Текст книги "Волки в овечьих шкурах (СИ)"

Автор книги: Хель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 34 страниц)

Эмма улыбалась, слушая размеренный голос Регины, и понимала, что та совершенно не сердится. Может быть, виной тому утро, а может, она просто не хочет сердиться на Эмму.

– Спокой…

Трубка замолчала прежде, чем Эмма успела сказать что-нибудь в ответ. Разочарованно покачав головой, Эмма забралась в машину и минут пять просто сидела в ней, даже не заведя мотор.

Улицы были уже не так уж и пусты. Горожане потихоньку приступали к своим делам. Оно и правильно: пять часов, почти шесть. Ночь кончилась. Наступил новый день. Никто не узнает, что еще пару минут назад на асфальте лежал человек, притворявшийся мертвым.

Эмма думала обо всем сразу: о Руби, о Голде, об отношении жителей Сторибрука, о Сидни и Кэтрин, о Мэри Маргарет. Все это слилось для нее в один большой ком, на фоне которого особняком стоял сегодняшний несостоявшийся труп. Эмме придется наведаться в больницу и вообще держать руку на пульсе, пока не выяснится, что это за человек и что он делает в городе, а так же почему он оказался на улице, избитый и в беспамятстве. В любом случае, это гораздо лучше, чем присутствовать на вскрытии.

Немного встряхнувшись, Эмма завела «Жука», вывела его на проспект и покатилась в знакомом направлении. Настолько знакомом, что опомнилась лишь тогда, когда припарковалась перед белым домом под номером 108.

– Вот же черт! – воскликнула Эмма растерянно и сжала руль обеими руками. Она не планировала ехать сюда, она возвращалась в квартиру Питера! И все же «Жук» здесь, а сам бы он не доехал. Да и, если честно, что там делать-то уже у Питера в такое время? А так можно и Генри отвезти в школу, пацан обрадуется.

Было немного стыдно стучаться в дверь, но весь стыд испарился, когда сонная Регина встала на пороге.

Сонная и очень красивая.

– Я ведь почти поверила, что на этом все, – только и сказала она, увидев перед собой Эмму.

Эмма, переминаясь, стерла со лба каплю воды, упавшую с навеса.

– Привет.

Она не знала, что сказать еще. И надо ли что-то говорить. Ей казалось, что все ее действия достаточно красноречивы.

Она просто хотела увидеть Регину. И все.

Регина помедлила чуть и усмехнулась, отступая назад.

– Привет, – ответила она. – Ну, заходи.

Счастливая Эмма именно так и поступила.

========== Глава 2 ==========

Эмма проснулась на диване в гостиной и села, потряхивая встрепанной головой. Ей понадобилась пара минут, чтобы понять, где она находится. И еще минута, чтобы заставить себя остаться на месте и не сбежать, как трусливый подросток.

Где она заснула? А. Дом мадам мэра. Точно. Ничего страшного. Она тут уже бывала. Не спала, это верно, но бывала. А значит, все еще ничего страшного. Совершенно точно.

Эмма еще раз тряхнула головой, прогоняя остатки сна.

У них с Региной не было ничего. Ничего из того, что приписывали им разгневанные жители Сторибрука. Эмма не знала, как далеко Мэри Маргарет зашла в своих сплетнях, но полагала, что сдерживающих факторов немного. Женская обида – дело серьезное. Кроме того, Мэри Маргарет всегда искренне считала, что в вопросе отношения к Регине Миллс они с Эммой на одной стороне. Были, да. Но теперь уже нет. Люди меняются, и ты начинаешь смотреть на них по-другому. Эмма понимала это. Почему Мэри Маргарет нет?

Эмма еще раз тряхнула головой и наконец встала, немного пошатываясь. Наручные мужские часы, взятые пару дней назад все у того же Питера – мобильник начал барахлить, на новый денег не было, а время хотелось знать, – показали 7.15. Эмме удалось поспать полтора часа, но, честное слово, лучше бы она не ложилась. Чувствовала она себя гадко, а ведь еще предстояло оттарабанить на ногах целый день. А может быть, и ночь – тут уж как не повезет.

