Текст книги "Волки в овечьих шкурах (СИ)"

Автор книги: Хель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)

– Ты на самом деле прощаешь меня? – недоверчивый голос Регины заставил Эмму вздрогнуть. Она торопливо отпила еще немного кофе и вздохнула.

– Это жизнь, Регина. Ты делала то, что считала нужным. А если учесть, как много я не знала о тебе и о том, что творилось кругом…

Она замолчала, пытаясь понять, действительно ли не держит зла на Регину. За все: за порушенное детство, юность, за попытки искалечить взрослую жизнь…

Наверное, это должно было быть тяжело – принять такое решение. Но Эмме оно почему-то далось с легкостью. Может быть, потому, что она приняла его не сейчас?

Регина все еще не могла поверить. Она так смотрела на Эмму, так красноречиво молчала, что Эмма не выдержала и засмеялась.

– Успокойся. Я не вру тебе.

Регина моргнула и скривила губы, очевидно, вспомнив что-то из своей лжи – а может, и все разом. Эмма отвела взгляд, на мгновение ощутив укол досады: и что, она никак не отыграется? Просто простит и все? Ведь столько случилось, столько народу погибло, пострадало…

Эмма прислушалась к себе и со стыдом поняла, что не чувствует ответственности за чужие жизни. В самом деле, виновата ли она, что кто-то назначил ее главной за снятие проклятия? Виновата ли она, что жизнь ее сложилась предначертанным образом? Виновата ли она, что не сумела оправдать ожиданий?

Раньше, живя в Сторибруке, Эмма решила бы, что да, виновата. Но здесь и сейчас…

– И ты не ненавидишь меня? – уточнила Регина. Она сидела очень прямо, чуть наклонившись вперед. Темная прядь свесилась ей на лоб, и Эмме захотелось убрать ее, но она сдержалась. Она не будет касаться Регины. Это ни к чему.

– Не знаю, – сказала она чистейшую правду. – Сейчас нет. А потом, когда ты уйдешь… Кто знает?

Сердце слегка заныло.

Регина ведь в самом деле уйдет – обязательно. Что ей тут делать? Она ведь приехала не за Эммой, не потому, что Эмма позвала ее сюда. Она приехала извиниться и снять со своей души камень. Только и всего.

Внутри защемило. Впервые с момента их встречи Эмма вспомнила о том, что предстоит разлука – еще одна. Зачем тогда все это? Разбередились старые раны, сейчас Эмма еще не чувствует всей боли, но потом… Потом почувствует несомненно.

– Зачем ты сделала это, Регина? – спросила она, в одну секунду ощутив невозможную, немыслимую усталость. – Зачем ты все-таки приехала? Я почти забыла тебя.

Регина встрепенулась.

– Ты лжешь, – сказала она мягче, чем Эмма могла бы представить. – Ты не сумела меня забыть.

Эмма не стала спорить – как минимум, потому, что не с чем было. Она действительно не забыла. Но должна была попытаться.

– А ты меня? – спросила она тихо, кляня себя за это унижение. – Ты меня вспоминала?

Вокруг них было слишком тихо, словно все внезапно прислушались к разговору.

По губам Регины скользнул призрак улыбки.

– Да, – ответила она. – Да.

Эмма думала, что ей станет легче, но теперь ей показалось, что легко ей стало бы, услышь она «нет».

– И что теперь? – ее голос все еще был очень усталым. – Что нам теперь делать?

Они не могут говорить о любви. И не станут.

Регина отставила свою чашку с кофе в сторону и положила локти на стол.

– А что ты хочешь делать, Эмма?

Имя Эммы прозвучало так мягко, что Эмма чуть не расплакалась. Быстро взяв себя в руки, она потрясла головой.

– Не спрашивай меня. Где гарантия, что я не захочу убить тебя?

Она думала, что это будет смешно. Что Регина выгнет бровь и что-нибудь язвительно ответит. Но Регина только серьезно кивнула.

– Да ладно, – выдохнула Эмма. – Что с тобой? Что случилось? Я не узнаю тебя.

Она правда не узнавала. В первые секунды их встречи Регина была похожа на себя прежнюю, но сейчас… Это словно была не она. Будто кто-то подменил ее.

– Прошел год, – отозвалась Регина. – Многое изменилось. Я… – она пожала плечами. – Я тоже изменилась.

