Текст книги "Волки в овечьих шкурах (СИ)"
Автор книги: Хель
Жанры:
Остросюжетные любовные романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 34 страниц)
Но вот уже и въезд показался, дороги обратно нет.
Эмма запарковалась в центре – по крайней мере, именно таким ее местоположение определил навигатор. Оставив в машине все вещи, она вышла, оглядываясь и пытаясь понять, где находится.
– Привет! – шедший ей навстречу мужчина махнул рукой, словно старой знакомой.
У него было доброе, немного усталое лицо, украшенное роговыми очками. Рядом крутился далматинец, тут же принявшийся обнюхивать сапоги Эммы.
– Понго, фу, – строго сказал ему мужчина и, улыбнувшись, поправил очки. – Простите его, но он хочет с вами познакомиться. Вы только приехали?
Эмма кивнула, улыбаясь, и осторожно погладила пса, радостно завилявшего хвостом.
– Да. Буквально пять минут назад, – она застегнула куртку. – Не подскажете, где тут можно выпить кофе?
Мужчина в задумчивости огляделся.
– Да вот же, прямо в кафе и можно, – он указал на двухэтажное здание, над входом в которое висела большая вывеска «У Бабули». – Там и кофе, и поесть можно, и остановиться: вдова держит гостиницу.
Эмма, помедлив, кивнула.
– Спасибо, – она еще раз погладила Понго. – Огромное спасибо.
– Не за что. Надеюсь, вам у нас понравится, – приветливо отозвался мужчина, подергал за поводок и вместе со своим псом отправился дальше. Эмма поглядела им вслед, вздохнула, пощупала содержимое своего кармана и направилась в кафе.
Прямо у порога ей встретилась невысокая пожилая женщина, седые волосы которой были довольно небрежно собраны в пучок.
– И что же вы тут делаете, мисс? – женщина поправила шаль, наброшенную на плечи, и сурово нахмурилась. – Написано же, что закрыто.
Эмме захотелось вжать голову в плечи. Кажется, она пропустила табличку на двери. Но не уходить же теперь.
– Здравствуйте, – робко сказала она. – Я просто только приехала и…
– Да уж вижу, – махнула рукой женщина и отступила в сторону. – Небось, комнату снять хотите? – она направилась вглубь кафе, за стойку, из-за которой снова воззрилась на Эмму. – Комнату можно. Но оплату вперед.
И она требовательно протянула руку. Эмма моргнула и достала деньги.
– Мне на одну ночь, – вздохнула она и повертела головой оглядываясь. – А почему вы закрыты? День же.
Вдова – а это, несомненно, была она, хоть мужчина с собакой внешность и не описал – поджала губы, аккуратно нажимая на кнопки на кассовом аппарате.
– Без внучки ничего не успеваю, – пробурчала она. – А она, зараза такая, уехала в большой город, счастья искать! Вот и приходится официанток нанимать, а они все на вторых работах и только по вечерам да по ночам могут. Скоро вместо кафе у меня будет ночной бар!
Эмма не ответила и больше ничего не спросила. Получив ключ от номера и пообещав вскорости вернуться с вещами, она вышла на улицу, отмечая, что у нее дрожат ноги. Пришлось даже присесть на скамейку, что стояла прямо на улице возле кафе.
Да что же такое!
В одиночестве прийти в себя не удалось: рядом с Эммой нахально плюхнулся молодой мужчина в кожаной куртке. Вместо левой кисти у него из рукава торчал крюк.
– Привет, красотка!
Эмма молча прикрыла глаза.
Парень не унимался:
– Ты меня слышишь?
Эмма упорно молчала. В висках у нее стучало, она не хотела отвечать. В этом городе ей было… душно, да, наверное, можно и так сказать. Как хорошо, что она сюда ненадолго. Вот вроде бы и солнечно, и тепло, и зелено, а что-то мешает. Или кто-то.
Парень еще какое-то время пытался привлечь ее внимание, но успеха не добился. Сказав напоследок что-то вроде «Ну и сама себе дурочка, милашка», он ушел. Эмма следила за ним до того момента, как он скрылся за поворотом, потом резко поднялась.
