Текст книги "Волки в овечьих шкурах (СИ)"

Автор книги: Хель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 34 страниц)

Черт. Черт, черт, черт!

– Ага, – кивнул Джонс, вытягивая ноги под одеялом. Он хотел добавить что-то еще, но в этот момент в открывшуюся дверь в палату просунулся Дэвид.

– Эм… шериф Свон, тут хотят вас видеть, – недоуменно сообщил он, и Эмма поспешно встала, одергивая куртку. Признаться, прямо сейчас она была бы рада избавиться от общества Киллиана Джонса, особенно, если учесть, что ничего полезного от него добиться не получилось. Конечно, надо будет все-таки пробежаться по базе, посмотреть, нет ли в городе женщин, специализирующихся на избиении мужчин, однако сомнительно, что выпадет целый список. Сомнительно, что тут вообще найдутся женщины-преступницы. Может, кого-то когда-то и штрафовали за неправильную парковку, конечно… Дерьмо, да хватило бы даже одной, но…

Но та одна, что, наверное, могла бы, лежит на кладбище.

Эмма расстроилась. И довольно сильно. Ее планы летели коту под хвост и намеревались продолжительно там погостить.

– Вообще-то я бы предпочла поговорить здесь, – раздалось от двери.

Эмма, успевшая сделать пару шагов по направлению к выходу, затормозила.

Внутрь, отодвинув Дэвида, вошла женщина: молодая, с каштановыми волосами, рассыпанными по плечам. На ней был строгий официальный костюм, Эмма такие называла «Придурь бюрократов» и раньше частенько подсмеивалась над Региной, потому что та носила точно такие же.

– Шериф Свон? – спросила женщина, и у Эммы что-то екнуло в груди.

Она знала этот голос. Отлично знала и помнила. Так, будто слышала его вчера… А ведь старалась забыть. Столько лет… Боже мой!

Ей хватило секунды, чтобы быстро спросить в ответ:

– Лили?

Голос почти не дрогнул.

Она боялась ошибиться, но не спросить не могла. Как не смогла за столько лет вычеркнуть из памяти это имя. Изменилось лицо, однако все остальное осталось прежним. Голос, интонации. Глаза…

Глаза женщины дрогнули, буквально на мгновение. Следом губы сложились в уверенную улыбку.

– А я-то думала, сколько тебе потребуется времени, чтобы вспомнить меня.

Дэвид недоуменно взирал на застывших друг напротив друга женщин, затем кашлянул.

– Шериф Свон?

– Дэвид, все в порядке, – отозвалась Эмма, не спуская взгляда с лица вошедшей. – Я знаю ее.

– А я – нет, – вклинился в разговор Джонс. Он сидел, напряженный и хмурый, и не сводил глаз с Эммы.

– Специальный агент Федерального Бюро Расследований Лили Пейдж, – моментально отозвалась женщина – Лили. – Приехала сюда за вами, мистер Джонс.

Она посмотрела поверх плеча Эммы и улыбнулась. Джонс издал какой-то непонятный звук, затем спросил:

– За мной? Это еще зачем?

Он явно был взволнован.

Эмма насторожилась. Что бы там ни было, упускать Джонса ей нельзя. Как нельзя и откидывать вероятность, что Голд снова послал кого-то, чтобы разобраться с должником. Снова… Эмма уже была почти совершенно убеждена, что Руби действовала по его указке. Но разве Лили может? .. Откуда бы ей знать Голда? И как он сумел выйти на систему? Или она сейчас лжет, чтобы…

– Я подожду снаружи, – внезапно сказал Дэвид и действительно вышел прежде, чем Эмма успела сказать ему хоть слово.

– Я хочу поглядеть на ваш значок, лапушка, – ворчливо попросил Джонс, ерзая на постели. Эмма мимоходом отметила, что фамильярничает он не только с ней.

Лили профессионально улыбнулась и достала документы, показывая их Джонсу в развернутом виде.

– Вы видите? Или мне подойти ближе?

Джонс буркнул что-то невнятное, что, очевидно, должно было значить согласие. Лили кивнула, убрала документы и посмотрела на Эмму, которая подавленно молчала.

– Столько лет прошло. И вот ты шериф, а я агент. Такое совпадение.

Ее голос чуть просел, словно она волновалась.

Эмма только кивнула.