Эмма невольно отметила, что Регина успокоилась после своей просьбы о прощении. Она явно не ожидала той легкости, с которой все произошло. Да что там, Эмма и сама не ожидала от себя такого, но, может, оно и к лучшему. Они слишком взрослые, чтобы продолжать страдать – вместе и по отдельности.

– Что же изменилось? – уточнила Эмма, не зная, хочет ли слышать ответ. Она думала снова заговорить про Генри, но не знала, как это сделать. Ведь она снова бросила его. Бедный ребенок.

Регина на мгновение отвела взгляд в сторону, прежде чем ответить:

– Голд больше никого не потревожит.

Она сказала это очень буднично. Настолько, что Эмма поначалу даже не придала значения словам. А потом ее будто обухом по голове стукнуло.

– Это значит… – медленно начала она, не зная, как правильно продолжить.

Регина подняла на нее взгляд, и он снова был очень тяжелым, давящим, почти ненавидящим. Эмма не успела содрогнуться, когда карие глаза почти мгновенно приняли безмятежный вид.

– Это значит, что Сторибрук может спать спокойно.

Эмма мотнула головой.

Регина уходила от ответа. Зачем? Почему просто не сказать, жив Голд или нет?

А потом Эмма вдруг вспомнила.

– Кинжал!

Она даже подпрыгнула на стуле и повторила с нажимом:

– Кинжал! Через который можно было управлять Голдом! Где он?

Регина явно не ожидала услышать это от Эммы. Судя по выражению ее лица, она была ошеломлена, впрочем, довольно быстро взяла себя в руки.

– Откуда ты знаешь про кинжал? – потребовала она, но Эмма погрозила ей пальцем.

– Это неважно. Так что с ним?

Она совершенно точно не собиралась рассказывать Регине про Нила. Но ей было исключительно интересно, существует ли этот кинжал на самом деле и что с ним теперь, когда Голд, судя по всему, его лишился.

Какое-то время они сверлили друг друга пронзительными взглядами, потом Регина сдалась, сделала быстрый и непонятный пасс рукой и на глазах изумленной Эммы, у которой не было шанса привыкнуть к магии, максимально незаметно для окружающих вытащила из воздуха кинжал с волнистым лезвием.

– Это он? – прошептала Эмма. Она думала, что ощутит какую-то волну силы, хоть что-то, но создавалось впечатление, что Регина держит перед ней простой нож.

– Это он, – подтвердила Регина, поджав губы.

Эмма принялась разглядывать кинжал, гадая, что же в нем такого, чтобы управлять Голдом. Да и вообще – как можно управлять кем-либо с помощью подобной вещи? Так, стоп. Магия – вот ответ всему.

– Кому он теперь принадлежит? – спросила Эмма, когда насмотрелась вдоволь.

– Можно сказать, что мне, – Регина как-то странно усмехнулась. Эмме не понравилась эта ухмылка. Она была… злой, что ли. Повеяло той, прошлой Региной, которая злилась двадцать четыре часа в сутки, не делая перерывов даже на сон.

Пока Эмма разглядывала Регину, решая, стоит ли расспрашивать дальше или лучше остановиться, пока все снова не скатилось в канаву, подошел официант, забрал чашки, скользнул пустым взглядом по кинжалу так, словно посмотрел сквозь него.

– Он не увидел? – Эмма кивнула вслед официанту.

– Да. Ему не надо.

Эмма покачала головой.

Однажды она привыкнет, что Регина умеет всякое.

Однажды? Разве у них будет еще какое-то «однажды»?

– Так значит, – Эмма снова уставилась на кинжал, – теперь ты управляешь им?

И уточнила тут же:

– Голдом.

Кажется, Нил говорил именно об этом.

Регина помолчала прежде, чем ответить:

– Да, – сказала она спокойно. – Теперь я управляю Темным.

Шестым чувством Эмма поняла: не врет. Вот именно в этот момент, в эту секунду – не врет. Хорошо ли это было? Наверное, да. Слишком много лжи и без того.

– А почему, – она вдруг разглядела кое-что, – на нем твое имя?

«Регина Миллс». Там было написано: «Регина Миллс».

Регина держала кинжал таким образом, что увидеть что-либо на его лезвии было затруднительно, но Эмма смогла. И теперь не понимала, почему лицо Регины стало похоже на посмертную маску. Это сравнение почти испугало Эмму, она хотела сказать, что необязательно отвечать, но не успела.