В гостиницу она не вернулась, отправилась вниз по улице, проверив только, заперла ли машину: не хотелось лишиться остатка своих вещей.
Людей было мало. Почти все они с любопытством разглядывали Эмму, когда та попадалась им навстречу. От их взглядов Эмме хотелось ужом проскользнуть вглубь собственной куртки и сидеть там продолжительное время. Тем не менее она упорно шла вперед, словно стремилась подальше уйти от кафе и его владелицы, рядом с которой было весьма неуютно.
На углу высилось здание городской библиотеки. Эмма зачем-то остановилась возле него и, повинуясь непонятному порыву, зашла внутрь. Там было сумрачно и тихо. Под потолком неярко светили желтоватые лампы, придающие многочисленным полкам с книгами почти мистический вид. Эмма поправила куртку, постояла немного у порога, будто решая, что дальше делать, а затем развернулась, чтобы уйти. Женский приветливый голос вынудил ее остановиться:
– Я Белль. А кто вы? Я впервые вижу вас здесь.
Эмма повернула голову.
Навстречу ей спешила – насколько позволяли очень тонкие и очень высокие каблуки – молодая улыбающаяся девушка. Каштановые волосы ее были распущены, и она все время поправляла их, стремясь завести за спину.
– Белль? – повторила Эмма задумчиво. – Вы библиотекарь?
Белль кивнула и обвела руками помещение.
– Все это мое, – она мягко засмеялась. В ее речи угадывался отчетливый акцент, но Эмма не стала пытаться понять, какой именно. В конце концов, она зашла сюда просто так.
– Вы хотите взять книгу? – спросила Белль, и Эмма покачала головой, гадая, могла ли раньше видеть ее и где. Разве могла?
– Нет, я просто…
Она не договорила, не зная, как объяснить свой порыв. Впрочем, Белль, казалось, поняла ее мгновенно. Поняла и кивнула:
– Что ж, заходите еще.
После этого Белль явно потеряла интерес, и немного озадаченная Эмма все же покинула библиотеку. Идя дальше по улице, она хмурилась, вызывая в памяти лицо и имя девушки и пытаясь сопоставить их. Ничего не получалось.
Низенький заборчик из белого штакетника вырос перед Эммой внезапно. Так внезапно, что она чуть было не прошагала мимо него. Но зато уж когда заметила, то ни шагу дальше не сделала. Тем более что уже и не нужно было.
На нее из-за забора в упор смотрела невысокая темноволосая женщина, выглядящая так, словно она занимала ответственный пост в этом скромном городке. Все было при ней: осанка, твердый взгляд, дорогой и хорошо сидящий деловой костюм, аккуратно уложенная прическа и неброский макияж. Женщина выглядела немного напряженной, будто готовилась к броску, и молчала, явно давая Эмме право сделать первый шаг.
При виде ее сердце пропустило удар.
– Привет, – сказала Эмма, широко улыбаясь. – А я тебя помню.
Она помолчала немного, прежде чем добавить:
– Регина.
И махнула рукой мальчишке, вприпрыжку несущемуся ей навстречу сквозь распахнувшиеся двери дома.
Ветер взметнул отросшие волосы Эммы вверх.
Конечно, она помнила.
Она не смогла бы забыть.
Регина усмехнулась, качая головой, и позволила Генри первым очутиться в объятиях Эммы. Эмма прижала сына к себе, с волнением понимая, как сильно соскучилась по нему, и поцеловала в вихрастую макушку.
– Здорово, пацан, – пробормотала она, проглатывая комок, вставший поперек горла. – Как ты?
Он не ответил и только сильнее прижался к Эмме, обдавая ее своим теплом. Она зажмурилась, пытаясь прогнать подступившие слезы, а затем счастливо посмотрела на Регину. Та едва заметно кивнула, скрещивая руки на груди. Эмма успокоенно выдохнула и снова поцеловала Генри.
Все шло по плану.
– Ты готов ехать в путешествие? – спросила она, когда Генри отпустил ее. Он восторженно закивал.
