Текст книги "Волки в овечьих шкурах (СИ)"

Автор книги: Хель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц)

========== Пролог ==========

Моросил дождь – мелкий и противный. Не спрятаться было от него, не скрыться, приходилось терпеть и изредка утирать лицо, по которому, словно слезы, скатывались капли. Из-за погоды кладбище казалось еще более унылым, чем обычно, впрочем, вряд ли кто мог ожидать веселье в таком месте. Вдалеке проглядывал сквозь деревья фамильный склеп Миллсов.

Сколько Эмма помнила себя здесь, в Сторибруке, городское кладбище всегда пустовало. Никто не навещал могилы, которые, тем не менее, казались вполне ухоженными. Можно было бы списать все на рьяного сторожа, однако в документах, просмотренных Эммой как-то раз из чистого любопытства, никакого кладбищенского сторожа не значилось. Но кто-то же присматривал! Кто-то же счищал осеннюю листву и смывал весеннюю грязь, а зимой стряхивал с памятников налипший снег.

Сегодня Эмма пришла сюда, чтобы навестить Руби. Ее могилу, последнее пристанище. Эмма приходила и на похороны, но пришлось поспешно уйти, потому что стена ледяного молчания, обрушившаяся на нее, была абсолютно и невыносимо тяжела. Горожане, даже те, кто стоял в стороне все это время, с радостью спустили всех собак на некогда любимого шерифа. В глазах общественности теперь Эмма Свон была прежде всего убийцей молодой девушки, а уже потом – блюстителем закона, защитившим мэра города от безумной наркоманки. Ха, все предпочли бы, чтобы погибла Регина: Эмма готова была спорить, что уж на эти похороны ее бы доставили на лимузине и оказали все возможные почести. Мэра не жаловал почти никто. Почти.

Эмма встряхнулась, сбрасывая с волос холодные капли дождя, и присела на корточки у могильного камня. Провела по нему рукой, с далекой дрожью ощущая равнодушное прикосновение.

– Если бы ты могла помочь мне, Руби, – прошептала она сдавленно. – Если бы только могла…

Ей больше не снились сны. По крайней мере, те, что про волка и расплавленное золото. Вот уже несколько недель Эмма спала спокойно и даже могла бы высыпаться, если бы не загоняла себя на работе. Она задалась целью полностью восстановить свое честное имя и пахала с утра до ночи, забывая про перерывы на обед. Вставала в шесть утра, а домой приходила в двенадцать ночи. Лопатила горы документов, записи видеокамер, опрашивала тех, кто соглашался с ней говорить. Подавала запросы в Бостон на то, чтобы выслали специалистов, упирала на то, что в лаборатории были спутаны результаты, когда шло дело Кэтрин Нолан. Все это отнимало массу времени, Эмму хватало только на то, чтобы принять душ и почистить зубы. Стыдно говорить, но постельное белье она не меняла все те же несколько недель. И каждую, каждую чертову ночь Эмма Свон думала про книгу Генри. Книгу, по которой выходило, что Руби была оборотнем, Дэвид – Прекрасным Принцем, а Регина – Злой Королевой.

Кто поверит в такое в здравом уме? Конечно же, никто. Вот только Эмма готова была поклясться чем угодно, что видела волка в ту ночь, когда застрелила Руби. И волк тот несся на них с Региной с одной целью: перегрызть им шеи. Что оставалось делать?

Эмма еще раз погладила ладонью могильный камень, сама не зная, зачем. Словно надеялась на этот раз ощутить в ответ не холод плиты, а тепло человеческой руки.

Их мир не может быть сказкой. И магии в нем не существует. Но если это не ответ, то где же тогда его искать?

