Текст книги "Волки в овечьих шкурах (СИ)"
Автор книги: Хель
Жанры:
Остросюжетные любовные романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)
Кинув быструю смс-ку Генри и убедившись, что с ним все в порядке, Эмма облегченно вздохнула. Хотя бы тут все хорошо. Впрочем, и с «жуком» тоже не было никаких проблем.
На выезде с парковки Эмма увидела Джонса, он махнул ей рукой, призывая остановиться, но она покачала головой. Он прицепится и не отцепится, а тратить время на разговоры с ним не хотелось.
Запарковав машину у библиотеки, Эмма, сделав три шага, столкнулась с Робином. Под руку с ним шла молодая мулатка, в которой Эмма не сразу, но опознала мать Роланда. Они, конечно, знакомы не были, но с кем еще мог гулять Робин? Кажется, ее звали Мэриан.
– Эмма? – Робин выглядел растерянным. Он наверняка боялся, что Эмма сейчас начнет что-то говорить ему, а Мэриан окажется свидетельницей этих слов, которые могут испортить то, что он начал строить заново.
Эмма усмехнулась. Ох, она бы могла много чего сказать… Вот только в чем смысл? Что это изменит? Робин не побежит каяться к Регине, а если и побежит, то выглядеть это будет весьма плохо. Эмма костьми ляжет, но не пустит его обратно. Даже если Регина будет готова простить его. Особенно, если она будет готова.
– Милый, это твоя знакомая? – Мэриан мило улыбнулась, кивая Эмме. – Я Мэриан, мама Роланда. А вы?..
Она не договорила, давая Эмме возможность представиться. Эмма улыбаться ей не стала.
– Эмма Свон, – коротко сказала она. – Шериф Сторибрука.
Робин смотрел на Эмму умоляюще, и этот его взгляд неимоверно злил. Регина была за решеткой, а этот… мужчина гулял со своей Мэриан и ни о чем не беспокоился. Даже о том, что, возможно, по его вине случилось то, что случилось.
– Это отвратительный поступок, – честно сказала Эмма, глядя Робину прямо в глаза. – И ты знаешь об этом.
Она не могла промолчать. Просто не могла. Но и подставлять Робина перед Мэриан ей тоже не хотелось: они должны объясниться сами, без ее помощи. А она почему-то была уверена, что Робин ничего ей еще не сказал.
Так и оказалось.
– О чем вы? – нахмурилась Мэриан, переводя взгляд с Эммы на поникшего Робина. – Робин, о чем эта женщина?
Эмма не стала ждать ответа Робина и, отвернувшись, поспешно вошла в библиотеку, запоздало удивившись тому, что дверь туда была открыта. У Эммы, как у шерифа, конечно, были ключи от всех дверей в этом городе – и от библиотеки в том числе, – но кто-то еще явно мог открывать двери. Регина сидела в участке, а кто еще? Спенсер? Сколько Эмма помнила, здание стояло невостребованным, потому что в городе не было библиотекаря, который занялся бы всем этим. Почему же тогда?..
– Кто здесь? – громко спросила Эмма, когда услышала шорох в отдалении. Рука сама потянулась к кобуре. Помещение было освещено слабо, приходилось щуриться и всматриваться между рядами книжных шкафов. В самом деле, кто может тут прятаться? Ответ на все вопросы?
– Шериф Свон, какой сюрприз!
Сладкий голос Голда заставил Эмму сильнее сжать пальцы на кобуре. Первым порывом ее было все же выстрелить, а уж потом разбираться, но она убедила себя немного потерпеть.
Это действительно был Голд: в костюме с иголочки, в начищенных ботинках, с торчащим из нагрудного кармана белым платком. Эмма невольно всякий раз отмечала его вид как нечто существенное, хотя давно стоило бы привыкнуть к тому, что он вечно одевается как на свидание.
– Что вы здесь делаете? – сердито спросила она, моментально забыв про Робина: Голд был типом более интересным. А еще Эмму интересовало, что он забыл здесь в то время, как и она пошла сюда. Очередное совпадение? Да сколько же их!
– А вы? – вопросом на вопрос ответил Голд, приподняв брови. Он подошел ближе, привычно хромая и опираясь на трость. Эмма подпустила его было к себе, но потом вскинула руку.
– Стойте, где стоите!
