Текст книги "Волки в овечьих шкурах (СИ)"

Автор книги: Хель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

В полном молчании они дождались официанта, и Эмма расплатилась, оставив немного на чай. Она не была слишком впечатлена обслуживанием, но так уж принято. Даже в таком захолустье, как Сторибрук.

Продолжая молчать, от чего постепенно становилось весьма неуютно, женщины вышли из ресторана и направились к стоянке. Эмма досадовала на то, что умудрилась так испортить вечер. Но чего она ждала? В их отношениях с Региной всегда было так: сначала все хорошо, а потом неуловимо портится на ровном месте. Робин, конечно, не ровное место, но…

Они уселись в машину, и, пока Регина пристегивалась, Эмма успела сказать:

– Я бы хотела забрать завтра Генри, сводить его поесть мороженого или пиццы.

На протяжении года они с пацаном виделись всего несколько раз. Эмма не общалась с Региной, а Генри не хотел у нее отпрашиваться, чтобы не нарываться: мальчишка был смышленым и сек ситуацию. Пару раз он все-таки превозмогал себя, тогда они проводили вечер в кино или на аттракционах, но обычно он предпочитал забрасывать Эмму смс-ками. Эмма скучала по сыну и не хотела, чтобы ее желания вновь вбили кол в наладившиеся было отношения Регины и Генри. Она могла и потерпеть.

Регина выпрямилась и посмотрела на Эмму.

– Может быть, – неопределенно отозвалась она. – А у вас разве нет дел со всем этим?..

Она не подобрала нужное слово, но Эмма и так ее поняла.

– Есть, конечно. Но для Генри я выкрою время.

Сердце ее радостно забилось. Эмма не ждала от этого вечера ничего особо хорошего и заранее жалела, что вообще позвонила Регине. Но вот уже прошло несколько часов, а они все еще мирно беседуют. Более того – даже Генри не вносит привычный разлад между ними. Разве не повод для радости? Еще какой!

Дела делами, но что можно тут поделать? Медсестра уже мертва, Эшли ею должен был заняться. С Голдом никаких подвижек, разумеется, но стоит подумать, чтобы выставить наблюдение за его домом, может быть, что-то обнаружится. Видео…

Черт, видео.

– Регина, – неожиданно сказала Эмма, – неужели ты и впрямь не видела того волка?

Она повернулась к Регине, ни на что особо не надеясь. Ей просто было никак не поверить в то, что волк возник лишь в ее голове. Слишком много необъяснимых фактов. Кому надо было так озадачиваться кассетой? Ведь это сложная работа! Что уж говорить про гипноз.

Регина молчала, но глаза ее выглядели необычно. Эмма могла бы сказать, что молчание не доставляет Регине удовольствия, однако она не может сказать то, что хочет.

– Регина?

Та приоткрыла губы. Эмма подалась вперед, затаив дыхание. Неужели?..

Звонок мобильника заставил их отпрянуть друг от друга. От души прокляв Дэвида, заставившего Регину проглотить все то, что она могла сказать, Эмма рявкнула в трубку:

– Что?!

– Ты чего? – Дэвид, кажется, растерялся от такого приветствия. – Я помешал?

Эмма на мгновение прикрыла глаза, велев себе успокоиться.

– Нет, – буркнула она. – Чего тебе? Быстрее.

– Люк передал, что заметил Джефферсона.

Эмма моментально прекратила злиться и выпрямилась, невольно оглядываясь, словно ожидая, что псих появится прямо здесь и прямо сейчас.

– Где?

– В районе Миффлин-стрит.

Кажется, Регина услышала, потому что когда Эмма повернулась к ней, то натолкнулась на встревоженный взгляд.

– Я поняла. Проверю.

– Я могу сам…

– Я близко. Будем на связи.

Эмма отключилась, и в ту же секунду Регина спросила:

– Что там на Миффлин-стрит?

– Возможно, что Джефферсон, – отрывисто бросила Эмма и завела машину. – Сейчас приедем, и я проверю.

– Давай быстрее, – Регина поджала губы. Эмма быстро взглянула на нее.

– Не переживай, там же Робин. Генри не один.

Регина поджала губы сильнее. Эмма удивилась такой реакции, но выспрашивать не стала. Вот уже второй раз Регина явно продемонстрировала свое недовольство от совместной с Робином жизни. Надо ли поинтересоваться, все у них в порядке?