Эмма почти сломала голову. Она искала варианты и сбилась с ног, пытаясь найти хоть кого-нибудь, с кем можно было бы поговорить на эту тему. Генри отпадал, само собой: он верил в сказку и не допускал иной возможности, а Эмма все же предпочла бы для начала рассмотреть иные варианты. Регина не хотела говорить ни о чем, что касалось несчастного случая, да еще и всеми силами избегала Эмму даже после того, как они провели чудесный вечер в ее особняке, ожидая возвращения Генри. Парень сильно обрадовался, увидев, что его мамы наконец поладили между собой, и Эмма тогда почувствовала себя счастливой, пусть хотя бы на пару часов. Регина не позволила ей остаться на ночь и выставила на улицу, Эмме пришлось поддернуть воротник и поплестись к машине: какое-то время после выхода из-под стражи она была вынуждена ночевать там. Никто в городе не мог – или не хотел – помочь ей и предоставить жилье, даже съемное. Вдова Лукас, понятное дело, не хотела даже слышать об Эмме, а Мэри Маргарет все еще злилась после того, как застукала их с Региной в машине. Эмма оставила ее квартиру сама, не выдержав гнетущего молчания, которое теперь неизменно сопровождало их вечера. В «Жуке» спать было дико холодно и неудобно, на обогрев уходила масса бензина, а кошелек пустел на глазах. Поддавшись давлению общественности и требованию прокурора, который, разумеется, не остался довольным вынесенным вердиктом – и это несмотря на то, что вердикт ему и принадлежал! – Регина снизила Эмме зарплату, и теперь приходилось экономить буквально на всем. Немного удачи перепало Эмме в день, когда какой-то парень по имени Питер согласился пустить ее в пустующую комнату в своей квартире. «Мне все равно, что там скажут или подумают, – сказал он, помогая Эмма перетаскивать нехитрые пожитки. – Я знал Руби. Знал, что у нее творится в голове. И знаю вас. И знаю, что вы бы никогда не выстрелили в нее просто так…» Его слова придали Эмме немного уверенности в собственных силах. Она даже понадеялась, что Питер расскажет ей что-то такое, что поможет отыскать истину, но он отказался во всем этом участвовать. Эмма не давила, она была благодарна за то, что он позволил ей жить у него. Может быть, однажды он решится и на другое. Если подтвердится, что Руби была наркоманкой, что была как-то связана с убийствами Кэтрин и Сидни… Да, ее отпечатки были найдены на местах преступлений, но прокурор Альберт Спенсер так сильно стремился засадить за решетку действующего шерифа, что не дал ход делу Руби. В интервью «Сторибрук Ньюс» он заявил, что даже если бы Руби и была ответственна за все эти ужасные преступления, она уже мертва и никак не сможет понести наказание. Для начала, продолжил он свое выступление, следует все же поохотиться на кого-то живого, прежде чем сваливать что-либо на плечи невинной мертвой девушки. Разумеется, горожане его поддержали, дружно забыв, что Руби была под воздействием наркотиков, когда попыталась напасть на мэра и шерифа. Людям нужен был ответчик, а что спросишь с покойника? Единственной, кто не согласился с таким решением прокурора, оказалась Эмма, вот только ее мнения никто не спросил. Оставлять же все в том виде, в котором оно пребывало сейчас, Эмма не собиралась. Ее оправдали, это верно, но осадок остался. И горожане продолжают обвинять ее в намеренном убийстве, не веря, что пули были выпущены лишь для обороны.

Может быть, что-то подлили в пунш, который все пили тогда на празднике?

Эмма поджала губы и покачала головой.

– Ты унесла все свои тайны в могилу…

– Что бы вы стали делать, если бы она ответила вам, мисс Свон?

Насмешливый мужской голос заставил Эмму резво вскочить.

Голд почти не изменился – все та же кривая полуусмешка, чуть встрепанные волосы, золотой зуб. Разве что лицо его немного осунулось да взгляд стал более настороженным. Он стоял в паре шагов от Эммы, опирался на неизменную трость и явно намеревался поболтать.

– Где вы были? – тут же спросила Эмма, вспоминая, взяла ли с собой оружие: из-за всех событий теперь она старалась обходиться без него по возможности. – Вас искали в связи со смертью Лукас.

Никакого удивления от его появления. Должен же он был когда-то это сделать.

Голд ухмыльнулся, зуб его, казалось, стал еще желтее.

– Я никуда не девался, мисс Свон. Быть может, вы плохо меня искали?

Поисками Голда занимался прокурор. Эмма, конечно, никого не обвиняла, но, возможно, Альберт Спенсер действительно искал не там? И не так? Или не искал вовсе.

Видимо, Эмма изменилась в лице, потому что Голд вдруг цокнул языком и покачал головой.

– Только не говорите, что собираетесь меня арестовать.