– Потому что теперь я – хозяин Темного, – проговорила Регина тускло. – И кинжал меня запечатлел.

Она улыбнулась, но было заметно, что улыбка вынужденная.

Хозяин Темного?

Эмма только кивнула.

Регина не хотела об этом говорить. А Эмма не собиралась настаивать. По крайней мере, пока.

Захотелось коснуться кинжала. Провести пальцем по волнистому лезвию, проверить, острое ли оно и насколько. Это желание казалось столько сильным, что Эмма не выдержала, хоть и понимала, что это не самая лучшая идея.

– Можно? – она быстро протянула руку, но Регина не менее стремительно отвела свою.

– Нет, – отрезала она почти зло, глаза ее сверкнули.

Эмма замерла, не опуская руки.

– Почему? – это прозвучало почти обиженно, словно ей до этого обещали игрушку, а потом не разрешили даже потрогать ее.

Регина моргнула, прогоняя с лица злое выражение.

– Потому что это слишком опасный кинжал, Эмма, – голос ее стал мягким, почти извиняющимся. – Я не думаю, что ты готова коснуться его. Тебе не нужно это делать. Нужно обладать достаточной силой, чтобы сдержать его мощь.

Она посмотрела на кинжал так пристально, словно собиралась загипнотизировать его. В какой-то момент Эмме показалось, что она отчетливо ощутила напряжение ненависти. Но наверняка только показалось.

– Ты ею обладаешь? – прищурилась Эмма.

Регина кивнула.

– Теперь да, – она снова посмотрела на кинжал и спрятала его туда, откуда достала – в небытие. Эмма заворожено проследила за движением руки, признаваясь себе, что тоже хотела бы так делать. Но откуда у нее способности к волшебству?

А вот теперь она что-то ощутила. Когда кинжал только появился, не было ничего. Сейчас же по открытым участкам тела скользнуло что-то, похожее на ветер, но более… живое, что ли. Эмма поежилась: ощущение не было неприятным, но она предпочла бы остаться и вовсе без него.

– Так Голд жив? – вернулась она к своему старому вопросу. – Или ты молчишь, потому что не хочешь, чтобы я знала о твоей причастности к его смерти?

Эмма вновь подумала, что это будет смешно. И вновь Регина не засмеялась, оставаясь неподвижной.

Вернулся официант, принес счет. Эмма полезла за деньгами. И вдруг спросила, сама не понимая, зачем:

– Ты никогда не любила меня?

Самое неверное из всего, что она только могла спросить. Сердце застучало где-то в горле, ноги задрожали. На самом деле она не хотела знать ответ. Уже нет. Зачем же спросила?

Зачем люди вообще что-то делают или говорят?

Эмма неверной рукой достала из кармана куртки банкноту, расправила ее и шумно выдохнула:

– Не отвечай.

Регина и не ответила. Эмма побоялась смотреть на нее в этот момент, предполагая, что ненароком увидит ответ во взгляде. Ответ, который ей не понравится.

Они уже вышли из кафе и шли по улице, когда Эмма сменила свое решение. Она быстро заступила Регине дорогу, боясь передумать в очередной раз, и торопливо проговорила, чуть наклонив голову:

– Нет, все же ответь. Ты любила меня?

Начал накрапывать дождь, мелкий и противный. Эмма невольно моргнула, когда капля попала ей на ресницы. А потом моргнула еще раз, когда услышала:

– Я думаю, что нет.

Вот это было больно. Очень больно. Эмма думала, что переживет, но пока получалось не очень.

Регина явно заметила, как исказилось лицо Эммы, потому что добавила – и Эмме показалось, что это тоже было правдой:

– Я просто хотела, чтобы ты была рядом. Всегда.

Эмме было тяжело дышать.

– Разве это не любовь?

Дождь стекал по ее щекам частыми струйками, и в каком-нибудь кино о любви это, наверное, должно было быть красиво и драматично, но вся беда заключалась в том, что это было не кино. И не о любви.

Мимо них шли люди, спешили по своим делам, и никому не было дела до магии, до кинжалов, до разрывающегося сердца.

Эмма все еще дышала с трудом, борясь с желанием взрезать себе грудь и вырвать сердце, только бы оно перестало болеть.

Регина криво усмехнулась.

