Текст книги "Glaeddyv vort, beanna (GV, b) (СИ)"

Автор книги: I_NO

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 38 страниц)

– Как и любой другой Dhʼoine, пьяным он раскрывает свою истинную сущность и именно поэтому я снова повторяю – твой поэт валяется у таверны, возможно, захлебываясь собственными рвотными массами, – последнее он сказал с истинным наслаждением, видя, что это производит эффект оцепенения. Я остановилась, чтобы поразмыслить. Раскрывает сущность? Всегда подозревала, что я – всего лишь бормочущий кусок мяса. Ужасно нескладный, скандальный и инфантильный.

Интересно, чем Йорвету не угодил бард? На барке они прекрасно общались, шутили, да и позже обменивались рукопожатиями при встрече – так, во всяком случае утверждал сам Лютик. А тут такие резкие перемены, вплоть до ненависти. Пиит будет оскорблен за такое отношение к его персоне и впадет в депрессию. Или эльфа все-таки задела наша с поэтом игра на публику? Нет, это вряд ли, скорее бард ляпнул что-нибудь эдакое, разозлив скояʼтаэля.

– Тебе не нравится Лютик? – нахмурилась я.

– Зато тебе он нравится, – ответил мне Йорвет.

Мы простояли в молчании больше минуты. Я заметила, что наши спутники ушли далеко вперед, распугивая по дороге всю нечисть. От них сейчас даже накеры будут шарахаться. Они впятером делали столько шума, сколько может производить один большой полк пьяных алканафтов. Смех, шутки, споры и их разговоры были слышны за пару километров этой ночью. Мы же остались одни.

– Ревность разрушает, – неожиданно выдала я. Захотелось побольнее уколоть Йорвета, но пьяный мозг не придумал ничего умнее, чем спросить: – Как дела у Саскии? Ей не стало лучше?

– Нет. И Gwynbleidd, вместо того, чтобы заниматься поисками ингредиентов к противоядию, развлекается, – раздраженно ответил эльф. В яблочко, сто из ста.

– Ты тоже развлекаешься, – заметила я, стараясь развить успех. Не могу же одна я злиться на неразделенную любовь. – Хотя, по канонам жанра, ты должен рыдать от горя у её кровати, биться головой о потолок, проклиная злую судьбу. Или вообще никогда не сводила, но это не важно. А еще выторговывать у провидения последний шанс объясниться в своих…

– Ревность разрушает, – ответил Йорвет и сделал пару шагов следом за громкоголосой компанией.

Я не шелохнулась. Не имеет смысла двигаться дальше. Настроение вновь испортилось (хотя я сама виновата, конечно, но что поделать – на то мы и бабы) и портить его другим не хочется. Не привыкла я быть именно тем унылым мудаком в компании, к тому же радовать Йорвета расстроенным лицом… нет уж, увольте, я на такое не подписывалась. Я посмотрела на удаляющуюся спину скояʼтаэля и пошла обратно, чувствуя привкус горечи, смешанной с ликером, во рту. Не прошло и метра, а меня схватили за руку:

– Куда ты пошла одна? – зашипел над ухом знакомый голос. – Тебя жизнь ничему не учит?

– Иди ты… к Саскии, – бросила я, пытаясь вырваться и на всякий случай зарядить по эльфу кошельком, но тот успешно увернулся и почти вывернул мне руку.

– Если бы я хотел быть у Саскии, то не находился в компании громко орущих краснолюдов, воинствующего ведьмака и маленькой пьяной истерички, – все еще шипел Йорвет, аки змий. Все ухо мне заплевал, блин.

– Прекрати орать на меня, – я взревела в ответ. – Я не скояʼтаэль, это на них ты можешь кричать, сколько душе угодно. И отпусти мою руку, – я вырвала ее из цепкой ладони. – Разве так обращаются с дамами?

– То – дамы, а не пустоголовые хмельные дамочки, – ехидно сказал эльф. – Чувствуешь разницу?

– Жену свою поучи щи варить, – я уже всерьез начинала метать молнии. Пьяному, как говориться, море по колено и берег по плечо. – А лучше купи себе зеркало и смотрись в него каждый день. И его учи манерам, твоему отражению пригодиться.

