Текст книги "Волки в овечьих шкурах (СИ)"
Автор книги: Хель
Жанры:
Остросюжетные любовные романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)
На самом деле, это было очень мило. Конечно, Дэвид хорошо относился к Эмме, но она никогда не ждала от него подобных слов. Их не особенно много связывало, чтобы так сильно волноваться друг за друга. Или же Эмма упустила тот момент, когда Дэвид всерьез стал считать ее не просто шерифом и своим начальником? Они были приятелями, да, но не друзьями. Но Эмма не отказалась бы ими стать.
Азурия встретила Эмму на пороге. Она выглядела бледной, но уверенной, и сразу же заявила, что хочет дать именно показания, поэтому пусть Эмма включает диктофон.
– Вы уверены? – уточнила Эмма на всякий случай. – Вы же хотели говорить только с адвокатом, что изменилось?
Дэвид остался в машине, его ободряющего присутствия немного не хватало, но Эмма была полна решимости справиться – даже несмотря на то, что снова начал ныть живот: должно быть, действие лекарств закончилось.
Азурия, сидящая на диване, кивнула. Руки ее были сложены на коленях, пальцы сцеплены в замок.
– Я думала, что все рассосется само собой, – сказала она тихо, глядя Эмме прямо в глаза. – Пыталась замолить грех, который взяла на себя после того, как Руби…
Она замолчала, и Эмма, спохватившись, включила диктофон, ругая себя за забывчивость.
– Так что же Руби? – осторожно напомнила она, когда, по ее мнению, молчание уж слишком затянулось.
– Руби исповедовалась мне, – глухо проговорила Азурия, не поднимая взгляд. – Она получала наркотики у Голда, он подсадил ее на них, как и меня, и большинство монахинь. Но на Руби это действовало как-то по-особенному. Очень сильно. Она действительно не могла больше жить без них. Когда ее сознание прояснялось, она приходила ко мне и умоляла помочь, а я…
Азурия прервалась, а Эмма жадно подалась к ней вперед, лихорадочно понимая: осталось немного! Немного – и они прижмут эту тварь! Заставят заплатить за все, что он сделал! И горожане посмотрят на Эмму иначе!
Эмма не рисковала торопить Азурию – ведь та могла и передумать, – но нетерпение заставляло ее ерзать в кресле. Наконец Азурия вздохнула.
– Я не могла ей помочь, – она посмотрела на Эмму, в глазах ее стояли слезы. – Та пыль, что изготовляли мои девочки… Голд продал мне ее рецепт. Она снимала боль и успокаивала, но все еще оставалась наркотиком. Ума не приложу, почему я не остановила все это, но, полагаю, Сатана застил мне глаза, – она перекрестилась, кривя губы. – Пойди я к Голду насчет Руби, попытайся создать резонанс… мы пострадали бы. Я не могла подвергнуть девочек такой опасности. А он по-настоящему опасный человек, мисс Свон, я уже почти жалею, что говорю все это сейчас.
Эмма хотела сказать: «Вы и так пострадали!», но промолчала, понимая, что сейчас не время для ее выводов. Поэтому она только кивнула, показывая, что слушает очень внимательно, а после добавила:
– Мы сумеем вас защитить, поверьте. Гораздо важнее сейчас найти настоящего виновника всего произошедшего.
Во взгляде Азурии особой веры не было, но она все же кивнула.
– Значит, последнее время Руби постоянно была под воздействием наркотика? – Эмма мельком проверила, работает ли диктофон. Работал.
Азурия кивнула снова.
– Да. Я уже говорила, что на нее он действовал особенно сильно. Что я, что другие монахини… – она замялась, но все же продолжила: – Нам требовалась где-то одна доза в неделю. Руби же бегала к Голду ежедневно. И столь же часто приходила ко мне. Я твердила ей пойти в полицию, но она не хотела. И вот…
Эмма сглотнула. Ненависть к Голду и к тому, что он творил, бурлила в сердце. Зачем ему все это? Зачем ему было натравливать Руби на Эмму и на Сидни? Теперь уже не было никаких сомнений, что смерть репортера – дело рук Руби. Эмма не верила, что Голд сотворил бы такое лично: нет, он натаскал Руби, заставил ее зависеть от наркотиков, а потом потребовал сделать то, что ему было нужно. Зачем? Зачем?