Регина уделила ей ровно пять минут после того, как впустила в дом. Затем указала Эмме на диван и отправилась к себе, бросив что-то о том, что хочет спуститься утром в пустую гостиную. Эмма была настолько уставшей, что даже не взялась спорить. Повалилась на диван в том, в чем была, и моментально вырубилась. Вроде бы ей даже что-то успело присниться, но что именно – кто его разберет.

Интересно, ушла ли уже Регина? Нет, проверять не стоит. Не хочется портить себе настроение на весь день.

Или еще и ночь. Как не повезет.

В доме царила ленивая утренняя тишина, и Эмма, стараясь не нарушить ее, прокралась на кухню, где залпом выпила подряд три стакана воды из-под крана: горло пересохло так, будто Эмма по меньшей мере пару последних дней глотала только раскаленный воздух африканской пустыни. Убедившись, что подзаправка позволит ей добраться до участка, Эмма все так же тихо вышла на улицу, немного сожалея о том, что не дождалась, пока Генри проснется: пацан писал ей вчера, спрашивал, когда они увидятся. Занятая восстановлением своей репутации, Эмма могла только пообещать ему, что скоро. Черт, она ведь хотела рассказать Регине о возвращении Голда! Ну да ладно, может, вечером. Если они, конечно, увидятся.

Плюхнувшись на холодное сиденье «Жука», Эмма достала из кармана мобильник, убедилась, что он снова отключился, включила и набрала номер Дэвида. Попала на автоответчик, ругнулась, завидуя, что кто-то еще спит, завела автомобиль и в считанные минуты добралась до участка. Что ни говори, а от дома Регины ехать было несравнимо меньше, чем от гостиницы Лукас, дома Мэри Маргарет или квартиры Питера. Может, попросить ее сдать комнату в аренду?

Эмма хмыкнула своим мыслям и чуть поежилась, представив, как много всего она могла бы сделать, живя у Регины. Сделать с Региной, разумеется. От этих представлений волна тепла пронеслась по животу и нырнула в джинсы, слегка подмочив белье. Эмма прикусила губу, ерзая сильнее.

Ей хотелось секса. Чем дольше Регина оставалась на расстоянии, тем больше хотелось. Эмма думала, что их отношения могут выйти на новый виток после всего, что было, но мало что получалось. Регина, конечно, теперь улыбалась Эмме, а Эмма могла просто взять и позвонить ей, но близости не устанавливалось. Они все еще были мэром и шерифом, которые иногда трахались. Или, вернее, которые иногда хотели трахаться, но не делали этого, потому что всегда был Генри, работа, усталость или люди вокруг. Эмме безумно мечталось улучить момент, схватить Регину за руку и утащить в укромный уголок. Пару дней назад она так и сделала, но в секунду, когда пальцы ее сжались на чужом запястье, она увидела, какими испуганными стали глаза Регины. Нет, там был даже не испуг – дикий ужас. Он продлился всего лишь мгновение, почти сразу исчезнув, но его хватило, чтобы Эмма тут же разжала руку и отступила на шаг.

Она знала, конечно, что заставляло Регину бояться.

И это было самым стыдным из того, что заставляло Эмму ненавидеть себя.

Как ни крути, но их недороман начался совсем плохо. Продолжился также не самым лучшим образом. Затем Регина потеряла Кэтрин и Сидни, Эмма узнала правду об истинной роли, уготованной Мэри Маргарет, потом последовала смерть Руби и заключение Эммы под стражу. Было удивительно, что Регина все еще позволяет Генри общаться с биологической матерью. С нее сталось бы ограничить все встречи, и тут Эмма ничего не смогла бы поделать. Однако Регина вела себя абсолютно невозмутимо. Более того: она могла молчать и в других вопросах, но, тем не менее, оставалась на стороне Эммы. И, пожалуй, самым удивительным было именно это.

Эмма считала, что Регина ненавидит ее. У нее были причины, что уж скрывать. Из-за Эммы она почти потеряла расположение Генри. Из-за Эммы она не довела до конца ту интригу, что закрутила вокруг Мэри Маргарет с целью вывести из боя заклятую противницу – кстати, из-за чего же они все-таки так враждуют? или враждует только Регина? Из-за Эммы она, в конце концов, подверглась насилию. Из-за Эммы она сейчас переживала ополчившихся на нее горожан, которые всего лишь получили еще один повод для ненависти к мэру. Как ни крути, но с Эммой было связано все самое плохое. Удивительно, на самом деле, что Регина продолжала при всем при этом общаться с Эммой. Эмма и сама это прекрасно понимала, но еще она понимала то, что теперь они с Региной повязаны слишком многими нитями, чтобы просто взять и разорвать общение.

