Текст книги "Волки в овечьих шкурах (СИ)"

Автор книги: Хель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)

– Можно? – Эмма протянула руку.

Регина кивнула.

– Это все теперь твое, – она сама подвинула папку, в которую Эмма тут же вцепилась. Чего там только не было: и фотографии – в основном, Голда, – и заметки, и какие-то анализы. На паре фотографий Голд был с Руби, по-хозяйски придерживал ее за талию. Еще на трех – с Региной, лицо его было искажено. В заметках содержались данные о том, что Голд приобретал в магазинах: ничего запрещенного. Впрочем, Эмма не знала, из чего делают наркотики, может быть, из вполне обыденных вещей. Она жадно разглядывала документы, а потом спросила:

– Почему ты не отдала мне это раньше?

В принципе, ответ был очевиден. Но зачем-то нужно было его услышать.

Регина чуть помолчала.

– Не хотела.

Вот так вот. Не хотела. Знала, что Эмма изнывает от недостатка информации и свидетелей, и просто не хотела.

Эмма заставила себя сосредоточиться. Неважно. Уже неважно, что там Регина хотела или не хотела. Главное, что сейчас она готова помогать.

– Сидни следил за Голдом? – уточнила Эмма, уже прикидывая, как ей представлять материал Спенсеру.

– Да, – нехотя отозвалась Регина. – По моей просьбе.

Эмма спохватилась, что не включила диктофон. Полезла в верхний ящик стола, попутно спрашивая:

– Мне нужно будет записать наш разговор, ты не против?

– Была бы против, не пришла бы, – откликнулась Регина. Эмма подумала, что да, так бы и было, включила диктофон и, скороговоркой произнеся положенные слова про дату записи и в целом про допрос, отчетливо повторила:

– Сидни Гласс следил за мистером Голдом?

Регина зачем-то наклонилась ближе к диктофону.

– Да, – сказала она громко. – По моей просьбе.

Эмма улыбнулась и жестом показала, что можно говорить абсолютно нормально. Регина кивнула, поняв.

– Хорошо, – Эмма еще раз посмотрела на документы. У нее руки чесались изучить их подробнее, но сейчас напротив сидела Регина, и следовало для начала закончить с ней.

– Хорошо, – еще раз сказала Эмма и посмотрела на Регину. – А какие отношения связывают с мистером Голдом лично вас?

Она не знала, что услышит. Может быть, у Регины с Голдом когда-то был роман? А потом они не очень удачно расстались?

В итоге получилось немного про другое, но тоже интересно.

Регина криво улыбнулась.

– Мы оба претендовали на пост мэра. Вышло так, что я выиграла. После этого с его стороны в мой адрес начали сыпаться угрозы. Именно поэтому я наняла Сидни Гласса для того, чтобы он следил за Голдом. В случае чего эти документы должны были отправиться в полицию.

– В случае чего именно? – нахмурилась Эмма, уточняя.

Надо же, она и не знала, что Голд хотел стать мэром. Впрочем, ее этот момент и не волновал.

Регина снова усмехнулась, на этот раз – горько.

– В случае моей смерти.

Эмму прошиб озноб. Она должна была догадаться.

– Но ты… вы живы, – быстро поправилась она, помня, что это официальный разговор, а значит никаких «ты».

– Я – да, – хмуро отозвалась Регина. – А вот Сидни – нет.

Она выглядела отсутствующе, будто пыталась отключить эмоции. Эмме было неловко спрашивать ее на больную тему, но иначе никак нельзя было.

– Почему вы не хотели призвать Голда к ответу до того, как произошло бы непоправимое? – Эмма на всякий случай посмотрела на диктофон: да, точно включен. Было бы обидно потерять данные.

Регина поморщилась. Устремила взгляд в сторону. Скрестила ноги. Сделала все, чтобы отодвинуть ответ во времени. Эмма терпеливо ждала.

– Потому что я мэр города, мисс Свон. И у меня есть сын. Начни я охоту, как вы думаете, кто бы пострадал в первую очередь?

Она выгнула бровь, испытующе глядя на Эмму. И она была права, черт возьми. Эмма не подумала о Генри. Страдают всегда слабые. Регина –настоящая мать. Ребенок – вот о ком она заботится в первую очередь! Эмма же… Ей больше подошла бы роль приходящего папы, вот с ней она бы отлично справилась.