Азурия еще долго говорила, рассказывала, как именно они с Голдом заключали сделку, как давно Руби ходила к ней, какие мучения она испытывала, не в состоянии помочь бедной девочке, а Эмма слушала и думала: «А ведь ты могла помочь. Не бойся ты за свою шкуру, не стань ты наркоманом – все можно было бы исправить… А так… Как минимум две смерти ты могла бы предотвратить!»
Эмма не испытывала злости по отношению к Азурии, но что-то такое омерзительное подсасывало внутри. Мать-настоятельница поступила подло. Она должна была защищать тех, кто приходил к ней, должна была помогать им, а получилось… Да ничего не получилось!
– Все нормально? – встревоженно поинтересовался Дэвид, когда Эмма осторожно села в машину: живот разболелся сильнее. В ответ Эмма включила запись. Дэвид слушал очень внимательно, и выражение лица его менялось.
– Ее осудят, – сказал он твердо.
– Скорее всего, – кивнула Эмма, глядя на свои руки, сжимающие диктофон. – По сути, она покрывала Голда.
Ей не было жаль Азурию.
Ей было жаль, что Азурия так долго молчала. И с этим уже ничего нельзя было поделать.
Дэвид завел мотор.
– Быстрее к Спенсеру, – угрюмо выдал он, и машина рванула с места под визг шин.
Всю дорогу Эмма смотрела в окно и старалась поверить, что это происходит на самом деле. Что она наконец сейчас прижучит Голда, и вся эта хрень закончится. Не очень счастливо, но закончится.
Захотелось позвонить Регине, но она наверняка была занята, и Эмма сдержала порыв. Еще успеет. В конце концов, надо уже распутать этот клубок.
Спенсер очень удивленно посмотрел на ворвавшихся к нему в кабинет Эмму и Дэвида. Еще более удивленно он посмотрел на диктофон, улегшийся на стол.
– Шериф Свон. Помощник Нолан.
В голосе Спенсера особой приветливости не наблюдалось. Эмма не стала утруждать себя лишними приветствиями, а сразу сказала:
– Помните, вы говорили, что разрешите мне провести обыск у Голда тогда, когда кто-нибудь из монашек даст показания против него? Так вот они!
И она включила диктофон.
Признания Азурии Спенсер слушал с не очень тщательно скрываемым отвращением, а потом, не дослушав до конца, и вовсе махнул рукой, призывая выключить. Тяжело выдохнул, потер затылок и уставился на нетерпеливо переминающуюся с ноги на ногу Эмму.
– И чего вы хотите, шериф? – поинтересовался он не очень радостно. – Наверняка ордер?
Дэвид возмущенно фыркнул. Эмма толкнула его локтем и резко кивнула.
– Нет сомнений больше в том, что Голд причастен ко всему этому.
– Азурия может врать, – поднял брови Спенсер. Он не утверждал, что диктофонную запись нельзя приравнивать к даче показаний, и для Эммы это было хорошим признаком.
– Хотела бы свалить все на невиновного Голда – заявила бы о его причастности с момента ареста, – парировала Эмма, чувствуя абсолютную уверенность. Она уже знала: Спенсер выдаст ордер на обыск. Может, пожмется еще немного, но выдаст.
Так и получилось.
– Эффект неожиданности, – довольно проговорил Дэвид, везя Эмму к дому Голда. – Мы застанем его врасплох.
Эмма вздохнула.
– Если только никто не позвонил и не предупредил его.
Спенсер мог. Эмма все еще не доверяла ему – не было особых причин.
Внезапно вспомнился Джефферсон. И как только можно было о нем забыть? Вот и еще одна жертва. Слишком много убитых на один маленький, забытый богом, городок.
Эмма прижала ладонь к животу, мечтая, чтобы боль прекратилась. Вэйл снова будет орать. Ну и ладно. Если она сегодня прижмет Голда… О, это решит все проблемы. Абсолютно все!
Когда Голд оказался дома, Эмма удивилась. Она всерьез полагала, что его успели предупредить, и он скрылся. Но нет – Голд стоял на пороге и невозмутимо улыбался, пока Эмма зачитывала ему все, что только нужно было зачитать, а Дэвид с остальными полицейскими, как раз подъехавшими следом, входили внутрь и натягивали перчатки.