Я думала, что он разозлиться или, что хуже, снова нападет, потому как это вполне в его манере, но он только ехидно улыбнулся, и расплывшись в улыбке самодовольства, ответил:

– Сама по чаще говори со своим отражением. Вдруг станешь симпатичней и… – договорить он не смог, потому что звонкая пощечина решила зайти в гости к его лицу. Меня задели за самую больную тему, после, собственно, самого Йорвета – внешность. И поднял ее указанный персонаж, что было обидно уже вдвойне. И это во время того, когда я и так очень нервная, а это уже к-к-комбо. Счет наших боев 1:1. Я ожидала удара в ответ, которого не последовало. Йорвет неожиданно взял мою руку и поднял к своему лицу:

– Это делается вот так, Amadanwed, – проговорил он и… нежно потерся об нее щекой. У него, как и у всех эльфов, не было щетины, но кожа все равно была грубая, немного раздраженная от ветров. Я мгновенно ополоумела и отступила на шаг, испугавшись такой реакции даже больше, чем каких-либо критичных замечаний.

– Прости, – я попыталась вырвать руку и отвернуться. Эльф руку не отдал, а наоборот прижал к себе, успокаивая и зарываясь в мои распущенные волосы лицом. Я слышала, как он осторожно вдыхает их аромат и еще больше засмущалась – в таверне мог пристать абсолютно любой запах, но эльфу явно было все до лампочки. Он погладил меня по голове и тихо проговорил:

– Если ты хочешь, я могу отвести тебя домой. Или можем нагнать ведьмака с его друзьями.

Я отрицательно покачала головой – эта компания ушла так далеко, что свет их факелов уже скрылся, и найти их можно, разве что, по звуку, который приходил с ветром откуда-то спереди, возвещая о том, что Геральту и остальным и без нас очень даже хорошо.

– Бьет – значит любит. Нужно запомнить, что если с тобой надо нормально поговорить – следует тебя сперва… – я слабо улыбнулась, осознавая сказанный только что бред. И чувствуя теплую ладонь скояʼтаэля в своей собственной. Это было непередаваемое ощущение. Концентрация бабочек внизу живота резко возросла и грозила вывалиться наружу.

 – Не советую повторять этот фокус. Я не так уж и терпелив, как ты могла заметить.

Он потянул меня назад, в сторону города. Я безвольно пошла, размышляя, влияет на него так хмель или Йорвет просто решил меня трахнуть, используя чувства как главный предлог. Не бывает так, чтоб вот вы ссоритесь-ссоритесь и между вами вспыхивает любовь. Это слишком глупо. Симпатией-то тут не пахнет.

Я вспомнила эльфийку, которая сидела рядом с лидером белок. Может он ищет замену своей возлюбленной? Ну там, пакет на голову надел и уже не так важно, в кого ты тыкаешься – Саскию или глупую влюбленную курицу Анику? Что ж, я позволю притвориться, что именно меня он жаждет видеть в своей постели и поплыву по течению.

Йорвет уверенно продвигался в темноте, возможно, ориентируясь по памяти. Я, не забывая о выпитом, старалась осторожно ступать по земле – удариться и свалиться в грязь было бы эпично, но тупо. Пару раз я все же зацепилась за кусты ногами, но даже не отреагировала. Эльф не останавливался, продолжая идти вперед. Не было хорошо видно лицо Йорвета, но, думаю, что он улыбался. Мои старания определенно эльфа забавляли, потому как на любую оплошность из-за хреновой от алкоголя координации его спина чуть вздрагивала, словно скояʼтаэль пытался подавить в себе смех. Наконец мы попали в освященный тоннель, а следом за ним – в эльфинаж. Увидев, что их командир ведет не какую-нибудь красавицу-эльфийку, и не хваленую Драконоубийцу, а всего лишь обычную Dhʼoine, многих повергло в натуральный шок. Встретив нашу процессию, эльфы кивали своему командиру, но при виде меня выпучивали глаза и уходили, словно я чумная. Потому я резко напряглась.