Она знала Лили еще тогда, когда меняла приемные семьи одну за другой. Им было… Черт возьми, они были совсем детьми! Пятнадцатилетние подростки, умеющие только тратить деньги и ненавидеть взрослых. И они умудрились найти друг друга в этой круговерти. А потом потерять.

Лили не жила в приюте, как Эмма. У нее была семья, были родители и подарки на день рождения и Рождество, был дом и собственная комната в нем. И всю эту роскошь она с радостью променяла бы на жизнь Эммы, в то время как Эмма стремилась к уюту и гармонии. Такая ирония, что им так и не удалось поменяться судьбами. Они и виделись-то всего несколько раз, но Лили умудрилась так испортить веру Эммы в людей, что долгое, очень долгое время Эмма мечтала придушить бывшую подругу. Возможно, Лили просто не хотела оставаться одна, поэтому так старательно портила все Эмме.

За десяток лет мечта избавить от Лили мир утратила свое очарование, сейчас бы Эмма не отреагировала так остро на вранье, благодаря которому приемная семья отказалась от нее, однако осадок от той, детской, обиды остался. И не убежать было от него, не скрыться.

Эмма не думала, что однажды снова встретится с Лили, но пути судьбы неисповедимы. Надо же, Лили стала агентом ФБР… И приехала в Сторибрук.

– Зачем тебе Киллиан Джонс? – Эмма, сама того не осознавая, лихо перешла на «ты», не в силах как-то иначе обращаться к этой женщине. Но, вроде бы, Лили сделала этого с самого начала.

Лили чуть улыбнулась.

– К сожалению, он – наш клиент, Эмма, – легко поддержала она начинание, хотя и до этого не утруждала себя официозом. – У меня ордер на его доставку в Бостон.

Она достала из папки, которую держала в руках, какие-то бумаги и протянула их Эмме. Джонс вытянул шею.

– Что там, Свон? – напряженно спросил он. Ни Эмма, ни Лили ему не ответили.

Бумаги выглядели настоящими. Прямо как Лили. Эмма прочитала что-то о том, что в Бостоне мистер Киллиан Джонс совершил несколько махинаций с чужими банковскими счетами, за что ему светило довольно много лет и наказаний, и вернула Лили документы.

– Он болен. Только что вышел из комы. И никуда не поедет. Потому что находится в моем городе, под моей юрисдикцией. Я не получала запроса на перевод.

Она защищала Джонса не потому, что жалела его. Он, получается, преступник, как и Голд. Но именно он мог помочь наказать Голда. Этим следовало пользоваться.

Он обокрал банки, чтобы вернуть ссуду? Если так, то крепко же он попал. Меж двух огней однозначно.

Лили спокойно кивнула.

– Я знаю. Я уже поговорила с доктором Вэйлом. Также он сообщил мне, что мистер Джонс может страдать провалами в памяти, – она устремила на Эмму взгляд каре-зеленых глаз. – Это на случай, если он захочет отказаться от того, что совершил, – потом помолчала немного и добавила: – Разумеется, к моменту его выздоровления ФБР пришлет официальный запрос в Сторибрук.

Эмма повернулась к Джонсу.

– Вы не помните этого? – уточнила она.

Джонс фыркнул.

– Разумеется, не помню! – раздраженно заявил он, скрещивая руки на груди. – И не потому, что забыл, а потому, что не делал этого!

– И, соответственно, вы не знаете ни о ФБР, ни об агенте Лили Пейдж, не так ли?

– Да!

Лили понимающе улыбнулась, Эмма покачала головой.

– Выздоравливайте, мистер Джонс. Я еще загляну к вам.

– Только давай без этой своей подружки-фэбээровки, Свон. Я ей не доверяю!

Эмма чуть было не сказала, что тоже не доверяет, но вовремя прикусила язык. Молча вышла из палаты, поискала взглядом Дэвида, убедилась, что он неподалеку, и, повернувшись к идущей за ней следом Лили, сердито спросила:

– Как ты узнала, что я здесь?

Она подозревала, что Лили подстроила все это, и для тех подозрений были основания. Эмма отлично помнила, какой Лили манипулятор, кто знает, что теперь вертится в ее голове? Да, прошло много лет, но ведь это могло ничего не изменить. Не для Лили.

