Текст книги "Волки в овечьих шкурах (СИ)"

Автор книги: Хель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

– Все.

Как такое короткое слово может прозвучать так тяжело?

Эмма покачала головой. Она продолжала держать Регину за руку, и это прикосновение ей хотелось сделать центром вселенной.

– Говори конкретнее.

Она склонилась к Регине, испытующе разглядывая. Ей показалось, что та колеблется, будто хочет что-то сказать, но какая-то сила удерживает ее от этого.

– Регина?

По спине пробежал холодок. Откуда-то в голове возникла мысль: если бы Регина сейчас сказала то, что хочет, дело можно было бы закрывать. Прямо сейчас. В ту же секунду. Признание Регины объяснило бы все абсолютно.

На какую-то секунду карие глаза почудились целой вселенной, в которую Эмма приготовилась упасть. Но вот Регина моргнула, и ощущение пропало вместе с холодком, за секунду до этого пощипывающим спину.

– Не обращайте внимания, мисс Свон, – криво улыбнулась Регина и, едва заметно колеблясь, забрала свою руку. – Я говорю о том, что Голд помнит наши разногласия. По разным вопросам. Помнит и будет и дальше ставить меня в неудобные и невыгодные положения. Можно только надеяться, что никто больше не умрет.

Регина явно не желала делиться своими настоящими мыслями, раз уж снова употребила «мисс Свон». Ее можно было понять: она старалась помочь, но ее помощь ничего не дала. Кроме того, ей в машину подложили бомбу, и мало кто сомневается в том, чьих рук это дело. Будешь тут огорчен.

Эмма и сама огорчалась. И не только по поводу Голда. Немного раздосадованная тем, что Регина вновь отстранилась, Эмма выпрямилась, сжимая губы.

– Я найду на него управу, – твердо пообещала она и получила в ответ снисходительный и немного насмешливый взгляд Регины.

– Вы серьезно?

Она явно сомневалась в счастливом исходе. И тут было, в чем усомниться, на самом-то деле.

– Абсолютно, – тем не менее, кивнула Эмма, веря в то, что говорит. Если раньше дело касалось лишь ее, то теперь все было гораздо серьезнее. И Регина, и Генри – они сейчас только под ее защитой. Только она может сделать что-то, что избавит от дальнейших взрывов и всего того, что еще может придумать Голд.

Эмма глубоко вздохнула. Помедлила немного и снова взяла Регину за руку, готовая ко всему. Но, к ее удивлению, Регина не только не отстранилась, но и сжала ее пальцы, немного наклоняясь вперед. А потом вдруг спросила:

– Вы любите меня?

Сказать, что Эмма была ошеломлена, это не сказать ничего. Разумеется, она думала о своих чувствах, но совершенно не планировала пока что признаваться в них Регине. Как минимум, потому, что та не раз намекала, что не готова к таким откровениям.

Жар стремительной волной пронесся по спине Эммы, закрутил вихри на пояснице и провалился ниже, уютно обосновавшись между ног. Эмма невольно облизнула пересохшие от волнения губы.

Регина смотрела как-то отчаянно. Словно от ответа зависела ее жизнь. Или нечто большее, но что может быть больше жизни? И тогда Эмма ответила «Да», стараясь не думать, к чему это их приведет, стараясь не вспоминать, что еще недавно Регина убеждала ее в бесконечной любви к Робину. Впрочем… стоп. Регина и не сказала, что любит ее. Она спросила о другом.

Эмма застыла, с горечью думая, что снова поторопилась, что ей опять будет больно, но в этот момент Регина порывисто обхватила ее второй рукой за плечи и притянула к себе, целуя. У нее были горячие губы с далеким привкусом кофе, Эмма зажмурилась, отвечая на поцелуй. В голове моментально стало пусто, мир закружился, а сердце забилось учащеннее. Когда Регина отстранилась, Эмма невольно потянулась за ней, отказываясь верить, что волшебство кончилось. И опешила, увидев в карих глазах разочарование.

– Что-то не так? – Эмма едва заметила, что руки их все еще соединены, а пальцы сплетены в крепком пожатии. Регина смотрела на нее так, будто ждала от поцелуя чего-то большего и не получила этого. Эмме почему-то стало стыдно за не оправдавшиеся надежды.