Некоторые, особенно из девушек, поглядывали на меня даже не с удивлением, а с натуральной, почти физически ощущаемой злостью или ухмылялись так странно, словно знали больше о происходящем. Конечно, это вымораживало, а если конкретнее, просто пугало и заставляло сгорбиться и стать незаметной.

– Спокойней, Аника, – ухмыльнулся Йорвет. Он назвал меня по имени, прикиньте! Я обомлела на секундочку. – Никто тебя не съест.

Я издалека увидела Киарана. Эльф приветственно кивнул, здороваясь. Я помахала ему в ответ свободной рукой. Друг Йорвета коротко указал на своего командира и одними губами спросил: «Что случилось?». Я пожала плечами. Да чёрт его знает, что случилось. Если б я знала сама. Киаран огорошено кивнул и хотел подойти к нам, но, посмотрев на командира, который тоже его заметил и сделал лицо кирпичом, резко помрачнел, передумал и весь нахохлился, присаживаясь к костру и недовольно говоря что-то одному из друзей. Эльфы недоумении провожали нас взглядом аж до самого поворота. Астрологи объявили неделю сплетен, количество домыслов про меня и Йорвета увеличилось втрое. Было совсем поздно – в таверне уже начало пустеть. В этот раз Йорвет не попрощался у самых дверей корчмы, да и внутри не сказал ни слова, проходя по залу с таким видом, как если бы он был чемпионом по игре в молчанку.

Это слегка насторожило. Может, он просто решил, что логичнее будет успокоить и отвести домой, чем искать потом непонятно где; чем ведьмак, отвлекаясь на поиски, забросит свой квест по сбору ингредиентов противоядия для Саскии. Да, тоже вариант действий. Йорвет еще вчера мог заметить, что за то время, пока он держит меня за руку, словно нянька, я не делаю глупостей и не устраиваю никаких диверсий. А потом эльф меня отпустит и уйдет, скромно попрощавшись, чтобы с утра вновь и вновь поливать оскорблениями из ушата презрения.

Мы поднялись на второй этаж и дошли до комнаты. Из соседней, Лютиковой, сквозь приоткрытую дверь доносилось посапывание и писк. Уверена, что бард и ножкой дергает во сне, как щенок. Я открыла свою собственную дверь (попав ключом в замок раза с четвертого!), жестом приглашая эльфа. Тот, ухмыляясь, деловито прошел, как к себе домой и сразу же сел на кровать. Ланселап, мирно дрыхнувший на столе, по привычке хотел на него зашипеть, но осекся и подавился своими собственными звуками. Увидев, что мы не ссоримся, а его хозяйка и вовсе улыбается как идиотка, кот наверняка решил, что у нас окончательно сорвало башню. Потому, дабы не заразиться полоумием, спрятался под стол. Оттуда на нас периодически стали зыркать два светящихся зеленых глаза, настороженно следя за происходящим в комнате.

– Чай? Кофе? Потанцуем? – спросила я, вспоминая все стандартные способы привлечения внимания в таких ситуациях. Безопасный секс – самый лучший чай, как говорится. Вообще, я никогда не приглашала людей на кофе с последующими известными действиями, да и опыта в заманивании мужчин в свои сети обаяния я не имела. Может, в этом и есть извечная проблема? Эльф не ответил, взял со стола Учебник по Старшей Речи, приоткрыл и быстро пролистал.

– Какая глупая книга, – он фыркнул. – Тут даже нет половины правды. Только стандартные фразы и словообразование, – он откинул фолиант в сторону и откинулся на кровати, опираясь на стену. Ничего не осталось, как присесть рядом. Коленки предательски задрожали, даже сильнее, чем, когда мы с Геральтом пошли к старому поместью в Вызиме, дабы потусить всю ночь со стрыгой.

Если размышлять логически, то он вряд ли сюда пришел для того, чтобы читать учебник и помогать учить его родной язык. Проблема в том, что соблазнять я не умела, а он, скорее всего, ждал инициативы.