Лили, явно не подозревающая о том, что думает о ней Эмма, достала из кармана мобильный телефон. Apple, как отметила Эмма. Что же еще. Никуда от него не скрыться.

– Это мой номер, – сказала Лили небрежно, и парой секунд спустя завибрировал телефон уже в кармане Эммы. Она ошарашенно схватилась за него.

– Какого черта?! Откуда ты знаешь…

– Эмма, я работаю в ФБР. Мы знаем все.

Лили сказала это настолько веско и спокойно, что Эмме пришлось прикусить язык. В самом деле, она ведь может позвонить в Бостон и проверить, числится ли у них такой агент.

– Ты можешь позвонить в Бюро, – Лили словно прочла мысли. – Дать тебе телефон?

– Я найду сама, – подозрительно отозвалась Эмма. Дать номер, где ответит подставное лицо и скажет все, чтобы подтвердить легенду?

Это было бы слишком просто.

Лили понимающе улыбнулась. Какое-то время просто смотрела на Эмму, потом тихо сказала:

– Мне жаль, что нам пришлось встретиться при таких обстоятельствах, но про тебя я узнала, когда приехала. Отказаться от задания уже не было возможности.

Эмма кивнула. Она не злилась. Почти совсем. Просто с Лили в ее жизни было связано много плохого. Да и сейчас… Джонс-то, оказывается, знатный преступник. Кто бы мог подумать.

– Ладно, – Эмма еще раз посмотрела на Дэвида, ждущего в стороне. – Мне надо идти.

На самом деле ей хотелось бежать. В голове пульсирующей жилкой билась тревога. Два раза Лили появлялась в ее жизни – и оба раза все становилось плохо. Что будет в третий? Очень не хотелось проверять.

– Конечно, – Лили отступила, давая Эмме возможность пройти. И окликнула через пару шагов:

– Ты не хочешь сходить поужинать?

Эмма, не веря ушам, обернулась.

– Что?

Она действительно это сказала? Вот так просто? Просто… сказала?

Невероятно.

Лили улыбнулась, Эмме показалось, что робко.

– Можно завтра. Или послезавтра. Я тут, пока Джонс не выздоровеет, а это займет какое-то время, я полагаю. Мне хочется… – Лили неровно вздохнула. – Эмма, мне хочется помириться с тобой. Правда. Прошло много времени, и…

Эмма слушала, но практически не слышала. Слова долетали до нее откуда-то издалека. На глаза вдруг навернулись нежданные слезы, Эмма быстро утерла их, понимая, что ей совсем не хочется плакать перед Лили. У нее теперь другая жизнь. И в ней нет места никому из тех, кого Эмма не желает видеть.

– Эмма… – Лили сделала шаг вперед и протянула руку. Она была такой взрослой в этом костюме, такой непохожей на себя десятилетней давности. Может быть, стоило отречься от прошлого? В самом-то деле, сколько можно таить обиды.

– Нет, извини, – Эмма помотала головой. – Я не могу.

Она злилась. Не хотела, но злилась и все тут, и ничем это было не исправить: ни робостью, ни улыбкой. Слишком много вещей происходило у нее в жизни, которым она собиралась дать шанс, но только не тому, что вернулось из прошлого.

Лили, казалось, ждала объяснений, однако Эмма не планировала их давать. Тем более, что обеспокоенный Дэвид уже маячил неподалеку, и можно было сбежать к нему, не говоря больше ничего.

– Ты действительно знаешь ее? – спросил Дэвид, когда Эмма подошла к нему.

– Да.

В висках стучала кровь. Хотелось совершить что-то безумное, закричать, чтобы вырваться из кошмара. Но от реальности не так-то просто избавиться.

– Хорошо?

– Когда-то думала, что да. Сейчас не уверена.

Дыхание было неровным.

Дэвид покивал. Эмма вновь утерла глаза и попросила его:

– Выставь охрану возле палаты Джонса, будь так добр. Если он вдруг нацелится сбежать…

– Я могу и сам, – удивленно отозвался Дэвид. – Но зачем?

Эмма вкратце пересказала ему то, что вычитала в документах. Дэвид только покачал головой.

– Будет ему охрана.

Эмма благодарно улыбнулась. И, спохватившись, добавила:

– А, и крюк еще он просил ему вернуть.

– Какой крюк? – не понял Дэвид. Эмма ухмыльнулась.