– Это эгоизм, Эмма. Его у меня всегда было в избытке. Ты и сама знаешь, разве нет?

Она покачала головой.

Эмма знала, конечно. Как знала и то, что Регина действительно не любила ее. Когда любишь, так не поступаешь. Впрочем, может быть, у Эммы были слишком светлые представления о любви. В нынешнем-то веке…

Эмма глубоко вдохнула, вытирая лицо, ладонями заглаживая мокрые волосы назад. И спросила, мечтая добить себя до конца:

– А сейчас? Сейчас ты меня любишь?

Абсолютно глупый вопрос. С чего бы Регине любить ее сейчас?

Эмма снова сердито вытерла лицо.

Может быть, она умрет. А может быть, нет. В любом случае, разве она не хотела, чтобы Регина появилась здесь? Хотела. Вот и получила.

Регина вздернула подбородок.

– Разве это место для того, чтобы задавать подобные вопросы, мисс Свон?

Эмма думала, что ослышалась. Совершенно определенно. «Мисс Свон». Как давно ее никто так не называл… Она неуверенно подняла взгляд, еще не зная, на что натолкнется, но надеясь.

В Регине не было ничего темного сейчас, ничего враждебного. Она улыбалась открыто, непривычно. И глаза ее были такими теплыми сейчас.

Сердце на мгновение остановилось перед тем, как стремительно побежать дальше.

Эмма сама не поняла, как шагнула вперед и взяла Регину за руку. Прикосновение обязано было отдаться старой болью – но отозвалось лишь теплом и нежностью, волной разметавшись по телу.

Регина не дернулась. Не отодвинулась, не забрала руку. И Эмма почувствовала, как чужие пальцы сжимают ее ладонь.

– Идем, – прошептала она, чувствуя, как подступают слезы. – Идем…

Ничего не прошло. Улеглось, присмирело, сдержалось плотиной, но не исчезло, не растворилось в прошлом. Эмма думала, что больше не любит Регину. Полагала, что ненавидит ее за всю боль, что та причинила – ей и остальным. Но сейчас, здесь, стоя рядом с Региной, слушая ее, смотря ей в глаза, держа ее за руку…

Эмма не смогла сказать больше ничего, кроме:

– Идем домой.

Она не помнила, как они вернулись в подъезд, как поднялись на лифте, как вошли в квартиру. Эмма действовала на автопилоте – и ни на секунду, ни на мгновение не выпускала руки Регины. Словно боялась, что сделай она так – и Регина исчезнет.

Она делала очередную глупость. Как тогда, когда уехала из Сторибрука, не дав себе времени для размышлений. Как тогда, когда приехала в Сторибрук, послушавшись незнакомого мальчишку. Но если бы не эти глупости – где была бы она сейчас? С кем?

Едва войдя в квартиру, едва закрыв дверь, Эмма повернулась, желая увидеть Регину. А увидев выражение темных глаз, прочитав в них то, что уже не надеялась никогда прочитать, отпустила ее руку, чтобы погладить по щеке. Всю свою нерастраченную нежность, всю свою забытую и незабытую любовь Эмма вложила в это прикосновение. А когда Регина, прикрыв глаза, прижалась щекой к ее ладони, Эмма расплакалась. Она, взрослая женщина, пережившая так много, стояла и просто плакала от того, что другая женщина, причинившая ей массу боли, просто прижималась щекой к ее ладони.

– Как ты изменилась, – прошептала Эмма, когда смогла говорить. – Как же сильно ты изменилась…

Она не думала, что однажды скажет такое, но вот говорила, и это было самое невероятное и прекрасное из возможного.

Регина кивнула, чуть отстраняясь, и Эмма тут же потянулась следом, не в силах лишиться ее тепла.

– Я изменилась, – согласилась Регина. – И одновременно нет. Когда-то я тоже думала, что есть черный цвет и есть белый. Мне не нужны были оттенки. Я и сейчас знаю, что есть черный цвет, а есть белый. А между ними – сотни тысяч других цветов.

Эмма почти не слышала ее. В ушах оглушительно бился пульс, во рту пересохло, а в голове почему-то крутилась мысль о том, заправила ли она утром постель.

– Пятьдесят оттенков серого, – хихикнула она вдруг, вызвав к жизни совершенно ненужную сейчас ассоциацию.