– Тогда бегом за сумками! – Эмма хлопнула в ладоши. Генри радостно взвизгнул, подпрыгнул и бросился в дом. Эмма проводила его взглядом и снова посмотрела на Регину. Та улыбалась, и это была очень яркая, очень искренняя улыбка, к которой все еще приходилось привыкать.
Регина подождала, пока Эмма подойдет к ней, и сказала:
– Ты сказала, что тебе нужно время, чтобы подготовиться к возвращению, – она вскинула брови. – Теперь ты готова?
Эмма посмотрела вниз, нашла ее руку и сжала в ладони, чувствуя, как горячи пальцы.
– Я ведь здесь. Я пришла.
Ей потребовалось не так уж и много времени.
Где-то в доме шуровал Генри, попутно крича что-то громогласное, а Эмма и Регина стояли на лужайке у дома и не могли расстаться.
*
Когда Эмма попросила у Регины сделать так, чтобы ничего этого не было, и Регина согласилась, им потребовалось еще несколько часов, чтобы прояснить все – от и до. К счастью для Эммы, Регина не кинулась выполнять ее просьбу сразу же. Когда она подробно рассказала, чем чревато могло бы быть такое пожелание, Эмму замутило. И мутило еще долго при малейшей мысли о том, что она могла забыть все – и навсегда.
– Я – Темная, – сказала тогда Регина устало: потому что они так и не сумели уснуть. – Ты понимаешь, Эмма?
Эмма не понимала. Или не очень понимала. Тогда Регина покачала головой и отвела взгляд в сторону.
– Это еще одно проклятие, Эмма, вот только его уже не снять. Тот, кто убивает прежнего владельца этой беспредельной тьмы, сам становится тьмой.
Она рассказала все – в таких подробностях, что у Эммы кровь застыла в жилах. Она начала с далекого прошлого – своего и Голда, – и закончила лишь тогда, когда сам звук, казалось, стал этой тьмой: вязкой и холодной. Она объяснила, как действует прикосновение к кинжалу, и почему никто, кроме того, чье имя на нем, не должен его касаться. Она призналась во всех своих прегрешениях, и Эмма приняла ее вместе с ними, потому что не осталось в мире ничего, что смогло бы теперь встать между ними. Никакого прошлого, тем более, того, что существовало в иной вселенной. Эмма знала, что не сможет жить одновременно с любовью к Регине и с чувством злости к ней. Ей необходимо было выбрать. И она выбрала. Еще и потому, что давно уже пережила новость о Регине – Злой Королеве: с момента, как в Сторибрук вернулась магия.
– Зачем тебе было убивать Голда? – тихо поинтересовалась Эмма, у которой в голове никак не укладывалось: ее Регина – кто? Человек ли она по-прежнему? Или?..
Она касалась ее тела, она целовала ее, она обнимала ее – была ли это Регина? Или осталась лишь оболочка? Эмма не хотела верить второму. Разве Регина была бы сейчас здесь, овладей тьма ею полностью? Зачем ей была бы Эмма Свон, которая уже сделала свое дело?
Регина утомленно усмехнулась, посмотрела на кинжал и растворила его в воздухе. Эмма невольно проследила за этим и вздрогнула, вспомнив, как касалась его. Значит, в тот момент она управляла Региной?
– Зачем? – повторила она, не совсем понимая, о чем именно спрашивает.
– Потому что он продолжил бы свое зло. Мне нравится фраза: нет человека – нет проблемы.
Из уст Регины это прозвучало слишком цинично, но Эмма вынуждена была признать: она права. Такие, как Голд, никогда не остановятся. Им всегда будет мало. И всегда будут виноваты все вокруг, всегда они будут умирать.
Эмма помешкала немного и взяла Регину за руку, мягко поглаживая большим пальцем ее ладонь.
– Прости.
Регина взглянула на нее столь пораженно, что Эмма даже смутилась.
– Простить тебя? – упор был сделан на второе слово. – За что?
– За то, что тебе пришлось это сделать.
Эмма думала, что ей, как Спасителю, следовало бы что-нибудь предпринять. Но она сбежала. И вся тяжесть принимаемых решений легла на чужие плечи.