Голд послушно остановился.
– Никак решили взять что-нибудь почитать? – он усмехнулся.
Эмма вздернула подбородок.
– Дверь была открыта – я должна была проверить, – уверенно солгала она, не собираясь, разумеется, признаваться в истинных мотивах.
Голд снова усмехнулся.
– Я четко помню, как закрывал ее за собой, но вам виднее, разумеется, – он склонился в издевательском поклоне – так его охарактеризовала для себя Эмма.
– Я все еще хочу знать, что вы здесь делаете, – настойчиво повторила Эмма.
Голд развел руками.
– Если я скажу вам, что хочу привести это место в порядок, вы мне поверите?
– Не очень, – честно призналась Эмма. – Зачем вам это?
Она действительно не могла просто взять и поверить, что мистер Голд настолько любит книги, что совершенно случайно оказался здесь сегодня, чтобы стереть пыль с полок.
Голд снова улыбнулся и обеими руками оперся на трость.
– А зачем вам выгораживать Регину, если вы знаете, что она может быть виновата?
Эмма резко выдохнула. Такого поворота в разговоре она не ожидала. А должна была бы: Голд готов на все, лишь бы отвести прицел от себя.
– Я ничего не знаю, – процедила Эмма, снова опуская руку на кобуру, как если бы подозревала, что Голд может открыть огонь. – И вряд ли это подходящая тема для обсуждений.
– Отчего же? – довольно искренне удивился Голд, подступая на шаг ближе. – Вы только подумайте: мэр города в тюрьме по подозрению в убийстве! Я считаю, что это отличная тема для обсуждения ее горожанами – а мы с вами как раз горожане. Так давайте обсудим!
Он снова шагнул вперед. Эмма сглотнула, чувствуя себя так, словно на нее надвигалась лавина, а ее ноги вросли с землю и оплелись корнями.
– Если вам есть, что сказать по этому поводу, я могу пригласить вас дать свидетельские показания.
Голд засмеялся, зачем-то оглядываясь по сторонам. Вместе с ним огляделась и Эмма, но ничего не заметила.
– Я хочу показать вам кое-что из того, что она прячет. Вы знаете, что мадам Миллс держит в своем склепе мертвеца?
Эмма не сразу нашла, что сказать, а Голд улыбался, склонив голову к плечу. Его худое темное лицо выражало живейший интерес.
– В склепах обычно и держат мертвецов, – пробормотала Эмма чуть погодя. – Ничего криминального.
Она даже фыркнула, показывая, насколько несущественна информация Голда. У Регины в склепе труп? Очевидно, что если бы там был кто-то живой, то стоило бы бежать туда сломя голову. А так… Голд где-то просчитался в своем намерении открыть страшную тайну.
– Конечно, конечно, – согласился тот легко. – Вот только зачем скрывать ото всех этот факт?
Он расширил глаза, показывая, насколько ему это непонятно.
– Мне все равно, – сердито отозвалась Эмма. – Это ее склеп и, полагаю, ее мертвец. Она вольна распоряжаться ими как вздумает.
Эмма, конечно, уже решила для себя, что обязательно спросит Регину по поводу склепа, но не докладывать же об этом Голду! И вообще стоит прекратить этот разговор, ни к чему хорошему он не приведет!
– Мистер Голд… – начала Эмма решительно, но оказалась прервана.
– Мисс Свон, я все еще полностью уверен, что из-за ваших с мэром отношений вы закрываете глаза на многое из того, чему не место в нашем городе.
Из голоса Голда внезапно исчезли все саркастические нотки, он зазвучал уверенно и даже, кажется, немного раздраженно.
Эмма облизнула губы.
– Это не так.
– Это так, и вы знаете это. Не думаю, что вы не в курсе того, как именно миссис Кэтрин Нолан оказалась в том подвале.
Эмма невольно покраснела. Она ведь действительно знала, что к этому была причастна Регина. Знала давно и от самой Регины, но, тем не менее, постоянно забывала. Впрочем, какое это имело отношение к смерти Бута?