Регина непонимающе нахмурилась, и Эмма махнула рукой.

– Неважно. Это неважно.

Слезы высохли сами.

Она залюбовалась Региной вновь, уже не помня, как не хотела ее видеть, как ненавидела, как плакала ночами от всей той лжи, что довелось пережить. А потом вдруг спросила:

– А что, если бы я не захотела ничего помнить? Ничего из этого?

Просто потому, что повторной боли она бы, наверное, не пережила.

– Я не понимаю намеков, – Регина вскинула голову, кривя губы.

– Все ты понимаешь, – усмехнулась Эмма. – Ты бы сделала это, если бы я попросила?

Если бы она действительно захотела забыть.

Она внимательно следила за реакцией Регины, изучала, ждала. И удовлетворенно кивнула, услышав короткое «Да», а потом поцеловала – очень осторожно, нежно, так, будто это был их первый поцелуй. В каком-то смысле так оно и было – первый. Первый после долгой разлуки. Пусть он не станет последним.

Что-то засияло вокруг них, удивленная Эмма открыла глаза и тут же зажмурила их обратно, когда белое свечение ринулось к ней, стремясь опутать собой. Это было тепло, и ярко, и волшебно, и Эмма сжимала в своих руках Регину, а рядом с ними кружило что-то абсолютно настоящее и живое.

– Что это? – выдохнула Эмма наконец и услышала счастливое:

– Это магия, Эмма. Твоя и моя.

Эмма пораженно приоткрыла один глаз, стараясь не смотреть в сторону свечения, которое все еще было слишком ярким и настырным.

– Моя?

Регина обхватила ладонями ее лицо и приблизила к своему. Глаза ее светились почти так же, как волшебство вокруг.

– У тебя тоже есть магия, Эмма. Позволь мне показать тебе.

На этот раз она поцеловала ее сама, и это был совсем другой поцелуй. Не Эмма главенствовала в нем, не она задавала темп. Регина обнимала ее за плечи и вела куда-то, подталкивала в нужном направлении. Только упав на кровать, оказавшуюся вполне себе застеленной, Эмма поняла, что к чему.

Они собирались раздеться и прижаться друг к другу – абсолютно точно.

Волшебство все еще освещало комнату, когда Регина принялась раздевать Эмму и целовать каждый дюйм обнаженной кожи. Это было столь непривычно, что поначалу Эмма даже застеснялась.

– Раньше ты не хотела этого, – выдохнула она, приподнявшись и обхватив Регину за талию, притиснув ее к себе. Запрокинула голову и подставила губы под поцелуй, дрожа от нетерпения. Регина погладила ее по все еще немного мокрым волосам.

– Потому что раньше я не любила тебя, – ответила она просто, и Эмму пробило разрядом молнии, а потом еще одним, когда Регина осторожно опустила ее на постель и щелкнула пальцами, в одно мгновение оставшись такой же голой, как Эмма.

– Ого! – у Эммы захватило дух. – Есть и от магии польза!

Она не могла до конца поверить, что все это происходит. Еще утром она чувствовала себя одинокой и никчемной, а сейчас на ней лежала самая прекрасная из всех женщин, которая, казалось, искренне любит ее – во всяком случае, Эмме хотелось в это верить. И она верила, всей душой, всем сердцем, а Регина обнимала ее, целовала и шептала что-то на ухо, чего Эмма никак не могла понять.

Когда Регина поцелуями спустилась вниз, обвела языком пупок и опустила ладонь на лобок, Эмма зажмурилась и закусила губу.

– Это будет долго, прости, – попыталась она предупредить. – У меня слишком давно никого… ах!

Наверняка это снова была магия, и Эмма окунулась в нее с головой. Ее подхватило и понесло, ее переворачивало и потряхивало, поднимало наверх и с размаху опускало вниз. Регина творила что-то невозможно-сладкое, что-то на грани запретного, что-то постыдное. Волшебные качели раскачивались все сильнее и сильнее, пока Эмма, наконец, не почувствовала себя абсолютно свободной и счастливой. Кажется, она кричала слишком громко, потому что кто-то – миссис Круз, вероятно – настойчиво застучал в стенку. Но Регина лениво повела рукой – и стук прекратился.

– Ты убила ее? – пробормотала Эмма. Язык едва ворочался во рту.

Регина поцелуями поднялась по ее телу, захватила губами сосок, оттянула и отпустила.