– Стало быть, вы полагаете, что мистер Голд узнал про слежку и… предпринял какие-то действия?

Эмма усиленно выводила Регину на констатацию одного-единственного факта: Голд способен убить. И добилась своего.

– Да, – сказала Регина. – Я абсолютно уверена, что он убил Сидни Гласса.

Выражение лица ее не изменилось, только глаза стали жестокими.

Эмму снова прошиб озноб, на этот раз – предвкушающий. Она торжествующе улыбнулась Регине и, протянув руку, накрыла ладонью ее ладонь, словно поддерживая.

– Вы боитесь, что очередь за вами?

Она снова подталкивала ее к нужному ответу. Тому, который будет очевиден для Спенсера, потому что ему были нужны только очевидные ответы. За подозрения и предположения он цепляться не собирался.

Регина помолчала, будто собираясь с мыслями.

– Да. Мистер Голд неоднократно угрожал мне.

– При свидетелях? – быстро уточнила Эмма. Свидетели бы пригодились.

– Да, – хмыкнула Регина. – При Сидни Глассе.

Черт. Эмма, конечно, ожидала чего-то подобного, но надеялась на лучшее.

– Хорошо, – она кивнула, не отпуская руки Регины. – Вашего заявления тоже будет достаточно.

На лице Регины нарисовалось удивление.

– Правда?

Эмма отключила диктофон. Она услышала все, что хотела. И записала это. Сердце ликовало. Что-то подсказывало, что дело движется к развязке. И теперь уже – семимильными шагами!

– Абсолютно, – заверила она. – Для того, чтобы привести Голда в участок, мне нужно было чье-нибудь официальное заявление на него. Но ты же понимаешь, что никому не хотелось связываться с ним.

Эмма не упомянула про сестру Азурию, но запись разговора с ней нельзя было просто приложить к делу. А оформлять все в участке монахиня бы точно отказалась. Эмме невольно вспомнился поход в монастырь, и она на мгновение задалась вопросом: почему же Азурия так нервничала? И почему не хочет помогать полиции? Только ли из-за того, что верна своему Богу?

– Я понимаю, – задумчиво кивнула Регина. Она так и сидела, позволяя Эмме поглаживать ей пальцы. Словно не замечала этого. А Эмма не торопилась напоминать ей.

– Не бойся. Голд ничего тебе не сделает. Мы выставим охрану.

Эмма не думала, что Голд посмеет выкинуть что-нибудь. В конце концов, должно же быть и у него какое-то понимание того, что можно делать, а что нельзя. Тем более, что после заявления Регины любое нападение на нее будет расценено однозначно.

Допрос, конечно, получился очень коротким, но, по сути, он не был настоящим допросом.

Регина сидела молча и смотрела в одну точку. Потом встрепенулась вдруг и переспросила:

– Охрану?

– Да, – Эмма ободряюще улыбнулась ей. – Спенсер должен заехать. Если ты задержишься, то сможешь при нем подтвердить свои слова. Он должен будет выдать ордер на допрос Голда.

– Не на арест? – уточнила Регина напряженно. Она пристально смотрела на Эмму. Та с сожалением покачала головой.

– Для ареста недостаточно одних показаний или заявления, даже такого, как сделала ты. Это хватит лишь на допрос. А вот если я обнаружу в документах Сидни что-то, что явно подтвердит причастность Голда к смерти Кэтрин Нолан, тогда можно будет его арестовывать по подозрению в убийстве. Пока что мне нужно, чтобы ты подписала заявление.

Эмма со вздохом отпустила руку Регины, встала и достала из шкафчика бланк, на котором Регине следовало подробно изложить все, в чем она подозревает Голда. И уже с этим документом Эмма намеревалась добиваться от Спенсера разрешения на допрос. И, может быть, на обыск дома. В любом случае, дело на Голда будет заведено. И это уже большой прорыв.

Регина молча взяла протянутый Эммой бланк, ручку и принялась писать. Эмма какое-то время наблюдала за ней, потом тихо спросила:

– Почему ты не пришла ко мне с этим раньше?

Регина написала еще несколько предложений прежде, чем подняла голову и спокойно посмотрела на Эмму.

– У нас были не такие уж хорошие отношения, чтобы я могла довериться тебе.

– Но…

– Дай мне дописать.