Признаться, Эмма хотела бы. Вот только нельзя арестовывать людей за то, что они подкрадываются со спины и пугают.

– Это задача прокурора, а не моя, – с глубоким сожалением проговорила Эмма. – В связи со случившимся меня сняли с дела. Я больше этим не занимаюсь.

Она действительно больше этим не занималась. Официально. Но где она проводит свое свободное время, никого не касается.

Голд переступил с ноги на ногу, взгляд его скользнул по могиле, рядом с которой они оба стояли. Эмма надеялась увидеть хоть какое-то сожаление, но лицо Голда не выразило ничего.

– Если вам станет легче, мисс Свон, я никого не убивал.

Легче не стало. Наверное, оттого, что Эмма не могла поверить. Он мог не убивать сам, но напичкать Руби наркотиками и натравить на людей. Возможно, каким-то немыслимым образом именно Голд умудрился подсыпать наркотик в напитки на празднике в честь освобождения Мэри Маргарет, на котором Эмма увидела в Руби зверя. Что ж, это бы все объяснило. Или, по крайней мере, очень многое.

– Я надеюсь, что вы говорите правду, мистер Голд, – Эмма обошла собеседника стороной, будто брезгуя приближаться к нему. – Потому что иначе…

Голд очень живо обернулся в ее сторону.

– Вы мне угрожаете, шериф Свон?

Он подался вперед, и это его движение вышло каким-то ломаным и болезненным. Неприятным. Будто он ждал, что Эмма скажет «Да».

– Разумеется, нет, мистер Голд, – преувеличенно вежливо отозвалась Эмма. – Ведь мы с вами отталкиваемся от того, что вы говорите правду, а я больше не занимаюсь поиском преступников по этому делу.

Она чуть склонила голову, прощаясь, и отвернулась, намереваясь уйти.

– Мне странно, что вы в принципе до сих пор ищете преступников по какому бы то ни было делу, – донеслось ей в спину. – Куда смотрит общественность? Или всех устраивает, что их защищает убийца?

Эмма выдохнула и досчитала до трех прежде, чем повернуться обратно. Голд смотрел на нее с наглой ухмылкой, а в глубине взгляда крылась откровенная злоба, такая сильная, что Эмму как ведром ледяной воды окатило. По рукам пробежали мурашки.

– Вы можете подойти с этим вопросом к моему непосредственному начальству, мистер Голд, – она все еще говорила очень вежливо, хотя хотелось закричать. – Уверена, что все нужные ответы будут вам даны.

– Не сомневайтесь, мисс Свон, – столь же вежливо отозвался Голд. – Я непременно подойду.

Они снова раскланялись, и на этот раз Эмма запретила себе поворачиваться, что бы там ни неслось ей в спину. К счастью, Голд больше ничего не говорил, однако взгляд его всю дорогу до ворот ощущался очень отчетливо. И очень неприятно. По молодости Эмма частенько в одиночку гуляла по кладбищам, скорее для того, чтобы проверить свою выдержку, чем для чего-то еще, и вот на некоторых ее преследовало точно такое же ощущение. Что вслед ей смотрит кто-то очень злой и страшный, обладающий весьма дурными намерениями по отношению к ней. В такие моменты она всегда собирала волю в кулак и уходила прочь, не ускоряя и не замедляя шаг. Сделала она так и сейчас.

«Жук» смирно ждал у дороги. Подойдя к нему, Эмма залезла в карман в поисках ключей, но вместо них вытащила мобильный телефон. Чуть подумала и открыла список контактов. Быстро промотала его вниз, остановившись на нужном имени.

Она могла позвонить Регине. Прямо сейчас, просто взять и позвонить, сказать, что Голд угрожает ей снятием с должности. Что угрожает в принципе. Попросить Регину что-то сделать. Сыграть на их особых отношениях, слухами о которых полнился город: в конце-то концов, нужно получить от всего этого какую-то пользу!

Эмма довольно долго стояла и смотрела на имя контакта, не зная, как лучше поступить. Потом резко вдохнула, мотнула головой и выключила телефон.