В голову стукнулась мысль: что, если Регина боится, что Эмма выдаст ее полиции, расскажет об участии в деле Кэтрин? Эмма могла бы, но что конкретно она бы сказала? Свои домыслы? Ни диктофонной записи, ни признаний. Ее слово против слова Регины. Спенсер посмеялся бы, считая, что таким образом Эмма хочет лишь отвлечь внимание от себя. И оказался бы скорее прав, чем нет. Да и Регина не смолчала бы в такой ситуации. Вот уж тогда она наверняка бросила бы в бой все свои силы. Эмму выдворили бы из города и закрыли бы обратный въезд.

Эмма хмыкнула, поражаясь тому, как быстро она дошла в своих мыслях от желания секса с Региной к возможности испортить с ней все отношения. С Региной всегда было так: в одно мгновение она источала секс и похоть, в другое – гнев и желчную ярость. Эмма почти привыкла. И все же…

– Привет! – Дэвид вскочил из-за своего стола, увидев входящую в участок Эмму. – Хреново выглядишь.

– И тебе доброе утро.

Никаких сантиментов. Иногда Дэвид бывал весьма отрезвляющ.

Первым делом Эмма налила себе кофе. Дэвид, севший обратно, слегка сочувственно смотрел на то, как она его пьет, но вслух эти самые сочувствия не выражал.

– Его зовут Киллиан Джонс.

Эмма поперхнулась и закашлялась.

– Ч….кх-кх! Что?!

Дэвид не поленился встать, подойти и похлопать ее по спине.

– Наш несостоявшийся труп зовут Киллиан Джонс.

Эмма помотала головой, показывая, что у нее уже все в порядке.

– Его кто-то узнал? – она поставила чашку на стол и села, чуть-чуть подкашливая. Дело, кажется, начинало налаживаться.

– Во внутреннем кармане оказались документы, а сам карман был зашит, – Дэвид скривился. Эмма знала, что это значит: он не сразу обнаружил их. В последнее время Дэвид стал меньше времени уделять своим обязанностям, надо было бы выяснить, что его гложет, да все как-то не получалось. С другой стороны, Эмма тоже их не нашла. Но не очень-то и искала. Не оправдание, конечно. Ей следовало быть повнимательнее, если она хотела удержаться на своем месте. Любой толчок в спину – и она слетит с него. Прокурор следит: у него нет никого на замену, а так бы он давно уже поставил кого-то своего вместо Эммы, он не раз об этом заявлял.

– Что-то еще? – Эмма не стала заострять внимание на огрехе Дэвида, и тот, кажется, остался ей весьма благодарен. Во всяком случае, голос его зазвучал немного пободрее.

– Тебе не понравится.

Эмма хмыкнула.

– Да мне вообще мало что нравится в последнее время. Выкладывай давай.

В самом деле, что там еще может быть? На фоне происходящего…

Дэвид взъерошил волосы.

– Вместе с документами у него была закладная. На яхту или корабль, я не очень в этом разбираюсь. Ссуду ему предоставил Голд. А поручителем по сделке была Регина.

Выпалив это, Дэвид впился взглядом в Эмму. Та даже не шевельнулась. И не удивилась. Хотя очень хотелось. Откуда яхта у такого забулдыги? Киллиан Джонс не производил впечатление миллионера. Впрочем, он может оказаться одним из сумасшедших косплееров, для аутентичности образа скупающим все, что попадает в поле зрения. С другой стороны, зачем миллионеру закладывать свою яхту? Дела в США совсем плохи, богачи разоряются? Нефть больше не поступает из душа?

– То есть, – повторила Эмма для лучшего понимания ситуации, – он заложил яхту Голду, а Регина Голда заверила, что Джонс платежеспособен?

– Именно, – кивнул Дэвид.

Эмма тяжело вздохнула.

– И тогда получается…

– Что Регина и Джонс знакомы, – завершил фразу Дэвид. – Или очень умело прикинулись.