Эмма послушно замолчала. Регина писала быстро, почерк у нее был красивый, ровный. Исписав один лист, она попросила второй. Эмма ходила кругами и временами подглядывала из-за плеча. Наконец Регина закончила, поставила подпись и откинулась назад, шевеля пальцами.

– Что-то еще требуется?

– Нет, нет, – Эмма быстро просмотрела написанное, поставила входящий номер, пропечатала документ, прогнала через сканер и копир, занесла в базу, подшила к делу и только тогда снова вернулась к Регине, садясь напротив.

– Так почему же у нас с тобой были такие плохие отношения, а?

Она попыталась улыбнуться, но вышло не слишком хорошо.

Регина же глядела на нее совершенно серьезно. И молчала.

– Ладно, – вздохнула Эмма, качая головой. – Я понимаю, что это не тот разговор, который можно продолжать вечно. Я просто…

Он махнула рукой, не в силах подобрать слова.

У них были дурные отношения, да. Но по вине кого? Черт, нет, не стоит думать, кто прав, а кто виноват! Они обе хороши. Но ведь дело-то серьезное! Речь об убийствах. Об угрозах. Неужели Регина так ненавидела ее – или себя? – что только поэтому не шла в полицию? Неужели она думала, что Эмма не поможет ей? Не защитит?

– Я бы помогла тебе, – грустно сказала Эмма, не в состоянии молчать. – Мне было все равно, какие там у нас отношения. Я бы тебе всегда помогла.

Она могла злиться на Регину. Могла думать про нее сколь угодно плохо. Но если бы дело зашло так далеко, она бы первая встала на ее защиту. Потому что, как ни крути, но Регина была матерью Генри. А Эмма не хотела, чтобы Генри было плохо. По крайней мере, раньше все ограничивалось Генри, теперь же плохо не должно было быть и самой Регине

Регина вздохнула, и вздох этот вышел у нее немного раздраженным. Видимо, ей не нравилось, что Эмма напоминала о совершенных глупостях.

– Тогда я так не думала.

– Да я уж поняла, – хмыкнула Эмма, потирая щеку. И не удержалась:

– Тебе надо было меньше думать.

Когда-то Регина советовала ей то же самое. Почему бы не припомнить?

По привычке Эмма ждала колючей реакции, но последовала совсем другая.

– Мне тяжело говорить это, но ты права, Эмма, – нехотя сказала Регина и кашлянула, выглядя немного смущенной. Впрочем, смущение ее быстро прошло, сменившись кривой усмешкой.

– Горло перехватывает от того, что сегодня не можешь меня отругать? – с ответной ухмылкой поинтересовалась Эмма, давя в зародыше изумление. Пора начать привыкать. Кое-что в их отношениях изменилось напрочь.

Пока Эмма справлялась с собой, Регина невозмутимо взглянула на нее.

– День большой, – пожала она плечами. – Я всегда могу успеть.

Эмма не поняла, говорила Регина серьезно или шутила, поэтому только покачала головой.

– В любом случае, теперь дело сдвинется с мертвой точки. Твое участие в нем, Регина, очень много значит. Особенно для меня. Ты же знаешь.

Эмма не знала, как лучше выразить свою благодарность, но Регине, кажется, было достаточно ее слов. Она немного расслабилась и улыбнулась уже по-настоящему.

– Я надеюсь, – в ее голосе прорезалось привычное ворчание. – Иначе я буду долго припоминать тебе свой приход сюда.

Регина демонстративно огляделась, давая понять, сколь неприятно ей находиться в участке. Эмма засмеялась, чувствуя облегчение.

У них все было хорошо. Теперь. Так ведь?

– У нас все хорошо? – понизив голос, спросила Эмма. Ей хотелось снова взять Регину за руку, но она боялась, что та расценит это неправильно. Вернее, как раз правильно.

Регина внимательно посмотрела на Эмму. Взгляд ее выражал одновременно глубокую задумчивость и далекое раздражение, словно она и хотела, и не хотела отвечать. Но ответ у нее определенно был.

Эмма чуть подалась вперед. Ну же! Скажи это, Регина! Скажи все, что думаешь!

– Мне плохо с тобой, Эмма.

Это было совсем не то, что хотела бы услышать Эмма. Совсем не то. Но она оказалась способна понять. После того, чем Регина вчера с ней поделилась, не понять было бы очень трудно.