Может, и надо было.

Но Эмма не стала.

Не ее дело.

Они молчали всю дорогу, которая, к счастью, не заняла много времени. Краем глаза Эмма видела, что Регина сидит в телефоне и переписывается с кем-то. Наверное, с Генри. Ей так спокойнее.

На Миффлин-стрит было темно и тихо. Кое-где светились окна в домах, но большинство горожан уже спали. Припарковавшись напротив знакомого дома, Эмма первой вышла из машины, держа наготове пистолет. От напряжения у нее волосы на затылке дыбом встали.

Вокруг было очень тихо. Только провода над головой слегка звенели от редких порывов ветра. Уверенная, что Джефферсон может решиться на что угодно, Эмма не позволяла Регине выйти до того момента, как убедилась: если Джефферсон и крутится где-то рядом, то за пределами двадцати-тридцати метров. Конечно, если у него есть пистолет, то эти метры преградой не покажутся, но Эмма надеялась, что взять огнестрел ему неоткуда. В Сторибруке не было подпольных продавцов оружия. Тут даже на охоту ходили с какими-то дедовскими ружьями, срабатывающими через раз. Исключение составлял полицейский участок, в подвал которого пробраться было совсем непросто.

– Чисто, – отрывисто сказала Эмма и открыла Регине дверцу. Регина вышла и, не оглядываясь, пошла к дому. Около калитки остановилась вдруг, в чем-то засомневавшись. Эмма ждала у машины, пока она зайдет в дом.

– Ну, чего ты? – нетерпеливо поторопила она Регину. – Иди давай.

Регина неуверенно переступила с ноги на ногу.

– Вы не могли бы, мисс Свон… – начала она, не глядя на Эмму, и замолчала. Эмма приподняла брови.

– Не могла бы я что?

Регина сердито вздохнула.

– Ничего.

И отвернулась. Только тогда до Эммы дошло. Оставив машину незапертой, она бросилась следом за Региной, успевшей миновать калитку.

– Подожди, – она подхватила ее под руку, вздрогнув от мысли о том, как давно не касалась ее. – Я провожу.

– Спасибо, – в голосе Регины послышалось облегчение. Эмма хотела спросить, почему она не позвонила Робину и не попросила его выйти, но опять таки промолчала. Все еще не ее дело. Совершенно не ее. Хоть и радостно сознавать, что в вопросе спасения жизни Регина больше доверяет Эмме, чем своему бойфренду.

В тишине они дошли до крыльца, и там, оказавшись в сплетении света от фонариков, висящих под навесом, Регина явно почувствовала себя смелее. Она забрала у Эммы свою руку, лишив ее теплого прикосновения, и повернулась, говоря:

– Спасибо, мисс Свон.

Эмма кивнула, не спеша уходить. Что-то держало ее тут.

– Я была очень рада повидаться с тобой, Регина, – в голосе оказалось намного больше тепла, чем Эмма хотела бы показать. – Жаль, что вечер закончился так…

Она повела плечом и, чуть помедлив, убрала пистолет в кобуру. С другой стороны, не позвони Дэвид и не скажи про Джефферсона, у Эммы не нашлось бы повода взять Регину под руку.

Регина кивнула. Она стояла на верхней ступеньке, и не слишком яркий желтоватый свет золотил ее волосы.

– А мне жаль, что я ничем не смогла вам помочь.

Она проговорила это так искренне, что Эмма вдруг, ни на секунду не задумавшись, в два шага поднялась к ней, сама не зная, что собирается делать дальше. Они стояли так близко, что Регина, явно чего-то испугавшись, быстро положила ладонь на плечо Эммы, не позволяя ей приблизиться еще, хотя, фактически, некуда уже было. Эмма хотела наклониться, поцеловать ее, хотя бы в щеку, но Регина замотала головой, отстраняясь. Взгляд ее в момент стал настороженным.

– Нет.

– Почему? – в тот момент Эмма даже не вспомнила ни о Лили, ни о Робине, который был гораздо ближе и мог выглянуть в любую секунду. Все, что ее заботило, так это Регина, стоящая совсем рядом. Манящая Регина. Такая далекая и близкая одновременно.

В висках застучало, ноги чуть задрожали. Регина продолжала касаться ее плеча, и это касание было интимнее всего, что только можно представить.