– Нет. Я просто приглушила звук.

Эмма, не открывая глаз, продолжая ощущать потряхивания во всем теле, почувствовала, как Регина легла на нее, и спросила:

– Ты вернулась за этим?

– Я вернулась за тобой, – услышала она в ответ. – Ты нужна мне.

Эмма открыла глаза и долго, очень долго всматривалась в темные глаза Регины, пытаясь найти там… Впрочем, она и сама не знала, что ищет.

– Ты хочешь, чтобы я вернулась? В Сторибрук? – она положила ладони на спину Регины и принялась осторожно поглаживать ее круговыми движениями, постепенно опускаясь все ниже и ниже.

Регина приподняла брови. В сумраке комнаты, волшебство в которой уже не горело так ярко, она казалась очень смуглой.

– Хочу, – подтвердила она.

Эмма поджала губы, не говоря ни слова.

Вернуться туда, где все ненавидели ее и, скорее всего, продолжают это делать? Вернуться туда, где все пропитано чужими проклятиями и страхами? Вернуться к отцу, с которым спала? К матери, которая пыталась унизить ее?

Эмма ловко перевернулась так, чтобы Регина оказалась под ней.

– Что насчет Робина? – мрачно спросила она, захватив запястья Регины и заведя их ей за голову. – Что с ним?

Регина поерзала, чуть раздвигая ноги, и бедро Эммы удобно улеглось между ними. Там было влажно.

– Робин был предсказан мне судьбой, – Регина правильно поняла вопрос. – А тебя я предсказала себе сама. Я сама отправила тебя сюда, в этот мир. И сама же вернула себе.

Она слегка выгнулась, теснее прижимаясь к Эмме, и потянулась к ней, приоткрывая губы. Эмма не позволила ей поцеловать себя, увернулась, услышав недовольное ворчание, и склонилась, изучая лицо Регины.

– Скажи мне, что ты делала, – потребовала она. – Что ты делала для меня в Сторибруке?

Она наклонилась и куснула Регину за верхнюю губу. Регина вскрикнула, мотнув головой и попыталась вырваться, но Эмма держала ее крепко.

– У тебя есть магия, – напомнила она. – Можешь использовать ее.

Но Регина не использовала ничего, только лежала и тяжело дышала, слизывая постоянно выступающую каплю крови. Эмма следила за ней, не отрывая взгляда, чувствуя, как тяжелеет внизу живота.

– Скажи, – повторила она и сильнее вдвинула колено, размазав по бедру вязкую влагу. Регина резко выдохнула, ресницы ее затрепетали.

– Я присылала тебе кассеты. Я позвонила тогда Спенсеру, наведя его на монастырь. И Азурии звонила тоже я.

Эмме нужно было слышать это, и она слушала, слушала, трепеща от неясных чувств. А потом нежно поцеловала Регину, слизывая кровь с ее губы, и опустила одну руку вниз, в ту самую влагу.

Регина с готовностью пустила ее в себя: сначала один палец, потом второй. Эмма вжалась лбом в ее плечо, задыхаясь от эмоций, и принялась двигаться – все быстрее и быстрее, пока Регина не вцепилась в ее плечи и не застонала, в последний раз вскинув вверх бедра. Эмма осторожно вытащила пальцы, вытерла их о покрывало и сползла ниже, языком обводя чуть припухшую горячую и солоноватую от влаги плоть. Регина положила ладони ей на волосы и не убирала их оттуда до того момента, как кончила во второй раз. Эмма слышала, как она назвала ее по имени в последний момент, и довольно улыбнулась.

Они не спали весь остаток дня и почти всю ночь. Магия Регины пригодилась – и не раз, когда хотелось продолжения, а тело требовало пощады. Эмма наверстывала упущенное и осваивала новое, всякий раз поражаясь тому, с какой готовностью Регина отвечает ей. Она еще не привыкла, что Регина любит ее. Не привыкла, что можно целовать и не ждать укуса взамен.

Должен был быть какой-то подвох.

Наконец под самое утро, когда за окном начало светать, а простыни уже чуть-чуть подсохли, Эмма спросила:

– Ты правда любишь меня?

Она лежала на спине, лишь недавно перевернувшись на нее, и все еще не могла поверить. Внутри все приятно ныло и сокращалось, посылая по телу слабеющие отголоски наслаждения.