– Я… прости, – она попыталась освободиться, но Регина не пустила ее. Сжала руку крепче и нахмурилась, из взгляда исчезло разочарование, сменившись чем-то другим.

– Я все еще пытаюсь смириться с мыслью о том, что мне нечего больше скрывать, – сказала она со вздохом. – Мне… Эмма, это почти больно. И сейчас я, наверное, сделала то, чего не должна была делать.

Она колебалась. И ей это не нравилось, это было слишком заметно. Однако она все-таки сжимала руку Эммы и, кажется, не собиралась ее отпускать. Эмма ждала продолжения, но его не последовало. Тогда она наклонилась и поцеловала Регину снова.

– Ты спросила меня, люблю ли я тебя, – прошептала она чуть позже, когда губы их разомкнулись. – Тебе не понравилось то, что ты услышала?

Она вся дрожала. Ей безумно хотелось забраться на постель прямо в уличной одежде, в сапогах, и прижаться к Регине, накрыть ее собой, спрятать от всех, пробраться руками под больничную рубашку и почувствовать то тепло, по которому она так сильно скучала. Но вместо этого Эмма сидела и заставляла себя оставаться спокойной. Потому что не хотела ничего испортить.

Что-то неуловимо дрогнуло в выражении лица Регины. Она явно хотела ответить, но, передумав, просто улыбнулась.

– Я не хочу привязывать тебя к себе. У меня есть… Робин.

Последнюю фразу она сказала слишком неуверенно для того, чтобы Эмма поверила в ее искренность. Пришлось снова поцеловать Регину, на этот раз – гораздо интимнее. И ей позволили это сделать. Потому что поздно было – веревка уже затянулась.

– У тебя есть я, – прошептала Эмма, тяжело дыша. Она прижималась лбом ко лбу Регины и медленно гладила ее по щеке двумя пальцами. А потом еще раз поцеловала ее, и это был тягучий, медовый поцелуй, от которого заныло в паху и уже не удалось удержаться от того, чтобы прижаться к Регине – хотя бы плечом.

– Не надо, – шепнула Регина в ответ. – Не здесь.

Эмма сглотнула и согласилась.

Не здесь.

Не сейчас.

Но когда-нибудь – обязательно.

Она видела, что Регина почти пришла в себя – не физически, конечно, до полного исцеления там еще было долго. Морально. Их разговор, случившийся не так уж и давно, все еще был жив и собирался жить достаточно долго. Они обе не забудут его никогда, как и многое другое. Но… мир продолжает вертеться. Они не могут просто застыть в нем, как мухи в янтаре. Эмма верила, что они и не хотят это делать – обе.

– Я позову Генри, – сказала Эмма, со вздохом вставая и отпуская руку Регины. – Он, наверное, уже там с ума сходит.

Проклятье, как может она постоянно забывать о собственном сыне? И бестолку искать этому оправдания!

Раскрасневшаяся Регина быстро кивнула, прикусив нижнюю губу: она ведь забыла про Генри вместе с Эммой.

– Конечно. Позови. А сама иди.

Это не прозвучало приказом, скорее, Регина сомневалась, говоря это, но Эмма и сама понимала, что нужно идти. Сегодня она получила больше, чем то, на что рассчитывала, выходя из участка. И ей хотелось думать, что этот небольшой шаг в итоге заведет их достаточно далеко. Так, чтобы назад пути уже не было.

Эмма хотела сказать, что любит Регину, но в последний момент прикусила язык, не зная, не испугает ли это их обеих. Регине нужно было дать время. Несмотря на то, что она всегда казалась достаточно импульсивной и скорой на решения, Эмма нутром чуяла: данный вопрос не тот, в котором важна скорость. У них еще будет время. Обязательно.

– Ты не говорила с Генри? – Эмма немного смутилась. – Ну… о нас?

Регина отрицательно покачала головой.

– Не так, как следовало бы, вероятно, – сухо отозвалась она и отвернулась, какое-то время разглядывая крошечную картину на стене. Потом нехотя добавила:

– Я не знаю, что ему сказать. А сам он ни о чем не спрашивает.

Эмма ощутила облегчение. Значит, не одна она мучается, пытаясь определить, нужно ли вызывать Генри на разговор. Что ж, это радует. Не особо должно, но радует. Быть одиноким – дурное и пустое занятие. Эмма достаточно им отзанималась.