Пусть будет что будет. Она не станет навязываться. В конце концов, она в Сторибрук и ехать-то не хотела, только из-за Генри это сделала. Можно просто взять и исчезнуть. Мальчишка, конечно, расстроится, но она сумеет ему все объяснить в письме, когда доберется до Бостона. Или Регина объяснит. У нее это еще лучше получится.

Эмма усмехнулась, покачала головой и, достав ключи, нажала кнопку брелка.

========== Глава 1 ==========

Звонки посреди ночи почти всегда сопровождаются новостями и почти всегда – плохими. Снимая трубку в этот раз, Эмма уже знала, что выспаться не удастся.

– Угу, – кратко сказала она, держа мобильник у уха. – Ага. Да. Скоро буду.

Минут пять ей пришлось просидеть неподвижно, чтобы привести организм в порядок: тот бунтовал, пытаясь вернуть хозяйку в постель. Эмма прикрыла глаза и старательно ни о чем не думала и не вспоминала. В такое время суток это было легче легкого. Мысли пришли тогда, когда она окончательно проснулась.

Разумеется, никуда она вчера не уехала, хотя ей очень хотелось закинуть нехитрые пожитки в машину и вдавить в пол педаль газа. Добраться до Бостона, сменить колеса на узкопрофильную резину и погнать по бесконечному шоссе к бесконечному небу, не делая остановок, не вспоминая все то, что произошло в Сторибруке, не вспоминая о самом Сторибруке и его людях. Игра с этой мыслью почти позволила Эмме так и поступить, но в последний момент нежелание снова менять обстановку и людей забило собой остальное. А может быть, она подумала о Генри. Или о ком-то еще. Поэтому просто вернулась домой и легла спать, решив, что утро вечера мудренее. Утро же не успело наступить, а глаза снова пришлось открывать.

Эмма надеялась, что не разбудила Питера, когда выходила из квартиры: парню к семи надо было на смену в кафе у вдовы Лукас. Оставалось только поражаться тому, что Лукас все еще не уволила его: теперь она ненавидела всех, кто так или иначе поддерживал отношения с убийцей ее внучки. Эмма, жалея ни в чем не повинных людей, старалась ограничивать круг своих знакомств, но получалось плохо. Даже банальный продавец булочек, к которому Эмма каждый вечер заходила за лакомством, впал в немилость у старухи. Как-то раз Эмма почти набралась смелости и решила пойти и поговорить с Лукас, убедить ее направлять весь негатив на истинного виновника, но потом чего-то испугалась и никуда не пошла. Кафе она теперь пробегала, низко склонив голову и молясь, чтобы никто ее не заметил. Речи о том, чтобы зайти и выпить чашечку горячего вкусного кофе, больше не шло. Питер иногда приносил всякие разности с работы, но Эмме кусок в горло не лез. Она ругала себя, говорила, что не сделала ничего сверх того, что полагалось ей по должности, однако все оставалось по-прежнему: горожане ненавидели Эмму, а Эмма ничего не могла с этим сделать. Временами она ловила себя на мысли, что ей и не хочется ничего делать для этих людей, однако благоразумие брало верх. Она не знала, как поступила бы сама, окажись на чужом месте. Легко говорить, что ты бы проявил великодушие. Гораздо сложнее действительно его проявить.

Дорога не заняла много времени, улицы были пустыми, светофоры вяло перемигивались желтым. Эмма не гнала, здраво полагая, что гнать уже попросту некуда. Аккуратно припарковавшись, она вышла, морщась от капли, упавшей на нос. Кажется, снова начинался дождь. Дурацкая погода!

Что-то екнуло вдруг внутри. Эмма поежилась. Странное ощущение неправильности стукнулось в затылок и тут же исчезло. Что во всем этом может быть неправильного, кроме чьей-то смерти?

Эмма встряхнулась, заставляя себя не отвлекаться.

– Что тут у нас? – кивнула она Дэвиду Нолану, спешащему к ней из-за желтой ограничительной линии. Дэвид кивнул в ответ и упер руки в бока, сдвинув в сторону куртку и ненароком обнажив значок, прикрепленный к поясу. Эмма посмотрела на него и отвела взгляд.