– Мэр не убивала Кэтрин, – хмуро бросила Эмма, думая, что Голд, конечно, затронул интересный вопрос. Если Регина была способна похитить человека для того, чтобы насолить Мэри Маргарет – и стоит все же выяснить, что же они не поделили! – то, может быть…
Эмма резко тряхнула головой. Нет, нет, она бы уже почувствовала, что Регина действительно сделала то, в чем ее подозревают. Да и Регина наверняка вела бы себя… как-то иначе. Чертов Голд, понятно, зачем он это делает! Чтобы отвести все подозрения от себя! Но ему не удастся! Эмма отлично помнила, как Регина плакала над телом Сидни – она не могла это симулировать! Она могла многое, но только не это. Значит, она не причастна к смертям в этом городе! Или, по крайней мере, не к этим.
– Мистер Голд, я все еще предлагаю нам побеседовать в участке, – твердо заявила Эмма, мелкими шажками продвигаясь к выходу. Видимо, поискать неведомую книгу придется в следующий раз.
– Вы так боитесь дернуть за другую нить, не так ли, мисс Свон? Боитесь, что упустите один клубок, а другой не сможете поймать? Что мадам мэр перестанет уделять вам внимание, если вы начнете копать под нее?
Эмма снова покраснела и сжала кулаки. Самое плохое заключалось в том, что отчасти Голд был прав. Не в том, что во всем тут виновата Регина, конечно, нет! А в том, что Эмма и так уже запуталась в уликах и подозреваемых, чтобы просто брать и менять сейчас направление расследования. Ну и, кроме того, да: копать под Регину… Эмма верила ей. Верила и хотела верить, потому что больше некому было. Пусть Регина истерична, пусть она меняет настроение как перчатки, пусть она злится и кричит и лишает Эмму возможности видеться с Генри, пусть! После их разговора по душам, после того, как они все выяснили, Эмма верила, что Регина больше не станет обманывать ее – только не в чем-то настолько серьезном. А убийство – это все же достаточно серьезно.
– Мистер Голд…
– Почему вы не думаете, что она может быть хуже, чем вы считаете? Что она может быть виновницей всего, что творится здесь – и с вами в том числе?
Голд с любопытством смотрел на Эмму, явно ожидая взрывного эффекта от своих слов. Но Эмма не собиралась ничего ему отвечать. Он застал ее врасплох – да. Он ловко сменил тему – да. Но заставить Эмму в один момент сменить мнение… О, нет! До такого ему ее не довести!
– Мистер Голд, я возвращаюсь в участок. Если вы хотите, мы можем отправиться туда вместе. И я больше не собираюсь слушать вас здесь.
– Отчего бы и нет, – с готовностью согласился вдруг Голд и поспешил следом за выходящей из библиотеки Эммой. – Давайте отправимся в участок. Там как раз находится мисс Миллс, вот можно прямо при ней кое-что и обсудить.
Эмма вздрогнула, представив себе это обсуждение. С другой стороны… Может быть, он хоть что-нибудь прояснит? Да и Голд в кои-то веки не бежит от разговора, а сам предлагает его. Что-то здесь…
Нечто острое с огромной силой ударило Эмму в живот, заставив согнуться. В тот же момент боль разлилась под кожей, впилась в кости и мясо, вырвала хриплый крик. Стремительно ослабевшие ноги не держали, Эмма упала на колени, зажимая живот руками и, склонив голову, отрешенно смотрела, как быстро течет по пальцам алая горячая жидкость.
– О боже, Эмма! Эмма! Ты слышишь меня? Эмма!
Это был Голд – взволнованный и, кажется, даже испуганный. Он склонился над Эммой, волосы упали ему на лицо. Эмма часто моргала, пытаясь прогнать пелену, моментально завесившую глаза, и думала, что на этот раз Голд совершенно очевидно ни при чем. Надо же, и так бывает.
– Вызовите Вэйла. И Дэвида. Скорее. В меня стреляли, – Эмма успела проговорить это до того, как повалилась на асфальт, теряя сознание. Последней ее мыслью было: «А что если это ловушка? Что если Дэвид оставит Регину, а ее убьют?»
Но сказать Голду, чтобы он не звонил Дэвиду, Эмма уже не успела.
_________________________
В следующей серии:
*
– Глазам своим не верю… Ты все еще здесь?!
*
– Да ладно, милашка. Шанс есть всегда. Даже если один на миллион.
*
– Если я выдам его, можете ли вы пообещать мне безопасность?