Регина неспешно вытянула из нее пальцы. Идеальная прическа давно сбилась, а губы немного потеряли в яркости.

– Сколько еще раз мне нужно кончить под тобой и заставить кончить тебя, чтобы ты поверила? – невозмутимо поинтересовалась она. Потом наклонилась и кончиком языка дотронулась до ее губ.

– Я люблю тебя, Эмма, – серьезно сказала она. – Мне потребовалось много времени, чтобы это понять. И не меньше, чтобы заставить себя произнести это вслух. Спасибо, что ждала.

Эмма хотела сказать, что не так уж и ждала, но промолчала. Вместо этого она потянула Регину на себя, прижимая крепче.

– Если я спрошу что-нибудь о твоем прошлом, ты расскажешь?

Наверняка, сейчас было не место и не время, чтобы обсуждать подобное. Но Эмма слишком устала, чтобы задавать правильные вопросы.

Регина вздохнула.

– Однажды, – неопределенно пообещала она. – В моем прошлом нет ничего, что тебе бы понравилось.

– Это нечестно, – отозвалась Эмма. – О моем прошлом ты знаешь все.

Регина какое-то время изучающе смотрела на нее.

– А о моем ты читала в книге Генри.

– Разве там все правда? – Эмма приподняла брови.

Регина не ответила и завозилась, пытаясь сползти на кровать. Эмма не пустила ее.

– Ладно, ладно, поговорим об этом потом, – она пылко поцеловала ее за ухом и пробормотала, смеясь: – Достань свой кинжал, повелитель Темного, дай мне еще раз взглянуть на него.

В тот же момент Регина напряглась так сильно, что Эмме даже показалось, что она держит в руках камень.

– Зачем тебе?

В голосе Регины отчетливо читалось непонятное подозрение.

Эмма недоуменно мотнула головой.

– Просто. Хочу посмотреть. Я не буду трогать, обещаю.

Она действительно просто хотела посмотреть. И на то, как Регина достает его из воздуха тоже.

Регина долго колебалась, и Эмма уже хотела подшутить над ней, заметив, что слишком много недоверия осталось между ними после всего, что они друг другу позволили. Но в этот момент кинжал все-таки появился.

Эмма скользнула взглядом по витиеватым буквам, которыми было написано имя Регины, и спросила:

– Почему ты боишься, что я коснусь его?

– Я не боюсь, – тут же последовал резкий ответ. Регина села на краю кровати, скрестив ноги, а кинжал осторожно положила между собой и Эммой, не сводя с него взгляда.

– Не боишься? – Эмма приподняла брови. – Уж не ты ли говорила мне…

– Если тебе очень хочется, можешь потрогать, – раздраженно прервала ее Регина. – Вперед!

Вздернув подбородок, она сделала приглашающий жест рукой, напомнив этим жестом себя прежнюю – властного мэра маленького городка.

Эмма улыбнулась воспоминаниям.

– Не надо. Просто верь мне. Я же сказала, что не буду его трогать.

У них все хорошо. Не надо портить.

Она медленно перегнулась над кинжалом, дотянулась до Регины, хитро посмотрела на нее и одним рывком утянула за собой, хохоча. Регина, пыхтя, вырывалась, но без магии она была совершенно очевидно слабее Эммы. Когда им обеим надоело сражаться, Эмма расслабилась, чувствуя, как точно так же расслабляется в ее руках Регина. Они лежали молча так долго, что Эмма уже начала засыпать, слыша, что и Регина слегка посапывает. А потом вдруг проснулась, понимая, что не закончила одно дело.

– У меня есть к тебе одна просьба, – сказала она.

Регина крепко прижалась к ней в тот же момент, будто и не спала вовсе.

– Говори.

В ее голосе не слышалось колебаний или недовольства. Она улыбалась.

Эмма улыбнулась в ответ и обняла ее. Шепот влился лаской прямо в ухо, язык коснулся мочки:

– Я вернусь в Сторибрук.

– Но?.. – тут же догадалась Регина, и это заставило Эмму засмеяться.

– Ты права, есть одно «но».

Оно показалось ей правильным, это решение. Единственно верным.

– Сделай так, чтобы ничего этого не было. Никогда. Никогда…

Она действительно этого хотела. Всем сердцем. Пожалуй, самое искреннее желание за последний год.