– Да насадка эта его, – она помахала рукой, словно это должно было помочь Дэвиду вспомнить. Удивительно, но помогло: он засмеялся и пообещал, что передаст Вэйлу. Эмма еще раз попрощалась и отправилась прочь из больницы.

Так хорошо начавшийся день перерос в нечто невообразимое. Эмме срочно требовалось подумать о чем-нибудь таком, что отвлекло бы ее от переживаний.

Регина. Конечно же, она подумала о Регине. Может быть, стоило бы вспомнить Генри, но уж как получилось. Направляясь в участок, Эмма всеми силами пыталась выдворить из головы Лили, и Регина оказалась самым действенным способом это сделать. Возможно, ее следовало запатентовать. Невольно улыбаясь своей идее, Эмма припарковалась и выключила мотор. В наступившей тишине лицо Лили снова всплыло перед глазами.

Когда-то Эмма думала, что влюблена в нее. Вернее, конкретно так она не думала, но, обращаясь к тем мыслям сейчас, полагала, что испытывала именно эти чувства. Лили была глотком свежего воздуха – по крайней мере, казалась таковой. Эмме было легко рядом с ней, они смеялись над одними шутками и понимали друг друга с полуслова, держались за руки и не хотели лишаться этого прикосновения. Нил был таким. А его Эмма любила. Может быть, она любила и Лили?

Эмма тряхнула головой и выбралась из машины, застегивая куртку.

Как бы там ни было, Лили ее предала. Обманула дважды. Это было больно тогда, больно и сейчас, просто подсохло и так не тревожит. Слишком много других хлопот, зачем еще?

Черт, и вот она снова думает про Лили! Ну что за жизнь!

Эмма неспешно шла к участку и верила, что скоро Лили уедет. Она работает в Бостоне, значит, тут не задержится. И это хорошо. Надо просто снизить до нуля вероятность новых встреч. И направлять Дэвида на все переговоры, если таковые потребуются.

Проклятье, почему не Голд напал на Джонса? Хитрый подлец и тут все спланировал!

У Эммы не возникало никаких сомнений в виновности Голда. Ну и что, что на Джонса напала женщина? На них с Региной тоже мчалась Руби. Или… волк. Волчица?

Боже, какой бред.

Женщины, женщины… Вокруг одни женщины. Вот и Лили еще появилась.

При новой мысли о ней Эмма недовольно поморщилась. Ха, она еще имела наглость попросить Эмму помириться! Подумать только! У нее было столько лет, чего же она ждала? Вот такой случайной встречи?

Участок был подозрительно тих, Эмма поднималась по лестнице и слушала собственные шаги, эхом бьющиеся о ступени. А зайдя в свой офис, пораженно замерла: навстречу ей поднялся со стула Джефферсон. Тот самый, что приходил заявить о пропавшей дочери.

– Что вы здесь делаете? – Эмма невольно подумала, при ней ли оружие. Сумасшедшие бывают опасны, и никогда не знаешь, в какой именно момент это опасность проявится.

Черт, она же хотела поговорить с Вэйлом по поводу него!

– Жду вас, шериф, – Джефферсон чуть склонил голову. На нем был тот же шарф, что и вчера, и то же пальто, и вообще он выглядел точно так же. Словно ночевал здесь.

– Есть ли какие-то новости?

Эмма сглотнула и боком подошла к своему столу. Джефферсон следил за ней, но не взглядом: он поворачивался всем телом. Это было немного неприятно. Да что там! Это было очень неприятно.

– Я сходила к тем людям, мистер Джефферсон…

– Просто Джефферсон, я же вас просил.

– Да, извините, голова кругом. Так вот, они, разумеется, ничего не знают о вашей дочери.

Не время было обсуждать Грейс, Пейдж или кого-то еще. На Эмму навалилось слишком много, она чувствовала, как погружается в трясину. Еще пару дней назад она думала, что сможет расслабиться при желании, учитывая, что все равно ничего не получалось. И вот…

И вот – Голд, Джонс, Лили. И Лукас с петицией. И этот Джефферсон. А думать обо всем разом Эмма не умела. Да и не хотела.

Джефферсон порывисто подался вперед, Эмма едва успела отклониться, чтобы он ее не задел.