========== Глава 16 ==========
Все было каким-то странным. Эмма видела сквозь туманную дымку, очертания предметов расплывались, терялись, потом вдруг снова становились четкими. Она протянула руку, пытаясь ухватиться за что-нибудь, и вдруг обнаружила, что рядом стоит Джонс, а она держится за его плечо.
– Все в порядке, принцесса? – голос Джонса был исполнен участия. Эмма несколько раз моргнула, пытаясь вспомнить, что же произошло.
– В меня стреляли, – пробормотала она, чувствуя, как кружится голова.
Джонс приподнял брови.
– Стреляли? – удивленно переспросил он. – Когда? Стрела была отравлена? Уже вытащили?
Он принялся поспешно ощупывать Эмму, та даже не попыталась отстраниться, настолько вяло себя ощущала.
– Я… не знаю.
Эмма действительно не знала. Вчера? Сегодня? Пару минут назад? Все казалось каким-то ненастоящим, таким…
– Стрела? – до нее внезапно дошло. – Какая стрела, Джонс? Из пистолета.
Дымка вдруг слетела с глаз, словно повязка, до того мешающая смотреть. Вокруг зазвучали голоса, заиграла музыка – все это словно выступило откуда-то, проявилось, как на фотографии. Эмма тут же огляделась. Где она? Это не Сторибрук, не библиотека и даже не больница. Большой украшенный зал, люди, облаченные в какие-то маскарадные костюмы, Джонс… тоже одетый очень странно. Кажется, это называется камзол.
Эмма быстро взглянула на себя. Красное платье в пол? А рана?
Живот был целым. Никакого ранения, никакой боли, ничего. Будто и не было. Эмма растерянно провела рукой по животу, не веря своим глазам.
– Где я? – спросила она у Джонса, уверенная, что он знает. – Кто эти люди?
– Ты что, принцесса? – осклабился тот, беря ее за руку. – Это королевский бал. И мы здесь, чтобы танцевать!
В тот же момент он увлек Эмму в круг танцующих, а она, растерянная, все еще не понимающая, что происходит, послушно закружилась в танце, цепляясь за плечи Джонса. Гремела музыка, пары мелькали со всех сторон, а Эмма вертела головой и вытягивала шею, пытаясь найти себя в этой круговерти.
Королевский бал? Это какой-то сон? Или розыгрыш? А может быть, она потеряла память после ранения, и наступил какой-то праздник, и вот она вспомнила внезапно? Да, такое может быть!
– Сколько я болела? – прокричала Эмма на ухо Джонсу, потому что не кричать было невозможно: уж слишком рьяно старались музыканты.
– Болела? – крикнул ей в ответ Джонс, сильнее обнимая за талию. – Ты о чем, принцесса?
– О пуле, которую из меня вытащили! – Эмма начала сердиться. Она продолжала не понимать, что творится, и это очень раздражало. Ее будто кинули в холодную воду, велев разбираться самостоятельно, а она попала в водоворот, и он затягивал ее все глубже и глубже, не позволяя сопротивляться.
– Что за пуля, любимая? – засмеялся Джонс, вертя Эмму в танце. – Что это такое? Кто в тебя попал? Скажи мне – и я разделаюсь с ним!
У Джонса явно был какой-то бред, Эмма это уже понимала. От непривычной музыки – явно в стиле маскарада – начинала болеть голова.
– Где Дэвид? – Эмма понадеялась, что с ним будет больше толка. Наверняка ведь он тоже где-то здесь. Стоит попенять ему, что он оставил Джонса без присмотра, и тот теперь ведет себя так, будто они с Эммой встречаются.
Джонс не успел ответить: музыка вдруг прервалась, напоследок жалобно пискнула скрипка. Тревожно зашумела толпа, принялась расступаться, люди практически убегали. Эмма завертела головой, Джонс снова прижал ее к себе, но она отпихнула его, все еще сердясь. А потом замерла.
Там, возле распахнутых дверей, стояла Регина. Или кто-то очень на нее похожий. В тяжелом платье, расшитом украшениями, со сложной прической, которую венчала тиара или диадема, с ярким макияжем, Регина – очень красивая и очень внушительная Регина – рыскала взглядом по залу, словно кого-то искала. А затем усмехнулась, остановившись на Эмме.
Эмма застыла. Сердце, застывшее было на секунду вместе с ней, застучало быстрее. Руки чуть дрогнули.