– Ты уверена, что все в порядке? – спросила Эмма, уже стоя на пороге палаты. Регина скривила губы.

– Не сомневайтесь.

Она лежала, откинувшись на подушки, и лишь цвет ее губ и щек напоминал о том, что еще недавно она сполна отдавалась жарким поцелуям, возможно, мечтая о большем: во всяком случае, Эмме так показалось. Она знала, что убедиться может лишь одним способом, недоступным ей сейчас, так что приходилось отступать несолоно хлебавши. Регина проводила ее пристальным взглядом, от которого жгло затылок и шею.

Выйдя из палаты, запустив туда нетерпеливого Генри и убедившись, что Регина ее уже не увидит и не услышит, а Робин и Роланд куда-то исчезли, Эмма вдруг заплакала. В один момент, будто кто-то открыл кран со слезами. Навзрыд, едва сдерживаясь, чтобы не застонать в голос. Ноги задрожали, пришлось сесть на первый попавшийся стул. Слезы катились по щекам градом, она не успевала их вытирать.

Эмма не знала, почему плачет. Ей было почти стыдно это делать. В действительности ведь все было хорошо. В данный момент – абсолютно все. Было ли Эмме стыдно за то, что она подставляла Робина? Возможно. Было ли ей стыдно из-за того, что она, кажется, надавила на Регину? Может быть. А может быть, это все нервы. Куда же без них?

Эмма перестала плакать столь же резко, сколь начала. Просто вдохнула глубже, чем надо, поперхнулась, закашлялась – и слезы остановились. Кран снова повернули, теперь уже в другую сторону. Эмма сидела, скорчившись, и пыталась остановить кашель, но никак не могла. И краем уха случайно зацепила фразу одной из медсестер, проходящих мимо:

– …да он появился в палате у того красавчика буквально на минуту, а потом тот раз – и умер. И ведь в крови у него…

Эмма не услышала начала и не успела расслышать конец, но сомнений отчего-то не оказалось: Голд заходил к Джефферсону в палату еще до того, как там появилась Эмма. И что-то вколол ему. Так? Так. Почему? А о чем еще тут могут говорить? В городе не так уж много смертей было за последнее время. Собственно, только Джефферсон. Но вот забавность – почему же Вэйл, самолично проводивший вскрытие (потому что Эшли заболел), ничего не сообщил о препарате?

Быстро утерев все еще влажное лицо, Эмма вскочила и помчалась за медсестрами, намереваясь выяснить, где сегодня Вэйл. Ничего не вышло с Голдом? Что ж, может быть, выйдет с кем-нибудь другим. А оттуда уже ниточка приведет туда, куда нужно.

Вэйла застать не удалось, он был на чьих-то родах, Эмма не вдавалась в подробности. Что ж, тогда придется наведаться к Голду – снова. Переживет. Она заглянула к Регине, убедилась, что Генри там, уточнила, как долго он хочет пробыть у матери, и сказала, что вернется за ним через пару часов. Регина попросила привезти ей каких-нибудь книг или, на крайний случай, журналов. Эмма пообещала, что не забудет. И она действительно помнила свое обещание, пока на полдороге к лавке Голда не позвонил Спенсер. Удивившись его звонку, Эмма подняла трубку.

– Слушаю.

– Шериф, – Спенсер звучал немного напряженно и говорил довольно быстро, – мне тут поступил анонимный звонок…

– Вам? – невольно удивилась Эмма. Было чему удивиться: анонимки обычно поступали в полицию. Ну, может быть, к пожарникам. Но прокурору? В чем смысл? Он не реагирует на вызовы. Если хочется подкупить его, надо действовать более открыто.

– Мне, мне, – раздраженно подтвердил прокурор. – Да, я тоже не понимаю, почему именно мне, но дело не в этом. Аноним назвал место – монастырь. И время – 18.20.

Эмма невольно посмотрела на часы.

18.10.

– И что мне делать с этими знаниями? – недоуменно поинтересовалась она, паркуясь, потому что было неудобно ехать и разговаривать.

Спенсер недовольно фыркнул.

– Подключите фантазию, шериф. Езжайте и проверьте, в конце-то концов, не мне же этим заниматься!