Идеальное решение проблемы. Убрать из прошлого все лишнее.

Регина молчала, и молчание было неодобрительным. Эмма могла понять ее, но не собиралась уступать. Она не могла вернуться туда просто так, посмотреть в глаза всем этим людям.

Она не хотела быть их Спасителем.

А они наверняка будут его в ней искать. И заставят искать ее тоже.

– Ты хочешь все забыть? – наконец проговорила Регина, и было слышно, какое напряжение владеет ее голосом. – Сейчас? Именно сейчас? Ты хочешь забыть меня?

Она отчего-то дрогнула.

Эмма потерлась лбом о ее плечо.

Конечно, она хотела не этого.

– Я хочу, чтобы всего этого никогда не было, – прошептала она. – Пожалуйста.

Вот чего она хотела.

Возможно, она просто неправильно выражалась.

Регина замолчала вновь.

Под руку попалось что-то холодное и тяжелое, Эмме потребовалась пара секунд для того, чтобы понять: это кинжал, который Регина забыла убрать в никуда. Эмма бездумно сжала его рукоять в ладони и повторила:

– Ты сделаешь это?

Она тут же спохватилась, вспомнив, что обещала Регине, и поспешно разжала пальцы спустя секунду после того, как услышала обреченное:

– Хорошо. Я сделаю.

Ничего не произошло, когда она коснулась кинжала. Слава Богу.

Эмма закрыла глаза, выдохнула и нежно поцеловала Регину в шею.

– Спасибо, – сказала она. – Я люблю тебя.

За окном начинался рассвет.

Комментарий к Глава 21

В следующей серии:

*

– Я Белль. А кто вы? Я впервые вижу вас здесь.

*

– А она, зараза такая, уехала в большой город, счастья искать!

*

– Привет. А я тебя помню.

========== Глава 22 ==========

Дорога была пустой и солнечной. Эмма наслаждалась поездкой и видами, время от времени меняя радиостанции, когда те начинали ей надоедать. Осталось около десяти миль – и она прибудет на место назначения.

Вчера Курт подписал заявление на увольнение, которое она подала ему пару недель назад. «Я хочу путешествовать, – сказала Эмма чистую правду. – Мне надоел этот город, надоела работа, я подкопила денег и уезжаю».

Курт не хотел ее отпускать. Эмма понимала, что у него все еще имелись виды на нее, но вот беда: ее собственные планы внезапно поменялись, и она не собиралась оставаться в Нью-Йорке. Хотел этого Курт или нет, но Эмма уезжала.

В конце концов, заявление оказалось подписано, вещи собраны, а «жук» заправлен под завязку и прогнан через все возможные осмотры: Эмме не хотелось застрять на половине пути. Дорога манила ее все сильнее с каждым днем, и однажды ранним утром Эмма просто проснулась и поняла: пора. Больше тянуть было невозможно. Она вышла из дома, уселась в машину и отправилась в путь – далекий и счастливый. Впереди ее ждала только свобода. И то, что она сама себе выбрала.

Эмма поправила ремень безопасности, поглядела в зеркало, убеждаясь, что все еще одна на дороге, и перевела взгляд на экран навигатора, где конечной точкой был забит город Сторибрук, что находился в штате Мэн. Туда всеми силами стремилось ее сердце, и Эмма не собиралась спорить с ним. Туда – значит, туда. И все тут.

Вот справа промелькнул знак «Добро пожаловать в Сторибрук!» В животе забурлило от быстро подступившего волнения, Эмма сглотнула, облизывая сухие губы. Пальцы крепче обхватили руль.

Как встретят ее здесь? В маленьких городках всегда с большим вниманием относятся к приезжим, а уж будет ли это внимание приятным – зависит от многих факторов.

Чем ближе становился город, тем больше нервничала Эмма. Она понимала, что причин для нервозности у нее нет, но ничего не могла с этим поделать. Пришлось даже в какой-то момент остановить машину на обочине и выйти отдышаться, так сильно тряслись руки. Свежий воздух привел Эмму в чувство, она постояла немного, запрокинув голову и закрыв глаза, потом села обратно в «жука» и направилась дальше, перед этим нащупав в кармане куртки то, что везла в этот город. Пожалуй, именно из-за этой маленькой вещицы она и волновалась больше всего.

Назад к карточке книги "Волки в овечьих шкурах (СИ)"