Это Регина? Это должна быть Регина. Значит, ее уже выпустили из тюрьмы. Значит, действительно прошло много времени.
Регина двинулась вперед, шурша подолом платья, и никто не хотел оказаться у нее на пути.
Эмма уже открыла рот, чтобы сказать хоть что-нибудь, когда услышала:
– Дренаж.
Эмма застыла снова.
Регина смотрела на нее, яростно улыбаясь, и весь вид ее никак не соотносился с тем, что она сказала.
– Что? – переспросила Эмма, чуть наклоняясь вперед, словно бы для лучшего понимания. В то же мгновение Регина больно схватила ее за руку и заорала прямо в лицо:
– Дренаж, твою мать, живо!
Тут же все вокруг снова поплыло, лица присутствующих начали вытягиваться, сжиматься, сплющиваться – и все это одновременно. Краски смешались, превратившись в одно грязное пятно, Джонс куда-то исчез, музыканты взвыли трубами, мерно застучали барабаны, и только Регина осталась абсолютно четкой и осязаемой. Эмма, ощущая, как принимается заваливаться назад, что было сил ухватилась за руку Регины, впиваясь ногтями, не заботясь о том, что может сделать больно. Упасть она все-таки упала, и в этом падении на нее накинулась боль в животе, а Регина, падающая в пустоту тоже, смотрела на Эмму и время от времени говорила:
– Дренаж. Скальпель. Два кубика лидокаина. Дренаж. Пинцет. Дренаж. Спринцовка. Повязка.
Боль крутила и вертела Эммой как своей собственностью. Падение продолжалось и продолжалось, пока не закончилось, пока Эмма не повисла где-то: по ощущениям между – небом и землей. Боль осталась с ней, став приглушенно-тупой, а вот Регина медленно растворилась, как бы сильно Эмма ни цеплялась за нее, пытаясь оставить рядом. На смену Регине пришел дракон, и его желтые глаза откровенно смеялись поначалу, а потом обмякшая Эмма разглядела в них злобу. Дракон дыхнул, Эмму окутало пламенем – жгучим и горячим. Стало нечем дышать, Эмма заскребла ногтями по груди, пытаясь разорвать лиф, дать доступ воздуху, но тщетно. Вдохи становились все реже, внутри резало острым ножом, Эмма думала, что пора начать паниковать, но отчего-то не паниковала. Дракон нависал над ней, время от времени обдавая дымом из ноздрей, и этот дым жег кожу, особенно на животе. Хотя странно: как же он пробирался под одежду? В какой-то момент Эмма закрыла глаза, невольно радуясь тому, что перед ней тут же встала Регина в этом ее нелепом наряде. Эмма протянула руку, едва слыша, как справа что-то мерно пищит. Дыхание стало нормальным, дракон и его пламя делись куда-то, но вот писк… Он становился все громче, а Регина делалась все реальнее, все сильнее хотелось до нее дотронуться. Но писк отвлекал, и Эмма раздраженно открыла глаза.
Белый потолок – вот что она увидела первым. Ладно, не совсем белый, на нем была пара желтоватых пятен. Какое-то время Эмма бездумно пялилась на них, потом с усилием повернула голову.
Больница. Совершенно точно: она в больнице. Вот справа прибор, с набором цифр и кривых. Рядом с ним стойка с капельницей, от капельницы тянется катетер – Эмма проследила его до сгиба собственного локтя, в который была воткнута игла. Организм тут же перетряхнуло, хотя до этого Эмме ничего не мешало. Она порывисто выдернула иглу – с конца той закапало лекарство – и отбросила ее подальше от себя, следом избавилась от всех проводков, тянущихся к ней от приборов. Села, морщась от резкой боли в животе. Пальцы нащупали повязку под больничной рубашкой. Эмма забегала взглядом по палате, ища мобильник, но, разумеется, ничего не нашла. На часах было семь: судя по темноте за окном – семь вечера. А дата? Календаря не оказалось.
Стараясь не делать резких движений, Эмма спустила ноги с кровати, чуть помедлила, привыкая к ощущениям, и встала. Вернее, попыталась встать, потому что некая сила толкнула ее обратно на кровать. Ноги слушались слабо, пришлось какое-то время специально напрягать их и расслаблять, чтобы они пришли в хоть какую-то форму. Эмму очень интересовало, сколько она тут лежит, но чтобы узнать это, ей необходимо было встать. И поскорее. Наконец у нее это получилось. Она осторожно дошла до двери и уже на пороге едва не столкнулась с медсестрой, воскликнувшей:
– Вам надо лежать, шериф!