– Но вы же понимаете, что именно это они и должны были сказать? Разве вы ждали, что они тут же признаются? – он нервно хихикнул, лицо его на мгновение перекосилось. Эмма подумала, а есть ли кто в здании, кроме них, кого можно было бы позвать.

– Но и я не могла просто взять и забрать у них Пейдж, – попыталась она воззвать хоть к какому-то к голосу разума у этого человека. А человек тут же взвизгнул:

– Грейс! Ее зовут Грейс!

Джефферсон сжал кулаки:

– А как иначе?! Я и так ждал очень долго! Гораздо дольше, чем вы можете себе представить!

Он кричал, с его губ срывались капельки слюны, несколько попали Эмме на лицо. Она вздрогнула, но мужественно вытерпела, лишь потом украдкой стерев их. Когда Джефферсон замолчал, она набрала воздуха в грудь и внушительно сказала:

– Так или иначе, но мы просто не можем это сделать. Как минимум, требуется разрешение прокурора или даже мэра, чтобы войти в чужой дом и забрать ребенка. Также необходимо, чтобы социальная опека…

Эмма не ожидала, что Джефферсон снова ее перебьет – и с чем!

– Мэра? – он снова скривился, на его губах зацвела совершенно безумная улыбка. – Дерьмо, да ведь она во всем этом и виновата!

Эмма, готовящаяся продолжить, замерла.

– Что?

Он ведь шутит, да? Так же, как Джонс?

Джефферсон хихикнул, отходя на пару шагов и позволяя Эмме вздохнуть свободно.

– Ах, вы же не знаете, да-да, – он покачал головой, приложив указательный палец к губам, словно призывая к тишине. – Точно не знаете?

Эмма точно не знала, в чем еще таком смогут обвинить Регину жители города. Признаться, она была уверена, что каждый второй – если не первый – точил на нее зуб. Чем порадует Джефферсон?

Он кивнул.

– Она забрала у меня мою девочку.

Эмма устало моргнула.

– Забрала?

Джефферсон крутанулся вокруг своей оси и в два шага снова встал так близко от Эммы, что она явственно ощутила, какой нездоровый запах исходит от него. Когда он мылся в последний раз?

– Забрала. В наказание. И отдала этим людям. А меня вынудила смотреть на нее – каждый день, каждый день! Чтобы я помнил! Чтобы я не забывал!

Он начал подвывать и хихикать одновременно, и это звучало так ужасно, что Эмму затошнило. Впрочем, затошнило ее еще и оттого, что она вспомнила: Регина готова была подставить Мэри Маргарет. Она не видела в этом ничего ужасного, так, может быть, Джефферсон не врет? Может быть, все это – не порождение его больного разума?

Каким образом все это может оказаться правдой? О, вот это и следует выяснить.

Эмме не нравилось думать так про Регину, но, к сожалению, она просто не могла забыть о том, что мэр связана со всеми неприятностями, творящимися в этом городе. Реально со всеми, так или иначе. Существуют ли исключения?

– Хорошо, Джефферсон, – примирительно проговорила Эмма, садясь на краешек стола. – Ты должен рассказать мне все, что знаешь, чтобы я смогла предпринять нужные шаги. Ты же понимаешь, что ты – самый главный свидетель здесь?

Джефферсон подозрительно посмотрел на нее, явно озадаченный выбранным тоном. Но, кажется, он его успокоил, потому что мужчина поддернул средним пальцем мешающий шарф и сказал:

– Регина – интриганка. И всегда добивается своего. Так или иначе. Ей нужна была моя помощь, но я отказывался, поэтому она забрала мою девочку.

Эмма кивала, слушая и думая, так ли было на самом деле. Что Джефферсон мог предложить Регине? Вернее, что она могла потребовать от него? Что за услуга, за которую ему пришлось расплатиться дочерью?

Так, стоп. Она что, уже верит этому чудику? Ему, а не Регине? Не своему чутью, которое редко подводит? Неужели Регина, у которой у самой есть ребенок, могла просто взять и…

Эмма потрясла головой.

– Джефферсон, – сказала она, понимая, что явно пропустила что-то из его последних слов. – Но как же так получилось, что Грейс совсем не помнит тебя? Она ведь не такая маленькая, сколько ей? Тринадцать?

Джефферсон с присвистом втянул в себя воздух.

– Она стерла ей память.

– Что, прости? – переспросила Эмма, подумав, что ослышалась.