Еще недавно Эмма не хотела никого спасать. А сейчас ей было стыдно за то, что она этого не сделала. Не спасла Регину.
Регина продолжала смотреть на нее так, словно у Эммы отросла вторая голова.
– Никогда не проси у меня прощения, Эмма Свон, – сказала она наконец, когда молчание затянулось. – Никогда, слышишь?
Они обнялись так крепко, что стало почти больно. Эмма зажмурилась, глубоко вдыхая запах Регины. А потом спросила:
– Ведь ты – это ты? Навсегда?
Регина задрожала, и Эмма не сразу поняла, что причиной тому – смех.
– Я – это я, Эмма. Тебе нечего бояться.
Эмма знала, что это правда. Прямо сейчас и здесь она чувствовала: никакой лжи. Так странно, но как уж есть.
Должна ли была Эмма злиться на Регину за то, что та не сразу рассказала ей все? Наверное. И эта злость была бы вполне обоснованна. Вот только Эмме не хотелось злиться. Так много было в прошлом злобы, так много ненависти, недоверия, обмана, одиночества, что сейчас хотелось просто сидеть в обнимку и молчать.
Регина говорила о тьме, как о величайшем из зол, но Эмма не ощущала в ней зла. Злом был Голд, а Регина…
Эмма вздохнула.
Регина была просто Региной. И неважно, что там у нее внутри.
Когда они, наконец, уснули, на часах было около полудня. Проснувшись, Эмма тут же принялась искать Регину и обнаружила ее возле окна. Та стояла там, полностью одетая, и смотрела на оживленную улицу. Эмма подошла и обняла ее сзади.
– Ты уходишь.
Она не спрашивала.
Она знала.
– Там Генри, – ответила Регина, и слова ее были предельно ясны. – А еще – твоя просьба.
Эмма снова вздрогнула, когда вспомнила, чем все это могло обернуться.
Регина сделала так, что Сторибрук вновь попал под проклятие: немного не такое, под каким находился до приезда Эммы, но очень похожее. Жители стали теми, кем были: учителями, врачами, обычными людьми – без воспоминаний о злых королевах и темных волшебниках. И без памяти о смертях, случившихся в течение последних лет. Эмма предложила, а Регина согласилась: так будет лучше. Это благо. Для всех.
Когда Эмма возвращалась в Сторибрук – когда она поняла, что действительно может туда вернуться, – ей было страшно от одной только мысли, что при пересечении городской черты проклятие может раствориться. Регина заверяла ее, что ничего не произойдет, но Эмма никак не могла до конца успокоиться. При виде вдовы Лукас паника охватила ее настолько сильно, что захотелось убежать. Но вдова не узнала ее и говорила о своей внучке как о живой. В какой-то момент Эмме стало нестерпимо стыдно за то, что они с Региной провернули, но потом она подумала, что лучше уж думать о Руби как о живой, чем вечно вспоминать о ней мертвой.
Если с горожанами все было относительно просто, то вопрос с Генри оставался открытым. Регина не хотела стирать ему память, считая, что это будет совершенно нечестно. Эмма в общем-то была с ней согласна, но… Всегда было это «но».
– Я не хочу, чтобы он снова думал обо мне плохо, – призналась Эмма обреченно. Регина фыркнула.
– Поздно.
– Я знаю, – еще обреченнее сказала Эмма и замолчала, не зная, что еще предложить. Молчала и Регина, а когда заговорила, по тону ее было ясно, что она все решила.
– Я оставлю ему память о тебе, но сотру о смертях и обо всем, что случилось.
– Ты сможешь так сделать? – усомнилась Эмма. – Ведь со мной связаны все те… эпизоды. Не получится ли так, что он потянет за одно воспоминание, а распутаются все остальные?
Она не хотела, чтобы Генри сошел с ума.
– На то я и Темная, – холодно отозвалась Регина. – Придется поработать, но это компромисс, который устроит нас обеих. Так?
– Так, – признала Эмма.
Генри должен был считать, что его вторая мать уезжала по делам – и ничего больше.
– Небольшая ложь во спасение, – сказала Регина без улыбки. – Я бы предпочла общаться с Генри без нее, но раз ты хочешь…
Эмме все еще было стыдно, но она действительно так хотела.