– Но позвонили-то вам, – резонно возразила Эмма.

– Шериф, – в голосе Спенсера зазвучали стальные нотки. – Не испытывайте мое терпение.

И он отключился. Эмма какое-то время смотрела на замолчавший телефон, потом тряхнула головой.

В чем смысл вообще этой анонимки? Кто-то отвлекает ее от чего-то? Или, скорее, попытался отвлечь Спенсера, но тот на уловку не поддался? Эмма покачала головой. У нее не было ни малейшего желания ехать в монастырь, она планировала взять Голда за шкирку – в который уже раз? – и как следует встряхнуть его, но… Но, видимо, придется слегка изменить планы.

Эмма подумала и набрала номер Дэвида. Когда трубку сняли, она, не успев услышать ни слова, затараторила:

– Дэвид, срочно подъезжай к монастырю, там…

– Это не Дэвид, – сказала ей трубка голосом Мэри Маргарет.

– Оу, – смутилась Эмма. – Извини, – она помедлила немного, хотя извиняться ей, в общем-то, было не за что, и спросила: – А Дэвида ты можешь позвать?

– Нет. Он в душе.

Эмма побарабанила пальцами по рулю.

– Ясно.

Ей действительно было ясно, зачем Дэвиду средь бела дня потребовался душ, и почему на его телефон отвечает Мэри Маргарет.

– Ладно. Выйдет, попроси, чтобы набрал, хорошо?

– Хорошо.

Эмма уже хотела попрощаться, как вдруг услышала торопливое:

– Эмма, ты не могла бы встретиться со мной?

Предложение было очень неожиданным. Эмма даже подумала сначала, что ослышалась. Мэри Маргарет предлагает встретиться? Мэри Маргарет? Встретиться? Хм. Кто-то где-то умер? Земля скоро прекратит вертеться?

Нет, зла на Мэри Маргарет Эмма больше не держала – не было смысла. Она понятия не имела, откуда взялась та неприязнь, что Мэри исправно демонстрировала, и, по правде сказать, не сильно рвалась узнавать правду. Да и теперь уже общаться не очень-то хотелось. Но… Но вслух Эмма вежливо сказала:

– Конечно. Когда тебе удобнее?

– О, это когда удобно тебе, – в голосе Мэри Маргарет послышалось неподдельное смущение, немало удивившее Эмму. Она снова потрогала руль, чуть подумала и предложила:

– Может быть, послезавтра?

Она не была уверена, что завтрашний день у нее окажется свободным.

Мэри быстро согласилась, они договорились, что еще созвонятся, и, все еще пребывающая в изумлении, Эмма сбросила вызов. Потом тряхнула головой и решительно завела машину. Она подумает о Мэри потом. Обязательно. А сейчас есть другие дела.

По инерции Эмма чуть было не поехала к Голду и только на полпути вспомнила, что должна была бы рулить к монастырю. Чертыхнувшись, она развернулась через сплошную и помчалась в обратном направлении, поглядывая на часы. К 18.20 она, конечно же, не успела, а даже если бы и успела, то что стала бы делать? Службу бы отстояла? Или что там у них в это время.

Вокруг было тихо. Эмма не решилась заходить и просто пошаталась возле здания в надежде, что кто-нибудь что-нибудь ей подскажет. Это, конечно, была слишком смелая надежда, но она оставалась последней, за которую еще можно было ухватиться. Где-то через час бесцельного, в общем-то, гуляния Эмма заметила мусорные баки.

– Нет, – сказала она себе, мотая головой. – Нет-нет-нет. Только не это.

Раньше ей приходилось рыться в помойках. И для того, чтобы не умереть с голоду, тоже. Приятных воспоминаний ей такие приключения не оставили, так что совершенно не хотелось повторять все это. Эмма покрутила головой, отчаянно желая, чтобы какая-нибудь монахиня сейчас вывернула бы из-за угла и спросила бы, что шериф забыл здесь да еще в такое время. К сожалению, никто не появился, и у Эммы не осталось отговорок. Ругая себя и Спенсера – особенно Спенсера! – почем зря, Эмма чуть ли не с головой нырнула в бачок, сама не зная, что ищет. Но когда нашла, то сразу поняла: вот оно.