– Стерла память, – раздраженно повторил мужчина. – Регина стерла память моей Грейс. И этим ее опекунам. Чтобы они считали друг друга семьей, а про меня бы забыли!

Он вдруг с силой сорвал шарф и яростно почесал показавшийся из-под него огромный уродливый шрам. Эмма вздрогнула: шрам огибал шею так, что чудилось, будто голову Джефферсона когда-то пытались отрезать, и вот теперь о несчастном случае осталось суровое напоминание.

Не отвлекаться!

– Регина стерла память? – повторила Эмма так, будто собиралась поверить. На самом деле, конечно, все сомнения, которые вообще могли быть у нее, исчезли в миг. Она знала, что Регину обвиняли во многом, но чтобы в таком… Ха, если Пентагон узнает о подобных способностях Регины, то тут же пришлет своих агентов!

Джефферсон все еще с явным наслаждением чесал шрам и никак не реагировал на вопрос Эммы даже тогда, когда она повторила его. Эмма немного поразмыслила и сменила тон:

– Хорошо, – сказала она решительно. – Прямо сейчас я отправлюсь к Регине и все у нее выясню.

Джефферсон прекратил чесаться и уставился на нее.

– Она не признается, – хрипло сказал он. – Ни за что.

Он помотал головой, а потом еще раз.

Эмма подмигнула ему.

– Я улучу момент и поставлю прослушку у нее в кабинете, – абсолютно серьезно заверила она. – Рано или поздно мы поймаем ее.

Судя по выражению лица Джефферсона, Эмма все сделала правильно. Он даже не стал больше ничего говорить, только попросил претворить план в жизнь поскорее. Эмма пообещала ему поехать к Регине сразу же, как они с ним попрощаются, и благодаря этому Джефферсон беспрекословно исчез из участка. Эмма облегченно выдохнула и только сейчас заметила, что у нее трясутся руки. Она не боялась Джефферсона, нет. Она боялась того, что он мог сделать. Схватившись за телефон, Эмма быстро набрала номер больницы и попросила Вэйла.

– Ну? – неприветливо буркнул тот спустя пару минут ожидания.

– Это шериф Свон.

– Ну и?

Эмма стиснула зубы. Высказать бы ему все сейчас по поводу того, как следует обращаться к представителям власти…

– Мне нужно знать, не состоит ли у вас на учете в психиатрическом отделении пациент по фамилии Джефферсон?

– Мы не выдаем таких сведений без официальных запросов.

Эмма закрыла глаза и досчитала до пяти, потом сказала очень спокойно:

– Доктор Вэйл, будьте так любезны посмотреть в своих записях, не числится ли у вас пациент по фамилии Джефферсон. Это официальный запрос от шерифа Эммы Свон.

– Вы не слышали? Мы не…

– Сейчас же.

Металла в ее голосе оказалось достаточно, чтобы Вэйл, буркнув что-то неприятное, велел подождать. Эмма любезно согласилась это сделать и провисела на линии добрых минут пятнадцать, прежде чем Вэйл вернулся.

– Нет у нас такого, – все еще сердито проговорил он, слегка запыхавшись. – В психиатрическом отделении у нас вообще лежит только одна пациентка, Белль Френч. Она вам, случаем, не нужна?

Кажется, он издевался. Эмма мирно улыбнулась.

– Спасибо, доктор Вэйл, – преувеличенно любезно произнесла она. – Вы очень помогли.

И повесила трубку еще до того, как Вэйл смог бы что-нибудь ответить.

Она, наконец-то, выяснила, в каком тоне с ним следовало общаться.

Следовало действительно поехать к Регине и выяснить, наконец, где ложь, где правда, а где – еще большая ложь. Господи, даже городской сумасшедший избрал для себя мишенью мадам мэра! Может быть, Эмме не так уж не повезло? В конце концов, она на самом деле сделала то, что ей постоянно припоминают.

Эмма знала, что со стороны легко могло показаться, будто она и не переживает вовсе из-за смерти Руби. Но привычка держать лицо, а вместе с ним и возможные удары, полученная много лет назад, позволяла Эмме оставаться на плаву. Находясь в камере, пока ее дело рассматривалось прокурором и судьей штата, Эмма просто лежала, закрыв глаза, и прокручивала в голове один и тот же момент. Раз за разом, час за часом. Она сходила с ума, но хотела докопаться до истины, которую, как выяснилось, никто не желал ей открывать. Кого она видела тогда? В кого стреляла? Что было в ее крови, что позволило увидеть то, что она увидела? Неужели только она это увидела?