Теперь они работали вместе: кому-то ведь нужно было замещать Эмму, пока она выясняла все отношения с прокурором. Лучше Дэвида кандидатов не нашлось – да и кто их искал? Эмма не удивилась и не расстроилась, будучи поставлена перед фактом, однако была немного смущена, учитывая их совместное прошлое. В целом ситуация оказалась гораздо лучше, чем можно было бы предположить. И, к удивлению Эммы, Дэвид не разделял негатив Мэри Маргарет по отношению к ней. Однажды она попыталась заговорить с ним на эту тему, но получила в ответ лишь короткую фразу о том, что его не касаются чужие отношения. Хоть это и мало было похоже на поддержку, пришлось довольствоваться ею. Эмма все еще чувствовала себя немного неловко из-за того, что у них с Дэвидом произошло, но с каждым днем неловкости становилось все меньше. Оно и к лучшему.

Они переспали, да. Но так поступают многие мужчины и женщины. Да, обстоятельства не оправдывают их, скорее наоборот, но и так тоже случается чаще, чем врет статистика. Эмма устала ловить обвинения со всех сторон. Ей хотелось немного отдыха. Чуть просвета. И она сама могла его себе организовать.

– Мужчина, лет тридцать-тридцать пять. Видимых ран, приведших к смерти, нет, но сильно избит. Возможно, кровоизлияние в мозг или разрыв внутренних органов.

Дэвид оттарабанил все это очень четко и быстро. Слишком четко и быстро. Эмма с подозрением взглянула на него.

– Сам понял?

У нее были большие сомнения в отношении столь резво появившихся у Дэвида познаний в медицине.

– Эмма, салют! – из-за плеча замявшегося Дэвида выглянул коронер Эшли и помахал рукой. Эмма хмыкнула, мгновенно распознав истину.

– И тебе салют, живчик. Вижу, ты уже влил в себя галлон кофе?

Ох, да, и ей бы кофе не помешал. И прямо сейчас.

– Обижаешь, – не моргнув глазом, отозвался Эшли. – Два. Два галлона.

Они с Эммой обменялись еще парой ни к чему не обязывающих шуток, пока Дэвид стоял рядом и щурился, поглядывая на темные окна домов. Наконец Эмма покачала головой и притушила улыбку.

– Только приехал? – она глянула на Эшли.

– Ага, даже не посмотрел еще. Нолан сказал, что не шевелится и на пинки не реагирует, я предпочел поверить и дождаться тебя. Но предварительно уже сообщил, что там может нарисоваться. Авось повезет, и ничего сложного.

Эшли ненавидел ночные вызовы, благо, их почти никогда не было, и Эмма отлично это знала. Но данное обстоятельство никак не мешало Эшли время от времени жаловаться на свою жестокую работу.

– В общем, такое дело, – Дэвид решительно взял Эмму под руку и отвел в сторону, будто не желая, чтобы Эшли слушал их. – Документов при нем не найдено, но я тебе сразу могу сказать, что никогда его раньше тут не видел.

Эмма насторожилась.

– Турист?

Туристов в Сторибруке не бывало. По крайней мере, Эмма о них ничего не знала. Она всегда удивлялась этому, но думала, что и хорошо, работы меньше.

– Вероятно, – Дэвид вздохнул. – Тебе надо его осмотреть, а потом ребята его заберут.

С туристами проблем не оберешься, Эмма знала это еще по Бостону. А уж если он из другой страны… Уууу, о таком лучше даже не думать. Еще накаркает.

– Ну да, да, – пробормотала Эмма. Обернулась в поисках Эшли, чтобы попросить у него запасные перчатки, потому что свои забыла в бардачке, и Дэвид тут же подал ей пару.

– Знал, что пригодятся, – усмехнулся он. Эмма сказала «Спасибо» и склонилась над телом. Кто-то уже прикрыл его черным пластиковым пакетом, в который впоследствии труп и запакуют. Пакет был мокрым от дождя, трогать его не слишком хотелось, да и смотреть на тело тоже. Дэвид, конечно, сказал, что особых внешних повреждений нет, но все равно было не по себе. А еще это дурацкое ощущение, не оставляющее Эмму с момента приезда. Словно что-то должно было произойти, вот-вот, ну же, еще немного! .. Или уже произошло? Тогда почему ощущение осталось?