Флакончик. С остатками жидкости на дне.

Что-то щелкнуло в голове, словно ставя все на свои места.

Надо было срочно позвонить.

Весь следующий день Эмма была на нервах. Она бродила по офису и вздрагивала от каждого звонка, бросаясь к телефону. В голове ее медленно зрел план, которому не суждено было бы воплотиться в жизнь, если бы ее предположения оказались в корне неверны. Но, сняв трубку в очередной раз, Эмма услышала то, чего ждала. А через полчаса две полицейские машины, гудя сиренами и разгоняя сгустившиеся над городом сумерки, остановились возле монастыря. Дэвид и Джонс тут же нырнули в здание, а Эмма осталась снаружи с двумя другими полицейскими. Вскоре должен был подъехать Спенсер, надо было его дождаться.

Первой вывели Азурию. Она держала голову прямо, смотрела ровно перед собой и, кажется, не обращала никакого внимания на собирающуюся у монастыря толпу – а толпа в этом городе всегда собиралась неимоверно быстро. Эмма скользнула взглядом по монахине, отказалась от своей первоначальной идеи задать ей пару вопросов и увидела, что Джонс ведет к ней сестру Астрид. Та, понурив голову, семенила рядом и, кажется, всхлипывала. Эмма отчетливо поняла, что вот он, ее шанс дать плану право на жизнь. Нащупав в кармане диктофон, она сделала Джонсу знак и мягко перехватила у него Астрид.

– Послушайте, – как можно ласковее сказала она, видя, что Астрид прислушивается к ее словам. – Я могла бы помочь вам. Если вы поможете мне.

Астрид приподняла голову. От слез ее глаза припухли, веки покраснели.

– Я не могу, – жалобно прошептала она и шмыгнула носом. Эмма успокаивающе улыбнулась ей.

– Конечно, можете, – кивнула она. – Вы ведь тут ни при чем, не так ли? Я точно это знаю. Так давайте накажем того, кто виноват.

Эмма была уверена: Астрид в курсе. Не может не быть. Она даже взяла ее за руку, стремясь показать, как сильно хочет помочь. Азурию уже усадили в машину, и это, в итоге, помогло Астрид развязать язык. Продолжая всхлипывать, она заговорила:

– Это «волшебная пыльца». Ну, мы ее так называем. Мы растворяем ее в нескольких каплях кагора, чтобы лучше усваивалось.

Эмма кивнула, ощущая, как спокойствие движется по венам.

– Откуда она попадает к вам? Вы изготавливаете ее сами?

– Теперь да, – шмыгнула Астрид носом. – Но раньше покупали.

– У кого? – тут же спросила Эмма, предвкушая ответ. Но услышала совсем не то, что ожидала.

– Не знаааааю, – тихонько провыла Астрид, ее остренькое лицо совсем опухло от слез и причитаний. – Это все мать-настоятельница!

Эмма даже не сомневалась, что мать-настоятельница причастна к обороту наркотиков, которые, как выяснилось, свободно курсируют в Сторибруке, по крайней мере – в этой его части. А еще выяснилось – благодаря тому, что Эмма своевременно отправила жидкость на анализ, – что точно такой же наркотик – или очень на него похожий – был обнаружен в организме Руби. Сопоставив имеющиеся данные, Эмма пришла к выводу: Голд снабжал не только Руби, но и монастырь. А потом, убедившись, что все прочно подсели на его «пыльцу», продал Азурии секрет изготовления. Только так. И не иначе. Следовало сравнить флакончик, найденный в помойке монастыря, с флакончиком на видео, где Руби выходит от Голда. Может быть, первую дозу она получила вовсе не от него, может быть, там как раз постаралась Азурия. Все это следует выяснить. И Эмма уже знала, за какой рог взять быка.

Еще раз пообещав испуганной Астрид, что замолвит за нее словечко, Эмма велела Дэвиду собрать всех монахинь и заставить их сдать мочу на анализ. А сама отошла в сторону и набрала номер Спенсера.

– Наркотики, – устало сказала она вместо приветствия. – Ваш монастырь – это наркоманский притон.

Она снова почти возненавидела этот город.

Спенсер долго молчал, Эмма пару раз смотрела, уж не сбросился ли вызов, потом коротко сказал:

– Поздравляю вас.