Панически придумывая тактику, я сама не заметила, как начала нервно чихать и накручивать волосы на палец. Меня приобняли сзади за талию, Йорвет немного наклонил мое пьяное тельце к себе, позволяя откинуться на него и стал снова вдыхать запах волос. Наверняка, они пахнут моим личным праздником – аромат удушливой корчмы и вишневой настойки. Я попыталась отстраниться и восстановить дыхание, но меня крепко зажали в руках.

– Успокойся, – немного ласково пробурчал эльф. – Я не такой мужчина, что бы после недели знакомства раздаривать свое тело первой встречной. Я порядочный.

Ага.

Я молчала, боясь спугнуть миг заботы. Рядом с ним, в его объятиях, я чувствовала умиротворение и поразительное спокойствие, чего от такой маниакальной личности ожидать в принципе было не возможно. Захотелось просидеть так всю жизнь. Остановись, Мгновенье, ты прекрасно!

Душная комната и близость теплого любимого тела разморили. Я начала засыпать. Глаза сами собой закрывались. Эльф все понял и убаюкивающее произнес:

– Тебе пора спать, Аmadanwed.

Йорвет встал и уложил меня на кровать. Стянул с меня сапоги и накрыл одеялом. Еще бы поймал кота и поцеловал в лобик – вылитый папочка школьницы, вернувшейся с последнего звонка в девятом классе.

Я закрыла глаза в надежде уснуть раньше, чем эльф уйдет. Так сильно не хотелось расставаться с ним, сохранить чувство опеки подольше. И запомнить это ощущение сладкой дремы. Свет погас – эльф загасил единственную масляную лампу.

Йорвет завозился в темноте, я услышала, как брякнула об пол его кольчуга. Мысленно удивившись, я почувствовала, что под одеяло скользнуло теплое тело. Он не разделся – только снял все железяки и курутку, оставшись в штанах и рубашке. Прижав к себе, Йорвет прицельно поцеловал меня в макушку. Видимо, он все-таки захотел продолжения банкета. Прямо так нагло заявиться в постель к пьяной девушке! Но я ошиблась. Едва я сама завозилась под его тяжестью, как он заворчал:

– Если ты не будешь спать, я уйду.

Я фыркнула:

– Как я теперь буду спать на одноместной кровати вдвоем с самым опасным преступником Северных Королевств, который, к тому же, очень красивый и вредный эльф?

– За вредного ты мне потом ответишь, – зевнув, заверил любимый голос, обладатель которого поворачивал мою засыпающую тушку к себе лицом.

– А за красивого? – хитро спросила я.

– За красивого можно и сейчас, – согласился голос и прежде, чем я успела что-нибудь еще сказать, мои губы нашли в темноте и накрыли поцелуем. Настойчиво, но нежно его язык начал сплетаться с моим.

Целоваться он явно умел – большой, более чем столетний опыт показался сразу. Упрямо, не позволяя оторваться от себя, он все продолжал и продолжал втягивать в опасную бездну. Я боялась пропустить хоть миллиметр его губ. Словно девственница, которую поцеловали впервые, я искренне наслаждалась. Настойчивые, но ласковые движения языка. Не агрессивные, но напористые.

Я не знаю, сколько это продлилось – время исчезло, как и все плохое, что эльф сделал. Отстранившись, Йорвет легонько поцеловал меня в лоб, делая контрольный амурный выстрел. От него слабо пахнуло алкоголем. Стало стыдно – представляю, как от меня несет всем выпитым за вечер и как Йорвету сейчас было «приятно». Даже свой первый поцелуй с ним я профукала и испортила. Но скояʼтаэль, похоже, не жаловался, только крепче сжал меня:

– Спи, Amadanwed, пусть тебе сегодня снятся хорошие сны.

====== Глава 14. Пссс, парень, не хочешь немного революции? ======

В вопросах борьбы с самодержавием, мы должны опираться на весь пролетариат, без различия языка и национальности, сплоченный совместным постоянным решением теоретических и практических, тактических и организационных вопросов.© В.И. Ленин

Убийца-дворецкий! ©

Автор всегда мечтал это сказать.