Настроение упало очень быстро. Еще пару минут назад на душе Эммы было солнечно и тепло. Теперь же там принялся завывать ветер, от которого хотелось спрятаться, завернувшись в свитер и забравшись под одеяло.

Ничего. Ничего страшного. Это просто следует принять. Регина ведь все равно пришла сегодня. И сидит в участке до сих пор, хотя, может быть, давно хочет уйти. Это ведь что-то да значит!

– Что ж, – бодро начала Эмма, намереваясь сказать что-нибудь вроде «Я понимаю, я все понимаю», но Регина прервала ее:

– Но плохо и без тебя.

Она не выдавила это через силу, не поморщилась. Просто сказала, так, как если бы давно хотела сказать. Очень спокойно. Констатируя факт.

Эмма замерла. Сердце же забилось быстрее.

Что это, как не признание?

Регина вздохнула.

– Если это зависимость… Что ж, – она прямо посмотрела на Эмму, – полагаю, нужно с ней что-то делать.

И почему-то улыбнулась.

Эмма сглотнула. Может быть, вот он шанс? Может быть, надо что-то сделать? Она поймала взгляд Регины. Там не было ничего, кроме мягкого ожидания. В силах Эммы было сделать так, чтобы никому из них больше не становилось плохо. Она уже протянула руку, но в этот момент в дверь офиса постучали. Регина моментально отдернулась, села ровно, напустила на себя безразличный вид, притушила улыбку. Эмма, кляня себя за нерасторопность, крикнула:

– Открыто!

Вошел Спенсер, явно крайне удивленный тем, что первой, кого он увидел, оказалась мадам мэр. Вместе с ним в помещение ворвался слишком сладкий и крепкий запах мужского парфюма.

– Регина, – Спенсер чуть склонил голову в приветствии. Регина коротко кивнула в ответ.

– Альберт.

Эмма приподняла брови.

Ого, они прямо вот так близко знакомы? Она и не знала. Она многого не знала, как выходит.

– Добрый день, – проговорила Эмма, вставая и привлекая к себе внимание. – Хорошо, что пришли.

Она предложила Спенсеру сесть, но тот покачал головой.

– Я ненадолго, – бросил он и снова посмотрел на Регину. – Я так понимаю, вы пришли что-то рассказать мне?

Его губы растянулись в ничего не значащей улыбке. Прокурор города не обязан лебезить ни перед кем – даже перед мэром. Потому что только прокурор может этого самого мэра засадить за решетку при случае.

Регина холодно взглянула на него.

– Все, что я хотела рассказать, я уже рассказала шерифу Свон, – предельно вежливо сообщила она. – Полагаю, она поделится с вами материалами.

Эмма с каким-то эгоистичным удовлетворением отметила, что Регина не слишком хорошо оценила вальяжный подход Спенсера. Тот повел себя как хозяин этого места. Вроде как получалось, что только его они и ждали. Что Регина пришла к нему, а не к Эмме.

Спенсер помолчал, разглядывая Регину блеклыми глазами. Пожевал губы, словно раздумывая. Потом кивнул.

– Хорошо, – повернулся к замершей в ожидании Эмме и велел: – Жду вас вечером у себя в кабинете. Посмотрим, что можно сделать.

Он ушел, не прощаясь, а запах парфюма остался. От него потихоньку начинала болеть голова. Эмма поспешно открыла окно, надеясь, что свежий воздух изгонит неожиданную болезнь. Когда она повернулась, то увидела, что Регина встала и, взяв пальто, одевается, явно тоже собираясь уходить.

– Уже? – вырвалось у Эммы пораженное. Регина удивленно посмотрела на нее.

– Мне кажется, я сообщила тебе все, что могла, разве нет? – она прищурила темные глаза. – Или ты хочешь спросить что-то еще?

Она неспешно застегивала пуговицы и не отводила от Эммы взгляда.

Спросить? О, Эмма хотела спросить еще уйму всего!

Насчет Робина. Насчет Генри. Насчет Мэри Маргарет и Кэтрин Нолан. Насчет того, почему Регина на самом деле передумала и решила помочь. Насчет Руби, волка и гипноза. Насчет Джефферсона и его убежденности в похищении дочери. Насчет них вдвоем, наконец. Но со всем этим следовало потерпеть. Нельзя было заставить Регину вновь забраться в свою скорлупу, ведь она только-только выбралась оттуда. Поэтому Эмма просто улыбнулась.