И отключился.

Эмма хмыкнула, убирая телефон в карман, откуда тут же пришлось достать его снова, так как он зазвонил.

– Привет, – сказала Эмма гораздо теплее, чем до этого. – Тебе разрешили пользоваться мобильником?

– Вы не принесли мне книги, – сухо проговорила Регина. – А ведь обещали.

Эмма хлопнула себя ладонью по лбу.

– Забыла, – повинилась она. – И сегодня не принесу. Прости.

– Что-то случилось? – голос Регины стал встревоженным.

Эмма торжествующе улыбнулась. И откашлялась прежде, чем сообщить:

– Я нашла того человека, у которого Руби могла получить наркотик.

– Мы же вроде уже знаем, что это Голд.

Эмма кивнула.

– Его трудно подловить, – она прищурилась, оглядываясь, проверяя, не подслушивает ли ее кто. – Зато кое-кто, возможно, развяжет язык гораздо быстрее.

– И кто же это?

– Азурия.

– Это же…

– Монахиня, о, да, ты абсолютно права. Как тебе такой поворот сюжета?

– Я совершенно не удивлена, – сказала Регина таким тоном, что Эмма поскучнела: и правда не удивлена. А жаль.

– Ты не забыла про Генри?

– Нет, – вздохнула Эмма. – Он уже дома. Я оставила ему ужин и, надеюсь, он сделает уроки до того, как я приду.

– Потому что вы придете поздно?

– А как ты угадала?

– Я весьма догадлива. Хорошо, Эмма, я рада, что вы раскрыли дело, о котором даже не знали. Но мне пора. Надеюсь, в скором времени вы заглянете ко мне и принесете то, что обещали.

Эмма открыла рот, чтобы сказать, что обязательно придет, и, может быть, даже сегодня, но Регина уже отключилась. Ворча себе под нос, Эмма повторно затолкала телефон в карман и, развернувшись, наткнулась прямо на Голда, невесть когда подобравшегося к ней. Он выглядел отлично – довольный и какой-то… сытый. Глаза его насмешливо поблескивали.

– Я же говорил, – протянул он, едва Эмма нехотя посмотрела на него. – Обратите свой взор в другую сторону – может быть, и увидите что-нибудь еще.

Он ухмыльнулся, стукнул тростью об асфальт, развернулся и вразвалочку пошел прочь, поглядывая на полицейские машины, словно выискивая в них кого-то.

Для Эммы было совершенно ясно, кто позвонил Спенсеру. Вот только доказать это никак нельзя. Да и Спенсер сейчас надолго отвлечется.

Эмма прикрыла глаза.

Зато теперь стало совершенно понятно, почему Азурия была на нервах в их первую встречу. Почему не хотела связываться с полицией. Почему, к удивлению Спенсера, столь пренебрежительно отнеслась к тому, что Эмма неправильно обратилась к ней.

Она просто боялась, что раскроется ее маленький секрет. Боялась, что все узнают, что Руби, наркотики и она связаны между собой.

Что ж. Все тайное когда-нибудь становится явным.

Конечно, это дело было не тем, которое предпочла бы закончить Эмма, но оно все равно принесло ей большое количество очков. Спенсер уже наверняка посмотрел на нее другими глазами, зная: раз в городе объявились наркоторговцы, то можно устраивать облавы, прикрываясь заботой о горожанах. И Голд встанет в этой очереди первым.

Эмма довольно усмехнулась. Разумеется, еще предстояло провести ряд допросов, выяснить у Азурии всю подноготную ее бизнеса и либо заставить ее сознаться в том, что она давала Руби наркотики, либо вынудить ее отдать вину Голду – заслуженно или нет. Впрочем, тут не может быть «незаслуженной» вины: Эмма уже знала, что монахини не сами придумали рецепт этой «пыльцы». Кто-то им ее продавал. Кто бы это мог быть? Еще бы найти того, кто подтвердит, что это Голд клал бомбу в багажник машины Регины…

– Ну, красотка, ты сильна, – с восхищением выдохнул Джонс, вынырнувший из-за ближайшей машины. – Ничего себе – такое дело раскрыть.

Эмма развела руками.

– По наводке, – созналась она, но Джонс мотнул головой.

