с него глаз – все равно, день или ночь. Я хочу извиниться перед ним, дабы избежать недоразумений – мы ж все еще друзья. Я надеюсь. А это значит, что со мной нужно в срочном порядке поделиться кусочком съедобного. Или я отберу еду из рук прямо с боем – у меня сейчас вместо желудка словно Сатана поселился, и он может утащить меня в Ад, если я не принесу срочную жертву.

– Геральт, прости меня за вчерашнее…

– Я уже и забыл, – кивнул ведьмак, прося не продолжать. – Йорвет извинился? – Геральт отхлебнул из кружки горяченького чаю, смешно прихлёбывая. Интересно, как Белый Волк ведет себя рядом с монаршей особой – тоже чавкает, как свинтус и булькает жидкостями, словно пытаясь сделать себе в кружке персональное джакузи для зубов?

– Эм… ну он хотя бы вернул мне медальон, – я гордо продемонстрировала висящий на шее замочек. – Дорогой, где ты был? Только не ври, что бегал. Я волновалась!

– Ходил в пещеру гарпий, искал сны.

Ага, даже гарпии ему казались вчера не такими опасными, как я. Он сунулся к ним в логово среди ночи, чтобы поспать, только бы не попасть под новую раздачу горяченьких, свежеиспеченных, на жаре моего пукана, люлей. Какой я отвратительный человек – выгнать друга из комнаты, за которую он платит, буквально на мороз, когда нормальный человек и собаку из дома не выпустит, а потом еще жаждать, может быть, последнего куска мяса в его жизни. Ай-яй-яй.

– Да ладно, – Геральт заметил, что я с жадностью разглядываю тарелку и придвинул ее поближе, стараясь обойтись малой кровью. Опережая мою просьбу, Белый Волк взял вторую кружку и наполнил ароматным чаем, предварительно подув на поверхность жидкости для быстрейшего остуживания и посылая сотни микробов собственного производства. – Я все равно к ним собирался. Зато нашел много снов – один из них наверняка поможет Филиппе вылечить Саскию.

– Так ты там не спал? – я удивилась, не до конца понимая. Как это «снов»? Геральт улыбнулся и пояснил:

– Гарпии кейлано умеют заключать сны в горный хрусталь. Один такой я нашел во время пьянки, – Геральт вздохнул, припоминая свои недавние приключения, которые он был бы не прочь повторить и продолжил: – Нашел много интересного. Сон дракона, к примеру. Кажется, тот дракон, что напал на нас у Ла Валеттов ошивается где-то здесь, неподалеку.

– Ох уж эта свихнувшаяся рептилия! Поймаю и пущу себе на новые сапоги! – воспоминания о «залетной птичке» не занимали место почетных. Все-таки эта ящерица была одной из многих причин нынешнего положения вещей. Вдруг в голову пришла мысль: – Стоп, а их можно посмотреть?

– Там, в пещере был проектор, – Геральт пожал плечами, не забывая прикусывать свой рассказ мясом. – Так просто, без магии это вряд ли удастся. Филиппа вот умеет, она сказала, что первый самый сон, что я нашел был Сесиля, – ведьмак снова захлюпал. – Я не знаю, что там было, но староста уж больно занервничал.

– А чьи там еще были сны? – любопытство, как известно, сгубило кошку, но я форматом поболее буду, чем это усатое-полосатое создание, поэтому мне простительно.

Я была уверена, что во снах можно увидеть множество интересного. Непрерывная нейронная деятельность человека открывает множество интересных сторон личности. Помниться, в школе мне частенько снилось, как я сокращаю население нашей планеты ровно на численность своих одноклассников. Я училась среди таких людей, что никакой теории Дарвина объяснять было не надо. Межвидовая борьба и происхождение от обезьян были слишком очевидны. А порой, уже сейчас, мне снились сны, достойные наркоманского прихода (и это не считая навязчивого сна-воспоминания о суде надо мной и Локи). В прошлый четверг, например, меня посетили гигантские муравьи, собравшие войско против воробьёв, в которых вселялись души мертвых прапорщиков и старшего командного состава Нигерийской армии. И все бы ничего, если бы они не говорили на английском о пользе поливания цветков кактуса шампанским для роста галактики. Дядя Фрейд после таких видений, наверное, запер бы меня в дурдом на годик-другой в профилактических целях, а сам сел за пересмотр фундамента своих теорий. Какое счастье, что мы все-таки не познакомились, особенно для него!

– Были, – покивал ведьмак и выложил из своего кошелька передо мной несколько разноцветных камушков. – Этот, – ведьмак указал на первый, – какого-то крестьянина, которого мучают эротические сны о нашей Аэдирнской Деве.

– Почему ж сразу мучают? – я припомнила шутку времен построения Египетский пирамид и указала на соседний кристалл, – а этот?

– Это краснолюда, я его не знаю, – озадаченно ответил Геральт, почесав затылок. – Честно говоря мутный сон, меня он немного напрягает. Видимо, он очень переживал – ему снилось, как за ним гонятся и вот-вот убьют. Хочу расспросить об этом Сесиля, может он знает что об этом деле. И подзаработаем, и вообще…

– Хм, – мне, в общем-то, было плевать на судьбу какого-то краснолюда, пусть даже его убили. Мне своих неприятностей хватает, не хочу лезть в чужие, хотя Геральт явно другого мнения. Никогда не научится: чтобы не впутываться в грустные истории, надо быть не таким… сострадательным, что ли. Уметь отказываться от собственного любопытства и отказывать другим. Я указала на кристалл нежно-розового оттенка, наверняка, он принадлежит какой-то женщине.

– Ты не поверишь, но это сон Лето.

– Да ну? – глаза полезли на лоб от удивления. Нежно-розовый Лето в моей голове не умещался в принципе. Если с его ориентацией что-то не так, и поезд ушел в глубокий тоннель, то он хорошо это скрывает. – И что же может сниться Убийце Королей?

– Много интересного, – ответил Геральт. – Кое-что начинает проясняться., – он задумчиво поскреб отросшую щетину. – Это больше похоже на сон-воспоминание. Там Лето и кто-то еще, я не видел лица – оно было прикрыто капюшоном, обсуждали нашу старую знакомую – Шеалу.

– Стопэ, пацанчик, – я резко подняла раскрытые ладони перпендикулярно столу, призывая дать мне слово. – Шеала де Тенсервиль? Которая была во Флотзаме?

– Ты знаешь другую? – ведьмак невесело усмехнулся. – Она должна была заплатить им за голову короля Демавенда. Которая тоже была во сне.

– Голова? Она разговаривала? Приснится же такое…

– Она была отрублена. Понимаешь?

– Ну…– я замялась, подбирая слова.

Ситуация и правда не ахти какая. Опять чародейки что-то мутят, больно уж туманное. Дождутся, бабы. Доиграются, и этот мир обзаведется собственной инквизицией со всеми выгорающими подробностями. Костры добра разорятся по всему Северу, а магичкам придется срочно прятаться, чтобы не повторить судьбу Сабрины Гливисик. Занятная перспектива, я бы сказала, очень поднимает моральный дух населения, культурные ценности, опять же, возвысятся, но для Трисс это будет не самой сладкой жизнью – без магии она даже волосы расчесать не в состоянии.