Утро у меня было отнюдь не бодрым. Открыв глаза, я осознала, что если вчера мое сознание расширилось и потеряло форму, то сегодня, загнанное в рамки моего мозга, очень теснилось. Оно давило на черепную коробку изнутри. В следствии чего, у меня были на лицо все признаки похмелья – головная боль, сухость и привкус дерьма во рту. Я почувствовала настоящую ненависть и отвращение к алкоголю. Однако, стоило что-то с этим делать. Интересно, каково сейчас ведьмаку – он выпил намного больше и не факт, что после нашего расставания больше не принимал в себя эту отраву? Сознание лениво начало шевелиться, вспоминая вчерашние события. Надралась в стельку, устроила Йорвету очередную истерику. Йорвет? Он же был здесь! Я вскочила, чем заработала внеочередное головокружение. Эльфа, как и признаков его присутствия здесь когда-либо, не было. Зато на полу, у самой двери, прямо в одежде расположился ведьмак. Надеюсь, что они не встретились нос к носу. Вместо подушки Геральт использовал собственный монстрариум и любовно прижимал к себе свой серебряный меч. Своим оглушающим храпом и запахом помойки изо рта, он распугивал всех на расстоянии ста метров. Думаю, у меня нет права его порицать: стоило мне случайно дыхнуть в сторону Сэра Ланселапа, не подозревающего о моем коварстве и мирно лежащего на подушке, как котейка резко сорвался с места и предпочел временно поселиться у одной из самых крупных щелей. Свежего воздуха жаждал. Значит, Йорвет ушел. Вчера он не воспользовался ситуацией и просто уложил меня в кровать. Я почувствовала одновременно радость и разочарование. А мог бы, твою мать. Хотя, опять же, тогда я бы чувствовала себя использованной. Что ж я за существо такое? Делают больно – не нравиться, ласково относятся, а я не довольна. Правильно говорил мой отец: «Много собак – свора. Много птиц – стая. Много баранов – стадо. Много противоречий – баба». Боюсь представить, что еще решит испробовать Йорвет, чтобы определить порог моей доброты. Я попыталась просто прикинуть, что творилось у него в голове вчера, и пришла к неутешительному выводу: скорее всего он догадался, что я к нему не ровно дышу и просто таким образом меня угомонил. Ловить потом по лесам мою бушующую тушку ему, наверное, не улыбалось. Да и Геральт, который скорее всего заметил, что отстали мы вдвоем, его бы размазал по стенке тонким слоем. Поэтому это был самый лучший выход из сложившейся ситуации – довести, уложить и, так уж и быть, поцеловать. Типа, в качестве поощрения за хорошее поведение в конце. Голова гудела и ощутимо расширялась в размерах до масштаба туманности Андромеды. Нужно срочно искать воду – в горле пересохло, кожа шелушилась и стала шершавой. Больше всего на свете сейчас я мечтала об «Алкозельцере», он бы мигом снял все симптомы, и я вновь почувствовала бы себя сейчас человеком. Но в Средневековье были только исключительно народные методы лечения подобного рода болезней, включавшие в себя рассол, водичку, проспаться и страдать до следующего утра. С трудом закончив водные процедуры, я начала одеваться. Ланселап жалобно мяукал, требуя чего-нибудь покушать, да побольше. Я пыталась его успокоить – не дай бог разбудит Геральта. С тяжелого бодуна ведьмак был способен на все – от убийства до ссоры по самым разнообразным вопросам мироздания. Чтобы достать еды моему чаду требовалось преодолеть друга-преграду и спуститься вниз. Но ведь внизу люди, поэтому надо хорошо выглядеть. Насколько сейчас это возможно, конечно. Ну, не распугивать же ранних клиентов только из-за того, что твое лицо сейчас являет собой иллюстрацию к термину «лютый похмел»? В дверь нетерпеливо постучали, и, не дожидаясь ответа, к нам ввалился Лютик. Выглядел он крайне неважно – помятое лицо, опухшие глаза. Вот уж он точно понимает сейчас мои чувства. Поэт препятствия в виде ведьмака не ожидал, поэтому на скорости споткнулся об друга, попытался сгруппироваться при падении, но весьма неудачно и с размаху поприветствовал копчиком пол. Геральт недовольно заворчал, заворочался, но героическую битву с дремой проиграл и вновь провалился в сон.