– Почему? – упорно повторила Эмма. – Я целовала тебя, когда мы спали. И ты не была против.

Она не понимала, что плохого в быстром поцелуе в щеку на прощание. А даже если и в губы… Они ведь не чужие друг другу. Это просто… поцелуй.

Конечно.

Просто.

Регина криво усмехнулась, но глаза ее остались настороженными.

– Мы больше не спим вместе, мисс Свон, – напомнила она очевидное. – Это будет лишним.

Эмма тряхнула головой.

– Прекрати называть меня «мисс Свон», – сердито попросила она, не сдвинувшись ни на дюйм. – Ты ведь помнишь мое имя.

– Мисс Свон…

Эмма прикусила язык. Ей хотелось сказать Регине, что раз они могут целоваться только тогда, когда спят, то почему бы им снова не начать это делать? Господи, какая идиотская мысль! И как только она сумела прийти в голову?

Дверь за спиной Регины заскрипела, открываясь, и Регина быстро убрала руку с плеча Эммы, отступая назад. Вновь лишившись прикосновения, Эмма стиснула зубы и выпрямилась, глядя в немного удивленное лицо Робина, выглянувшего на крыльцо.

– Эмма? – проговорил он, приподнимая брови. Затем увидел Регину и облегченно улыбнулся.

– Милая, ты пригласила Эмму на ужин?

Он приобнял напрягшуюся Регину за плечи и поцеловал ее в лоб. Эмма, не отрывающая взгляда от открывшейся картины, почувствовала отвращение. В основном – к себе.

– Нет, – глухо сказала Регина. – Мисс Свон проводила меня домой, потому что из психбольницы сбежал опасный преступник.

– Что? – всполошился Робин. – Когда?

Возможно, он горел желанием помочь. Хотя бы советом. Но его помощь не требовалась. Ни в каком из ракурсов.

Эмма покачала головой.

– Все нормально, Робин, – сказала она угрюмо. – Ситуация под контролем.

Значит, Регина ему не сообщила, когда писала в телефоне. Занятно.

– Эмма, может быть, все-таки зайдешь? – не сдавался Робин. – Я приготовлю кофе. Или даже заночевать можно, чтобы не ехать ночью сквозь город.

Возможно, он действительно волновался. Но его предложения выглядели… сомнительно.

– Мне надо вернуться в участок, – лихо соврала Эмма, не в состоянии представить себе милый вечер в компании этих людей. Черт, Робин совсем сдурел? Он ведь прекрасно знает, в каких отношениях были его подружка и шериф! Зачем он пытается их столкнуть? Или он специально? Хочет посмотреть, что из этого выйдет? Какая мерзость.

Эмма так и не поняла, как умудрилась за пару секунд настроить себя против Робина так, что захотелось его ударить. Разумеется, она сдержалась.

Регина приподняла брови. Она точно знала, что Эмма врет, но останавливать ее не стала. Правильно.

– Иди к мальчикам, – она чуть повернулась к Робину и погладила его по груди, обтянутой синей рубашкой. – Я дождусь, когда мисс Свон сядет в машину, и приду.

Робин кивнул, пожелал Эмме счастливого пути и посоветовал быть осторожной. Затем ушел, и женщины снова остались наедине.

– Ладно, – Эмма первая нарушила молчание. – Я и впрямь пойду.

– Идите, – торопливо отозвалась Регина и снова замолчала. Эмма заметила, с какой силой она сжимает ручки сумочки, и бездумно повторила:

– Ладно.

Проклятье.

Отвернувшись, она успела спуститься с крыльца и пройти несколько шагов прежде, чем услышала:

– Эмма…

Потребовалось две секунды и один вздох, чтобы вернуться обратно. И совсем ничего не потребовалось для того, чтобы схватить Регину, сжать в объятиях, притиснув к себе, и жадно поцеловать, сходу раскрывая языком губы, будто намереваясь взять ее прямо здесь и сейчас. Регина что-то простонала прямо Эмме в рот и обмякла, цепляясь дрожащими руками за воротник куртки. Она отвечала так пылко, так страстно, что Эмма совсем забыла о Робине и детях, ждущих Регину в доме. Поцелуй дурманил голову, подогревал кровь и отдавался резкой пульсацией между ног. В одно мгновение потерявшая весь свой настрой за год, Эмма теснее прижалась к Регине, а затем отпустила ее, уткнувшись лбом в щеку, тяжело дыша.