Эмма снова вздохнула.

Именно так и получалось, да. В этом городе все ниточки вели к Регине. Или к Голду. Или к ним обоим. Пора было уже смириться с этим.

Кстати, о Голде!

– Слушай, а что Спенсер говорит? Голд получил повестку?

– Нет. Во всяком случае, курьер не дождался его в магазине, а где еще искать, не знает. Говорит, что вроде видел, что Голд дома, но получасовой стук в дверь ничего не дал.

Что и требовалось доказать. А без росписи в получении или иного засвидетельствования передачи повестки обвинить Голда в уклонении от помощи правосудию невозможно. До чего же хитрый жук.

– Ясно. Джонс пришел в себя? – Эмма встала, ища куртку, и ей потребовалась пара долгих мгновений, чтобы понять: она ее и не снимала.

– Нет. Я звонил утром Вэйлу, он обещал приглядеть, но это не его отделение, так что… – Дэвид развел руками. Эмма кивнула.

– Спасибо. Поеду разведаю, что да как.

А потом заедет к Регине. Вот уж непременно, раз пошли такие танцы. Такой повод грех упускать. Оно, конечно, можно и без повода, но с ним надежнее как-то.

– Давай, – Дэвид проводил ее до дверей. – Только смотри поаккуратнее там. Не думаю, что он будет сильно адекватен. В любом случае.

– Спасибо за заботу, папочка, – хмыкнула Эмма и тут же прикусила язык. Дэвид, конечно, только улыбнулся, ничего не поняв, она же метнулась прочь из участка, ругая себя почем зря.

Папочка…

Ох, не надо было читать книжку Генри! Ох, не надо!

Досадные мысли одолевали Эмму всю дорогу до больницы, она даже не пыталась от них отделаться. Вернее, пару раз попыталась, но они все возвращались и возвращались. В итоге пришлось плюнуть и позволить им осаждать голову, надеясь, что рано или поздно запас сил их иссякнет.

Возле городской больницы было тихо. После шума и суеты Бостона Эмма долго привыкала – и до сих пор так и не привыкла до конца – к тому, что так в Сторибруке всегда, куда бы ты ни пошел. Единственный ресторан вечно пустовал, кинотеатр забивался максимум наполовину, пробок попросту не существовало, зато кафе вдовы Лукас пользовалось большим успехом – единственное место, где можно было собрать все сплетни и поделиться своими. Когда-то и Эмма любила туда ходить.

Взгрустнулось: Лукас пекла замечательные коржики. Питер, конечно, время от времени приносил их Эмме, но они были остывшими и не такими вкусными. Эх, дареному коню…

В холле больницы медсестра за справочной стойкой поначалу не узнала Эмму, но продемонстрированный значок сделал свое грязное дело. Лицо девушки моментально стало строгим и даже чуть неприязненным, взгляд словно ощупал Эмму с головы до пят. Захотелось поежиться.

– Минуточку, – процедила медсестра, и ничего не осталось, кроме как кивнуть и задаться терпением. На самом деле Эмме очень хотелось закричать о том, что она не виновата, что не она накачалась наркотиками и напала на мэра города, что она всего лишь выполняла свой долг, но вряд ли этот поступок хоть как-то поменял бы отношение к ней горожан. Впрочем… вероятно, поменял бы. В худшую сторону.

Эмма отошла в сторону, изучая медицинские плакаты, развешанные у лифта. Большинство из них рассказывало о тех или иных заболеваниях, приобретаемых в процессе курения и распития алкогольных напитков, а также о ВИЧ и СПИДе и методах контрацепции. Такие же плакаты – или похожие – висели в детском доме, где Эмма провела много лет своей жизни. Они были старые и потрепанные, эти же выглядели новенькими.

– Мисс Свон! Доктор Вэйл сейчас спустится за вами.

– Спасибо.

Вообще-то следовало бы поправить надменную медсестру и напомнить ей, как следует обращаться к шерифу, но Эмма не хотела подбрасывать сучья в костер. Поэтому она лишь улыбнулась и кивнула, с досадой отметив, что медсестра вздернула подбородок и отвернулась, более никак не реагируя на присутствие представителя власти. Эмме стало неудобно, хотя уж здесь-то она ни в чем виновата не была.