– Вам все понятно, мистер Голд? – осведомилась Эмма напоследок.
Голд кивнул.
– Разумеется, шериф. Сложно не понять, когда меня преследуют.
Он улыбался, едва кривя кончики губ, и Эмма отвела взгляд, не желая смотреть. Потеснив Голда, она прошла в дом, принимаясь оглядываться, надеясь, что вот-вот раздастся чей-нибудь призывный крик, повествующий о долгожданной находке. Однако время шло, полицейские бродили по дому, простукивали, прослушивали, просматривали и трогали, но ничего не находили. Дэвид давно вернулся к Эмме и с надеждой всматривался в каждого возвращающегося полицейского. Наконец все собрались вместе.
Это был провал. Настоящий провал. Ничего не обнаружилось. Ни грамма наркотика, ни маленькой колбы, ни записок, ни документов, ни ингредиентов – абсолютно ничего.
Эмма стояла как оглушенная. Она понимала, что Дэвид что-то говорит, отдает указания, что полицейские покидают дом Голда. Осознавала, что сейчас ей придется повернуться к Голду и…
Она все же повернулась, когда тянуть дольше стало нельзя.
Он смотрел на нее так злобно, что на мгновение у Эммы перехватило дыхание.
– Что? – спросила она тихо, хотя совершенно не собиралась спрашивать. И уж совершенно точно не планировала услышать в ответ:
– Я не забуду об этом. Еще сочтемся, шериф. И быстрее, чем вы думаете.
Эмма сглотнула.
Это была прямая угроза – прямее некуда. И снова: никого рядом, чтобы зафиксировать ее. Дэвид успел уйти, Эмма осталась с Голдом наедине.
– У нас есть показания против вас, – сказала она негромко, боясь, что голос может задрожать: Голд навевал на нее страх. – Пустить их в дело займет немного времени.
Голд усмехнулся.
– Удачи, шериф, – кивнул он. – Она вам пригодится, я уверен.
Его глаза оставались злыми, Эмма не могла в них смотреть.
Она проиграла этот бой. Нужно было просто уйти. И ни в коем случае не оглядываться.
Сказав встревоженному Дэвиду, что хочет пройтись, Эмма двинулась вниз по улице, растерянно прокручивая в голове случившееся.
Голда предупредили. Совершенно точно. В его доме должно было найтись хоть что-то, что указало бы…
Стоп! Дом! Они осмотрели только дом!
Лихорадочно набрав номер Дэвида, Эмма велела ему:
– В лавку Голда! Быстрее!
Понятливый Дэвид не стал переспрашивать. Эмма увидела, как его машина рванула с места и скрылась за углом. Сердце застучало быстрее: лишь бы успел, лишь бы успел!
Ордер был дан только на обыск дома. Магазин Голда должен был остаться в неприкосновенности. Либо Спенсер забыл про него, либо… В любом случае, надо сделать это, а уж потом думать о том, как переварить последствия.
– Да когда же ты уберешься из этого города!
Вздрогнув, Эмма попятилась, а потом обернулась.
Вдова Лукас ненавидяще сверлила ее взглядом, остановившись в паре шагов поодаль. От нее исходила почти физическая угроза. Эмме на мгновение показалось, что, будь у старухи возможность, она бы разорвала ее голыми руками.
– Голд давал вашей внучке наркотики, – сказала Эмма, нахмурившись. – Вот кого вы должны стремиться увидеть за решеткой!
Ей было обидно. Слишком обидно за то, что она всего лишь выполняла свою работу, а ее за это ненавидели.
– Не Голд стрелял в нее! – выплюнула Лукас, а потом, скривившись, бросила:
– Я молилась, чтобы ты умерла. Жаль, что стрелок промазал. Тебе надо было сдохнуть, как моей девочке, чтобы на том свете она могла бы встретить тебя!
Эмма опешила, не зная, как реагировать. Воспользовавшись этим, Лукас прошла мимо. Эмме очень хотелось обернуться, что она и сделала, уставившись старухе в спину. Может быть, стоит сказать что-нибудь еще?
Но Эмма промолчала. А пройдя еще с десяток-другой шагов столкнулась с Робином.
– Извини! – вскинулся он. У него был виноватый взгляд.