– Нет, – покачала она головой. – Ничего не хочу спрашивать.

Регина недоуменно пожала плечами и взяла свою сумочку, оставленную у стола.

– Что ж, – она кивнула, – надеюсь, я сумела помочь.

– Еще как, – заверила ее Эмма, подходя ближе. – Я уже говорила, как благодарна тебе?

Регина хмыкнула.

– Что-то такое припоминаю, – она вскинула голову, темные волосы хлестнули ее по щеке. Эмма не смогла не отметить, что впервые за долго время Регина выглядела абсолютно спокойной и расслабленной, даже несмотря на не слишком веселый повод, по которому они сегодня встретились. Эмме нравилось видеть ее такой. Очень нравилось, если уж быть откровенной. И поэтому она разрешила себе спросить:

– Можно, я провожу тебя до машины?

Сердце замерло в ожидании ответа. А Регина удивленно улыбнулась.

– С каких это пор ты спрашиваешь меня о таких вещах, Эмма Свон?

Кажется, она иронизировала. Эмме было не до того, чтобы разбираться в интонациях. Она просто подхватила куртку и поспешила следом за Региной, успевшей выйти из офиса.

В полном молчании они дошли до «мерседеса». Дул холодный ветер, но Эмма практически не замечала его. Она шла за Региной, смотрела в ее спину и думала, что у них никогда не было свиданий. Настоящих свиданий. Все их встречи постоянно сводились то к Генри, то к ссорам, то к обсуждению Сторибрука и его дел. Никогда они не говорили о себе. Вчерашний разговор не может считаться.

Эмме очень хотелось позвать Регину на свидание. Сходить с ней куда-нибудь, пусть даже на какой-нибудь банальный фильм или в ресторан. Смотреть на нее, любоваться ею, думать о ней, говорить о ней и только о ней.

Эмма знала, что происходит. Больше нельзя было отрицать.

Она влюбилась.

Влюбилась в Регину Миллс, странную и непонятную женщину из маленького городка. В женщину, которая вертела ею как хотела, то приближаясь, то отдаляясь. В женщину, которая растила и воспитывала ее сына.

В женщину, которая стала родной за такое короткое время.

Эмма чуть не задохнулась, едва призналась себе в этом. Щеки запылали, в горле пересохло. И, когда Регина повернулась к ней, очевидно, для того, чтобы попрощаться, Эмма не удержалась и взяла ее за руку. Регина изумленно взглянула на нее, открывая рот.

– Погоди, – торопливо оборвала ее Эмма. – Не говори ничего. Не надо.

Слова путались в голове. Эмма знала, что не время сейчас думать о Регине и свиданиях. Но, черт побери, а когда будет это время? И будет ли? Может быть, завтра на Землю упадет метеорит, и все они умрут в страшных муках. Может быть, завтра Голд сойдет с ума и перестреляет всех, до кого дотянется. Может быть… Да все может быть! И что же теперь – даже не думать о Регине? Вокруг установилось относительное спокойствие, когда еще предаться размышлениям, как не сейчас?

Конечно, разумнее всего сейчас было бы с головой окунуться в затягивание петли на шее Голда. Но если можно совместить, почему не сделать это?

Регина послушно молчала. В ее глазах Эмма видела нетерпение. Хотела ли она поскорее освободиться от докучливого шерифа или же ждала, что Эмма сделает первый шаг? Эмма сильнее стиснула ее пальцы, не отрывая взгляда от чуть раскрасневшегося лица.

Ей хотелось поцеловать Регину. Бога ради, всего лишь поцеловать, ни о чем большем речь не шла! Эмма отлично помнила, чем и как они занимались в свое время, но именно возможность поцелуя сейчас бесконечно будоражила ее сердце и тело. Ноги дрожали, сердце колотилось в горле, по спине бегали мурашки. Подумать только, не так давно она уклонялась от поцелуев, боясь, что сны станут реальностью. А сейчас поцелуи это все, что ей необходимо.

– Эмма, – все же сказала Регина, когда молчание откровенно затянулось. – Думаю, тебе лучше отпустить меня сейчас.