Эмма попыталась оттолкнуть ее, но руки оказались слишком слабы. Тогда она потребовала:
– Позвоните Дэвиду Нолану!
Медсестра упорно теснила ее обратно к постели.
– Ложитесь, шериф Свон!
– Мне нужен Дэвид!
– Шериф Свон, лягте!
– Позвоните Нолану!
– Господи, шериф, он здесь, просто отошел в туалет! Сейчас вернется!
Немного успокоившись, Эмма позволила усадить – не уложить! – себя в постель и принялась нетерпеливо ждать. Медсестра осмотрела ее, убедилась, что повязка на месте, что кровь не пошла, попыталась вернуть на место катетер, но потерпела неудачу. Пригрозив вызвать доктора Вэйла, медсестра ушла, Эмма же осталась ждать Дэвида, поглядывая на часы. Прошло десять минут. Пятнадцать. Двадцать. Полчаса.
Эмма решительно поднялась.
– Вы знаете, за это время в туалете можно было сделать массу дел, – сердито сообщила она вскинувшейся медсестре. – Вызовите мне такси. Немедленно.
– Доктор Вэйл…
Эмма перегнулась через стойку: так осторожно, как только могла.
– Если вы сейчас же не сделаете, как я прошу, то я привлеку вас за препятствование полиции в расследовании важного дела.
Ей нужно было уйти отсюда.
Ей нужно было к Регине.
В самом деле, единственной, о ком – и о чем – сейчас думала Эмма, была Регина. Не Генри. Не все то дело, в котором Эмма увязла по уши. Не Голд, так удобно оказавшийся рядом при выстреле. Не намерение найти того, кто покушался на жизнь шерифа. Регина. Эмма должна была убедиться, что с ней все в порядке. В ожидании такси она набрала мобильный Регины, а потом и домашний, потому что мобильный был отключен. Хотела позвонить Генри, но в этот момент хмурая медсестра сообщила, что машина подъехала. Как была, в больничной рубашке и босиком, Эмма поковыляла к выходу, возле которого ее догнала все та же медсестра и протянула одежду и обувь. Эмма признательно улыбнулась и, поразмыслив, ограничилась тем, что натянула сапоги и набросила на плечи куртку. Водитель скользнул по ней внимательным взглядом, когда она села и сказала:
– Полицейский участок.
Почему туда-то? Эмма понятия не имела. Хотела быстро поправиться и назвать Миффлин-стрит, но язык не повернулся. Ей просто нужно было в участок.
– Сделаем, – равнодушно отозвался водитель.
И они полетели, ловко минуя все светофоры. Эмма сидела с закрытыми глазами, держа руки на животе, словно боялась, что повязка отвалится, и думала о том, что ей снилось. Кто ей снился. Почему? За этими мыслями она даже не заметила, как такси затормозило возле участка.
– Черт, – сказала Эмма с досадой. – Денег нет.
Водитель пожал плечами.
– Я знаю, где вас искать, шериф, если что. Завтра зайду.
И отвернулся. Вот так просто. Эмма пробормотала «Спасибо» и вылезла из машины, морщась от легкой боли, тревожащей живот. Пока она шла к дверям, такси уехало, и воцарилась тишина. Окна в участке не светились, Эмма понадеялась, что там никого нет. В самом деле: там никого не должно быть. Особенно Регина. Что же тогда Эмма здесь делает?
Но Регина была. Она сидела, сгорбившись, на полу в дальнем углу и даже не подняла голову, когда зажегся свет. Эмма на время потеряла дар речи. В животе что-то больно перевернулось.
Она здесь. Ее никто не отпустил. Прошло… сколько времени прошло?!
Эмма рванулась в свой офис, игнорируя разлившуюся по телу от резкого движения боль, чертыхнулась, когда задела ногой стол, и нырнула к нижнему ящику, в котором держала запасные ключи от камеры. А когда повернулась обратно, то увидела, что Регина стоит возле решетки, цепляясь за нее обеими руками, и смотрит… Господи, как же она смотрела! Эмма ни за что в жизни не смогла бы это описать, но один-единственный взгляд Регины заставил ее кинуться вперед, снова наплевав на боль.