Сзади топтался Дэвид, а Эмма медлила. Смотрела зачем-то на дом справа, будто собиралась отыскать в нем какие-то архитектурные неточности. Потом перевела взгляд на тускло горящий фонарь. Что-то грызло ее, свербело внутри и заставляло медлить. Она дернула носом, уловив странный и довольно знакомый запах, но не смогла его идентифицировать. Нет, не запах разложения, что-то более… живое, что ли.

– Слушай, – вдруг проговорил Дэвид. – Я видел вчера Голда.

Голос у него был смущенный, словно ему за что-то было стыдно.

Эмма почти вздрогнула. Почти.

– Я тоже его видела, – кивнула она. Вот дерьмо, думать с утра о Голде – занятие еще более неприятное, чем выезжать на труп. Кому рассказать – не поверит.

– Ты ведь знаешь, да, что Спенсер уже послал ему повестку? – Дэвид немного замялся. Он явно продолжал ощущать неловкость по поводу дела Эммы, в которое волей-неволей оказался втянут, став ее полноправным помощником.

Эмма медленно покачала головой. Она не знала. Но приятно удивилась оперативности прокурора города. Впрочем, его можно понять: дело не спустят на тормозах. Город слишком мал, чтобы замять смерть Руби. Если за нее не ответит Эмма, то должен ответить кто-то другой. Вот только что Голду та повестка? Он наверняка даже дверь курьеру не открыл.

Дэвид замолчал, и странные ощущения от происходящего вернулись. Эмма вспомнила ту ночь, когда нашли Кэтрин. Так много совпадений.

– Все повторяется, лишь немного меняя свой облик, – задумчиво пробормотала она, ероша пятерней светлые волосы. Она по-прежнему стояла, уставившись на фонарь, и вздрогнула, почувствовав, как завибрировал в кармане телефон. Еще не ответив, Эмма ощутила, как стремительное тепло разлилось в сердце. На губы невольно наползла улыбка. Эмма действительно была рада тому, кто сейчас ей позвонил.

– Чего не спишь? – с укором проговорила она в трубку вместо всех тех слов, что на самом деле хотелось сказать. Оттуда донеслось глухое:

– Кто это?

– Как это – кто? – обескуражено переспросила Эмма. – Это ты звонишь мне, а не я тебе.

– Господи, мисс Свон, – трубка раздраженно вздохнула. – Включите голову. Я понимаю, что уже поздновато просить вас об этом, но все же. Вы опознали труп?

Интонации знакомого голоса заставили радость от общения немного утихнуть. Эмма перевела взгляд на тело. Санитары в сторонке ждали приказа забрать покойника и тихонько курили.

– Нет. Какой-то мужчина. Я ни разу не видела его здесь. Думаю, турист или кто-то вроде того.

Эмма ни разу не видела его потому, что еще даже ни разу не взглянула на его лицо, но сознаваться в этом почему-то не хотелось. Она приблизилась к жертве и присела на корточки, изучая вывалившуюся из-под пластика руку, заканчивающуюся насадкой в виде крюка наподобие тех, что бывали в фильмах у пиратов. Странный выбор протеза.

– А тебе уже донесли? – спохватилась Эмма, прикусывая губу: черт побери, ну зачем спрашивать об очевидном?

В ответ послышался смешок.

– Долго же вы соображаете. У меня свои источники, вам это прекрасно известно.

Эмма лишь приподняла брови. Свои источники? Раньше это был Гласс, теперь кто? Кто-то новый? Или кто-то старый?

– Ладно, если ты больше ничего не хочешь сказать, то мне надо вернуться к работе. Скоро проснутся любопытные жители, и, думаю, увидев меня рядом с еще одним трупом, мгновенно разожгут факелы.

– Быть сожженной на костре не самая плохая участь из возможных, мисс Свон.

– Скажи это ведьмам Салема.

– Всего доброго, мисс Свон. Держите меня в курсе событий.

Со вздохом поглядев на замолчавший мобильник, Эмма убрала его обратно в карман и наконец-то занялась телом. Отдернув пластик, она тут же увидела источник запаха, волновавшего ее.

– Никак, в голову ударило, – бросила Эмма Дэвиду, демонстрируя валяющуюся на асфальте фляжку, из которой успело вытечь немало алкоголя. Судя по всему, это был ром. Крюк, ром… наверняка где-то неподалеку и пиратский корабль на приколе стоит.