Вэйл спустился не сейчас, а минут через двадцать, которые Эмма промаялась, бродя из стороны в сторону и перечитывая одни и те же фразы на плакатах. Кажется, она успела выучить их наизусть.

– Шериф!

Вэйл выглянул из-за стойки и махнул рукой. Эмма поспешила подойти, отмечая, какой болезненный у врача вид.

– С вами все в порядке? – осведомилась она на всякий случай.

Вэйл посмотрел на нее покрасневшими глазами. Он выглядел так, словно его мучило жестокое похмелье. Он пьет? Надо же. Кто бы мог подумать.

– Жить буду, – буркнул врач. – Чего вы хотели?

– Киллиан Джонс, – не стала ходить вокруг да около Эмма. – Мне нужно увидеть его.

– Он в коме.

Эмма, ожидавшая чего угодно, но только не этого, запнулась о следующее слово:

– Э… надолго?

Изумление волной раскатилось по телу, слегка зацепило сердце и рухнуло к ногам.

Дэвид не сказал ей. Что еще он ей не сказал? Лежать без чувств и быть в коме – довольно разные вещи даже для того, кто далек от медицины.

Вэйл поморщился.

– Глупый вопрос, шериф. Пока не выйдет.

Он с усилием потер глаза.

Эмма поджала губы. Она реально устала от всего этого дерьма.

– Так мне можно увидеть его?

– Зачем? – проявил подозрительность Вэйл.

– Затем, что я шериф, и прошу вас провести меня к предполагаемой жертве нападения. Что вам непонятно? Вы пытаетесь что-то скрыть от меня?

Эмма сама не ожидала, что ответит так резко, но ей сильно надоели попытки горожан свести к нулю ее попытки хоть как-то выполнять работу. В самом деле, она должна оправдываться разве что только перед Региной, почему всякие Вэйлы норовят выбить у нее почву из-под ног?

Очевидно, холодность тона подействовала, потому что Вэйл как-то скукожился, пробормотал что-то себе под нос и, развернувшись, поманил Эмму за собой. Вместе, в молчании, они поднялись на лифте на третий этаж, и там Вэйл исчез, проведя Эмму к палате. Оставшись одна, она зачем-то огляделась и только потом вошла.

Казалось, что Киллиан Джонс просто спит. Руки его лежали поверх одеяла, от них к капельницам и приборам тянулись трубки и провода, закрытые веки не дрожали. На лице отчетливо проступили синяки, замаскированные до того ночью и кровью. Эмма приблизилась, рассматривая мужчину. Отметила, что протез ему с левой руки сняли, обнажив гладкую, давно зажившую, культю. Интересно, как он потерял кисть? Давно ли?

Значит, он знаком с Голдом и Региной. С ними обоими, как занятно. Что еще их связывает? Регина ненавидит Голда, но ведет с ним дела? Утверждает, что Голд подставляет ее, но рекомендует его Джонсу? Или в этом и была задумка – подставить еще и Джонса, потому что к нему Регина испытывает такую же ненависть?

Все только больше запутывалось. Знай Эмма истинные мотивы Регины, доверяй Регина ей, веди они откровенные беседы… Они бы помогли друг другу. Но как убедить в этом Регину? Что следует сказать или сделать, чтобы Регина поняла: Эмма может стать ей отличным прикрытием, если таковое понадобится.

Жизнь и так сложная штука, а некоторые умудряются получать удовольствие от того, что делают ее еще сложнее.

Эмма подошла еще чуть ближе, склонилась над Джонсом, разглядывая его пристальнее.

Откуда он знает Регину? У них было что-то в прошлом? Они были друзьями? Или? ..

Эмма нахмурилась.

Какая ей разница? Неужели она станет ревновать? Регина никогда ничего не обещала ей, а Эмма не требовала обещаний. Между ними вообще ничего нет, кроме Генри и пары перепихов. Никаких привязанностей, никаких обид.