Они обе это чувствуют. Обе хотят. Почему же все так…

Не так.

– Не надо, – попросила она едва слышно. – Если ты делаешь это просто так, для меня… не надо.

Эмма знала, что ей будет больно. Не сейчас, дома. Но будет обязательно.

Регина ничего не сказала. Она молчала и лишь осторожно гладила Эмму по волосам. Затем мягко оттолкнула ее, прошептав:

– Иди.

И Эмма пошла. С оглушительно стучащим в ушах сердцем, на подгибающихся ногах, не понимающая, что происходит и зачем происходит. Она не планировала ничего подобного. Но вышло так, как вышло. И что теперь со всем этим делать? Она не оборачивалась, не желая видеть, как Регина заходит в дом. Уходит от нее. К нему. И волей-неволей все равно прислушивалась из какого-то далекого чувства мазохизма.

В момент, когда за спиной скрипнула дверь, на Эмму, почти добравшуюся до калитки, напрыгнула тень. Испуганный крик Регины слился с вскриком Эммы, ощутившей колкую и резкую боль в районе живота. Перед глазами все враз поплыло, чужие руки сдавили горло, перекрывая путь кислороду. Эмма всхлипнула, отчетливо чувствуя, как сдвигается взрезанная кожа на животе, затем, не тратя силы на то, чтобы скинуть с себя нападавшего, вытащила из кобуры пистолет: сделать это оказалось легче, чем думалось. Приставив его к боку того, кто был сзади, она, не мешкая, спустила курок. Выстрел прозвучал оглушительно, по раздавшемуся вою Эмма поняла, что попала. В тот же момент ее отпустили, позволив упасть на траву, и Эмма так и сделала, потому что все вокруг кружилось, а в ушах звенело. Воздух хлынул в легкие, Эмма едва не захлебнулась и перевернулась на спину, сквозь муть в глазах видя, как над ней пляшет орущий Джефферсон. Плясал Джефферсон недолго, свалился рядом, при желании Эмма дотянулась бы до него рукой. Но она такого желания не имела, а потому просто лежала и старательно дышала, думая, как сильно он ее поранил. Живот болел, но не смертельно, во всяком случае, Эмма даже не собиралась терять сознание. В ушах все еще стоял гул от выстрела, под ним угадывалось какое-то шевеление и слышались голоса. Один из них принадлежал Регине. Эмма не хотела, чтобы Регина видела ее такой, и сделала попытку встать, но кто-то тут же уложил ее на место.

– Не двигайся! – взволнованный голос Робина пробился к Эмме сквозь все преграды. – Мы уже вызвали врача и позвонили Дэвиду!

«Ну и молодцы, – хотелось сказать Эмме, – а теперь дайте мне уйти домой…»

Разумеется, она никуда не ушла. Лежала себе на траве и смотрела в черное небо. Все время до приезда медиков кто-то был рядом с ней, и точно не Джефферсон. Впрочем, он, наверное, тоже, но вряд ли от него пахло духами Регины.

Приехавший Вэйл позволил Эмме подняться, осмотрел ее, заявил, что рана неглубокая, задеты только мягкие ткани. Попытался увезти Эмму в больницу, но она воспротивилась, велела, чтобы зашил на месте. «Хозяин – барин», – хмыкнул Вэйл с каким-то садистским удовольствием, засунул Эмму в машину «скорой», вколол лошадиную дозу наркоза и быстренько заштопал. От наркоза Эмме стало совсем плохо, она, невзирая на попытки ее остановить и на ощутимое покалывание в животе, вылезла на свежий воздух, шатаясь, добрела до крыльца, села на ступеньку и свесила голову между колен. Тошнило. А без куртки, оставленной в машине, было еще и холодно.

Перед глазами летали какие-то мотыльки или бабочки. Эмма пыталась их ловить, но ничего не получалось: то ли она была слишком медлительной, то ли они слишком быстрыми. Так или иначе, насекомые проскальзывали сквозь пальцы, улетали и возвращались, безмерно надоедая своим мельтешением. Эмма все ловила и ловила их, абсолютно бездумно, просто потому, что ей казалось: поймать их надо обязательно!

– …да кто ж ей разрешает ходить, она сама ходит! – донеслось до Эммы раздраженное. Она старательно прислушалась.