– Я пришел сообщить пренеприятное известие, друзья, – обреченно начал поэт. Я ожидала что-нибудь в стиле городничего: «К нам едет ревизор!», но Лютик о Гоголе никогда не слышал, с Великой Русской литературой не был знаком даже понаслышке. Зато, как пташка ранняя, уже был в курсе последних новостей, которые заставили меня выпучить глаза от ужаса: – Крестьяне хотят казнить принца Стенниса.

Я, офигев, подпрыгнула на месте и, причитая, плюхнулась на пол рядом с Лютиком, осознавая сказанное по второму кругу. У поэта же не было времени ждать пока мой головной компьютер изволит-таки заработать как надо, поэтому повторил сказанное и сразу же пощелкал пальцами перед моим лицом. Я кивнула на Геральта, все еще мирно видевшего десятый сон, не догадывавшегося о проблемах, которые вот-вот ураганом пронесутся по городу. Как личность известная, политически подкованная и нравственно контуженая, Белый Волк просто обязан был вмешаться, ибо от этого зависело наше благополучие, целость города при атаке Хенсельта, ну, и жизнь Стенниса, в общем-то тоже. Но нам было на нее плевать. Матерясь, мы вдвоем принялись трясти ведьмака, но тот упорно изображал из себя Степу Лиходеева. А именно был согласен и на казнь принца, и на собственную тоже, лишь бы его оставили в покое. Воображая себя Воландом, я обещала его расстрелять, если тот не прочухается в срочном порядке, и сослать в Ялту. Наконец, Геральт сел и, потирая глаза, потребовал чего-нибудь опохмелительного. На мои доводы, что бодун лечат алкоголем только алкаши с огромным стажем, ведьмак никак не реагировал, искренне считая, что лучший способ борьбы с похмельем – оставаться пьяным. Ворча про то, что так не долго посадить печень, я выдвинулась на поиски избавления от временного забвения моего друга. Пришлось спускаться и покупать пиво, от одного запаха которого меня мутило и мозг снова начал люто колотиться о кость затылка. Корчмарь смотрел на меня с нескрываемым одобрением, приговаривая, под нос что-то про большую выручку, которую мы сделаем с ведьмаком, если уйдем в запой. Прихватив молоко и немного мяса своему котику, я подвигала обратно, испытывая непередаваемые трудности в отношениях с собственным телом. Оно упорно не желало слушаться и шло своей дорогой, а лестница для него и вовсе стала настоящим испытанием на прочность и координацию. Пару раз я почти свалилась, но тут же брала себя в руки, хваталась за стеночку, клялась себе больше не пить и продолжала взбираться вверх – Белого Волка надо было безотлагательно спасать, чтобы он сам потом смог не допустить гибели больших человеческих жертв*. Когда мы соизволили скинуть из-за ушей ужасное состояние и ввалились во дворец, там уже собрался весь цвет местного общества – от низов в виде кметов и работников шахт, до самых богатых дворян и рыцарей. Высшее сословие полным составом делало рожи кирпичом, объясняя жалким и неразумным овцам стада своего, крестьянам, что если нет доказательств – нет и преступления. Крестьяне в ответ размахивали виллами и факелами, грозя спалить весь дворец к чёртовой матери вместе с принцем и его защитниками, просто за компанию. В общем, на наших глазах явно вершилась пролетарская революция в масштабе закрытого города. Я впервые присутствовала при линчевании и поэтому с интересом поглядывала по сторонам, ловя момент самой настоящей демократии. При каком еще политическом строе могут сжечь человека, только потому что народ сам попросил об этом? Вот она, истинная власть в руках толпы – жестокая и беспощадная, готовая убить любого, кто попадется на ее смертоносном пути. Не то, что эти ужасные тоталитарные режимы с их судами, выборами и интернетом, где можно послать кого угодно, и тебе ничего не будет. Среди переругивающихся сторон, как не странно, появилась совершенно отдельная кучка людей, которой этот балаган чертовски надоел, но которая понимала, что спускать весь этот цирк на тормозах чревато глобальными разборками. Это была группа очень угрюмых лиц, крайне замученных бесперебойно галдящими кметами и уставшая от не менее тугодумных представителей голубых (порой, во всех смыслах) кровей. Вместе с этой группой стоял Золтан, крайне взволнованный нашим появлением и размахивающий своими лапищами на манер мельницы, привлекая к себе внимание.