Эмма глянула на настенные часы. Десять. Регина уже, должно быть, в офисе. Нет причин задерживаться здесь. Дэвид сообщит ей – наверное, – если состояние Джонса поменяется. Сидеть и дежурить у его постели нет смысла: он не столь важный свидетель, которого следует оберегать. То, что он связан с двумя наиболее влиятельными людьми города… Что ж, Эмма тоже с ними связана. Как и большинство горожан. Это еще ничего не доказывает. Просто следует повнимательнее приглядеться к нему, когда он очнется. А в том, что он очнется, Эмма почему-то была абсолютно уверена.

Медсестра даже не взглянула на Эмму, хотя та при выходе вежливо сказала «Всего доброго». Внутри забурлила злость, которая растворилась в крови в момент, когда Эмма села в машину. В самом деле, стоит ли обращать внимание на подобное? Эмма знала, как заразна толпа и ее мнение, мало кто может пойти против течения. А терпение есть добродетель. Убеждая себя таким образом, Эмма доехала до мэрии, припарковалась на полупустой стоянке – откуда столько машин, если в мэрии работает всего ничего народу? – вышла и застегнула куртку. Холодный ветер тут же бросился в лицо, попытался пробраться за шиворот. Не собираясь позволить ему достигнуть успеха, Эмма бегом добралась до входной двери и, дернув ее на себя, застыла, ошеломленная густым запахом свежей краски. Раньше здесь так точно не пахло. Запах не раздражал – пока что, – но отчего-то настораживал. Эмма прикрыла дверь, лишив себя последнего глотка свежего воздуха, сделала шаг вперед и почти столкнулась с вдовой Лукас, спускающейся с лестницы.

– Простите, – поспешно извинилась Эмма и застыла, когда поняла, кто перед ней. Лукас окинула ее откровенно враждебным и ненавидящим взглядом, вздернула голову и уже почти прошла мимо, когда вдруг остановилась и открыла рот:

– Недолго тебе осталось потрясать своим значком, знаешь ли!

Слова ее прозвучали вызывающе и торжественно. Эмма сглотнула, не понимая, о чем идет речь. Разве она где-то трясла значком?

– Простите… – снова проговорила она, но Лукас не дала ей продолжить:

– Я собираю подписи. Город не оставит это просто так. Если мэр и прокурор не хотят снять тебя, то мы об этом позаботимся сами!

Она погрозила каким-то документом, упрятанным в прозрачную папку.

– Вот, все тут, все. Недолго тебе осталось радоваться чужой смерти!

Старуха сверкнула глазами и ушла, оставив ошеломленную Эмму. Подписи? Не оставят просто так? Радоваться чужой смерти? Что вообще происходит? Когда она такому радовалась?

Эмма развернулась, желая не то кинуться вслед Лукас, не то кинуть в нее чем-нибудь. Злорадность взыграла вдруг разом во всех местах: Эмма отметила, что старуха сильно сдала после смерти внучки – усохла как-то, стала ниже ростом. Нос заострился, очки спадали с него. Подумав так, Эмма тут же усовестилась. Лукас же не виновата. Но и Эмма тоже не виновата! Черт побери, никто не виноват! Кроме, возможно, Голда. А если и он – нет?..

Настроение резко упало. Еще недавно Эмма радовалась возможности лишний раз повидать Регину, теперь же ей побыстрее хотелось закончить со всем этим и отправиться домой, благо, за переработку в последние недели ей как раз полагалась парочка выходных. Переборов себя, Эмма поднялась по лестнице на второй этаж, где запах краски стал гуще и тяжелее, и остановилась в паре шагов от стремянки, с которой какой-то невысокий мужчина в рабочей одежде красил стену. Пол был весь устелен старыми газетами, и Эмма запоздало поняла, что успела наступить на одну из них. А там, конечно, оказалась краска, уютно обосновавшаяся теперь на подошве ее сапога.

– Эй, – растерянно позвала Эмма. Мужчина повернулся, вместе с ним повернулась и его рука с зажатой в ней малярной кистью, с которой моментально сорвались густые капли, усеявшие крапинками куртку Эммы. Эмма вздрогнула и отступила на пару шагов.

– Черт, простите! – виновато воскликнул мужчина. Поспешно спустившись со стремянки, он протянул Эмме тряпку, вытащенную из кармана.

– Вот, вытрите скорее!