Эмма, погруженная в переживания после неудачи с обыском и встречи с Лукас, не сразу смогла перестроиться на Робина, который, казалось, хотел поговорить.
– Да что ты у меня-то прощения просишь, – сказала она, морщась, потому что снова заныл живот. – Мне на тебя плевать по большому-то счету. Я только рада, что вы с Региной расстались.
Она решила, что не будет жалеть Робина. Да и за что? За то, что он живет со своей женой и сыном, а Регина пытается вывернуться из того угла, в который ее загнали? Кроме того, все еще остаются подозрения, что Робин причастен ко всему этому. Эмма понятия не имела, как это проверить, но проверит обязательно. Как только разберется с Голдом.
– Эмма! – Робин поймал за руку Эмму, собирающуюся уйти. – Я понимаю, я все понимаю, как это выглядит, и вообще…
Он замялся. Его прикосновение было неприятно, но Эмма терпела. По большому счету ей стоило бы вызвать Робина на нормальный допрос, чтобы там попробовать выудить из него информацию, но не было повода. Спенсер не одобрит и может как-нибудь напакостить. Стоит подумать, как лучше все обставить.
– Что – вообще? – пожала Эмма плечами.
Робин посмотрел на нее.
– Я… ты же знаешь, что Регина… – он явно пытался подобрать слова, и Эмме это не понравилось.
– Говори уже, – велела она резко и отдернула руку.
Робин засунул руки в карманы куртки.
– Иногда я боюсь ее, – сказал он едва ли не шепотом. – Я не знаю, на что она может быть способна… Я просто не знаю.
Это было отвратительно. Слышать такое было отвратительно, и Эмма почувствовала, что ее тошнит. Скорее всего, тошнота была от боли, но совпадение показалось неслучайным.
– Серьезно? – усмехнулась она жестоко. – А когда ты жил с ней, ты не боялся?
Она могла понять, о чем говорит Робин. Регина действительно иногда казалась злой и способной на многое. В памяти все еще была жива та ситуация с Кэтрин. Но что бы она смогла сделать Робину? И за что? За то, что они расстались? Да, Робин трус. Да, он подлец. И что дальше? Пусть он живет с этим, пусть это мучает его. Даже если бы Регина хотела – а Эмма была уверена в обратном, – она бы не стала мстить Робину.
Робин мученически поглядел на Эмму и сказал на выдохе:
– У меня сын. Я не могу так рисковать.
Боже, все только что стало еще хуже. Он верит, что Регина может причинить вред ребенку! Ребенку!
– У меня тоже сын, – без лишнего стеснения напомнила Эмма. – И у Регины сын.
Она приподняла брови, с омерзением следя за тем, как Робин покаянно опускает глаза. Подумать только, она считала его хорошим человеком. Думала, что, возможно, он действительно любит Регину и постарается сделать ее счастливой. А теперь… А что теперь? Робин не делал ничего плохого – если уж разобраться. Он просто… не делал ничего. Бездействовал. Ждал. И вот это на самом деле было по-настоящему плохо.
Эмма ушла, не прощаясь, и долго кипела от сдерживаемых чувств. Если раньше город и горожане вызывали злость и обиду, то теперь – лишь отвращение. Эмма ощущала себя запачканной во всем этом дерьме. Наиболее правильным было бы схватить Регину и Генри в охапку и уехать, но что-то держало Эмму здесь. Может быть, надежда хоть немного отмыться.
Зазвонил телефон. Эмма подумала, что это Дэвид, но на экране высветилось «Регина».
– Привет! – воскликнула Эмма, чувствуя, как моментально поднимается настроение. – Как ты?
Но то, что она услышала, вновь кинуло ее куда-то вниз.
– Прости, что отвлекаю, – голос Регины был каким-то странным, – но, кажется, меня хотят убить.
Эмма замерла лишь на мгновение, а потом бросилась в бег, забыв про рану.
– Что? Где ты? Ты в порядке?
Она лихорадочно огляделась в поисках такси, но, как назло, рядом не было ни одной машины. Тогда она продолжила бежать, стискивая зубы и стараясь не думать, как это повлияет на шов.
– Я… я в порядке, – казалось, что Регина не очень уверена в том, что говорит.
– Говори правду! – велела Эмма на бегу. – Тебя ранили? Как Генри?