– Глазам своим не верю! Ты все еще здесь?!
Регина – уставшая, осунувшаяся, без макияжа, с грязной головой – молча развела руками. А потом вдруг губы у нее затряслись, и она резко отвернулась, чтобы скрыть проступившие слезы, но Эмма успела увидеть и разволноваться еще больше.
– Ты что? – бормотала она, трясущимися руками отпирая камеру. – Ты это, слышишь, не реви, Регина, пожалуйста, не надо, я тебя очень прошу…
Ей было и больно, и стыдно, и досадно – и все это вместе сбивалось в один большой клубок где-то внутри. Словно она была виновата в том, что в нее выстрелили, что она провела слишком много времени вдали от Регины – сколько же?! – что не смогла ее вытащить, что не сумела…
Эмма ворвалась в камеру и крепко прижала слабо сопротивляющуюся Регину к себе, вдохнула запах и в который раз поняла, что любит эту женщину. Безо всяких оговорок. Она просто любит Регину. Вот такую вот непонятную и, наверное, непонятую – отчасти как и сама Эмма. Должно быть, это их роднит.
Когда Регина была такой… уязвимой? Должно быть, когда погиб Сидни. Тогда она тоже позволила себе слезы. Но сейчас-то все иначе. Тогда они были врагами.
Снова заболел живот, Эмма сжалась, пытаясь не выдать этой боли, но Регина, словно почувствовав, резко отстранилась. Отвернулась, утирая слезы. И кинула через плечо:
– Вы сбежали из больницы, мисс Свон.
Эмма даже не стала злиться, что ей опять «выкают». Пусть. Пусть, если это поможет Регине хоть в чем-нибудь.
– Я должна была увидеть тебя, – честно отозвалась Эмма, не планируя этим самым как-то по особенному расположить Регину к себе. Но та повернулась, и ее лицо было светлым, а на губах таилась едва заметная улыбка.
– Зачем? – Регина оглядела Эмму с ног до головы, и Эмма внезапно смутилась своего вида.
– Просто…
Регина резко вдохнула и засмеялась.
– Просто? Хорошо, – она провела руками по волосам, потом еще раз и еще, пока Эмма не остановила ее, сжав запястья. Тогда Регина притихла и пытливо заглянула Эмме в глаза, словно ожидая чего-то. И спросила чуть слышно:
– Что же ты так долго?
В ту же секунду Эмма поцеловала ее: отчаянно и немного скомканно, словно никогда не целовалась до этого. Регина ответила сразу, немного обмякнув. Эмма отпустила ее руки, и они улеглись ей на плечи, пальцы запутались в нерасчесанных волосах. Регина прижалась крепко, тесно, до боли – самой настоящей, которая вырвала у Эммы стон. Регина тут же отпустила ее, убирая руки за спину.
– Ты должна вернуться в больницу.
Это прозвучало как приказ.
– Все нормально, – Эмма, морщась, села на кровать. – Сейчас пройдет.
Она положила руку на живот, слегка поглаживая его, убеждая свой организм перестать ее подводить. Но боль была сильной и затмевала собой радость от того, что Регина приняла Эмму, не оттолкнула, не вошла вновь в привычную роль.
Эмма глубоко вздохнула и, к ее удивлению, боль начала медленно отступать. Регина осторожно села рядом, ее колено коснулось коленки Эммы. Та слабо улыбнулась.
– Почему тебя не освободили?
Регина хмыкнула и совсем не радостно.
– Кто же найдет девятьсот тысяч?
Эмма подумала, что ослышалась.
– Что?
Девятьсот тысяч… Почти миллион… Спенсер сошел с ума? Весь мир сошел с ума? Что вообще происходит?
– У тебя повредился слух, дорогая? – заботливо поинтересовалась Регина, но особого ехидства в ее голосе не было. Эмма продолжала вопросительно смотреть на нее, и Регина сдалась.
– Он просто не хотел выпускать меня. И никто, разумеется, не ринулся его переубеждать.
Регина улыбнулась вдруг и подмигнула Эмме.
– Они не любят нас обеих, Эмма. Тебя это радует?