Регина.

– …вот и смотрите, чтобы лежала!

Вэйл.

– …мы присмотрим, доктор, спасибо.

Робин.

– …эй, Эмма, как ты?

Дэвид.

Дэвид?

Едва разлепив почему-то склеившиеся веки, Эмма вяло улыбнулась обеспокоенному мужчине, присевшему рядом с крыльцом на корточки.

– Жить буду. Так, мелкая царапина. Что там Джефферсон?

Эмма говорила очень медленно, потому что язык заплетался.

– Мы забрали его. Вернее, забрали его медики, но наши парни поехали с ним. Надеются, что он сдохнет по дороге: ты попала ему в грудь.

Дэвид сказал это так кровожадно, что Эмма усмехнулась.

– Он сдохнет, а меня снова проклянут.

– Подумаешь! – фыркнул Дэвид. – Проклятьем больше, проклятьем меньше.

Эмма кивнула. Спать хотелось неимоверно.

– А что вторая… эта… Френч?

– Пока не нашли. Я думаю, уж не мертва ли она.

Эмме было все равно. Вот прямо сейчас и прямо здесь ей было все равно. Она просто должна была озвучить то, что пришло в голову.

– Ну и ладно, – пробормотала она. – Зато Джефф…ерсон никуда не делся.

Дэвид осторожно коснулся ее руки, сочувственно сжал пальцы. Эмма поморщилась: чужие прикосновения отчего-то были неприятны.

– Мне остаться? Или чем-то другим помочь?

– Мистер Нолан, думаю, сегодня вы больше тут никого не поймаете. И никому не поможете.

Эмма с трудом сфокусировала взгляд на подошедшей Регине, за плечом которой маячил Робин.

– Регииииина, – протянула она, но та на нее даже не взглянула.

Дэвид встал, отряхивая брюки.

– Я отвезу ее домой.

Голос его звучал неприязненно.

Эмма закивала.

– Она останется здесь.

Эмма замотала головой.

– Дома ей будет лучше.

Эмма снова закивала.

– Здесь она будет под присмотром.

Казалось, они будут так перекидывать мяч до бесконечности. И самое плохое заключалось в том, что мячом была Эмма.

Кивать и мотать головой уже не было сил, Эмма просто попыталась подать голос, чтобы напомнить о себе, потому что к ее мнению явно никто прислушиваться не хотел. Регина, Робин и Дэвид активно спорили, не обращая внимания на Эмму. Она посидела какое-то время, пытаясь разобрать, что они там говорят, но то ли из-за стресса, то ли из-за лекарств со слухом явно начались проблемы. Эмма вяло подумала, что завтра будет лучше, а пока ей действительно лучше отправиться домой, лечь в кровать, позвонить Лили…

– Эмма!

Голос Генри пробился над хаосом, зазвучал испуганной трелью. Эмма с трудом повернулась к сыну, уныло отмечая, как из-за его спины высовывается обезьянья мордашка Роланда. И в кого он такой? В маму?

– Хей…

Приветствие вышло хриплым, но Генри с ужасом смотрел на Эмму явно не из-за этого. Хмурясь, она попыталась подняться, и в тот же миг земля ушла из-под ног. Все еще под действием наркоза, Эмма, миновав растерявшегося Дэвида, смогла только послушно рухнуть в подставленные объятия Робина. А дальше стало совсем темно.

Комментарий к Глава 7

Смотрите в следующей серии:

…

– Подумай. Что тебе в этом городе?

…

– Это я привел тебя сюда! Это меня ты должна любить! Меня!

…

– Дэвид, твою мать, я рада, что ты ничерта не помнишь, но мне от этого не легче!

========== Глава 8. Часть 1 ==========

Ей снился дым. Тяжелый, удушливый, фиолетовый. Хорошо так фиолетовый, насыщенный. В том дыму все еще кто-то двигался, и у него были огромные красные глаза, которые неотрывно следили за попавшей в ловушку Эммой. Эмма кашляла, утирала слезы, слушала гул в ушах и беспомощно думала, как сбежать из кошмара. Четко осознавалось, что сон – всего лишь сон. Вот только выход из него очень трудно было найти.

Практически ползком Эмма двигалась куда-то, не особенно хорошо понимая, куда: в тумане не было никаких ориентиров, пол – это же пол? – казался абсолютно гладким, а сбоку – то справа, то слева – все мелькали эти отвратительные глаза, и зрачок в них, кажется, был вертикальным.