– Неважно! – твердо заявил он. – Наркотики есть наркотики. Всегда знал, что монашки простыми не бывают, – он презрительно сплюнул себе под ноги, и Эмма молча согласилась с ним. А потом вдруг ей в голову пришла еще одна отличная идея. Просто замечательная. Можно было вновь убить разом двух зайцев.

– Извини, – она виновато улыбнулась Джонсу и отошла от него на пару шагов, понимая, что сегодня опять не попадет к Регине. Что ж… надо будет загладить вину. Но такой шанс упускать нельзя. Шансы вообще упускать нельзя – не в этом городе.

Идущие в трубке гудки сменились сухим щелчком и быстрым «Алло?»

– Привет, Лили, – бодро проговорила Эмма. – Погоди, не вешай трубку. Надо, чтобы ты приехала. Тут как раз дело для тебя.

Комментарий к Глава 12. Часть 2

Смотрите в следующей серии:

…

– Я готова поручиться за него.

…

– Тут не о чем говорить, Эмс. Либо ты со мной, либо нет. Третьего варианта не дано.

…

– Регина, он мертв. Отойди от него.

========== Глава 13. Часть 1 ==========

Следующее утро началось со столкновения. В прямом смысле: в машину Эммы въехал парень на мотоцикле. Особых повреждений не случилось, так, немного помятое крыло и немного помятый мотоциклист, немного зевак, тут же собравшихся неподалеку. Эмма вышла и, оглядев «жука», подошла к парню, сидящему на земле и пытающемуся стащить шлем.

– Дальше что? – сердито поинтересовалась она, и причины для злости у нее были достаточно весомые. Парень наконец избавился от шлема и, продолжая сидеть на земле, взглянул на Эмму веселыми голубыми глазами.

– А дальше вы отведете меня в участок и снимете отпечатки пальцев и все такое прочее, – заявил он уверенно. Эмма нахмурилась. Вот уж чем она точно заниматься не собиралась: на сегодня у нее было запланировано два допроса – Азурия и Астрид – и одна почти дружеская беседа – Вэйл. Все это она намеревалась устроить в первой половине дня, а затем все же заглянуть к Регине.

Парень, тем временем, осторожно поднялся, топая ногами и вертя руками, явно проверяя, не повредил ли что.

– Вам сегодня повезло, – вздохнула Эмма, следя за ним. – Машина почти не пострадала, ваш мотоцикл, как я вижу, тоже, вы в порядке, да и я… Так что предлагаю разойтись миром.

Она развернулась и тут же услышала удивленное:

– Да ладно, вы же шериф! Неужели вот так вот оставите все? А как же выяснить хотя бы мое имя, а?

Эмма невольно посмотрела назад. Парень широко улыбался. Кажется, произошедшее только подняло ему настроение. Кто он такой, интересно? Вроде раньше его не было видно в городе. Эмма бы запомнила: на мотоциклах тут никто не ездил. По крайней мере, не так, чтобы она видела.

– Хорошо, – смирилась она. – Как вас зовут?

Парень с готовностью протянул ей руку.

– Август Бут.

Имя не сказало Эмме ровным счетом ничего.

– Эмма Свон, – проявила она ответную любезность. – Теперь, полагаю, мы можем разойтись миром?

На месте этого Августа Бута она бы бежала отсюда как можно быстрее: ведь это он в нее въехал. Бут же совершенно никуда не спешил.

– Может быть, выпьем кофе? – предложил он. – И поговорим.

Он смотрел на Эмму с нетерпеливым ожиданием, как если бы она должна была тут же запрыгать от радости на месте и побежать в кафе.

– О чем бы это нам с вами говорить? – удивилась Эмма. – Я не собираюсь заводить на вас дело, сказала ведь уже!

Бут развел руками.

– А разве у нас не может быть других причин для разговора? – он улыбался, но что-то в его улыбке было не то. Эмме не понравилась такая его настойчивость. Она приняла ее за попытку флирта и ожесточилась еще больше.

– Езжайте по своим делам, мистер Август Бут, – раздраженно посоветовала она ему, садясь в машину. – А я поеду по своим.

Она как раз пристегивалась, когда Бут постучал по стеклу. Пришлось опустить.

– Что еще?

– Я бы все же хотел с вами встретиться, мисс Эмма Свон. И чем скорее, тем лучше.