Мужчина был красив, даже под бесчисленными синяками, покрывающими лицо. На какую-то секунду Эмма испытала большое сожаление по поводу его смерти. Всегда кажется, что красивые бессмертны, но жизнь раз за разом разубеждает в этом. Эмма отметила засохшую кровь – значит, уже давненько здесь лежит, рыжеватую – возможно, что из-за все той же подсохшей крови – бороду, нелепый кожаный плащ и, конечно же, не забыла про крюк. На всякий случай пощупала голову, ища раны, но ничего не нашла. Оружия у жертвы не было. Смерть все больше походила на сердечный приступ в результате пьяной драки или из-за неумеренного распития алкоголя с кем-то, кто впоследствии что-то с жертвой не поделил. Возможно, что тот же алкоголь. Все это Эмма записала в блокнот, чтобы затем перенести в отчет. Более полный осмотр не входил в ее обязанности, этим уже займется Эшли. Разве что еще раз проверить карманы… Нет, чисто. Никаких следов документов. С удовольствием разогнувшись, Эмма бросила на мертвого мужчину последний взгляд и вновь прикрыла его пакетом. Сделала знак Эшли, тот с готовностью допил очередную порцию растворимого кофе из круглосуточного автомата поблизости и натянул перчатки, щелкнув ими по запястьям.

– Есть соображения? – Дэвид приблизился к Эмме и встал рядом, наблюдая, как коронер суетится над телом и отдает указания санитарам.

– Да какие там соображения, – устало ответила Эмма. – Придется дать ориентировку в Бостон, может, там что скажут. Ну и поспрашиваем наших, вдруг кто его знает.

Она немного приуныла, понимая, что подобные телодвижения лично для нее ничего хорошего не принесут. Если вообще кто-нибудь станет ее слушать… Да и шансы, что убитый человек известен в Бостоне, стремятся к нулю. Это ж сколько нужно цепануть удачи! ..

– Я сам опрошу, – быстро сказал Дэвид. Эмма благодарно кивнула ему.

– Ладно, слушай, я…

– Господа копы! – вдруг воскликнул Эшли. – А не подойти ли вам ко мне? Будьте так добры.

Непонимающе переглянувшись, Эмма и Дэвид приблизились к коронеру, который сидел на корточках возле тела и внимательно его разглядывал.

– Что такое? – склонилась Эмма. Эшли хмыкнул. Он явно был чем-то сильно обрадован.

– К тебе претензий нет, Свон, ты приехала на готовенькое. Нолан! Ты каким местом его осматривал?

Эмма все еще не понимала, что происходит.

Дэвид ответил не сразу. Было видно, как он покраснел.

– Я…

– Ты, ты, – перебил его Эшли. – Жив он. Дышит. Почти незаметно, но дышит. В себя не приходит, это да, но дышит же! И теплый. Холодноватый, не спорю, но не по-мертвецки же.

Много, много укоризны слышалось в голосе Эшли.

Дэвид сглотнул.

– Я не…

– Да ладно, – Эшли отмахнулся от его оправданий, вставая. – Нормально все. Ты ж не врач. Надо было мне сразу подключаться, а то как не успеем сейчас его откачать. Хотя… Будешь должен мне за ложный вызов, всего-то.

Он засмеялся и свистнул своим ребятам. Те, успев избавиться от пластикового мешка, живо погрузили еще недавно мертвое, а теперь живое тело на носилки и потащили его к машине. Конечно, по хорошему следовало бы вызвать нормальных медиков, но Эшли явно собрался сам довезти несчастного до больницы.

Эмма обалдело смотрела им вслед.

– Во дела, – пробормотала она, скорее растерянно, чем радостно. Хотя, если так поразмыслить, то когда этот несчастный придет в себя, его можно будет опросить на предмет нападавшего. У трупа такое, конечно, не спросишь. И поиски затянутся еще на один пункт.

Рядом топтался смущенный Дэвид.

– Послушай, Эмма, я пытался найти пульс, но не нашел и подумал…

– Дэвид, все в порядке, – успокоила его Эмма, улыбаясь. Дэвид выглядел забавно в своих попытках оправдаться. Никто его ни в чем не обвинит, конечно же: ведь он действительно не врач. и вообще: радоваться надо! Человек жив!