Стон вырвался из груди, и от этого стона Эмма проснулась – совершенно неожиданно, не понимая, что уже находится в привычной реальности. Грудь и живот сдавливало, дышалось с трудом, в голове плескалась муть. Эмма, не открывая глаз, попыталась сесть, но чья-то рука легла на ее плечо.

– Эмма, не вставай. Надо полежать еще.

Кажется, это был Робин. Эмма осторожно приоткрыла один слезящийся глаз. Да, точно. С озабоченным выражением лица, он сидел возле кровати, на которой лежала Эмма, и, видимо, сторожил. Ее.

– Все норм… – Эмма не удержалась и закашлялась: привкус дыма в горле по-прежнему был достаточно ощутим. Проклятье, что за сны такие?!

– Да как же нормально! – Робин повысил было голос, но тут же заговорил почти шепотом: – Тебя ранили, Вэйл сказал – постельный режим. Вот и лежи.

Он зачем-то поправил одеяло.

Эмма с мученическим стоном откинулась назад и зажмурилась, периодически подкашливая и пытаясь выдавить остатки несуществующего дыма из легких. Воспоминания медленно возвращались.

Ее ранили, да. Джефферсон. У дома Регины. В живот. Рука дернулась потрогать повязку, но наткнулась на преграду одеяло. Ладно. Потом. Что еще? Ах да, она потеряла сознание, когда выбежал Генри. Проклятье, надо же было испугать ребенка!

Эмма поморщилась.

Если бы не обморок, она бы ни за что не осталась тут. Только не у Регины. Она готова была терпеть кислую физиономию Мэри Маргарет, если бы Дэвид предложил пожить у него, лишь бы не созерцать идиллию, творящуюся здесь. И вот теперь один из этих заботливых «друзей» бдит у кровати. Или они посменно?

Снова открыв один глаз, Эмма поинтересовалась:

– И долго ты тут сидеть будешь?

Робин, спохватившись, вскочил.

– Я ждал, пока ты очнешься.

– И вот я очнулась, – подытожила Эмма мрачно. – Дальше что?

Он явно смутился и почесал затылок, словно пытаясь таким нехитрым способом дать себе время на раздумья.

– Тебе поесть сделать?

– Сколько времени? – Эмма поискала часы на стенах, но не нашла.

– Десять утра, – с готовностью отозвался Робин. – Пацаны ушли в школу, Регина – в мэрию.

– А ты, значит, выхаживаешь больную? – Эмма резче, чем могла бы, села, и это движение отозвалось быстрой болью в животе. Помня, что Вэйл сказал о несерьезности раны, она заставила себя пережить эту боль стоически и велела Робину:

– Ты поесть предлагал.

– А, да! – Робин тут же двинулся к выходу. По пути обернулся и уточнил:

– Точно хорошо себя чувствуешь?

– Нормально, говорю же, – буркнула Эмма. Едва дождавшись, пока Робин уйдет, она откинула одеяло и свесила ноги, упираясь пальцами в прохладный пол.

Он теперь ее нянькой будет? Не настолько уж она больна, чтобы нуждаться в няньках! Тем более, в таких.

Эмме было противно сознавать, что она хоть в чем-то может оказаться зависима от Робина. Она понимала – он хочет всего лишь помочь, но помощь от него… Черт, ну почему Джефферсон решил напасть именно тут? Возле ресторана было бы отлично. Или возле парка. Или… да где угодно! Но нет – его потянуло сюда. Потому, что он зуб имеет на Регину? Хотел расправиться с ней, но подвернулась Эмма?

Эмма поморщилась – вот уже в который раз. Осмотрела себя, убедилась, что никто ее не раздевал, что мобильник все еще при ней, набрала номер Дэвида и приготовилась слушать гудки, но он снял трубку почти сразу.

– Эмма, – в голосе его слышалось явное облегчение. – Ты в порядке?

– Ну, я звоню тебе, наверное, я все еще жива, – Эмма усмехнулась. – Как там Джефферсон?

– При смерти. Ты славно его подстрелила.