– Чтобы ничего этого не было, – повторила она как мантру.
– Чтобы ничего этого не было, – слово в слово повторила Регина и исчезла, не простившись.
За несколько часов до этого они договорились встретиться в Сторибруке – снова. Тогда, когда Эмма будет готова вернуться в него.
Ей потребовалось полгода.
*
Эмма крепче сжала руку Регины, влюбленно заглядывая ей в глаза.
– Я здесь, – повторила она, и Регина кивнула.
Они все еще стояли на лужайке перед домом, и Эмма совершенно не помнила, что пришла сюда пешком, а машина, на которой они собирались ехать, находится в паре кварталов от дома номер 108 по Миффлин-стрит. Зато об этом помнила Регина.
– Значит, поедем на моей машине, – невозмутимо сказала она, когда узнала, что «жук» не рядом. Эмма вспомнила черный мерседес и отрицательно замотала головой.
– Я подгоню! Вам все равно надо еще собраться.
Но Регина не отпустила ее руку.
– Зачем мне магия, если не пользоваться ею? – коварно усмехнулась она, и ошеломленная Эмма, едва повернув голову, увидела, что ее верный желтый «жук» уже смирно стоит у обочины.
– Действительно, – пробормотала Эмма, все еще немного робея перед возможностями Регины. Сама она пыталась как-то проделать хоть что-нибудь магическое, но потерпела полнейшее фиаско. Может быть, ее магия работала только рядом с Региной?
– Не оборачивайся, – сказала вдруг Регина. – Слышишь, Эмма? Смотри на меня.
Конечно, Эмма обернулась. И увидела, как по другой стороне улицы, взяв друг друга за руки, неспешно идут Мэри Маргарет и Дэвид.
Послышался разочарованный выдох:
– Эмма…
Эмма не думала, что у нее екнет сердце. Она так и не смогла привыкнуть к мысли о том, что Дэвид и Мэри Маргарет – ее родители. Может быть, из-за того, что они были слишком молодыми – одного возраста с Эммой, – а может быть, потому, что с самого начала она воспринимала их только как друзей. Да и случайную близость с Дэвидом никак нельзя было оставить без внимания. Поначалу Эмма хотела попросить Регину, чтобы та стерла ей воспоминание о том дне, но потом передумала.
Это Дэвиду нельзя было помнить о таком. А она справится. Она уже справилась.
Завидев их с Региной, Дэвид приветственно помахал рукой, а Мэри Маргарет радостно улыбнулась. Они пошли себе дальше, счастливые и влюбленные, а Эмма долго смотрела им вслед и не могла отделаться от мысли, что слегка завидует.
Ей было немного больно от того, что они не помнили ее. Но эта боль не та, с которой не справиться. Эмма знала, что скоро радость за них перевесит. Им необязательно знать ее, чтобы быть счастливыми. А она хотела, чтобы все здесь были счастливы. Может быть, именно в этом и заключалась ее функция Спасителя. Если уж она не смогла сделать это сама…
Регина прижалась подбородком к ее плечу, потревожила дыханием волосы, обвила руками талию.
– Хочешь как они? – спросила она. – Я все еще могу устроить.
Эмма медленно покачала головой.
– Нет.
Потом подумала немного и повторила:
– Нет.
В молчании Регины чувствовалось одобрение.
– Ты подарила им новую жизнь, – Эмма вспомнила про Кэтрин и про все сложности, что предшествовали сближению Дэвида и Мэри Маргарет.
– Я исправила свою ошибку, – отозвалась Регина, отпуская ее. – На самом деле, я исправила почти все свои ошибки, кроме тех, что уже никак не смогу.
В ее голосе проскользнула печаль. Эмма знала, о чем грустит Регина.
Из мертвых нельзя вернуться.
– В библиотеке я встретила некую Белль, – сказала Эмма, чтобы хоть как-нибудь сменить тему.
Регина, идущая к дому, остановилась, обернулась и подозрительно вскинула бровь.
– Даже не буду спрашивать, что ты делала в библиотеке.