– Геральт! – уже из далека закричал он, подпрыгивая в нетерпении, но сквозь такую галдящую толпу услышать его было весьма проблематично. Мы стали пробираться навстречу друг другу, но народ стоял настолько тесно и не желал двигаться просто так, что не выспавшийся Геральт в результате психанул, отвел нас с поэтом к стене, а сам, словно профессиональный плавун, нырнул в море людей и через десять минут выплыл уже с Золтаном, прицепившемся к другу на манер якоря. Когда мы собрались плотной кучей, вроде тех, что показываю в фильме, когда команда переговаривается и придумывает стратегию, краснолюд заговорщицким шепотом поведал: – Хорошо, что вы здесь. Мужики решили, что Стеннис отравил Саскию. Едва самосуд не учинили.

– Можно подумать, у него не было повода, – вздохнул Лютик, всем своим видом выражая солидарность крестьянскому движению. Правда, если он и принял их сторону, то только потому что дворян он не любил в принципе, хоть однажды и проболтался, что тоже, в общем-то, не жалкий смерд. Причина же такого отношения крылась отнюдь не в том, что ему было жаль Саскию или он искренне разделял идею линчевать принца просто из любви к экшену. Некоторые из присутствующих здесь благородных представителей знати могли оказаться папашами ночных подруг пиита и вполне догадывались о похождениях поэтического дарования, а посему жаждали надавать под шумок пару смачных пинков под талантливую задницу – мало ли кто в толпе это сделал, ищи потом концы…

– Насчет того, чтобы прямо отравить ее – нет никаких улик «за» и «против». Я не вижу и не слышу четкой аргументации. «Одна сорока на хвосте принесла» – это не самый достоверный источник. Но ему вполне могло надоесть быть принцем на привязи – тут соглашусь, – задумчиво произнесла я, припоминая давний разговор Трисс и Филиппы еще во Флотзаме по мегаскопу. «Делает хорошую мину при плохой игре» – так и выразилась старшая магичка о принце, имея в виду только то, что ему приходится подчинятся приказам Саскии, выдавая их за свои собственные. По сути армией управляет она, народом тоже, причем, весьма успешно. Стеннис работает венценосной декорацией, не имея при этом ни реальной власти, ни даже шанса ее получить. Несчастный мальчик, карьера не задалась с самого начала.

– Что помешало крестьянам? – перебил меня Геральт. Хмурый, он все еще не до конца оправился от пробуждения и настроение его блуждало где-то у плинтуса. А галдящая толпа не добавляла покоя в его шумную голову, и ведьмак ощутимо страдал от всеобъемлющей его тело болезни «как-же-меня-все-заколебало-не-пойти-ли-всем-нахрен». Ему определённо не хотелось ничего решать, а взять и уйти домой со мной подмышкой, и завалиться спать.

– Рыцари, – ответил бард, указывая на почетную охрану венценосца. У дверей покоев, пока еще мирно, стояли рыцари, в тяжелых доспехах и с руками на мечах, призванными намекнуть нам, что если потребуется – они будут держать оборону до последнего. Эти средневековые VIP-гопники, с суровыми лицами, спрятанными под забралом, уже и сами готовы были вот-вот ринуться на толпу и изрубить тех, кто обижает их вассала в капусту. – Их сиятельства, Аэдирнские дворяне. Не так-то легко поднять руку на голубую кровь.

– На совете был мужик по имени Кальтон, – припомнил ведьмак, со скрипом шевеля извилинами. Он указал на крестьянина особенно воинствующего вида, размахивающего видами больше остальных, грозя при этом случайно покарать ими и своих, и чужих. – Не заметил, что бы он испытывал большое уважение хоть к кому-нибудь. Зачем ему восставать против одного и вставать на сторону других?