Дэвид, кажется, был настроен кровожадно, а вот Эмма чуть было не застонала, представив, какая волна резонанса вновь пройдется по городу, стоит Джефферсону умереть. Да старуха Лукас соберет не просто марш протеста – она ночевать станет под окнами мэрии! И остальные тоже. Как же – доблестный шериф снова кого-то убил! Что? Джефферсон напал первым? Ерунда! Он наверняка защищался, а эта Эмма все извратила! Конечно, у нее мэр в любовницах!

Быстро прокрутив в голове неприятные последствия, Эмма вздохнула и сказала в трубку:

– Дэвид, тряси Вэйла. Джефферсон должен выжить. Нам нужно знать, кто их выпустил.

– Да я и сам понимаю, – Дэвид точно так же вздохнул. – Так-то хорошо бы от него избавиться – психи городу пользу не приносят, тем более, такие как он.

Кто бы послушал их разговор – решил бы, что такие полицейские вряд ли кого-то защитят. Но Эмма знала: есть зло и есть меньшее зло. В данном случае меньшим злом будет смерть Джефферсона. Город – и полицейские – не могут уследить за ним, а угроза, которую он вокруг себя распространяет, весьма велика. Это хорошо, что он сначала отправился поквитаться с Региной – ну или с Эммой – и не решил пойти к своей «дочери», чтобы устроить там нечто похожее. Эмма передернулась, представив, что могло выйти. Нет, нет, лучше уж…

– Слушай, – устало сказала она, – за Голдом еще приставь слежку.

– Понял, – откликнулся понятливый Дэвид. – Но ты-то точно нормально? Может, мне приехать?

Эмма рассмеялась.

– Меня тут в заложниках не держат, если ты об этом. Но приехать можешь. Вечерком. Не думаю, что меня будут кормить вкусной едой, скорее всего – правильной.

Дэвид тоже засмеялся и пообещал что-нибудь придумать. На этой хорошей ноте они распрощались, Эмма убрала телефон в карман и крепко задумалась.

Джонс в городе. Может быть, попытаться обработать его? У него, кажется, не просто большой – огромный зуб на кроко… тьфу, на Голда. Вот только что можно от него получить?

Эмма машинально разгладила складку на одеяле.

Утомительно. Все происходящее очень утомительно. Устала Эмма крайне, вот только никуда не деться. Надо уже довести до конца. Для Эммы это уже стало чем-то вроде гола престижа: она понимала, что даже если Руби и виновата в смертях Нолан и Гласса, призвать к ответу ее не получится. Зато сама Эмма перестанет, наконец, быть пугалом для сторибрукских детишек, которые – подумать только! – дорогу переходят, едва ее завидят.

Живот немного побаливал, Эмма положила на него руку, думая, как ей повезло. Джефферсон мог бы ведь и поглубже засадить. Или вообще куда-то в другое место. И не сидела бы она теперь, а лежала. На холодном столе в морге. И Эшли ворочал бы ее из стороны в сторону, выясняя, что она ела на завтрак.

При мысли о морге и вскрытиях подступила было тошнота, да тут же и исчезла. Для Эммы все это уже стало настолько привычной частью жизни, что и хотелось бы иногда испугаться или почувствовать реальное отвращение, но не получалось. Может, и к лучшему. Закалка – великая вещь. Особенно в таких делах.

Почему-то вспомнился Бостон. Там, случись такое, уже была бы доставлена в участок сотня записей с камер наблюдения и допрошены сотни свидетелей. Ни один дюйм не остался бы неосмотренным, ни одно слово не пролетело бы мимо ушей. А тут… Что толку в полиции, если у нее никаких возможностей?

Эмма снова приуныла. Дело стояло на месте, будто завязнув в трясине, и никуда не двигалось, только обрастало новыми загадками и неприятностями. Возможно, что все это как-то связано. Возможно. Но как именно?

Дверь в комнату неожиданно открылась, Эмма чуть было не подскочила, но вовремя вспомнила, что это должен быть всего лишь Робин. И верно: он протиснулся боком сквозь проем, неся в руках поднос с чашками и тарелками. На тарелках лежали кривые бутерброды, но даже при одном взгляде на них у Эммы забурчало в животе.

– Неужели тебе не был выдан указ кормить меня овощами? – со смешком поинтересовалась она. Робин недоуменно нахмурился, потом, поняв, рассмеялся.

– Нет, эта горькая участь обычно достается Генри и Роланду. Я помалкиваю, поэтому за мной и моей едой не следят.