В ее глазах плясали чертенята.
Эмма сделала вид, что оскорбилась.
– Я умею читать, знаешь ли.
– Поразительно, – констатировала Регина и продолжила до того, как Эмма смогла сказать что-нибудь еще: – Это Белль Френч.
Эмма кивнула.
– Я так и подумала.
Регина пару секунд постояла на месте, веселье в ее взгляде снова сменилось легкой грустью, она отвернулась и молча пошла в дом. Эмма, ругая себя за неудачную смену темы, отправилась следом.
– Почему Лили и Джонс ничего не помнили? – спросила она негромко, остановившись на пороге и наблюдая за тем, как Генри пытается сложить абсолютно все вещи в один маленький рюкзак. – Они ведь не были под проклятием. Или были? В любом случае, почему они могли ходить туда-сюда – из города и обратно?
Регина указала на несколько сумок, стоящих рядом с диваном и проговорила сердито:
– Я ничего не знаю насчет твоей Лили, но Крюк появился здесь вместе с моей матерью. И это было очень удобно – потому что он же помог мне избавиться от нее. А поскольку на мою мать не действовало проклятие, то и Крюк, полагаю, удостоился той же чести.
– Но почему он тогда ничего не помнил?
– Эмма! – Регина совсем уж сердито посмотрела на Эмму. – У меня нет желания обсуждать сейчас твоих бывших ухажеров. Спроси меня как-нибудь потом, если ты хочешь, чтобы сейчас мы все же уехали из Сторибрука.
Эмма прикусила язык, смеясь про себя. Такая Регина очень живо напомнила ей прежнюю себя. Она что, ревновала? О, да. Несомненно. Как забавно.
Эту тему – тему матери – они с Региной всегда обходили стороной. Вот и сейчас время было явно не для нее. Но однажды Эмма планировала узнать больше. Она верила, что между ними с Региной не должно остаться никаких секретов. Теперь уже точно.
– Куда мы поедем? – спросил Генри, когда они втроем уселись в «жука» и направились к шоссе. – Далеко?
Его довольная мордашка излучала нетерпение, он ерзал и то и дело стучался коленками в спинку сиденья Эммы.
– Угомонись, Генри, – строго велела ему Регина. – Всему свое время.
Эмма усмехнулась, гадая, знает ли сама Регина, куда они едут. Или она предпочла не включать свою магию, чтобы это выяснить?
Они выехали на окружную улицу – Эмма так и не удосужилась узнать, как она называется, – ведущую к выезду, и там Эмма вспомнила вдруг про то, что лежало в ее кармане.
– У меня для тебя сюрприз, – сказала она, поглядывая на Регину.
Та повернулась к ней.
– Хороший? – в голосе скользнуло любопытство.
Эмма деланно небрежно пожала плечами.
– Тебе решать.
На самом деле она волновалась – и еще как. Это было хорошее волнение, но все же хотелось от него побыстрее избавиться. У Эммы чесались руки, однако она дала себе слово, что расскажет о сюрпризе только тогда, когда они окажутся подальше от Сторибрука – на всякий случай.
Ничего не помешало им выехать за черту. И ничего не случилось, когда они это сделали. Эмма ощущала себя так, словно за спиной у нее осталось тяжелое грозовое облако, которое теперь станет двигаться в другую сторону. Она протянула руку и положила ее на колено Регине.
– В этом городе было слишком много волков, – сказала она, глядя на дорогу.
Регина опустила ладонь поверх ее руки.
– В овечьих шкурах. Даже я примерила одну.
Она засмеялась, и Эмма тоже, и Генри, который вряд ли понял о чем речь, но захотел поддержать своих мам.
Так они и ехали, смеясь, а позади исчезал Сторибрук, в который никто не собирался возвращаться.
========== Эпилог ==========
На атолле Южный Мале, что входит в череду Мальдивских островов, было многолюдно даже с приближением заката. Впрочем, никто никому не мешал, каждый занимался тем, чем ему нравилось заниматься. Атолл считался семейным, большинство отдыхающих приехало с детьми, так что недостатка в развлечениях не наблюдалось.