– Мы в порядке, правда, Эмма, – Регина на мгновение запнулась. – Наверное, я просто перенервничала. У меня украли сумку. Вырвали из рук.
Эмма остановилась.
– Сумку? – переспросила она. – Украли?
– Да. Эмма, прости, я не знала, кому звонить, и все эти события последних дней, и тот взрыв тогда… Я подумала, что это может быть как-то связано.
Эмма перешла на быстрый, но все же шаг.
Кажется, все не так страшно.
– Ты правильно позвонила мне, – успокоила она Регину. – Я скоро буду. Где ты?
– Возле дома. Эмма, не нужно, я сейчас подумала, что…
– Я скоро буду, – с нажимом повторила Эмма и услышала в ответ облегченное:
– Хорошо. Спасибо. Я жду.
Регина повесила трубку, и Эмма еще долго сжимала телефон в ладони, переживая заново звонок. Надо же было умудриться: напугать и обрадовать за одну минуту! Регина в своем репертуаре!
Эмма выдохнула, поглаживая живот и снова ища хоть какую-нибудь машину. Внимание привлек автомобиль, запаркованный на другой стороне улицы. Эмма прищурилась, всматриваясь тщательнее. Почему он кажется ей знакомым?
Сердце пропустило удар.
Эмма сглотнула, чуть помедлила, перешла улицу, подошла к машине и настойчиво постучала в стекло со стороны водителя.
– Открой, – попросила она. – Я тебя вижу.
Спустя несколько секунд стекло поползло вниз.
– Привет, – сказала Лили без улыбки. – Как дела?
Эмма облизнула внезапно пересохшие губы.
– Мои неплохо, как видишь. Что ты здесь делаешь?
Она не просила Лили выйти, а та не собиралась делать это по собственной инициативе. В воздухе витало напряжение.
– Я узнала, что с тобой случилась беда, – без особых эмоций проговорила Лили. – Приехала проведать тебя.
Эмме не понравилось, как это прозвучало. Словно бы Лили под этими словами прятала истинную причину своего появления здесь.
– Почему ты не позвонила мне? Так бы ты узнала все быстрее.
Может быть, стоило спросить о другом?
– Не хотелось отвлекать.
– Понятно.
Ничего не было понятно, но Эмма не знала, что еще сказать. В голове роились смутные подозрения, что совпадения лишь иногда оказываются только совпадениями. Лили может знать, кто стрелял в нее. Может знать и не говорить, чтобы не волновать Эмму. Или же…
– Мне пора ехать, – сказала Лили в ту секунду, как Эмма уже готова была попросить ее выйти. – У меня очень много работы, прости.
– Да, конечно, – растерянно кивнула Эмма и распрямилась, только сейчас осознав, что все это время стояла в наклонку. Живот заныл слишком интенсивно, пришлось даже закусить губу, чтобы не застонать случайно. А потом Лили снова опустила стекло. И спросила:
– Ты действительно любишь ее?
Это был очень внезапный вопрос. И не слишком уместный. Напомнивший о том, что следует спешить к Регине.
– Я… – Эмма запнулась. Она не была уверена, что стоит обсуждать все это с Лили. Но Лили смотрела на нее с явным ожиданием ответа, и не было похоже, что Эмма может умудриться ответить неправильно. Она просто должна была ответить. И тогда Эмма выдохнула:
– Да.
Во взгляде Лили ничего не изменилось.
– Хорошо, – кивнула она. Еще несколько мгновений смотрела на Эмму, затем опустила стекло. Автомобиль тронулся с места, проехал мимо ошарашенной Эммы и, добравшись до угла, завернул за него. Эмма долго смотрела вслед, не зная, как расценивать случившееся. Простая встреча? Так уж сложилось? Но Лили явно следила за ней. Только ли для того, чтобы узнать про самочувствие? Возможно, стоит отправиться за ней и все же призвать к ответу?
В кармане вновь затрезвонил телефон, и Эмма, вздрогнув, приготовилась говорить Регине, что немного задержалась.
– Мы нашли, Эмма! – раздался в трубке ликующий голос Дэвида. – Мы нашли!
Эмма устало прикрыла глаза.
Комментарий к Глава 17
В следующей серии:
*
– Это все она. Это она избила Джонса по указке Голда. И это она убила Августа Бута.
*
– Это дурацкая идея, мисс Свон, рассказать вам все. Такой злодейский штамп, но я просто не могу удержаться.
*
– Я люблю тебя, Эмма, господи, я так тебя люблю!
========== Глава 18. Часть 1 ==========
Наркотика, найденного в лавке Голда, было мало, но этого количества оказалось достаточно, чтобы убедить Спенсера в необходимости скорейшего развития событий. Спенсер, впрочем, все равно пообещал, что еще разберется с самоуправством, но Эмма храбро посоветовала ему решать этот вопрос с мэром, которая якобы и дала разрешение. Почему-то Эмма была уверена, что Регина окажется на ее стороне. Голд тревожил их обеих. И очень сильно.
Местный эксперт заявил, что по составу найденное вещество соответствует обнаруженному в монастыре, но Спенсер настоял на том, чтобы отправить наркотик в Бостон – к более квалифицированным специалистам, как он выразился. Эмме и хотелось бы поспорить, но она не стала. Все равно бы не переспорила, только время потеряла. А время сейчас было очень драгоценным ресурсом.
– Тебе не кажется странным, что Голд вдруг просто взял и забыл в своем магазине наркотик? – спросил Дэвид. Они с Эммой на всех парах мчались к Голду домой, стремясь успеть до того, как слухи распространятся, и виновник спешки скроется из виду.
Напряженная Эмма, все еще не верящая тому, что происходит, ответила не сразу:
– Кажется. Но, наверное, я удивлюсь этому позже, а пока что мне хочется побыстрее со всем покончить.
Дэвид понимающе хмыкнул и, почти не тормозя, едва вписался в поворот. Эмма схватилась за сиденье, стискивая зубы. Она очень боялась не успеть, боялась, что Голд сбежит, что все опять начнется по новой. И страхи ее оказались не напрасны.
Дом Голда был пуст. Эмма и Дэвид ворвались туда с оружием наперевес и криками «Полиция!» Тщетно: очередной обыск ничего не дал. Дэвид велел Эмме караулить на улице, а сам обежал дом сверху донизу и вернулся растерянный и огорченный.
– Ну, слушай, – сказал он, лохматя волосы и грозно озираясь, словно готовясь к тому, что Голд может выскочить в любой момент, и придется открывать по нему огонь. – Я отправлю людей к выезду из города, там Голда не упустят…
– Если уже не упустили, – мрачно сказала Эмма. Настроение у нее было ни к черту, и она сомневалась, что сможет это исправить в ближайшее время. А ведь счастье было так возможно…
Дэвид мотнул головой.
– Его не упустят, – с нажимом повторил он и положил Эмме руку на плечо. – Не волнуйся. Мы нашли серьезное доказательство его вины.
– Ага, – уныло отозвалась Эмма, глядя в сторону. – Если только не окажется, что это ему подбросили или что это вовсе не наркотик.
Почему нет? В Сторибруке все и всегда идет наперекосяк. Скорее всего, так будет и сейчас. Все еще не доказано, что Спенсер на стороне правосудия, а значит, он может как-то подгадить. И не факт, что он не делал этого раньше.
Эмма пребывала в унынии весь остаток дня, а вечером, оказавшись в компании Регины, даже чуть не расплакалась. Потребовалось немыслимое усилие воли, чтобы сдержаться. Эмма закусила губу и на немой вопрос Регины ответила:
– Живот болит.
Она почти не соврала: от беготни живот действительно побаливал.
Регина понимающе кивнула.
– Жаль, – сказала она спокойно. – У меня были большие планы на вечер.
Она не уточнила какие, и Эмме, погруженной в депрессивные размышления, потребовалось немало времени, чтобы найти спрятавшийся намек.
– Прости, – вздохнула она, качая головой. – Я немного… не в том настроении.
И снова во взгляде Регины оказалось столько спокойного понимания, что Эмма невольно принялась искать подвох.
– И ты даже не скажешь мне ничего язвительного? – брови Эммы сами собой взлетели вверх. Она и Регина сидели на кухне, каждая – с чашкой остывающего кофе. Еще пару минут назад рядом вертелся Генри, всеми силами выражающий радость от того, что обе мамы мирно общались друг с другом и с ним. Эмма особенно не рассчитывала на то, что парня хватит надолго – скорее всего, завтра его настроение поменяется, – но события не форсировала. Кто знает, может быть, судьба наконец повернулась к ним всем лицом?
– О, мисс Свон, у меня столько всего вертится на языке, – хмыкнула Регина, указательным пальцем поглаживая ободок своей чашки. – Но вы в столь жалком состоянии… Я не могу бить лежачего.
Ее глаза блеснули.
– А раньше бы смогла? – ошеломленно поинтересовалась Эмма, с трудом понимая, что Регина умудрилась одновременно и пожалеть ее, и оскорбить.
Регина глянула на нее поверх чашки, затем отставила ее в сторону и спросила:
– Значит, Голда посадят?
Она меняла тему, и Эмма не слишком-то хотела помогать ей в этом. Но Регина упорно молчала до тех пор, пока не получила ответ.
– Я бы хотела, чтобы это случилось, – Эмма вздохнула и положила ладонь себе на живот. – Но… шансов как-то не очень много.
Она уныло пожала плечами.
Голд снова сбежал. Спенсер не доверяет местной экспертизе и делает ставку на бостонскую, которую вполне может подкупить – и снова все получится так, что виноваты все, кроме Голда. Когда же остановится эта карусель?
– Вот если бы нашелся кто-то еще, кто обвинил бы Голда, – мечтательно протянула Эмма. – Но все же боятся! А еще проще обвинить меня во всех грехах!
Она прищурила глаза, услышав от Регины:
– Я давала показания. И вот теперь Азурия. Этого недостаточно?
– Очевидно – нет, – буркнула Эмма недовольно. – Разве ты видишь энтузиазм Спенсера? Разве он бегает за Голдом, высунув язык, лишь бы только получить возможность засадить его за решетку? Конечно, нет! Ему удобнее посадить туда тебя! Или меня – вот уж уверена, он воспользуется первой подвернувшейся возможностью!
Выдохшись после столь бурной, хоть и непродолжительной, речи, Эмма залпом допила свой кофе. Ее безумно бесил тот факт, что она не могла хоть немного порадоваться факту обнаружения у Голда наркотиков: слишком много «но» перевешивало эту радость. Вот уж никогда бы она не подумала, что в маленьком городке раскрыть дело настолько сложнее, чем в том же Бостоне! С другой стороны, здесь, в Сторибруке, слишком много людей завязаны друг на друге. И узлы затянулись задолго до того, как Эмма сюда приехала.
– Пойдем спать, а? – попросила Эмма. Ей очень нужно было, чтобы Регина просто ее обняла. Даже такая – молчаливая – поддержка значила для Эммы очень много. Гораздо больше, чем она могла себе когда-либо представить.
Они с Региной действительно просто заснули в обнимку, а проснувшись утром, Эмма еще долго лежала, прислушиваясь к дыханию Регины. Ей было слегка удивительно находить себя вот так: в кровати женщины, с которой еще совсем недавно они были если не врагами, то уж точно не друзьями. Эмма могла бы поклясться, что так и не уловила тот момент, когда все сдвинулось с мертвой точки. Что послужило рычагом? Ранение Эммы? Уход Робина? Тюремная решетка? Истерика Генри? Или что-то случилось гораздо раньше, просто Эмма этого не заметила?
Эмма кончиками пальцев погладила Регину по щеке и чуть дернулась, когда услышала хрипловатое:
– И тебе доброе утро.
– Ты правда думаешь, что оно будет добрым? – пробормотала Эмма, закрывая глаза. Вместо ответа ее поцеловали, и какое-то время она просто наслаждалась прикосновением чужих губ. Утро теперь обязано было стать добрым. А может быть, и целый день!
По пути на работу Эмма постоянно растерянно улыбалась и вспоминала, как Регина смотрела на нее, когда готовила завтрак. В какой-то момент Эмме даже захотелось остаться дома, и, если бы не Спенсер, приславший смс «Срочно ко мне в офис», она бы так и поступила. Но пришлось давиться горячим кофе, на ходу дожевывать тост, торопливо желать Генри хорошего дня в школе и виновато обещать Регине позвонить как только выдастся минутка. Эмма надеялась, что случилось что-то важное, потому что если Спенсер просто решил ей напомнить о том, кто главный в Сторибруке…
Первым, кого Эмма увидела в офисе прокурора, оказался Робин. Он сидел, сгорбившись, на стуле и выглядел крайне бледным и напуганным. Услышав шаги, он вскинулся было, но тут же опустился обратно. Глаза его были покрасневшими, словно он проплакал всю ночь.
– Голд? – моментально подобравшись, спросила Эмма. Робин поглядел на нее так, будто она просто произнесла какой-то набор звуков. Потом закрыл лицо ладонями.
– И Голд в том числе, – скрипуче проговорил Спенсер, появляясь на пороге и заставляя Эмму резко обернуться. – Мистер Гуд, будьте так добры, расскажите шерифу все то, что вы успели рассказать мне.
Он прошел к своему столу и тяжело опустился в кресло, сохраняя на лице выражение спокойствия. Кажется, его не слишком удивило то, что он услышал с утра пораньше.
Эмма выжидающе уставилась на Робина, гадая, что же такого он вдруг вознамерился рассказать. Под ложечкой только-только успело засосать, как Робин затравленно взглянул на Эмму и глухо произнес:
– Это все она. Это она избила Джонса по указке Голда. И это она убила Августа Бута.
Регина! Он говорит о Регине!
Это было первой мыслью, пришедшей в голову.
Спенсер слегка скривился.
У Эммы перехватило дыхание. В глазах потемнело. Она не могла поверить. Просто не могла поверить. Робин обвинял Регину?!
– Откуда ты знаешь?
У нее онемели губы, и она сначала облизнула их, а потом и вовсе прикусила нижнюю, пытаясь почувствовать хоть что-нибудь.
То есть, получается, все это время Робин все знал и молчал? И поэтому он говорил, что боится Регину? Боится, что она может с ним что-нибудь сделать?
Эмма все еще отказывалась верить. Это все было не про Регину. Как она могла избить Джонса? Как она могла убить Бута?! Она ведь просто… женщина! И мэрство не особо прибавляет сил.
Паззл вроде бы складывался, но слишком неохотно. А может быть, это все потому, что Эмма не желала его складывать?
Эмма перевела беспомощный взгляд на Спенсера, с тревогой ожидая увидеть на его лице торжествующую ухмылку, но разглядела только мрачность и напряженность. А потом Спенсер сказал:
– Я понимаю вашу растерянность, шериф. Кажется, что вот она, в наших руках! – он потряс сжатыми кулаками, а затем стукнул ими по столу так, что все лежащее там подлетело кверху, и добавил с досадой: – Но нет! До агента ФБР нам не дотянуться. Нам просто вменят голословные обвинения.
Эмма автоматически кивнула, села на стул рядом со стулом Робина, и в этот момент до нее дошло.
– Агент ФБР? – повторила она, поглядев сначала на Спенсера, затем на Робина. – Что?
В висках застучало.
Речь не про Регину? Правда не про нее? И ведь действительно: Робин не назвал имени! Он просто сказал «она»! Почему же Эмма решила?..
– Лили Пейдж, шериф, – неприязненно подтвердил Спенсер, крутя в руках карандаш. – Ваша… близкая подруга.
Губы его скривились совсем уж презрительно, но он тут же постарался придать своему лицу более нейтральное выражение.
Эмма сглотнула. Посмотрела на Робина, ожидая от него кивка или чего-то подобного. Но тот сидел с потухшим взглядом, и сцепленные в замок его руки заметно дрожали.
– Робин, – позвала его Эмма. – Будь добр, с самого начала все расскажи.
Внутри все содрогнулось.
Мысль о том, что Лили убийца, точно так же плохо укладывалась в голове, как и подобная про Регину.
Спенсер застыл изваянием, а Робин вдруг всхлипнул, лицо его скривилось, словно он собирался заплакать.
– Она забрала Роланда, – прошептал он мучительно. – И велела все рассказать, иначе…
Он не договорил, но Эмма поняла. Сомневаясь, что Лили способна причинить вред ребенку, она возбужденно велела:
– Говори дальше!
Предвкушение легкой покалывающей дрожью пронеслось по телу. Что-то должно было случиться – и оно случилось! Не совсем то, что Эмма ожидала, но все же! Вот оно: еще одно, вполне живое доказательство того, что Голд все же виновен! Виновен во всем, в чем только его обвиняют!