У нее были серьезные, удивительно спокойные глаза. Эмма знала, что могла бы смотреть в них целую вечность и не устать. Она была влюблена в ее глаза, может быть, больше, чем во все остальное. В них она видела настоящую Регину, а это было великой ценностью.

– Я знаю, – прошептала Эмма, сильнее сжимая чужую руку. – Я знаю, что лучше отпустить.

И не отпустила.

Они просто стояли у машины, и со стороны могло показаться, что между ними в воздухе скользят слова. Но Эмма просто держала за руку Регину, а Регина разрешала ей это. И никакой ненависти.

Бесценно.

Эмма все же не поцеловала Регину, хотя ей до безумия сильно хотелось это сделать. Всего лишь стиснула напоследок пальцы и отпустила, отступая на шаг. Проследила, как Регина села в машину и пристегнулась. Улыбнулась, помахав рукой. Долго смотрела, как «мерседес» выруливает со стоянки и заворачивает за угол. Развернулась, засунула руки в карманы и направилась к участку, заставляя себя думать о деле. О Голде. О Спенсере.

А потом услышала взрыв.

Дружно взбунтовались потревоженные «сигналки» стоящих вдоль улицы машин.

Комментарий к Глава 11

Смотрите в следующей серии:

…

– Все в порядке?

…

– Я все еще пытаюсь смириться с мыслью о том, что мне нечего больше скрывать.

…

– Он помнит.

========== Глава 12. Часть 1 ==========

В первый момент Эмма даже не сообразила, куда бежать. В голове шумело, мир вокруг слегка пошатывался. Эмма вытащила руки из карманов куртки и расставила их, пытаясь соблюсти равновесие. А затем вздрогнула и, выкрикнув «Регина!», бросилась туда, куда завернул черный мердесес. Завернул-то мерседес, а вот теперь там вместо него были одни обломки, окруженные пылью и дымом. По крайней мере, Эмме так показалось на первый взгляд, и она успела пережить пару невозможно страшных и болезненных секунд, прежде чем увидела, что только задняя часть машины превратилась в хлам, а передняя выглядит вполне себе бодро, если так вообще можно было сказать про машину, явно успевшую перевернуться несколько раз. Не задумавшись над тем, как так получилось, Эмма обежала уже начинающую собираться взволнованную толпу, закашлялась от дыма, поднимающегося над автомобилем, и снова крикнула:

– Регина!

Со стороны водительского сидения раздался слабый стон. На него Эмма и устремилась, с болью в сердце представляя себе, что сейчас увидит. Воображение рисовало ей немыслимые картины, однако действительность оказалась гораздо лучше: Регина была жива. И, на первый взгляд, даже не ранена слишком сильно. Она сидела, зажатая между рулем и сиденьем, из-за взрыва сдвинувшимся резко вперед, и не шевелилась. Не могла или боялась. Лицо ее было все в крови, Регина пока явно не замечала этого: из-за шока или из-за чего-то еще. Зато заметила Эмма и в ужасе подумала сразу обо всех причинах столь обильного кровотечения.

Дверца с водительской стороны была смята в гармошку и почти отвалилась. Эмма рухнула рядом и выдохнула:

– Ты жива!

Регина снова застонала.

– Прямо сейчас я предпочла бы умереть, мисс Свон. И, в том числе, чтобы не видеть вас.

Эмма нервно хихикнула. Эта женщина еще пытается шутить! В такой момент!

– Что у меня на лице? – внезапно очень спокойно спросила Регина. – Я чувствую, что оно мокрое.

Чувствует… это, наверное, хорошо.

– Ну, – заколебалась Эмма, – там…

– Что? – в голосе Регины проскользнули паникующие нотки.

Пока Эмма лихорадочно размышляла, как же ей выкрутиться, сзади, словно спасение, раздался взволнованный голос Дэвида:

– Пропустите! Пропустите!

Он пробивался сквозь сомкнувшую ряды толпу: не голос, Дэвид. Очутившись возле Эммы, которая продолжала стоять на коленях и думать, как бы так вытащить Регину, он встревоженно спросил:

– Все в порядке?

– Отличный вопрос, – прошелестела Регина. – Я выдам вам приз за него, мистер Нолан, просто напомните потом.