– Эй! Нолан! – Эшли возмущенно высунулся из машины. – Ты забыл, что ли? Тебе со мной надо. Я один туда не поеду! И объяснять ничего не буду!

С врачами местной больницы Эшли почему-то конфликтовал. Особенно с Вэйлом. Или Вэйл с ним, кто их разберет.

Дэвид кинулся прочь, даже не попрощавшись. Эмма, смеясь, долго глядела ему вслед, потом посмотрела на молодого полицейского, старательного сворачивающего желтую ленту.

– Ступайте, – сказала она ему решительно. – Я сама тут все уберу.

Полицейский долго не спорил, всего лишь два раза уточнил, действительно ли шериф хочет поработать руками, а потом резво умчался на служебной машине. Эмма, вздыхая, посмотрела ему вслед. Счастливый. Она-то сегодня уже не уснет.

Смотав ленту, Эмма достала из бардачка «Жука» небольшой прозрачный пластиковый пакет и запаковала в него забытую фляжку: вдруг там обнаружатся отпечатки того, из-за кого пострадал этот мужчина с крюком? Потом встала, с отрешенным видом поглядела на тонкую полоску рассвета, виднеющуюся над крышами домов, решительно достала из кармана мобильник и набрала номер.

– Привет еще раз, – сказала она, когда ей ответили. – Угадай, какая у меня новость?

– Вы на время смотрели, мисс Свон? – хрипло ответили ей. – Мне вставать через два часа.

Эмма запрокинула голову, отчего-то очень счастливая. Она шла к машине и утешала себя мыслью о том, что скоро можно будет минут на пятнадцать прикрыть глаза, чтобы не быть размазней весь день.

– А мне и вовсе не ложиться. Ну, угадай.

Она почти отругала себя за просящие нотки, закравшиеся в голос.

Послышался тяжелый вздох.

– Выкладывайте.

Никто не хотел угадывать. Но Эмму это не смутило.

– Труп ожил.

– Хм. Что вы пили вчера?

– Ничего. То есть, кофе. Но дело не в этом. Дэвид просто не сумел нащупать пульс. Эшли негодовал. Ну, не то чтобы прямо негодовал, но слегка возмущался.

Эмма выпалила все это за пару секунд и замолчала, вслушиваясь в тишину в трубке, которая прервалась саркастичным вопросом:

– И вы решили, что мне необходимо узнать это прямо сейчас?

Эмма остановилась, вновь глядя на разгорающийся рассвет.

– Прости. Мне просто хотелось кому-то рассказать.

Легкое уныние овладело ею. Как так вышло, что Регина Миллс оказалась единственным человеком, кому можно позвонить среди ночи и поделиться радостью от того, что кто-то не мертв, а очень даже жив? И не просто можно, а хочется.

– Прости, – повторила Эмма, вздыхая, и неожиданно услышала:

– Хочешь приехать ко мне, Эмма?

Регина отбросила официальный тон, голос ее стал мягче. На фоне этого не захотелось даже удивляться услышанному.

Предложение было заманчивым. Очень заманчивым. Настолько, что Эмма с трепетом играла с ним довольно продолжительное время прежде, чем с сожалением произнести:

– Нет, поеду домой, рано на работу. Но спасибо. Представление тебя в постели только что весьма согрело меня.

Послышался тяжелый вздох, вызвавший у Эммы широкую улыбку. Она отлично знала, что Регина ненавидит разговоры в подобном тоне, и всякий раз не могла удержаться.

– Как вы любите все портить, мисс Свон.

– И вот я снова «мисс Свон», – засмеялась Эмма. Остановившись возле машины, она прижалась к ней боком и чуть склонила голову к плечу.

– Ты скучаешь по мне?

Раннее утро – не самое подходящее время для подобных разговоров, но днем Эмма всегда была занята другими делами, как и Регина. Они мало разговаривали, а если и говорили, то явно не об этом.

– Я скучаю по сну, который мне снился и который вы столь бессовестным образом прервали. И, поскольку я вряд ли дождусь от вас извинений, то первой попрощаюсь с вами – снова – и попытаюсь все же выспаться, что будет весьма сложно сделать теперь. Спокойной ночи, мисс Свон, и пусть клопы вас не кусают.