Взгляд его все еще был настойчив.

Эмма отвернулась и завела машину, ни слова не говоря. Отъехав, она посмотрела в зеркало, убедившись, что Бут поднимает свой мотоцикл и осматривает его на предмет повреждений. Вот уж чего ей совершенно не хотелось, так это приобрести еще одного поклонника. Хватит с нее и Джонса!

До аварии у Эммы было отличное настроение. Они с Генри провели вдвоем замечательный вечер, наевшись пиццы и напившись колы, а также пообещав друг другу, что Регина никогда не узнает об этом. Маленький секрет, казалось, немного сплотил их, во всяком случае, Эмма больше не чувствовала, что Генри отстраняется от нее. Она даже набралась храбрости и спросила сына по поводу того, что он видел в доме Регины. Генри, правда, тут же надулся и замолчал, но Эмма, сделав один шаг, уже не смогла не сделать и остальные, а потому, наконец, добралась до истины, проявив исключительное упорство и пойдя на некоторые хитрости. Как выяснилось, Генри считал, что Эмма предала его, что она должна была наказать Регину, а не целовать ее. Он заявил, что сейчас сердится не так уж сильно, но все равно еще обижается и не хочет говорить обо всем этом, если только Эмма не купит ему новую игру для приставки. Эмма, ожидавшая от разговора совершенно другого результата, ошарашено пообещала, что купит все, что угодно, и Генри милостиво согласился простить ее и Регину – как-нибудь потом. К счастью, он не стал расспрашивать Эмму о том, как вообще ей пришло в голову поцеловать Регину – ведь она же девочка! Эмма явно не была готова объяснять сыну про гомосексуальных пчелок и птичек. В общем-то, ей казалось, что современные дети должны бы уже быть в курсе насчет всего этого, но, очевидно, что Генри больше интересовался играми, чем отношениями полов. С одной стороны это было хорошо, с другой… А с другой – пусть Регина все ему расскажет, когда придет время. А еще неплохо бы и самим Эмме с Региной обсудить все то, что между ними творится, потому что творится многое и не всегда в лучшем виде. Разумеется, наиболее важная часть уже оказалась обговорена, но… Но всегда есть «но». И вот у них оно просто громадное.

После разговора с Генри Эмма спала спокойно. И даже дракон в фиолетовом тумане, пришедший в сон под утро, ничем ей не помешал. Пришлось, правда, покашлять после пробуждения, но к таким последствиям своих кошмаров Эмма успела привыкнуть. Главное, чтобы ничего похуже не случилось.

Вспоминая прошедший год и то, каким он был спокойным, Эмма чистила зубы и прикидывала, сколько всего ей предстоит сделать: встретиться с Мэри Маргарет; поговорить с Вэйлом; допросить монахинь; передать Лили, которая должна скоро подъехать, материалы дела; обсудить с Лили все происходящее между ними; навестить Регину. Последнее следовало бы поставить на первое место, но Эмма хотела, чтобы день завершился хорошо. А Регина всегда поднимала ей настроение. Всегда, даже тогда, когда ворчала и злилась. Эмма удивлялась этому и считала, что кое-кто просто имеет суперспособности. А что, в Сторибруке все возможно! Тем более, с Региной.

Август Бут ненадолго задержался в голове Эммы, она выкинула его оттуда сразу, как принялась думать о Регине и обо всем остальном. Слишком много настоящих дел ожидало ее, а авария… Подумаешь, никто ведь не пострадал!

У участка ждал Спенсер. Он курил, стряхивал пепел себе под ноги и время от времени осматривался, щуря глаза. Запарковавшись, Эмма подошла к нему и с ходу сказала:

– Вы на допрос со мной пойдете?

Спенсер молча покачал головой, затягиваясь в очередной раз. Эмма невольно почуяла запах дыма и поморщилась, отворачиваясь. Так они постояли рядом какое-то время, затем Спенсер, докурив, произнес равнодушно:

– Вы нашли тех, кто снабжал Руби Лукас наркотиками. Не желаете ли закрыть дело? И передать его тем, кто более компетентен в этом вопросе?

Эмма даже поперхнулась. И не оттого даже, что Спенсер только что слегка принизил ее: так-то она действительно никогда не возилась с наркотиками.