Лицо ее было бледным – и под кровью это отлично было видно, – она кусала губы и едва заметно шевелила пальцами правой руки, лежащей на покореженном руле. Эмме было практически невыносимо смотреть на нее такую, и она все же попыталась сдвинуть сиденье. В тот же момент от машины что-то отвалилось со страшным скрежетом и упало на асфальт. Над толпой пробежал дружный вскрик, переросший в выдох.

– Уведи людей к черту! – велела Эмма Дэвиду. – Скажи им, что тут все может взорваться в любой момент!

Дэвид беспрекословно помчался выполнять поручение, а Эмма, взявшаяся за телефон, чтобы вызвать парамедиков, услышала:

– Вы серьезно? Я могу взорваться? Еще раз?

Кажется, Регина не слишком-то хотела умирать. Эмма покосилась на нее и хмыкнула.

– Нет, не волнуйся.

Признаков огня не было, а без него ничего не вышло бы. Разве что в машине где-то лежит еще одна бомба, почему-то не сработавшая в момент взрыва первой. Но в это Эмма слабо верила. Не хотела верить. Потому что вытащить Регину прямо сейчас она не могла.

Регина прикрыла глаза и осторожно прижалась затылком к спинке сидения. Эмма улучила момент и быстро погладила ее по руке, как бы говоря, что все действительно будет в порядке. Она рядом, а значит, все хорошо. Все живы.

Чувство тревоги все еще заполняло сердце, но уже не так активно. Слушая гудки на линии, Эмма стремительно прокручивала в голове варианты. Кто мог желать смерти Регины? Голд. Кто мог знать, с какой целью она отправилась в участок? Голд. Совпадение? Измышление? Предположение? Да уж навряд ли. Вот только почему бомба оказалась столь маленькой мощности? И заложена была, по всей видимости, в багажник? Голд хотел только напугать? Но как бы у него это вышло, если бы Регине зачем-то потребовалось бы залезть в багажник? Или если бы сзади сел Генри?

При мысли о Генри Эмме побледнела и стиснула зубы так, что они аж скрипнули. Проклятье! Во всей этой кутерьме мог бы пострадать Генри! Раньше она об этом не задумывалась, потому что все удары были направлены только на нее. Но вот теперь стало совершенно ясно: Регина тоже под прицелом. А значит, и Генри.

На самом деле, это меняло все. Вплоть до того, что Эмме захотелось прямо сейчас схватить в охапку и Регину, и Генри и вместе с ними убраться из города. Возможно, сменить имена, хотя, наверное, паранойя не лучший выход из положения. Кроме того, хватать Регину в данный момент было затруднительно. Нет, следовало выдохнуть, успокоиться и тщательно проанализировать ситуацию.

Вызвав медиков, Эмма огляделась, убедилась, что Дэвид с грехом пополам разогнал народ, что в этом ему усердно помогает Джонс, к счастью, не пытающийся приблизиться к машине, уселась прямо на землю, не обращая внимания на впивающиеся в зад и бедра осколки или что-то похожее, и спросила молчащую Регину:

– Где болит?

Регина еще какое-то время продолжала молчать, потом нехотя сказала:

– Везде.

Эмма поджала губы и вновь попыталась хоть как-то сдвинуть сиденье, надеясь, что удастся вытащить Регину, но сумела добиться только вскрика боли.

– Перестаньте! Прекратите! Сейчас же! – велела Регина, задыхаясь. – Слишком больно!

Сердце у Эммы зашлось в панике, но она сумела подавить ее и прерывисто вздохнула:

– Потерпи. Я вызвала врачей. Они в пути.

– А что мне остается? – едва слышно буркнула Регина, не открывая глаз. – Шли бы вы, шериф, занимались своими делами. Раз я не взорвусь, то могу и в одиночестве тут посидеть.

Она сдвинулась, разгоряченная своей тирадой, и, видимо, боль подло ударила ее куда-то гораздо сильнее, чем до этого, потому что по бледному лицу мгновенно пронеслась гримаса боли, а губы оказались крепко закушены.

– Ты опять мне «выкаешь», – только и сказала Эмма, боясь касаться Регины. Та затряслась, Эмма с тревогой подумала, что от боли, а на самом деле от смеха.

– Да ладно вам, мисс Свон. У меня тут машина взорвалась, пока я в ней была, да и до сих пор я в ней, уж позвольте мне в такой ситуации обращаться к вам так, как мне будет комфортнее, – и добавила без перехода: – Позвоните Генри, узнайте, все ли у него в порядке.