Эмма пожала плечами. Она не знала, что ответить, и увидела, что Регина поникла. Должно быть, та хотела показать, что у них есть хоть что-то общее, а Эмма зарубила этот порыв на корню. Чувствуя вину, Эмма взяла Регину за руку и сжала ее.
– А Генри? – вспомнила она про сына.
Регина вздохнула, глядя вниз на их сплетенные пальцы.
– Генри с Мэри Маргарет. Когда с тобой случилось несчастье, она забрала его к себе.
Эмма облегченно прикрыла глаза.
– Что ж, спасибо ей, – пробормотала она и тут же перевела тему:
– Сколько меня не было?
Ответ заставил ее побледнеть:
– Неделю.
– Господи! – вырвалось у Эммы, она обхватила ладонями лицо Регины. – И ты, все это время!.. Здесь?!
Регина слабо улыбнулась и кивнула. Эмма горячо поцеловала ее, твердя себе, что сейчас же побежит к Спенсеру и устроит ему настоящую выволочку, а потом… Потом надо будет разыскать эти чертовы девятьсот тысяч! Непонятно как, но сделать это необходимо! Потому что Регина сидела здесь целую неделю!
– Они кормили тебя? – всполошилась Эмма, готовясь бежать в магазин, если потребуется.
– И поили, – кивнула Регина. Потом вздохнула и добавила: – Спенсер пришел сразу, как узнал про тебя. Сообщил мне это и то, что назначил залог. Я сомневаюсь, что это случайно совпало.
– Конечно, не случайно, – мрачно согласилась Эмма. Регина посмотрела на нее, затем перевела взгляд на ее живот.
– Тебе все еще больно?
– Нет, – соврала Эмма, хотя больно было: не так уж сильно, но неприятно. – Я сейчас переоденусь, позвоню Дэвиду, и мы с ним решим вопрос твоего освобождения.
Регина поморщилась и, встав, отошла к решетке. Прижалась к ней спиной и скрестила руки на груди.
– Не надо сюда никого впутывать, мисс Свон, – в ее голосе проступили металлические нотки. – Тем более, что у меня достаточно денег, чтобы самостоятельно решить эту проблему.
Эмма нахмурилась. Что?
– Потому что никто не разрешил мне внести залог за себя, – ухмыльнулась Регина, явно разглядев непонимание на лице Эммы. – А я никому не могла доверить код от своего банковского счета. Кроме тебя. И вот ты пришла.
Эмма выдохнула, пытаясь улыбнуться, пытаясь почувствовать радость от того, что все разрешится скорее и безболезненнее, чем ей представлялось.
– Ты снилась мне, – сказала она зачем-то, хотя, наверное, не время было обсуждать какие-то там сны, пришедшие под воздействием лекарств.
Регина склонила голову набок, став похожей на любопытную птичку.
– Правда?
Эмма кивнула.
– Да. Какой-то костюмированный бал, королевский. И мы с тобой там были. Я – в красном, ты – в черном.
Она сказала это и подумала, что в реальности такое тоже может быть вполне – почему нет? И Регина может одеть черное, а она сама – красное. Даже сейчас на Регине черный пиджак, а на ней – красная куртка. Это их цвета.
Регина долго молчала, разглядывая Эмму, потом отлипла от решетки и подошла. Склонилась, положив руку ей на плечо. Эмма подумала, что ее сейчас поцелуют, и потому вытянулась, глядя Регине в глаза. Но вместо поцелуя получила лишь:
– Поторопитесь, мисс Свон. Я не мылась уже черт знает сколько времени. И это меня сильно раздражает.
Именно в этот момент хлопнула дверь, и на пороге появился взъерошенный Дэвид. Увидев Эмму, он кинулся к ней, немного притормозил возле Регины, но та отошла на пару шагов, сохраняя невозмутимое выражение лица. Дэвид покосился на Регину, словно прося разрешения, потом тряхнул головой и обнял успевшую привстать Эмму. Эмма ойкнула, Дэвид смутился, запнулся, чуть не упал и в итоге плюхнулся на кровать, выпустив Эмму. Регина фыркнула и отвернулась, выражая свое отношение к происходящему.
– Вот, – Дэвид полез в карман, вытащил оттуда мобильник и протянул Эмме. – Я забрал сразу, как приехал в больницу. А то еще потеряли бы. Извини, я не думал, что ты придешь в себя сегодня!