Эмма лежала на шезлонге, лениво потягивала сладкий коктейль и поглядывала на Генри, резвящегося среди волн. Парень научился плавать и теперь все свободное время проводил в воде, плавая с ластами. Как-то он даже пытался обогнать черепаху.
Здесь было хорошо. Тепло и тихо, уютно. Они прилетели на Мальдивы поздней ночью, а утром уже нежились в горячем Индийском океане. Эмма, никогда не вылетавшая за пределы Соединенных Штатов Америки, с детским восторгом исследовала новую территорию вместе с Генри днем, а ночью с неменьшим восторгом исследовала Регину. Они провели тут уже три недели и не собирались улетать. Да и некуда было. Хотя Эмма с большим удовольствием повидала бы еще парочку-другую стран. Но, может быть, позже.
О Сторибруке почти не вспоминалось. Он казался далеким сном, который теперь никогда не вернется – Эмма была уверена в этом, еще и потому, что Регина обещала ей. А обещаниям Регины можно было верить безоговорочно.
Что-то капнуло на горячее плечо. Эмма подскочила, глядя на стоящую рядом Регину, в руке которой был бокал с шампанским. Волосы у Регины были мокрыми, значит, она успела сходить в душ и больше не планирует лезть в соленую воду – эти два факта Эмма быстро научилась связывать между собой.
– Садись, – Эмма раздвинула ноги, приглашая Регину усесться между ними на шезлонг. Регина помедлила и так и поступила. Ее тело было прохладным, и Эмме нестерпимо захотелось его согреть.
– Ты горячая, – недовольно сказала Регина, когда Эмма, порывисто приподнявшись, крепко обхватила ее обеими руками. – Осторожно, не разлей.
Она сделала глоток своего шампанского и поставила бокал на край шезлонга, откуда он был немедленно опрокинут Эммой.
– Тшшш, – поцелуем в шею пресекла Эмма попытку Регины возмутиться. – Тебе принесут еще.
И верно: официант, подобравший бокал, уже побежал за следующей бутылкой шампанского.
Регина вздохнула и откинулась назад, затылком прижимаясь к плечу Эммы. Обе они смотрели за счастливым Генри, плюхающимся на мелких волнах.
– Почему тьма так по-разному подействовала на тебя и на Голда? – спросила вдруг Эмма, хотя ничего не предвещало такого вопроса. Все прошедшее время они не касались темы Сторибрука и того, что осталось в нем. Но, может быть, пришло время забить последний гвоздь?
Регина долго не отвечала. Она водила кончиком пальца по коленке Эммы, посылая мурашки по ее телу. А потом вздохнула.
– Потому что мы с ним разные. И нужно нам было разное.
Она больше ничего не сказала, как бы Эмма ни пыталась выспросить. Утомившись, Эмма бросила взгляд на заходящее солнце, потихоньку окрашивающее небо в алый цвет, и прижалась губами к плечу Регины.
– Ты тоскуешь по прежней жизни?
Регина чуть пошевелилась.
– По какой – прежней?
Эмма обняла ее покрепче.
– По той, что была без меня.
Иногда она бывала совершенной мазохисткой.
– Она была без тебя, – немедленно ответила Регина. Подняла руку и погладила Эмму по щеке.
– Все будет хорошо, Эмма. Я тебе обещаю.
Эмма подумала, что стоит все же привыкнуть к тому, что ее женщина действительно знает, о чем говорит. Так ли уж это плохо? Что такое тьма, в конце концов? И может ли она существовать без света?
Эмма точно знала ответ.
– Что еще ты мне можешь пообещать? – шепнула она на ухо Регине, зубами чуть задевая мочку ее уха.
Регина развернулась в объятиях Эммы, оказавшись с ней лицом к лицу, и правой рукой взяла новый бокал с шампанским, как раз принесенный угодливым официантом.
– Ты слишком много говоришь, Эмма, – сказала она, усмехнувшись, когда Эмма показала ей язык. – Впрочем, как и всегда.
Она потянулась и поцеловала Эмму в губы, свободной рукой обнимая ее за шею.
На безымянном пальце ярко блеснуло обручальное кольцо.
КОНЕЦ