– Дело не в уважении, – вздохнула я, поясняя простые истины тоном пятиклассницы, советующей не совать в глаз вилку. – Представь, какой раскол вызовет убийство принца. Кметы решат, что им все можно, и учинят еще парочку казней попроще. Дворяне обидятся, возьмут в руки оружие и начнут выкашивать своих вчерашних слуг с не меньшим рвением за мельчайшую провинность. Крестьяне еще больше разозлятся и начнутся настоящие суровые разборки, с погонями и интригами. Замкнутый круг. В результате город утонет в крови раньше, чем Хенсельт сюда доберется, и ему останется потом только объявить Верген своей территорией. Мы все в весьма огороженном от внешнего мира пространстве, как пауки в банке. Если один из нас загорится – погибнут все.

– Похоже, в этот раз все будет… жестко, – заметил бард, указывая в сторону, призывая нас обратить внимание на происходящий вокруг пипец.

К крестьянам вышел Скален Бурдон – племянник городового. На его лице не было ни тени вчерашнего веселья, наоборот, он весь являл собой честь, порядок и суровость. Я позавидовала крепкому организму краснолюдов – у меня самой внутри словно стадо слонов станцевало. Крестьяне не сбавили голоса ни на децибел, дворяне сделали вид, что его не существует и с пеной у рта доказывали свою правоту. Набрав побольше воздуха в могучую грудь, краснолюд громко, почти оглушающе пробасил, перекрикивая всех:

– Я Скаллен Бурдон, слежу за порядком в Вергене. Что здесь происходит?

– Ну ты и проследил, – угрожающе надвинулся на него Кальтон, как бы невзначай помахивая вилами. Остальная толпа громкоголосо запричитала в том же духе, что и он, соглашаясь со своим лидером, чей глас отвечал разом за всех: – Где ты был, когда Саскию отравили?!

– Давайца принца! – завопил другой крестьянин с лицом, не обременённым интеллектом. Его крики поддержала толпа – кажется, они действительно вот-вот сорвутся с катушек и сметут всех рыцарей, отделяющих от так обожаемого ими монарха. – Под цепы его!

Все вновь заголосили, буквально сметая Скалена с арены, но тот не собирался просто так сдаваться и терпеливо махал руками, ожидая, когда наступит хоть секунда заминки, чтобы вновь попытаться навести здесь порядок. Золтан присоединился к сородичу, пытаясь призвать окружающий балаган к тишине и спокойствию. Толпа ревела, наперебой доказывая, что все кругом говно и пытаются обидеть крестьян, выгораживая подлеца и не давая народным мстителям совершить праведный суд. Геральт чесал репу, размышляя, чем все кончится, а Лютик и я начали делать ставки, предлагая самые разные варианты исхода событий. Поэт поставил двадцать оренов на то, что мы спляшем на поминках принца, я же считала, что толпа крестьян перебесится и уйдет с носом. Как бы то ни было, но еще немного, и я буду должна поэту горсть золотых.

– СТОЯТЬ, – где-то за моей спиной появился лидер скояʼтаэлей, в сопровождении небольшого, но весьма скептически настроенного отряда. По толпе сразу прошел боязливый шепот: «Йорвет». Эльф, как мне показалось, был доволен произведенным эффектом, особенно чувством панического ужаса, так и прокатившегося волной по участникам конфликта. Даже я, от неожиданности, опешила и потеряла на секунду дар речи. Вот же любитель выпендриваться и придать своей персоне большое значение. Кметы отступили под натиском флюидов командира белок, боясь попасть под раздачу и схлопотать пару фирменных эльфийских стрел в задницу, которые, вот ей богу, могли вырваться прямо из разозленных глаз Йорвета. Лицо его и так редко имело выражение доброе и радостное, но сейчас – это был полный атас, глобальный писец и вообще, я бы предпочла не вставать у него на пути, ибо дорожу своей шкуркой. Он окинул взглядом собравшихся – у всех, я уверена, прошли мурашки по спине от дворян до ополчения. Если бы я была страусом, то предпочла бы зарыться головой в песок и больше никогда с ним не спорить.