Эмма никогда не отрицала совершенное. Не пыталась оправдать себя и говорила правду и только правду, благодаря чему, видимо, и вышла на свободу: прокурор не мог не почувствовать истину, иначе грош цена ему была бы. Но вся эта правда не помогала Эмме. Она застрелила человека. Практически в упор. Человека, который мог был покалечить или даже убить ее саму. Почему окружающие просто не могут понять, что она выполняла свою работу?

Ее правда, конечно, была сильно урезана. Но если бы она выдала все сто процентов, ее упекли бы в психушку. И сидела бы она сейчас с той… Белль или как там ее назвал Вэйл.

Эмма думала о Руби каждый день, и если бы воспоминания умели воскрешать, девушка давно стояла бы за стойкой в кафе и жевала свою жвачку. Но чего нет, того нет. Эмма сожалела о гибели Руби, зная, что эти сожаления ничего и никого не вернут. Однако ей хотелось как-то исправить или хотя бы смягчить потерю. И именно поэтому она так цеплялась за возможность найти настоящего виновника этой катастрофы.

Эмма знала, что Голд не может быть совсем ни при чем. Она, понятное дело, уверена в его причастности, но ведь в этом следует убедить и остальных. Его имя упоминалось слишком часто, он сам вел себя слишком подозрительно. А уж то, что Руби явно получала от него наркотики, и вовсе говорило лишь об одном. Эмма просто не могла пока связать все воедино, хотя чувствовала, что близка. Все нити были в ее руках, оставалось выяснить, какая куда ведет. Тогда, возможно, можно будет открыть тайну смертей и Гласса с Кэтрин Нолан.

Потерев уставшие глаза, Эмма вновь взялась за телефон. На этот раз она набрала Дэвида, намереваясь выяснить, все ли в порядке с Джонсом.

– Дэвид? – сказала она, едва услышав щелчок.

– Привет, – сходу зачастил он. – Слушай, тут эта агентша привела своих дуболомов и поставила их у палаты. Мне оставаться? Или доверимся им?

Новость была неожиданной. Теперь становилось понятно, отчего Вэйл так злился: лишние люди в больнице никогда не бывают к месту. Тем более, федералы.

Эмма прикрыла глаза, раздумывая.

С одной стороны, ФБР-овцы всяко лучше справятся с Джонсом, если тот вздумает буянить. С другой, не было ли это хитрой уловкой, чтобы заставить Дэвида уйти, а потом Лили просто возьмет и забрать Джонса в Бостон?

Так, с чего вдруг стало очевидно, что Лили на самом деле агент? Куда улетучились все сомнения? Может быть, она агент Голда?

– Бррр! – Эмма помотала головой. Да что же такое творится сегодня?! И с ней, и с окружающими! Когда она разучилась доверять хоть кому-то?

– Иди, Дэвид, – решила она, наконец. – Но пошли на границу города парочку ребят, чтобы они засекли, если Лил… агент Пейдж решит все же уехать не в одиночестве.

Из Сторибрука вела только одна дорога. И Лили потребовался бы вертолет, чтобы миновать ее. Если, конечно, у нее нет вездехода, и она не отправится через лес.

Оооо, хватит думать о всякой ереси!

– Будет сделано! – молодцевато отрапортовал Дэвид и отключился. Эмма еще какое-то время в задумчивости прижимала телефон к уху.

Даааа, дела. Такие дела, что не переделаешь.

Может, все же стоило поужинать с Лили? Выяснить побольше насчет ее планов?

Эмма поджала губы и убрала телефон.

Нет.

Она не будет это делать. Никаких возвращений.

Эмма уже шла к своему «Жуку», когда мобильник ее снова зазвонил. Чертыхнувшись, она полезла в карман.

– Да?

– Эмма?

Голос Генри звучал заплаканно. Эмма мгновенно остановилась, чувствуя, как что-то замирает внутри.

– Пацан? Что случилось?

Они слегка повздорили утром, но это больше не было ничем важным. Ее сын плакал.

– Генри!

В ответ донеслись очередные всхлипывания.