Поскольку Эмма тормозила, он сам принялся оттирать ее куртку. Какое-то время Эмма позволяла ему это, потом отобрала тряпку и сказала торопливо:

– Спасибо. Кажется…

– Простите, – снова повинился мужчина. Он приподнял брови, на лбу пролегла глубокая морщина, от чего вид его стал немного комичным. Светло-голубые глаза полнились сожалением.

– Да ладно, что уж там.

Эмме было жаль куртку, но не ругаться же из-за этого. К тому же, она тоже виновата. Могла бы и не разговаривать с рабочим, занимался бы он тогда своим делом и никого бы не пачкал.

– Вы давно здесь работаете? – спросила она, чтобы не затягивать паузу. Ей было не так уж интересно, она просто не знала, что в мэрии ремонт. Неужели Регина не могла сказать?

– Сегодня первый день, – с готовностью откликнулся мужчина. Переложил кисть из правой руки в левую, вытер ладонь о джинсы и протянул ее Эмме.

– Я Робин. Робин Гуд.

Эмма не удержалась от смешка.

– Серьезно? – спохватившись, она пожала предложенную руку. – Грабите богатых, осчастливливаете бедных?

А что, имя подходило: у Робина было открытое волевое лицо, ясные глаза, и он наверняка обладал большим сердцем. Такие славные на вид парни обычно другими не бывают. За редким исключением.

Робин засмеялся, качая головой.

– Мое проклятие. Родители явно не подумали, как мне придется жить с таким сочетанием. И да, вы правы: я тут приглядываюсь, прицениваюсь, а под покровом ночи стану вершить свои благородные поступки.

Эмма хмыкнула еще раз.

– Ну, а я всего лишь Эмма Свон. Никаких совпадений.

– Шериф, я знаю, – кивнул Робин. Когда он произнес это, Эмма насторожилась. Она прекрасно помнила, как сейчас относятся к ней в городе. Но Робин, кажется, не собирался следовать за толпой. Это слегка успокаивало.

– Я вас никогда не видела раньше, – Эмма склонила голову к плечу. – Только приехали?

Это многое бы объяснило.

Робин забрал у Эммы тряпку и стер с куртки последнее пятнышко. Как только увидел?

– Можно и так сказать. Мы с сыном редко выбираемся в город. У нас дом возле самого леса. Там мало людей, только мы и пара моих приятелей. Охотимся, рыбачим, живем в свое удовольствие.

– Здорово, – искренне сказала Эмма. – Всегда мечтала вот так пожить.

Робин засмеялся.

– За чем дело стало? Приезжайте как-нибудь, Роланд будет счастлив: он любит полицейских. А особенно их форму.

Роланд, видимо, был его сыном. А вот про жену Робин ничего не сказал.

Эмма кивнула, улыбаясь.

– Поживем – увидим.

Конечно, она не собиралась пользоваться щедрым предложением Робина прямо сейчас. Но кто знает… Возможно, роль свою сыграл тот факт, что Робин отнесся к ней абсолютно нормально. Эмма так сильно устала от злых взглядов, что неосознанно тянулась к тем, кто смотрел на нее как на обычного человека, а не мегазлодея, зверски расправившегося с невинной девушкой.

– Извините, но мне нужно переговорить с мэром, – зачем-то проинформировала она Робина. Тот кивнул.

– Она у себя. От нее как раз вышла какая-то всклокоченная бабулька.

Эмма невольно хихикнула. Робин попал в точку: Лукас в последнее время действительно выглядела именно так. Но упаси боже сказать ей об этом в лицо! Мгновенно преисполнившись к Робину искренней симпатии, Эмма открыла дверь в кабинет Регины в довольно приподнятом настроении.

– Привет! – она махнула рукой. – Можно тебя отвлечь?

Регина, сидевшая за столом, подняла на Эмму усталый взгляд.

– Кто вас пропустил?

– Я сама себя пропустила, – бодро сообщила Эмма, подходя ближе и расстегивая куртку. – Решила тебя отвлечь.

Регина поморщилась и отложила в сторону стопку бумаг. У нее был не только усталый взгляд, но и усталый вид. Когда она успела так наработаться? Даже Эмма, у которой выдалась почти бессонная ночь, ощущала себя вполне бодро.

– Если это все, зачем вы здесь, то…

– Я по делу, – посерьезнела Эмма. Уперлась ладонями в край стола, склонилась к Регине ближе. Убедилась, что внимание Регины полностью приковано к ней.