Он говорил о семье, и Эмме на мгновение стало жутко обидно. Это могла быть ее семья. Регина и Генри, конечно же, не Робин и Роланд.

Стряхнув с себя грустные мысли, Эмма села поудобнее. Рана почти не тревожила, но прыгать и бегать пока что все равно не хотелось. Зато хотелось есть, чем Эмма с удовольствием и занялась под пристальным взглядом Робина. Поначалу этот взгляд ее не смущал, но потом она все же спросила:

– Ты хочешь присоединиться? Или считаешь, сколько я съем?

Съела она уже пару бутербродов точно и запила их чашкой яблочного сока. Возможно, что в нее еще собиралось поместить столько же.

Робин смутился и отступил на шаг.

– Да просто… Вэйл велел приглядывать за тобой.

Эмма выразительно приподняла брови.

– Приглядывать… вот так?

Она хмыкнула. Робин смутился еще больше.

– Наверное, нет, – он тряхнул головой и тоже засмеялся. – Я слишком стараюсь, да?

Глаза его излучали беспокойство. Хотя это Эмме впору было беспокоиться.

Почему Робин так волнуется за нее? Из-за Регины? Пытается произвести впечатление? Или просто он такой… весь положительный? Только сейчас Эмма вдруг поняла: по сути, ей нечего сказать про Робина плохого. Для каждого в этом городе – за исключением детей, да и то не всех – Эмма могла выудить из темных глубин парочку неприятных подробностей. Что она знала о Робине? Был женат, ныне разведен, воспитывает сына, отлично управляется с руками, покладист, любит Регину… Ни одной червоточины. Ни единой. По своему опыту, в большей степени приобретенному в Бостоне, Эмма точно знала: люди не могут быть идеальны. Это не в их природе. Если человек кажется тебе кристально честным и чистым, берегись – где-то внутри сидит такая темень, что ее не разгонит ни один, даже самый сильный, фонарь. Неужели Робин из таких? И что же он тогда скрывает?

Эмма поймала себя на том, что всматривается в Робина столь же пристально, сколь и он в нее. И оба молчат.

– Кхм, – она первая отвела взгляд: еще истолкует неверно. Робин тоже кашлянул и зачем-то отступил на шаг.

– Вэйл прописал тебе постельный режим. Побудь у нас пару дней. Генри будет рад пообщаться с тобой.

Эмме хотела спросить, а будет ли рада Регина, но вместо этого прикусила язык. Почему нет? В конце концов, они сами упорно навязывают ее себе в качестве гостя. Рада Регина этой мысли или нет…

Скорее рада. Если вспомнить, что было вчера.

Щеки Эммы чуть порозовели, когда она подумала о поцелуе. Стало немного неудобно перед Робином, поэтому, чтобы отвлечься от мыслей, Эмма быстро спросила:

– Я бы хотела помыться. И… переодеться.

С последним должна была возникнуть заминка: не Регинины же вещи носить! Но Робин кивнул и вытащил откуда-то из угла объемный пакет.

– Регина съездила к тебе, взяла кое-что.

Эмма почти уже возмутилась такому самоуправству, потом подумала, а откуда Регина взяла ключи, затем и вовсе рассмеялась.

– Ты не сердишься? – с явным облегчением поинтересовался Робин. – Я подумал, что это не очень прилично, но Регина не стала меня слушать…

Эмма покачала головой.

Она не сердилась, нет.

Регина съездила за ее вещами, чтобы проверить, а как там, в квартире. После Лили. Это же очевидно. И это не могло не веселить. Ключи же… Что ж, наверняка Регина оставила себе комплект. На всякий случай. Вот как раз на такой.

Робин ушел, Эмма спокойно закончила есть, осторожно встала, проверяя, все ли в порядке. Неприятные ощущения сохранялись, но жизни не мешали. Уже в ванной она долго стояла перед зеркалом и разглядывала рану, пытаясь угадать, останется ли шрам и насколько большой. А встав под колкие струйки прохладного душа, задумалась о том, что делать дальше.

Эмме не слишком уютно было находиться в этом доме одновременно с Робином, и она сказала себе, что одного дня будет вполне достаточно. Да, если им так хочется поиграть в героев и помочь раненому шерифу, она предоставит такую возможность. Но завтра – и не позже – вернется домой. Сегодня же действительно можно побыть с Генри, они давно с ним не виделись.