– Он порвал мою книгу…

– Кто порвал? – не поняла Эмма. От сердца немного отлегло. Если речь всего лишь о книге, значит, все не так уж страшно.

– Сэм Коллинз! Сказал, что только малышня читает сказки, забрал у меня книгу и вырвал несколько страниц! А это же не сказки!

– О, господи, – Эмма выдохнула. Облегченно, потому что начала думать о чем-то более серьезном, чем ссора двух мальчишек.

Генри продолжал плакать в трубку, и Эмма поспешила его успокоить:

– Мы пришьем их обратно, обещаю.

– Ладно, – Генри немного повеселел. – Но тебе надо приехать за мной в школу.

– Это еще зачем? – подозрительно осведомилась Эмма. В ответ Генри тяжело вздохнул:

– Мэри Маргарет велела мне позвонить маме и попросить ее прийти.

Мысль о том, что придется говорить с Мэри Маргарет, затмила для Эммы радость от понимания, что Генри подумал о ней, когда взял телефон. Не о Регине. О ней. Это много значило.

– Ладно, – решила Эмма парой секунд спустя. – Буду через пятнадцать минут. Жди.

Она приехала даже раньше, но немного посидела в машине, собираясь с духом. Мэри Маргарет была не тем человеком, которого очень хотелось видеть, тем более, сейчас. Эмма до сих пор сильно сожалела о разрыве их дружбы, но со своей стороны она сделала все, что могла, и даже больше. Дальше шаги следовало делать Мэри Маргарет, но она упорно стояла на месте и изображала из себя жертву. В какой-то мере она была права, конечно, вот только Эмма не собиралась ей об этом говорить. Сталкивать ее и Регину еще больше лбами не входило в планы. Зато туда входило однажды выяснить, что же такое плохое произошло между этими двумя, из-за чего Регина решилась на довольно подлый шаг.

Генри ждал Эмму на втором этаже, сидя на скамеечке. Когда он поднял голову и улыбнулся, Эмма заметила наливающийся под левым глазом синяк.

– Ну, привет, герой, – сказала она, подойдя. – Я вижу, ты получил свою первую медаль?

Генри осторожно потрогал синяк кончиком пальца и вздохнул.

– Мне влетит? – безнадежно спросил он, подтягивая к себе поближе книгу, которая на первый взгляд казалась абсолютно целой.

Эмма развела руками.

– От Регины – точно, – не стала она скрывать правду. Генри насупился и нахохлился, замолчав. Эмма потрепала его по голове.

– Эй, приятель, а идти-то мне куда?

Генри молча ткнул пальцем в нужном направлении. Эмма набрала воздуха в грудь, сказала себе, что тут нечего бояться, и пошла, как на эшафот.

Судя по взгляду Мэри Маргарет, который она устремила на Эмму, когда та вошла, ее не ждали. Совсем не ждали.

– Эм…ма? – рука Мэри Маргарет, держащая ручку, застыла над какими-то бумагами.

– Привет, – как можно более непринужденно поздоровалась Эмма и без спроса уселась на ближайший стул. – Генри сказал, ты звала. Вот я здесь.

Мэри Маргарет, быстро преодолев смятение, нахмурилась.

– Я хотела видеть его мать.

Очевидно, она собиралась уколоть этим замечанием Эмму, но не получилось.

– Я и есть его мать, – мягко напомнила Эмма. – Так что ты хотела мне сказать?

Мэри Маргарет прикусила губу. Со своей неизменной короткой стрижкой она сейчас была похожа на сердитого воробья, Эмме пришлось сдержаться, чтобы не прокомментировать это.

– Генри подрался.

– Я знаю, – кивнула Эмма.

– Мне придется оставить его после уроков.

– Оставляй, – кивнула Эмма.

– И сообщить Регине.

– Сообщай, – кивнула Эмма.

– А может быть, – не удержалась Мэри Маргарет, – ты сама ей скажешь? Вы же так близки!

Она даже покраснела, такие неудобства доставляла ей одна только мысль о том, что у двух женщин может быть секс. По крайней мере, Эмма так думала.

– Я непременно ей скажу, – заверила она, с отдаленным удовлетворением наблюдая, как Мэри Маргарет с силой стискивает ручку, словно собирается ее сломать. – А еще скажу, чтобы она поговорила с Генри по поводу драк – ты же просто забыла мне об этом напомнить, ведь так?