– Что здесь забыла Лукас?

Эмма, конечно, пришла сюда обсуждать не это, но раз уж так получилось, что появилась новая тема для разговора, можно начать и с нее.

Регина медленно моргнула. Эмма нетерпеливо сдула с лица прядь упавших на него волос.

– Что за подписи? Меня снимают с должности?

Регина молчала. Эмма все больше нервничала. Она прекрасно знала, что Регина может молчать по разным причинам, например, из-за отсутствия настроения отвечать, но…

– Регина?

– Никто вас ниоткуда не снимает, шериф, успокойтесь, – отмерла наконец Регина, откинувшись назад в кресле. – Да, Лукас пытается собрать нужное количество подписей для этого, но пока что ей это не удалось. Она пыталась убедить меня, что их количество это дело времени. Я сказала ей и скажу вам: делать что-либо в обход закона я не стану. Вне зависимости от того, хорошо или плохо я отношусь к проявленной инициативе.

Регина говорила размеренно и довольно медленно, а Эмма потихоньку действительно успокаивалась от ее слов. Это могло быть выражено не вслух, но Регина ясно дала понять: она на ее стороне. По крайней мере, пока что. Эмма даже воодушевилась.

– Интересно, кто подговорил ее.

– В каком смысле?

Эмма вздохнула.

– Я видела Голда вчера.

Она не ожидала, что Регина встанет со своего места, услышав это.

– Что? Голд?

Кажется, кого-то эта новость сильно взволновала. Не так уж и удивительно.

– Голд. Он вернулся в город. И любезно сообщил мне, что я не останусь шерифом. Думаю, Лукас не сама это все придумала с подписями. Так он не приходил к тебе?

Регина криво усмехнулась. На ее лице было написано напряжение.

– Вряд ли бы я пропустила его приход, – она зачем-то поправила волосы и отвела в сторону взгляд.

Эмма внимательно наблюдала, делая свои выводы. Регина волнуется. Или боится? Чем таким может ей угрожать Голд? Что связывает их? Не только ведь Джонс.

Точно, Джонс! Она почти забыла про него.

Как только Эмма открыла рот, Регина вздохнула и сказала:

– Знали бы вы, мисс Свон, как сложно удержать этих людей на цепи.

Она явно имела в виду Лукас и остальных.

– Я могу уйти сама, – мрачно сказала Эмма. – Если это облегчит тебе жизнь.

Она не хотела уходить. По крайней мере, не так. Не ради Лукас и ее крестового похода. Но если это на самом деле поможет Регине… Если это сгладит то напряжение, что постоянно присутствует рядом…

Регина ничего не ответила, подошла к мини-бару, взяла пару стаканов, наполнила их и подала один Эмме. Та принюхалась.

– Виски с утра? Мадам мэр…

– Не знаю, как вас, мисс Свон, а меня Лукас раздражает, – не моргнув глазом, заявила Регина и первой сделала большой глоток. Эмма хмыкнула, повертела стакан в руках и последовала ее примеру. Алкоголь обжег горло и камнем провалился внутрь, надежно обосновавшись в желудке. Эмма знала: через пару секунд станет тепло и хорошо, и все проблемы покажутся чуть более далекими и неважными, чем они есть сейчас. В какие-то моменты она могла понять пьяниц.

– Киллиан Джонс, – сказала она, смотря прямо на Регину. – Тебе знакомо это имя?

Она ждала от Регины такой же реакции, какая была на Голда. К великому разочарованию, лицо мадам мэра осталось непроницаемым.

– Оно должно быть мне знакомо?

Эмма отпила еще немного виски, чувствуя, как слегка кружится голова. Надо было поесть утром, а не верить, что чашка кофе решит все проблемы.

– Это наша ночная жертва. Сейчас он в больнице, а при нем обнаружены документы, где черным по белому сказано: его яхта заложена некоему Голду под большие проценты, а некая Миллс своей подписью подтверждает платежеспособность мистера Джонса.

Все это прозвучало довольно саркастично, но Эмма почему-то посчитала, что преподнесла новость правильно. Регина выдержала ее пристальный взгляд и даже чуть улыбнулась.