Эмма, ругая себя за то, что сама не догадалась это сделать, быстро набрала номер мальчишки. Он ее скинул, через пару секунд прислав смс: «Урок. Что надо???» Эмма облегченно выдохнула и настрочила ответ: «Просто хотела узнать, как ты))» Сообщать ему о том, что случилось с Региной, она, понятное дело, пока не собиралась. Убрав мобильник в карман, Эмма встала, так как сидеть дальше было совсем неудобно, и обошла машину – вернее, то, что от нее осталось – кругом. Хотела понять, можно ли попытаться откуда-нибудь снять отпечатки. В общем-то, это, конечно, уже дело саперов и прочих профессионалов, которых, видимо, придется вызывать из Бостона: в Сторибруке их отродясь не водилось. Эмма сомневалась, что тут вообще когда-либо что-то взрывалось. Регина, судя по всему, открыла счет.

Вернулся Дэвид. С тревогой посмотрел на неподвижную Регину и трагически громким шепотом спросил у Эммы:

– Она выживет?

– Спросите лучше у меня об этом, мистер Нолан! – тут же донеслось грозное. Дэвид втянул голову в плечи и под пристальным взглядом Эммы отошел в сторону, принимаясь кому-то писать сообщение. Наверное, Мэри Маргарет. А та уж разнесет дальше по свету.

Эмма поджала губы и, прищурившись, присела на корточки, разглядывая раскуроченный зад автомобиля. Вряд ли мерседес теперь подлежал восстановлению, проще купить новый. Жаль, конечно, но зато он спас Регину: старые машины всегда были надежнее, стали в них побольше. Эмма подумала, что ни за что не сменит своего «жука».

Медики все не ехали, мало-помалу Эмма начала волноваться. Регина не выказывала признаков нестерпимой боли и умирать вроде бы пока что не собиралась, однако кто знает, что там у нее повреждено. Эмма ходила кругами возле машины, все порывалась поговорить с Региной, но глаза у той были закрыты. Тогда Эмма с тревогой начинала прислушиваться, дышит ли она. Регина дышала. И само по себе это было не так уж плохо.

Дэвид старался не мешаться под ногами, стоял в стороне и негромко разговаривал по телефону. Зато рядом материализовался Джонс, уже несколько раз предложивший выпить рому. Более того, он предложил его даже Регине! Ответа, разумеется, не получил. Эмма ухватила его под локоть, отвела подальше и грозно спросила:

– Какого черта?

– А что такое? – искренне удивился Джонс. – Алкоголь продезинфицирует ей там все, разве нет?

Эмме захотелось его ударить. Очень больно. Чтобы прямо кровь носом пошла. Она сдержалась, конечно, но пару непечатных выражений себе позволила. Джонс, кажется, обиделся, вроде как он хотел как лучше.

– Не получается как лучше! – отрезала Эмма, и, к ее счастью, рядом раздался вой сирены: медики, наконец-то, удосужились приехать.

Из кабины «скорой» неспешно вылез Вэйл. Увидел раскуроченный мерседес, присвистнул и спросил, не стесняясь:

– Вы уверены, шериф, что там есть живые?

– Я уверена, – слабо отозвалась Регина. Эмма усмехнулась несгибаемости этой женщины.

Интересно, с чего вдруг Вэйл самолично прикатил? Хотел увидеть мертвого мэра? Эмма подумала об этом без особой злобы, просто где-то далеко шевельнулась досада. Регину по-прежнему не любят в городе.

– Ну, раз так, будем работать, – вздохнул Вэйл, свистнул своих санитаров, и втроем они начали пытаться освободить Регину из плена автомобиля. Эмма продолжила ходить кругами – на этот раз потому, что у нее просто сил не было смотреть, как Регина кусает губы: определенно, от боли. К счастью, не потребовалось никаких особых инструментов, чтобы разделить Регину, кресло и руль, и вот уже Эмма смотрела, как Регину осторожно вытягивают из груды покореженного металла. Один из свободных санитаров тут же подкатил носилки, второй заботливо придержал безвольно болтающиеся конечности Регины. Эмма присмотрелась и с ужасом увидела разорванную брючину, нога под которой была вся в крови. Сердце сжалось, стало трудно дышать. Видимо, Эмма побледнела, потому что Вэйл поглядел на нее внимательно и сказал нехотя: