Текст книги "Волки в овечьих шкурах (СИ)"

Автор книги: Хель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 34 страниц)

– Вы заблуждаетесь, – устало сказала Эмма. – Белль Френч больна. И поэтому она была в больнице. Спросите доктора Вэйла или…

– Заблуждаетесь вы, шериф! – прикрикнул Голд, топнув ногой, и Эмма вздрогнула. – Регина запудрила вам мозги, а вы и рады ее слушать! Что, – он резко склонился к Эмме, обдав ее дыханием, и зашипел, будто заправская змея, – она обвиняла меня? Говорила, что это я во всем виноват? Но молчала про мою Белль, молчала про дочь Джефферсона? Молчала про ваших родителей, которые из-за нее были вынуждены отправить вас сюда?

Он брызгал слюной, и Эмма морщилась, не в силах увернуться. Нет, все же он ненормальный! Как можно верить сказкам Генри?!

Голд внезапно успокоился. Выпрямился, поправляя выбившуюся жилетку. И сказал размеренно, улыбаясь:

– Но теперь вы должны вернуть мне мою магию.

Он казался непоследовательным, и Эмма только путалась в его словах, не понимая, чего же он в действительности хочет от нее. Еще ее пугало это «Верните мне магию!» Как она сделает то, что невозможно сделать? А ведь он ждет этого. И придется как-то выкручиваться…

– Почему вы не вернули ее себе раньше? – Эмма попыталась хоть немного сбить Голда с толка, надеясь, что, может быть, это заставит его разум проясниться. Но Голд выглядел абсолютно уверенным в себе.

– Я знал, что вернув магию себе, верну ее и Регине. А этого не должно было произойти. Поэтому я целый год пытался вылечить Белль обычными средствами. К сожалению, это не сработало. Тогда я решил, что будет разумным убрать из города вас, а следом увезти Белль, чтобы она попросту забыла весь этот кошмар. Создать новую ее. Рассказать ей только хорошее. Но вот беда: моя-то память должна была остаться при мне. Я пытался придумать что-нибудь, чтобы обойти этот пункт, потому что все еще оставалась Регина, однако вы видите, что мои попытки ни к чему не привели.

Он развел руками и тихо засмеялся. В свете лампы его лицо стало по-настоящему безумным, Эмма даже прикрыла глаза, чтобы не видеть. Она не хотела верить, что встретит здесь свою смерть. Она хотела наверх, к живым. Она хотела к Регине.

Что же получалось?

Голд замолчал, и Эмма улучила момент, чтобы разложить по полочкам все услышанное. Разумеется, она не верила в бредни про магию, но картина все равно вырисовывалась вполне понятная.

Все началось с того, что Голд искал эту свою Белль. Зачем и почему – другой вопрос, он не столь интересен. Интересно то, что каким-то образом Голд посчитал Регину виновной в том, что Белль оказалась в психбольнице. Может быть, именно Регина отдала указ отправить девушку на лечение или еще что. Результат вполне определенный: свихнувшийся Голд посчитал Регину виновной во всех грехах. И принялся мстить. Кэтрин очень удачно подвернулась под руку. Как и Сидни Гласс, как и Руби Лукас, которую Голд опаивал наркотиками и заставлял делать то, что ему было нужно. Пока что было непонятно, зачем ему было делать то же самое с монахинями, но, возможно, он просто таким образом попутно заработал деньги.

Эмма покосилась на Голда, убедилась, что он все еще погружен в свои размышления, и принялась раскладывать все дальше.

Желание Голда отомстить Регине привело к еще большим смертям. Джефферсон и Август Бут. Кстати, а ведь Август что-то знал!

– Август Бут все знал, – медленно проговорила Эмма. У нее затекли ноги, и она попыталась выпрямить их, что удалось, но с трудом. Голд с интересом наблюдал за ее действиями, а потом усмехнулся.

– Бут знал, тут вы правы. Но ведь вы не захотели его слушать. Так что мне пришлось разделаться с ним. Не своими руками, разумеется.

В тот самый момент Эмма вспомнила про Лили. Сердце снова подскочило к горлу в безумном ударе.

– Киллиан Джонс, – очень четко выговорила она, заглядывая Голду в глаза. – Лили Пейдж. Робин Гуд. Эти люди работали – и работают – на вас, не так ли?

Она не сомневалась в ответе, тем более, Лили написала ей письмо, в котором уже все было рассказано. Но письмо – одно дело. Совершенно другое – услышать все от Голда.

Он усмехнулся, качая головой. Подошел ближе, навис над Эммой, пугая ее своей близостью.

– Все сложилось как нельзя лучше, вы не находите? В этом мире Крюк не помнил меня – но так сложилось, что он оказался мне должен. А когда не смог отдать – я подключил вашу подружку из ФБР.

– Она в самом деле из ФБР? – грустно улыбнулась Эмма. Какая забавность…

И… Крюк? Ему подходит.

– В самом деле. И она тоже была мне должна: за то, что в этом мире ее жизнь сложилась удачнее, чем должна была. Ее знакомство с вами мною предусмотрено не было, но все вышло еще лучше, чем я планировал.

Голд выглядел очень довольным собой. Эмма же от откровения к откровению становилась все унылее. Получалось, что вся ее жизнь за последние два года была спланирована – и кем! Ненормальным Голдом, из-за которого ее возненавидел весь город!

– Как вы заставили ее полюбить меня? – глухо спросила Эмма, когда заново осознала этот момент. Тяжесть и обида сдавили грудь.

Голд замахал руками.

– Ох, нет-нет, шериф, не вешайте на меня этот груз! Я всего лишь велел ей очаровать вас, а вот уж влюбленность – это ее инициатива. Лили должна была убедить вас уехать и забрать Генри, конечно же. Но любовь…

Он поморщился: кажется, ему не нравилось вспоминать о своих неудачах. Эмма же почувствовала, как от сердца отлегло. Ей хотелось верить Голду в этом вопросе. Любовь Лили к ней слегка смягчала тот факт, что Эмма спала с убийцей. Было бы весьма грустно осознавать, что даже здесь Эмма потерпела неудачу.

– Я не заставлял ее спать с вами, Эмма, если вы это имеете в виду. На самом деле это весьма омерзительно, но получилось так, как получилось. Лили провалила задание. Пришлось подключать к делу мистера Гуда.

Голд не говорил ничего нового, кроме того, про Робина Эмма слушать не хотела, так что торопливо прервала его:

– Лили стреляла в меня потому, что вы ей приказали?

– Что? – Голд искренне удивился. – Я не хотел, чтобы вы умирали. Кроме того, к тому времени, мне уже нужно было, чтобы вы остались в городе, так что все эти выстрелы – это вновь инициатива нашей прекрасной Лили. Что ж, все вышло довольно удачно: я находился рядом с вами, так что подозрение на меня не пало. С вашей смертью я лишился бы возможности вернуть мою милую Белль – нет-нет, вы должны остаться в живых, – Голд усмехнулся. – По крайней мере, пока.

Все это Эмму не слишком радовало. Она поморщилась.

– А Робин, значит, должен был отвлечь Регину от меня?

– Не совсем, – протянул Голд. – Он должен был влюбить ее в себя, а затем бросить. Еще немного страданий для нашего славного мэра. К сожалению, на сцене вновь появились вы.

– Вы мне прислали видеозапись, – пробормотала Эмма, вспоминая тот день, когда позвонила Регине после годового молчания.

– Я? – снова удивился Голд. – Я ничего вам не присылал.

– Но… – начала было Эмма и тут же прикусила язык. Сейчас все эти записи были неважны. Важно было выбраться отсюда, чтобы вместе со Спенсером организовать арест Голда.

– Хорошо, – согласилась она. – Зачем вы взорвали машину Регины?

Голд засмеялся, приглаживая рукой волосы.

– Вы приписываете мне слишком много. Машина дело рук Лили. Это она ревновала вас к Регине, а не я.

– Вы врете, – безапелляционно заявила Эмма. – В письме, которое Лили мне оставила, не было ни слова про машину!

Голд вновь засмеялся.

– Даже так? Целое письмо? – взгляд его стал недобрым. – Можете мне не верить, мисс Свон, ведь я обманывал вас все это время. Но спросите себя – разве мисс Лили не делала то же самое?

Губы его поджались.

Эмма сглотнула. В затылок стукнулся запоздалый страх. Значит, если бы Лили действительно захотела… она бы убила Регину?

Холод сковал все тело Эммы и принялся покалывать мелкими иголочками стопы и пальцы рук.

– Развяжите меня, – глухо потребовала она. – Немедленно!

– Конечно, – охотно согласился Голд. – Но еще чуть позже. Когда я удостоверюсь, что вы все поняли. Что вы поверили.

Во что должна была поверить Эмма? В то, что Голд ненормален? В то, что ему что-то нужно для того, чтобы его великий план завершился жирной точкой? В то, что погибло слишком много людей? О, во все это Эмма слишком охотно верила!

Внезапная злость стукнула куда-то в желудок. Эмма и раньше понимала, что ею играют, но теперь, когда ей все разжевали, когда положили в рот, когда ее любовь чуть было не оказалась выдумкой…

– Дерьмовый план.

Слова вырвались у Эммы практически случайно. Практически – но не до конца. Злость все еще кипела внутри.

Голд немного растерянно моргнул.

– Простите? – уточнил он.

Эмма засмеялась, садясь ровно.

– Прощаю. Но план все равно дерьмо.

– В каком смысле? – вкрадчиво поинтересовался Голд, сжимая кулаки.

Эмма продолжила смеяться.

– Вот я сейчас откажусь делать то, что вы от меня хотите. Магию там возвращать или что. И что тогда? Силой заставите? Все это время вы над чем-то бились вместо того, чтобы просто прийти ко мне и попросить помочь. Вам всего-то и надо было – сказать пару слов. Мы бы вылечили эту вашу Белль. Да что там – Регина сама бы помогла ей оправиться! Мы нашли бы отличных врачей – в Бостоне или Нью-Йорке, где угодно! Но вы предпочли сложный путь.

Эмма все смеялась и смеялась, не в силах остановиться. Из правого глаза на щеку выкатилась горячая слеза. Столько смертей… Когда все могло решиться гораздо проще и безболезненнее.

Ей было почти плохо, ее потрясывало, бросало то в жар, то в холод. Смех сам рвался изнутри, остановить его не было никакой возможности. Паззл сложился, и картинка на его поверхности оказалась такой ужасной, что не хотелось смотреть. Эмма сидела, смеялась, плакала и думала, что не такой она ожидала развязку. Совсем не такой.

Голд ласково улыбнулся.

– Я думал, вы услышали меня, Эмма. Но, думаю, вам нужно увидеть, чтобы поверить. Что ж…

Он развел руками.

Эмма смутно чувствовала, что упускает что-то. Может быть, у Голда стоило спросить что-нибудь еще. Но он наверняка заведет свою шарманку про магию.

– А! – вспомнила Эмма, когда истерика немного отпустила ее. – Ваш сын. Вы упомянули, что вам нужно найти сына.

Она приподняла брови, давая понять, что ждет от Голда объяснений.

– Мой сын, – согласно кивнул Голд. – Я все еще собираюсь найти его.

– Я не буду спрашивать, как вы умудрились его потерять, – выдохнула Эмма, пытаясь плечом вытереть лицо. – Но я так поняла, что из-за вашего… ммм, проклятия никто не мог выйти из города. Как же вы планировали его отыскать?

Голд помрачнел. Желваки на скулах его задвигались. Эмма торжествующе ухмыльнулась.

– Вы же целый год не хотели, чтобы магия возвращалась. Или ваш сын прячется где-то здесь?

– Хватит! – неожиданно рявкнул Голд, и эхо снова покатилось по пещере. – Вставайте!

Он чуть ли не бегом приблизился к Эмме и рывком поднял ее на ноги, которые тут же подогнулись из-за того, что затекли. Эмма едва не упала, но Голд поддержал ее, а потом ловким движением распутал узлы.

– Выход из пещеры знаю только я, так что не сопротивляйтесь, мисс Свон, если не хотите бродить тут до скончания своих жалких дней. Мне бы хотелось еще немного поболтать с вами, но, судя по всему, я сделаю это после того, как откроется вся правда. Тогда я с радостью послушаю все, что вы захотите сказать мне про Регину.

Эмма вяло подумала, что и сейчас могла бы сказать ему много чего хорошего, но из-за внезапно накатившей слабости не хотелось разговаривать. Более того, не хотелось и двигаться, но Голд силой подпихнул Эмму в нужную сторону. Они прошли около тридцати шагов – Эмма почти сразу непроизвольно начала считать, – затем остановились возле крошечного прохода, войти в который можно было, только пригнувшись.

– Идите, – буркнул Голд, отпуская Эмму. – И принесите мне то, что найдете в брюхе у этой твари.

В голове Эммы шумело. Она не понимала, о чем идет речь, и молча смотрела на Голда, ожидая еще каких-нибудь разъяснений.

– Идите же! – нетерпеливо подтолкнул ее Голд и отступил на шаг. В его правой руке появился пистолет, дулом устремившийся на Эмму.

Голд приподнял брови.

Эмма сглотнула, еще немного постояла, развернулась, пригнулась и осторожно вошла в проход, старательно двигая ногами и руками, разрабатывая их после долго сидения связанной.

Против таких аргументов в руках Голда было сложно возражать.

Пахнуло какой-то тухлятиной. Подавив порыв закашляться, Эмма поспешно зажала нос и рот ладонью. Невдалеке виднелось зеленоватое свечение, на него Эмма и пошла, едва справляясь с потоком мыслей, крутящихся в голове. Почему-то показалось, что там, впереди, может лежать Регина: кого еще Голд стал бы называть тварью?

Волнение отдалось легкой болью в животе, на которую Эмма даже не обратила внимания. Ей хотелось побыстрее убедиться, что с Региной все в порядке. Сердце забилось стремительнее, Эмма невольно ускорила шаг, чуть сбившись, когда запнулась о камень. Свечение становилось все ближе и ярче. Эмма шла и шла вперед, пока не оказалась возле арочного выхода, за которым лежало…

Яйцо.

Не куриное, не страусиное, не крокодилье.

Большое, украшенное драгоценными камнями, искусственное яйцо. И свечение исходило именно от него.

Это то, что нужно Голду? Вот это?

Эмма замерла на входе в громадную пещеру, сводов которой даже не было видно. Сделала неуверенный шаг вперед, ожидая подвоха. Но либо его не было, либо… пока не было. Встревоженно оглядевшись в поисках лежащей где-нибудь на земле Регины, Эмма решительно схватила яйцо и повернула обратно, не желая разбираться, откуда несет тухлятиной. Голд, конечно, просил принести что-то из чьего-то брюха, но Эмма не нашла ни брюха, ни его обладателя. Зато было яйцо. И оно всяко находилось тут не просто так.

Голд встретил ее нетерпеливым видом и вопросом:

– Принесли?

Эмма молча сунула ему в руки яйцо. Не опуская пистолет, он схватил его и прижал к груди. Значит, она угадала.

– Я ничего не слышал, – уточняюще проговорил он. – Что с тварью?

– Там никого не было, – пробормотала Эмма. – Это все, что я нашла.

У нее внезапно закружилась голова.

– Значит, сдохла, – так же тихо пробормотал Голд. Эмма не поняла, что к чему, но переспрашивать не стала. Ей было совершенно неинтересно. Она всего лишь хотела выбраться. Желательно, конечно, вместе с Голдом, но было понятно, что это вряд ли удастся.

Голд тем временем отошел на пару шагов и кивнул Эмме.

– Спасибо, мисс Свон. Я ожидал эпичной битвы, но так даже лучше. Никакой грязи. Только магия.

Он крепче обхватил яйцо, свечение которого слегка померкло.

– Зачем вам все это? – устало спросила Эмма. – Все эти выдумки, с магией и прочим? И чей это клад?

Она ждала от срыва покровов гораздо большего. Возможно, что той самой эпичности, о которой только что говорил Голд. А получилось… Получилась какая-то нелепая сказка. Грязная и не вполне уместная, учитывая все произошедшее. Сказка, порожденная больным мозгом. И Эмме очень бы не хотелось участвовать в этой сказке, вот только никто ее не спрашивал. Стоило помыться теперь, да разве ж это поможет?

Голд ничего не ответил. Тогда Эмма заговорила снова:

– Ответьте, зачем вам все это? Зачем вам это… проклятие?

Она не знала, как лучше назвать мир, в котором Голд, очевидно, живет, но он и так понял ее. И не сказал ничего нового:

– Потому что, мисс Свон, все, кто оказался в нем, должны страдать. Они заслужили. Именно для этого проклятие и создавалось – отчасти.

Ненависть прорвалась в его голос: ненависть откровенная, жестокая и беспощадная.

Эмма горько усмехнулась.

– Значит, и вы заслужили? – она хотела бы, чтобы это не прозвучало вопросительно, но и так вышло неплохо.

Голд моргнул.

– Значит, и я, – медленно согласился он. – Но я единственный знаю, как выпутаться из всего этого.

– И как же? – вырвалось у Эммы. Она не хотела подыгрывать, но получалось само собой.

Голд странно улыбнулся.

– Дайте время, – туманно попросил он. – Если все сложится удачно… что ж, – он пожал плечами. – Все зависит только от вас, мисс Свон. И от того, кого вы любите. А вы ведь любите, не так ли?

Он вперил выжидающий взгляд в Эмму, и той захотелось поежиться, настолько осязаемым был этот взгляд.

– Вы имеете в виду Регину? – глухо уточнила она. Ей не хотелось говорить о Регине с этим… человеком, но было очевидно, что так или иначе придется. Уже пришлось.

– Вас ждет еще множество откровений, – усмехнулся Голд, отступая еще на один шаг. – Готов спорить, мало какие из них вам понравятся, но… Такова жизнь. Я с удовольствием проследил бы за тем, что будет дальше, но у меня масса дел, которые требуют моего непременного участия. Уж простите меня.

Пистолет он теперь держал в опущенной руке. Эмме даже пришло в голову, что не дрожи у нее ноги, она могла бы прыгнуть и попытаться выбить оружие, но… Какой-то звук отвлек ее, она инстинктивно обернулась на него, а когда повернулась обратно, Голда рядом уже не было. Звук тем временем продолжался, становился громче и отчетливее. Эмма, сжав кулаки, пошла на него, приготовившись обороняться, и безмерно удивилась, когда прямо в стене пещеры открылась дверь, за которой оказалось небольшое пространство, похожее на кабину лифта, и из него недружной толпой вывалились Регина, Джонс и Дэвид: последние – с оружием наперевес. Регина первой увидела Эмму и бросилась к ней. Эмма успела заметить, какие шальные у нее глаза, как растрепаны волосы, а потом ее обняли, сильно, крепко, и не отпускали, пока Эмма не зашевелилась, пытаясь дышать. Только тогда Регина ослабила хватку.

– Ты в порядке, Свон? – взволнованно спросил Джонс. Дэвид уже успел куда-то убежать, наверное, в поисках Голда.

Эмма кивнула, собираясь спросить, а как они узнали, что она тут, но Регина не дала ей это сделать.

– Смотри на меня Эмма, смотри на меня, – почти засмеялась она, обхватывая ладонями лицо Эммы. – Ты жива, ты жива…

Она пристально всмотрелась в глаза Эммы, будто ища в них что-то, продолжая гладить ее по щекам и по волосам. Ее губы кривились: не то в улыбке, не то в рыдании. Потом она что-то пробормотала и вдруг крепко поцеловала опешившую Эмму. Изумленная Эмма успела увидеть, как поморщился Джонс, а потом услышала:

– Я люблю тебя, Эмма, господи, я так тебя люблю!

Комментарий к Глава 18. Часть 2

В следующей серии:

…

– Ты так дерьмово разбираешься в мужчинах.

…

– Это не твоя тюрьма и не их. Моя. И Голда.

…

– О, боже мой, я думала, что влюблена в тебя!

========== Глава 19 ==========

Известие о том, что пещера расположена под городской библиотекой, и попасть туда можно при помощи самого обычного лифта, привело Эмму в замешательство. Она прямо так и спросила у Регины: «Что еще таится под землей? Может быть, тут и метро проложено?» Регина чем-то отшутилась, но Эмме показалось, что этот вопрос ее неприятно зацепил. Но в самом деле: если под землю ведет лифт! И никто об этом раньше не рассказывал! Как еще можно к этому отнестись? Принять все как должное? Важно кивнуть и сказать, что чего-то подобного и ждал?

Уже в участке, греясь пледом и несладким кофе, Эмма обратила внимание на Джонса. Тот стоял хмуро возле окна и упрямо смотрел в него и только в него. Дэвид о чем-то негромко беседовал со Спенсером, Регина поехала домой, потому что там оставался Генри, а Эмма потихоньку укладывала в голове все, что узнала от Голда. Со Спенсером она уже успела перекинуться буквально парой слов, тот заверил ее, что похищение для Голда просто так не пройдет, даже если не будет никаких других обвинений. Эмма поинтересовалась, как же так может не быть других обвинений, если у него нашли наркотики. Спенсер только вздохнул и пообещал через пару дней поговорить на эту тему: после того, как придут официальные результаты экспертизы. Эмма спорить не стала, ей нужно было еще разобраться с откровениями Голда и понять, как именно можно их использовать.

– Эй! Крюк! – вспомнила она вдруг то, как Голд назвал Джонса. Тот, услышав, недоверчиво обернулся.

– Ты мне?

Глаза у него были настороженные, неприветливые. Эмме показалось, что ему не понравилось, как прозвучало прозвище. Она неловко пожала плечами.

– У тебя же есть крюк, – она кивнула на его левую руку. Джонс посмотрел туда, словно забыл о своей травме.

– Меня зовут Киллиан, если ты забыла, – мрачно отозвался он и снова уставился в окно.

Эмма прикусила губу.

Она догадывалась, почему он такой мрачный. Их поцелуй с Региной случился прямо при нем. Но ведь она давно рассказала ему правду. Это было лишь небольшое доказательство.

При мысли о Регине Эмма встрепенулась и затревожилась. Что-то она не подумала о Голде, а ведь он снова рыщет где-то, и кто знает, что ему придет на ум. Да и сколько у него осталось помощников, о которых он не рассказал?

Эмма торопливо отыскала мобильник и набрала номер Регины. С тревогой прослушала около десятка длинных гудков и облегченно выдохнула лишь тогда, когда услышала недовольное «Алло!».

– Просто хотела проверить, все ли нормально.

– А что-то может быть ненормально? – Регина говорила приглушенно и немного отстраненно.

Эмма потерла лоб ладонью.

– Я скоро приеду к тебе.

Она хотела рассказать ей все. Может быть, вместе они придумают, как правильнее поступить.

– Приезжай.

– Ладно. Тогда до встречи.

– До встречи.

В ухо понеслись короткие гудки. Эмма вздохнула: Регина, вроде бы, не в духе. Что успело случиться?

– Ты в порядке? – Дэвид, успевший спровадить Спенсера, склонился к столу, уперся в него кулаками. Его доброе открытое лицо казалось хмурым и озабоченным.

Эмма уютнее закуталась в плед. Покосилась на недопитый кофе.

– Голд – сумасшедший, – твердо заявила она.

Дэвид переглянулся с Джонсом, и оба они усмехнулись. Джонс подошел ближе и уселся на стул, вольготно раскинувшись на нем и устроив крюк на левом колене.

– Тот еще псих, ответственно заявляю. Прикидываться хорошо умеет, но смердит от него за милю.

Дэвид выпрямился, скрещивая руки на груди.

– Эмма, что он говорил? Тебе удалось хоть что-нибудь записать? Мы можем это использовать?

Эмма с сожалением покачала головой. Потом взглянула на Дэвида.

– Он во всем признался. Все рассказал. Мотивы, конечно… – Эмма замялась и продолжила, когда Дэвид понимающе кивнул: – Это просто страшно, Дэвид. Он придумал себе… целый мир, наделил реальных людей в нем какими-то левыми качествами… и позволил себе быть судьей без суда и следствия.

Джонс презрительно фыркнул. Дэвид покосился на него, подумал чуть и велел:

– Сходи-ка, проверь, кто у нас сегодня на звонки отвечает.

– Это зачем? – нахмурился Джонс.

– Сходи, – с нажимом повторил Дэвид.

Джонс заворчал, но подчинился. Постоянно оглядываясь, он вышел из офиса, Дэвид закрыл за ним дверь и вернулся к Эмме. Теперь на его лице были написано лишь облегчение.

– Я так волновался, ты не представляешь, – выдохнул он, качая головой. – Если бы Регина не сказала, куда можно пойти…

Эмма хотела как-то прокомментировать тот факт, что Регина знала, где может быть Голд, но не успела: Дэвид вдруг обнял ее, очень крепко. Прижал к себе и выдохнул на ухо:

– Я никогда тебе не говорил, но теперь боюсь просто не успеть: я люблю тебя, знай об этом.

И он прижался сухими губами к волосам Эммы, оставляя на них поцелуй.

Эмма не сразу поняла, что изменилось. Ее словно… ударило что-то. А потом она пригляделась повнимательнее, растерянно моргая. Ей показалось, будто какая-то волна пробежала сквозь окно и нее саму, расцветила унылые улицы за окном и низкое серое небо. Как если бы свежий ветер ворвался в помещение.

В ту же секунду Дэвид отпустил ее. Растерянность в его взгляде, должно быть, зеркалила растерянность самой Эммы. Какое-то время они рассматривали друг друга, а потом Дэвид расплылся в счастливой и немного глупой улыбке.

– Эмма! – воскликнул он с совсем другими интонациями, не теми, к которым привыкла Эмма. – Это ты? В самом деле ты?!

Он снова схватил ее и прижал к себе. Дыхание перехватило, Эмма заколотила кулаками по спине Дэвида, сдавленно призывая его отпустить ее. Когда он это сделал, она закашлялась, пытаясь прийти в себя.

– Ты чего? – выдохнула она с усилием, укоризненно посматривая на Дэвида. – Чуть не задушил!

– Это ты, – повторил Дэвид, с лица которого не сходила широкая улыбка. – Господи, не могу поверить!

Он отступил на шаг, зажимая ладонями рот, и Эмма с изумлением увидела, как слезы катятся по его щекам.

– Ты чего? – забормотала она, поднимаясь. – Ты в порядке?

Плед упал на пол, Эмма протянула к Дэвиду руку, собираясь сказать, что все хорошо, что они почти распутали дело, что никто больше не умрет. В этот момент дверь в офис распахнулась, и внутрь вбежали… нет, ввалились, отталкивая друг друга, Джонс и Мэри Маргарет. И если Джонс застыл где-то недалеко от порога, бешено вращая глазами и размахивая крюком, то Мэри Маргарет сходу бросилась к застывшей Эмме и, по примеру Дэвида, заключила ее в объятия.

– Эмма! Эмма!

В голове у Эммы все смешалась. Она не понимала, что происходит, не понимала, почему Мэри Маргарет и Дэвид плачут и обнимают ее, а Джонс исходит ругательствами вроде «Тысяча чертей!» и «Проклятый Крокодил, чтоб ему пусто было!»

– Хватит! Хватит! – крикнула Эмма, вырываясь из не слишком приятных объятий. – Что случилось? Что происходит?

Она обвела требовательным взглядом присутствующих, надеясь на ответ. Мэри Маргарет всхлипнула, поспешно утирая слезы, взглянула на Дэвида и взяла его за руку.

– Милый…

– Эмма, проклятие спало! – немного торжественно заявил Дэвид.

Эмма даже не смогла рассмеяться. Только спросила глупо:

– Что?

– Проклятие, Свон! – сквозь зубы выдавил Джонс, подойдя ближе. – Твоя царственная подружка и мой Крокодил учудили магическую дрянь, которая висела тут много лет. И вот, наконец…

Он не договорил. Или это у Эммы внезапно пропал слух – она не вдавалась в подробности, зная только одно: безумие заразно. Началось все это с Генри, продолжилось Голдом, и вот теперь…

В сердце поселился страх. Эмма понятия не имела, что могут сделать с ней горожане. Она могла довериться Дэвиду – но не этому, который явно считал ее своей дочерью.

Ей нужно к Регине. Как можно скорее, прямо сейчас! Убедиться, что с ней все в порядке, что этот странный вирус ее не коснулся, что она не в заговоре, что она…

Эмма сильно ущипнула себя. Пронзившая руку боль убедила ее, что дело происходит не в кошмаре. И вот это было по-настоящему кошмарно: из сна еще можно выпутаться, но как убежать от реальности?

– О, боже мой, я думала, что влюблена в тебя! – смущенно ахнула Мэри Маргарет, и щеки ее покраснели. Она приложила к ним ладони, словно пытаясь остудить.

Эмма нервно хмыкнула. Мысли то и дело возвращались к Регине, но их можно было перебить. Прямо сейчас.

Ну да. Это многое объясняло. Если любовь Мэри к Эмме была заложена проклятием, то логичнее всего, конечно, было объяснить ее не материнством. Слишком мала разница в возрасте. А вот все остальное…

Боже, какой бред! У Мэри Маргарет просто бред, и она верит в него, оправдывая себя так, как ей удобно!

Эмма не хотела думать, что все в сговоре против нее, но иначе не получалось. Что если она выйдет на улицу – и там тоже все начнут говорить про проклятие?

– Что-то распылили в воздухе, – пробормотала она негромко. Да, иначе и быть не может, наверняка снова дело рук Голда. Как он это провернул? Неважно, неважно! Но почему же тогда вещество не подействовало на нее? Или… еще подействует?

От неожиданности Эмма вдохнула глубже обычного, закашлялась и резко вскинула руки, когда Дэвид с Мэри Маргарет дернулись к ней.

– Не подходите! – велела она им и Джонсу. – Стойте на месте – или…

Она понятия не имела, что «или». Не стрелять же в них, в самом деле! Взгляд невольно упал на Дэвида.

Глаза у него были испуганные и умоляющие. Он крепко обнимал Мэри Маргарет и смотрел поверх ее головы на Эмму. Губы его мелко подрагивали, словно он хотел что-то сказать и не мог выдавить ни слова. Эмма точно знала, о чем он просит ее молчать. Ее аж передернуло при представлении того, что сейчас должен был чувствовать Дэвид. Если он реально верит, что Эмма его дочь…

– Вы сошли с ума, вы просто все сошли с ума, – забормотала Эмма, пятясь назад, не убирая выставленных рук. А потом резко развернулась и бросилась бежать, не слыша огорченных возгласов за спиной.

Ей нужно было к Регине. Как можно скорее! Бегом!

Никто не преследовал ее, не пытался остановить. Добравшись до «жука», Эмма рывком дернула дверцу, едва не оторвав ее, а потом так стартанула с места, что в салоне запахло горелой резиной. В висках билось только одно имя.

Регина.

Кое-как припарковав машину напротив нужного дома, Эмма выскочила наружу и бросилась через дорогу, забыв поглядеть по сторонам. Кажется, сзади взвизгнули чьи-то тормоза, но желания оборачиваться не возникло. Пулей преодолев небольшое расстояние, Эмма взбежала по ступенькам и забарабанила в дверь. Она стучала и стучала до тех пор, пока ей не открыли. Тогда Эмма выдохнула:

– Ты?..

И замолчала, увидев глаза Регины.

Фиолетовые.

Они были фиолетовые.

И прямо под пристальным взглядом изумленной Эммы они сменили свой цвет, вернув привычный карий.

Эмма схватилась дрожащей рукой за косяк двери.

– Как, как это? – забормотала она, не зная еще, страх ли забурлил внутри нее пеной или что-то другое. – Что это? Что ты сделала?

Ноги дрожали, хотелось развернуться и убежать и никогда не возвращаться.

Регина выглядела усталой и одновременно довольной. Какое-то время она разглядывала тяжело дышащую Эмму, потом отступила назад.

– Проходи.

Эмма не прошла – ввалилась, испытывая большое желание лечь на пол, закрыть голову руками и лежать так, пока все не станет ясным и понятным.

– Это Голд, – сказала она, уже понимая, что не только он. – Он что-то распылил в воздухе.

Она сделала по инерции еще пару шагов до того, как услышала спокойное:

– Да, Эмма. Магию.

Эмма зажмурилась до боли в глазах, до белых скачущих кругов. А когда открыла глаза и повернулась к Регине, та стояла напротив и выглядела… Она выглядела не так, как обычно. Что-то читалось в ней во всей: во взгляде, в том, как она держала голову, как смотрела на Эмму.

– Это все правда? – тонким голосом произнесла Эмма.

В голове не укладывалось. Вываливалось из ушей, вытекало вязким дымом фиолетового – Эмма почему-то была готова поклясться, что именно такого – цвета.

– Скажи мне, что это неправда.

Эмма хотела умолять. Хотела не верить. Хотела взять всю возможную вину на себя, потому что…

Регина знала.

Эмма хватанула ртом воздух и попятилась, пятясь до того момента, как не запнулась обо что-то и не упала, больно ударившись копчиком.

Регина знала, что это правда. Это проклятие, и книга Генри, и Руби-оборотень. Знала – и убеждала Эмму, что все это выдумки.

– Ты знала…

Губы Эммы едва шевельнулись. Часть ее все еще пыталась поверить, в то время как другая часть уже неслась дальше, давно и безоговорочно приняв странную истину.